Текст книги "Восьмая поправка"

– Его подставили, скорее всего, чтобы убрать со «сцены», – продолжил я. – Брут был человеком прямолинейным и для многих неудобным. Но главное, что он раздобыл какую-то важную информацию. Вот и хотел начать ее проверять. Не дали. Накануне он озадачил нескольких своих подчиненных, чтобы те были готовы начать действовать, но толком ничего не объяснил. Роздал только данные на людей, с которыми эти офицеры должны связаться. Они ждали команды, но…

– Погоди, – остановил меня Деревянко. – А ты уверен, что «подстава» твоего генерала связана именно с этой информацией? Может, просто время пришло? Сам же сказал, что он не подарок.

– Так ты об этом что-то слышал? – спросил я, продолжая «прощупывать» собеседника.

– Да я вообще не врубаюсь, о чем речь. Просто рассуждаю, предполагаю. Ты же мне для чего-то это рассказываешь?

– Это преамбула. Чтобы ты мне поверил.

Деревянко внимательно на меня посмотрел, потом неспешно отпил из своей чашки и, улыбнувшись, сказал:

– Доверять нужно с умом. Слепая вера в беду заведет. Так что давай, располагай меня.

– Уверенности нет, что генерала убрали из-за этой информации, – продолжил я. – Но параллельно с его арестом началась «зачистка» его подразделения. Жесткая зачистка. Одного офицера чуть не ликвидировали позапрошлой ночью в Киеве. Парню повезло – удалось убежать, но получил пулю в живот.

– Ничего себе повезло! – воскликнул Вася. – Семь лет назад в меня последний раз стреляли. Промахнулись, но зато ранили охранника. Тоже в живот. Так он умер на третий день.

– Думаю, что здесь обойдется. Пуля прошла на вылет, да и парень крепкий. Кстати это он рассказал мне о секретной информации после того, как узнал о смерти генерала. Этот подполковник раньше работал здесь на Волыни. Его фамилия Слепчук.

Я замолчал и снова внимательно посмотрел на Деревянко.

– Не знаю такого, – задумавшись, тихо ответил он, а потом подался вперед и спросил. – Так это он должен был быть на твоем месте?

– Значит, ты ждал посланника? – пошел я в наступление.

– Я этого не сказал. И вообще, может, хватит меня прощупывать? Я не вчера родился. Откуда я знаю, что у тебя на уме? Мы сто лет не виделись.

– Ну, подумай сам. Если бы информацию перехватили с той стороны, разве подослали бы отставного мента? Все произошло в считанные дни, поэтому у них не хватило бы времени выискивать твоих знакомых, чтобы втереться в доверие. Просто захомутали бы тебя с помощью своих прикормленных ментов или СБУ и кололи бы да характерного треска. Да и стал бы я ради своей выгоды подставлять твою маму?

Замолчав, откинулся на спинку стула и посмотрел в сторону замка. Главная башня, подсвеченная мягким желтоватым светом, казалась нарисованной на черном фоне звездного неба. Спустя минуту Деревянко заговорил:

– Да, Сергей Иванович. Вижу, что ты своим умом до полковничьих погон дослужился. Подъехал так, что и не соскочить. А, главное, что я тебе верю. И не потому, что знаю с детства. Сам понимаешь, в наше время это не показатель. Даже наоборот – повод для осторожности. Ты мне лучше скажи: «хвоста» за собой из Киева не приволок?

– Думаю, что нет. Я проверялся и по дороге, и сейчас, когда пешком сюда шел. Да и охрана твоя, наверное, «глазастая», и «кубик» приборами напичкан.

– Так-то оно так, только давай мы разговор на завтра перенесем? Поговорим в более подходящей обстановке. А к тому же, как раз к завтрашнему дню я надеюсь получить дополнительные данные. Так сказать, для полноты картины. Ты ведь с женой сюда приехал, поэтому милости прошу завтра ко мне на обед.

Конечно же, мне не терпелось узнать обо всем здесь и сейчас, но деваться было не куда. С готовностью принял приглашение, а Василий Васильевич допив свой кофе, поднялся и сказал:

– Я сейчас уеду, а ты еще посиди. Через полчаса подъедет «Мерседес» и тебя отвезут домой. Так мне будет спокойнее. Пока.

* * *

С непередаваемым удовольствием и чувством выполненного долга я отмокал в прохладной полуночной ванне. Олины родители, не дождавшись меня к ужину, давно улеглись спать. Услышав о приглашении на обед и узнав подробности разговора с Деревянко, супруга обрадовалась:

– Вот и хорошо, что все новости будут завтра. Хоть буду уверена, что ты от меня ничего не утаил.

Я заулыбался и промолчал. Пока все шло своим чередом. Первая часть неофициальной командировки выполнена – контакт с Деревянко установлен. К тому же, когда меня подвозили к дому Васины охранники, на телефон пришло электронное письмо от Жукова с установочными данными и номерами телефонов Элвиса. Из текста стало понятно, что Везовский, хоть и «авторитетный злодей» с немалым послужным списком, но в данный момент никакой крамолы на него нет. У Элвиса было еще одно неофициальное «погоняло»: «Музейный щур». Сейчас он занимался антиквариатом, спонсировал разные выставки, помогал местным художникам, писателям и другим одаренным людям. Меня интересовал вопрос о связи Везовского с оперативными службами, но я прекрасно понимал, что в письме подобной информации никто не предоставит. Скорее всего, Элвиса «опекает» сам Слепчук, иначе подполковник знал бы о его побочных связях и вряд ли предложил мне Везовского в помощники. В любом случае нужно устанавливать с ним контакт, а потом уже станет понятно, как использовать эту связь. «Завтра же с утра и позвоню», – перечитав перед сном текст письма, решил я.

Оля давно уже спала, а я все ворочался и долго не мог уснуть. В комнате было душно, несмотря на открытые окна, поэтому тихонько поднялся с кровати и перебрался на лоджию. Там и отключился.

Но утром прохладнее не стало. День снова обещал быть жарким и душным. «Это лето решило меня доконать окончательно», – думал я во время вкусного и сытного завтрака. Когда с румяными сырниками было покончено, то в целях конспирации напросился сходить на рынок. Надо же было как-то обыграть возможную встречу с Везовским. Обыграл, но скоро об этом пожалел. Жена и теща составили список покупок, в котором было не менее двух десятков наименований. Пришлось ехать на машине, чтобы выполнить эту «продовольственную программу».

С автостоянки позвонил Везовскому и попросил о встрече. Как и подобает «авторитету в отставке», он какое-то время изображал недоумение или, говоря по-простому, валял дурака. У собеседника оказался высокий тембр голоса и заметный польский акцент.

– Я не понимаю, что пану от меня нужно? – говорил он раздраженно, но разговор не прерывал. – Кто Вам дал мой телефон? Я не имею времени, пся крэв,[3]3
  Пся крэв – (польск.) – Ругательное слово, что буквально означает «кровь собаки».


[Закрыть] на какие-то непонятные встречи.

Но после того как я назвал фамилию Георгия Юрьевича, интонация голоса кардинально изменилась.

– Приношу извинения. Почему пан не мог сразу сказать, от кого он звонит? – заискивающе «щебетал» Элвис. – Сейчас я пью каву «У Швейка» на Леси Украинки возле собора. Приходите – буду рад.

Через десять минут, поставив машину на стоянку возле ЦУМа, я уже подходил к знакомому кафе.

Среди немногих посетителей, сидевших за столиками под тентом летней площадки, своей колоритной внешностью выделялся статный мужчина лет сорока пяти. Осанка, поворот головы с приподнятым двойным подбородком и плавные движения рук свидетельствовали об аристократизме натуры. Но первое впечатление немного «размывала» излишняя холеность и своеобразное чувство меры. Ослепительно белая рубашка смотрелась не по возрасту, так как сильно обтягивала мясистый торс и подчеркивала выступающий живот. А еще я сделал вывод, что данный гражданин явно переусердствовал с золотишком. На обеих руках поблескивали тяжелые перстни-печатки. Золоченый браслет с часами тоже был на виду, а увесистая витая цепь на шее увенчивалась большим крестом, украшенным мелкими красными камушками. И завершали «позолоченный» образ авторитетного господина маленькие очки в золоченой оправе, непонятно как сидевшие на кончике бугристого чуть вздернутого носа. Запасные очки в такой же оправе, только с темными стеклами были сдвинуты на высокий морщинистый лоб. Прическа тоже заслуживала внимания. Темно-каштановые волосы с легкой проседью зачесаны назад и аккуратно уложены с помощью геля. В общем, полный контраст на фоне раскрепощенной футболочно-джинсовой публики, сидящей в кафе. А ко всему пан Везовский, а это был именно он, курил сигару. Это уже полный эпатаж.

– День добрый, – поздоровался Алоиз, издали определив во мне посланца от Слепчука. – Прошу пана присаживаться. Хотите кавы?

Не дожидаясь ответа, он поднял руку, после чего из помещения кафе выскочил бойкий официант и принял заказ.

– Как я могу к Вам обращаться? – присаживаясь за столик, спросил я.

«Авторитет» оценивающе осмотрел меня поверх своих очков и, улыбнувшись, ответил:

– Для официоза я Алоиз Брониславович, но теперь это не к месту. Для друзей – просто Алоиз. Ну, а для «деловых» – Элвис. Как пану будет удобно, так и называйте. Кстати, можно на «ты».

– Понятно, – закивал я. – Ко мне можно обращаться по имени. Я Сергей. Тоже можно на «ты».

– Так что тебе нужно, Сергей?

– Пока ничего конкретного. Просто хотел познакомиться и заручиться поддержкой на будущее. Дело из-за которого я здесь весьма серьезное. Сразу скажу, что Слепчук ранен, поэтому вместо него здесь я…

– Матка Боска! – изменившись в лице, воскликнул Алоиз. – Мне пан Георг, что брат родной! Он меня из такого дерьма вытащил. Я готов тебе помогать, Сергей. Пан может из меня вить веревки.

Я видел, что Везовский действительно обеспокоен и говорит искренне. Но не стал посвящать в детали ранения Слепчука и тем более не рассказал о том, что всю информацию по делу собираюсь получить от Деревянко. Ведь Алоиз, наверное, знает Василия Васильевича или слышал о нем.

Допив кофе и распрощавшись с Везовским, вернулся к машине и поехал на рынок. Там быстро реализовал список покупок, после чего вернулся домой. Жена уже прихорашивалась, собираясь на званый обед.

* * *

Вася построил трехэтажный особняк в самом центре города, в лесопарковой зоне на берегу маленькой речушки, которую местные жители называют Сапалаевка. Раньше здесь стояли вросшие в землю лачуги и кирпичные бараки довоенной польской постройки. Теперь этот район называют «луцким Беверли Хиллз». Я уже видел похожие коттеджные поселки в Одессе и Николаеве. Кстати, вычурный фасад дома Деревянко чем-то напоминал «замок» Вити Зимбера.

Нас радушно встретили и проводили на просторную террасу, где был сервирован обеденный стол.

Людмила Владимировна всегда вкусно готовила. Вот и сегодняшний обед оказался выше всяких похвал. В особом почете у Васиной мамы были блюда грузинской кухни. Поэтому в качестве первого блюда подали настоящий суп харчо со свежеиспеченными хачапури. Потом принесли пряную острую поджарку из баранины с кукурузной кашей и гранатовым соусом. Все это запивалось холодным грузинским вином и минеральной водой «Боржоми».

После обеда Людмила Владимировна отправилась отдыхать. Жена Василия Васильевича Лиза – высокая, стройная шатенка с голубыми глазами, быстро нашла общий язык с Олей. Они пересели в глубокие кресла, стоявшие тут же на террасе, и о чем-то негромко беседовали. Оставшись за столом одни, какое-то время говорили о доме и о Васином бизнесе. Увидев в моих глазах нетерпение и немую мольбу, он начал рассказывать:

– Около года назад я задумался о расширении бизнеса. Компаньоны на меня тогда налетели, мол, не время сейчас. Финансовый кризис, непонятки с законами. Но я не поддался. Деньги не должны лежать мертвым грузом. Город стал тесен для моих возможностей, поэтому и нацелился на область. Давно меня к себе манили Шацкие озера. Люблю этот край. На озере Свитязь выкупил несколько пансионатов и отелей. Привел их в порядок. Помог наладить работу заповедника. В общем, все шло нормально. Но ты же знаешь, что Шацкие озера – это около двух десятков живописных лесных водоемов, а на Свитязе все уже застроено и освоено. Вот и притянуло меня другое озеро – Лиховель.

– Ну и названьице, – не удержался я. – Попроще ничего не нашлось?

– Ну, почему? Можно было выбрать, к примеру, Люцимер, – заулыбался Вася.

– Ну, про это озеро я слышал. Оно где-то недалеко от Шацка.

– Прямо в черте города, поэтому я его сразу отбросил. А вот Лиховель – это находка. Озеро в глубине лесов, в окружении болот и совсем недалеко от границы. А легенды, какие о нем рассказывают! Местные даже побаиваются туда ходить, поэтому и пляжей на озере нет. Вот и решил освоить Лиховель. Правда появилась одна загвоздка: озеро-то расположено в другом районе. С Шацкими властями у меня полный контакт, а Лиховель – это уже территория соседнего Невирьевского района.

– Даже не знал, что есть такой район на Волыни.

– А он всегда был как будто в тени. Инфраструктура никакущая – одни леса и болота. Зато туристический бизнес и охотничьи угодья можно развернуть с большим размахом. Природа нетронутая, рядом пограничная зона. Туристы сразу поедут из Польши, из Беларуси.

– А пропускные пограничные пункты? – поинтересовался я.

– Вот! – Деревянко поднял вверх указательный палец. – В этом-то все и дело. В районе есть два «окошка за бугор», которые открывают по выходным дням. Ну, родственники туда-сюда шастают, интернациональные базары устраивают. А ведь можно же построить полноценные терминалы. Кстати погранцы и таможенники не против. Потому что подъездные дороги есть – еще поляки до войны строили. Если заработает инфраструктура, тогда можно будет и дороги реконструировать. Цивилизация в район придет.

Вася говорил эмоционально, с запалом, поэтому наши жены уже не переговаривались между собой, а внимательно слушали речь азартного предпринимателя.

– Просто «Нью-Васюки», – пошутила Лиза, но перехватив орлиный взгляд мужа, серьезно добавила. – Классная идея. Я тоже в ней участвую. У меня свой бизнес на Свитязе есть.

– То-то и оно, – погрозил ей пальцем Вася и продолжил. – А главное, успеем развернуться до футбольного чемпионата. Мы уже все подсчитали. Ведь из Европы в Украину поедут толпы болельщиков, поэтому пропускные пункты и турбазы на Лиховеле не будут простаивать. А сколько новых рабочих мест появится. В той глухомани сейчас вообще никакой работы нет. Зато пьянство поголовное.

– Это еще один аргумент в пользу проекта, – согласилась Оля.

– И все меня поддержали, – подтвердил Василий Васильевич. – Начиная с Киева и заканчивая областью. В общем, получил «добро» и начал готовить проектную документацию. А в Невирье для переговоров с администрацией отправил своего человека. Он сам из местных «самородков». Так иногда бывает: из дремучего волынского леса да прямиком в Сорбонну. Короче, послал туда своего главного экономиста Андрея Максимчука. Уехал Андрюха и пропал.

– То есть? – не понял я. – Что значит пропал?

– Как булька на воде. Был, – и нету. Никаких следов. Уже четвертый месяц пошел.

– В милицию заявил? – спросил я.

– Вот тут, конечно, сглупил я по полной программе. Заявил, но не сразу. Думал: мало ли что. Вдруг Андрюха загулял – дело-то молодое. Поэтому втихую отправил в Невирье человека из службы безопасности, чтобы тот разузнал, в чем там дело. Был у меня один пробивной юноша. И что вы думаете? Его молнией убило на том долбаном озере. Искупаться ему, видите ли, захотелось.

– Ну, и на этот раз без милиции уже не обошлось, – вставил я.

– Само собой. После такого я уже всех на уши поставил. И сам туда с Лизой поехал.

Вася ненадолго замолчал, а я заметил, как на его скулах заходили желваки. Пригубив из фужера и глубоко вздохнув, он продолжил:

– И, знаете, какое было ощущение от увиденного? Как будто перелетели на машине времени в тридцатые годы прошлого столетия. В самый разгар репрессий и голодомора. И я не утрирую. Районный голова, начальник милиции, прокурор – они все, как зомби. Разговаривали со мной, как будто только что вышли из наркоза.

– Может ты в сердцах «наехал» на них? – осторожно предположил я. – Какие-никакие местные князьки.

– Да какой наезд?! – взорвался Вася. – Сама любезность и образец дипломатичности. Лиза может подтвердить. Я о деле с ними даже не говорил. Они первые «наезжать» начали.

– Так и было, – поддержала Лиза. – Нас восприняли, как оккупантов. Мы же хотим поднять уровень жизни в районе, дать людям работу, а они заявили, что население против. Как такое может быть?

– Мы того населения в глаза не видели, – подхватил Деревянко. – Попрятались все по норам. Представляете, там даже мобильник вырубился. Покрытия почти нигде нет. Из магазинов крысы убежали – жрать нечего. Только огурцы в банках и морская капуста.

– Да ну, Вася, такого быть не может, – усомнилась Оля.

– Может, ты сгущаешь краски? – спросил я.

– Думайте, как хотите, – отмахнулся Деревянко. – Только мы все своими глазами видели. Полнейшая глухомань. Проезжаешь через село, и такое ощущение, что идет война и сейчас из леса выйдут партизаны. А хоть бы одна бабулька картошкой или молоком у дороги торговала. Ну, да ладно, наверное, хватит об этом, а то меня уже несет.

– Ну, а что с телом твоего человека? Экспертизу провели? – спросил я, чтобы переключить Деревянко с наболевшей темы.

– Здесь все чисто. Родственники сразу забрали его, но я попросил у них разрешение на повторное вскрытие. Первичное делали в Невирье, а повторное уже в Луцке. В общем, все подтвердилось. Купался в озере, началась гроза, а когда выходил из воды, ударила молния. И всё. Только одного не пойму: чего ему приспичило идти на озеро, когда уже стемнело? Машину оставил возле гостиницы в центре Невирья и пошел пешком. А до озера километров семь.

– А что по поводу пропажи твоего экономиста?

– Глухо, как в танке. К тому же меня еще и в подозреваемые записали. Потому что заявление поздно подал. Тогда я отправился в областную милицию, а потом и в прокуратуру. И вот тут уже испытал настоящий шок. В ментовке меня просто послали, а зампрокурора области сказал приблизительно следующее: «Это дело на контроле генпрокуратуры. Они нам рекомендовали не оказывать давление на районные правоохранительные органы». Как тебе такое?

– Так может подключить СБУ? – посоветовал я, а перед глазами почему-то всплыло перекошенное лицо Штейна.

– А их нет в Невирье, – развел руками Вася. – В Любомле есть региональное отделение, которое обслуживает Шацкий, Невирьевский и еще два приграничных района. Кстати вчера в ресторане я имел в виду именно областное СБУ, когда говорил, что ожидаю получить новые данные. Вот и получил. Сегодня встречался с одним из замов, так сказать в неформальной обстановке. Так этот пузатый гад мне в открытую заявил: «Мы пойдем Вам навстречу, но только в том случае, если Вы обязуетесь регулярно ставить нас в известность о вопиющих фактах коррупции и взяточничестве среди чиновников областного уровня».

– Короче, решил завербовать, – подытожил я.

– И был послан! – выкрикнул Вася, по-ленински вытянув вперед руку. – Ну, а теперь о том, как вся эта история дошла до Киева. Месяца полтора назад я обратился к своему давнему приятелю с большим флажком на лацкане пиджака. Он пообещал подумать, чем можно помочь, а через неделю позвонил и сказал, что делом заинтересовалась одна «солидная контора». В общем, пообещал, что со мной свяжутся люди из органов. Поэтому я так настороженно к тебе и отнесся. Я же ждал кого-то с «крутой ксивой», а тут ты…

Я промолчал, вспоминая рассказ Слепчука: «А ведь было четыре записки. Если история Деревянко вписывается в то, что генерал назвал «замутить по крупному», значит, остальные три записки должны были вывести оперативников на похожие ситуации. То есть странные происшествия в Невирье – это только одно из четырех направлений в расследовании одного масштабного дела. Эх, узнать бы содержание других записок! И еще одно: Слепчук получил от Брута выход на Деревянко очевидно потому, что сам родом с Волыни. Юрко местный, а значит, ему проще ориентироваться в родных краях и находить общий язык с земляками. Значит, можно предположить, что по такому же принципу вручались и другие записки. А вот это уже зацепка. Нужно сообщить Волощуку, чтобы тот узнал у Слепчука, откуда родом другие офицеры, получившие записки. Если моя теория верна, то у нас будет привязка по территориальности. А зная историю Деревянко, можно будет искать связь с похожими событиями в других областях».

Я размышлял об этом, воспользовавшись паузой в разговоре, и одновременно любовался вечерним пейзажем. С высокой террасы Васиного дома открывался замечательный вид на лесопарковую зону, заботливо сохраненную в самом центре города. По асфальтированным дорожкам прогуливались молодые мамы с колясками, а люди постарше сидели на скамейках. Кто-то загорал, расположившись на травянистом склоне, а кто-то что-то отмечал в шумной компании неподалеку. С площадки аттракционов слышался развеселый визг и улюлюканье детских голосов. Этот разноголосый гомон сочетался с пением птиц, радостно приветствовавших вечернюю прохладу.

– Глядя на все это, просто не верится, что есть такие места, как Невирье, – задумчиво произнес Деревянко. – Всепоглощающая трясина какая-то. И знаешь, меня сейчас совсем не волнует вопрос бизнеса на Лиховеле. Я разобраться хочу. Душа болит, когда видишь такой контраст. Как будто люди там живут в параллельной действительности.

– Не хотели бы – не жили, – вставила Лиза.

– Ты забываешь о зависимости, – подсказал жене Вася. – Далеко не каждый может жить по-настоящему свободно. Все мы от чего-то зависимы.

– А если этой несвободы слишком много, то обязательно найдутся люди, которые будут этим манипулировать, – закончила мысль Оля.

– Вот и нашлись, – подтвердил Деревянко. – Этот Невирьевский синдром удерживается верхушкой тамошней власти и опекается кем-то на очень высоком уровне. Это моя точка зрения. А еще там процветает коррупция и криминал. По ним давно тюрьма плачет.

– Для этого нужны доказательства, – сказал я.

– Так работайте! – опять раздухорился Василий. – Что ж я зря «отмашку» в Киев давал? – потом посмотрел на меня и добавил. – А может и зря. Думал, что солидные спецслужбы ухватятся за это, а на деле что вышло? Приехал Сергей Иванович. Прости, конечно, но что ты можешь сделать?

– Кое-что могу, Вася. Мы же здесь только в разведке. А за нами стоят именно те солидные спецслужбы, о которых ты говорил. Но для того, чтобы начать официальное расследование, нужны факты. Вот мы и будем их «раскапывать». С твоей помощью.

– А факты есть, – успокаиваясь, сказал он. – Я располагаю информацией, которая вполне может быть основанием для расследования. Мой экономист Максимчук перед отъездом в Невирье раздобыл распечатки из областного финуправления. Оказывается, что Шацкий и Невирьевский районы получали одинаковые бюджетные вливания на благоустройство Шацких озер и упорядочение лесных угодий. Там же была учтена статья расходов на возрождение древних памятников культуры. Вот Максимчук и сделал сравнительный анализ использования этих крупных финансовых вложений. В Шацком районе изменения в лучшую сторону, как говорят, на лицо: очищена береговая линия всех озер, благоустроены пляжи, лесной заповедник и охотничьи угодья привели в божеский вид. А в Невирье конь не валялся. Куда деньги ушли – неизвестно. В трясину.

– А где эти бумаги? – спросил я.

– У Максимчука. Но все же можно проверить. Он же раскопал. Эх, найти бы Андрюху! Я понимаю, что люди иногда теряются и пропадают без вести, но чтобы вот так? У него же родители живут в тех местах. Может с этого стоит начать? Просто голова кругом идет.

Он решительно поднялся и взялся за графин с вином. Лиза с укором посмотрела на мужа, но оценив его состояние, только вздохнула и отвернулась к окну.

– В общем, так, Василий Васильевич, – поднявшись следом за ним с фужером в руке, провозгласил я. – Мы с Олей имеем желание отдохнуть на Шацких озерах. Сам хочу убедиться в невиданной красоте Лиховеля.

– Ну, нет! – замахал руками Деревянко. – Да еще с женой. В той трясине люди пропадают.

– Ну, мы же не сразу туда поедем, – уточнила Оля. – Для начала можно и на Свитязе осесть.

– А что – это идея! – подхватила Лиза. – У нас же там пансионат. Тоже «Лизой» назвали.

– Ну, а потом? – не сдавался Вася. – Под каким предлогом вы в Невирье поедете? Как туристы? Да вас же там вмиг «расколют».

– Еще посмотрим. Есть у меня одна мыслишка. Только я вам пока не скажу – нужно с одним человеком «перетереть». Поэтому завтра еще побудем в Луцке, чтобы подготовить «железобетонную легенду». Я тебе, Вася, говорил, что за мной стоят солидные люди. Так что доверься.

* * *

До дома добрались около десяти часов вечера. Кое-как «отбившись» от настойчивых предложений Олиной мамы поужинать, переоделись и отправились на прогулку перед сном. Благо жара спала, и можно было подышать свежим вечерним воздухом. Да и с мыслями собраться не мешало.

Прогулявшись до вокзала и посетив места нашей юности, расположились на скамейке в уютном сквере возле стадиона. Я рассказал Оле о своем знакомстве с Везовским и о том, что имею поддержку в лице начальника местного отдела УБОП.

– Теперь наметим план завтрашних мероприятий, – деловито распорядился я. – Ты отвечаешь за подготовку к поездке. То есть подготавливаешь родителей, чтобы не было обид. Мне же нужно связаться с Жуковым и попросить прикрытие. Потом переговорить с Алоизом Брониславовичем. Он вращается в культурных кругах, поэтому может организовать для нас правдивую «легенду». Недаром же его называют музейным щуром. Но первым делом завтра позвоню Волощуку. Я же тебе рассказывал о записках Брута. Пусть узнает у Слепчука, кому из офицеров Никифорыч вручил остальные записки. Слепчук ведь с Волыни, значит, и другие оперативники должны были получить записки с привязкой к местности, которая им хорошо знакома.

Оля слушала, не перебивая, а потом спросила:

– Я только не могу понять, что заинтересовало Брута в истории с Невирьем? Ну, подумаешь, не пускают местные власти на свою вотчину заезжего бизнесмена. Может, у них свои планы развития района? Да и о чести мундира забывать нельзя. Мол, увидят областные руководители, что в Невирье беспомощные хозяйственники и отдадут власть другим.

– Понимаешь, группа Никифорыча оперативным путем опекает очень богатых людей. Это «денежные мешки», которые важны для любого государства. Деревянко может и не дотягивает до такого уровня, но, думаю, что генерала заинтересовало другое. Записки-то четыре – значит, случай не единичный. А это уже брутовский масштаб.

– Похоже, что ты прав. Если честно, то мне немного страшно. Какой-то угрозой веет от этого озера. Ты не знаешь, почему его назвали Лиховель?

– Не знаю, но там еще и Люцимер есть. Вася же говорил, что край богатый разными легендами. Отсюда и родилась у меня идея. Думаю, что с помощью Везовского мы сможем сыграть роль каких-нибудь столичных историков или этнографов.

– Да, но для этого важно хоть немного разбираться в этих науках. Нам же нужно будет контактировать с властями, а зная их отношение к чужакам, без проверки они нас в свои владения не пустят.

– Вот для этого и нужен Элвис. Он связан с музейным делом и антиквариатом, а значит и разбирается в этнографии. В общем, поедем, как Шурик из «Кавказской пленницы» изучать местные обычаи и тосты. И сами успеем хоть немного подготовиться с помощью интернета. У нас еще целые сутки впереди.

– Тогда пусть твой Элвис и ослика достанет, – пошутила Оля. – Ну, как у Шурика. А если серьезно, то мне больше интересно, чем страшно. Хотя, какой интерес заглядывать в ящик Пандоры?