Текст книги "Последняя обойма"

Глава 12

Матвея Александровича я представлял маленьким лысым человечком с бегающими глазками. Но к воротам больницы вышел широкоплечий бородатый мужчина, излучавший спокойствие и самоуверенность. Его белый халат, видневшийся из-под наброшенного на плечи кожаного пальто, был заметен издалека на черном фоне ночи. Словно свет маяка. И я подумал, что доставил Сидорова куда нужно.

Доктор быстро осмотрел Сидорова.

– Проникающее ранение в брюшную полость, – обыденным голосом сообщил он. – Также ранение мягких тканей и правого плеча.

– Этого я не заметил.

– Входные отверстия со спины, – сказал доктор, и я понял, когда Сидоров получил эти две пули: во время сумасшедшей пробежки от гаража к моей машине, когда тяжелое тело приятеля прикрывало меня со спины. Я еще обозвал невидимого стрелка «мазилой». Я был несправедлив.

– Короче, нужна срочная операция плюс переливание крови, – подытожил Матвей Александрович. – Вот лекарство от вашей болезни.

– Вы хотите положить его в больницу? – кивнул я в сторону светящихся окон.

– Я не могу делать ему операцию у себя дома, – пожал плечами доктор. – У меня нет частной клиники.

– Но здесь... Вам придется регистрировать его, сообщить о пулевом ранении...

– Совершенно необязательно. Я заведующий отделением. Я могу положить к себе человека, и никто за пределами моего отделения не будет об этом знать.

Поставлю диагноз «бытовая травма». Никаких проблем.

– При нем нет никаких документов.

– Не имеет значения.

– Его имя...

– Оно меня совершенно не интересует. Для отчетности я могу написать что угодно – Иванов Иван Иванович... Вас устраивает набор услуг, который я предлагаю?

– Вполне.

– Тогда вы не удивитесь, когда узнаете, сколько я прошу за это.

– Полагаю, что немало.

– Вы поразительно догадливы, – улыбнулся доктор. – Я дорого беру, но я и даю много. Можете не волноваться за вашего друга.

– Я похож на человека, который волнуется?

– Немного.

– Это обманчивое впечатление.

– Так мы договорились?

– Да. – Я протянул ему пять стодолларовых купюр. – Это все, что у меня есть сейчас. Завтра я привезу остальное. Устраивает?

– В качестве задатка сойдет, – кивнул доктор, и мои деньги исчезли в кармане белого халата. – Как с вами связаться, если что-то вдруг произойдет?

– Вы обещали, что ничего не произойдет.

– Я о другом. Если ваш друг придет в сознание и захочет покинуть больницу. Мне нужен ваш телефон или другие координаты.

– Лучше я сам буду вам позванивать, – сказал я. После всех глупостей, что я и Сидоров натворили за последние сутки, мне хотелось быть осторожным.

– Звоните. – Врач достал из кармана мобильный телефон, набрал номер и вызвал дежурных санитаров с носилками. – Кстати, кто вас вывел на меня? Кто порекомендовал?

– Это имеет какое-то значение? – Я увидел, как от здания больницы отделились два белых пятна. В заведении Матвея Александровича работали быстро.

– Ну-у, – как бы равнодушно протянул доктор. – Всегда интересно, кто из твоих друзей – настоящий. То есть кто успешнее рекламирует мой маленький бизнес. Это случайно не Гиви Иванович?

Видимо, в моем лице что-то изменилось, потому что доктор поторопился заметить:

– Ну не хотите говорить, не надо. Я же просто спросил...

Я не стал дожидаться приближения санитаров, сел за руль и наклонил голову вниз, чтобы парни в белых халатах не видели моего лица. Они вытащили Сидорова и положили на носилки. Я сразу же завел двигатель...

Удаляясь от больничных ворот, я смотрел, как санитары тащат к зданию прогнувшиеся под тяжестью сидоровского тела носилки, а чуть позади размашисто шагает Матвей Александрович. Чем дальше они уходили, тем быстрее исчезали белые пятна халатов, и в конце концов темнота осенней ночи поглотила всех четверых.

Глава 13

И тогда я посчитал, что для одного дня и одной ночи событий было слишком много. Я поехал домой, покручивая время от времени ручку приемника, пытаясь из радиопрограмм узнать что-то еще о происшествии в «Европе-Инвест». Но в эфире либо играла музыка, либо ведущие вели вялые беседы с полуночными слушателями, любящими излить душу.

Я решил, что лучше будет часов в одиннадцать утра позвонить Гарику, который наверняка в курсе дела. Гарик был единственным милиционером среди моих знакомых. Или наоборот – единственным моим знакомым среди милиционеров. Он был хорошим парнем. Настолько хорошим, что несколько раз рисковал ради меня жизнью, карьерой и всем, чем еще можно рискнуть.

Было почти четыре часа утра, когда я подъехал к своему дому. Усталость взяла свое, и я выбирался из машины медленно, морщась от боли, вновь атаковавшей мой позвоночник, и поеживаясь от ночного холода. До рассвета было далеко, и с каждым новым днем его приход отдалялся. Начинался сезон ранних сумерек и поздних восходов, сезон холода и темноты, когда солнечный свет дается лишь на несколько часов в день. Этого слишком мало, чтобы утолить тоску. Этого слишком мало, чтобы поверить в то, что холод и сумерки – не навсегда. В конце сентября, когда уходит бабье лето, а заморозки становятся обычным делом, особенно трудно поверить, что когда-нибудь вновь придет тепло, придет жизнь и дождь будет желанным потоком веселящей влаги, а не леденящим душем... Так трудно поверить, что все изменится к лучшему.

Я неспешно проковылял по ступеням к подъезду, вошел в вестибюль и вызвал лифт. Его движение на первый этаж наполнило шахту таким шумом, будто двигался пассажирский поезд. Так было уже миллион раз. Миллион раз я возвращался домой посреди ночи, один, усталый, вымотавшийся, разбитый. Я вызывал лифт и ехал наверх, к себе. Ехал один, в квартиру, где мне предстояло лечь и уснуть одному, одному пережить свою боль и свои тревоги.

Так трудно поверить, что когда-нибудь все изменится.

Я провел ладонью по лицу, словно хотел стереть усталость. Как бы не так. Хотелось упасть на кровать и лежать так миллион лет. Чем выше поднимался лифт, тем хуже я себя чувствовал, тем сильнее была тяга к немедленному падению в холодную постель ради долгого беспробудного сна...

Лифт вздрогнул и замер. Резко отъехали двери, и я шагнул вперед, нашаривая ключи в кармане.

– Спокойно, без резких движений!

– Стоять!

Один заорал мне в левое ухо, другой – в правое. И я замер, не сделав ни одного резкого движения. Зато эта парочка суетилась. Один вцепился мне в правую руку, – наверное, боялся, что я вытащу из кармана пулемет. Или портативную атомную бомбу.

Второй ткнул мне в нос красной книжечкой и стал энергично хлопать меня по груди, по бедрам, по спине, выполняя эту процедуру с каким-то самозабвенным азартом. Мне вдруг захотелось испортить ему удовольствие.

– А вы уверены, что тискаете именно того, кого нужно?

Оба посмотрели на меня. Первый – розовощекий крепыш с короткой челкой на низком лбу – угрожающе, второй – остроносый и усатый, чуть постарше своего напарника – с интересом.

– Уверены, – ответил второй. – Ваша фамилия Шумов? Константин Сергеевич? – Его рука змейкой скользнула мне в карман и вытащила удостоверение сотрудника охранного агентства «Статус». – Точно. Это вы. Так что нет никакой ошибки.

Я смотрел на свое удостоверение в тонких пальцах милиционера и с грустью думал о Максе. Его ждало очередное невеселое утро, утро следующего дня, когда он обо всем узнает и в очередной раз тихо выругается в мой адрес.

– Мы тебя уже третий час поджидаем, – злорадно вымолвил розовощекий. – Поздно гуляете, товарищ Шумов.

– Личная жизнь граждан не нормируется уголовным кодексом, – ответил я. – И не надо так сжимать мне руку, потом синяки будут. В кармане ключи, а вовсе не то, что вам почудилось.

– Ничего мне не почудилось, – мгновенно набычился он.

– Так, – перебил его первый. – Доставайте ваши ключи, и пройдем в квартиру. Отпусти его, Денис.

– Третий час поджидаете? – задумчиво произнес я, потирая только что вырвавшееся из лап розовощекого Дениса запястье. Если бы они имели постановление прокурора на мой арест, они бы не стали три часа торчать на лестничной клетке. Они бы взломали дверь. Да и не арестовывают сейчас вдвоем. Как минимум, пятеро на одного, да еще вся группа захвата в бронежилетах и бряцает автоматами. Мне захотелось слегка двинуть усатому под дых, чтобы проверить наличие бронежилета. Но я сдержался.

– Открывайте, открывайте, – заторопил усатый.

– С какой стати? – простодушно осведомился я. – С какой стати я буду вам открывать дверь и пускать вас в квартиру? Вы там наследите...

– Вы, кажется, не поняли, – повысил голос усатый. Он напомнил мне армейского прапорщика, который еще не скомандовал провинившемуся солдату «упал-отжался», но вот-вот скомандует. – Вы разговариваете с сотрудниками отдела по борьбе с организованной преступностью. И вы проходите по очень серьезному делу. По очень серьезному делу!

– Что значит «прохожу»? Вы меня задерживаете? Арестовываете? Собираетесь учинить обыск?

– Ты что, парень?! – возмущенно рявкнул Денис. – Права качать?

– Естественно. У вас в руках удостоверение, – сказал я усатому. – Я сотрудник охранного агентства. И наша юридическая служба сегодня же займется выяснением обстоятельств моего задержания...

Генриху наверняка польстит, что я назвал его юридической службой.

Милиционеры переглянулись.

– Так что, я арестован или задержан?

– Задержан, – выдавил из себя усатый.

– Тогда поехали к вам.

– Квартиру не откроешь?

– Нет. Приходите с постановлением – тогда милости просим. – Или... ломайте двери. – Я ухмыльнулся.

– Тебе же хуже, – сурово произнес Денис.

– Вряд ли мне будет хуже, чем сейчас, – признался я. – Дико хотел спать, да вы, ребята, все испортили.

– А нам не до сна, – гордо сказал розовощекий. – У нас работа. И мы здесь три часа сидели...

– Хотите еще три часа просидеть? Поехали.

– Вы слишком агрессивно ведете себя, – сказал усатый. – И, в конце концов, какая разница – задержаны или арестованы? Главное, что нам приказано взять вас, гражданин Шумов, и притащить в Управление для дачи показаний.

– Так тащите, ребята, тащите, – утомленно посмотрел я на него. – А то пока одни разговоры...

Глава 14

Давным-давно, когда я первый раз попал на допрос в милицию, во мне боролись два чувства. Первое – немедленно выложить все, что я знаю, а потом уповать на справедливость служителей закона. Второе – замолчать и не раскрывать рта ни при каких угрозах и посулах. Со временем первое чувство отмерло, а второе несколько трансформировалось. Я не молчал, я охотно беседовал со следователями, но немногое они могли почерпнуть из этих бесед. Я не позволял собственному языку вредить мне. Я строго дозировал информацию.

– Вы знаете гражданина Сидорова Вениамина Анатольевича?

– Знаю.

– Как давно?

– Около трех лет. Он помогал мне чинить машину, так мы и познакомились. – Я отвечаю на вопрос, который следователь еще не успел задать. Следователю это нравится, он считает, что я откровенен. Ну-ну.

– Вы знаете о его судимостях?

– Да, знаю. Знаю, что это было давно. Он, что называется, «завязал».

– Это вы так думаете?

– Да, я так думаю.

– Хорошо, – кивнул следователь. Он потер ладони, но не из злорадства, а из-за того, что в кабинете было холодно. Отопительный сезон еще не начался, из оконных щелей дуло, и вряд ли следователь в такой обстановке чувствовал себя намного уютнее, чем я. Он то и дело склонял голову, ныряя подбородком в воротник черного вязаного свитера, и мне казалось, что он не прочь забраться в свитер с головой. За моей спиной на табурете сидел еще один милиционер, он даже не расстегнул пуговиц на своем плаще.

Когда я сказал, что Сидоров завязал с криминалом, следователь переглянулся со своим ассистентом, пошуршал бумагами, уронил ручку, поднял ее, поставил какую-то закорючку в углу листа, задумчиво посмотрел в потолок.

Я терпеливо ждал.

– Скажите, Константин Сергеевич, – наконец произнес следователь. – Когда вы видели своего друга Сидорова в последний раз?

Я посмотрел на часы: половина шестого утра. Начался новый день.

– Позавчера, – ответил я. Тут стоило сказать правду, потому что Сидоров долго ждал меня у подъезда, и его наверняка запомнили соседские старушки. – Он приходил ко мне домой. И это было около пяти часов вечера.

– О чем вы беседовали?

– Да так, обычный треп...

– Вы не заметили в его поведении ничего странного? Необычного?

– Если считать, что он приехал ко мне совершенно трезвым... Это немного необычно. Но уехал Сидоров после того, как мы выпили бутылку коньяка, и это уже совершенно обычное для Сидорова дело.

– Константин Сергеевич, мы знаем, что весь вчерашний день вы неоднократно звонили бывшей супруге Сидорова, интересуясь его местонахождением. Зачем он вам так срочно понадобился?

– Я вам больше скажу, – следователям нравится, когда им рассказывают больше, чем они знают, – еще я звонил ему на работу, в автосервис, – про сидоровскую любовницу я ничего не сказал, так как не был уверен, что милиция знает о ее существовании.

– Так зачем вся эта суета?

– Утром я был у себя в конторе, и мой шеф попросил меня договориться с Сидоровым о ремонте машины. Какие-то проблемы с карбюратором.

– И вы кинулись исполнять пожелание вашего начальника?

– Да. У меня был свободный день, поэтому я попытался отыскать Сидорова...

– Не нашли его?

– Нет.

Тут наступил важный момент. Если бы они знали, что я был в автосервисе, то выложили бы свой козырь сейчас, чтобы припугнуть меня всем перечнем возможных обвинений – от дачи ложных показаний до сопротивления сотрудникам правоохранительных органов. Самое время попытаться меня расколоть.

Но следователь промолчал. Его ассистент в плаще сверлил мне затылок пристальным взглядом, но тоже хранил молчание.

Или они не знали, что Сидорова вытащил из автосервиса именно я. Или... Или те двое в масках были вовсе не милиционерами. Тогда все еще больше запутывалось, но в данный момент я бы предпочел именно такой вариант.

– А где вы были этой ночью? – задал очередной вопрос следователь.

– К Сидорову это не имеет никакого отношения, – сказал я и улыбнулся. Эта моя улыбка должна была намекнуть на то, что иногда мужчины занимаются ночью весьма приятными делами. Которые не совсем моральны, но...

– Вы были у подруги?

– Нет, но ваши мысли работают в нужном направлении. Я встретил девушку...

– Где вы ее встретили?

– М-м. – Я вопросительно взглянул на следователя, как бы спрашивая: «А может, не стоит так глубоко влезать в мою частную жизнь?» – Где-то в районе гостиницы «Интурист».

– Ага, – понимающе кивнул следователь. Площадь перед гостиницей выполняла в Городе те же функции, что и Тверская в Москве. – И что дальше?

– Дальше? – Я удивленно раскрыл глаза. – Вот именно это самое. Что и должно было быть.

– Где вы этим занимались?

– А это очень важно?

– Если бы это не было важно, я бы не спросил.

– Ну хорошо. – Я снова прикинулся хорошим мальчиком. – Мы занимались этим нехорошим делом в моей машине.

– Вы запомнили ту девушку? Как ее зовут, ее внешность?

– Вряд ли. Дело было ночью, и мне, честно говоря, было наплевать на ее имя.

– И на внешность?

– Ну... Не уродина, но и не Клаудия Шиффер. Что-то среднее. Вряд ли я ее узнаю, если встречу на улице.

– А зря, – заметил следователь. – Вам не помешало бы хотя бы одно подтверждение рассказа о проведенной ночи. Даже от этой девушки.

– Я не думал, что мне придется отчитываться о прошедшей ночи. Как говорится, знал бы где упасть – соломку подстелил.

– Вам предстоит отчитаться не только о ночи. Нас также интересует, где вы находились с часу до четырех вчерашнего дня.

– Минутку. – Я постарался выглядеть озабоченным. – Вы не могли бы мне все-таки пояснить, что здесь происходит? Сначала мне сказали, что от меня требуется информация о Сидорове, потому что есть какие-то подозрения на его счет. А сейчас вы требуете алиби и от меня. В чем дело?

– Дело в том, что ваш приятель Сидоров разыскивается за вооруженное ограбление офиса фирмы «Европа-Инвест».

– Да ну?

– Не нукай! – сурово заметил мужчина в плаще, сидевший за моей спиной.

– Это совершенно точно, – посмотрел на меня следователь. – Сидорова ищут со вчерашнего вечера. Ограбление произошло около трех часов дня, через некоторое время было получено изображение преступника: видеокамера внутри офиса засняла вашего приятеля. Портрет вывели в компьютерную систему идентификации, и там лицо преступника было признано лицом гражданина Сидорова. Поскольку ранее он имел судимости, его портрет, отпечатки пальцев и краткое досье имелись в нашей базе данных. И мы стали искать Сидорова.

– Нашли?

– Пока нет. Но обязательно найдем. Слишком серьезное преступление на этот раз совершил ваш друг. Мэр взял дело на личный контроль. Создана специальная группа. Вы же, некоторым образом, коллега, вы понимаете, что это значит.

– Я только не понимаю, почему вы решили, что к ограблению «Европы-Инвест» причастен и я.

– Нам сообщили, что вы – человек, с которым Сидоров постоянно и тесно общался. Естественно предположить, что вы могли быть замешаны в это дело. Или хотя бы имеете информацию.

– Я не замешан в это дело. И я выдал вам всю информацию. Больше мне нечего сказать.

– А ты не зарекайся, – буркнул тип в плаще. – Не торопись, подумай.

– Совершенно верно, – согласился следователь. – Память такая штука, что некоторые вещи забываются. А потом всплывают.

– Если что-то всплывет, я сразу вам сообщу.

– Само собой. Но есть у этого дела и еще один аспект, куда более важный.

– Какой же?

– Я уже спрашивал вас: где вы были с часу до четырех дня? Желательно также назвать свидетелей, которые могут подтвердить ваши слова.

– Вы хотите сказать... – Мои глаза встретились с усталым взглядом следователя.

– Да-да, вы все верно поняли. Постарайтесь доказать, что вас не было вместе с Сидоровым возле «Европы-Инвест» в районе трех часов дня. А также попытайтесь доказать, что вас не было возле автосервиса, где работает ваш друг, с часу до трех ночи.

– Доказывать – это ваши обязанности, договоримся так. А что, автосервис тоже ограбили?

– Нет, там случилась другая история. Там стреляли. Видимо, Сидоров скрывался там несколько часов после ограбления, а потом уехал в другое место. Случайно, не вы его перевозили? Кстати, где ваша машина? Вы ведь на ней катались всю ночь?

Я вспомнил, что заднее стекло моей машины расколото пулей, а на заднем сиденье наверняка остались следы крови... Мне вдруг стало очень неуютно.

– Хотите осмотреть машину? – спросил я. – Запросто, я пригоню ее вам сегодня...

– Боюсь, нам самим придется ее осмотреть. Вы пока побудете здесь.

– Здесь?

– Не в кабинете, здесь достаточно прохладно...

– В камере посидишь до обеда, – внес ясность мой сосед сзади.

– Так я арестован?

– Вы задержаны. Для дачи показаний.

– Я же дал показания! Что вам еще нужно?

– Видите ли, – следователь вновь спрятал подбородок в воротник, – я тут всю ночь сижу и задаю вопросы разным людям. Я немного устал и хочу поспать. Когда я проснусь, то, вероятно, возникнут еще какие-то вопросы. И мне нужно, чтобы вы были под рукой. Посидите в камере, ничего страшного с вами не случится.

– Если вы уверены, что действуете законно... – высказался я. Дела принимали очень неважный оборот. Можно было начать скандалить, требовать адвоката и так далее. Вряд ли бы это встретило понимание со стороны следователя.

– Ладно, – махнул я рукой. – Переживу.

– Вот именно, – кивнул следователь. Он был явно рад тому, что я не стал устраивать скандал. – Думаю, что ближе к вечеру сможем вас отпустить.

– Отлично. – В этот момент я был просто лучшим другом следователей, и можно было подумать, что сидение в сырой вонючей камере было моим любимым времяпрепровождением. – Мне только надо позвонить на работу и сказать шефу, что я взял в некотором роде выходной. Он, кстати, подтвердит мои слова насчет карбюратора... Можно? – Я едва шевельнул рукой в сторону телефона, что стоял на следовательском столе.

– Ваша контора работает уже в семь утра? – скептически поинтересовался мой сосед сзади.

– У нас там сборище бездельников, – ответил я. – Раньше десяти никто в офис не приходит. Но я позвоню шефу домой. Он не любит неприятных сюрпризов, так что лучше ему узнать все сейчас. Может, вы сами ему объясните, в чем дело? – посмотрел я на следователя.

Я был настолько доброжелателен и предупредителен, что тот махнул рукой:

– Объясняйтесь сами.

– Большое спасибо, – я пододвинул свой табурет к столу, снял трубку и набрал номер. Как только длинные гудки сменились голосом Макса, рядом со мной возник тип в плаще, хитро улыбнулся и переключил телефон на громкую связь. Теперь они оба могли через динамик слушать мой разговор с Максом.

– Алло? – сказал Макс. – Слушаю...

– Макс, ты будешь смеяться, но я звоню тебе из милиции, – выпалил я. – Из кабинета следователя...

– Я не буду смеяться, – мрачно ответил Макс. – Какого черта ты там делаешь?

– Ты просил поговорить с Сидоровым насчет карбюратора?

– Ну и что? Разве за это уже забирают в милицию?

Я со значением посмотрел на следователя. Тот равнодушно отвернулся.

– Да нет, не за это. Я искал вчера Сидорова весь день, но не нашел. А ночью меня забрали в милицию и сообщили, что Сидоров якобы ограбил какую-то фирму. Его теперь ищут...

– Погоди-погоди. – Голос Макса стал еще более мрачным. – Ограбил фирму... Это не ту, где трех человек застрелили? Весь вечер по телевизору трепались на этот счет. Ты про эту фирму? Это Сидоров, что ли, наворотил?

– Не знаю, сколько там народу застрелили, – отозвался я. – Но сейчас спрошу у сведущих людей, они тут рядом...

– Да, там погибло трое сотрудников фирмы, – негромко произнес следователь. Он мог бы и прошептать эти слова – Макс теперь знал, что наш разговор слушают весьма заинтересованные лица. И Макс стал говорить помедленнее.

– Макс, это та фирма, – радостно подтвердил я. – Про ограбление говорили по телевизору? Надо же, а я не видел...

– Давайте ближе к делу, Шумов, – напомнил следователь.

– Ага, сейчас. Макс, слушай, меня здесь собираются продержать целый день. Я не смогу подъехать в контору, как мы договорились.

– Это я понял. А кто за тебя работать будет?

– Они все расспрашивают про Сидорова, понимаешь? У них много вопросов...

– Слава богу, что тебя не подозревают...

– Не то чтобы совсем не подозревают, но пока отношения у нас тут нормальные.

– Я пришлю Генриха, он проверит, как твои дела...

– Ты бы и сам подъехал, а? Рассказать про карбюратор. Тут очень интересуются...

– Дался им мой карбюратор, – фыркнул Макс. – Ладно, подъеду...

– И раз уж я тебя разбудил, раз уж ты приедешь сюда...

– Что еще?

– Позаботься о моей машине. Я бросил ее ночью... Как бы не угнали. Позаботишься, ладно? – Я выделил голосом слово «позаботишься», надеясь, что Макс уже окончательно проснулся и понимает, что мое положение достаточно серьезно, иначе бы я не стал его беспокоить. Я старался не загружать окружающих своими проблемами.

– Позабочусь, – буркнул Макс. – А где она?

– Где обычно, – сказал я и повесил трубку. Сглотнул слюну и посмотрел на следователя. Хотелось надеяться, что тот пропустил большую часть разговора мимо ушей, не вникая в интонации. Судя по выражению его лица, так все и случилось.

Но тип в плаще не собирался успокаиваться.

– Так где же все-таки машина? – осведомился он с ухмылкой. – Нам бы хотелось на нее посмотреть. Вы же провели там бурную ночь? Может, та девка забыла в машине губную помаду?

– Или трусы? – в тон ему отозвался я. – Могу точно сказать: лифчик она не потеряла, потому что лифчика на ней не было. Не волнуйтесь насчет машины. Вы же слышали – мой шеф пригонит ее сюда. Он человек ответственный. – Я вложил в это слово особый смысл.

– Ну и ладно. – Следователь, похоже, окончательно утомился и желал как можно скорее остаться в одиночестве. – Козлов, отведи его в камеру.

– Счастливо оставаться. – Я пожал немного ошарашенному следователю руку, но Козлов бесцеремонно вытащил меня в коридор.

– Сейчас прогуляешься на интересную экскурсию, – пообещал он, слегка постукивая кулаком по моему невезучему позвоночнику.

– Мне кажется, там нет ничего интересного, – сказал я. – Разве что вы теперь ставите в камеры цветные телевизоры и финскую сантехнику.

Переступив порог камеры и услышав за спиной лязг закрывающейся двери, я осмотрелся и вздохнул. Финской сантехникой здесь и не пахло.

Здесь пахло совсем другим.