Текст книги "По зову волхвов: современные сказки для взрослых детей"

С.И. Ильичев
По зову волхвов
Современные сказки для взрослых детей

[битая ссылка] [email protected]

Удивительные приключения княжича Даниила в поисках Белогорья
Повесть-сказка

Предисловие

Мне давно хотелось погрузиться в мир, отнесенный ныне к сказкам. Тот самый, который невидимый, а потому изрядно всеми уже и подзабытый, хотя нас и по сей день окружающий. Во времена, о которых сохранена память лишь у малого числа исследователей нашей старины, да еще упомянутые в уникальных рукописях, которые, правда, в последнее время все чаще стали пропадать, а то и просто сгорать в огне как бы нечаянных пожаров.

Летопись «Повесть временных лет», как вы помните, начинается с описания библейских событий, в частности, с разделения земли сыновьями Ноя после Всемирного потопа… С чего бы это летописцу Нестору так упорно повторять нам азбучные истины? Если только в этом не было заложено промыслительного предупреждения о возможном аналогичном гибельном исходе уже нашего народа.

Задавая вопросы, откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве наче первее княжити, он сразу же давал и ответы, определяя вехи происхождения народа и обозначая обязательные устои его государственности, как залога успешного существования единой страны, как одной большой семьи.

Хотя сегодня нас всех более заинтересовала бы не столько сама летопись, сколько ее Начальный, или Древнейший свод, т. е. некий исходный текст, где тщательно, по версии ряда ученых, задокументированы все возможные трансформации как Древнего мира, так и нашего с вами недалекого будущего. Возможно, что это были те ветхие дощечки, которые после их расшифровки Юрием Миролюбовым увидел просвещенный мир под названием «Велесова книга». В ней нам, «Иванам, не помнящим родства», раскрываются некоторые значимые страницы жизни русов в период с Х в. до н. э. вплоть до упоминания узнаваемых исторических персонажей того же Х в., но уже от Рождества Христова.

Некоторая часть ученых называют этим сводом «Голубиную книгу», упавшую с Неба и хранящуюся по сей день в затерянных лесах Сибири. Мне эта версия также нравится. И если этот Начальный свод существует, а сомневаться в этом уже как-то не хочется, то могу высказать предположение, что и летописец Нестор, и Юрий Миролюбов были кем-то тайно допущены до его сакральных страниц. И успели донести до нас суть некоторых важных и значимых событийных вех того периода истории, дабы наши предки не наступали на одни и те же грабли. Версия интересная, потому как предупреждения летописца Нестора и откровения «Велесовой книги» очень скоро действительно стали сбываться.

Для этого мы вернемся хотя бы к событиям 1132 года, когда со смертью великого князя Владимира его сыновья, казалось бы, принявшие христианскую веру, вдруг начали дружно крушить свое же, единое и могущественное государство под названием «Киевская Русь» на ряд самостоятельных княжеств, забыв слова Спасителя о том, что «всякое царство разделившее само в себе опустеет, а всякий град или дом разделившийся сам в себе не устоит» (Лк. 11, 17).

Эти 12 православных сыновей великого князя могли бы стать двенадцатью апостолами и принести мир и процветание на наши земли, а они, подобно Каину, развязали братоубийственные войны и залили всю землю кровью любимых чад Божьих.

Знаю, что очень сложно написать что-то новое об истории этого периода. Но хорошо помню, что у каждого события, как и у каждой монеты, есть две стороны. Одна – лицевая, всеми хорошо узнаваемая и широко растиражированная, а вот вторая сторона называется оборотной. Я же, для примера, предложу вам рассматривать всю нашу общую историю как старательно вытканный и выбеленный холст с легко узнаваемыми нитями рисунка лицевого орнамента. Но как у каждого холста, равно, как и в истории разных народов, тоже есть своя, вторая и невидимая глазу сторона, называемая изнанкой. Именно на этой стороне и можно разглядеть потаенные и сокрытые узелки исторической памяти, которые, как оказалось, и связали воедино нити всех ключевых событий, ставших впоследствии этой самой историей. Но и в сохранившихся орнаментах лицевого рисунка было много не менее важных событий, которые неожиданно начинали оборачиваться своей второй стороной.

Так, например, великий князь Владимир, сделавший в 988 году христианство государственной религией, естественно, не предполагал, что в 1054 году последует Великая схизма, т. е. раскол в этой самой христианской Церкви, разделившейся на Римско-католическую церковь на западе с центром в Риме и Православную – на востоке с центром в Константинополе. В результате чего Россия стала невольным заложником в их последующей многовековой борьбе за власть, земли и души нашего народа, которая длится и по сию пору.

И вот по нашим землям, разоренным жестокой междоусобицей князей и лютыми набегами кочевников, через сожженные города и села, к народу, оставшемуся в живых после чумы и мора, потянулись караваны с папскими прелатами, которые тайно оценивали остаточную стоимость городов, количество озер и полноводных рек, дубовых рощ и полей, как бы определяя возможные масштабы своих будущих владений и прочего иного богатство, что великим князем Владимиром было брошено к ногам христианского Бога. Все это, и теперь уже в свое владение, надеялась получить Римско-католическая церковь, хорошо усвоившая уроки своих лукавых учителей: разделяй и властвуй!

При молчаливом попустительстве ручных епископов, схоронившихся за высокими стенами своих монастырей, единственной реальной духовной силой, которая еще могла сдерживать удельных князей, как цепных псов, вцепившихся друг другу в глотки и подминающих под себя менее сильных, стали волхвы, как бы странно это ни прозвучало. Именно они, сохранив верность Богу-Отцу, ведали о завтрашнем дне нашей страны, отслеживали и, по мере возможности, влияли на ход тех или иных событий, исподволь, от колыбели рождения занимались обучением тех, кому Божьим промыслом, со временем взросления, суждено было стать и рачительными хозяевами наших безбрежных земель, и защитниками его уникального народа. И которых они наделяли сокровенными знаниями, что передавались лишь из уст в уста. Этакие, если выражаться современным языком, Апостолы Пятибожия, ибо волхвы ведали о вечно живой душе, были прорицателями и, подобно ученикам Христа, способны были и горы переставлять, и стихиями управлять, и дарить приплод стадам, и мертвых воскрешать, с одной лишь разницей, что испокон веков делали это именем Бога-Отца, а не Бога-Сына. Того самого – Единосущного и Единородного Сына, который, как могу предположить, в разные времена являл Себя на Земле самым разным народам, дабы их укрепить и попытаться спасти в мире, который уже 2 тысячи лет предает Своего Творца, в мире, где царит общественная распущенность и ожесточение нравов. В мире, где давно забыли, что Бог есть Любовь…

Однако в глубине сердец именно русского народа, принявшего по воле великого князя Владимира христианскую веру, всегда жила память о родовой вере, с которой жили их деды и пращуры, называемой Пятибожием. И сегодня, собирая мозаику древних религий, при желании можно увидеть, что сквозь орнамент христианства на Руси, как ни крути, отчетливо проступает его языческая изнанка – вера наших предков.

И последнее. Спрашивается, почему же народ, казалось бы, повязанный христианской любовью как основой новой веры, все чаще и чаще «безмолвствует», что подметил гений русского писателя А. С. Пушкина в трагедии «Борис Годунов»?

Мне думается, что ответ может быть один. Народ наш искренне силится и все не может понять, как же ему ужиться-то с новой верой, если тебя говорят «не убий», а сами убивают; требуют «не укради», а сами этим только и занимаются, стращают словами «не возжелай», а сами прелюбу творят и земли захватывают…

И вот уже вся Русь в буквальном смысле застыла в неведении своего завтрашнего дня. Застыла в том пикантном положении, которое в народе называется «враскорячку», и по сей день в оном положении так и живет.

Вот примерно об этом и будет моя книга.

Кто-то скажет, что это всего лишь сказки.

Согласен, сказки, о которых можно было бы сказать словами того же А. С. Пушкина: «Сказка – ложь, да в ней намек, кто познает – тем урок».

И последнее, о чем следует сказать. Почти все герои моего повествования вымышленные и их образы собирательные, а все совпадения с реальными судьбами людей тех времен чисто случайны.

Глава первая
НАПУТСТВИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ

Княжеский терем русов, о котором пронеслась молва аж до самого Царьграда, с его хороводами гульбищ и уходящими под небеса сенями, с затейливыми золотыми маковками верхов и расписными сводами с воистину былинной красотой, уже более месяца как опустел. Причиной тому было то, что великий князь был при смерти. Лишь из родовых поместий периодически наезжали сыновья и то более лишь с целью не пропустить момента отхода его души и последующего закрепления раздела владений.

В день, с которого и началась эта история, великий князь проснулся рано и теперь, лежа на своей широкой кровати, перебирал обрывки сна, еще хранившиеся в памяти.

Как в его спальных палатах оказался волхв, он даже не понял. Хотел крикнуть кого-либо из гридней, стоявших за дверью, но сам вдруг не услышал своего голоса.

Волхв внимательно глядел на князя.

И вот их взгляды встретились.

Великий князь вдруг отчетливо вспомнил их первую встречу двадцатью годами ранее, когда он лишь вступал в свои права… И та встреча снова напомнила о себе новыми образными картинками, как оказалось, отчетливо сохранившимися в закромах его памяти…

…Молодой князь, словно выпущенная стрела, летел в тот день на своем коне по цветущему полю. Да так, что дружина еле успевала за своим любимым князем. Вот уже более трех месяцев, как шел он по отошедшим к нему землям с целью своими глазами увидеть то богатство, господином которого становился. А потому ни дремучие леса, ни озера, коим не было конца, не могли утолить его желание и великую радость от осознания случившегося.

Солнце припекало. Когда князь с вершины холма увидел взятый в речное кольцо зеленый остров, в центре которого не иначе как бил родник, то приказал всем спешиться. Спустившись с возвышенности, а затем, перейдя узкую речку вброд, князь оказались на поляне, весь периметр которой обрамляли вековые березы.

Из глубины густой шелковистой травы вспорхнула крупная птица и унеслась ввысь. И тот же миг наступила тишина, казалось бы, так не свойственная лесу. Да такая, что не только щебета птиц, но и звука стремительно несущейся воды не стало слышно.

«Не засада ли? – подумалось дружинникам. – А иначе кто еще мог напугать птиц? Надо бы разведать… А то и лошадей оставили на высоком берегу… И сами себя в капкан загнали».

Князь бросил свой взгляд в небо и увидел, как легкие, стелющиеся облака буквально у него на глазах, словно взявшись за руки и откинувшись навзничь, сомкнулись именно над ним и этой самой поляной, образовав собой подобие гигантского цветка или, что точнее, небесной чаши, сотканной из этих самых облаков. Небесный узор успокоил князя, и он смело подошел к источнику, зачерпнул пригоршню воды и выпил. А распрямившись, понял, что не простая та вода, ибо в мгновение ока некоей неведомой ему ранее и бодрящей силой всего его наполнила. И тогда князь стал быстро снимать с себя свое тяжелое походное облачение.

Дружина, узрев помысел князя, мгновенно взяла его, уже безоружного и обнаженного, в кольцо, продолжая внимательно вглядываться в противоположный берег реки.

Великий князь медленно опустился в ледяной поток, подставляя уставшее тело живительным струям. Сколько лежал – сам не помнил, так как взгляд был устремлен в небо. А там он увидел весь свой жизненный путь, кем-то выложенный в рисунках облаков. Все вплоть до дня сего дня. Когда он встал и подставил тело солнечным лучам, то уже понял, что усталость длительного похода как рукой сняло. Более того, он явственно ощутил себя значительно моложе…

В тот момент, как он облачился в белую полотняную рубаху и снова бросил взгляд на источник, то увидел, как неожиданно забурлил, вспенился до того спокойный святой источник, и вдруг хрустальная голубизна воды обозначилась цветом крови…

Князь задумался. А подняв голову, увидел, как в его сторону идет древний волхв с посохом и седыми волосами. Князь дал знак дружине, чтобы те расступились пред старцем.

– Здравствуй, княже! – начал волхв. – Многое о тебе слышал да и сейчас кое-что узрел…

– Все, что показали небеса, мне и так ведомо… Но вот что означает ставший вдруг кровавым цвет воды истока, хотелось бы знать.

– Это не иначе как предупреждение того, что земли, данные тебе во владение, велики, народ живет непростой, а ты за каждую душу пред Богом ответ теперь держать будешь… И если мир на своей земле сохранишь и попусту чужой крови не прольешь, то быть тебе великим князем и далее.

Князь задумался.

– Не пеняй на меня, княже, – спокойно продолжал волхв. – Радость от твоего княжения для земли нашей действительно велика будет. Но испытания, равно, как и беды, на твою долю выпадут немалые… В первую очередь от сродников. Но знай наверняка: имя твое на многие века в памяти потомков сохранено будет… Свидетельствовать же о твоих возможных путях впредь обещаю, но принимать решения ты должен будешь каждый раз сам.

– Спасибо, отец… – промолвил смиренно князь.

– Да какой же я отец? Отец у нас один. Он же Творец Небу и Земли…

И они расстались.

Князь свой путь продолжил, держа в памяти слова волхва.

Все, что волхв тогда предсказал, сбылось: период его правления был довольно спокойным, особенно в отличие от предшествующих лет. Усобицы случались лишь эпизодически, а князь, памятуя слова старца, всегда старался примирять враждующие стороны и предотвращать любые конфликты.

И вот теперь великий князь был при смерти.

Он снова бросил взгляд на волхва и вдруг понял, что он может слышать каждое обращенное к нему слово, казалось бы, молчавшего гостя. Равно как и волхв слышал все слова, исходившие из глубины сердца князя.

Очевидно, что это было сделано специально для того, чтобы чьи-то чужие уши не стали свидетелями этого важного и судьбоносного разговора, а следовательно, не пронесли потом его искаженную суть по городам и весям гордых удельных князей, а также по широкой степи до разноязычного Сарая или томного, задыхающегося под толстым слоем золотой пыли Царьграда.

Может быть, то могли быть даже последние слова великого князя, зело хворавшего и не встававшего с постели уже много дней.

– Ты еще поживешь, княже, – безмолвно вещал волхв. – Сие, что тебя поразило, имеет название лихоманки. Еще немного потрясет, а к утру и забудешь, что был болен.

– Благодарю! Какой силой сие творишь? – так же мысленно вопрошал князь.

– Верою в Бога-Отца.

– Творца Небу и Земли… Помню! Ты здесь лишь с этой целью?

– Нет! – продолжал белоголовый старец. – Меня беспокоит будущность этой земли. Мне нужен муж, способный после тебя вобрать то лучшее, что есть в тебе, и на гребне твоей славы, заложить основы нового града, но не вотчинного, а того, что положит начало и даст возможность для объединения всех градов русов под единым державным скипетром.

– И в единой вере?

– С верой будет сложнее, – тут волхв сделал паузу, а потом продолжил. – Сами разделившись на уделы, каждая из них трясет золотой мошной, обрастая землями и властью. Так в борьбе за злато и канут в вечность, погубив народы, вверившие им свои чистые души. Но сие будет нескоро…

– Я принял христианство, – чуть шевеля губами, молвил князь. – И сыновей пытался в этой вере воспитать.

– Дозволь, великий князь, мне рассказать тебе одну историю, – негромко начал волхв. – Великая княгиня Ольга, вернувшись домой из Константинополя, выбрала двенадцать самых смышленых и родовитых отроков и отправила их в тот град, чтобы после их обучения на Русь вернулись уже двенадцать апостолов, которые и пронесли бы Слово Божие по всей земле. В дороге, а путь их был долог, отроки сдружились. Но как только они оказались в Константинополе вечером первого же дня, не хватило всего лишь одной порции еды… А в результате утром у раздачи они чуть было не передрались в очереди, боясь оказаться без трапезы.

– И чем же все закончилось? – вопрошал взгляд князя.

– Никто из них не захотел вернуться на родину. Слишком упоительна показалась им сытая и вольготная жизнь вне стен родного очага, где служение есть зело тяжкий крест…

– Кого из моих сыновей выбрали для этой цели?

– Младшего…

– Все-таки Даниила… И что потребуется ему сделать?

– Найти Белогорье, – ответил ему волхв. – Если найдет, да еще и жизнь свою сумеет сохранить, то, вернувшись домой, воистину станет великим князем для своего народа и продолжателем твоего мудрого правления…

Задумался над услышанным князь, на какое-то мгновение сомкнул глаза, а когда снова открыл, то волхва рядом уже не было.

Утром великий князь легко встал с постели, словно и не было той мучительной и длительной лихоманки, что лихом скрутила его еще сильное тело. Он вышел из спальных палат с твердым осознанием того, что ему предстоит еще жить и княжить, по крайней мере до тех пор, пока не свершится все то, что было предсказано ему волхвом в ночи в отношении его младшего и любимого сына.

Днем он отдал приказ о снаряжении обоза и велел призвать к себе Даниила.

– Рад лицезреть тебя, мой сын, в добром здравии, – начал великий князь.

– Слава Богу за все, отец! – ответил юноша, склоняя голову.

– Бают странники, что за Уральскими горами есть жизнь, нам неведомая. Что трава там остается зеленой круглый год и люди старости не знают. То место Белогорьем называют…

– Что должен буду я, великий князь, привезти тебе из этой страны волшебной?

– Себя! Иного не желаю. Если вернешься живым и невредимым, то, по слову волхва, быть тебе великим князем.

– Волхва? А как же вера Ольгина, отец? Кому теперь в пути мне поклоняться? Кого просить о помощи? – продолжал вопрошать юноша.

– Слушайся сердца, а помощи проси у тех стихий, что именуются: земля, огонь, вода и воздух. И помни, что над ними – един Бог-Отец, Создатель, Он же и Любовь!

– Так Пятибожье поругаемо, отец! Так мне вещал монашек Герман.

– Он, как и всякий смертный, судит лишь о том, что видит с высоты своей лишь колокольни. И если думает, что помыслы твои принадлежат ему, так знай, что божий мир, который ты откроешь для себя в пути, еду доселе неизвестен, а потому и неподвластен. Слугой даю тебя я Любомира. Его ты знаешь, он сын ключницы. Ум гибкий у него, оружием владеет изрядно, а главное, у бабки-травницы кое-чему все ж научился. В охрану дам тебе я гридня своего – Радку. Воин он справный, но поспать и поесть любит. Не обижай его, тогда добром на доброту твою ответит. Они уже предупреждены о раннем выходе. Куда обоз пойдет, то знаешь только ты. Гонцов и грамот наперед не посылаю. Покойней будет для тебя же. Пойдете тайно. Теперь ступай, поспи, с утра ж в дорогу отправляйтесь. И помни, что я буду ждать тебя…

И на рассвете эта троица покинула княжеский терем, взяв направление, не зная куда, чтобы найти неведомо что.

Глава вторая
ПРОБУЖДЕНИЕ ЗЕМЛИ

Обоз был невелик. Телега для княжича с крытым верхом, полная поклажи. Ею управлял княжеский гридень по имени Радка. Он с вечера усилил оси, так как везли не только запасы снеди и одежду на разное время года, но и несколько мер серебра, не считая вооружения.

Впереди скакали Даниил и сын ключницы – Любомир, который по просьбе великого князя должен был стать княжичу заботливым слугой и внимательным советчиком.

Подмороженная дорога была хорошо укатана. Уже освободившаяся от снежной стяжки, она обозначила себя проступившим и просыпанным по земле еще с осени сеном, что вперемешку с навозом накрепко было вбито в землю копытами ратей, как своих, так и инородных.

– Куда путь держим, княжич Даниил? – спросил Радка.

– Сначала на восток! И путь у нас, как я понимаю, неблизкий. Но хорошо бы до зимы перевалить за Уральские горы.

– От черемис до мордвы – те все ходят под Богом христианским, а вот далее пойдут половцы и иные поганые страны, – степенно рассуждал опытный воин.

– Постараемся пройти между ними и степью как по лезвию бритвы, даст Бог, пронесет, – вступил в начавшийся диалог и Любомир.

– За Окою, княжич, вам бы княжеский плащ-то подальше убрать, дабы не искушать всяческих проходимцев, – снова промолвил Радка.

– Там видно будет! – произнес Даниил, бросив взгляд на свой богатый кожаный пояс с серебряной отделкой.

И на какое-то время пути каждый из них молчаливо погрузился в свои помыслы.

Путь действительно был им неведом. Что могло ждать их впереди, одному Богу было лишь известно, а потому каждый думал о тех родных и близких, кто оставлен ими дома, о том, что не успели завершить или достроить, воистину не ведая, когда, а главное, вернутся ли они вообще из этого похода целыми и невредимыми.

Утром нового дня первое, что зримо поразило Даниила, – была проснувшаяся после зимы земля с уже пробившимися ростками первой зелени.

И хотя ветер все еще доносил запах гари, от которого першило в горле, так как путь проходил через выгоревшие дотла деревни, эта зелень на черной от пепла земле радовала глаза и вселяла надежду.

Дышать становилось легче, когда обоз шел через еловые и сосновые боры, березовые и дубовые рощи, преобразившиеся от проступающей зелени своих набрякших почек.

Вскоре они увидели старика, стоявшего на коленях на взгорке в окружении молоденьких березок, украшенных кем-то цветными лентами.

– Что там? – спросил Даниил своего смышленого спутника.

– Так люди нынче не иначе как празднуют возрождение рощ и лесов…

– Надо же, с болезнью отца как-то и забылось о приходе весны, – негромко молвил княжич. – Любомир, давай сходим, посмотрим.

– Радка, стой, – окликнул гридня Любомир и сам же привязал верховых коней к его обозной телеге, а затем вслед за Даниилом стал подниматься на взгорок.

Когда он дошли до вершины, то смогли увидеть, как старик выкапывал в земле углубление, необходимое для посадки молодого побега березки. Промерзшая земля на солнечной стороне хотя и раскисла, но давалась старику тяжело, да и почва оказалась каменистой.

Любомир подошел к старику и, взяв из его рук заступ, сам начал расширять углубление, начатое им.

Даниил, неожиданно для себя, увлекся этим их простым деланием.

– Воды надо, – вдруг тихо произнес старик, взяв в руки тонкий стан березки с ее набухшими почками и нежными живительными корешками.

Княжич сам вызвался принести воды. Он взял березовый туесок, тот, что лежал рядом, а затем быстро стал спускаться к реке, что текла с противоположной стороны взгорка.

А как спустился, то увидел на большом камне юную деву с распущенными волосами, в колышущемся от легкого ветра холщевом одеянии. В ее руках были березовые веточки. Этими веточками она, словно бы играя, разгоняла над водой весенний теплый воздух.

Даниилу вдруг показалось, что перед ним стоит сама Весна. Он даже зажмурил глаза, а когда открыл, то улыбающаяся девушка уже, перепрыгнув с камня на камень, стояла прямо перед ним.

Она какое-то время сама внимательно глядела на княжича как на некое чудо, а потом вдруг протянула ему одну из своих березовых веточек.

Когда же княжич, приняв веточку, захотел было ее спросить о значении этого дара, она вдруг подалась вперед и… прильнула к его мягким, еще не тронутым поцелуями губам.

Даниил вначале невольно смутился, а потом застыл, чувствуя, как жар ее поцелуя проникает в самое сердце. Когда же он очнулся, то вспомнил о том, что там, на взгорке, ждут воды для полива посаженной березки. Зачерпнув ее в туесок, Даниил не удержался и снова бросил взгляд на девушку, что, звонко смеясь, уже бежала вдоль берега, радостно размахивая оставшейся березовой веточкой.

«Что же это было?» – думал молодой княжич, поднимаясь на взгорок.

И действительно, казалось бы, порушены грады, молодые и сильные из тех, что не погибли на поле брани, уведены в полон. И сама жизнь словно остановилась на этих землях. И вдруг на проснувшейся после лютой зимы земле, словно подснежник из-под талого снега… эта милая девчушка со своим дедом. Не иначе как Господь сохранил их в числе Своих избранных, чтобы было кому сегодня воздать Ему должное, совершая древний обряд празднования возрождения земли.

Когда посаженное деревцо было полито и ладно обозначило себя среди сверстниц, старик достал из-за пазухи обернутый в чистую тряпицу хлебный каравай и, разломив его на три части, поделился со своими нечаянными помощниками. А сам опустился на колени и стал нараспев произносить некие слова, смысл которых оказался Даниилу не до конца понятным, и тогда он решили, что пришло время оставить старика одного, а самим вернуться к обозу.

Спускаясь вниз, княжич спросил верного слугу о ветке, которую ему вручила незнакомая красавица и которую он продолжал держать в руке.

– Ветвь в твоей руке, – начал Любомир, – обозначает залог твоей долгой жизни.

– Но там и еще нечто было, – продолжал княжич, и вдруг краска залила его лицо.

– Тю, княжич. Тебя не иначе как там поцеловали… – произнес Любомир.

Даниил, не поднимая глаз от земли, лишь засопел.

– Мне бабка-травница сказывала, – продолжал говорить Любомир, – что девушки в этот день видят в каждом из нас образ Ярилы – бога нежности, любви и счастья… Вот она и обозначила своим поцелуем знак богопочитания в надежде, что ее тайное желание обязательно исполнится в этом году и она найдет себе жениха.

– И еще… Когда я ее увидел, то она играла березовыми ветвями над водой… Что это могло бы означать? – задал Даниил новый вопрос.

– Этим помаванием своим она призывала на поля весенний теплый ветер, чтобы он подсушил их быстрее. Ветер у нашего народа считается дыханием земли. Если земля умиротворена, то ветер нежный и ласковый, а если она заболевает, то и дыхание ее затруднено. Вот тогда-то такой ветер беспощадно и валит столетние дубы, и поднимает волны до небес.

Даниил задумался над словами своего старшего спутника и решил уже никуда сегодня не двигаться, а заночевать здесь. Возможно, что исподволь княжич надеялся на новую встречу с юной красавицей. Ведь не случайно же, пока Радка с Любомиром готовились к ночевке, он почти весь вечер простоял на взгорке, всматриваясь в раскинувшийся перед ним рисунок полноводной реки.

Наступила ночь, Даниил лежал в телеге. Впечатлений за день было столько, что сердечко нещадно билось да и сон не шел.

«Как же удивительно устроена земля», – думал он, а бросив взгляд на небо, так просто обомлел.

– Любомир, ты не спишь? – тихо спросил он, выползая из крытого возка.

– Нет! – послушалось в ответ.

– Смотри, небо-то какое. И звезды так ярко горят.

Слуга вылез из-под обозной телеги и встал рядом с княжичем.

– Мне бабка сказывала, что это души героев светятся, – тихо сказал он.

– Звезды? – уточнил Даниил.

– Да, каждая звезда – это душа ушедшего к Предкам, они как горящие сердца в ночи…

– Я бы даже сказал, словно горящие свечи перед престолом Создателя, – дополнил княжич.

– Красиво… – согласно промолвил Любомир.

– Ложились бы вы спать, княжич, – забурчал тут из-под телеги голос Радки. – А то ведь подниматься чуть свет. И так цельный день потеряли…

Княжич ничего на это не ответил, однако вскоре был потревожен уже самим Никитой.

– Княжич, гляньте луна красная… Неужто быть новой беде?

– Это Макошь! – вновь раздался из-под телеги рассудительный голос Любомира. – Богиня земли. В образе красной луны она выходит из трав… Сейчас заря разольется медом и молоком, чтобы каждая тварь вкусила от даров Семикова Древа… и восславила Творца.

– Какого Древа? – переспросил Радка.

– Семикова Древа. Оно названо так в честь прорастающих по весне семян и является символом всякого древа, а всякое древо это уже есть символ Боголесья.

– Чудны дела твои, Господи, – произнес Радка. – Раз уже все не спите, то давайте тогда в путь собираться…

И вскоре обоз начал свое неторопливое движение. Однако нечто необычное заставило Радку снова остановить телегу.

– Что случилось? – спросил подскакавший Даниил.

– Я сначала подумал, что поблазнилось, солнце напекло… – начал гридень. – А оно стоит.

– Что стоит-то? – переспросил в свою очередь и приблизившийся к ним Любомир.

– Да Древо ваше… – тихо промолвил оторопевший гридень. – Вон оно, у самого горизонта.

Княжич с Любомиром стали внимательно вглядываться в розовеющую даль. И действительно, у самого горизонта они увидело дерево. Да не простое, а с ветвями, уходившими аж под самые облака.

– Так это и есть Семиково Древо? – спросил Даниил.

– Нет, княжич, – ответил верный слуга. – Это скорее всего некий знак для вас… Не иначе как посаженная вчера березка нас своей помощью одаривает. И, думается, что это Древо показывает нам направление пути.