Текст книги "Краткая история экономических учений в фокусе теории права"

С методологической точки зрения труд Смита интересен тем, что он представляет собой хронологию того, как методологический монист во многих принципиальных вопросах вынужден делать уступки дуализму. Так, интеллектуальная честность и твердое следование фактам заставили Смита в важнейшем вопросе о причинах общественного богатства встать на позиции дуализма. В самом деле, если мы внимательно проследим главную «трудовую» мысль Смита по всей книге, то мы придем к выводу, что сторонник монистического метода, желающий все многообразие экономических явлений свести к понятию «труд», само это понятие в конечном итоге раздваивает. На наш взгляд, этот парадокс связан не столько с непоследовательностью Смита, как, вероятно, думал Давид Рикардо (см. ниже), сколько с объективной необходимостью различать два аспекта труда.

С одной стороны, труд можно рассматривать как затратный масштаб, необходимый для создания определенной суммы жизненных благ. Тем самым затраченный труд обеспечивает выживание определенного человеческого коллектива. Лишь во вторую очередь он определяет возрастание общественного богатства. Рост производительности труда при этом не всегда является первоочередной задачей: затраты человеческого труда могут быть нацелены на производство определенной массы потребительных ценностей. Такова ситуация в нерыночной системе хозяйства (например, в т. н. административно-командной системе). Понятие «затраченного труда» само по себе не является рыночной категорией. Каким-то образом оно является рефлексивным по отношению к понятию «потребительная ценность». Другими словами, если потребительная ценность продукта очень высока, т. е. без него никак нельзя обойтись (например, питьевая вода), то затратным аспектом труда в какой-то степени можно пренебречь: такой продукт все равно будут производить.

Однако в условиях рынка ситуация радикально меняется: потребительная ценность вещи может быть реализована лишь в форме меновой стоимости товара. В условиях рынка «каждый человек живет обменом или становится, в известной мере, торговцем, а само общество превращается, так сказать, в торговый союз»[94]94
  Смит А. Указ. соч. – С. 97.


[Закрыть]. Труд в этих условиях коммерциализируется: он тем более производителен, чем менее затратный и более специальный характер он приобретает. Разделение и специализация труда позволяют поставлять на рынок все более разнообразные и многочисленные товары. В этом случае минимизация затрат при производстве отдельной штуки продукции удешевляет себестоимость этой штуки, так как появляется возможность за прежнее время изготовить уже не одну, а несколько штук (comен, тысяч и т. д.) товара.

Вместе с тем как объем, так и сама возможность меновых операций зависят от того, каким трудом располагает тот или иной хозяйствующий субъект. Здесь Смит вводит новое понятие, а именно «располагаемый труд» (labour commanded). «Каждый человек богат или беден в зависимости от того, в какой степени он может пользоваться предметами необходимости, удобства и удовольствия. <…> Он будет богат или беден в зависимости от количества труда, которым он может распоряжаться или которое он может купить»[95]95
  Там же. – С. 103.


[Закрыть]. Здесь мы опять встречаемся с концепцией сбереженного труда. В этом контексте богатство человека состоит в способности избавить себя от труда и усилий и «возложить (их) на других людей»[96]96
  Там же. – С. 103.


[Закрыть]. Что касается термина «располагаемый труд», то он понадобился Смиту для того, что закрепить отличие материального производства в развитом обществе, где преобладает как раз располагаемый труд, от производства материальных благ в малоразвитом обществе, где господствует затраченный труд.

Далее, Смит, вероятно, первым столь подробно проанализировал эволюцию цены товара, в ходе которой у этой цены появились т. н. составные части (затраты на труд + процент с капитала + земельная рента). Некоторая сложность с этими понятиями заключается в том, что Смит никогда не предупреждает читателя о том, в каком именно смысле он говорит о труде. Так, начало своего трактата он открывает размышлением о «годичном труде каждого народа»[97]97
  Смит А. Указ. соч. – С. 81.


[Закрыть]. По современной терминологии это можно назвать трудом в макроэкономическом смысле. Однако когда Смит впервые вводит понятие располагаемого труда, он имеет в виду труд отдельно взятого индивида. По современной терминологии это можно назвать трудом в микроэкономическом смысле.

«В обществе первобытном и малоразвитом, предшествовавшем накоплению капиталов и обращению земли в частную собственность, соотношение между количествами труда, необходимыми для приобретения разных предметов, было, по-видимому, единственным основанием, которое могло служить руководством для обмена их друг на друга»[98]98
  Там же. – С. 118.


[Закрыть]. Однако ситуация меняется, когда «в руках частных лиц начинают накопляться капиталы, некоторые из них естественно стремятся использовать эти капиталы для того, чтобы занять работой трудолюбивых людей, которых они снабжают материалами и средствами существования в расчете получить выгоду на продаже продуктов их труда или на том, что эти работники прибавили к стоимости обрабатываемых материалов. <…> При таком положении вещей работнику не всегда принадлежит весь продукт его труда… он должен делить его с владельцем капитала (курсив везде мой. – С. К.), который нанимает его»[99]99
  Там же. – С. 119–120.


[Закрыть].

Смысл дихотомии: затраченный труд – располагаемый труд, на наш взгляд, заключается в перспективе: в первом случае мы рассматриваем цену произведенного товара с точки зрения непосредственного производителя, т. е. наемного работника; во втором случае мы рассматриваем цену товара в перспективе капиталиста. Здесь, правда, мы сталкиваемся еще с одной неточностью, характерной для всего классического периода политической экономии. Дело в том, что ни Адам Смит, ни Томас Мальтус, ни даже Давид Рикардо, строго говоря, не различали предпринимателя, с одной стороны, и капиталиста, с другой. Последовательное разграничение этих понятий было осуществлено значительно позже и не английскими, а континентальными экономистами.

В частности, значительную часть своего творчества посвятил этой проблематике Йозеф Шумпетер. Классики обычно называли капиталистом того, кто в современной терминологии является предпринимателем, деловым человеком. Капиталист же в современной терминологии – кто угодно, располагающий некоторым избытком капитала, как правило денежного, и предоставляющий этот избыток в пользование другому лицу, как правило коммерческому банку.

Другими словами, мелкий вкладчик – это тоже капиталист, но не о таких капиталистах говорят Смит, Мальтус и Рикардо. Для них понятие «капиталист» означает, прежде всего, собственника основного капитала (см. ниже). Из дихотомии затраченный труд – располагаемый труд возникает нетривиальная проблема, над которой потом будут биться многие экономисты, прежде всего Мальтус, Сисмонди и Сэй. Речь идет о том, что в рамках указанной дихотомии сумма затраченного труда нации всегда будет выше суммы располагаемого труда нации.

Интересно, что данный тезис классической экономии можно рассматривать как своеобразный аналог второго начала термодинамики, т. е. закона о необратимом возрастании энтропии или – в более узком смысле – закона об одностороннем и необратимом перетекании энергии от более горячего предмета к менее горячему. Соответственно, для поддержания постоянной температуры «горячего предмета» необходимо тратить такое количество энергии, которое уже включает массу неизбежной потери энергии, ее бесполезное «растворение» в более холодной окружающей среде.

Таким образом, с учетом рассмотренной термодинамической аналогии можно предположить следующее: для того чтобы поддержать желаемый объем и диверсификацию располагаемого труда нации, необходимо обеспечить (существенно) превышающий объем затраченного труда нации. С развитием производительности и системы разделения труда его затратный характер для нации остается первичным, или базисным. Располагаемый труд нации – это своеобразная надстройка над объемом и характером затратного труда. Субъекты по преимуществу затраченного труда (например, грузчики, дорожные строители самой низкой квалификации и т. п.) находятся в самом низу социально-экономической иерархии. Субъекты по преимуществу располагаемого труда (например, собственники ТНК и глобальных финансовых учреждений) находятся на самом ее верху.

Соответственно, для того чтобы как-то противодействовать восходящей концентрации располагаемого труда нации, его ускользанию из рук носителей затраченного труда, нужно, согласно второму началу термодинамики, «людей затратного труда» демографически производить настолько больше, насколько больше нынешних затратных людей правительство планирует в будущем перевести в разряд людей располагаемого труда.

Говоря почти цинично, для поддержания уровня жизни одного будущего джентльмена (привилегированного бенефициара располагаемого труда) необходимо появление, скажем, десяти будущих пролетариев, объем затраченного труда которых должен существенно превышать объем их возможностей как субъектов располагаемого труда. Это прекрасно понимал Мальтус (см. ниже). Он также понимал, что ресурсы Земли не в состоянии обеспечить нисходящую перекачку бенефиций располагаемого труда нации в сферу носителей затраченного труда нации.

Соответственно, по понятным причинам предприниматель или «капиталист» (в классическом понимании) никогда не выплачивает непосредственным производителям полной стоимости товара. Следовательно, – говорят Мальтус и Сисмонди, – величина общественного продукта растет быстрее, чем сумма доходов. Ведь капиталисты значительную часть своих доходов по разным причинам откладывают, т. е. не возвращают обратно в экономику, по крайней мере в кратко– и среднесрочной перспективе. Отсюда берет свое начало доктрина Мальтуса о третьих лицах (см. ниже).

Сэй с ними не соглашается и противопоставляет взглядам Мальтуса и Сисмонди теорию экономического баланса, или т. н. закон рынков сбыта: «Всякий продукт с момента своего создания открывает рынок сбыта для других продуктов на всю величину своей стоимости»[100]100
  Цит. по: Rimal. Development of Economic Analysis. L.: Routledge, 1996.– P. 130.


[Закрыть]. Отсюда следовал и главный вывод Сэя о невозможности общего кризиса перепроизводства: «общий спрос на продукты всегда равен сумме имеющихся продуктов. <…> Нельзя представить, чтобы продукты труда всей нации стали когда-либо избыточными, если один товар дает средства для покупки другого»[101]101
  Цит. no: Baumol W. Say’s (at Least) Eight Laws, or What Say and James Mill May Really Have Meant // Economica. 1977. 44 (May). – P. 156.


[Закрыть].

Понятие «располагаемый труд», в свою очередь, открывает для капиталиста двоякую перспективу. С одной стороны, его собственные товары, выставленные на рынок, представляют собой сумму сэкономленных трудовых затрат, т. е. сбереженного труда, ведь капиталист сам непосредственно товары не производит. С другой стороны, они представляют сумму присвоенного труда, затраченного другими товаропроизводителями.

При этом труд других товаропроизводителей включает как присвоенный ими затраченный труд наемных работников, так и присвоенный ими располагаемый труд других капиталистов. Чем больше капиталист сберегает труд, затрачиваемый на производство собственных товаров (например, посредством т. н. железного закона заработной платы), тем больше объем его располагаемого труда, тем больше своих товаров он может обменять на другие товары. Напомним, что разница между затраченным и располагаемым трудом, по мысли Риккардо, сводится к тому, что располагаемый труд – это «не количество труда, затраченное на производство того или иного предмета, а то количество его, какое можно купить за этот предмет на рынке»[102]102
  Рикардо Д. Начала политической экономии // Антология экономической классики. Т. 1. – С. 404.


[Закрыть].

Однако не всегда уменьшение затрат на производство определенного товара влечет за собой автоматическое увеличение располагаемого труда. Как убедительно доказал Кондильяк (см. выше), излишек товара, например вин в урожайный год, может для винодела означать убыток, т. е. уменьшение, а не увеличение количества располагаемого труда. Таким образом, понятие «располагаемый труд» тесно связано с понятием «меновая стоимость», а реальное количество располагаемого труда всегда зависит от емкости рынка.

При оценке величины меновой стоимости Смит учитывает только ее естественную норму (т. н. естественную цену), которая противопоставлялась фактическим ценам, подверженным искажениям под влиянием спроса и предложения. Естественная цена товара является трехсоставной и включает, во-первых, заработную плату наемных работников, во-вторых, прибыль предпринимателя, «рискующего своим капиталом»[103]103
  Смит А. Указ. соч. – С. 119.


[Закрыть], и, в-третьих, земельную ренту. Смит особо подчеркивает, что «действительная стоимость всех различных составных частей цены [товара] определяется количеством труда, которое может купить или получить в свое распоряжение каждая из них»[104]104
  Там же. – С. 120.


[Закрыть].

Наиболее ошибочной в этой концепции является теория земельной ренты. В частности, Смит полагает, что «случайные и временные колебания рыночной цены товара приходятся, главным образом, на те части его цены, которые сводятся к заработной плате и прибыли и меньше отражаются на той части, которая приходится на ренту»[105]105
  Там же. – С. 128.


[Закрыть]. Другими словами, Смит исходит из ложной аксиомы, развенчанной позднее Генрихом Тюненом, который убедительно доказал, что как раз рента представляет собой наименее устойчивый элемент меновой стоимости товара. Смит вообще исходит из ошибочного предположения о постоянстве стоимости труда, т. е. он игнорирует то обстоятельство, что в зависимости от объема производства удельные издержки изменяются: «они падают при увеличении объемов производства и растут при уменьшении этих объемов»[106]106
  Ядгаров Я. С. Указ. соч. – С. 111.


[Закрыть].

Особое значение для развития классической политической экономии имела смитовская теория приспособления предложения к спросу. Ее можно сформулировать и как теорию приоритета потребителя над производителем. Последим была важна как наиболее ценный аргумент Смита в борьбе против меркантилизма (см. выше). Вместе с тем другой классический постулат Смита гласит, что капитал ограничивает промышленность. Следовательно, производитель в конечном итоге ограничивает потребителя. Возникает явное противоречие. Смит решает его весьма остроумно, введя в научный оборот пару понятий «абсолютный спрос» и «действительный спрос».

По Смиту, задача промышленности заключается вовсе не в том, чтобы удовлетворить всякие потребности, или, как он говорит, «абсолютный спрос», а лишь в том, чтобы удовлетворить действительный спрос[107]107
  Жид Ш., Рист Ш. Указ. соч. – С. 68.


[Закрыть]. Разграничивая действительный

и абсолютный спрос, Смит ограничивается лишь указанием на то, что абсолютный спрос существует, но отказывается его подробно анализировать по аналогии с действительным спросом. Последний он определяет как спрос, достаточный для того, чтобы «вызвать доставку товара на рынок»[108]108
  Смит А. Указ. соч. – С. 126.


[Закрыть]. Вместе с тем идею абсолютного спроса впоследствии подхватят Мальтус и Сисмонди. Затем социалисты сделают эту идею едва ли не главным лозунгом своей экономической программы.

Как видим, уже в силу своих мировоззренческих установок Смит не мог воспринимать политику государственного вмешательства иначе как со знаком минус: «Политика вмешательства действует следующими тремя способами: во-первых, ограничивая конкуренцию в некоторых промыслах меньшим числом людей, чем сколько обратилось бы к ним без такого вмешательства; во-вторых, усиливая конкуренцию в других промыслах сравнительно с тем, что было бы при естественных условиях; в-третьих, стесняя свободный переход труда и капитала от одного промысла к другому и с одного места в другое»[109]109
  Смит А. Указ, соч. —С. 182.


[Закрыть].

Трудно отрицать порочные эффекты указанных видов государственного вмешательства в экономику. При этом Смит, вероятно, склоняется к выводу, что указанные три способа вмешательства действуют, как правило, кумулятивно, т. е. взаимно усиливая негативный эффект друг друга. Например, по логике Смита, тотальный контроль бывшего московского правительства Ю. М. Лужкова над рынком строительства жилья в Москве, в первую очередь, искусственно ограничивает количество строительных компаний на этом рынке. Слабая конкуренция является одной из основных причин роста цен на недвижимость в Москве. Далее, это же обстоятельство, блокируя доступ в этот сектор экономики добавочному капиталу, заставляет его искать применение в других секторах, что ведет к снижению рентабельности этих отраслей. Тем самым, строительная олигополия, контролируемая московским правительством, препятствует свободному переходу капитала из одного сектора народного хозяйства в другой.

Недоверие к государству часто оправдано, но Смит не мог знать реалий XX и XXI вв. Теперь выживание (не говоря уже о развитии) наукоемких отраслей экономики напрямую зависит от государственной поддержки, что предполагает создание олигополий под государственным патронажем (например, в самолетостроении и космической промышленности). Как бы то ни было, во многих других отраслях народного хозяйства функции государственной интервенции, по мнению Смита, сводятся не столько к положительным акциям, сколько к мерам полицейского характера против всех, кто осмеливается посягать на свободу предпринимательства. Ведь «представители одного и того же вида торговли или ремесла редко собираются вместе даже для развлечений и веселья без того, чтобы их разговор не кончился заговором против публики или каким-либо соглашением о повышении цен»[110]110
  Смит А. Указ. соч. – С. 191.


[Закрыть].

Правда, недоверие Смита к государству проскальзывает и здесь, поскольку он не верит в эффективность законодательных мер. «Действительно, невозможно воспретить такие собрания изданием закона, который можно было бы проводить в жизнь или который был бы совместим со свободой и справедливостью. Но хотя закон не может препятствовать представителям какой-либо отрасли торговли или ремесла собираться вместе, он, во всяком случае, не должен ничего делать для облегчения таких собраний и еще меньше для того, чтобы делать их необходимыми»[111]111
  Тамже. – С. 191.


[Закрыть].

Местами при определении универсального масштаба хозяйствования Адам Смит колебался между потребительной ценностью и меновой стоимостью, но в целом делал выбор в пользу меновой стоимости. С тех пор единственным критерием любой экономической теории является категория «меновой стоимости». Последняя же, как мы видели, в принципе сводима к понятию «чужестоимость». Другими словами, рынок, определяя меновую стоимость товара, наделяет товаровладельца правом притязать на большее или меньшее количество результата чужого труда. Вновь мы убеждаемся в том, что вовсе неслучайно политическая экономия получила у Карлейля образное наименование “dismal science ” (англ, «мрачная наука»).

Фундаментальное значение для последующего развития экономической науки имеет созданная Адамом Смитом теория капитала. «Интересно отметить, что, начав с указания на труд как на главный агент при производстве богатств, Смит потом, по-видимому, подчиняет его капиталу»[112]112
  Жид Ш., Рист Ш. Указ соч. – С. 67.


[Закрыть]. Здесь повторяется история с понятием «полезность», с которым Смит связывает понятие «потребительная ценность», но в ходе своей апологетики рыночного хозяйства находит более целесообразным пользоваться понятием «меновая стоимость» вместо термина «потребительная ценность». Под «капиталом» в самом общем плане Смит понимает «запас продуктов различного рода, достаточный для содержания его [человека] и снабжения его необходимыми для его работы материалами и орудиями, по крайней мере, до того момента, пока не будут осуществлены обе эти операции»[113]113
  Смит А. Указ. соч. – С. 306.


[Закрыть] (производство и продажа продукта труда).

Далее, Смит предлагает классификацию капитала. Так, он различает, прежде всего, оборотный капитал, который употребляется на «производство, переработку и покупку товаров с целью перепродажи их с прибылью. Капитал, употребляемый таким образом, не приносит дохода или прибыли своему владельцу, пока он остается в его обладании или сохраняет свою прежнюю форму»[114]114
  Там же. – С. 308.


[Закрыть]. От оборотного отличается основной капитал. Он «может быть употреблен на улучшение земли, на покупку полезных машин и инструментов или других подобных предметов, которые приносят доход или прибыль без перехода от одного владельца к другому или без дальнейшего обращения»[115]115
  Там же. – С. 309.


[Закрыть].

Основной капитал по определению является более основательным, и Смит латентно отождествляет сумму основного капитала нации с ее богатством. Однако – говоря языком Аристотеля – основной капитал, будучи первичным для нас, является вторичным по своей природе, по происхождению. «Всякий основной капитал первоначально возникает из капитала оборотного и требует постоянного пополнения из этого же источника»[116]116
  Смит А. Указ. соч. – С. 312.


[Закрыть]. Другими словами, основная характеристика капитала заключается в том, что он представляет собой некоторую сумму меновых стоимостей.

Как правило, эти меновые стоимости одновременно представляют собой совокупность потребительных ценностей. Однако теоретически можно представить себе такой капитал, который будет обладать достаточно высокой меновой стоимостью и практически ничтожной потребительной ценностью. Смит, вероятно, такую возможность не допускал или по крайней мере считал маловероятной. Однако в современную эпоху господства т. н. фиктивного капитала, состоящего из всевозможных фьючерсов, опционов и т. п., возможность почти бесполезного в социальном плане капитала уже не подлежит сомнению.

Хотя Смит, прежде всего, исходил из т. н. внешних запасов, которые в принципе могут отчуждаться от своего владельца, он допускал также и наличие особой категории запасов, необходимых для постоянного возобновления и расширения дохода. Так, основной капитал, по Смиту, состоит из четырех частей: 1) машины и орудия труда; 2) доходные постройки; 3) улучшенная земля; 4) приобретенные и полезные способности всех членов общества.

Вместе с тем есть основания полагать, что для Смита четыре составляющие основного капитала носят кумулятивный, а не альтернативный характер. Другими словами, основной капитал конституируется лишь при наличии всех четырех составляющих. Ведь главная задача основного капитала «состоит в увеличении производительной силы труда или в предоставлении тому же количеству рабочих возможности выполнить гораздо большее количество работы»[117]117
  Там же. – С. 316.


[Закрыть]

Смит уделял большое внимание обороту товаров и услуг и связанному с ним денежному обращению. «Обращение каждой страны можно считать распадающимся на две самостоятельные ветви: обращение, совершающееся между торговцами, и обращение, происходящее между торговцами и потребителями. <…> Стоимость товаров, обращающихся между различными торговцами, никогда не может превысить стоимость товаров, обращающихся между торговцами и потребителями, поскольку все, что продается торговцами, в конечном счете предназначается для продажи потребителям. Обмен между торговцами, носящий оптовый характер, требует обыкновенно довольно значительной суммы для каждой отдельной сделки. Обращение между торговцами и потребителями, напротив, поскольку оно отличается преимущественно розничным характером, часто требует лишь очень небольших сумм. <…> Но мелкие суммы обращаются гораздо быстрее крупных»[118]118
  Смит А. Указ. соч. – С. 349.


[Закрыть].

Как теоретик экономической саморегуляции Смит изучал только «норму», а не «аномалии». Так, отличая рыночную, или фактическую, цену от естественной (равновесной), он вместе с тем отказался анализировать отклонения рыночных цен товаров от их естественных цен. Говоря о рыночной цене, он ограничивается лишь следующим тривиальным замечанием: «Она может или превышать его [товара] естественную цену, или быть ниже ее, или же в точности совпадать с нею»[119]119
  Там же. – С. 125.


[Закрыть]. Мир Адама Смита – это, прежде всего, мир равновесных «естественных цен», отражающих «объективные условия производства и не зависящих от спроса и предложения»[120]120
  История экономических учений / Под ред. В. Автономова… – С. 62.


[Закрыть].

Несмотря на явные симпатии к понятию «меновая стоимость» как регулятору оборота товаров и услуг, Смит сохранил масштаб потребительной ценности для того, чтобы иметь инструмент противодействия инфляции, в частности для того, чтобы индексировать заработную плату низших категорий служащих.

Хотя Смит исходит из весьма неопределенной категории «некоторых видов съестных продуктов», он полагает, что при росте цен на эти продукты денежное вознаграждение низших категорий служащих, «если оно было до того не очень велико, должно быть несомненно увеличено пропорционально размерам этого понижения (стоимости серебра)»[121]121
  Смит А. Указ. соч. – С. 293.


[Закрыть].

К этим некоторым видам съестных продуктов, в первую очередь, должны относиться хлеб и мясо. Смит относит эти продукты к наиболее устойчивым в ценовом отношении[122]122
  Там же. – С. 176.


[Закрыть]. Однако уже Рикардо критиковал эту точку зрения, а в современную эпоху она и вовсе устарела.

Как бы то ни было, минимальное содержание «продовольственной корзины» (или МРОТ, если взять в качестве примера современную Россию) должно основываться на определенном наборе потребительных ценностей, вроде хлеба и мяса, необходимых человеку для нормальной жизнедеятельности. Лишь затем указанная сумма потребительных ценностей (продукты питания, например, могут быть выражены в калориях) переводится в шкалу меновых стоимостей. Другими словами, МРОТ в первоначальном виде должен выражаться в определенном наборе продуктов и необходимых вещей, которые на следующем этапе определения МРОТ переводятся в товарную форму и предстают уже как меновые стоимости.

Особый интерес для юриста представляют проанализированные Смитом тенденции экономической жизни, которые впоследствии получили название «экономических законов». Ввиду того что эти «законы» имеют некоторые характеристики объективных законов природы, экономическая наука претендует на статус «царицы социальных наук». В других социальных науках, прежде всего в юриспруденции, субъективное и объективное начала в части определения «закономерностей» практически не поддаются строгому разграничению.

Смиту принадлежит авторство классической формулировки т. н. железного закона заработной платы – одного из наиболее одиозных и дискуссионных экономических законов. Тем самым он дал толчок созданию Мальтусом теории народонаселения в частности и развитию демографии вообще. Сущность этого закона Адам Смит формулирует следующим образом.

«Все виды животных естественно размножаются в соответствии с наличными средствами их существования, и ни один вид не может размножаться за пределы последних. Но в цивилизованном обществе только у низших слоев народа недостаток средств существования может ставить предел дальнейшему размножению рода человеческого, и это может происходить только одним путем – уничтожением большей части детей, рождающихся от плодовитых браков этих низших классов народа. <…> Таким образом, спрос на людей, как и спрос на всякий иной товар, необходимо регулирует производство людей – ускоряет его, когда оно идет слишком медленно, задерживает, когда оно происходит слишком быстро»[123]123
  Смит А. Указ. соч. – С. 147.


[Закрыть].

Вместе с тем Смит вовсе не является сторонником минимальной заработной платы. Так, он отмечает, что «щедрое вознаграждение за труд, поощряя размножение простого народа, вместе с тем увеличивает его трудолюбие»[124]124
  Там же. – С. 148.


[Закрыть].

Благодаря Смиту мы можем определить экономические законы как законы альтернативной или кумулятивной социальной трагедии. В самом деле, если рассматривать равновесное состояние экономики как усредняющую тенденцию между «годами тощих и годами тучных коров», то в реальной экономической жизни люди сталкиваются либо с недостатком, либо с избытком товаров.

Так, «в год дороговизны скудость средств существования, уменьшая спрос на труд, имеет тенденцию понизить его цену, тогда как высокая цена предметов продовольствия имеет тенденцию повысить ее. Напротив, изобилие урожайного года, увеличивая спрос на труд, имеет тенденцию повышать цену труда, тогда как дешевизна предметов продовольствия ведет к ее понижению»[125]125
  Смит А. Указ. соч. – С. 153.


[Закрыть].

Таким образом, год дороговизны фактически приводит к уничтожению «избыточной» рабочей силы, т. е. к повышенной смертности среди низших слоев населения. С другой стороны, год дешевизны означает разорение многих мелких и средних предпринимателей, т. е. народной элиты. Подобные факты просто вопиют о необходимости государственной интервенции в подобных случаях. Но Смит ограничивается характерным для апостола рыночной саморегуляции выводом: «При обычных колебаниях цен на предметы продовольствия эти две противоположные причины, по-видимому, уравновешивают одна другую»[126]126
  Там же. – С. 153.


[Закрыть].

Однако специфика открытых Смитом «экономических законов» проявляется не только в регулярности перехода общества из одной напасти в другую. Эти «законы» обладают и другими интересными характеристиками, которые первым начнет анализировать лишь Сисмонди (см. ниже). Так, в отличие от закона в юридическом смысле, «экономический закон» действует асимметрично: некоторые – ничтожные в количественном отношении – слои населения наращивают свой капитал и могущество только благодаря действию этих «законов».

Ленин называл эту прослойку «финансово-промышленной олигархией», майор Дуглас (см. ниже) – «финансистами». Отсюда следует, что результат «экономического закона» получает диаметрально противоположную оценку в глазах большинства населения и в глазах представителей финансовой олигархии: для первых это величайшее несчастье, для вторых – нормальная «фаза экономического цикла».

Некоторые аспекты экономического учения Смита представляют интерес с точки зрения юридической этнологии и антропологии. Так, Смит, проводя различие между хлебопроизводящими нациями Севера и рисопроизводящими странами Юга, делает следующее интересное замечание: «В странах, возделывающих рис, который обыкновенно дает две, а иногда и три жатвы в год, причем каждая более обильна, чем жатва какого-либо другого зернового хлеба, обилие пищи должно быть гораздо более значительно, чем в любой стране таких (же) размеров, возделывающих хлеб. Такие страны ввиду этого отличаются более густым населением (курсив мой. – С. X)»[127]127
  Смит А. Указ. соч. – С. 260.


[Закрыть].

Идеологическая заряженность главного трактата Смита характеризуется двумя крайностями. С одной стороны, мы видим часто некритическое восприятие идей физиократов, с другой – столь же безусловное отрицание любых положений меркантилистов. Вообще следует отметить, что «борьба с меркантилизмом составляет непосредственную цель книги Смита»[128]128
  Жид Ш., Рист Ш. Указ. соч. – С. 75.


[Закрыть]. Здесь Смит во многом избрал безошибочные аргументы. В частности, он утверждает, что «потребление является конечной причиной и целью всякого производства. Интересы производителя следует учитывать лишь в той мере, в которой они могут стать необходимыми для защиты интересов потребителей. <…> Однако в меркантилистской системе интерес потребителя почти всегда приносится в жертву интересам производителя»[129]129
  Smith A. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. Oxford: Clarendon Press. Vol. 4. – P. 660.


[Закрыть].

Вместе с тем в этой борьбе Смит сильно «перегнул палку», прежде всего в стремлении опровергнуть фетишизацию денег меркантилистами. Впрочем, в этой борьбе, как и во многих других вопросах, Смит часто следует за Юмом. Согласно Юму, главная ошибка меркантилистов заключается в том, что они сводят экономическую политику к финансовой, а последнюю понимают лишь как искусство поощрения ввоза денег в страну при одновременном – особенно во Франции эпохи Кольбера – затруднении вывоза немануфактурных товаров, например зерна. На самом деле, как полагает Юм, экономическая жизнь подчиняется объективным законам, ее не удержать кольбертистскими законами. Деньги не являются исключением.