Текст книги "Основы научного антисемитизма"

* * *

Рассмотрим теперь более детально, что собой представляет еврейский народ, каковы его особенности и из каких общностей он состоит. Исходя из вышеприведенного определения понятия «народ», мы можем сказать, что к тому или иному народу вправе принадлежать любой, кто волею судьбы или по своей воле окажется погруженным в духовную атмосферу данной общности людей и принимает все их чаяния как свои личные. Поэтому и еврейство, если его рассматривать только как народ, здесь не может быть исключением. К еврейскому народу может принадлежать всякий, кто владеет одним из еврейских языков, чувствует свою духовную связь с еврейской историей, культурой, чаяниями поколений. К еврейскому народу, безусловно, можно отнести и евреев-христиан, особенно мессианских евреев, создавших свою особую христианскую общину, основанную на соблюдении еврейских традиций, с сохранением всего лучшего, что есть в Талмуде, в учениях хасидских цадиков и у современных раввинов, однако полностью порвавших с еврейством как клановой организацией и ее расистской парадигмой. Но вовсе не обязательно евреям становиться христианами, чтобы разорвать свои всякие отношения с еврейством как организацией, и таких евреев, не включенных в еврейство как субъект еврейского вопроса, в еврейском народе немалый процент. Это и евреи-коммунисты, и многие евреи-социал-демократы, просто демократы, интеллигенты, интернационалисты, антирасисты, антинацисты и даже некоторые израильские националисты, видящие особый путь своей страны, независимый от мирового еврейства с его центром в США. Более того, вне еврейства как организации находятся и активно противостоят ему также многие религиозные евреи, такие, как «Натурей карта», да и представители других общин харедим нередко выступают против сионизма (сионофашизма), иудеонацизма, иудео-американского глобализма. Кстати, сам термин «иудеонацизм» принадлежит известному израильскому профессору Иешаягу Лейбовичу, который мог совмещать свои «ультралевые антисемитские» взгляды с ультраортодоксальным еврейским образом жизни, и он, конечно, один из лучших представителей еврейского народа, никакого отношения к еврейству как организации не имеющий.

Что интересно, сами евреи причисляют не входящих в их организацию евреев к антисемитам, но в довольно-таки своеобразной форме. Чтобы как-то выйти из того затруднительного положения, в которое их поставили «евреи-антисемиты», они придумали специальный термин «самоненависть». На чем основан сей ярлык, нам понять не дано, авторы, его применяющие, обычно объяснениями себя не утруждают, да и на наши вопросы вряд ли ответят. Евреи с более-менее здравым смыслом тоже не понимают, о чем тут говорят их братья. Так, например, Исраэль Шахак в своей книге «Еврейская история, еврейская религия: тяжесть трех тысяч лет» посетовал: «Быть против и антисемитизма и еврейского шовинизма считается „ненавистью к себе“ – термин, который я нахожу бессмысленным».

Впрочем, если не судить сей термин с позиций строгой грамматики или вышеназванной «школы имен», а постараться перевести его с языка ярлыкового на язык общечеловеческий, то окажется, что он не такой уж и бессмысленный, просто, когда так говорят, следует это понимать, как «ненависть к нам», т. е. отношение одних представителей еврейского народа к другим как к далеко не лучшей его части, но заинтересованной выдать себя за весь народ. Эта часть исходит из принципа: «кто не с нами, тот против нас» – да, совершенно верно, против вас, но это еще не значит, что тот, кто против вас, он против всего народа, да еще в придачу против самого себя. Надо сказать, что евреи, разделяющие еврейскую парадигму, вообще мало отличаются оригинальностью мышления, и если кто-нибудь из них скажет какую-нибудь чушь, то все остальные будут повторять ее за ним как попугаи.

Много раз мне приходилось слышать обвинения в самоненависти против моего друга Исраэля Шамира – одного из достойнейших сынов еврейского народа. И однажды я так возразил одному из его и моих оппонентов, сказавшему, что Шамир ненавидит себе подобных: «Разве Шамир где-нибудь писал, что ненавидит себе подобных? Покажите пример, чтобы не быть голословным. Если он кого и ненавидит, то это скорее вам подобных. Не путайте, пожалуйста, себя и его. Шамир относится к той категории людей, что воспитывают в себе те качества, которые хотели бы видеть в других. Как можно ненавидеть подобное тому, что ты любишь? Но если ты воспитываешь в себе эгоизм, ксенофобию, гордыню, то вряд ли ты будешь любить подобные качества в других, потому и будешь ненавидеть себе подобных, как, впрочем, и неподобных».

В еврейский народ под именем израильтян могут вполне ассимилироваться также и выходцы из других народов: русских, грузин, арабов и любых иных, кто, длительное время проживая среди израильтян, усвоил их язык, культуру, болеет общими проблемами страны и живет ее интересами. Однако эти израильтяне уже не составляют еврейской нации, даже если они вполне лояльны еврейству как организации (шабесгои), но, с другой стороны, евреи-антисемиты входят в состав нации, так как де-юре обладают всеми правами евреев.

Впрочем, израильтяне и еврейский народ – это также не совсем одно и то же, а определять евреев как народ мы можем с некоторыми оговорками, ибо тут могут возразить, что далеко не все еврейские общины имеют одинаковую культуру, бывают общины сефардские, бывают, ашкеназские, есть курдские, иранские, бухарские, караимы и т. д. и т. п., и культурные различия между всеми ними весьма глубоки. (Кстати, еврейский вопрос и антисемитизм никогда не касался караимов, горских евреев, татов, бухарских евреев и многих других общин). С другой стороны, культура как таковая редко предъявляет серьезные претензии к другой культуре, а потому непосредственно не может являться фактором конфликта, здесь должен быть еще и интерес политический, только тогда народ начинает осознавать себя как нацию и претендовать на определенные национальные права, вне зависимости от тех или иных этнических особенностей общин, составляющих нацию. И наконец, контрольный вопрос на релевантность термина нашему главному тезису: Является ли еврейский вопрос конфликтом с еврейским народом? Исходя из всего вышесказанного, получаем отрицательный ответ. Поэтому, обсуждая еврейство как субъект еврейского вопроса, не следует переводить стрелки на еврейский народ.

* * *

Теперь рассмотрим следующую форму общности людей: нация. Как мы уже упоминали выше, многие определения привычных терминов либо давно устарели либо нерелевантны в контексте еврейского вопроса. Поскольку мы рассматриваем причины конфликтов, в частности, конфликтов национальных, постольку нас интересуют именно те атрибуты нации, которые могут стать причинами таких конфликтов. У нации такие атрибуты, безусловно, есть. Одним из них является, прежде всего, практика деления людей на «своих» и «чужих» с теми или иными дискриминационными целями, для чего и существует специальное клеймо «национальности», отмечаемое в т. н. «пятой графе» (для нас слово «национальность» отличается от слова «нация» точно так же, как «партийность» от «партии», т. е., определением принадлежности к данной группе, других отличий мы не видим); в тех странах, где не существует записи «национальности» в официальных документах, функцию «пятой графы» выполняет графа гражданства, в таком случае все граждане данной страны представляют собой единую нацию. Этот атрибут нации, не имеет никакого отношения ни к культуре, ни к языку, ни к среде обитания, однако имеет отношение к распределению материальных благ, юридических прав и социальных привилегий, поэтому, являясь формой коллективного эгоизма, нация стремится приобрести как можно больше благ для «своих» за счет «чужих», независимо от того, где бы «свои» ни проживали и на каком бы языке ни говорили. Сей атрибут мы называем национализмом. Таким образом, национализм есть главный и определяющий признак нации. Странно, но факт: почти ни в одном определении нации, а их существует достаточно много, не присутствует этот столь естественный и очевидный атрибут.

Классическим определением нации долгое время считалось определение И. В. Сталина: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры» («Марксизм и национальный вопрос»), но и антимарксистская точка зрения, например, националиста Василия Шульгина мало в чем противоречит сталинской: «… Что такое нация? Сие есть союз людей, связанных между собой некоторыми признаками. При определении этих признаков разные умы весьма расходятся, но главнейшими все же признаются: совместное жительство, то есть общая территория; кровная близость, то есть более или менее отдаленное родство; общность языка; принадлежность к одному и тому же государственному организму» («Что нам в них не нравится»).

Все это путано, мудрено и логически некорректно, кроме фразы: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей», но уже слово «возникшая» относится к категории причины (т. е. как и когда возникшая, при каких обстоятельствах, в результате чего), а не явления (что, собственно возникло), сущность которого предполагалось определить. Это все равно что сказать: «Для возникновения (создания) автомобиля требуется завод, необходимое сырье, технология, инженеры, рабочие и т. п.» – да, без этих факторов автомобиль не возникнет, но разве отсюда ясно, что такое автомобиль и чем он отличается, скажем, от велосипеда?

Так же есть абсурд и у Шульгина: «Союз,…связанный признаками…» – признаки как таковые никогда ничего не связывают, особенно союзы. Но куда проще было бы сказать: Нация есть союз, общность людей, объединенных корпоративными (националистическими) геополитическими интересами, и имеющая или стремящаяся обрести свою полную или частичную (автономную) государственную независимость. Такой союз могут представлять собой как члены одного семейного клана, так и более крупные национальные образования, включающие в себе много народностей, этнических групп и даже суперэтносы.

Как бы там ни было, для нас очевидно, что как в определении Сталина, так и в определении Шульгина проявляется некий волюнтаризм: захотелось им выдумать понятие «нация», приписать ему взятые с потолка признаки, и они приписываются, не сообразуясь ни с реальностью, ни с практикой, ни даже с обычаями. Однако в истории всевозможных переписей населения не теоретически, а фактически национальная принадлежность определялась по самым разным признакам, в одних странах, например, по языку, в других, по религии, в третьих по документам, удостоверяющим происхождение рода. В настоящее время ученые этнологи воздерживаются назвать хоть какую-либо реально существующую этническую общность, которая бы отвечала всем признакам, перечисленными Сталиным или Шульгиным – не существует таковых!

Потом, мы выше уже говорили, что ни один чиновник, особенно в Израиле, не заполнит вам «пятую графу», исходя из сих теоретических принципов, однако здесь могут возразить: израильские и прочие чиновники для нас не авторитет. – Допустим, но и мы также не исходим из мнения чиновников, но исключительно из требований корректности самого определения, согласно которым признаки (предикаты) должны быть когерентны определяемому субъекту. Нельзя расстояние определять часами, а время метрами, как тот старшина из анекдота, что приказал солдату рыть траншею «от столба до обеда». Так и сталинские признаки относятся к совершенно разным классам понятий: языком определяется народ (этнос, иногда народы так и называются «языками»: Исх.66:18); территория – признак населения; экономическая жизнь – признак классов, которые различаются отношением к средствам производства; по психическому складу могут различаться самые различные социальные группы, как, например: молодое и старое поколение, либералы и традиционалисты, которые существуют в любых народах и нациях; и, наконец, понятие культура может трактоваться двояко: и как стихийно складывающиеся обычаи и традиции того или иного этноса, и как духовная деятельность особо выделившихся культурной элиты, которая отнюдь не всегда придерживается традиций и обычаев всего народа.

Весьма распространено мнение, что нацию объединяет кровь – происхождение от общих предков. Как видим, этот признак начисто отсутствует в сталинском определении, его, конечно, можно оспаривать, находить в той или иной нации представителей разных рас, как, например, у евреев, но нельзя отрицать того факта, что для многих наций кровь является символом их единения, даже если на самом деле их происхождение от общего предка мифическое. Тот или иной миф может служить объяснением фактического существования национальных союзов, но не причиной их возникновения. Так, например, полемизируя с народником Михайловским, Ленин писал:

«Итак, национальные связи, это – продолжение и обобщение связей родовых! Г. Михайловский заимствует, очевидно, свои представления об истории общества из той детской побасенки, которой учат гимназистов. История общественности – гласит эта доктрина прописей – состоит в том, что сначала была семья, эта ячейка всякого общества, затем – дескать – семья разрослась в племя, а племя разрослось в государство. Если г. Михайловский с важным видом повторяет этот ребяческий вздор, так это показывает только – помимо всего другого, – что он не имеет ни малейшего представления о ходе хотя бы даже русской истории…Слияние это вызвано было не родовыми связями, почтеннейший г. Михайловский, и даже не их продолжением и обобщением: оно вызывалось усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок. Так как руководителями и хозяевами этого процесса были капиталисты-купцы, то создание этих национальных связей было не чем иным, как созданием связей буржуазных» («Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?»).

Если вникнуть в ленинские слова, то нация формируется только на одной базе – общих экономических интересов. Таким образом, нация подобна некоему большому трудовому коллективу, который заинтересован в процветании своего общего предприятия, связанного с использованием (эксплуатацией) страны, даже если страна и не совсем их, а берется у кого-то в «аренду».

Кому-то такое понимание нации также может показаться слишком произвольным, нетипичным для общепринятого дискурса, возможно, но тем не менее, оно уже завоевало себе право на существование в современной социальной науке. Так, например, определяет «нацию» немецкий социолог Хейко Шрадер: «Нация является центральным понятием, обозначающим включение человека в политическую систему, которая благодаря дифференциации (включения „подобных“ и, соответственно, исключения „других“) создает когерентность (взаимозависимость)». («Глобализация, (де)цивилизация и мораль»).

Заметьте, никаких «культур», «языков», «традиций» и проч. в этом определении уже нет! Общий политический интерес, дифференцирующий «своих» и «чужих» (иначе называемый «национализмом») – это и есть неотъемлемый атрибут, признак, определяющий любую нацию, в то время как любой из вышеперечисленных признаков совершенно нерелевантен для такой, к примеру, нации, как евреи. Однако и этого признака (быть еврейским националистом) недостаточно, для того, чтобы считаться евреем в Израиле. Гой и даже шабесгой может сколько угодно декларировать свою сопричастность еврейским интересам, в евреи его от этого не произведут. Повторим опять, что ни один чиновник националистического государства (а всякое, государство, где не отменена «пятая графа», и в социальном статусе гражданина имеет значение этническое происхождение, есть националистическое государство), не запишет вам национальность по вашему выбору, даже если вы подтвердите его гражданским подданством, знанием языка, проживанием на данной территории, вашей личной приверженностью культуре «титульного народа» и даже приверженностью его националистическим интересам, так как для националистического государства принадлежность нации есть прежде всего обладание определенным правовым статусом, определяющим общественное положение, карьеру и судьбу того или иного субъекта. А националисты, как вы понимаете, отнюдь не намерены направо и налево раздавать свои привилегии каждому встречному и поперечному. Поэтому, существенным атрибутом понятия «нация», каковым оно является в современных националистических государствах, есть не что иное, как право, которое никак не связано ни с вашим местом рождения, ни с вашими личными убеждениями, ни с вашими достоинствами или недостатками, а единственным признаком и критерием национальной принадлежности я является «пятая графа». Это понимают даже рядовые домохозяйки, но некоторые образованные «определители нации» этого никак не хотят усвоить или не могут понять в силу того, что были образованы не жизнью, не реальностью, а своими словарями и учебниками.

Из контекста «пятой графы» мы и выведем определение нации: это гражданский статус, дающий право проживания на тех или иных территориях, отличающихся уровнем жизни, обеспечением гражданскими правами и свободами, а также дающий и прочие привилегии, которыми пользуются в националистических государствах граждане «титульных наций», каковых в то же время лишены граждане «некоренных национальностей». Таким образом, всякое деление людей на «национальности» подразумевает правовую дискриминацию в той или иной степени, другого смыла у этого деления нет. Но определение нации и национализма не будет исчерпывающим, если мы не разъясним, что мы имеем в виду под «дискриминацией».

Дискриминацией мы называем любое неравенство в правах тех или иных субъектов права при их равных достоинствах. Дискриминация может быть положительной (позитивной) и отрицательной (негативной). Положительная дискриминация выражается в наделении тех или иных лиц привилегиями, отрицательная – в ущемлении прав. Дискриминация различается также на дискриминацию де-юре и дискриминацию де-факто. Так, например, в сословном обществе права субъектов различных сословий отличались де-юре (дворянин мог посещать дворянское собрание, а простолюдин нет), однако не всегда их права и реальное социальное положение отличались де-факто.

Так, например, английская королева юридически считается главой королевства Англии и даже всех ее колоний и доминионов, но в то же время сама подчиняется воле парламента, правительства и премьер-министра, который может происходить из простонародья и даже не иметь дворянского титула с приставкой «сэр». Иное дело в классовом капиталистическом обществе, где при формальном юридическом равенстве всех граждан наблюдается фактическая дискриминация малоимущих классов, для субъектов которых порой реализовать свой творческий потенциал и самому решать свою судьбу предоставляется менее возможным, чем рабам и париям рабовладельческих формаций. Впрочем, в определенных легитимных границах дискриминация тоже имеет право на существование: каждый вправе кого-то не любить, не доверять, не приглашать на свои частные мероприятия: банкеты, вечеринки и т. п.

Так, например, музыканты вправе не исполнять ту музыку, которая им лично не нравится, пусть она даже будет трижды национальной и любимой подавляющим большинством населения, писатели вправе писать, то, что они думают, дискриминируя те взгляды, которые они не разделяют, даже если этих взглядов придерживается абсолютное большинство. Однако когда частное захватывает в свои владения львиную долю общественного, а порой целые жизненно важные отрасли, такие, как средства массовой информации, образование, культурные учреждения и т. п., то права владельца частника должны быть, само собой разумеется, ограничены и его деятельность подчинена принятому обществом регламенту. Закон, не должен содержать никакой дискриминации не только де-юре, но и пресекать ее де-факто.

Конечно, в наше время дискриминация осуществляется не только по «национальному признаку», но чаще по классовому. Однако классовая дискриминация сегодня несколько отличается от той, что была во времена Маркса. Теперь граница классового противостояния проходит не столько между трудящимися и предпринимателями в одной стране, сколько между всеми гражданами богатых развитых стран (т. н. «золотой миллиард») и гражданами стран третьего мира и населением стран бывшего «соцлагеря». Подробнее об этом можно прочитать в трудах видных экономистов, например, в работах Андрея Паршева. Но не надо иметь особых экономических знаний, чтобы понимать, где богатые, где бедные, насколько отличается уровень жизни трудящихся развитых стран от всех прочих при одинаковом труде и квалификации, только лицемеры прикидываются незнающими этой очевидной для всех истины, когда обвиняют в отсутствии «патриотизма» тех, кто всячески стремится выбраться из «большой зоны» обреченных на вымирание стран на волю, туда, где человеку гарантированы элементарные гражданские права и материальный достаток, где дворники и чернорабочие намного более обеспечены, чем в иных странах профессора.

Люди любыми путями хотят освободиться от экономического рабства, обрести свободу для себя и для своих детей, как-то помочь оставшимся на родине родственникам и друзьям, при этом они, конечно, остаются патриотами своего народа, что не обязывает их быть «патриотами» той тюрьмы, где все еще пребывает их народ. Но нас здесь интересует вопрос не столько экономический, сколько наглядная зависимость классовой дискриминации от национального происхождения, что является экономическими причинами существования наций и национализма.

Понятия «нация» и «класс» начинают совпадать друг с другом, поэтому, марксистский дискурс, по нашему мнению, здесь также отчасти устарел. Лозунг Коммунистического интернационала: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь» давно пора изменить, ту же идею выразив другими, более точными словами: «Угнетенные и дискриминируемые нации всех стран, соединяйтесь». Ни один отдельный народ, ни одно государство «третьего мира» не сможет в одиночку противостоять «золотому миллиарду» в который входит и еврейство. Объединившись, есть шанс создать противовес, есть шанс обрести свою экономическую и политическую свободу, вылезти из нужды и тогда уже разговаривать со своим противником на равных. Но для этого дискриминируемые народы должны перестать быть «гоями» (отверженными), перестать отвергать друг друга и создать из себя новую «нацию», новое «еврейство», если хотите, сообщество-нацию, которую бы ничто между собой не разделяло: ни религиозные барьеры, ни классовые, ни государственные. Все мы должны стать одной семьей, братьями, объединиться в один глобальный Град Божий, где нет «ни Еллина, ни Иудея», но все равноправные граждане, пусть и говорящие на разных языках и поющие разные песни.

В качестве аргумента в пользу национализма обычно ссылаются на то, что-де националисты хотят сохранить этническое разнообразие человечества, не дать исчезнуть культурной самобытности того или иного народа, и для этого стремятся оградить его от космополитичной бездуховности масскультуры, от разлагающего влияния тлетворного бескультурья или декаданса какого-нибудь «низкопробного» соседнего народца. ОК, мы обеими руками «за». Но скажите мне, зачем для этого нужны государственные границы, чиновники, определяющие, кому дать визу, а кому нет, «пятая графа» в личных документах, оранжевые теудат зеуты, неужели все это для того, чтобы не смешивались культуры и таким образом сохранялось этническое разнообразие человечества? А может быть, все-таки для того, чтобы не смешивались разные уровни жизни, чтобы оградить богатых от бедных, избранных от отверженных, высшие расы от ундерменшей (недочеловеков)? Поэтому, чтобы там ни говорили националисты, истинная цель у них у всех одна – дискриминационная: предотвратить доступ представителей малообеспеченных наций к благам и привилегиям, предназначенным только для наций обеспеченных, дабы им, богатым, побольше всего досталось. Что же касается культуры, то она вообще не имеет никакого отношения к нации, но является исключительно атрибутом народа, и никоим образом не связана ни с какой организованностью и не имеет ни политических, ни экономических или каких-либо иных меркантильных целей. Культура вообще не может существовать для чего-либо, по крайней мере, для целей человеческих, она существует только «почему». (Можно, конечно, сказать: поэт пишет стихи для такого-то журнала, или: композитор сочиняет оперу по заказу такого-то театра, но саму потребность народа в стихах или в операх создают не журналы и театры, а сама жизнь, общественное бытие. Продукты питания производят тоже для населения, но сказать, что голод имеет какую-то иную цель, нежели поддержание самой жизни, – абсурд). Таким образом, как хлеб насущный, так и хлеб духовный не существуют для целей, выдуманных человеком.

В современном «либеральном» политическом дискурсе слово «национализм» приобрело явно негативное значение, нередко его употребляют как бранный ярлык, вспомним изречение: «Да я вижу, вы националист, уж очень вам не хочется быть евреем». Отметим также, что лучшие умы человечества на протяжении всей истории стояли на позициях космополитизма, братства и равенства между народами, и осуждали национализм как форму группового эгоизма, сепаратизма, высокомерия. Не приемлет национализм и христианство: «…И облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос», – писал апостол Павел в послании к Колоссянам (3:10–11).

Однако мы не будем спешить однозначно осуждать национализм, ибо он бывает разных видов, и эти виды следует различать. Подобно тому, как войны делят на справедливые и несправедливые, агрессивные и оборонительные, так и национализм, являющийся в какой-то степени формой холодной (если не горячей) войны, можно рассматривать в военных категориях.

Так, израильский национализм, выступающий под идеологией сионизма, всячески препятствует развитию представителям каких-либо иных народов и народностей, не дает им возможности интегрироваться в единую израильскую нацию, выживает «инородцев» со своей и даже не своей территории, не желает идти с последними ни на какие переговоры и компромиссы, потому его следует отличать, к примеру, от национализма палестинского, также и от всех национализмов иных нацменьшинств и дискриминируемых народов. С другой стороны, поскольку национальные отношения выступают как замаскированная форма классовых отношений, то и нельзя одинаково относиться к национализму угнетателей и угнетенных, взаимная борьба между которыми имеет вполне понятные и объективные причины, тем более, когда «национализм» угнетенных, в частности палестинцев, добивается всего лишь равноправия.

Мы сейчас не будем разбирать, кто прав, кто виноват в том или ином частном конфликте, мы только хотим показать, что суть всякого национализма – война, пусть горячая, пусть холодная, пусть с применением насилия или без, но война. Пусть даже на словах все националисты хотят мира и благополучия (а во имя чего еще воюют, не ради же «зла», как в сказках, мир есть цель всякой войны), но скажите, возможен ли какой-либо мир без достижения гражданского равноправия в обществе? Пока отдельные элиты будут пользоваться особыми привилегиями, будут обладать правами жить за счет других, не будет не только благополучия в государстве, не будет и покоя для самих элит, ибо все силы будут затрачиваться не на созидание, а на взаимную борьбу.

Можно было бы порицать национализм неимущих, если бы ему противостояла какая-нибудь позитивная альтернатива. Но что реально ему противостоит? Во-первых, это сионизм, который сам является еврейским национализмом, во вторых, так называемый «глобализм» или иначе «мондиализм», выступающий как идея общемирового государства. Идея эта древняя, она вынашивалась еще библейскими пророками, отцами Церкви, в частности, Августином Блаженным, потому многим кажется, что современный глобализм – это начало построения «Града Божьего», однако это совсем не так. Что делают современные глобалисты? Разве они объединяют народы? Нет, они, наоборот, их разделяют, строят все более высокие стены между богатыми и бедными, в итоге их «глобализм» все тот же национализм, их цель – объединить богатые нации в одну империю господ, которая бы жила за счет эксплуатации всего остального мира.

Как видите, мы не беремся ни осуждать, ни одобрять национализм, мы даем ему лишь определение как одной из форм классовой борьбы или, если хотите, борьбы наций за свои элементарные права. Как военной силе может противостоять только военная сила, так и национализму может противостоять только национализм, пусть даже и выступающий под знаменем интернационализма, также и глобализму может противостоять только глобализм, пусть и выступающий как союз дискриминируемых наций.

* * *

В последнее время в политическом дискурсе появился еще один термин «цивилизация». Хотя само это слово отнюдь не новое, но его современная политическая трактовка несколько отличается от традиционной. Под «цивилизацией» понимается нечто вроде союза наций, объединенных не только общими политическими интересами, но и общими историческими, религиозными и культурными корнями. В этом контексте говорят об «иудео-христианской» цивилизации (евреи плюс БАСПы – белые англосаксонские протестанты, «латинской цивилизации» (католики), исламской, православно-славянской, японской, конфуцианской, африканской и т. п. В чем-то это понятие схоже с гумилевским «суперэтносом». Может, кто-то выделяет еще какие-то цивилизации, не суть важно, некоторые, наоборот, объединяют цивилизации в более общие геополитические понятия: Запад – Восток, иногда то же самое называют словами «север» – «юг», атлантизм – евразийство и т. п., но какой термин предпочесть, не столь уж существенно, важно понимание сути. И в этом плане лучше и точнее всего сказано профессором Гарвардского университета Сэмюэлем Хантингтоном в его нашумевшей статье «Столкновение цивилизаций?» – понятие «rest» (остальные) не просто дихотомия от понятия Запад, «rest» подразумевает собой определенную цивилизацию, имеющую свои особые качественные характеристики – это все те, кто в силу своей неполноценности, неадаптированности, отсталости, отставляются в сторону, иными словами, «rest» – это отбросы.