Текст книги "Адмирал Колчак и суд истории"

Наконец, как упоминалось выше, военный совет может получить значение инстанции решающей, или в военном смысле командующей, принимающей на себя роль коллективного органа по выработке военного замысла и выражения его в определенных действиях. Эта форма ложная по существу самого дела, самой идейной творческой работы, нарушающая принцип единства идеи, долженствующей быть выработанной одним лицом, в котором выражается высшее командование, всегда единое и нераздельное. В этом случае высшее командование является подчиненным фактически лицом и теряет тем самым смысл этого понятия.

Существование такого совета указывает на падение военной идеи, является признаком разложения военной мысли и всегда ведет к верному проигрышу и поражению. Классический пример австрийского гофкригсрата достаточно всем известен и, тем не менее, не далее как в 1911 году во Франции серьезно обсуждался вопрос об организации высшего командования в виде коллективного органа из случайных представителей правительства, нечто гораздо хуже гофкригсрата, состоявшего все-таки из военных членов.

Отрицательное отношение к военному совету принца Евгения Савойского[622]622
  Савойский Евгений (1663–1736) – австрийский принц, полководец и государственный деятель, генералиссимус.


[Закрыть], Фридриха Великого[623]623
  Фридрих II Великий (1712–1786) – прусский король с 1740 г., полководец. При нем военный абсолютизм достиг в Пруссии наивысшего развития. Вел захватнические войны (за австрийское наследство в 1740–1748 гг., Семилетнюю войну 1756–1763 гг.).


[Закрыть], Наполеона, Суворова знакомо, конечно, всем из лекций стратегии. Однако эти великие полководцы собирали военные советы, находясь в критических положениях: Фридрих Великий собирал такой совет под Лейтеном, Наполеон – на острове Лобау в 1809 году после неудачного сражения под Асперном, Суворов – в Мутенской долине. Но смысл всех этих советов был совершенно иной, о нем я буду говорить ниже: пока необходимо заметить, что на упомянутых советах не только не постановлялись решения, но даже не выяснялась обстановка, которая была известна и понятна высшему командованию лучше, чем кому-либо другому, и советы эти собирались не для вспомогательной деятельности по отношению к высшему командованию, а для разъяснения последним своим подчиненным сущности обстановки, сообщения им уже готового решения (решения Суворова идти на Гларис в Мутенской долине) и морального на них воздействия.

Вообще же переходя к обычной жизненной практике, военный совет, с точки зрения военной, вполне законен, но при условии формулированном Леером[624]624
  Леер Генрих Антонович (1829–1904) – видный русский военный теоретик и историк, генерал от инфантерии, член-корреспондент Санкт-Петербурской академии наук. В 1889–1898 гг. начальник Академии Генштаба. Редактор «Энциклопедии военных и морских наук».


[Закрыть], что военный совет не должен решать, а только подготовлять решения. Таким образом собранные данные по обстановке оцениваются высшим командованием или единолично, или при помощи военного совета, ни в каком случае не принимающего на себя каких-либо функций в отношении военного замысла. Далее уже начинается область единоличного идейного творчества командующего, который, исходя из оценки обстановки и основной цели военных действий, должен создатьвоенный замысел.

Мы выше определили военный замысел как логическую связь между обстановкой и поставленной целью, определяющую действия, ведущие к достижению этой цели. С точки зрения конкретной, так сказать стратегической, военный замысел выражается в виде одной или нескольких операционных линий, понимаемых как идеи ряда подготовительных операций (в буквальном смысле – действий), предшествующих и заканчивающихся главной операцией (решающей). Я не буду касаться учения об операционных линиях, составляющего отдел стратегии, тем не менее, я намерен вдаваться в анализ самого идейного творчества, по существу являющегося вопросом психологическим и не имеющим значения для предмета моего сообщения. Мы примем, что высшее или иное командование выработало военный замысел, и рассмотрим дальнейшие функции высшего командования по реализации этого замысла в определенные действия или операции.

Идея операции (операционная линия), выработанная высшим командованием, определяет собою сами операции. Для того чтобы выполнить операцию, необходимо создать определенные формы действий, необходимо установить последовательную связь между этими действиями во времени и пространстве и, наконец, установить порядок или организацию этих действий в виде определенного плана операций. Разработка идеи операции (операционной линии) в плане операции, определяющей последовательность действий для ее выполнения, составляет сущность, так называемой, оперативной работы. Для перехода от оперативного плана к самим действиям является естественная необходимость в соответствующих распоряжениях, выражающихся в конечной форме определенными приказаниями. Эту деятельность мы назовемраспорядительной.

Итак, на высшем командовании лежат функции оперативные и распорядительные, общее назначение которых заключается в реализации военного замысла, как идеи в конкретные формы отдельных действий. Совершенно так же, как и по отношению к функциям высшего командования по подготовке военного замысла, заключающихся в изучении и оценке обстановки, оперативная и распорядительная деятельность когда-то выполнялась командующим единолично. Первоначально высшее командование в лице вождя вооруженной силы или полководца вело армию лично, находясь фактически в голове ее, и при решении главной операции – боя – командующие вступали в бой впереди всех. Оперативный план создавался лично командующим, и, при указанных условиях, говорить об организации распоряжения или управления операцией не приходилось. Создав военный замысел, высшее командование обыкновенно собирало уже упомянутый военный совет, на котором разъясняло подчиненным свои намерения, свой план образа действия, в который совет иногда вносил свои поправки, и далее военный замысел переходил в действие непосредственно примером и деятельностью командования. По мере расширения масштаба военной деятельности и появления начал определенной военной организации, являющейся выражением выработанного опытом образа действий, мы видим, что для высшего командования явилась необходимость сначала в органах распорядительных, а впоследствии и в оперативных.

Эволюция военного дела, появление резервов в боевом порядке, авангардов в марш-маневре, наконец, увеличение чисто пространственное походного и боевого порядка определили необходимость в органе, при помощи которого военный замысел высшего командования мог бы претвориться в отвечающие ему действия. В те времена, когда рыцарская организация вооруженной силы Западной Европы не нуждалась еще в таком органе, когда командующий вел непосредственно свои войска в бой, как магистр Тевтонского ордена под Грюнвальдом в 1410 году, т. е. тогда, когда управление боем почти не существовало, монгольские завоеватели уже ввели организацию резерва, при котором находилось высшее командование, руководившее боем до того момента, когда военный замысел и вытекающий из него план действий требовал решительного удара, наносимого командующим непосредственно. Во времена, близкие к упомянутому Грюнвальдскому сражению, как пример боя без управления, мы видим в 1402 году управление массовыми армиями в Ангорском сражении со стороны величайших военных деятелей той эпохи – Тимура и Баязета[625]625
  Баязет, правильно Баязид I Молниеносный (1347–1403) – турецкий султан в 1389–1402 гг., из династии Османов.


[Закрыть].

Эволюция в указанном смысле продолжалась и продолжается с общей эволюцией военного дела. Для управления походным движением и боем при высшем командовании появилась постоянная организация, принимающая непосредственно приказания и передающая их соответствующим частям вооруженной силы для выполнения оперативного плана. Первоначально эта организация, весьма определенная у монголов уже в XIII веке, имела форму ординарческую или даже механическую, как вид связи, и главное значение получила в бою, следующей формой явилась адъютантская, с несколько расширенными функциями, на которой лежали обязанности не только по передаче приказаний, но и по вопросам марш-маневра, походного движения, расквартирования войск, составления диспозиции и проч.

Оперативная же сторона работы по военному замыслу лежала, вообще говоря, всецело на высшем командовании, и средством сообщения подчиненным инстанциям оперативного плана в виде уже готовых решений был тот же, упомянутый выше, военный совет. Последний собирался зачастую принципиальными противниками его, как органа подготовки решения, для указанной цели. Мы выше упоминали о таких военных советах, которые собирали Евгений Савойский, Фридрих Великий, Наполеон, Суворов… В действительности военные советы в Лейтене, на о-ве Лобау, в Мутенской долине не были «советами» в буквальном смысле этого слова. На них никто не спрашивал и подавал советов, а это были скорее военные собрания, на которых высшие командующие разъясняли свои оперативные, выработанные ими единолично, соображения, отдавали соответствующие распоряжения и оказывали моральное воздействие на подчиненных. Такая форма оперативной деятельности высшего командования сохранилась даже в эпоху Наполеоновских войн. Этот всеобъемлющий военный гений разрабатывал лично планы операций и диктовал уже готовые решения зачастую в конкретной форме определенных приказаний.

Достаточно вспомнить хотя бы выполнение тактического развертывания армии в виде боевого порядка, устанавливаемого лично императором, имевшим возможность объезжать поле сражения и руководить боем с какого-нибудь возвышенного пункта, когда принятый им метод действий (например, по внутренним операционным линиям), наконец, условия пространства и времени, допускали такую оперативную работу. Военный замысел, выливавшийся в форму идеи главной операции – боя, самим Наполеоном выражался планом боевого развертывания или диспозицией, и если и была необходимость во вспомогательном органе, то только в виде распорядительной части, ведающей технической стороной передачи приказаний и наблюдений за их выполнением. Я не буду останавливаться более на этом вопросе. Достаточно элементарного знакомства с системой управления вооруженной силой и руководства боем в эпоху Наполеоновских войн, чтобы уяснить себе на примерах только что сказанное.

XIX столетие составило новую эпоху в методе ведения войны. Явилось учение о войне – стратегия – как наука о методах ее ведения. Появление в конце XVIII века основателя современной стратегии Ллойда[626]626
  Ллойд Генри (1720–1783) – военный историк и теоретик, по национальности валлиец. Теоретически обосновал понятия «операционная линия», «базис военных действий» и др.


[Закрыть] положило начало научному военному мышлению. Создались школы, которые я позволю назвать франко-русской, с основателем в лице Жомини[627]627
  Жомини Анри (1779–1869) – военный писатель, генерал; по происхождению швейцарец. Состоял на швейцарской, французской и с 1813 по 1855 г. русской военной службе. Автор сочинений по военной истории, тактике и стратегии.


[Закрыть], и выразителем которой у нас явился Леер, и германской с Клаузевицем[628]628
  Клаузевиц Карл (1780–1831) – прусский генерал, военный теоретик. С 1810 г. преподавал в военном училище стратегию и тактику. В 1812 г. перешел на службу в русскую армию; в 1814 г. вернулся в прусскую армию. В 1818–1830 гг. директор Берлинской военной академии. Автор классического труда «Война (теория стратегии)».


[Закрыть] и Мольтке. Военный опыт XIX столетия, связанный с научным исследованием, выдвинул на первый план значение подготовки к войне, в деле же ведения войны определил развитие подготовительных операций. Сами операции, выполняемые массовыми армиями при крайне сложных технических условиях, вызвали необходимость огромной оперативной работы, выполнение которой во всем объеме одним лицом явилось фактически невозможным. Высшее командование, за которым неизменно оставалась выработка военного замысла, должно было получить вспомогательные органы, принявшие на себя обязанность детальной разработки оперативных директив высшего командования, в виде планов операций, реализующих военный замысел.

Итак, деятельность командования состоит:

1. В подготовительной работе по изучению обстановки как совокупности всех условий, при которых надлежит действовать.

2. Оценке этой обстановки.

3. Творческой работе по созданию военного замысла, основанного на понятной и оцененной обстановке, определяющей цель и логически связанные между обстановкой и целью действия.

4. В разработке военного замысла как идеи в оперативную форму – плана операций.

5. Составлении и отдаче соответствующих распоряжений и указаний.

Творческая работа по созданию военного замысла является по существу единоличной и принадлежит всецело командующему безраздельно, всякое влияние на нее со стороны вторых лиц является недопустимым, никакой помощи или совместной деятельности в этой работе быть не должно. Подготовительная работа по изучению обстановки в широком понятии этого слова с очень отдаленного времени вызывала потребность в специальном органе, состоящем при командовании. Оценка обстановки в принципе должна производиться командованием единолично, как подготовка решения. На практике командование всегда прибегало к случайному вспомогательному органу по подготовке решения – военному совету, который ни в каком случае не должен оказывать влияния на последующую единоличную работу командования по созданию военного замысла. Для осуществления военного замысла является необходимость в другом вспомогательном органе, состоящем при командовании для выражения этого замысла в оперативную форму, в конечном виде, как план операций, и, наконец, в органе, ведающем выработкой и технической стороной распоряжений и приказаний. Элементарная форма вспомогательной организации при командовании, следовательно, состоит из частей:

а) разведочной,

б) оперативной и

в) распорядительной.

Эта организация составляетштаб командования. Указанная элементарная форма штаба, как вспомогательного органа управления (в военном понятии – командования), свойственна не только чисто военной организации, но и всякой другой, в основании которой положена идея борьбы. Промышленные и торговые предприятия, действующие на началах конкуренции, т. е. известной формы борьбы, всевозможные общества, экспедиции, во главе которых находится определенное управление, образуют при последнем вспомогательный орган, основанный на вышеизложенных принципах. Формальная сторона этой организации может изменяться как угодно, но сущность остается одна и та же, так как она вытекает из функций всякого управления. Разведочная часть получает наименование осведомительной, справочной; оперативная – встречается в виде административной, организационной или технической; распорядительная часть носит названия исполнительной, экспедиционной и прочей, одна часть может быть сорганизована с другой или совсем отсутствовать; могут явиться дальнейшие их подразделения и дополнения, но функции управления остаются неизменными вне зависимости от организации.

Единство работы командования и его штаба

Высказанная точка зрения на единство военного управления, понимаемого как «командование», с основанием в виде единоличной творческой работы по военному замыслу, определяет и сущность работы штаба как специального вспомогательного органа, деятельность которого всецело ограничивается волею командования. Исходя из положения об идейном творчестве, мы обращали внимание на совершенную недопустимость постороннего влияния на эту сторону деятельности командования, и штаб, по своей сущности, ни в каком случае не должен ее касаться.

Дело штаба – дать сведения об обстановке в той форме, которая могла бы быть с наименьшим трудом усвоена и использована командованием, и, на основании директив последнего, разработать оперативный план, составить определенные распоряжения, из этого плана вытекающие, и следить за их выполнением. Работа штаба поэтому должна являться совершенно лишенной чьей-либо субъективности или индивидуальности – она должна составлять одно целое с деятельностью командования. Штаб есть только средство командования, но ни в каком случае не что-либо самостоятельное, так как уже само представление о штабе, как коллективной организации, исключает всякую допустимость этой самостоятельности в деле военного управления. Точно так же совершенно несвойственны штабу, как военному органу, какие-либо функции совещательного характера – его работа должна быть определенной и строго ограниченной свободой творческой деятельности командования. Короче говоря, штаб должен понимать, видеть и действовать во всех случаях так, как его командование. Таково теоретическое положение штаба… На практике мы, несомненно, встречаем уклонение от этого идеала.

Никакая другая организация не зависит в такой степени от индивидуальности командования, как его штаб, и, с другой стороны, нигде не может сказаться такого влияния, как со стороны работы штаба на командование. Действительно, изучение обстановки и представление изученного материала в распоряжение командования очень легко может носить отпечаток индивидуальной работы лиц, которые этим делом занимаются. Установить границу между безличной обработкой материала и его оценкой, всегда тесно связанной с личностью работника, его развитием, его понятиями и проч., очень трудно, а следовательно, всегда возможно влияние этой работы штаба на командование. Конечно, за последним остается всегда свобода выбора и оценки, но уже сам характер работы по обстановке обыкновенно носит отпечаток индивидуальности его составителя. Так как мы признаем крайнюю нежелательность такого влияния, то является основное требование к штабной работе по обстановке: это возможно объективное и беспристрастное отношение к ней со стороны составителей и выполнение этой работы в определенной установленной форме, дающей ясные ответы на все вопросы, которые могут явиться со стороны командования, исключающей всякую возможность толкования или двойственности.

Точно так же оперативная работа штаба, выливающаяся в конечную форму «плана операций», является как бы выражением оперативной линии – результата творческой деятельности по военному замыслу. Установить определенную границу между идейной стороной операции и конкретным выражением этой идеи в плане весьма затруднительно. Здесь основную роль играет выражение этой идеи, созданное командованием в виде директив или указаний оперативной части штаба… Понятно, что в зависимости от индивидуальности командующего директивы, исходящие из военного замысла, в зависимости от того, насколько этот военный замысел разработан самим командующим, могут быть весьма разнообразны: начиная от отвлеченной идеи операции и кончая точными указаниями, сводящимися почти непосредственно к распоряжениям. Поэтому и оперативная деятельность штаба получает весьма неопределенный, в смысле свойства и размера работ, характер. Говоря принципиально, командующий должен дать оперативной части основания плана операций в виде ряда определенных категорических положений, выражающих задания для действия. Оперативная работа штаба выразится тогда в разработке этих оснований в детальный план операций, утверждаемый командованием.

Здесь также может сказаться влияние на командование лиц, занятых оперативной деятельностью, причем вероятность и значение этого влияния будут находиться в прямой зависимости от степени ясности и определенности оснований, которые дало командование, и вообще от достоинства результата работ его по военному замыслу. Что же касается до распорядительных функций штаба, то они менее других вызывают какие-либо вопросы, так как эта часть штаба является учреждением чисто техническим, деятельность которого легче всего может быть регламентирована. Из практики военных действий наблюдается неизменное явление: развитие штаба и его деятельности в самостоятельные формы находятся в прямой зависимости от личных качеств командования. Чем последнее выше, тем более узкой, более специальной и безличной становится работа штаба и наоборот. В последнем случае бывали положения, когда штаб являлся не только совещательным органом командования, но изображал и само командование в коллективной, а стало быть, совершенно недопустимой, с военной точки зрения, форме. Основаниями штабной работы являются следующие положения:

1. Штаб есть вспомогательный орган командования и никаких самостоятельных функций не имеет.

2. Работа штаба должна производиться строго в духе его командования.

3. Работа штаба должна быть по возможности безлична и не носить следов индивидуальности его состава.

4. Работа штаба должна вестись в определенной установленной форме, ограничивающей воззрения личного его состава и обеспечивающей командование от влияния этого состава на самостоятельную деятельность начальника.

5. Как нельзя регламентировать личность командующего, от которой всецело зависит работа штаба, точно так же нельзя регламентировать совершенно определенно эту последнюю. Единственной нормой штабной работы является свобода творчества командующего по выработке военного замысла, на которую штаб не должен иметь какого бы то ни было влияния.

Развитие вспомогательных органов командования во флоте

До сего времени я старался держаться общей военной точки зрения на командование и его штаб, не рассматривая эти вопросы со стороны военно-морской деятельности. Во флотах штабные организации определялись гораздо позднее и в более узких формах, чем в сухопутных вооруженных силах. Если морская война, как самостоятельный вид военных действий, совершенно не подчиненных и не связанных с сухопутными, появилась только в конце XVI века, то учение о морской войне, морская стратегия, возникла почти на наших глазах. Общность военных принципов, конечно, сознавалась уже давно, но формулировка их применительно к морской войне является делом последних десятилетий. Эпоха парусных флотов очень мало дает указаний на развитие органов командования морской вооруженной силы. В зависимости от особенностей обстановки морской войны и организации морской силы, командование, до последнего времени, имело большую возможность удовлетворяться личной работой по обстановке, в которой упрощался в значительной мере вопрос о местности и его влиянии на ход операций, столь важный в сухопутной войне. Все вопросы передвижения, базирования, связи, обеспечения операций в период парусного флота являлись значительно упрощенными, и личный опыт командования достаточно обеспечивал ему все необходимые данные для единоличной выработки военного замысла.

Вопросы разведки точно так же были весьма примитивны и не требовали специальных органов по обработке тех фактических данных, которые получались непосредственно командующим от лица несущих разведочную службу. Как была поставлена организация разведочной службы даже в эпоху англо-французских войн в XVIII и начале XIX столетий, достаточно указывают факты из Булонской и Египетской операций. Точно так же, в силу особенностей положения командования морской силой, не представлялось особенной надобности и в специальном органе для осуществления военного замысла.

Присутствие командования в лице адмирала-флагмана, возможность последнего сигналами руководить движениями флота на марш-маневре и в первые фазы боевого маневрирования, при общей сравнительной медленности передвижения, значительно упрощало все вопросы по осуществлению военного замысла. Если сигнал не был понятен, если обстановка не позволяла его сделать, у командования оставалась всегда в запасе известная формула, понятная всем: «следовать движению адмирала». Эта формула особенно резко подчеркнута одним из величайших морских военачальников, генерал-адмиралом Рюйтером[629]629
  Рюйтер (Рейтер) Михаэль Андриансон (1607–1676) – голландский адмирал, известный преследователь пиратов на Средиземном море. В 1672 г. одержал победу при Солебае.


[Закрыть] на собрании флагманов и командиров голландского флота перед 4-х дневным боем в канале. Рюйтер очень мало касался изложения своего плана ведения боя, – он преимущественно старался поднять нравственный элемент командного состава в своем обращении к нему, которое заключил выражением уверенности, что все последуют его примеру.

Появление свода сигналов, непосредственно связанного с установлением известных тактических норм и положений, наконец, общее развитие вопросов по управлению морской силой определили и первоначальные штабы морского командования в виде распорядительного органа. Мы видим в конце XVI века появление секретарей при высшем командовании, примером которых может служить всем известный Павел Гост[630]630
  Гост Павел, правильно Гост Поль (1652–1700) – французский военно-морской теоретик, автор классического исследования по морской тактике парусного флота «Искусство военных флотов, или Сочинение о морских эволюциях».


[Закрыть] при адмирале Турвиле[631]631
  Турвиль Анн-Илларион де-Константен (1642–1701) – французский адмирал.


[Закрыть]. Аналогично адъютантской организации на сухом пути – на море явился флаг-офицерский штаб, с чисто распорядительными функциями, впоследствии расширенными еще и строевыми обязанностями по личному составу. Военный совет, как вспомогательный орган командования, имел тоже значение и применение, как в деле управления сухопутной вооруженной силой. Классическими примерами могут служить военные советы, собираемые Рюйтером перед 4-х дневным сражением в канале, Нельсоном[632]632
  Нельсон Горацио (1758–1805) – английский флотоводец, адмирал. В 1798 г. нанес поражение французскому флоту при Абукире. В 1799 г. подавил антимонархическое движение в Италии.


[Закрыть] перед Трафальгарским боем. Эти советы носили характер собраний, на которых командующие сообщали свои оперативные планы и делали соответствующие распоряжения (Нельсон) или имели целью личное нравственное воздействие на подчиненных (Рюйтер), и гораздо реже собирались для рассмотрения обстановки и подготовки решения (совет перед боем в Лепанто). Чаще всего, ввиду упрощенных представлений об обстановке, военный совет собирался на море, для выслушивания распоряжений со стороны командования, и постепенно вылился в форму собрания флагманов и капитанов, существующую до настоящих дней во всех флотах и имеющую именно характер собрания, а не совета.

До последнего времени в организации командования морской вооруженной силой штаб носил чисто строевой распорядительный характер, оперативная и разведочная части существовали совершенно не дифференцированными и их работа выполнялась одною флаг-офицерской организацией. Усложнение технической стороны управления вооруженной силой и развитие специальных технических отраслей морского дела обусловили появление флагманских специалистов в штабах в виде флагманского артиллериста, минера, штурмана, механика, врача, а в недавнее время и интенданта… Существование специалистов-техников в штабе флагмана имело своим назначением техническо-хозяйственные функции, сливавшиеся и с учебно-распорядительными по специальностям. Объединение строевой распорядительной части с флаг-капитаном во главе, техническо-хозяйственной и учебной в виде флагманских специалистов производилось в лице начальника штаба, которому морской устав придавал функции заместителя высшего командования данной морской части, в случае его смерти или тяжелой раны в бою и вообще в тех условиях, когда нельзя было допустить иной преемственности в главном руководительстве операцией.

Что же касается до оперативных и разведочных функций (понимая под последним всю деятельность, относящуюся к вопросам по обстановке), то они не дифференцировались до последнего времени не только в нашем, но и в других более организованных флотах. Они, несомненно, существовали, но только не были регламентированы достаточно ясно и выполнялись или флаг-офицерами, или флагманскими специалистами: оперативные, обыкновенно, – артиллерийским, а разведочные – штурманским, у которого сосредоточивались сведения по театру военных действий.

Первое оперативно-разведочное отделение штаба у нас было сформировано в штабе I-й Тихоокеанской эскадры адмирала Макарова[633]633
  Макаров Степан Осипович (1849–1904) – русский флотоводец и ученый, океанограф, полярный исследователь, изобретатель; адмирал. В 1886–1889 гг. совершил кругосветное плавание на корвете «Витязь». В конце 1890-х гг. по его проекту построен ледокол «Ермак». Внес крупный вклад в разработку вопросов кораблестроения, морского вооружения и военно-морской тактики. Автор многочисленных научных и военных трудов.


[Закрыть], и только с организацией высшего командования флотами наших морей в 1911 году и [после] выхода положения о командующих морскими силами оперативные отделения появились при штабах этих последних, причем обе функции – разведочная и оперативная – не были резко разделены, но практически определялись подчинением флагманского штурмана начальнику оперативного отделения как лица, на которого возлагалась, в силу специальности, обработка данных, хотя бы по одной из частей обстановки – театра военных действий. В данном случае важна именно не формальная сторона, а сущность подразделения штаба высшего флагмана на оперативную, строевую распорядительную и техническо-хозяйственную, совершенно определенно предусматриваемую последним положением о штабах командующего морскими силами. Мы не будет пока более подробно разбирать вопрос о флагманских штабах, так как впоследствии мы вернемся к нему при рассмотрении службы Генерального штаба во флоте.

[Глава] 2

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ

Определение термина «Генеральный штаб»

В военной организации до настоящего времени нет более неопределенного и неясного вопроса, как положение Генерального штаба. До последнего времени под Генеральным штабом подразумевали собрание чинов высших войсковых штабов, имеющих назначением быть помощниками строевых начальников при разработке операций и руководстве их выполнением, совокупность лиц, занимающих высшее военное образование и несущих службу в войсковых штабах, причем служба Генерального штаба понималась как прохождение службы офицеров этого корпуса и т. д. До наших дней организация Генеральных штабов различных государств имеет свои особенности, что уже одно само по себе указывает на неустановившийся взгляд на это учреждение.

Основным определением Генерального штаба, принятым большинством военных академий, является характеристика Клаузевица: «Генеральный штаб назначается для того, чтобы превращать в приказания идеи командующего генерала, не только сообщая последние войскам, но скорее обрабатывая все детали и освобождая самого генерала от этого бесплодного труда». Такое определение, в сущности говоря, касается части назначения Генерального штаба и подходит к каждому штабу отряда, да и то относится только до некоторых его функций. Уже указывалось, что такие функции явились совершенно определенными, задолго до появления самого термина – Генеральный штаб. Генерал от инфантерии Бронзарт фон Шеллендорф, профессор Берлинской военной академии, ученик фельдмаршала Мольтке, в своем важнейшем из существующих трудов по службе Генерального штаба говорит: «Довольно трудно дать точное определение, какую часть назвать Генеральным штабом. В некоторых армиях под этим именем подразумевают все штабы. Но везде пришли к необходимости привлечь к разработке, так называемых, операций, часть Генерального штаба, специально для того призванную». Эту часть штаба высшего командования называют в германской армии «Генеральным штабом».

Если мы обратимся к «Энциклопедии военных и морских наук», изданной под редакцией нашего самого выдающегося военного ученого генерала Леера, то мы найдем там тоже определение Клаузевица: назначение Генерального штаба – разрабатывать и излагать идеи высших строевых начальников в форме приказаний со всеми необходимыми для исполнения деталями; кроме того, Генеральный штаб заботится о боевой готовности и материальных нуждах войск, для чего, не вмешиваясь в деятельность специальных органов (интендантских, санитарных и проч.), он должен сообщать им необходимые указания, вытекающие из общего хода военных действий; с другой стороны, Генеральный штаб получает от этих органов сведения о степени обеспечения войск соответствующими предметами довольствия и содержит означенные сведения в полноте и подробности, необходимых для общих военных соображений.

Это определение, в сущности, также мало отвечает разбираемому вопросу, поясняя назначение любого штаба командования, но совершенно не говорит о Генеральном штабе, как самостоятельном органе. Можно ограничиться этими определениями, излишне приводить мнения хотя бы других наших военных авторитетов по этому вопросу, которые надо признать совершенно неудовлетворительными. Достаточно упомянуть, что начальник бывшей Николаевской Академии Генерального штаба в1905 году признал, что у нас нет даже определенно установившегося взгляда вообще на специальную службу Генерального штаба и на то, чем должен быть Генеральный штаб. Если мы обратимся опять к генералу Бронзарт фон Шеллендорф, то на стр. 26-й его труда «Служба Генерального штаба» мы увидим замечание о расчленении прусского Генерального штаба, после войны 1813–1815 гг. и Парижского мира, на «большой Генеральный штаб», с определенным начальником во главе, оставшийся в Берлине, и «Генеральный штаб армии», под наименованием которого образовался корпус офицеров, получивших назначение при командующих корпусами и дивизиями.