Текст книги "Восьмая поправка"

Глава четвертая. Дулебы

После ухода Степьюка в комнате надолго воцарилась тишина. Помня рассказ Деревянко я, конечно, ожидал услышать нечто подобное, но поведанное Лэмом, просто не укладывалось в голове. А что-то говорить, обсуждая эту тему, просто не хотелось. Да и опасался, переживая за Олю. Она выглядела расстроенной и даже напуганной. Казалось – вот-вот встанет и решительно и заявит: «А ну ка, друг любезный, собирай манатки! И чтобы через час духу нашего здесь не было».

– Я в порядке, – вместо этого тихо сказала Оля. – Не переживай. Мне просто нужно собраться с мыслями.

В этом ничего удивительного для меня уже не было – начал привыкать, что близкие люди безошибочно считывают мои мысли. Зато ее слова подействовали успокаивающе. Теперь нужно хоть немного упорядочить полученную информацию, проанализировав и разложив ее по пунктам в зависимости от важности.

Не скрою, общаться с Владом было интересно. Его рассудительность и умение делать обоснованные выводы позволяли провести детальный анализ, не прибегая к демагогическим предположениям и додумыванию. Например, можно было легко обнаружить и зафиксировать некоторые совпадения или провести параллели. Я вспомнил, как Волощук сравнивал методы по «зачистке» команды Брута с принципами работы спецслужб третьего Рейха. Подобное сделал и Степьюк.

Да и в целом методы фашистских идеологов, а в данном случае воротил невирьевского «фронта» построены на принципах: «Разделяй и властвуй». То есть на основе постоянного конфликта с окружающим миром. А любой конфликт возможен лишь тогда, когда кто-то из участников считает себя правым, а другой не желает этого признавать. Причины глобальных войн кроются в непримиримости отношений двух или нескольких людей, которым во что бы то ни стало нужно доказать свою правоту. И сделать это исключительно силовыми, устрашающими методами: «Навязываем идею и начинаем пугать врагами этой идеи. Не испугались – подкрепляем слова кулаками. Начинаем вбивать, куда следует наше неоспоримое мнение. С огнем и мечом принесем свою идею туда, куда нам надо. Короче, наше дело правое, поэтому мы завоюем весь мир». И у многих людей как отголосок появится похожая идея конфликта, которая потом будет передаваться по наследству. А чтобы она приживалась и укоренялась в сознании народных масс, используется пропагандистско-идеологическая машина, не гнушающаяся ничем ради достижения цели: «Очернение – пожалуйста. Ложь – да запросто!». Это вообще основа идеологии агрессора.

Но сама по себе идея уничтожения друг друга – неестественна для человека, несвойственна его природе. Поэтому идеологи войны всегда приводят веские аргументы и доводы, переворачивая с ног на голову исторические факты. А еще очень важно, чтобы вся эта ахинея доходила до масс из первых уст. То есть, чтобы их психикой и сознанием манипулировал тот, кому они слепо верят. А дальше – праведный гнев народа доводится до пика с помощью тотальных подозрений в происках внешних врагов. Подпитывается слухами, упреками и намеками. Но так чтобы конкретный враг так и не был найден: «Хоть их не видно, но они повсюду. Поверьте – придут и будут вас уничтожать, поедать живьем». Делается это для того, чтобы в мозгах закрепился эфемерный виртуальный образ врага. А на самом деле – заканчивается разрывом в сознании: «Какой ужас! Что же делать? Врагов нет, но они повсюду». А в нужный момент в образовавшийся разрыв вводится образ конкретной личности. И всё – дело сделано. Враг будет уничтожен чужими руками. Ведь милосердия уже нет, потому что «кипит наш разум возмущенный». А с чего все началось? Никто уже и не вспомнит…

– Может, пойдем, искупаемся? – нарушив молчание, предложила Оля. – Аппетит перед обедом нагуляем.

* * *

Вода в озере прозрачная, необычайно теплая и мягкая. От берега нужно идти метров тридцать по колено в воде, чтобы добраться до места, где песчаное дно резко обрывается и пропадает в темной прохладной глубине. А на мелководье, в этом природном «лягушатнике» плещутся дети, прохаживаются пожилые люди, укрывшись под зонтиками от палящего солнца.

Мы играли ногами со стайками мелкой рыбешки, барахтались в прохладной воде, а потом, выбравшись на берег с наслаждением растянулись на горячем песке. По-прежнему не хотелось разговаривать. Но вскоре эту семейную идиллию нарушил чей-то слащавый и отталкивающе-неприятный голос:

– Простите, у вас не будет закурить?

Приподняв голову, увидел незнакомца, а ментовский мозг сразу же составил описание его словесного портрета: Мужчина средних лет с довольно привлекательной внешностью. Высокий, стройный, с пышной шевелюрой на голове. Светлые волосы подстрижены по моде в стиле «Битлы». Загорелый обнаженный торс с рельефными мышцами. Из одежды – только потертые джинсы. При этом он, усмехаясь, смотрел на меня, будто призывая: «Ну, ка станьте рядом со мной, мужчина с «раскормленными» формами. Пусть дама нас сравнит».

Неизвестно по какой причине мое нутро переполнилось раздражением и злостью. А Оля, как ни в чем не бывало, достала из халата пачку сигарет и протянула высокомерному мачо. А еще мне показалось, будто она оценивающе оглядела его с ног до головы. И не просто так, а взглядом женщины, явно взволнованной смазливой внешностью незнакомца. Злость моментально смешалась с ревностью, а неприятная клокочущая волна прокатилась по всему телу и бесконтрольно вырвалась наружу со словами:

– Шли бы Вы… молодой человек. До ларька рукой подать. Или денег нет?

Он сделал вид, что не услышал моей реплики. Отвесил Оле эффектный поклон и перед тем как пойти прочь сказал:

– Простите и огромное Вам спасибо.

Такое пренебрежение к моей персоне только подлило масла в огонь. Я засопел, как кипящий чайник и демонстративно отвернулся от жены.

– Это что сейчас было? – спросила Оля и ткнула меня кулаком в плечо. – Ты что, обалдел?

– А чего вы так пялились друг на друга? Ты бы себя видела, Дездемона!

– А ну повернись! – повысив голос, скомандовала она. – В глаза мне посмотри. Потом башкой потряси, дух переведи и поцелуй.

Эти слова немного привели меня в чувство, а после того, как выполнил установку и чмокнул жену в мокрую щеку, испытал чувство, будто на голову вылили ведро холодной воды. «А, действительно, что это было?» – глядя в Олины глаза, думал я. – «Что-то не припомню случаев, чтобы меня вот так «порвало» на ровном месте. Стоп! Но кто-то же принудил меня сравниться с молодым человеком? Неужели вся эта каша заварилась в моей голове?».

– Прости, родная, – только и смог пробормотать, обнимая Олю за плечи.

– Ты не виноват.

– Но я готов был его утопить. Просто мерзость какая-то.

– Тебе просто не надо было на него злиться, – спокойно заключила она, повторяя наш одесский девиз. – Сам же меня этому учил.

– Опять расслабился, – признался я. – Напрочь забыл предупреждение Батона. Тем более что уже научен горьким опытом. Помнишь, я тебе рассказывал, как нам навеивали чувство подозрительности друг к другу.

– Об этом и речь. Я пока не знаю, куда мы вписались на этот раз, но играют против нас серьезно и жестко.

– Ты думаешь, что это та же организация?

– Похоже. Все выяснится со временем. Пока можно с уверенностью сказать, что они умеют воздействовать на психику.

– То есть они знают, что мы здесь?

– Нам нужно так думать, – уверенно сказала Оля. – Для нашей же безопасности.

– Значит, опять мистика, – со вздохом заключил я, вспомнив определение Молодязева. – Ну, почему нельзя, как раньше? Распутывать клубок версий, собирать информацию, документировать? Я хочу заниматься обычной ментовской работой, а не охотой на ведьм.

– Поздно, милый, – поглаживая рукой мою голову, «утешила» супруга. – Мы на подводной лодке. И хоть спасательных аквалангов нет, но зато можно научиться дышать под водой самостоятельно.

– Опять метафоры. В Одессе Батон мне мозг выносил, а здесь – любимая жена. Я с вами скоро стану непревзойденным медитатором и тонковидцем.

Оля рассмеялась. Я тоже обрадовался наступившей раскованности после высвобождения от непонятной озлобленности и тупой подозрительности.

– Давай ка вспомним Булгакова, – предложила она. – «Мастер и Маргарита». Помнишь сцену в Александровском саду?

– Когда к Маргарите подсел Азазелло?

Оля кивнула и, заметив в моих глазах немой вопрос, попыталась объяснить:

– Это, то же самое, что сейчас произошло с тобой. Помнишь, как Азазелло вздыхал и ворчал? Жаловался, что ему трудно увещевать Маргариту. Дескать, не могли послать кого-то помоложе. А все почему?

– И почему же?

– Так она же была влюблена, – Оля легонько постучала пальцем по моему лбу. – Любовь, понимаешь? Старый бес просто не мог пробиться сквозь такую защиту. И что он сделал?

– Ну, точно. Дошло, наконец! Он же ее спровоцировал. Сделал так, чтобы сама Маргарита разрушила эту защитную стену.

– Правильно. Как раз тогда хоронили Берлиоза, а за гробом шли литераторы. Увидев, траурную процессию, Азазелло подсказал Маргарите, что среди них есть ее враг – критик Латунский, который раскритиковал рукопись Мастера. И каков результат? Маргарита вспыхнула ненавистью. Это чувство пробило защиту изнутри, а в образовавшийся разлом и прошмыгнул старый бес. То-то же.

– Ай да Булгаков! Раньше я не улавливал этого срытого смысла. Вот оказывается, почему нельзя на них злиться. Вообще злиться нельзя…

* * *

Во время обеда я снова увидел любителя «пострелять» чужие сигареты. Мы сидели на террасе, а прилизанный мачо в ослепительно белой сорочке расположился за столиком в кафе и, попивая кофе, бессовестно таращился в нашу сторону. Оля потупилась, глядя в свою тарелку и тихо сказала:

– Спокойно, дорогой. Это очередная провокация. Никчемная и жалкая. Ешь свой борщ и не обращай внимания.

На сей раз, я был предупрежден, а значит вооружен. Четко отслеживая свои эмоции, для начала постарался убедить себя в том, что человек, подошедший к нам на пляже никакой не посланец с «той» стороны. Он просто один из отдыхающих, а все остальное нафантазировали мои уставшие мозги. В общем, эксперимент удался. И в результате победил здравый смысл. Но все же решил поручить команде Чифа аккуратно проверить и «нарыть» побольше информации на глазастого мачо.

Закончив обед, пошли прогуляться по лесу. А недалеко от кемпинга нам «случайно» повстречался Чиф, сидевший в мечтательной позе на поваленном дереве. Остановившись неподалеку, я заговорил, обращаясь как будто к Оле:

– Что-то тебя не было видно? Я тут ребят с утра напряг…

– Я знаю, – отозвался Андрей, делая вид, что разговаривает по телефону. – Ночью дежурил, а утром отсыпался.

– Видел мужика, что к нам подходил на пляже?

– Видел. Ребята его уже «пасут».

– Только задерживать не надо. Установите личность и всё. Посмотрим, куда он нас приведет. И еще: завтра должен приехать гость из Луцка. Вы его видели в кафе «У Швейка».

– Элвис, что ли? – уточнил Чиф. – А его-то, каким ветром сюда принесет?

– Мы работаем вместе. Наверное, завтра же поедем в Невирье. Так что готовьтесь. Придумайте какую-нибудь «легенду» на случай контакта с местными. Кстати, Элвис будет с охраной. Не исключено, что вам придется работать вместе.

* * *

Ближе к вечеру снова пошли на пляж. Опять лежали на теплом песке после того, как вдоволь наплавались. Незнакомца нигде не было видно. Но оказалось, что и расслабляться было рановато.

– Ты знаешь, со мной происходит что-то странное, – неожиданно призналась Оля. – Бывают моменты – меня как будто разрывает изнутри. Делаю вид, что все нормально, а сама еле сдерживаюсь. То злиться на тебя начинаю, то какие-то старые обиды вспоминаются. А еще хочется плюнуть и уехать отсюда куда подальше. Наверное, эта зараза, которую ты «хапанул» задела и меня. А говорю тебе, чтобы ты знал, как себя со мной вести. Ну, если сорвусь…

– Ну, так давай, не стесняйся, – пытался я шутить. – Чего сдерживаться? Давай уйдем подальше в лес, и сделаешь мне раздолбон, чтоб служба медом не казалась.

– Ну, это, в крайнем случае, – заулыбалась она. – Хорошо, что ты меня понимаешь. Поэтому в лес не пойдем и уж подавно никуда не уедем.

Близилось время ужина. В пансионате «Лиза» на завтрак и обед подавали комплексные блюда. А вечером можно было поужинать тем, что входило в комплекс, а потом заказать еще что-нибудь из обширного меню. Или вообще отказаться от стандартных блюд и съесть что-нибудь этакое. То есть вечером кафе превращалось в ресторан с «живой» музыкой и танцами.

Поэтому мы вышли на террасу, приодевшись подобающим образом. Оля была в нарядном платье из бордового шелка, а я сменил свой пляжный комплект на белую рубашку и легкие брюки. Заказали шашлык, запеченные на гриле овощи и по бокалу полусладкого вина. Мачо по-прежнему не показывался на горизонте. Кстати, на фоне приятного времяпрепровождения данное обстоятельство меня вообще не волновало. Но опасность подкралась с неожиданной стороны.

Я пригласил жену на медленный танец и вдруг почувствовал, как хмельной кураж начал стремительно распространяться по всему телу. «Что за ерунда?» – подумал я, испытывая головокружение и почти забытую тягу к спиртному. – «Выпил-то всего ничего, а тянет напиться до поросячьего визга». При этом сила воли отодвинулась на задний план, а желание выпить стремительно нарастало.

– Надо быстро отсюда уходить, – шепнул на ухо жене.

– А как же танцы? – она отстранилась и обиженно посмотрела мне в глаза. Но потом, оценив ситуацию, подхватила под руку и потянула к выходу. – Бегом в номер. И сразу в душ.

Через пару минут я был уже в неглиже и вприпрыжку заскочил в душевую кабину. Стараясь заглушить противное состояние, открыл на полную мощность кран холодной воды и простоял под обжигающим тело водопадом минут пять. Потом Оля долго растирала меня большим махровым полотенцем и отпаивала горячим чаем. Наконец почувствовал облегчение и, сделал вывод:

– Лучше еще раз послать кого-то подальше, чем испытать такое.

– Лучше просто помолиться, – подсказала жена. – Знаешь, помогает.

– Забыл. Не думал, что с этой стороны могут подкрасться.

– Сам же о доступных «кнопках» рассказывал. Понадеялся, что тяга к выпивке уже забыта, а оказалось, что на эту «кнопочку» можно надавить. А всё это отголоски эмоционального всплеска на пляже. Разозлился, а бесик тут как тут. Стоп, стоп! Кажется, я тоже начинаю заводиться. Наверное, моя доступная «кнопка» – сварливость…

– Пройдите согласно очереди в душ, – дурачась, предложил я.

Оля так и сделала, а я с наслаждением растянулся поперек кровати. Неведомая сила, парализовавшая волю и сковавшая сознание, наконец, отступила.

Потом, чтобы как-то отвлечься мы проштудировали на сон грядущий распечатки сайтов о народном творчестве Волыни.

* * *

Проснулся под назойливые трели мобильного телефона. В последнее время утренние звонки уверенно перебрали на себя функцию будильника. Светящийся экран уведомил о том, что сейчас половина седьмого и что в столь ранний час меня хочет слышать Элвис. Оказалось, что пунктуальный пан просто захотел сообщить, что только что вырулил из Луцка.

Спать больше не хотелось. Мысленно прикинул, сколько ему понадобится времени, чтобы добраться до Свитязя, после чего поднялся с кровати и, одевшись, вышел на свежий воздух: «Нужно предупредить оперативников и попросить их повторить вчерашнюю комбинацию. Чтобы встретить машину Алоиза на шоссе под Шацком и незаметно сопроводить до пансионата».

Один из убоповцев сидел возле домика на раскладном стульчике и забавлялся со своим мобильником.

– Чем занят, боец? – негромко спросил я, остановившись неподалеку, и принялся изображать утреннего физкультурника. – Как ночь прошла?

– Та тихо все. Вот «игруху» новую скачал, чтоб не скучно было. А то в сон клонит.

Я объяснил, что нужно сделать и, развернувшись, захотел уйти, но парень бросил вдогонку:

– А того «кренделя» мы не нашли. Ну, что на пляже к вам приставал. В пансионате такой не живет. А вчера после обеда он сразу ушел по этой дороге в лес. Мы за ним. Ну, в общем, потеряли…

– Не страшно, – отозвался я, собираясь уходить вновь.

– Зато «девятку» нашли, – не отпускал меня убоповец. – Темно-вишневую без номеров. Не мы, а местные гаишники. Вернее то, что от нее осталось. В лесу обгоревшую нашли, а по номеру кузова определили, что в угоне значится. И ментов таких по приметам в местном отделе нет.

– Понятно. Теперь можно уходить?

Парень заулыбался и кивнул головой, а я зашагал в сторону пансионата. «Знакомый почерк», – вспомнилась сгоревшая «Нива» Боровика в Крыму. – «Подчищать за собой они умеют. И мачо растворился в воздухе, как тот злосчастный «Хаммер» на улицах Одессы. Дежавю какое-то». К тому же внутреннее ощущение было таким же неприятным, как перед визитом в госпиталь к Бруту.

* * *

После завтрака решили остаться на террасе. Близилось время прибытия на Свитязь кортежа Везовского. В результате сценарий вчерашнего дня полностью повторился.

В начале одиннадцатого к воротам пансионата подъехал серебристый джип «Прадо». Ехавший за ним «Мерседес» такого же цвета тут же развернулся и заехал на территорию автокемпинга. Потом остановился возле одного из домиков, по соседству со «штабом» оперативников. А через минуту на лесной дороге показался белый «Опель», который тоже зарулил в кемпинг и остановился рядом с «Мерседесом».

Мне с трудом верилось в реальность происходящего: «Определенно дежавю! Опять серебристый «Прадо», как у охранников Бокальчука. Снова «Мерседесе», хоть и не черный, но с такими же «борцами сумо» на борту».

Чтобы не привлекать к себе внимание, мы поднялись в номер, так и не дождавшись появления на людях «авторитета». К тому же было известно, что Элвиса поселили в таком же номере, как наш, но только на втором этаже. То есть его апартаменты располагались строго под нами.

А спустя десять минут к нам ввалился ослепительный и непривычно суетящийся Алоиз с букетом цветов и тортиком. Меценат был одет в синий спортивный костюм олимпийской сборной Украины, белую футболку и кроссовки.

– День добрый, ясновельможное панство! – с порога раскланялся он.

Потом подошел к Оле, вручил букетик белых роз и картинно поцеловал руку.

– Я бесконечно рад, что могу быть полезным столь приятным и уважаемым в столице людям. Пан Георг будет мною весьма доволен…

– Ты уже все про нас разнюхал, пройдоха! – догадался я. – Небось, навел справки по своим «авторитетным» каналам. Ну, и как выглядит мое «досье» в вашем департаменте?

– Более чем. Наш человек в чужой команде…

– Шутить изволите? Ну да ладно – разрешается. А что с документами?

– Справил, как и должно быть. Экспертиза будет бессильна.

– Надеюсь, ты не вписал туда наши настоящие фамилии? А то ведь в тайном департаменте Невирья тоже есть свои корифеи. Вмиг «расколют». И кстати, о том, как ты узнал мои данные, можешь не говорить. Этот фокус я знаю.

– Прошу прощения, но пан забыл представиться. Зато номерок телефона оставил. А дальше все просто. И вот результат.

Он извлек из своего объемного портмоне две пластиковые карточки, похожие на банковские «кредитки» и протянул одну из них Оле. Я заметил, как удивленно вытянулось ее лицо. Получив свою, убедился, что держу в руках служебное удостоверение старшего научного сотрудника управления этнографии и музееведения Министерства культуры Украины. Фотография моя, имя и отчество тоже, а по фамилии я Кузьмин. Оля тоже была Кузьмина, а по должности – научный сотрудник. У Везовского при этом был такой торжественный вид, как будто его назначили губернатором Волыни.

– Впечатляет, но только быстротой исполнения, – заявил я с интонацией опытного следователя. – А так – добротная, но стандартная работа. Фотографии взяты из базы ОВИРа – у меня такая же в загранпаспорте.

– Ну, ничем тебя не удивить, – укоризненно заметила Оля, виновато посматривая на Алоиза. – Вы уж не обращайте внимания. Такой он всезнающий, что просто жуть. Ну а если действительно проверят? Если войдут в базу кадров Министерства культуры?

– Во-первых, пани, не надо мне выкать, – отрезал Алоиз, усаживаясь в кресло. – А то я могу подумать, что сильно постарел. А на счет проверки – можете не волноваться. Если прямо сейчас влезть в базу минкульта, то можно убедиться, что Вы, пани, именно там и работаете. Я не особый спец в компьютерах, но мой штатный хакер все контролирует.

Оля приготовила кофе, а Везовский разрезал торт, что называется по-братски – на увесистые «нежадные» порции. Потом разложил по тарелкам и подсев к столу продолжил:

– Предлагаю жить здесь на Свитязе. А в Невирье будем ездить, как на работу: утром уехали – вечером вернулись. Уверен, что тамошние власти возражать не станут. Им так спокойнее, а нам – безопаснее. Мы их просто поставим в известность, что будем работать на территории района в удобное для нас время. А наши переезды, туда-сюда, усложнят им задачу слежки. Как вам такое предложение?

– Я согласна, – опередила меня Оля. – Хоть никогда и не бывала в тех местах, но оставаться там, на ночь почему-то не хочется.

Я тоже был согласен с меценатом, поэтому молча уплетал торт и кивал головой. Но меня интересовал вопрос прикрытия, то есть, как во время нашего пребывания в Невирье будет действовать охрана. Поэтому сказал Алоизу:

– Жаль, что у нас мало машин – примелькаются быстро. Было бы неплохо, чтобы твои и наши каратэли прикрывали нас, меняя машины каждый день. Но это в идеале, поэтому вряд ли получится.

– Почему? – округлил глаза Элвис. – Пан меня явно недооценивает. Говори, какие нужны «тачки»?

– Обычные, не бросающиеся в глаза. Типа «бомбилы» на «Жигулях» или уазика какой-нибудь экстренной службы. Можно «Водоканал» или «Электросети». Двух машин думаю, хватит. Не будем же мы здесь месяц прохлаждаться?

– Сей момент, – пообещал Алоиз и вышел на балкон с телефоном в руке.

– Что-то ты разошелся, – заметила Оля. – Прям спецоперация какая-то. Может, там ничего такого и нет. А может…

Она не успела закончить, потому Везовский, появился в проеме балконной двери и доложил:

– Машины будут, но только завтра утром. А ехать нужно сейчас, потому что в командировке стоит сегодняшнее число. Надо отметиться.

– Так поехали, – согласился я, занимая место Алоиза на балконе и подавая условный знак убоповцам, расположившимся неподалеку на берегу озера.

– Мне нужно пятнадцать минут на сборы, – уведомил «авторитет» и выходя из номера добавил. – И не бери свою машину. Мы поедем на «Прадо». Так солиднее – типа я вожу дорогих столичных гостей.

Согласившись, позвонил Степьюку, чтобы уточнить месторасположение его ресторана.

– Встречаться с тобой пока нет смысла, – говорил я, одновременно переодеваясь. – Но нам нужно по дороге в Невирье где-нибудь остановиться для инструктажа. Есть там какое-то укромное место?

– Так может заодно и пообедаете? – ответил Влад вопросом на вопрос. – Я-то уже на работе. В общем, подъезжайте. От развилки Шацкого шоссе до нашей «Лесной песни» ровно семнадцать километров в сторону Невирья. Увидите двухэтажный сруб на берегу лесного озерца. Там мой «Поларис»[9]9
  Поларис – название американской крылатой баллистической ракеты. В СССР автомобилисты в шутку так называли советские автомобили с форсированным двигателем.


[Закрыть] стоит, так что не ошибетесь. А заехать можно с тыльной стороны, чтобы с дороги меньше видели.

Спустя полчаса в полной готовности мы уже стояли во дворе пансионата. Чтобы соответствовать своим внешним видом представительнице минкульта Оля надела строгий брючный костюм песочного цвета, а я вспомнил о чиновническом стиле и нарядился в бежевую рубаху «сафари» и светлые брюки, купленные по случаю в Одессе. Но Алоиз Брониславович своим неподражаемым стилем волынского мецената переплюнул всех.

Он появился на крыльце одетый в белую вышиванку и расклешенные штаны из серого льна. Дополняли картину соломенная шляпа с узкими полями и белые плетеные туфли. Такому типажу идеально подошла бы люлька, но Везовский отдавал предпочтение дорогим кубинским сигарам.

– Козак Мамай, да и только, – выразил я свое удивление и восхищение.

– Пан не разбирается. Это смокинг местного дипломата, – довольно заулыбался Алоиз и подал знак своим каратэлям, похожий на жест дирижера, указывающего музыкантам играть громче.

* * *

Сбросив скорость, мощный джип Элвиса вкатился во двор двухэтажного бревенчатого сруба и остановился возле тюнингованной «Таврии» Степьюка. Следом заехал «Мерседес» с охраной «авторитета». Убоповский «Опель» припарковался на въезде во двор, по-видимому, для того, чтобы отслеживать обстановку на шоссе.

Совещание длилось около пяти минут. Наши «ангелы-хранители» быстро перезнакомились друг с другом и определили единую частоту для ведения радиопереговоров. Везовский тоже подстроил свою портативную рацию, которая была припрятана в бардачке «Прадо». Решили, что с этого момента машины сопровождения переходят в срытый режим. То есть джип будет сопровождаться на почтительном расстоянии, и без надобности никаких переговоров в эфире быть не должно.

Уже на выезде со двора, я заметил в одном из окон серьезное лицо Степьюка. Голова повара была перетянута белым платком, отчего он походил на английского пирата. Помахав вслед, Лэм незаметно перекрестил наши машины.

От «Лесной песни» до районного центра оказалось без малого двадцать километров. Вскоре на большой скорости «Прадо» пронесся мимо бетонной стелы с надписью «Невирьевский район», выложенной из поржавевших от времени железных букв. А еще через пару километров впереди показался милицейский кордон, о котором нас заранее предупредил Степьюк.

– Как будто въезжаем в чернобыльскую зону отчуждения, – прокомментировал я увиденное.

Дорога была перегорожена полосатым шлагбаумом, а чуть поодаль на обочине стоял жилой финский вагончик. Из-за него выглядывал капот милицейского уазика.

Алоиз отключил радиостанцию и плавно притормозил возле шлагбаума. Подошедший к машине милиционер, одетый в форму ГАИ представился, как и положено по всей форме. Проверив документы водителя, сержант продиктовал данные Везовского своему напарнику, сидевшему на лавке возле вагончика. Тот записал все в большой канцелярский журнал.

– С какой целью следуете в Невирье? – спросил по-украински гаишник, после чего Алоиз молча передал ему командировочное предписание.

Заметив мою решимость вступить в разговор, Оля опустила стекло и простодушно поинтересовалась:

– А у вас тут что-то случилось? Кого-то ловите? Мы этнографы из Киева. Едем к вам работать.

– Все в порядке, гражданочка, – отозвался милиционер, сидевший воле вагончика. – Обычная проверка согласно установленному порядку. Мероприятия по охране порядка в районе. Порядок есть порядок. Проезжайте.

Его тарабарщина создала какой-то необъяснимый психологический эффект. Нас просто вдавило в сидения, а лично у меня напрочь отпала охота говорить о чем-то с блюстителями порядка.

Сейчас главное, чтобы удался ранее намеченный план с проездом через кордон обоих машин нашей охраны. Мы придумали хитроумный план, будто убоповцы скрытно сопровождают «Мерседес», на котором предполагаемые преступники хотят скрыться в Беларуси. Оперативники якобы не следят за бандитами, повиснув у них на «хвосте», а наоборот едут впереди и обеспечивают им «зеленый коридор». Чтобы потом на границе задержать с поличным. Вот и предупреждают милицейские посты, чтобы беспрепятственно пропускали серебристый «Мерседес».

Проехав кордон, Везовский включил радиостанцию, а вскоре принял сообщение от каратэлей, что все прошло по плану.

Через двадцать минут въехали в Невирье. Этот населенный пункт никак не дотягивал до статуса районного центра. Обычное село, растянувшееся на несколько километров вдоль лесной дороги. Невзрачные хаты, обнесенные деревянными заборами, стояли по обе стороны от шоссе. За ними темной стеной выстроились корабельные сосны и вековые дубы.

В центре Невирья дорога расширялась, а вскоре мы выехали на площадь. Здесь уже были более современные двухэтажные постройки. С одной стороны расположились универмаг и дом быта, а с другой, за сетчатой оградой и сквериком с молодыми березками виднелось серое здание администрации. В конце площади я увидел приземистый кирпичный домик с надписью «Автостанция». Возле него стояла «Газель» с будкой вместо кузова и громкоговорителями на крыше.

– Наверное, это и есть место проведения митингов, – высказал я догадку, вспоминая рассказ Деревянко о здешней безлюдности. – А людей-то и правда, очень мало. Может, все на работе?

– А где же киоски разные? – спросила Оля, оглядываясь по сторонам. – Ни газетки купить, ни чипсов.

– Зато «тачилы» знатные, – присвистнул Элвис, заезжая на автостоянку возле ограды администрации. – Такой выездной «автосалон» только в Киеве под Радой можно увидеть.

Действительно вдоль забора выстроились в ряд далеко не тривиальные легковушки. Самыми скромными среди них были «Ауди» последней модификации и новенький черный «Сеат». Лично мне бросилась в глаза ослепительно белая «Акура», а Элвис, сдвинув на затылок свою соломенную шляпу, многозначительно указал пальцем на черный джип «БМВ».

Выйдя из машины, направились к зданию администрации. Тут же навстречу поспешил высокий и необычайно худой субъект в темном костюме. Как будто все это время он прятался за входной дверью и ожидал пока гости выйдут из машины. На вид ему было лет пятьдесят. Маленькая голова с зачесанными назад редкими седыми волосами казалось, только что высунулась из воротника белой рубашки. А неестественно оттопыренные уши даже покачивались в такт размашистых шагов. Почти все крохотное личико пряталось за очками с толстыми стеклами в черной роговой оправе. Марсианин – да и только…

– А я уже заждался, – запричитал он издалека, говоря неприятным скрипучим голосом. – Из Луцка уже звонили, беспокоились. Разрешите отрекомендоваться? Недоля Иван Иванович, глава местной администрации. «Голова» так сказать. Прошу дорогих гостей в кабинет.

Процессия прошла гуськом мимо милиционера, услужливо распахнувшего массивную дубовую дверь на входе, после чего оказалась в полутьме душного и провонявшегося лаком помещения.

– Только закончили ремонт, – пояснил «голова». – Прошу на второй этаж.

Поднявшись по лестнице, прошли через холл, заставленный рядами стульев, и оказались у двери с надписью «Приемная». За дверью никого не оказалось, а Недоля, пропуская нас в кабинет, выдал исчерпывающую информацию:

– В здании вообще никого нет. Кто в отпусках, а кто на территории. Один я на хозяйстве. Держу, так сказать, бразды правления.

Его кабинет выглядел стандартно: Большой письменный стол с телефонами и настольной лампой и еще один длинный стол для совещаний, стоявший в стороне возле открытых настежь окон. Несколько книжных шкафов у стен и внушительный железный сейф в углу. На нем стоял допотопный радиоприемник, который в народе называют «брехунец». Из динамика слышались приглушенные звуки марша в исполнении духового оркестра. На фоне такой бюрократической обыденности плоский телевизор на стене казался вызывающе неуместным. А еще я обратил внимание на отсутствие в кабинете каких-либо портретов или картин, но это можно было объяснить недавно закончившимся ремонтом.