Текст книги "Проект «Парадокс»"

Глава IV
Delaware

8 ноября 1605 г.

Англия, Стаффордшир, поместье Холбич

Еще до того, как ожидаемый взрыв не прогремел, Роберт Кейтсби отбыл к католическим провинциям Англии готовить восстание. Заехав к Поттеру и не обнаружив того на месте, Кейтсби, ничуть не сомневаясь в успехе мероприятия, продолжил свой путь.

Новости об аресте Фокса дошли до него в пути днем пятого ноября. Небольшая группа всадников, в том числе и трое оставшихся заговорщиков – Райт, Уинтур и Перси, – понеслась в Стаффордшир, где у них было припасено оружие и где было много сочувствующих католикам. Тем временем, как и было предсказано, Фокс не выдержал пыток и сдал всех. Седьмого ноября имена заговорщиков были разосланы голубиной почтой во все уголки Англии. Многие друзья и родные отвернулись от горе-террористов, потому что предъявленные обвинения были слишком серьезными. Некоторые даже постреливали им вслед.

В результате группа из тридцати пяти уставших и раненых нашла свой приют в доме Холбич, на самой границе Стаффордшира. Утром восьмого ноября шериф во главе с войском из 200 человек окружил дом и предложил всем сдаться. После недолгого совещания Кейтсби сотоварищи решили драться до конца, несмотря на то, что исход драки был предрешен.

Кейтсби приладил свое ружье возле подоконника, тщательно прицелился и выстрелил. Облачко порохового дыма расцвело возле дула, но никто не упал. «Господь все-таки отвернулся от меня», – подумал он, перезаряжая ружье. Еще выстрел. Снова мимо. Особняк тем временем постепенно превращался в решето. Двести ружейных залпов в минуту – серьезный аргумент. Защитники падали один за другим.

Кейтсби подошел к входной двери со шпагой в руке, намереваясь демонстративно сломать ее и прекратить бойню, но шальная пуля, пробив дверь, угодила ему в грудную клетку. Упав навзничь, Кейтсби пополз в комнату, оставляя за собой кровавый след. Затуманившееся сознание отметило, что стрельба затихла. Значит, либо кто-то успел сдаться, либо… Кейтсби достал из нагрудного кармана образок Девы Марии и начал читать молитву.

В дверь вломились трое – шериф, его помощник и мужчина с удивительно знакомым Роберту лицом.

– Ты? – сумел вымолвить Кейтсби. – Предатель…

– Нет, дорогой мой, – съязвил Поттер, – предатель здесь вовсе не я…

– Что ты здесь… делаешь?..

– Довожу работу до конца, – ответил Поттер.

– Будь ты… проклят! – собрав последние силы, Кейтсби выкинул руку со шпагой вверх. Лезвие вошло Поттеру в нижнюю часть щеки и пропороло ее почти до уха. Отпрянув, Поттер достал пистоль и выстрелил Кейтсби в шею.

– Зачем? – спросил шериф, явно недовольный действиями своего попутчика. – Нам бы заплатили больше, если бы мы взяли его живым.

– Вы взяли живыми достаточно людей, шериф, – невозмутимо ответил Поттер, приложив к щеке платок, который тут же пропитался кровью, – а этот все равно был не жилец. У него было пробито легкое.

– Если бы он дотянул до тюрьмы, мы бы составили акт о том, что его взяли живым, и тогда…

– Прекратите, шериф, не все в этом мире стоит мерить золотом, – усмехнулся Поттер, но понял, что зря сказал эту фразу. Шериф набычился. Нужно было менять тактику. – А впрочем, возможно, вы и правы. Вот, держите, это вам за труды.

Отсчитав десять серебряных монет, Поттер вышел из комнаты. Машинально сунув деньги в карман, представитель власти опустил взгляд на мертвого Кейтсби. До конца своих дней тот оставался фанатичным католиком, он лежал в окровавленной рубахе, одной рукой зажав простреленное горло, а другой – укрывая образок Девы Марии.

31 января 1606 г.

Англия, г. Лондон, Вестминстер

Казнь участников Порохового заговора

Измена родине в Англии каралась очень жестоко. Даже если оставить за скобками пытки, которым подвергались подозреваемые. Совершенно жуткий способ казни назывался «Hanged, drawn and quartered»[16]16
    Дословно «повешен, выпотрошен и четвертован» (англ.).


[Закрыть] и состоял из пяти частей. Первая часть – осужденного привязывали к лошади и волокли от места заключения (в Лондоне это был печально известный Тауэр) до места казни (в данном случае – Площадь старого дворца, выложенное брусчаткой пространство между Вестминстерским дворцом и Вестминстерским аббатством). Вторая часть – повешение, но не такое, каким все заканчивается. Вешали аккуратно, так, чтобы не сломать позвонки, потому что повешением в этой казни все только начиналось…

Сняв практически отошедшего в мир иной преступника (кстати, довольно часто преступниками, обвиненными в измене, оказывались католические священники), палач его раздевал. После этого обнаженное тело привязывалось к деревянной лестнице (так, чтобы все видели), и осужденному отрубали половые органы. Затем, к вящему удовольствию толпы, которая высоко котировала подобные развлечения, нужно было действовать в спешке, потому что при насильственной ампутации мужского достоинства топором, жертва быстро истекала кровью. Наступало время четвертого этапа – потрошения.

Палач делал поперечный разрез на животе и начинал вытаскивать кишечник. В принципе, человек может продержаться без кишечника и медицинской помощи около шести часов, страдая от агонизирующей боли. Но по совокупности травм сломленные пытками люди долго не выдерживали. Мало кто оставался в сознании до пятого этапа – финального штриха этого пиршества человеколюбия – четвертования. Тут все было просто – жертву отвязывали от лестницы и клали на огромную колоду, после чего могучий палач разрубал туловище на четыре части и затем отрубал голову. Голова обычно выставлялась на всеобщее обозрение в том же городе, где проводили казнь, на глазах максимального количества народа, например, на Тауэрском мосту. Четыре части тела направлялись «в отдаленные уголки зеленой Англии» в назидание будущим предателям родины. Женщин из соображений «гуманизма» сжигали заживо.

Все осужденные знали, что их ждет. Их нарочно мариновали в клетке, чтобы они прочувствовали весь ужас своего положения. Этой дорогой прошел и Гай Фокс, немилосердно вытолканный на эшафот. Пока палач надевал ему на шею петлю, а чернь кровожадно требовала продолжения экзекуции, Фокса волновали только две вещи: кто предатель и как избежать мучительной смерти. И если насчет второго пункта у него была идея, то с первым выходили сложности. Перси, Райт и Кейтсби были убиты еще в ноябре, во время штурма поместья Холбич, а Уинтур стоял на эшафоте возле него и ждал своей очереди. Маловероятно, что король так «отблагодарил» бы спасшего его жизнь. Значит, в организации заговора участвовал кто-то еще, но этот человек был неизвестен Фоксу. «Что ж, – подумал он про себя, – значит, эту тайну мне раскроет апостол Петр возле дверей Рая». В том, что он попадет в рай, сомнений у него не было. Настала пора приступить к последней части финального плана его жизни. Воспользовавшись тем, что палач отвернулся, и собрав все свои силы, Фокс с петлей на шее резко прыгнул с эшафота.

– Эй! – воскликнул опешивший палач.

– Режь веревку, дубина! – прошипел прокурор, который зачитывал приговор.

– Но…

– Режь! – после этих слов палач схватил топор и с одного удара перерубил натянутую веревку. Несколько человек подбежали к телу Фокса. В их числе был доктор, который ощупал шею заговорщика.

– Он мертв, – сообщил всем эскулап, – сломаны позвонки.

– Вот ублюдок! – сплюнул на мостовую прокурор.

Возглас разочарования прокатился по толпе. Впрочем, расходиться им было рано. Своей участи ждали еще трое обвиняемых.

02 февраля 1606 г.

Англия, г. Лондон, Дворец Сент-Джеймс

Возле камина сидели двое. Один зябко кутался в дорогущие меха, второй попивал вино из дорогого кубка, вальяжно положив ногу на ногу.

– В этом замке ужасно, ужасно холодно, – сказал Яков I Английский, поправляя накидку из соболиного меха.

– Да, Ваше Величество. Зима выдалась холодная, – подтвердил человек, на левой щеке которого был виден шрам. Удар в поместье Холбич оставил свой след навсегда.

– После такой «горячей» осени холодную зиму считаю благом, – усмехнулся монарх.

– Совершенно согласен, – отхлебнув вина сказал Поттер.

– И не думай, что я забыл о том, что сильно тебе обязан.

– Ну что Вы, я служу Англии и Вам. Помогать Вам – честь для меня, – с достоинством наклонил голову Поттер, не вставая со стула.

– Тем не менее, верных слуг следует награждать. Я помню, где-то год назад ты обращался ко мне с просьбой относительно Ост-Индской компании.

– У Вашего Величества безупречная память.

– Принеси мне эти документы. Я их подпишу.

– Как прикажете, Ваше Величество.

– И еще – мне нужен наместник в Ост-Индии. Я поручаю тебе найти такого человека.

– У меня есть кое-кто на примете.

– Хорошо. И все-таки… Объясни мне, зачем они хотели меня взорвать?

– Они считали, что их Бог лучше Вашего Бога.

– Но я готов был дать им определенную свободу, а теперь они ее не получат!

– Некоторые люди просто неспособны думать на несколько шагов вперед, Ваше Величество.

– Хорошо, что мы к таким не относимся, Поттер.

– Истинно так, Ваше Величество…

9 ноября 2077 г.

США, г. Вашингтон, Белый дом

Сандра Делавер, пятьдесят четвертый президент США и второй президент-женщина за всю историю этого государства, принимала поздравления. Зеленая лужайка перед Белым домом была переполнена журналистами. Телохранители с суровыми лицами смотрели по сторонам, секретарь президента Томас волновался и потел, а сама Делавер была готова лопнуть от гордости и искренне наслаждалась представлением. Черт возьми, она добилась того, о чем мечтали все феминистки мира!

– Госпожа президент, госпожа президент! – поставленным голосом прокричал журналист.

– Эти слова звучат, как музыка, – сказала Сандра, – госпожа Президент. Да, прошу вас.

– Сэм Кларк, Си-Эн-Эн. Какова ваша позиция относительно недавней перестрелки на границе между Пакистаном и Индией?

– Спасибо за вопрос, Сэм. Эта перестрелка – знак для нас всех. Я как главнокомандующий войсками Соединенных Штатов Америки несу ответственность за безопасность нашей страны. И подобные происшествия показывают, что наша безопасность постоянно под угрозой! Наша безопасность должна быть не мнимой. Наша безопасность всегда будет моей наиглавнейшей заботой. Я уже подготовила проект документов для наших сенаторов, – с этими словами Сандра обвела взглядом журналистов, ее глаза остановились на странном человеке в плаще, стоящем немного в стороне от толпы. У него был спокойный, но очень колючий взгляд. Он смотрел прямо на нее и не отводил глаз. Сандре это не понравилось, – следующий вопрос, пожалуйста.

– Анна Джекмэн, Вашингтон Чэннел. Какие меры вы собираетесь принимать? Что это за пакет документов?

– Это два вопроса, Анна, – улыбнулась Сандра. Журналисты послушно рассмеялись, – но я вам отвечу. Эти меры касаются реструктуризации военного бюджета и удвоения количества ядерных боеголовок.

Все, кто стоял на лужайке, затихли, пару секунд щелкали только затворы фотоаппаратов, затем все заговорили, а вернее закричали одновременно.

– Вопрос! Вопрос!

– Можно вопрос!

– Госпожа президент?

– Вопрос!

Делавер была готова к такому развитию событий, поэтому ее выбор пал на «прикормленных» журналистов. Ее общение с прессой должно было проходить по предсказуемому сценарию. Она указала рукой на роскошную блондинку в белой блузке.

– Нина Петрикофф, Иммигрэнт ньюс.

– Да, Нина?

– Как быть с текущим договором СНВ[17]17
    Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений, имел несколько модификаций, посвященных конкретным типам вооружений. Был впервые подписан в 1991 году сроком на 7 лет, после этого почти постоянно обновлялся.


[Закрыть]? Удвоение боеголовок прямо противоречит этому договору.

– Срок договора истекает через полгода. Мы уважаем наши обязательства перед зарубежными партнерами и поэтому до истечения срока никакого увеличения количества боеголовок не планируется. Впоследствии мы будем считать себя свободными от каких-либо обязательств.

– Вы уверены, что Сенат вас поддержит?

– Наша страна – образец демократии для всего мира, мы ставим во главу угла свободу слова и мысли, поэтому я не могу быть ни в чем уверена до конца. Однако все предложенные концепции имеют рациональное обоснование, так что, надеюсь, Сенат их примет. Дальше, пожалуйста.

– Джек Маркус, Би-Би-Си. Будут ли США проводить агрессивную внешнюю политику?

– Спасибо за вопрос, Джек. Мы будем проводить такую внешнюю политику, которая позволит максимально обеспечить безопасность наших граждан. Для меня это приоритет… – Сандра вновь обвела присутствующих взглядом и вновь ее взгляд зацепился за мужчину в плаще. Не удержавшись, она посмотрела ему прямо в глаза. В этих глазах кипела такая ненависть, что она сбилась и вздрогнула. Взяв себя в руки, она закончила фразу – …номер один. Последний вопрос, пожалуйста. Да?

– Джим О’Хейкли, Вашингтон пост. Будут ли с вашим приходом какие-то изменения в налоговой системе? Многие считают ее несправедливой.

– Спасибо за вопрос, Джим. Та налоговая система, которая существует сейчас, – продукт разработок величайших экономистов нескольких поколений. Эта система быстро реагирует на новые вызовы производственного и торгового секторов, позволяя им развиваться. Лично я не планирую никаких изменений, однако если вы считаете, что таковые требуются, обратитесь к своему конгрессмену, чтобы тот поднял этот вопрос в нашем парламенте. Всем спасибо, всего доброго.

Резко развернувшись, Сандра направилась к пуленепробиваемой стеклянной двери Белого дома. Двумя прыжками ее догнал секретарь.

– Какого черта, Сандра? Ты должна была говорить еще тридцать минут.

– Что-то мне заплохело, Том. Проводи меня до комнаты.

– Дьявол. Что случилось?

– За мной следят.

– Естественно за тобой следят, ты же долбаный президент!

– Ты не понимаешь… Мне нужно выпить. Хочу вискаря.

– Черт возьми.

Скрывшись за спасительной дверью, Сандра не услышала последний вопрос: «Ваши заявления противоречат предвыборным обещаниям. Как вы это прокомментируете?»

9 ноября 2077 г.

Россия, г. Богородск, комплекс объекта «Парадокс»

Две запотевших бутылки водки, только-только выуженные из холодильника, стояли на столе и манили. Два генерала ВС РФ, Виктор Троекуров и Петр Кедров, нарезая хлеб и сало, предвкушали пиршество. Правда, им сильно портило настроение выступление новоизбранного президента США Сандры Делавер.

– А знаешь, Петя, я думал, она будет более вменяемая, – запихивая кусок сала в рот, сообщил Троекуров.

– Да, я тоже, честно говоря, в легком шоке, – сказал Кедров, хлестнув по руке товарища, который собирался схватить еще сала. – Хватит жрать, еще не сели!

– Да я кусочек только, – обиделся генерал, который при общении со своим старым другом терял всю суровость, – а что она сейчас говорит?

Кедров, который в совершенстве владел пятью языками, прислушался к телевизору. На экране шла прямая трансляция канала Би-Би-Си.

– Лопочет что-то про безопасность своих граждан. Ну ее к бесам, Вить, давай выключим. И так тошно.

– Так работа же. Стратегию вырабатывать надо.

– Твое, что ли, дело – стратегию вырабатывать? Этим пусть МИД занимается. У нас тут вполне конкретная цель. Все равно тебе завтра меморандум пришлют. Давай отдохнем уже.

– Ладно, – вздохнул Троекуров, – выключить телевизор.

Распознавание голоса сработало, и экран послушно погас. Друзья уселись за стол, открыли бутылку, разлили содержимое по стопкам. Каждый взял в левую руку вилку с соленым огурцом.

– Ну, вздрогнем. Твое здоровье.

– Твое здоровье… Наливай еще.

Кедров наполнил стопки. Троекуров, накладывая сало на хлеб, все-таки не выдержал:

– Петь, ну сам посуди! Бабища-то больная на всю голову. У нас же не Холодная война, кто в своем уме будет толкать речь про непродление СНВ за полгода?

– Вариант, действительно, ужасный. Причем это даже, скорее, не нам в лицо плевок, а Китаю[18]18
    С 2050-х годов договоры СНВ были трехсторонними, третьей присоединившейся державой стал Китай. Кедров высказал такое предположение, потому что именно Китай, не связанный договором и наклепавший огромное количество боеголовок до середины XXI века, был вынужден разоружиться сильнее всех.


[Закрыть].

– Представляешь, как там старине Чану приходится. Думаю, он уже кирпичи начал грызть от злости.

– Да, им не позавидуешь, – согласился Кедров, – с другой стороны, для нас это все тоже не сахар. Давай, за державу.

– За державу! – эхом откликнулся Троекуров и опрокинул в себя сто грамм. – А знаешь, что меня больше всего бесит? Она же, как обезьяна с гранатой, там уже давно демократии никакой нет, такая же президентская республика, как и у нас. Ты читал, что произойдет, как только будет введен режим чрезвычайной ситуации? У ФЕМА[19]19
    FEMA (Federal Emergency Management Agency) – федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях, аналог нашего МЧС с расширенными полномочиями.


[Закрыть] будут развязаны руки. И – сюрприз, сюрприз: этот режим вводится указом президента, а глава ФЕМА подчиняется президенту.

– Да, помню. Ну если даже допустить возможность начала ядерной войны, то мы будем на коне…

– Да что ты? Это Австралия будет на коне и центральная часть Африки, потому что на хрен никому не нужны. А по нам запустят с двух сторон, вот увидишь. И хорошо, если еще Индия с Пакистаном не добавят.

– У нас есть «Периметр».

– И что твой «Периметр»? Запоздалая пощечина в ответ на выстрел из дробовика.

– Ну, положим, все-таки не пощечина, а полноценный ответный выстрел.

– Какая разница, если ты мертв?

– У нас есть «Парадокс».

– У нас пока нет «Парадокса».

– Но будет.

– Если успеем. Держи, – Троекуров передал наполненную стопку товарищу и смачно захрустел огурцом.

– Спасибо. И вообще, что ты нагнетаешь? Кто тебе сказал, что эта дура начнет ядерную войну? У нее куча советников. Ты думаешь, им нужна ядерная война? Им нужно пилить и отмывать бабло на военных поставках. Выжженная пустошь никому не нужна.

– Попомни мои слова, как только они рыпнутся на серьезного игрока в мировой геополитике, все закончится плачевно. Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. У нее, – Троекуров указал пальцем на темный экран, – она есть. За мирный атом!

– С ума сошел? – ухмыльнулся Кедров. – Ну да ладно. За мирный атом!

– К слову о мирном атоме, – сказал Троекуров, утирая рот рукавом, – интересно, найдется ли в нужный час новая Саманта Смит?

– Кто? – удивился Кедров.

– Ну вооот, – разочарованно протянул Троекуров, – а еще образованный человек, преподаватель философии и этики. А не знает, кто такая Саманта Смит.

– Говори, не томи, – сказал Кедров, отправляя в рот вареное яйцо и закусывая луком, – а я пока поглощу все, что тут есть.

– В общем, когда серп и молот еще были на флаге этой несчастной страны, и Холодная война была в самом разгаре, но Хрущев с Брежневым уже откинули копыта, одна американская школьница написала генсеку СССР письмо примерно следующего содержания: «Уважаемый мистер Андропофф, зачем вы хотите начать ядерную войну и всех убить? Бог любит вас и создал Землю для того, чтобы люди жили в мире и согласии».

– Потрясающе! Но я думал, такие письма сразу отправлялись в утиль, – с этими словами Кедров вновь наполнил две стопки и передал одну, – почему вдруг это прошло?

– Все очень просто. Наши предки решили ради разнообразия не просрать такой лакомый информационный повод, опубликовали письмо в газете «Правда», и Андропов написал ей ответ с приглашением в детский лагерь Артек в Крыму. Ну, что, за Саманту Смит?

– За Саманту Смит, строго! Уффф, хорошо пошла. Так что же было дальше?

– А дальше было еще смешнее. Родители девочки решили сделать из чада звезду и приняли приглашение. Давай за родителей Саманты Смит?

– Что-то мы зачастили, тебе не кажется?

– Отдыхаем, давай.

– Ну ладно, давай. Передай сальца, ага. Спасибо. И, что, они прилетели?

– Как ни странно, да. Естественно, с нее сдували пылинки, она увидела Москву, Ленинград, нынче Питер…

– Ну уж за идиота-то меня не держи. Как назывался Питер, я в курсе.

– Ладно, ладно, извини… Напоследок она оттрубила смену в Артеке. Уезжая, она сказала сакраментальное: «Будем жить!» Весь мир, и США, и СССР были в восторге.

– Почему я ничего про нее не знал? Чем все закончилось-то?

– А закончилось все прозаично. Обретя невиданную популярность в возрасте одиннадцати лет, бедняжка Саманта не дожила до четырнадцати. После съемок в каком-то сериале она летела с папой на самолете, в котором находились еще шесть человек, и не долетела…

– Дай угадаю, американцы обвинили во всем КГБ.

– Да. А русские – ЦРУ.

– Ничего не меняется.

– И никогда не поменяется. Вздрогнем?

– За что пьем?

– За державу!

– Уже пили.

– Неважно, давай еще раз. Грустная история вышла.

– За державу! Ух, что-то я уже окосел.

– А я еще нет. Налей-ка, надо тебя догонять. А хочешь послушать еще одну историю? На сей раз о менее далеком прошлом?

Кедров внутренне подобрался. Троекуров явно хотел с ним поделиться чем-то сокровенным. Прошлое генерала Виктора Троекурова было очень туманным. Те документы, к которым Кедрову удалось получить доступ, не раскрывали даже одной десятой всех тайн. Он знал только, что Троекуров был приговорен к смертной казни в 2036 году, но приговор не был приведен в исполнение. Более того, вместо этого его наградили орденом мужества. Они много раз пили вместе, но эта история еще ни разу не всплывала. Может, настал момент?

– С удовольствием послушаю, – осторожно, чтобы не спугнуть, сказал Кедров.

– Это произошло в октябре две тысячи тридцать шестого года, – произнес Троекуров, мрачно уставившись в стену и запрокинув в себя еще сто грамм. Кедров незаметно «пропустил ход», – в Калининграде в бункере РВСН служил один молодой офицер. Назовем его Виктор. А время, как ты помнишь, было мрачное.

– Еще как помню.

– Голодные бунты, отделяющиеся территории и тупое, жестокое правительство. Так вот, в это время в Сибири, в районе города Улан-Удэ, взбунтовалась огромная военная часть, которая взяла под контроль сам город и захотела отделения от России. Укреплены они были очень хорошо и были готовы отражать удары как с земли, так и с воздуха. Рядом куча пресных водоемов, в частности река Селенга и озеро Байкал, с юга – граница с Монголией. Какая-никакая промышленность там тоже была. У федерального правительства не было ни авторитета, ни свободных военных формирований, но ситуацию нужно было разруливать срочно. И знаешь, какой последовал приказ?

– Не может быть… – у Кедрова внутри все похолодело. Пришлось выпить еще рюмку.

– Да, Петя, да. В их воспаленных мозгах не родилось идеи лучше, чем накрыть Улан-Удэ, а город, напомню, находится в 130 километрах от озера Байкал, ядерным ударом.

Кедров смотрел на старшего товарища выпученными глазами.

– А самое ужасное, – продолжил Троекуров, – этот приказ был доведен до командования части в Калининграде. Эти хитрецы в кавычках, разумеется, решили, что, если ракета полетит с запада на восток, будет меньше истерики у зарубежных РЛС[20]20
    Радиолокационная станция. Система для обнаружения воздушных, морских и наземных объектов, а также для определения их дальности, скорости и геометрических параметров (в данном случае ядерных ракет).


[Закрыть]. В центре управления в момент доведения приказа находились четверо – командир смены и три лейтенанта, в том числе и Виктор.

– Что было дальше?

– Дальше Виктор увидел ужас и панику в глазах командира смены. Наблюдал за тем, как тот трясущимися руками держит трубку связи с Генштабом и трижды уточняет приказ. Слышал, как на того орали из трубки и требовали выполнять. Впервые видел, как на режимном объекте РВСН прикуривают сигарету и объявляют полную боевую готовность… Впервые стрелял в голову человеку.

– Ты… то есть Виктор убил командира смены?

– Да. Виктор убил командира смены, потому что тот больше боялся начальства из Власихи[21]21
    Закрытый город в Одинцовском районе, в нем находится командование РВСН.


[Закрыть], чем своей совести. Двум остальным он выстрелил в ноги, разоружил и выкинул из помещения.

– Что было дальше?

– Виктор забаррикадировался в помещении и провел там два дня. Несколько раз пытался вышибить себе мозги, но не смог – духу не хватило. Два дня его пытались психологически сломать. Трибунал, который прошел на следующий день, заочно приговорил его к смертной казни через расстрел. Спустя еще день огромные металлические двери все-таки вскрыли, Виктора бросили в карцер. Приговор должен был быть приведен в исполнение спустя три дня, но…

– …очень вовремя произошел теракт, и вынесли все органы власти…

– Да. Потом все решения трибуналов поставили «на паузу», пересмотрели и наградили особо отличившихся, в том числе и Виктора.

– А почему ракету все-таки не запустили?

– Не знаю, может, одумались. Может, еще что…

– Вон оно как… Ну, что ж, давай выпьем за Виктора?

– За Виктора!

10 ноября 2077 г.

КНР, г. Пекин, квартал Чжуннаньхай

Резиденция генсека ЦК КПК

– Ша би![22]22
    Сука (таб., кит.).


[Закрыть]

– И не говори, сука еще та!

В Пекине тоже смотрели телевизор, несмотря на двенадцатичасовую разницу во времени. Малоприятные новости основательно испортили настроение генеральному секретарю ЦК Компартии Китая Чоу Чану и вице-премьеру Госсовета КНР Лю Цуну. Эта тварь Делавер, даже не дождавшись церемонии инаугурации, уже раздавала такие интервью, от которых хоть стой, хоть падай!

– Это немыслимо! Мы уже потеряли миллиарды юаней на этом чертовом СНВ. Она держит нас за баранов.

– Я уверен, что это просто непродуманное заявление, Лю, – Чоу Чан был более сдержан, чем его коллега.

– Она, конечно, дура, но не настолько же! Политики высшего ранга никогда не позволяют себе такого в целях популизма. За этим что-то стоит.

– Политики высшего ранга? Лю, ты что забыл, каким образом в странах Запада пробиваются в политики высшего ранга? Так я тебе напомню – с помощью денег, связей и денег. Ах да, еще денег.

– И что?

– А то, что про принцип меритократии[23]23
    Меритократия (букв. «власть достойных», от лат. meritus – достойный и др. – греч. κράτος – власть, правление) – принцип управления, согласно которому руководящие посты должны занимать наиболее способные люди, независимо от их социального происхождения и финансового положения.


[Закрыть] там даже не слышали. Наверх пробиваются болваны с голливудской улыбкой, а не те, кто реально может принести пользу стране.

– У нас тоже не все гладко, знаешь ли.

– Я и не спорю, – спокойно ответил Чан, – проблем у нас выше крыши, но мы выбираем правильный путь их решения. В отличие от наших заокеанских товарищей. Красный дракон долго просыпался, но период забвения уже окончен.

– Мне всегда нравился твой идеализм, Чоу. Он вселяет уверенность даже тогда, когда, кажется, мир катится в тартарары.

– Это не идеализм, друг мой, это реализм. Пусть и поэтично оформленный.

– Возвращаясь к нашему вопросу… Что делать-то будем?

– Можно подумать, у нас мало способов. Напомню тебе, что на самом деле мы держим США за яйца.

– У США больше нет яиц, – хохотнул Цун.

– Хреновая метафора, согласен. Но твоя шутка еще хуже. Для начала предлагаю посоветоваться с министром иностранных дел, министром коммерции и министром земельных и природных ресурсов.

– Ресурсов?

– Лю, ты меня расстраиваешь. Неужели ты забыл, в недрах какой страны содержится более 75 % разведанных редкоземельных элементов?..

– …которые янки используют во всех своих хитроумных приборах! – расцвел Цун.

– Именно. Для начала немного повысим экспортные пошлины на готовые изделия с содержанием этих элементов. Если не подействует, будем думать дальше. Наши министры – не дураки, придумают еще что-нибудь.

– Отличная идея, Чоу.

– И еще нужно поставить в известность «паука» Кима. Впрочем, думаю, он придет сам. Кстати, я помню, ты хвастался, что привез из Японии отличное сакэ.

– Ах да, бутылка у меня в портфеле, сейчас я за ним схожу… А как же твое вино?

– Одно другому не мешает!

10 ноября 2077 г.

КНР, Тибетский автономный район

Монастырь Ганден

Старая плазма, на которой уже были видны «битые» пиксели, все еще неплохо показывала. Учитель Ладакх и наставник Дзу слушали трансляцию из Вашингтона и хмурились.

– Все это очень плохо, брат, – сообщил Ладакх.

– Я бы не хотел произносить этого вслух, но…

– Многое сходится.

– Откуда она вообще взялась? Я вынужден следить за политикой. Еще пять-шесть лет назад о ней никто не слышал.

– Это не имеет значения. Боюсь, мы столкнулись с реинкарнацией Мары[24]24
    Мара – (санскр. «Смерть, страдание») буддийский демон-искуситель.


[Закрыть].

– Не надо спешить с подобными суждениями, – отшатнулся Дзу.

– Посуди сам, этот человек – воплощение всех низких эмоций. Гнев, страх, похоть, жажда смерти. Все видно невооруженным глазом.

– Ты считаешь, что можешь делать такие выводы на основании одной пресс-конференции?

– Ты видел ее больше, чем я, ты же следишь за политикой. Тебе есть что возразить?

– Нет.

– То-то же. Единственное, что меня радует, я не вижу ни капли величия. Только низменность. Богу мрака и смерти не подобает такое. Правда, в ней есть неуловимые нотки благородства, но они запрятаны так далеко, что не стоит принимать их во внимание. Во всяком случае, сейчас.

– К тому же во всех трудах сказано: несмотря на испытания, Мара никогда не берет верх над Буддой.

– Рано или поздно может произойти что угодно. Я давно чувствую, что век, отмеренный богами этому миру, подходит к концу. Будет очень-очень обидно, если человек станет основной причиной такого конца, – задумчиво произнес учитель Ладакх.

Дзу лишь нервно сглотнул, и, сославшись на желание проведать учеников, ретировался из помещения. Ладакх молча подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку рисового пива. Пиво было единственной слабостью, которую он себе иногда позволял. Сейчас, когда он физически ощущал, как тьма сгущалась над миром, нужно было немного успокоиться и взять себя в руки.

10 ноября 2077 г.

Место неизвестно

В комнате без окон горела лишь одна тусклая свеча. Свет от нее распространялся на большую часть комнаты и выхватывал из темноты множество рисованных черно-белых портретов. Среди изображенных были Сандра Делавер и Чоу Чан.

В центре комнаты стояла мраморная ионическая колонна метровой высоты. На ней покоился стеклянный контейнер, в котором находилась статуэтка четырехрукой женщины из голубого топаза. В одной ее руке был меч, с которого постоянно капала красная жидкость. Под мечом находилась небольшая деревянная формочка, в которую эта жидкость собиралась.

Перед колонной на коленях сидел человек с бледным лицом и большим шрамом на левой щеке. Он был одет в бесформенную красную рясу, перепоясанную бечевкой. Верхнюю часть его лица скрывал капюшон. Человек молился. Если бы в комнате были посторонние, они вряд ли услышали бы его речь. Краем уха они уловили бы извинения за предыдущие провалы, коих за полтысячелетия набралось великое множество. Еще, возможно, они бы услышали, что завет Богини все-таки будет исполнен, так как все обстоятельства складываются благоприятно.

Закончив молитву словами «Джайя, Кали ма![25]25
    Славься, мать Кали!


[Закрыть]», человек подошел к сундуку в углу комнаты и достал оттуда богато украшенную драгоценными камнями золотую чашу. Затем он приложил палец к считывающему устройству в колонне, которое определило его отпечаток и взяло пробу ДНК. Крышка из закаленного стекла отъехала в сторону. Аккуратно, едва дыша, человек в рясе достал формочку и перелил ее содержимое в чашу. После этой манипуляции емкость была возвращена на место. С легким шипением крышка вернулась на место.

Раздался стук в дверь.

– Настоятель! – послышалось из-за двери.

– Я же просил не беспокоить меня во время молитвы, – недовольно ответил тот, кто был в комнате.

– Простите, но вам пришло важное сообщение. То, которое вы ждали.

– Откуда?

– Из Китая.

– Хорошо, спасибо, я подойду через пятнадцать минут.

– Джайя, Кали ма!

– Кали ма! – ответил настоятель, и за дверью послышались удаляющиеся шаги. Этот показной фанатизм братьев сначала его забавлял, но сейчас начинал надоедать. Впрочем, один в поле не воин, так что приходилось подыгрывать.

Человек в рясе, которого все называли настоятелем, сел в позу лотоса, взял чашу обеими руками и с улыбкой отхлебнул из нее. Его настроение улучшалось с каждой секундой. План, который оформился более ста пятидесяти лет назад, наконец-то начинал срастаться. Главное – не торопиться. Поторопились в 1914 году в Сараево, поторопились в 1917 году в Петрограде, поторопились в 1939 году в Берлине, поторопились в 2035 году в Москве. Теперь же торопиться некуда, нужно просто грамотно проанализировать ситуацию и повернуть ее в свою пользу.