Текст книги "Восьмая поправка"

Глава пятая. Подполье

В половине шестого Везовский появился на террасе кафе в сопровождении Анджея и Густава. Одетый в цветастую рубаху и тонкие джинсы, с неизменной сигарой в руке он уселся за наш столик. Охранники разместились неподалеку, заняв одну из беседок, установленных вокруг площадки с кирпичным мангалом. В беседке по соседству сидел Чиф и с умным видом изучал меню.

Почти все столики в кафе были заняты. Постояльцы пансионата «Лиза», разодетые в вечерние наряды готовились отужинать. А заодно отдохнуть от активного времяпровождения и расслабиться после изнуряюще жаркого дня. Отовсюду слышался смех и оживленные разговоры. По берегу распространялся дразнящий запах шашлыков и приглушенные звуки музыки.

Обстановка располагала к отдыху. И только мы втроем сидели молча с озабоченным видом, то и дело, поглядывая в сторону лесной дороги.

«С какой же стороны подступиться к решению задачи?» – думал я, успокаивая взглядом Олю. – «Поначалу все было просто: отыскать следы пропавшего Максимчука и выяснить обстоятельства гибели посланца Деревянко. Ну, и по возможности разведать обстановку в Невирье. И что в итоге? Обстановку выяснили, но веских причин для начала официального расследования не «нарыли». Волощуку докладывать нечего. А теперь еще и подполье. Этим нужно заняться в первую очередь, потому что на определенном этапе любое подполье перестает быть таковым. То есть происходит выход из подполья. И тогда возможно открытое противостояние с признаками гражданского конфликта. Или же подполье раскрывают с помощью предателей. Стоп! Куда это меня понесло? Какой еще гражданский конфликт? Бред какой-то. А центр нации с дулебами разве не бред? Все, хватит! Но где же Лэм?».

Время шло, а «пожарная Таврия» так и не появилась. Мы успели поужинать. Вначале седьмого я набрал номер телефона Степьюка, но оператор сети вежливо сообщил, что абонент не может принять вызов и посоветовал позвонить позже. Но позже повторилось тоже самое.

Больше всех нервничал Везовский. После знакомства с Лэмом он не переставал восхищаться кулинарными способностями кухаря, его богатырской внешностью и веселым нравом.

– Послушай, Сергей, – говорил он, переклонившись через стол. – Ты уже звонишь в пятый раз. А нужно что-то делать. С кухарем беда – я это чувствую. Пусть каратэли смотаются в ресторан.

– Нет, Алоиз. Анджей с Густавом туда не поедут. Мало ли что? Но идея хорошая. Поэтому в «Лесную песню» поедут опера.

Выйдя из-за стола, подал знак Чифу, а через полминуты уже инструктировал его, стоя на площадке возле мангала:

– Поезжайте в «Лесную песню». Наш повар не выходит на связь. Если его там нет, то придумайте какую-нибудь «отмазку». Типа Степьюк ваш знакомый и приглашал в ресторане погулять. Приехали, а его нет. Где он? В общем, нужно все выяснить. И побыстрее. Не нравится мне это.

* * *

Солнце спряталось за темнеющей стеной леса, а со стороны озера веяло долгожданной прохладой. Легкий ветерок поднял мелкую серебристую зыбь на водной глади. На пляже все еще было многолюдно. Вечером, после жаркого дня вода в озере теплая, как парное молоко.

«Сейчас бы полежать на мелководье, расслабиться и ни о чем не думать» – поглядывая то на берег то на лесную дорогу, подумывал я. Прошло уже больше часа, как «Опель» убоповцев уехал по этой дороге на поиски Степьюка. Надоедать им телефонными звонками не хотелось. Оля танцевала с Алоизом медленный танец под ностальгическую песню: «Я люблю тебя до слез».

Вернувшись за столик, Везовский по-джентльменски помог даме сесть. Потом посмотрел на часы и обеспокоенно вздохнул. Я же поспешил его успокоить:

– Да не переживай ты так. Скоро все выяснится.

Он уселся на свое место и, раскурив сигару задумчиво произнес:

– Удивительная штука – жизнь. Казалось бы, что может выбить из колеи на ровном месте? Авторитетный пан с приличными возможностями. В жизни повидал немало. А тут вдруг раскис, как институтка. Ну, подумаешь, кухарь не приехал вовремя, а у меня уже паника. И что интересно, панове: красота вокруг, а мне, как с кичи, охота бежать отсюда со всех ног.

– Скажи, Алойзик, а семья у тебя есть? – неожиданно спросила Оля.

– Не знаю.

– Глубокомысленный ответ, – заключил я.

Везовский еще раз взглянул на часы и, грустно заулыбавшись, начал объяснять:

– В двух словах и не расскажешь. Сейчас живу один. Вернее с «Гарольдом» – это мой дог. А девятнадцать лет, пять месяцев и двенадцать дней назад я полюбил одну студентку из Львова. Случайно познакомились на художественной выставке. Конечно, свое жизненное кредо от нее скрыл – отрекомендовался искусствоведом. Тогда я занимался антиквариатом, вот только схемы были не вполне легальными. Ну, вы понимаете. А Софийка родом из карпатской глубинки, но по ней этого не скажешь. Интеллектуально развита и наделена природным эстетическим вкусом. В общем, поверила моим байкам о любви к искусству. Прожили год вместе, а потом я сел. Потом вышел и снова сел. Софийка еще во время первой моей ходки институт закончила и уехала работать детским врачом в родную Ивано-Франковскую область. Обо мне и слышать не хотела. А времена были дурные. Союз развалился, поэтому люди моего круга бросились всё отнимать и делить. Пану полковнику об этом рассказывать не нужно. В общем, засосало меня, как в той песне поется. А между отсидками решился поехать к Софии. Вот тогда и выяснилось, что она растит нашего сына – Сашей зовут. Почти, как меня, но назвали в честь Софийкиного отца. Я тогда уже в «авторитеты» выбился, поэтому многим рисковал. Нам ведь не положено в семейную тягомотину влезать, но сердцу-то не прикажешь. В общем, приехал. А Софийка на пару со своей мамой поперли меня так, что малиновый пиджак на спине по швам разошелся. Позору было на все село. Ну, я ж тоже пан с гонором. Решил, что больше ноги моей там не будет. Правда, деньги стал посылать регулярно. София – умная женщина. В ответ прислала телеграмму: «Знать тебя не хочу, но за помощь сыну спасибо». Времена тяжелые были, вот и не захотела она, чтобы Сашка в злыднях рос. Спасибо ей за это великое. Потом уже, когда неприкасаемым стал, ну то есть «в законе», решил потихоньку отходить от дел. Братва поначалу кипиш подняла, но «бугры» на сходке мое решение поддержали. Потому что концепция с тенденцией тогда поменялись. В те годы криминалитет стройными рядами во власть пошел, как в принципе и сейчас. Короче, осел в Луцке и начал легальный бизнес разворачивать. А два года назад не выдержал и опять поехал к Софийке. Приняла меня уже без скандала, но и особой радости не выказывала. За годы, что мы не виделись, ее тоже жизнь потрепала, но уже без моего участия. Успела побывать замужем и овдоветь. А с мужем получилось то же самое, что и со мной. Она только после свадьбы узнала, что он криминалом промышляет – что-то с вырубкой леса связано. Я в детали не вдавался, только запомнил ее слова: «Видишь, Алойзик, как вышло. Не захотела за тебя бороться, так на те же самые грабли и наступила» А было у нее уже двое детей. Младший, Степка, в прошлом году в школу пошел. Живут нормально. София Павловна заведует детской районной поликлиникой. Муж пока жив был, успел добрую хату построить и родителей Софийкиных туда перевез. Ну, короче посидели мы тогда, поговорили и решили жить дружно, но порознь. Теперь я к ним частенько наведываюсь. Сашко, сынок мой – в Черновцах учится в университете. Я, конечно же, помогаю. А с его мамой у нас начался новый этап отношений. Только у нее там своя жизнь, а у меня здесь своя. Вот поэтому и ответил, что не знаю. Вроде бы есть у меня семья, а на самом деле живу бобылем.

– Какой же ты бобыль? – заулыбалась Оля. – Ты семейный человек. И поверь – тебя любят. Это я говорю, как жена за любимым мужем.

– Дзенькую[12]12
  Дзенькую – (польск.) – спасибо.


[Закрыть] бардзо, Оленька. Вы милые люди. Даже не верится, что пан Серж есть мент.

– По тебе тоже не скажешь, что пан есть «в законе», – парировал я, не переставая смотреть на дорогу.

– Пора бы им уже появиться, – озабоченно сказала Оля. – Может, все-таки позвонишь?

Ждать больше не было сил, поэтому я набрал номер телефона Чифа, но оператор сети сообщил, что связи с абонентом нет. Почувствовал, как неприятная тяжесть заполнила все тело, а дыхание стало частым и поверхностным. Как будто на грудь поставили раскаленный утюг.

* * *

Дальний свет автомобильных фар неожиданно разрезал темноту леса. Не знаю почему, но я был уверен, что по лесной дороге в сторону пансионата мчится долгожданный «Опель». На часах – без четверти двенадцать. Облокотившись на перила и вглядываясь в темноту, не заметил, как на балкон вышла Оля.

– Это они? Наконец-то.

– А может и не они, – послышался громкий шепот Элвиса с нижнего балкона. – Я уже звоню каратэлям…

– Ты лучше иди сюда, полуночник, – позвал я его. – Побудешь с Олей. А я пока сбегаю в кемпинг. Не понимаю, почему они не позвонили?

Через пару минут вышел на улицу и быстрым шагом направился к воротам. Издали было видно, как машина, освещая фарами пустынный берег, развернулась и остановилась у въезда в кемпинг. Теперь я уже видел, что это действительно «Опель». Но из салона вышли только двое. Заподозрив неладное, перешел на бег, и вскоре рассмотрел в темноте оперативников и подходивших к ним охранников Везовского. Чифа среди них не было. Потом Анджей и Густав, развернувшись, бросились к «Мерседесу». Пока добежал до кемпинга, их машина уже умчалась по лесной дороге в сторону Шацка.

– Ну и попали мы, Сергей Иванович, – еще издали посетовал один из оперов. – Чуть с дороги нас не столкнул. Сволочь!

– О чем ты говоришь? – задыхаясь после пробежки, спросил я, хотя уже догадывался, что он имеет в виду. – А где Чиф?

Вдруг позади меня из темноты выскочили Оля и Алоиз.

– Я где сказал вам быть? – набросился на них.

– А ты бы усидел на месте? – отрезал меценат, переводя дыхание и удерживая за руку мою жену. – Охранники без моего приказа куда-то подались, а я должен сидеть и ждать у моря погоды?

– И меня одну он не мог оставить, – вступилась за него Оля. – Чего так шуметь? Лучше расскажите, что происходит. А где Андрей?

– Да все нормально, – откликнулся убоповец. – Чиф приказал высадить его в лесу сразу за поворотом, чтобы нас прикрыть. Сейчас охранники его привезут.

– А не позвонили потому, что покрытие исчезло, – объяснил его напарник. – Вообще здесь какая-то ерунда творится.

– Вы можете внятно объяснить, что происходит? – теряя терпение, повысил голос Элвис. – Где повар? Вас же за ним посылали?

– Не нашли мы его, – в один голос ответили сыщики.

– Теперь расскажите внятно, кто и зачем вас пытался столкнуть с дороги, – попросил я.

Один из парней подошел поближе и объяснил:

– Мы уже назад возвращались. Тут откуда-то сбоку из темноты выскочил «Хаммер» и пошел на таран. Я за рулем был, поэтому успел ребят предупредить и вывернул руль влево. А он пристроился сзади, догнал и протаранил. Аж заднее стекло вылетело. Я – по газам. А «Хаммер» засветил всю иллюминацию и начал слева обходить. Потом попытался прижать к обочине. Я – по тормозам и на разворот. Притопил в сторону Невирья, а когда проскочили мимо ресторана, Чиф сказал, чтобы сворачивал в лес. Заехали на просеку, затаились. Вокруг ни души, да еще телефоны вырубились. Решили возвращаться. Проехали с километр после «Лесной песни», а потом этот гад снова из темноты выскочил. Короче, повторилось то же самое. Только на этот раз я дотянул до поворота на озеро, а потом резко затормозил и свернул в лес. «Хаммер» мимо проскочил, а мы успели Чифа высадить. Андрей сказал, что спрячется у дороги и постарается им колеса прострелить. Вот и все.

– А некоторые говорили, что меня глючит, – сказал я, поглядывая на Алоиза, который явно пребывал в оцепенении и что-то бормотал по-польски.

– Так, где же кухарь? – только и смог выдавить из себя «авторитет».

В это время темноту леса со стороны дороги пронзил пучок яркого света. А через минуту серебристый «Мерседес» остановился на лесной поляне, осветив фарами искореженный багажник «Опеля». Взъерошенный Чиф в разорванной футболке и ссадиной на правом предплечье подошел к нам и молча развел руками. Оля осмотрела рану, а выбравшийся вслед за ним из салона Густав, протянул ей аптечку.

– Ну, рассказывай, – попросил я, не обращая внимания на укоризненный взгляд жены и бухтение Везовского, выговаривавшего что-то на ухо Анджею.

– Пусть не наезжает на тезку, – попросил Андрей. – Если б не они, то неизвестно, чем закончилось. Я уже залег и прицелился, а потом вижу – фары со стороны озера. Эти на «Хаммере» тоже видать заметили, поэтому развернулись и уехали.

– Вот и я говорю, что молодцы, – оживился Алоиз, похлопывая Анджея по плечу. – Мой вышкил![13]13
  Вышкил – (укр. польск. разговорный) – муштра.


[Закрыть]

– А вообще-то странно все, – продолжал Чиф. – Мы вроде бы чисто сработали. Приехали в ресторан. Прикинулись местными «крутэлыками». Я администратору говорю, типа повар ваш «поляну» обещал накрыть. Вчера, когда на Свитязь приезжал, то типа поцарапал нам машину. А тот послушал и как заорет: «Где он шляется? Я уволю этого Шварценеггера!». Потом рассказал, что примерно в пять часов вечера Степьюк отпросился у него на полчаса. Будто бы ему сообщили, что на КПП милиция задержала родственника. В общем, как был в поварском обмундировании, так и умчался на своем «болиде» в сторону Невирья…

– А телефоны в это время еще работали? – спросил я.

– Я понял, на что Вы намекаете. Но нам же нужно было доиграть представление до конца. Попили пивка, пообщались с официантками. Вдруг информация какая, проскочит? Все без толку. Потом решили съездить на КПП – посмотреть издали. Может там его «Таврия» стоит. Тоже глухо. Вот тогда я решил Вам позвонить, но телефоны уже не работали. Покрытие пропало. Я за радиостанцию, а там одни помехи. Помчались назад. Только ресторан проехали, как тут появился этот «Хаммер». Прямо из леса выскочил и хотел нас в бок протаранить. Не знаю, как увернулись. А он светится весь, как ночное казино и на «хвосте» у нас висит. А потом в зад нам – бабах!

– Ну, это я уже знаю. Мастерски сработали. Мы в Одессе от этого «Хаммера» точно также уходили.

– Чего-чего? – послышался из темноты окрик моей жены. – Напомни мне, Алойзик, чтобы мы потом допросили полковника с пристрастием.

– Сейчас не до этого, – отрезал я. – Сейчас нужно срочно связаться с Жуковым. Рассказать о пропаже Степьюка и о «Хаммере». Только не по телефону. Чувствую, что они контролируют мобильную связь. Из номера свяжемся по «городскому» или через «Скайп». Пошли, Андрей, а ребята пусть еще за дорогой наблюдают.

* * *

Несмотря на позднее время, Игорь Сергеевич был, застигнут на рабочем месте. Выслушав доклад Чифа и мой рассказ о поездке в Невирье, начальник отдела УБОП пообещал срочно связаться с Волощуком:

– Я ему сейчас вкратце доложу, а дальше видно будет.

А дальше стало видно уже через пару минут. Из планшета послышалось «бульканье» сигнала вызова «Скайп», а потом на экране появилось приветливое лицо Волощука. Впервые за много лет я увидел Сашу одетым в милицейскую форму.

– Нет, чтобы отдыхать, так они сами не спят и мне не дают, – шутливо проворчал он. – А ну ка покажитесь все, кто там есть, – казалось, будто Волощук пытается сквозь экран заглянуть к нам в комнату. – Оля, привет! И как это тебя угораздило ввязаться в эту авантюру?

– Как видишь, ввязалась и уже давно, – отозвалась жена и помахала ему рукой. – Лет тридцать назад. А ты, Саша, с годами не меняешься. Рада тебя видеть. А здесь я для того, чтобы некоторые горячие головы не наломали дров.

– Достойный ответ мудрой жены. Прости, что втянули в эту историю. С меня причитается…

– У нас здесь вообще-то совещание, – напомнил я, загораживая собой Олю. – Потом полюбезничаете.

– Договорились. Поговорим о делах, – Волощук указал пальцем на экран. – Этот рыжий, как видно боец Жукова. Тут вопросов нет. А вот можно ли открыто и обо всем, говорить в присутствии Алоиза Брониславовича – не знаю.

Я посмотрел на Везовского, чтобы оценить его реакцию. Алоиз уставился в экран планшета и, не моргая изучал внешность моложавого полковника, сидевшего на фоне темно-синего флага с эмблемой ГУБОП МВД Украины. Можно только догадываться, какие мысли и эмоции переполняли мецената «в законе». Наконец он начал моргать, а потом, распрямив спину высокомерно заявил:

– Пан может и уйти. Мне ваши ментовские терки до люстры.

– Ты что шуток не понимаешь? – рассмеялся Волощук. – Нам тебя Слепчук рекомендовал, а значит, можешь считать себя зачисленным в штат.

– Бардзо дзенькую, – поклонился Алоиз. – На зарплату тоже можно рассчитывать?

– Ну, хватит вам, – отодвигая Везовского в сторону, попросил я. – Расскажи лучше, что нового по Слепчуку и его команде.

– Юрко чувствует себя нормально. Выздоравливает и передает привет. А вот по делу брутовской команды пока ничего нового. От нее все враз открестились, как будто и не было такого подразделения. Не можем найти ни приказов, ни инструкций, ни штатного расписания. Не говоря уже о списках личного состава. Но кое-какие сдвиги конечно имеются. К утру ожидаю получить интересную информацию.

– А как прошли похороны?

– Вы бы видели, сколько было народу, – с грустью в голосе ответил Саша. – Как по мне, то это показатель, когда сотни людей помнят о человеке и считают своим долгом с ним проститься. Но работа есть работа. Мы, конечно же, зафиксировали каждого из присутствующих. Теперь шерстим видеотеку. Вдруг промелькнет какое-то «учтенное» лицо.

– Штейна случайно не было?

– Шурик циничен, но не до такой же степени. Я бы его первый оттуда в шею попёр! Ну, и хватит об этом. Поговорим о вашей ситуации. Честно говоря, имею огромное желание прикрыть эту лавочку. Поиграли в разведчиков – и будет. Но с другой стороны – вы же здорово «засветились». Мне Жуков рассказал об этнографической экспедиции. Серьезный подход. Склоняю голову перед паном Везовским.

– Проше пана, – снова отвесил поклон Элвис. – Чего только не сделаешь для родной милиции.

– Ну, так я об этом и говорю, – продолжил Волощук. – К тому же, как раз сегодня в приемную МВД обратились родственники одного бухгалтера из Невирья. Принесли конверт с интересными документами. Оказалось, что пару месяцев назад свояк с Волыни гостил у них в Киеве и передал на хранение документы о хищениях в невирьевской администрации. Наказал передать в МВД, если с ним что-то случиться. А вчера этим родственникам позвонила жена свояка и сообщила, что муж пропал.

– Уже нашелся, – вставил я. – Вернее, нашли его тело. Якобы повесился в лесу на Лиховеле.

– Что-то в этом роде я и предполагал, – вздохнул Волощук. – В общем, материалы передали мне и приказали начать проверку. Посему докладываю, что мною подняты по тревоге группы УБОП в Любомле и Шацке. Невирьевских оперов решил пока не задействовать – мало ли кто на кого работает. Штурмовики из «Сокола» уже завтра подтянутся поближе к Свитязю. Старшим у них будет Жуков. Разместятся на территории заброшенного пионерского лагеря в пяти километрах от границы Невирьевского района. В общем, будете на связи с Игорем Сергеевичем. И полагайся на свою чуйку, Серега – на рожон не лезь. А может, завтра поедете в Невирье без Оли? Объяснишь тамошнему «голове», что обгорела на солнце…

– Не дождетесь! – уверенно отчеканила моя жена. – Во все времена только бабам удавалось остановить дерущихся мужиков. Не переживай, Саша, все будет хорошо.

– Тогда до связи, – он помахал рукой и картинка исчезла.

* * *

Я долго не мог заснуть. Мысли о пропавшем поваре атаковали по всем фронтам. А на фоне того, что мы увидели днем на Лиховеле, можно только представить какие трагические версии выстраивались голове: «Понятно, что Влада попросту выманили из ресторана, используя стандартный прием. Плохо, что он не догадался позвонить и предупредить о случившемся. Мы успели бы его прикрыть. А может ему, как и убоповцам просто заблокировали телефон? Интересно другое: что их подтолкнуло к таким радикальным действиям? Неужели в ресторане нас прослушивали? Тогда все понятно. Узнав со слов Степьюка о подполье в Невирье, люди Графина решили его изолировать, чтобы получить нужные сведения. И тем самым лишить нас возможной поддержки. А может все просто совпало по времени? Если план бухгалтера раскрыли, то Недоля и Заболотный могли приказать устранить всех неблагонадежных сограждан. Думаю, что Лэм у них давно в поле зрения. Нужно связаться с его женой, если конечно ее тоже не изолировали. Интуиция подсказывает, что следы подпольной организации нужно искать в невирьевской школе. Жена Степьюка там работает, поэтому может что-то знать».

Незаметно для себя я уснул.

Настойчивые трели мобильника долго не могли вывести меня из состояния тяжелого сна, похожего на обморок. Только благодаря Оле, которая проснулась и настойчиво тормошила меня за плечо, вернулся в сознание и ответил на вызов.

– Утро доброе, – услышал бодрый голос Жукова. – Понимаю, что удалось поспать всего пару часов, но придется просыпаться. Мне только что позвонили из Невирья, вотта-штуккас. Какой-то перепуганный подросток нес полную чушь о местном подполье, которое якобы возглавляет Степьюк. Мальчишка утверждает, что номер моего телефона ему дал Лэм. И наказал связаться со мной в случае, если с ним что-то случится. Что скажете?

– Скажу, что о подполье слышал от самого Степьюка. Подробностей не знаю. Влад должен был рассказать, но не успел.

– Так может это провокация? Они захватили Лэма, вытрясли из него данные о подполье, а теперь хотят посмотреть, кто придет на помощь и насколько все серьезно.

– Не похоже. Для чего им «засвечиваться» перед милицией? В общем надо ехать в Невирье и все проверять на месте.

– Согласен. Паренек этот прячется в церкви у местного священника. С ним я тоже переговорил. Вроде бы все правдоподобно. Могу послать туда штурмовую группу «Сокола», чтоб привезли паренька к вам на Свитязь.

– Думаю, что это лишнее. Во-первых, его звонок могли отследить. Теперь сделают все, чтобы выкрасть пацана из церкви. То есть времени у нас нет. Во-вторых, – узнав о том, что информация вышла на уровень УБОП, они начнут заметать следы. Тогда и Лэма можно потерять. Кстати, а пацан что-то знает о Степьюке?

– Только и успел сказать, что его увезли на Лиховель.

– В общем, так, Игорь. Звони Волощуку и докладывай, что я решил взять с собой Элвиса с охранниками и ехать в Невирье прямо сейчас. Остальное пусть решает сам.

Отложив телефон, поднялся с кровати. Будучи увлеченным разговором с Жуковым, даже не заметил, как Оля сделала это раньше меня и была уже почти собрана.

– А ты куда? Спи, давай. Еще пяти нет…

– Выспалась, – коротко бросила она, а потом пытливо посмотрела на меня и подбоченившись заявила. – Ты за кого меня, Слон, держишь? Думаешь, навешал лапши о своих похождениях на юге, а она всё схавала? И сейчас слопает всё без разбору? Как бы ни так! Поэтому фильтруй базар, как сказал бы Алоиз. Это война, понимаешь? Скрытая, невидимая, но война против человека. Потому что люди захотели быть людьми и жить в цивилизованной свободной стране. А кто-то этого ох как не хочет. Поэтому ты здесь и я здесь. Так что работаем вместе и не «впариваем» друг другу «порожняк». Давай, поднимай всех! Поехали в объезд кордона по лесной дороге – за час доберемся. Ну, чего ты молчишь?

А сказать было нечего. Эмоциональная речь супруги подействовала на меня похожим образом, как пламенный монолог Черноуха во дворе дома Бокальчука на капитана спецгруппы «Беркута». «Метод Юнкера на самом деле действует отрезвляюще», – думал я, подбирая нужные слова, чтобы успокоить Олю. Но в это время на столе «ожил» планшет.

Картинка интерфейса «Скайп» была прежней. По-видимому, Волощук так и не добрался этой ночью до дома.

– Хорошо, что ты еще не уехал, – деловито заметил он и, увидев подошедшую к планшету Олю, подытожил. – Даже знаю почему.

– Я же тебе пообещала, Саша. Без меня он и шагу не сделает.

– Ну, тогда слушайте приказ, – улыбаясь, чему-то продолжил Волощук. – Сидите пока на месте. Нечего пороть горячку. Я тут с подачи Жукова связался с одним опером из Невирья. Решил пойти «ва-банк». Надеюсь, он понял, что вся его дальнейшая карьера будет завесить от того, чем закончится сегодняшний день. Фамилия опера Черноус. Зовут – Петро. Телефон я тебе сейчас вышлю.

– А если он работает на Недолю?

– Видите ли, бамбино. После того, как спросонья сей молодой и подающий надежды сыщик, наконец, понял, кто с ним говорит, то заявил, что давно хотел поквитаться со своим начальником. Короче, пообещал подобрать парочку надежных оперов и взять под охрану церковь. В общем, до утра продержатся, поэтому вам нестись сломя голову в Невирье не стоит. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание? Поедете утром, как ни в чем не бывало – как будто на работу. А там, на месте уже определитесь. И все наши силы к этому времени будут уже на позициях. Кстати и я подумываю о внезапном визите в Невирье. Отмашку от руководства уже получил.

Сеанс видеосвязи закончился, после чего Оля облегченно вздохнула и сказала:

– Извини за нотацию. Нервы на пределе. Пойду, приготовлю кофе.

Мы умостились на плетеных стульях, стоявших на балконе. Пили бодрящий напиток и наблюдали, как ночное звездное небо над Свитязем медленно сереет. В предрассветной тишине отчетливо слышалось пение просыпающихся птиц. С озера доносились редкие всплески воды. В туманном сумраке просматривался силуэт рыбака, дремавшего над своей удочкой в надувной лодке. Время тянулось медленно, а все из-за того, что не терпелось поскорее отправиться в Невирье.

Когда же окончательно рассвело, на лесной дороге возле кемпинга показались две машины. Впереди медленно ехала белая «копейка», а следом за ней покачивался на ухабах зеленый УАЗ-452, который в народе называют «буханкой». Я понял, что стал свидетелем прибытия подкрепления – сменных машин, заказанных Элвисом для нашей охраны.

Часы показывали половину восьмого утра. Пора созывать всех на экстренное совещание. Но быстро связаться с Везовским не удалось. Я терпеливо выслушивал игравшую в телефоне мелодию популярной польской песни «Не спочнемы»[14]14
  Не спочнемы – (польск.) – не успокоимся.


[Закрыть] и собирался уже спускаться вниз, чтобы постучать ему в дверь, но «авторитет» наконец проснулся. Сначала что-то мычал, а потом обозвал меня бездушным и вероломным легавым. Но дело было сделано.

Стоя на балконе, я наблюдал, как опера во главе с Чифом тоже подтянулись к машинам. Ватага наших охранников и автопарк машин увеличились на две единицы. Оба новых водителя оказались почти точными копиями Анджея и Густава, в чем угадывались требования их шефа при подборе телохранителей. Вся компания была занята осмотром приехавших машин.

– Необычное зрелище, – сказал я, обращаясь к Оле. – Люди, стоящие по разные стороны баррикад слились в одну команду.

– Так дело-то общее. Это лишний раз подтверждает, что мы на правильном пути. Иначе не было бы такого единения. А ведь по ту сторону тоже есть и менты и братки. Значит дело в другом. Наверное, все зависит от выбора. Не от того, кем человек становится по ремеслу, а кем он есть, по сути. Насколько в нем развита или неразвита совестливость, порядочность и человечность. Это главный закон, стоящий над всеми государственными законами. Если человек по своему развитию, как дикий зверь, то и закон для него такой же, как в джунглях. Вот и поклоняется ему, понуждая других соблюдать этот бесчеловечный закон. А у кого развитие повыше, те уже не хотят быть рабами и не желают подчиняться бесчеловечным законам. Они начинают ценить свою свободу и уважать свободу другого человека. В такой закон уже не нужно вносить поправки. Там все учтено изначально.

– Ты сейчас говорила, как Саечкин. Он тоже пытался рассказать нам об этом. Не все было понятно в его метафорах, но теперь пазлы наконец-то сложились. Только вот слов не хватает, чтобы правильно все это выразить. Если говорить на фене, то есть понятие – законник, а есть – беспредельщик.

* * *

Пан Везовский последним присоединился к воинству, готовящемуся к выезду в Невирье. Прочувствовав ситуацию, меценат оделся по-военному. Он предстал перед нами в рубашке оливкового цвета с накладными карманами и шевронами. Не доставало только знаков отличия на погонах. Вместо брюк – строгие шорты цвета «хаки», а на ногах – полуботинки на толстой подошве и зеленые гольфы. На голове красовалась пробковая каска похожая на те, что носили офицеры колониальной английской армии в Индии. Ну и сигара, как всегда, была неотъемлемым признаком внешности Элвиса.

– У Недоли случится инфаркт, – улыбаясь, заключил я. – Ты ему остатки мозгов вынесешь резкими переменами нарядов – то националист, то милитарист.

– А я, прежде всего свободный человек, – парировал он. – А если этот варьят[15]15
  Варьят – (польский и галицкий диалект) – человек, поведение которого шокирует окружающих.


[Закрыть] что-то скажет о моей внешности, то я, прости пани Оля, покажу ему дупу.[16]16
  Дупа – (польск.) – задница.


[Закрыть] И пусть он меня туда поцелует.

– Браво, Алойзик, я тебя обожаю, – подхватила Оля и захлопала в ладоши. – Мы это сделаем вместе. Как-никак – работники культуры.

Я представил себе картину и не смог удержаться от смеха.

* * *

Иногда случается так, что поведение человека, выходящее за рамки установленных этических правил может быстро разрядить напряженную ситуацию.

Помню, как однажды в Одессе в разгар летнего сезона мы патрулировали многолюдные центральные улицы. В то время на углу Дерибасовской и Екатерининской функционировала большая столовка. Там всегда стояла длинная очередь, «хвост» которой заканчивался на тротуаре. Поэтому и обеденный перерыв начинался заранее. Дверь не запирали, а просто загораживали вход обычным стулом.

Будучи неподалеку мы с напарником услышали крики, доносившиеся от столовки. Поспешили туда. Перед входом как всегда толпились люди. Чуть впереди стояла пухлая, обгоревшая на солнце тетка с двумя похожими на нее мальчишками лет десяти-двенадцати. Она истошно вопила, поглядывая по сторонам, будто проверяла, хорошо ли ее слышно:

– Дети голодные, а у вас совести нет! На десять минут раньше закрыли столовую. Я жаловаться буду.

Перед ней умостившись на стуле у входа, сидела сухонькая старушка в белом переднике и молча слушала вопли курортницы. И тут дама с голодными детьми заметила нас. Она еще громче закричала:

– Милиция! Спасите! Хулиганят.

Но люди почему-то стали расходиться, а старушка так и продолжала сидеть в позе родэновского мыслителя. Потом приняв какое-то решение, она сложила кукиш из костлявых пальцев и так же молча направила его в лицо скандалистки. Раздался оглушительный хохот, который заглушил крики голодной дамы. Потом и она замолкла. А когда увидела, что стражи порядка тоже бессовестно ржут, пожала плечами и, ухватив за руки своих чад, растворилась в людском потоке. А старая одесситка разжала пальцы, тщательно вытерла руку о передник и сказала, обращаясь к нам: