Автор книги: Сергей Алексеев
Жанр: Историческая литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Возмущался стрелецкий сотник Сухой-Кишкин:
– Как кроты!
– Не о том говоришь, Иван Гаврилович. Пользы не понимаешь, – возражал ему воевода Михаил Воротынский.
Был князь Михаил Воротынский одним из тех воевод, которые руководили осадой Казанского кремля. Слыл храбрым и знающим воином.
Не отступал, стоял на своем Кишкин:
– Нет чести воину лезть в преисподню к дьяволу. Небогоугодное, сатанинское это дело.
Кому пришла первому в голову мысль рыть подкопы под казанские стены – сказать трудно. Называли близких царю людей: Василия Серебряного, Алексея Адашева. Мысль была верной, счастливой.
Первый подкоп рыли под казанский тайник. Узнали русские лазутчики, что в Казани плохо с водой. Узнали и про тайник, через который в город поступала вода. Решили тайник взорвать.
На рытье подкопа среди других попал и Савлук Подкова. Не обрадовался он такому известию. Спускаясь под землю, перекрестился, бороду расправил:
– Ну, сотоварищи, к дьяволу в пасть!
Многие тогда считали спускаться под землю опасным делом. Ничего не случилось с Подковой. Вскоре поднялся на поверхность. Жив и здоров.
– Ну, как там? – полезли к нему товарищи. – Схватили черти тебя за бороду?
Осмелел Подкова, улыбается:
– Надо – так сам схвачу.
Подошел сотник Сухой-Кишкин. Глянул на проем в земле. Покачал головой. Повторил свое: «Небогоугодное это дело».
Рыли подкоп 10 дней. Подземная галерея получилась длиной в 53 метра. Заложили в нее И бочек пороха. В намеченное время раздался взрыв. Он не только разрушил тайник казанцев, но и вызвал обвал в крепостной стене.
– Взяла! Взяла! – торжествовали ратники.
Вновь подошел сотник Сухой-Кишкин. Вновь покачал головой. Однако на сей раз не осуждаючи, а с явным уже интересом.
Первый подкоп послужил началом. Стали теперь осаждающие подводить пороховые галереи и под сами казанские стены. Тянутся, тянутся, высятся стены, надежно опоясывают кремль Казанский. Ворота смотрят на восток, на запад, на юг, на север. Башня сменяет башню. Новый подкоп проложили к Арским воротам. Еще одну галерею, а длиной она оказалась 200 метров, провели между воротами Аталыковыми и Тюменскими. Еще один подкоп, четвертый, произвели под Ногайские ворота. Ушли в глубину на много метров. Почти четыре тонны пороха перенесли под землю.
Проходил этим местом как-то воевода Михаил Воротынский. Смотрит: кто это там такой горячий? Стоит человек у начала подкопа, руками машет, что-то возбужденно ратникам говорит.
Подошел Михаил Воротынский ближе.
Оказывается, это сотник Сухой-Кишкин. Выходит, поверил в дело.
Продолжается осада Казани. Не могут пушки пробить мощную казанскую стену.
Спокойны русские ратники. Знают они о подкопах. Тут же со всеми Савлук Подкова. Он тоже теперь за подкопы. Повернулся к стене казанской:
– Не даешься, стена, по-старому. С корня тебя возьмем.
Штурм– Царь предлагает!
– Царь предлагает!
Желая избежать кровопролития, Иван IV направил в казанскую крепость своих послов.
– Царь предлагает!
– Царь предлагает!
Предлагал царь казанцам прекратить сопротивление. С отказом вернулись послы назад.
Тогда начался штурм Казани. Были взорваны два подкопа. Страшный грохот заполнил небо. Образовались в стенах проломы. Русские со всех сторон устремились на приступ крепости.
Еще за день до начала штурма смельчаки подбирались к казанским стенам. Землей и бревнами они засыпали рвы, навели мосты.
Идут, идут по этим мостам, через эти бывшие рвы атакующие. Впереди стрельцы и отряды боярских дворовых людей. Среди дворовых людей – Тимофей Ведро.
Со стен и крепостных башен казанцы ответили огненным боем. Ударили пули. Метнулись стрелы.
Бежит Тимофей. Сражен сосед справа, сражен сосед слева. Продолжают бойцы атаку.
Вот совсем рядом стены. И в эту минуту оттуда, с их высот, полетели в атакующих камни. Сбит сосед слева, сражен сосед справа. Невредим Тимофей Ведро. Продолжают бойцы атаку.
Всего шаг до стены остался. И вдруг…
– Берегись!
– Берегись!
Это стали осажденные со стен крепости лить на атакующих кипящий вар. Дико закричал сосед справа, забился в стонах сосед слева. Невредим Тимофей Ведро. Продолжают бойцы атаку.
Вот они рядом, стены. И тут…
– Сторонись!
– Сторонись!
Поднял глаза Тимофей. Оттуда сверху неслось бревно.
«Вот она – смерть!» – лишь подумать успел Тимофей. Ударило бревно. Смело́ Тимофея, смело других. Дальше, играючи, покатилось.
Заняли место Тимофея новые ратники. Продолжают бойцы атаку.
А за стрельцами, за боярскими дворовыми людьми на штурм Казани следом идут и идут полки: Передовой, Сторожевой, полк Правой руки, полк Левой руки. Это вторая линия. И за ними в третьей, в последней, – ратники Большого полка. И тут же, правда чуть в стороне, в резерве, застыли воины полка Царского.
Всюду море голов и спин.
Царь Иван ждал исхода битвы. Для него под Казанью была взята походная полотняная церковь. Поставили церковь. Идет молебен.
– Господи праведный… – выводит священник.
Царь молится.
Закончен молебен. Иван вышел из церкви, сел на коня. Минута – и Царский полк поведет в атаку.
Но не надо уже атаки. Не надо огня и новых жертв. На стенах, на башнях Казани уже вскинулись русские стяги.
ХрамСо всей России скликали в Москву мастеров: землекопов, каменотесов, каменщиков, плотников, лудильщиков, кровельщиков, мастеров по малярному делу, по резному, по живописному. Людей известных, трудом своим прославленных. Умельцев из умельцев.
Идут по Москве разговоры:
– Храм будут строить.
– Господний!
– Храм!
Иван IV в честь казанской победы решил построить в Москве собор. Название уже дано: храм Покрова-на-рву.
Вырыли землекопы глубокий котлован. Заложили каменщики фундамент. Стали от земли подыматься стены.
Ходила старуха Анна Рытова, смотрела, как тянется к небу храм.
Погиб ее сын, стрелец Кирей Рытов, в бою под Казанью. Знает старуха: в память о русской победе, о воинах, павших в бою, воздвигается этот храм. Смотрит на стройку, представляет Кирея, представляет и себя, входящей в уже построенный Покровский собор. Молится. Молится. Молится. За память Кирея, за всех других. Царство им вечное, царство им вечное, Царство Небесное…
– Скорее, скорее, – торопит строителей старая Анна.
Тянется, тянется к небу храм.
Смотрит на стройку старуха Анна. Что же такое? Не один, выходит, здесь строят храм. И верно: поднимается церковь, а рядом другая. И тут же еще и еще. Считала Анна. Сбилась. Опять считала. Пальцы для точности загибала. Девять церквей насчитала Анна.
Все они вместе. Все они рядом. Крепко прижались одна к другой. Девятикратная память воинству.
Удивительный строился храм. Девять церквей – и не похожи одна на другую. Девять красавиц. Девять стоят сестер.
Поднимите голову. Взгляните на купола. Ликуют, спорят одна с другой церковные маковки. И любая на свой манер.
Храм Покрова строили пять лет. Не осуществилась мечта Анны Рытовой. Не дождалась. Умерла. Не помолилась в храме. Другие помянули добрым словом славных сынов России.
Прогромыхали лавиной годы. Сменились века и люди. Собор и нынче стоит в Москве. В самом центре. На Красной площади. Только давно его уже не называют храмом Покрова-на-рву. Всей стране он известен, всему миру известен как собор Василия Блаженного.
Увидеть храм Василия Блаженного – значит увидеть чудо.
Храм построили по проекту русских архитекторов. Звали их Барма и Постник.
Существует такое предание. Когда сооружение собора было завершено, вызвал строителей царь Иван IV к себе. Смотрел долго на Барму. Смотрел на Постника. О чем-то думал. Наконец отпустил. Вызвал затем приближенных.
– Ослепить! – приказал царь.
Решили приближенные, что ослышались.
– Ослепить! – повторил Иван.
Не хотел он, чтобы талантливые мастера где-то могли повторить подобную красоту. Слеп человек. Так-то надежнее.
Есть и такое предположение, что Постник и Барма – не два человека, а одно лицо – Постник Барма. Постник – имя, Барма – фамилия.
Как Хузангайка Трофимкой сталЧебоксары. Город Алатырь. Цивильск. Шумерля. Волга. Река Сура. Это Чувашия. Трудолюбивый и щедрый край.
В годы царствования Ивана Грозного Чувашия вошла в состав России. Состоялось это незадолго до падения Казани.
И Хузангайка стал Трофимкой именно в те годы. Вот как случилось это.
Шли русские войска еще в свой первый казанский поход. Один из отрядов остановился в чувашском селе. Приняли их хорошо чуваши. Накормили. Напоили. Приготовили для русских воинов ночлег.
Перед тем как ложиться спать, Трофим Рябой, был он и в самом деле рябоват лицом, стал возиться с хозяйскими детьми. Особенно ему понравился мальчик лет шести. Глазенки живые-живые, цепкие. Туда-сюда, как маятник, бегают. На лице и у него рябинки.
– Как звать?
– Хузангайка.
– А я – Трофим.
Познакомились они. Подружились. Трофим Рябой резную игрушку ему смастерил. На пальцах свистеть научил.
Не хотел расставаться Хузангайка с Трофимом Рябым. Когда уходили русские, все стоял у околицы. И махал, и махал, и махал.
И еще раз свела судьба Трофима Рябого с чувашским селом. Было это уже в четвертый, в главный поход на Казань. Многое изменялось тогда в селе. Присоединились в тот год чуваши к России. Под защиту России стали.
Рады жители Трофиму Рябому. Рады другим ратникам. Снова приветствуют и угощают русских воинов. И Хузангайка вновь все время около Трофима Рябого вертится, всё рядом с ним. Подрос мальчишка за эти годы. Однако глазенки всё такие же живые-живые. Маятником всё так же бегают.
Как родных, провожали жители чувашского села русских воинов на бой. Пала тогда Казань.
Ждали в чувашском селе победителей. И правда, прошли полки. Однако среди воинов Трофима Рябого не оказалось. Узнали жители: убит при штурме Казани Трофим Рябой.
Вскоре после соединения с Россией чуваши стали называть своих детей русскими именами. Многие и из взрослых брали второе имя. Появились Иваны. Появились Николаи. Появились Степаны.
Заявил тогда Хузангайка:
– Трофимом хочу быть.
Стал он Трофимом.
Пошли по всей Чувашии новые имена. Да и жизнь становилась новой. В большом государстве теперь чуваши. И не только они одни. Вскоре и другие народы Поволжья и приволжских рек – татары, башкиры, мордва, мари – вошли в государство Русское. С той поры в общем Отечестве все они. Вместе. Как большая семья – за одним столом.
Всюду родные поля. Всюду родная земля. Родина всех – Россия.
ПрибылиС низовьев Волги, из далекой Астрахани, торопился в Москву гонец. Загнал он трех лошадей. Недоспал десятки ночей.
Примчался в Москву гонец.
– Измена!
После падения Казани Иван IV решил предпринять поход и на далекую Астрахань. Там, в низовьях Волги, при впадении Волги в Каспийское море, после распада Золотой Орды образовалось Астраханское ханство. Не давало покоя оно Ивану. Враждовало с Россией, перекрывало очень важные для России торговые пути, которые вели в южные страны и Среднюю Азию.
И вот тридцатитысячное русское войско было посажено на суда и двинулось вниз по Волге. Второе войско шло по рекам Вятке и Каме.
Успешным оказался поход на Астрахань. Разбили русские ханские войска. Овладели городом. Назначили русские воеводы управлять астраханскими землями хана Дербыш-Али. Оставили небольшой отряд казаков. Вернулись домой.
Верили русские астраханскому хану. Однако нарушил клятву Дербыш-Али.
Примчался в Москву гонец.
– Измена!
Изменил хан Дербыш России.
Грозно глянул царь Иван на гонца. Сжались от гнева, как клещи, руки.
И вот на Астрахань снова идут войска. Идут по Волге, по Вятке, по Каме. Грозная сила, как молох, движется.
Разбит был Дербыш-Али.
Доложили царю:
– Взята Астрахань, государь.
– В заморские страны бежал Дербыш.
Прошел год. Снова из Астрахани мчится в Москву гонец.
Загнал он трех лошадей. Недоспал десятки ночей. Вот и в Москве гонец.
Ждал царь Иван важных вестей из Астрахани. Дождался. Вбежал гонец.
– Прибыли, государь, прибыли!
Улыбнулся слегка Иван. Пригладил свою золотистую бороду. Догадался, что вести – хорошие. Вести были о том, что приехали в Астрахань заморские купцы.
Докладывает гонец царю:
– Из Шемахи.
– Из Дербента.
– Из Ургенча.
– Из Бухары.
Грозно смотрит на приближенных Иван. Но всем ясно: доволен царь. Нет отныне помех России для торговли с востоком, с югом. Потянулись купцы в Россию.
Доволен царь. Расправились, расслабились руки-клещи.
– Торговому люду хвала и слава!
Общее небоПознакомьтесь – Микулка. Вот он сидит на струге. На самом носу. На самом виду. Налево, направо смотрит. А рядом другие струги. Бегут по крутой волне, как утицы, колыхаются.
Проплывают мимо леса. Пробегают поля. Словно скатерть легла земля – то степи и дали пошли бескрайние. И солнце светит. И синь в вышине. И где-то в небе играет жаворонок.
Не жизнь – красота!
Не жизнь – чудеса!
Ратные люди сидят на стругах. Одетно. Оружно. Путь далекий. За Каспийское море на реку Терек. Это Северный Кавказ. Много живет здесь разных народов. Часто набегают сюда враги. Просят защиты местные жители у России. Отдал царь Иван IV приказ строить здесь русские городки. Ратных людей поселять по Тереку.
Вот и движет сюда один из таких отрядов.
Вместе с отрядом и плывет Микула. Пристал он к отряду где-то под Нижним Новгородом. Пробрался незаметно на одно из походных судов. Уже в пути и обнаружили ратные люди его на корме под лавкой.
– Кто ты? Откуда?
– С вами хочу!
Про отца, про мать у мальчишки спросили.
– Нет отца, – объясняет мальчик. Мол, погиб под Казанью. Нет матери, мол, в лесу придавил медведь.
Смотрят на мальчика ратники. То ли правда. То ли врет.
– Сбежал?!
– Нет, – говорит мальчишка. И опять про Казань и про лес с медведем.
– Как звать?
– Микулкой.
– Микула, значит. Доброе имя, богатырское имя.
Поколебались, посовещались, подумали ратники. Взяли Микулку с собой в поход.
Нелегкий, далекий к Кавказу путь. Качала струги волна речная, бросала волна морская. Преодолели ратные люди Каспий. Дошли до Кавказа, до гор, до Терека.
Увидел Микулка высокие горы. Земля здесь, как конь непокорный, вздыбилась. Увидел горные реки. Вода в них, как море в прибое, вспенилась. Горных орлов увидел. Раскинули гордые птицы крылья. Ввысь за собою манят.
Расселились по Тереку русские люди. Избы свои поставили. Стал и Микулка жителем дальних гор.
Много важного тогда на его глазах совершилось. Вошли в состав России кавказские земли – Кабарда, Чечня. Другие потянулись к Москве народы.
Понимал царь Иван важность южных земель для России. Когда у него скончалась жена Анастасия, он даже себе в новые жены взял дочь кабардинского князя Темрюка – юную княжну Кученей. Мария – такое имя получила она в России.
Ширится. Ширится. Крепнет Россия. Далеко разбежались ее границы. Много народов разных под общим небом, под общим солнцем, в общем доме теперь живут.
Вырос Микулка, стал защитником новых земель и друзей России. Имя богатырское оправдал.
Глава третья
«Коно, людно и оружно»
Двинул Акинф Дунайку.
– Вставай!
Потянулся на лавке Дунайка.
– Что?
– Вставай, вставай!
Поднялся Дунайка.
– Государь землю велел замерить, – зачастил вдруг Акинф, – и чертеж всему государству сделать.
– Ну и что? – отозвался Дунайка.
Акинф и Дунайка – родные братья. Подневольные люди они, холопы. Дьяк Харитонов у них хозяин.
После походов на Казань, на Астрахань расширилось Русское государство. Действительно, царь Иван приказал измерить русские земли и все: границы, реки, озера, города – нанести на карту.
Создавались землемерные команды. Старшим одной из них и был назначен дьяк Харитонов. Решил он Акинфа и Дунайку взять с собой.
Отправилась команда на реку Каму. Широка, лесиста, угрюма Кама.
Разные люди в команде. Главные в ней – землемеры. Измеряют землю они, сверяют. На листах бумаги наносят что-то.
Акинф и Дунайка – в слугах, в помощниках. На веслах сидят – гребут, костры разжигают, кашу, похлебку варят, от своего хозяина и владыки дьяка Харитонова комаров и мошку отгоняют.
Многие землемерные команды отправил Иван Грозный тогда по Руси. Во многих городах и селах можно было услышать тогда слова:
– Государь землю велел измерить и чертеж всему государству сделать.
Ходили команды по Волге, по Оке, по Северной Двине, по Печоре, по другим русским рекам, другим местам. Ходили на юг – в низовья Дона, в прикаспийские земли. Дошли до Урала, зашли за Урал. Спускались до Черного моря, поднимались до Ледовитого океана.
И всюду:
– Государь землю велел измерить и чертеж всему государству сделать.
Появился чертеж – карта России.
Долго велась работа. Завершилась она уже после смерти царя Ивана.
Дожил до этого времени Акинф. А Дунайка не дожил. Случилась беда с Дунайкой. Попали они с Акинфом на Каме на быстрину. К тому же ветер сорвался. Перевернуло лодку.
Выплыл с трудом Акинф. Добрался до берега.
– Дунайка!
– Дунайка!
Тишина. Немота. Погиб в камской воде Дунайка.
Нелегко приходилось тогда землемерным командам. Погибали люди в лесах, погибали в Уральских горах. Зимой замерзали в пути, потеряв дорогу.
Однако свою работу сделали землемеры.
880 рек было обозначено на карте, 400 городов. Много озер, деревень. Много других примет.
«Большой чертеж» – была названа карта.
Глянешь на карту – велика, в плечах широка Россия.
Первопечатник Иван Федоров– Пожар!
– Горит!
– Что горит?
– Друкарня Ивана Федорова.
Иван Федоров был первым русским печатным мастером. В 1564 году вместе со своими помощниками он напечатал первую русскую книгу.
А еще задолго до этого была встреча у Ивана Федорова с царем Иваном Грозным.
Знал уже царь Иван, что есть такой умелец – Иван Федоров. Доложили царю о том, что Иван Федоров строит печатный станок, изготовляет из металла буквы. Мол, на этом станке с помощью этих металлических букв будет печатать книги.
Заинтересовался государь. До Ивана Грозного печатных книг на Руси не было. Книги переписывались от руки и стоили очень дорого. Понял царь преимущество печатного дела. Вызвал Федорова к себе.
Долго и пристально смотрел он на умельца. Принес Федоров с собой готовую буквицу. Показывает царю. Рассматривает царь Иван. Любопытно.
Объясняет Федоров:
– Буква к букве – получается слово. Слово к слову – целая строка.
– Так, – кивает головой царь.
– Строка к строке – получается целая страница.
Потом Иван Федоров царю про печатный станок рассказал, объяснил, как работает. Показал пробный готовый оттиск. Дивился государь.
– Умное дело.
Решил Иван Грозный поручить Ивану Федорову построить первую русскую типографию. Горячо взялся печатник за дело. Облюбовал место в Москве недалеко от Кремля. Нанял мастеров. Казалось, быстро пойдет работа. Но у нового дела нашлись враги. Они считали печатание книг занятием вредным.
– Небогоугодное это дело, – говорили они. – Противоестественное.
Стали они мешать Ивану Федорову. Прошло долгих десять лет, прежде чем типография была наконец построена.
В ней Иван Федоров и выпустил первую русскую печатную книгу.
Не успокоились враги книжного дела. Это по их наущению была подожжена типография или, как тогда говорили, друкарня, Ивана Федорова.
Взметнулось рыжим облаком пламя.
– Горит!
– Горит!
– Что горит?
– Друкарня Ивана Федорова.
Погибла первая русская типография. Ивану Федорову даже пришлось бежать из Москвы – вначале в Литву, затем на Украину, в город Львов. Там он продолжал заниматься печатным делом. Там же и умер.
Сейчас в Москве неподалеку от того места, где находилась первая русская типография, возвышается памятник Ивану Федорову.
Краткая надпись на памятнике: «Николы Чудотворца Гостунского диакон Иван Федоров».
В каком городе ты живешь?Прославился Анисим Веков в делах строительных. Был он потомственным плотником.
При царе Иване IV в России стало закладываться много новых городов. Особенно быстро они возникали по берегам реки Волги.
Попал в эти места вместе с другими строителями и Анисим Веков. Стали возводить они город Самару.
Стучат топоры над Волгой. Любит работу Анисим Веков. Чудо, смотрите – чудо! Было пустое место – дом поднимается. Улыбается плотник Веков. Весь он в движенье. Весь в нетерпенье. Посмотрите: глаза разгораются. Чудо, чудо – дом поднимается. Строится, строится новый дом. Бежит работа, бежит и ладится.
Понравились под Самарой места Анисиму Векову. Особенно Волга. Бежит она с севера к югу, затем, не доходя до Самары, поворачивает резко на восток, потом так же резко на запад и дальше, словно спохватившись, снова идет на юг. Обегает в этих местах Волга горы. Называются они Жигули. Красивы, как сказка, стоят Жигули. Влюбился Анисим Веков в дивное место. Век бы здесь прожил.
Однако сложилось так, что недолго он пробыл в Самаре. Послали плотника закладывать новый город. Назвали его Саратовом. Это тоже на Волге. Намного южнее Самары.
Возводили Саратов на вышине, на правом, приподнятом берегу реки. Глянешь отсюда на левый берег. Дали, дали, за далями – дали. Заволжские степи бухарским ковром лежат.
Стучат топоры над Волгой. Любит работу Анисим Веков. Чудо, смотрите – чудо! Было пустое место – дом поднимается. Улыбаются люди. Улыбается Веков. Весь он в движенье. Весь в нетерпенье. Посмотрите: глаза разгораются. Чудо, чудо – дом поднимается. Строится, строится новый город. Бежит работа, бежит и ладится.
Понравились Анисиму Векову места под Саратовом. Век бы прожил в Саратове. Однако неспокойная жизнь у строительного люда. И вот уже на новом месте Анисим Веков.
Стучат топоры в Царицыне. (Это нынешний Волгоград.) Любит работу Анисим Веков. Чудо, смотрите – чудо. Было пустое место – дом поднимается. Улыбаются люди. Улыбается Веков. Весь он в движенье, весь в нетерпенье. Посмотрите: глаза разгораются. Чудо, чудо – дом поднимается. Строится, строится новый город. Бежит работа, бежит и ладится.
Хороши, привольны места царицынские. Царицын южнее еще Саратова. Волга здесь шире. Течение плавное. Солнце яркое, на тепло щедрое. Южная сторона. Вечно жил бы в Царицыне Веков. Да только снова в дорогу зовет судьба…
Дорогой читатель! Если ты родился, вырос или живешь в городе:
Архангельске,
Самаре,
Саратове,
Волгограде,
Сызрани,
Васильсурске,
Балыкове,
Уфе,
если родился и вырос в:
Курске,
Воронеже,
Орле,
Липецке,
Белгороде,
Шацке,
Мценске,
Ельце,
Кричеве —
знай: твой родной город в числе тех, которые были основаны в XVI столетии, в годы правления царя Ивана IV Грозного.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
