Текст книги "Основы научного антисемитизма"

В этой статье Хантингтон все современные политические и национальные конфликты сводит к противостоянию культур или «цивилизаций». Он пишет: «Я полагаю, что в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой. Нация-государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями – это и есть линии будущих фронтов».

Возможно, Хантингтон прав, констатируя факт конфликта цивилизаций, возможно, даже прав относительно географической линии разлома между ними, но он не понимает или умышленно замалчивает один важный момент, который становится очевидным с точки зрения непредвзятого философского взгляда – это то, что культура не может являться объектом конфликта. Основой всякого конфликта, как мы уже писали, является несправедливость, суть ее хорошо выразил Крылов: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать», однако несправедливость – потому и несправедливость, что таковой открыто себя никогда не называет, но стремиться надеть на себя обличье справедливости: «Делу дать хотя законный вид и толк…», поэтому она и говорит: «Ты виноват тем, что у тебя культура неправильная, музыка у тебя некрасивая, и вообще ты плохой». Но покажите мне хоть один конфликт, где бы одна сторона каким-либо образом пыталась изменить культуру другой? Может быть, израильтяне пытаются изменить культуру палестинцев, может быть, американцы пытаются изменить культуру Ирака? Ни в коем случае. Ведь изменить культуру – значит консолидироваться, если не в одну нацию, то, по крайней мере, в одну цивилизацию (в хантингтонском понимании), а как тогда чинить несправедливость по отношению к себе подобным? Неудобно как-то. Одно дело, ты грабишь варвара, врага культуры и цивилизации – мало кто будет заступаться за столь несимпатичных субъектов, другое дело, ты посягаешь на права культурного человека – тут «культурная Фемида» почему-то сразу прозревает и начинает протестовать. Ну, и само собой разумеется, сильный всегда «прав», всегда «хороший», слабый же кругом «виноват», ибо он «плохой».

Так, Хантингтон там же утверждает: «По сути дела Запад использует международные организации, военную мощь и финансовые ресурсы для того, чтобы править миром, утверждая свое превосходство, защищая западные интересы и утверждая западные политические и экономические ценности» – смотрите, как мило сказано: «ценности», не интересы, нет, нет, только идеалы, да и то, разве для себя? – никак нет, но для всех – читаем дальше: «сам тезис о возможности „универсальной цивилизации“ – это западная идея. Она находится в прямом противоречии с партикуляризмом большинства азиатских культур, с их упором на различия, отделяющие одних людей от других» (там же), мол, смотрите, какие мы «хорошие», мы ко всем подходим с едиными универсальными мерками.

Ну а как же тогда, интересно знать, идея «универсальной цивилизации» сочетается с им же вышеупомянутым «недопусканием в свой круг стран поменьше»? Впрочем, Восток тоже не отстает от Запада по уровню демагогии, все эти идеи джихада, защиты ислама, национальной самобытности, духовности и т. п. не что иное, как детский лепет на лужайке, нельзя защищать то, на что никто не посягает и чему ничто не угрожает. И этот бред несут не только всякие там аятоллы фундаменталисты, профессора «гарвардских университетов», и прочие чиновники от «институтов стратегических исследований», которым по штату положено направлять «стратегические исследования» в нужное им русло, но повторяют его даже некоторые марксисты, которые сами учат везде и всюду искать производственные отношения. Сплошной идеализм. Никто не видит и не хочет видеть, какие причины приводят к возникновению наций и цивилизаций, какие движущие силы за ними стоят.

Однако имеются и альтернативные точки зрения. Так, например, немецкий философ Николай фон Крейтор пишет: «В международных отношениях необходимо различать между эксплуатируемыми нациями и нациями – эксплуататорами. Первые – это пролетарские нации, вторые – буржуазные империалистические нации Запада. Социализм – идеология пролетарских наций» («Социалистическая международная политика»).

Хорошо сказано, но, увы, пока еще преждевременно соглашаться с Крейтором, он тоже принимает желаемое за действительное. О если бы «пролетарские нации» поняли, что их идеология – социализм, а не исламский ваххабизм, христианская ортодоксия, фундаментализм, пантюркизм и прочая дребедень, что, кстати, насаждается у них не без содействия Запада, тогда и Запад вынужден был бы разговаривать с ними совсем на другом языке. Сам Хантингтон признается: «Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными» (там же).

Здесь надо добавить, что понятие «нация» не является чем-то большим по отношению к понятию «народ» и чем-то меньшим по отношению к понятию «раса», наоборот, одна нация может включать в себя разные расы, например, американская нация, и в какой-то степени еврейская нация, хотя понятие «еврейский народ», как мы уже говорили, больше, чем понятие «еврейская нация», ибо не всякий, кто родился в еврейской семье, кто принимает еврейскую культуру и даже иудаизм как религию, принимает также и сионизм – т. е. еврейский национализм.

* * *

Теперь рассмотрим, что из себя представляет еврейская нация. Как мы уже говорили, нацию, в отличие от народа, объединяет общий политический интерес, что нередко приводит к национальным конфликтам, и такие свои корпоративные интересы у еврейства тоже, безусловно, имеются, что в действительности нередко приводило и приводит евреев к конфликтам с соседними нациями на националистической почве. Сейчас такого рода конфликты наблюдаются, в основном, в Израиле, где одна нация, а именно, еврейская, стремится к монопольному господству в этой стране, целенаправленно вытесняя за ее пределы коренных жителей страны нееврейского происхождения и всячески препятствуя развитию каких-либо инородцев. Однако за пределами Израиля такого явления практически нет. Евреи диаспоры чаще сами страдают от национализма, потому, как правило, там выступают поборниками интернационализма, космополитизма, равноправия и демократии, но при этом сохраняют свой расизм (не смешиваются с гоями и всегда держатся от них на определенной дистанции), а также и латентный национализм, который проявляется немедленно, как только евреи оказываются в своем государстве. Здесь они в точности повторяют поведение своих бывших угнетателей, что так страстно осуждалось ими в галуте. Также и со стороны гоев в странах диаспоры чисто националистических претензий к евреям почти не наблюдалось. Евреи не создавали проблем «инородцев», не стремились к сепаратизму, не вели национально-освободительных войн. Лев Пинскер даже видел причину «всех бедствий евреев» в «отсутствии в них стремления к национальной самостоятельности», наоборот, евреи сами ограждали себя в гетто, в кагалах и всячески противились эмансипации. Более того, многие исследователи отмечают рост антисемитизма именно тогда, когда евреи теряли свою национальную обособленность, а следовательно, их контакты с гоями становились теснее. Поэтому причины еврейского вопроса нужно искать не в национализме, а именно в этих контактах, связях, которые ни одна из сторон почему-то не может разорвать.

Пинскер вообще не считал евреев «нацией», в своей «Автоэмансипации» он пишет: «…Словом, следует доказать, что евреи должны стать нацией». Но что же он тогда называет словом «евреи», если не нацию? Само собой разумеется, что не было бы понятия «евреи» вообще, даже в лексиконе самого Пинскера, если бы этим словом не обозначали определенную общность людей, своими особенностями резко отличающуюся от всех других общностей – и такой общностью евреи, безусловно, являются. Однако чтобы считаться нацией, недостаточно одних только чисто этнических отличий: своего языка, особой культуры, обычаев, общей исторической судьбы и т. д. Недостаточно и расовых отличий, когда та или иная каста, клан, племя блюдут чистоту своей крови, избегая смешанных браков и прочих контактов с «чужаками». Для нации, прежде всего, необходимо иметь общую национальную идею, определяющую общие националистические интересы, обычно связанные с вопросом суверенитета на той или иной территории, где каждая нация стремится утвердить свое господство. Поэтому те народы, которые такого господства не имеют, но страдая от гнета других господствующих наций, борются за свою национальную независимость, за свой государственный суверенитет, вполне могут считаться нациями. Последний раз, когда евреи поднялись на такого рода борьбу, было восстание бар Кохбы в 135 г. н. э. при императоре Адриане. С тех пор евреи прекратили какие-либо попытки завоевать себе государственную независимость вплоть до возникновения сионизма. Однако это вовсе не значит, что во все эти прожитые в диаспоре без сионистов годы евреи не представляли собой нации. Да, у евреев не было своей суверенной территории, но у них было свое государство со своим правительством, своими законами и судами. Таким законом у евреев была Тора и на ее основе разработанная раввинами Галаха – система правил поведения, которые обеспечивали существование еврейства в странах диаспоры не только в качестве разрозненных религиозно-этнических общин, но и как единого глобального национального организма, даже не «государства в государстве», а государства в государствах – как мировой еврейской империи, что сами евреи не очень-то охотно признают, зато слишком убедительно это доказывают антисемиты, в частности, Генри Форд в книге «Международное еврейство». Без своей Торы евреи действительно нацией бы не считались, как сказано еврейским мудрецом Саадьей Гаоном (882–942): «Эйн Исраэль ума, эла бе-Торотейа» (Израиль не считается нацией, иначе как в его Торе, вероучении).

Его слова не потеряли свое значение и по сей день, по крайней мере, так принято считать у ортодоксального еврейства, что, впрочем, не всегда понимают и принимают евреи светские – о них недавно хорошо высказался в своем «Живом Журнале» Исраэль Шамир: «На мой взгляд, человек, заявляющий, что он– еврей, и не соблюдающий 613 заповедей, заблуждается, более того – он душевно нездоров. Ему кажется, что он – еврей, но на самом деле ему просто хочется принадлежать к расе господ…»[11]11
  http://israel-shamir.livejournal.com/3020.html.


[Закрыть]. Но «еврей» – «не еврей», сейчас это не важно, налицо мы имеем национальную идею, пусть хотя бы желание принадлежать к расе господ, и эта идея объединяет ее субъектов в единую нацию.

Таким образом, уже на основании одной Торы и наличия общих националистических устремлений еврейство вполне можно определить как нацию, причем, нацию во многом образцовую для других наций. Главное ее достоинство в том, что в еврейской среде почти никогда не было классовой борьбы. Еврей-богач (типичный) всегда относился к еврею-бедняку как к младшему брату[12]12
  Примечательно, что известная Евангельская притча о нищем Лазаре и злом богаче (Лк. 16:19–31) появляется только в Евангелии от Луки – единственного библейского автора не-еврея. Подобные истории куда более были характерны для гоев-язычников, нежели для евреев, которые в те годы как раз славились, особенно, в Иерусалиме, своими богачами-филантропами. Известный пример, о котором часто упоминается в Талмуде и Мидрашах – иерусалимский богач и тесть рабби Акивы по прозвищу Кальба Савуа (что значит «сытая собака», ибо всякий голодный, даже бродячий пес, утолял у него голод). Конечно, в еврейской среде встречались и скряги (камцаны), однако они осуждались ортодоксальным иудаизмом ничуть не в меньшей степени, чем христианством. Как бы там ни было, классовая борьба – это проблема больше гойская, нежели еврейская.


[Закрыть], полноправному члену общей еврейской семьи, не возносился перед ним как какой-то недосягаемый аристократ, бедняк же мирился со своей функцией «младшего брата» и считал своим долгом всячески служить «старшим». В трактате «Авот» Мишны[13]13
  Мишна, Авот, 5, 9.


[Закрыть] сказано, что по принципу «Мое – мое, а твое – твое» жили содомляне – так они и живут по сей день, но у евреев по-другому: «Мое – твое, и твое – твое» – какая ж тут «эксплуатация», все еврейское – еврейское, богатство богача – оно на пользу всем евреям. Совсем другая картина у гоев: барин холопа никогда не считал за человека, простолюдины для него – что навоз. И вот этим противоречием евреи научились пользоваться, становясь то на сторону барина, то холопа. У гоев война, у евреев мир.

И все бы было замечательно, если бы евреи, особенно, ашкеназим, не начали массами отходить от своей религии, но, освобождаясь от мицвот (заповедей) Торы, светские евреи не хотели терять своих прав и привилегий как «расы господ», для этого-то им и понадобилось реформировать национальную компоненту, создав некий «иудаизм без Торы», «религию без Бога» – закономерный итог всякой религии, отвергающей идею международного братства, возводящей хулу на Иисуса Христа и на этические христианские ценности. Такой новой еврейской «религией» и стал сионизм, в коем еврейский национализм нашел свое наиболее полное выражение.

Как форма национального самосознания, выраженная в идее суверенного еврейского государства (а не государства в государстве) сионизм в той или иной степени занимал еврейские умы на протяжении всей истории еврейства как нации, но свою собственную историю сионизм начал приблизительно с конца XIX века, с деятельностью Пинскера, Герцля, Нордау, Ахад-Гаама и др. его отцов-основателей. Поэтому рассмотрим сионизм как особое явление в еврейском национализме отдельно.

* * *

Нет, пожалуй, более противоречивого понятия в современном политическом дискурсе, чем «сионизм». Кто только ни удостаивается этого расхожего ярлыка: и русофобы, и масоны, и мондиалисты, и космополиты, и модернисты, и даже коммунисты. Воистину мы живем как при Вавилонском смешении языков, только современное смешение намного хуже – внутри самих языков слова потеряли свой смысл. Из-за этого даже в резолюциях ООН никак не могут решить, что собой представляет сионизм, а отсюда возникают бесконечные препирательства в дипломатических кулуарах по вопросам: следует ли осудить сионизм как политику, не соответствующую нормам международного права, а также, является ли сионизм формой расизма или нет.

Те, кто считает сионизм расизмом, аргументируют свое мнение достаточно ясным и очевидным определением, основанным на фактах, наблюдаемых в действиях современных сионистов: сионизм – это дискриминация в правах неевреев, этнические чистки, трансфер, апартеид. – Все это, безусловно, классический расизм самой чистой пробы и ничто иное. С другой стороны, защитники сионизма не хотят слышать аргументацию своих оппонентов и считают, что если кто-то из израильского руководства и замешан в военных преступлениях, то эти преступления не являются сутью сионизма, ибо сионизм – это любовь к Сиону, к Иерусалиму, что видно в самой этимологии термина. В таком случае мы все «сионисты», ибо любим Иерусалим и Святую Землю, даже батальоны мучеников Аль-Акцы по этому определению тоже «сионисты».

Не вдаваясь в особые тонкости, можно выделить три основных значения, в которых употребляют слово «сионизм».

Сионизмом, в изначальном смысле этого слова, называется политическое движение, направленное на создание еврейского государства, что, по мнению его основоположника Теодора Герцля, должно было положить конец еврейскому вопросу, сделав евреев нацией равной среди равных. Однако такая цель почти никогда не вызывала особых возражений антисемитов, даже палестинцы, особенно, христиане, поначалу отнеслись положительно к образованию Израиля, надеясь, что израильтяне примут их в состав своего государства как полноправных граждан, о чем в свое время писал Герцль и что было обещано в Декларации Независимости, провозглашенной в 1948 году.

Тем не менее сами сионисты в массе своей не особо спешили разделять и принимать такое толкование своих же обещаний, некоторые из них даже отреклись и от самого герцлевского учения, считая его особо изощренной формой антисемитизма. Так один мой оппонент однажды назвал меня «антисемитом» (против чего я, в принципе, не возражаю), но как вы думаете, за что? – за цитату из «Еврейского государства» Герцля: «Всякий может свободно исповедовать какую ему угодно религию, или вовсе никакой не исповедовать, подобно тому, как он ничем не связан с той или другой национальностью». На что «сионистом» было сказано: «Самый изощренный антисемитизм выглядит так: евреи, вот у вас уже есть государство, теперь будьте как все». Я не знаю, насколько такая позиция соответствует истинно «сионистской», во всяком случае, отметим здесь явный поклеп на антисемитизм. Ни один антисемит (и ваш слуга в том числе) никогда не требовал ни от евреев, ни от кого-либо еще, быть «как все», более того, собственно, евреи, т. е. забота об их личном моральном облике, никогда не входила и не входит в сферу интересов антисемитов. Евреи для них субъекты конфликта, а не объекты, и если субъект не посягает на принадлежащий другому субъекту объект, то никакого конфликта между ними возникнуть не может, а быть ли евреям «как все» или не быть – это уже их личное еврейское дело.

Однако, заметьте, этот еврей отлично понимает суть еврейства как субъекта еврейского вопроса в том плане, что еврейство здесь не может рассматриваться как все народы и, будь они «как все», ни один антисемит ничего бы против них не имел и не мог бы иметь в принципе, значит, уже отсюда следует, что в евреях есть нечто специфическое, причем, патологическое, но гоев оно, еще раз повторяю, не касается, все, что им нужно, это чтобы сей «особенный народ» своими «особенностями» не нарушал международные нормы межнационального сосуществования. Так и мой личный конфликт с вышеупомянутым оппонентом состоял вовсе не в том, что он «не такой, как я» или «не такой, как все» (я вообще не знаю, какой он, и знать не хочу), наши противоречия исходили исключительно из того, что он и ему подобные «сионисты» держат Израиль и весь Ближневосточный регион в состоянии перманентной войны, ибо поняли сионизм в чисто нацистском плане – в том, что вся страна Израиля должна принадлежать исключительно евреям, и если какой-то незначительной части не-евреев будет разрешено в ней проживать, то только на правах «шабесгоев» – граждан второго сорта с весьма ограниченными правами (и при этом они возмущаются, когда сионизм причисляют к расизму!). Но сейчас даже не об этом речь. Мы, конечно, относимся резко отрицательно к сему виду «сионизма», который еще профессор Иешаягу Лейбович в свое время называл «иудеонацизмом», дабы отличать от сионизма в первом смысле слова, однако ни сионизм в первом (герцлевском) смысле, ни его извращение в виде иудеонацизма, мы не можем считать причиной антисемитизма и фактором еврейского вопроса, к тому же и сам национализм как стремление к сепаратизму никогда не являлся характерным атрибутом еврейской парадигмы, о чем мы писали выше.

Но исторически случилось так, что сионизм обрел значение национального маркера еврея, как, например, кипа или маген Давид, а врага все привыкли отличать прежде всего по форме, обмундированию, знакам отличия, а не по его личному моральному содержанию. Сионист для антисемита – это еврей в форме, как красная тряпка для быка, потому, вступая с ним в совершенно не нужную ему борьбу, антисемит и не догадывается, что гораздо более опасен для него еврей замаскированный, враг, притворяющийся «своим». В свою очередь, замаскированным весьма выгодно отвести от себя внимание своих врагов на выбранных «козлов отпущения»: израильтян-националистов, «пейсатых», евреев-интернационалистов и демократов, кто не привык скрывать свою культурно-этническую принадлежность.

Вторая причина, почему сионизм стал объектом нападок антисемитов состоит в том, еврейский взгляд на вещи нередко распространяется и на тех, кто, казалось бы, противостоит еврейству. Так, некоторые антисемиты порой не замечают, как сами находятся в плену предрассудков еврейского дискурса. Сообразуясь с еврейской шкалой ценностей, они боятся или стесняются открыто признать себя антисемитами и стараются подобрать для своего антисемитизма более подходящий, на их взгляд, термин. И это не только замена одиозного термина «антисемитизм» на его «политкорректный» синоним «антисионизм», я, мол, против евреев ничего не имею, я только «сионистов» не люблю, но даже замена на менее «политкорректные», как, например, генерал Макашов, и многие другие антисемиты, не сковывая себя предрассудками политкорректности, и вместо «сионистов» употребляют термин «жиды», подразумевающий всех «плохих» евреев и даже не-евреев, но суть сего «дискурса» одна и та же: антисемит боится назвать вещи своими именами – себя антисемитом, а своих противников евреями. Нам совершенно непонятны причины, по которым вышеупомянутые антисемиты вместо того чтобы называть евреев евреями, называют их «сионистами», пожалуй, с таким же правом их можно было бы называть «велосипедистами». Похоже, кое-кто из российских идеологов поменял эти понятия местами и в таком перепутанном виде они закрепились в массовом российском сознании. Вопрос только в том, кому на руку сей «дискурс»?

Еврейский вопрос, как и антисемитизм, имеет историю в не одну тысячу лет, в то время такие явления, как сионизм и даже иудеонацизм относительно молодые, впервые возникшие, как мы писали, в XIX веке. Испокон веков (аж с утробы праматери Ривки, в коей человечество впервые разделилось на еврейство и гойство) гойство вело непрекращающуюся борьбу с еврейством, и вдруг теперь с еврейством ни с того ни с сего, без каких-либо особых поводов со стороны последнего, как бы заключается мир, и фронт борьбы поворачивается в сторону «сионизма». В результате у «антисионистов» получается абсурд: многотысячелетний глобальный конфликт, называемый «еврейским вопросом», они сводят к региональному спору на Ближнем Востоке, как будто от его исхода зависит судьба всех народов мира.

Таким образом, те, кто называет себя «антисионистом», отнюдь не всегда понимают сионизм в герцлевском или мафдалевском (националистическом) смысле, они вкладывают в это понятие еще и третье значение, обычно ни евреями, ни самими сионистами не разделяемое.

В одном месте своей статьи «Русофобия: десять лет спустя» Шафаревич процитировал интересный лозунг, написанный российскими национал-патриотами против московских писателей-демократов: «Сионисты, убирайтесь в Израиль!». Не являясь ни сторонником сионизма, ни еврейства вообще, он, тем не менее, отмечает абсурдность сей формулировки: «Бессмыслица: сионисты – это как раз те, кто едет в Израиль», – резюмирует он.

Да, конечно, сказать так в адрес настоящих сионистов все равно, что сказать: «Заключенные, мечтающие о побеге, убирайтесь на свободу ко всем чертям». Однако эти «антисионисты», судя по всему, обвиняли писателей в чем угодно, только не в намерении уехать в Израиль, поэтому, в настоящем контексте мы никакой бессмыслицы не видим, просто Шафаревич говорит со своим народом на разных языках (дискурсах). Мы же здесь просматриваем железную и последовательную логику: «Сионисты» есть синоним врагов народа, по крайней мере, «Большого Народа» (в терминологии Шафаревича). Почему именно сионизм, а не, скажем, либеральный космополитизм (что было бы несколько ближе к истине), стал объектом переноса народного озлобления? Что понимает «Большой Народ» под словом «сионизм», почему и откуда в его сознании закрепилось столь своеобразное значение этого слова? Можно было бы попробовать объяснить это ассоциацией с пресловутыми «сионскими мудрецами» (от них и «сионисты»), заговор которых якобы угрожает России, но это не совсем так. «Протоколы сионских мудрецов» не были известны широкой советской публике, но зато в ее сознании закрепилось пропагандистское клише советских времен о сионистах как об антикоммунистах, врагах советского государства и революционной борьбы пролетариата. Одним словом, сионисты – это «плохие» евреи, «не наши», которых следует отличать от «хороших» – «наших», и таким образом, борьба с первыми, вроде бы, не имеет ничего общего с антисемитизмом.

Вот так, например, определяется сионизм в книге А. Шабанова, К. Соколова, К. Сивкова «Духовная борьба»: «Сионизм представляет собой особую идею развития общества, которая не предполагает наличия в полном смысле независимых государств вообще, а создание глобальной структуры управления Человечеством, подчиненной, контролируемой сионистскими структурами. Цель сионизма – создание глобальной клановой системы управления населением, всем Человечеством».

Да, идея «глобальной структуры управления Человечеством» на самом деле существует, но называется такая идея не «сионизмом», а «глобализмом» или «мондиализмом», что в наши дни являются синонимами слову «империализм». Да, конечно, еврейство не стоит в стороне от главных империалистических сил современного мира. Но оно и не играет в них «первую скрипку». Здесь роль еврейства традиционно точно такая же, как роль Иосифа при дворе фараона в Египте или Мордехая при дворе Ахашвероша (книга Эсфирь), или управляющего-откупщика в имении польского шляхтича. Но допустим даже, что евреи сами стали хозяевами «имения», объясните мне, почему их нужно называть теперь «сионистами» а не евреями, или, может быть, Иосиф тоже был «сионистом»?

Представьте себе, что кое-кто уже договорился и до подобного абсурда. В подтверждение тому можно сослаться на «ученые» работы еще одних (из плеяды вышеуказанных авторов и иже с ними) российских псевдоисториков – А. Свешникова и Д. Сухорукова, в книге которых «Сионизм» можно обнаружить, например, вот такие «перлы»: «История еврейского народа показывает, что рассеяние евреев по чужим государствам происходило и происходит отнюдь не в силу каких либо внешних причин, а является следствием биологических особенностей еврейского племени. (Понятно, сионисты – это те, кому внутренне присуще стремление бежать как можно дальше от Эрец Исраэль. – С. Б.)…Хазарский каганат, существовавший на юго-восточных границах Руси, был иудейским по религиозному составу и вел по отношению к Руси обычную сионистскую политику (теперь оказывается, что „сионисты“ уже и к биологическим евреям не имеют никакого отношения. – С. Б.)…Борис Годунов, организовавший тихо, стоя за спиной (как всегда у них) перебитие бояр и захвативший благодаря этому, власть был сионистом».

Ну теперь все ясно: сионист – это просто враг русского народа. Что верно, то верно: у «сиониста» Бориса Годунова не было в планах репатриироваться в Израиль.

Конечно, подобные «перлы» не могли появиться в доперестроечную эпоху, но отрицательное пропагандистское клише «сионисты» родилось именно в брежневские времена.

Что же подразумевалось официальными советскими идеологами под этим словом? Интересна в этом отношении брошюра Юрия Иванова «Осторожно: сионизм! Очерки по идеологии, организации и практике сионизма», выпущенная Издательством политической литературы в Москве в 1971 году.

Сионизм, как его трактуют сами сионисты, по мнению Иванова, есть миф, блеф, а его-де исследовательская задача – описать и разоблачить сионизм подлинный, каким он существует в действительности: «Внешне идеология сионизма как бы сводилась к учению о создании „еврейского государства“, – пишет Иванов, но ниже, в примечании, намекает, что, в принципе, не имеет ничего против этих открыто декларируемых сионистами идеалов: „Мы ‹…› решительно выступаем за право государства Израиль на существование…“.

Стало быть, по Иванову, истинный сионизм есть нечто совсем иное, чем стремление евреев к своему национальному очагу и строительство собственного государства. А вот что это такое, из всей его мудреной работы так и остается неясным, кроме общего впечатления как о чем-то плохом и ужасном, противостоящем геополитическим интересам СССР и советским официальным идеологическим доктринам. Во всяком случае, моему малопроницательному уму трудно уловить что-либо иное из таких, к примеру, определений, как: „Современный сионизм – это идеология, разветвленная система организаций и политическая практика крупной еврейской буржуазии, сросшейся с монополистическими кругами США и других империалистических держав (можно подумать, что в СССР в те годы существовала хотя бы одна какая-нибудь „разветвленная организация“, не связанная с интересами партноменклатуры и ВПК, безгранично и бесконтрольно распоряжавшихся капиталами советской империи, и будто бы сам Иванов смог бы опубликовать хоть строчку, не совпадающую с их интересами. Все финансируется капиталом, было бы хотя бы право на существование у нефинансируемых голосов. – С. Б.). Основным содержанием сионизма является воинствующий шовинизм и антикоммунизм“ (стр. 4); или: „Сионизм – реакционная система взглядов и система реакционных организаций, обслуживающих империализм, т. е. явление классовое. И сионизм, как и вся мировая система империализма, действительно находится в состоянии глубокого кризиса“.

Конечно, нет ничего общего между характеристикой сионизма Иванова и того же Свешникова, однако между ними есть определенная психологическая зависимость. Об этом в послесловии к книге Нормана Кона „Благословение на геноцид“ пишет врач-психиатр Д. А. Черняховский: „Тенденциозное освещение истории создания Израиля и арабо-израильского конфликта способствовало созданию неверного представления об исключительной агрессивности, жестокости и вероломстве населяющих Израиль евреев. Естественно, что такого рода представления должны были быть перенесены на советских евреев. Что касается антисионистской пропаганды, то объектом ее был не реальный сионист, то есть сторонник переселения евреев в Израиль, а мифологизированный член тайного еврейского сообщества, цель которого вносить смуту и разлад в жизнь других народов“.

Нашлись даже теоретики лжесионизма, утверждающие, что-де сионисты планировали поначалу создать еврейское государство в России, так как там больше всего евреев. Вот уж чего не слышал – о России, был план у Герцля относительно Аргентины – это да, на Сионистском конгрессе говорили об Уганде – факт, но именно российские евреи настояли на Палестине. А почему российские? Да потому, что ни в одной другой стране, даже в антисемитской Германии, евреи так не стремились к эмиграции, как в России. Увы, не заслужила Россия чести быть желанной в глазах евреев.

Впрочем, извращенное толкование сионизма имеет место не только у советских официальных идеологов и у современных российских национал-патриотов. Встречаем мы его и у ряда западных авторов. Так, например, „Талмудический сионизм“, о котором пишет Дуглас Рид в книге „Спор о Сионе“, это настоящий нонсенс, полный произвол в изобретении терминов, ведь здесь в Израиле каждый знает, что в устах талмудиста-ортодокса слово „сионист“ – ругательство.