Текст книги "Специалист"

Оба довольно расхохотались.

Ритм все глубже проникал в тело корабля. Ближайший к проводнику призрак был уже полностью вменяем, что с неупокоенными вообще бывает крайне редко. Самоубийца. Несчастная любовь, сопли и всё такое. Слишком долго околачивался возле мира живых. Почти лишился рассудка, когда некроном заточила его. В соседних узилищах тоже наблюдались проблески сознания. Нук Гаар прерывал молитву короткими приказами, которые неупокоенные передавали по цепочке. Им следовало повторять слова древней освобождающей молитвы. И до поры до времени тянуть корабль вверх, не выдавая перемен.

Шадугерат осмотрела и попробовала пальцем гадательный воск – что-то шло не так, но она не могла понять что. Внезапно «Странник» как будто провалился в яму. Вся обстановка была закреплена, так что сидящие в креслах и за столиками люди смогли избежать падения. Лишь одного игноме в золотистом шелке, с длинной до пояса косой падение застало по дороге к барной стойке, но он, кажется, отделался лишь помятым нарядом да парой насмешливых взглядов соотечественников. Рука вердай машинально легла на красный рычаг. В следующее мгновение «Заоблачный странник» окончательно потерял подъемную силу. Золотистого беднягу подбросило, размозжив голову о потолок. Еще двух пассажиров сорвало с мест. Рукой и ногами Шадугерат цеплялась за мостик, без веса тела передвинуть рычаг оказалось не так-то просто.

Глава 13

Уже несколько дней, как бескрайние поля восточного берега Аснура сменили низкие скалистые гор! Оверу новая местность нравилась гораздо больше Скрючившиеся на камнях деревья и густой смолянистый воздух будили неясные воспоминания. Или это ему только так казалось? Уорток никогда не распространялся о происхождении подопечного, хотя Овер был уверен, профессор знает что-то важное. Лишь однажды в беседе с коллегой обмолвился: «Ревенуэр чаще других провинций давал магическое зрение». Мальчик понял, что говорили о нем, и постарался хорошенько запомнить фразу. Лишь много позже он узнал, что Ревенуэром зовется город – центр одноименной провинции на крайнем юго-востоке Дасии.

Овер считал, что вполне готов к путешествию, пока не покинул Нармрот. Уже в пути ему пришлось прикупить одеяло, походную обувь и флягу повместительней. На равнине проблемой был ночлег – постоялых дворов на южном тракте оказалось мало. И далеко не все крестьяне внушали достаточно доверия, чтобы остаться под их крышей с мешком, полным сокровищ.

Однажды он постучал явно не в тот дом, а убедить хозяев, что в его мешке одни лишь книги да зимние вещи, не удалось. Но жизнь в Треугольнике приучила специалиста к осторожности. Оставленный у дверей сарая таз для умывания вовремя предупредил его и задержал вооруженного вилами хозяйского сына. Для начала Овер запустил звуковой примитив в ухо деревенскому верзиле. По плану следовало угрожать:

– Одно движение и я загоню тебе это прямо в мозги!

Но глядя в обезумевшие глаза парня, он сообразил, что тот его вряд ли поймет, даже если услышит. Мгновение казалось, что крестьянский сын все еще может броситься на него и проделать пару дырок, но тот лишь выронил вилы и выбежал, вопя и сжимая покрасневшие уши толстыми ладонями. С тех пор специалист предпочитал спать на свежем воздухе. Пару раз его приютили полуразрушенные храмы какого-то неизвестного древнего культа.

Зато пыльный желтый тракт был практически безлюден. Лишь два-три дневных перехода до Нармрота товары преодолевали по суше. Южнее связываться с носильщиками и повозками никто не хотел – морской путь был и быстрей, и дешевле. Раз или два в день Овер замечал в небе патрульную лодку. Раскинув золотистые деревянные крылья, проплывала она, вся в голубых и оранжевых магических огнях. Иногда Овера обгоняла колонна легкой пехоты с кривыми саблями, в покрытых белой материей кольчужных шапочках. Войска двигались в обоих направлениях, но больше все-таки шло на юг.

К вечеру показался Ревенуэр. Дорога плавно перешла в неглубокое ущелье, заполненное одно-двухэтажными бетонными домиками, каких много в небогатых кварталах Нармрота. Только здесь застройка была значительно плотнее. Узкие каменные улочки лестницами бежали то вверх, то вниз. Все здания были выкрашены в красный, белый либо темно-желтый цвет. Ущелье расширялось, сначала немного забирало в гору, потом пошло вниз, вливаясь в другое, более широкое и глубокое. Над противоположным склоном того ущелья возвышалась сложенная из темного грубого камня крепостная стена. Центральная улица разноцветного пригорода проходила по единственному мосту и терялась в огромных воротах. Никаких признаков стражи Овер не видел, а потому направился прямо во внутренний город. Только в каких-то десяти атах от массивных опор он заметил реку и понял, что вот уже без малого четверть часа слышал именно ее. Далеко внизу между отвесных каменных стен бурлил, извиваясь в белой шерсти пены, поток.

«Должно быть, Тагра, – решил Овер. – А в устье, говорят, она шире, чем Ильд».

Уже стемнело, когда специалист миновал крепостные ворота и широкую площадь за ними. В Нармроте он привык к ярким магическим огням, а здесь царил голубоватый лунный свет, Ревенуэр казался волшебным городом из детской сказки. Возможно, Овер пробродил бы полночи по сказочным улицам, если бы не призывно открытая дверь гостиницы. Тепло и запах горячего ужина заманили путника внутрь. Он заплатил за комнату и ужин, даже не поинтересовавшись, что же в этом заведении подают и куда укладывают гостей. Хозяин, мастер Палери, полный, седой и краснощекий, поинтересовался, откуда прибыл и чем занимается его новый постоялец. У специалиста на этот случай ответ был заготовлен, возможно, не слишком правдоподобный, но лучшего придумать не удалось.

– Мраюр Дрегми, подмастерье архитектора из Нармрота, – представился он. – Путешествую по стране, изучаю стили и особенности строительства различных провинций.

– Ну и как тебе Каменный Кулак?

– Простите, что?

– Ну, Ревенуэр, Каменный Кулак у носа вердуга. На арсенале и башне городского совета рядом с золотистым солнцем Дасии наше красное знамя с раздвоенной горой и кулаком.

– А, город. Простите, я прибыл сюда уже после захода солнца… Но контуры фасадов, э-э-э, вдохновляют.

Неодобрение явственно пропиталось в глубокой изогнутой морщине, залегшей над круглой и гладкой, как яблоко, щекой мастера Палери: то ли высказывание самозваного архитектора показалось ему недостаточно хвалебным, то ли он и вовсе не купился на эту байку. Специалист решил, что завтра лучше будет поискать другую гостиницу, с неразговорчивым хозяином. Но тут как раз подали ужин. Ягненок в пряном соусе заставил его успокоиться, а сыр и горячее, подслащенное медом вино значительно подняли настроение. Окончательно усыпила бдительность специалиста мансарда, пропитанная запахами можжевельника и сандала.

«Пожалуй, внезапная смена гостиницы как раз и может привлечь ко мне нежелательное внимание», – подумал он, засыпая.

На следующее утро ни одной тревожной мысли не забрело в голову Овера – слишком уж он приятно и расслабленно себя чувствовал. Хорошая еда, теплая комната и мягкая постель после долгой дороги творят настоящие чудеса. В тот день специалист собирался осмотреть город – для его поисков могла оказаться полезной любая информация. По правде, он не знал, с чего начать, чем продолжить и как все это может и должно закончиться. Конечно, можно было просто заявиться в городскую гильдию магов да и спросить, что им известно про распространенную в Ревенуэре способность видеть магию. Впрочем, вряд ли местные чародеи намного лучше нармротских, так что веские причины просто не выставить его за дверь у них вряд ли найдутся. И как Овер ни старался, он не мог придумать истории, которая создала бы хоть какую-то их видимость правдоподобия. Или все-таки шанс есть? А вот чего уж точно нет, так гарантии, что чародеи не вычислят его и не сдадут столичным ищейкам. В общем, Овер еще не решил, как подобраться к здешней гильдии магов и стоит ли лезть туда вообще.

«Пожалуй, для начала лучше попробовать положиться на удачу», – решил он.

Специалист вышел из гостиницы и обернулся, чтобы хорошенько запомнить здание, которое в потемках вчера практически не разглядел. Сверху на него смотрело огнедышащее чудовище из сна. Выражение лица Овера, должно быть, не означало ничего хорошего, да и слишком долго он пялился на гостиницу. Так что мастер Палери вышел посмотреть, не случилось ли пожара. А может, беглый демон устроился на его крыше? Хозяин встал рядом с постояльцем и принялся рассматривать гостиницу, не понимая, в чем же дело.

– Что это? – Наконец-то Овер заметил присутствие мастера Палери. Тот проследил за движением руки молодого человека.

– Вывеска, – ответил обиженным тоном хозяин.

– Не-е-ет, – мастеру Палери потребовалось некоторое время, чтобы понять смысл этого растянутого «нет».

– Красный Дракон.

Овер уже постепенно приходил в себя.

– И что, такие твари существуют на самом деле?

– А как же!

– Они водятся в Ревенуэре? Вы такого видели?

– Да нет. Свет миловал.

– А как он, э-э-э, – Овер снова указал на вывеску, – попал сюда?

Мастер Палери с головы до ног оглядел постояльца.

– Вот что я вам скажу, молодой человек: это моя гостиница, и я вешаю на нее все, что хочу. Я честный человек, и черномундирникам нечего мне предъявить. Я никогда не обсчитывал, не разбавлял вина, не готовил из несвежих продуктов, не приторговывал вердугским зельем. И как честный человек могу высказать свое мнение. Не знаю, как там у вас, а у нас на Каменном Кулаке кнар-эрты свое дело знали и в чужие дела не лезли. Вот случится еще крупная заваруха с демонопоклонниками – попомните мои слова!

Теперь Овер уставился на хозяина гостиницы, как будто тот стал огнедышащим чудовищем. Зато остальные свидетели разговора не только отлично понимали, о чем идет речь, но и поддерживали мастера Палери. Торговец сырами вышел из-за своего лотка.

– Точно говорите, мастер Палери. Господа Ревенуэроны не указывали, что мне делать на своей земле. Соберут, знай, подать для военных и магических нужд и больше до нас, крестьян, дела им никакого. А нынешние – то сажай, то не сажай. Говорят, посчитали: нужно меньше шерсти, больше хлеба. Так он же на наших склонах никогда от самого Императора не рос!

Тут же из-за бутылей с маслом и вином поднялся еще один высокий и худой торговец.

– Мы люди простые, да и земля у нас небогатая. Нет здесь золота и камушков разноцветных, богатых полей и лесов. Да и оборона страны вся на нас. Раньше хоть господа маги за нас в Совете голос держали. А теперь продажные столичные хмыри всем заправляют – от них помощи не дождешься.

Теперь, похоже, уже никто не желал оставаться в стороне.

– И что, мастер Грамток, – обратился к высокому торговцу парень с перевязанной желтыми тряпицами головой, – раньше всегда военные компенсации выплачивали?

– Еще бы! Ревенуэроны в магии самые что ни на есть доки были, если не Великий Магистр, то глава гильдии или военный советник у города всегда был. Попробуй не выплати. А ежели нармротские крючкотворы зажимали, то из своей казны. Правда, с деньгами у них никогда шибко хорошо не было. Вот помню…

– А к нам, – раненого молодого человека больше интересовала собственная история, – к нам в Красную Балку две фазы назад нагрянули. Десять обычных оборванцев, а с ними, как есть, вердугский воин под вуалью и демон, здоровенный такой. Ну и мы ж не медовые пряники – на каждый дом по два самострела, а у старосты еще камушки с разящим льдом. Так что отбились. Ну и, само собой, отправили в гарнизон человека: так, мол, и так, мы вам ваших жмуриков, а вы золото и серебро на восстановление и вспоможение вдовам да сиротам. Прибыл крючкотвор. Где демон? Нету демона, как положено, растаял к себе под землю, будь он неладен. Где вердуг? Нет вердуга – только жареным запахло, он камень колдовской потер, и поминай как звали. «Так что, – говорит, – время сейчас мирное, а факта вторжения не установлено, значит, на казенные средства вы рассчитывать не можете». Да какое ж оно мирное? Полвиноградника спалили, оливы повырубали. Раждана бондаря демон напополам, а у того трое малых было.

Овер начал тонуть в море новых сведений, нужно было срочно найти какую-то опору:

– А при чем здесь Красный Дракон?

Мастер Палери вспомнил о существовании постояльца, и Оверу показалось, что это не доставило ему ни малейшего удовольствия.

– Всякому известно, что Красный Дракон – герб дома Ревенуэронов.

Овер постарался не упустить инициативы:

– Они правили провинцией до революции, так я понимаю? Жили вон в том замке? – Специалист указал на возвышающиеся над городом мрачноватые строения арсенала.

– Не, – мастер Палери, кажется, не поверил в столь ошеломляющую неосведомленность. – Кнар-эрты на то и кнар-эрты, чтобы жить в эртах. А крепостями управляют хозяева замков, что по-старинному: кнар-гавар.

Хозяину гостиницы явно не терпелось присоединиться к разошедшимся землякам, поэтому на следующий вопрос Овера он коротко бросил:

– Эрт – он и есть эрт, и находится, само собой, к югу от города.

Страсти явно накалились, в общем гомоне выделялся высокий голос раненого из Красной Балки: «Мы ж не медовые пряники – возьмем самострелы да потребуем наши денежки». Мастер Грамток говорил хрипло, но громко: «…А он мне – одолжи из банка, надо маслобойню в Подкруче восстановить, а я слетаю в столицу, продам зачарователям заклинание, и деньги будут.

Только не успел слетать – пришли за ним, и плакали денежки…»

Как-то не представилось Оверу в жизни возможности поразмышлять о политике. В Нармроте новая власть была непререкаемым авторитетом, и ее праведность, а главное, справедливость, не вызывала никаких сомнений. В Треугольнике же политику полагали выдумкой: каждый берет все, что может взять, а если у него это выходит слишком легко, выдумывает байку, чтобы остальным не так обидно было. Так что специалист не обратил особого внимания на разговоры горожан.

К сожалению, не все могли себе позволить подобную беспечность. Венор Шамри, бакалейщик, а по совместительству осведомитель Службы, внимательно наблюдал за происходящим из своей лавки. Он уже мысленно составил послание своему покровителю в столице: «Спрашивает про Красных Драконов. Подстрекает народ. Молодой человек, рост средний, телосложения среднего. Внешность – южная Дасия с минимальным влиянием намаров. Волосы – красное дерево. Без особых примет».

Конечно, у Службы была своя контора в Ревенуэре, которой управлял настоящий контролер при звезде и жезле, вот только занималась она по большей части контрабандистами да кражами овец. Здесь, в горах, народ был строгий – из беспорядков терпел лишь те, что устраивал сам. Контролер Умбеври происходил из местных, так что спокойно наблюдал, как земляки сами разбираются со своими проблемами, вмешиваясь лишь в случае крайней необходимости. Из пирамиды тоже наблюдали за ситуацией. Не то чтобы там не доверяли ревенуэрскому контролеру. Просто Служба слишком много взвалила на себя: государственную безопасность и идеологию, расследование преступлений и собственные догмы, судебные функции и старинную вражду. В результате ее отделы действовали независимо, хотя ни раскола, ни противостояния не было. Пока.

Мастер Шамри знал, что в городе работают еще, по крайней мере, три тайных агента. Прислав важное сообщение первым, он мог бы рассчитывать на неплохое вознаграждение, а в дальнейшем, кто его знает, возможно, даже на повышение. Вначале торговец думал послать шифровку магическим телеграфом, но первый восторг быстро прошел: если его информация окажется не такой уж важной, за дорогой и привлекающий внимание телеграф с него могут спросить. Правда, спросить могут и за промедление. Поразмыслив, Венор решил не лезть на рожон и отправить послание курьерской почтой. На новых гомункулах марки «Большой Летун» в Нармроте оно будет через три дня, максимум – через фазу.

Глава 14

Рашир медленно обходила шатер, проверяя знаки жертвенного круга. Жрица сдержала недовольство, не позволяя ему перейти в ярость. Эта дыра, в которой ее муж Гашад го'Шав, первый меч и глава дома го'Шав, разбил лагерь, не могла дать всего необходимого для безукоризненной церемонии. К счастью, Темный Шторм был непривередлив.

«Но требователен», – напомнила себе вердай. Босой ногой Рашир разровняла едва заметный песчаный бугорок. Песок слишком крупный и недостаточно белый, но другого здесь не достать. Да и шатер не мог полностью заменить нисходящий зиккурат, но жрица была уверена, что все это не помешает ей принести жертву.

В соседнем, закрытом плотной занавеской шатре уже собрался военный совет ее мужа. Пора было начинать и ей. Рашир посмотрела на распростертого в жертвенном кругу мужчину. С этим ее помощницы, хвала Пяти, не подкачали. Молодой, без физических недостатков, с развитой мускулатурой. Белая кожа не испорчена летним солнцем. Пожалуй, она приберегла бы его совсем для другого обряда, но жертва нужна была срочно, причем хорошая жертва.

Точным ударом хлыста Рашир пробудила мужчину от легкого наркотического сна. Игра началась. Каждый из Великой Пятерки в жертвоприношении имел особые пристрастия. Ночной Палач любил смерть внезапную и неожиданную – один точный удар и короткий миг агонии. Потрошитель предпочитал рубленое мясо и обмотанные кишками столбы. Жрецы Огненнорукой устраивали костры из хорошеньких девушек. Пьющая Смерть могла днями наслаждаться мучительным умиранием. Но только самый сильный и мудрый из Пяти превратил жертвоприношение в настоящее искусство.

Жрица встала над мужчиной и посмотрела ему прямо в глаза. Он должен был хорошенько ее разглядеть. Схваченные черным шелком шаровар щиколотки. Живот, грудь, руки, шею, обтянутые мягкой черной кожей. Сохранившее красоту лицо. Густые черные волосы и холодные водянисто-голубые глаза. Разглядеть, запомнить и захлебнуться в первой волне накатившего ужаса. Удовлетворившись результатом, Рашир начала медленно обходить жертву, оставляя на его теле неглубокие ритуальные порезы. Покончив с этим, жрица склонила колени за головой мужчины и погрузилась в безмолвную молитву – какое-то время он не должен был ни видеть, ни слышать ее. Пусть страшится неизвестности.

В соседнем шатре, похоже, быстро покончили с военными планами – из-за занавески раздавались приглушенные коврами женские визги, начал просачиваться сладковатый запах наджаш-нар.

Рашир поднялась с колен и одним быстрым точным движением срезала длинный кусок мяса с груди мужчины. В этом месте жрица всегда представляла душераздирающий вопль – поэтому перед церемонией рот жертвы плотно набивался тряпьем. Рашир не спешила увеличивать его страдания – медленно, плавно и грациозно, как в настоящем ритуальном танце, жрица стала раскладывать инструменты: щипцы, пилочки, иглы, сосуды с маслом и кислотой. Пододвинула поближе установленную на высокую треногу жаровню. Когда подготовка была завершена, задумчиво поглядела на мужчину. Ее пальцы перебегали от одних щипцов к другим. Внезапно жрица упала на колени, в мгновение ока зажав голову мужчины между ног. Всем весом тела и силой падения вогнала квандашар, идеально отточенный нож с рукоятями по обе стороны лезвия, в горло жертвы.

– Ум и воображение – вот что я ценю в мужчинах, – выговорила жрица и сама рассмеялась шутке. Дело было сделано – подхваченная мощью ужаса душа отправится прямо в чертоги повелителя, а ее лицо, застывшее в зрачках жертвы, подскажет, кто преподнес этот дар. Можно было немного передохнуть.

Рашир подошла к разделяющему шатры ковру. Вердуги, похоже, угомонились и, выпроводив посторонних, вернулись к своим разговорам.

– Послушай, Клык, – Клыком звали ее мужа только близкие друзья, в память о зубе, потерянном в поединке и превратившемся в своего рода талисман доблести и воинской удачи. – Откуда такая уверенность, что мы сможем взять Каменный Кулак? – Голос принадлежал Эмишнутеру, командиру мяса – авангардного отряда из рабов и простолюдинов. Старый вояка уже больше тридцати лет ходил в мясе, и живучесть ввела незаконнорожденного в ближний круг главы дома.

– Прочисти уши, Мясник, или ты не слышал, что говорил глава дома? Дасы сами вырезали своих боевых магов и опустошили древнюю крепость. Или ты хочешь сказать, что глава дома боится темнолицых солдат? – В последнее время Гашад приблизил одного из оставшихся после его восхождения двоюродных племянников, наверное, потому, что тот не проявлял достаточного для расчетливой мести ума. Нивран го'Шав, так, кажется, его звали.

– Великий и могучий Клык не боится никого, кроме собственной жены! – Благородный вер дуг никогда не запятнал бы себя поединком с бастардом, и Эмиш-нутер частенько злоупотреблял этим, впрочем, никогда не доводя до необходимости казни. Шатер взорвался хохотом, громко прозвенел удар кулака, грузно упало на пол тело, смех разразился с новой силой. Когда мужчины, наконец, угомонились, зазвучал густой и чуть хрипловатый голос главы дома:

– Мясник прав – мы приготовили кое-что для темнолицых.

Рашир почувствовала холодок, смешанный с запахом полыни и хвои. Жрица едва успела сгруппироваться для падения, которого уже не почувствовала. Жуткий головокружительный водоворот увлекал ее вниз, во тьму. Изматывающее вращение все ускорялось, сжимая спираль. Наконец ее стиснуло в точку, и бросило через воронку. Таков был обычный путь в Чертоги.

Жрица летела вперед и вниз вдоль отполированной до зеркального блеска черной стены. Кроваво-красными потоками струились по стене напоминающие языки пламени и кривые клинки письмена прародины Пяти. Каждая буква была величиной с трехуровневый зиккурат, но перед глазами жрицы они мелькали, почти сливаясь в единую вязь. И все равно летела она слишком долго.

Рашир давно повернула прочь от стены, оставив позади свет Книги Пяти. Теперь в ее движение проник ритм – полет становился то быстрей, то медленней. Дыхание Шторма то приближало, то отталкивало жрицу. Наконец она остановилась и смогла различить повелителя. Он, как обычно, был скрыт за гигантскими, сотканными из смерча крыльями. Рашир видела лишь тонущую во мраке стену, наполненную дыханием и вращением, но знала, что это крылья, скрывающие царственный облик. К счастью, Темный Шторм не считал своим долгом оглушать громоподобным «как смел ты, смертный?!!» и не требовал витиеватых приветствий. Этим он выгодно отличался от других четверых.

– Дом го'Шав собирается начать войну против темнолицых северных магов, – жрица сделала небольшую паузу, но демон молчал. Она продолжила: – Поддержит ли ее Великий Повелитель?

– Да, – низкий бархатный голос ударил со всех сторон, не оглушил, но заставил вибрировать каждую нить ее сущности. Темный Шторм не стал утруждать себя выслушиванием следующих вопросов жрицы и сразу перешел к ответам:

– Мои слуги явятся на твой зов и будут участвовать в битве, – демон выдержал длинную паузу, так что Рашир подумала было, что аудиенция закончена.

– Что же до твоего третьего вопроса, – резкий смешок отбросил и снова притянул ее, – ты ведь не собиралась задавать его. Так?

Как будто что-то холодное ударило Рашир в живот. Жрица сильно сомневалась в успехе очередной авантюры мужа, но как бы она осмелилась спросить о результатах и последствиях войны у благословившего ее?

– Ужас вплел бы тебя блуждающим огоньком в мою корону прямо сейчас, но твое служение угодно мне, – из-за стены смерча вынырнула и устремилась к жрице собранная из множества светлых шариков сфера. Тысячи человеческих глаз проплыли перед Рашир, и в зрачке каждого стояло ее лицо. Тонкое девичье – искаженное гримасой. Яркое гордое лицо молодой красавицы. Холодное, спокойное лицо зрелой женщины, верховной жрицы дома го'Шав. «Вот это уже настоящее испытание», – поняла Рашир и спокойно, без единой лишней мысли выдержала взгляд мертвых глаз.

Жрица поднялась, стряхнув с одежды песчинки. Путешествие к темному повелителю, должно быть, продлилось дольше, чем она ожидала, – несколько масляных светильников потухло, другие потускнели и коптили. Рашир обвела взглядом шатер – если только кто-то проник в святилище, пока она была без сознания… У входа на тщательно разглаженном песчаном ковре ни единого лишнего следа. Выложенные драгоценными кровавыми и ночными камнями священные символы исчерпали силу, развалившись на неровные кучки. Песок под использованной жертвой стал красным, почти черным. Вдруг Рашир заметила совсем рядом того, кто никак не должен был здесь находиться. От ярости у нее даже перехватило дыхание – справа, в двух шагах, стоял ее муж, глава дома го'Шав. Черная шелковая рубаха разорвана, волосы взъерошены, глаза остекленели. Шумное дыхание подбрасывает громоздкие плечи и вздымает мощный пресс. Встретив взгляд жены, Гашад двинулся на нее. Кажется, он хотел что-то сказать, но слишком долго вдыхал наджаш-нар и смог выдать лишь нечто среднее между мычанием и сопением.

– А ну пошел отсюда! – Рашир отмахнулась от мужа, как от навязчивого видения. – Убирайся к своим шлюхам и рабыням – Шторм принимает только полноценных мужчин!

Огонь чуть прояснил взгляд Клыка, гнев пробился сквозь наркотический угар. Рука Гашада повелительным жестом легла на рукоять меча. Пожалуй, это уже был перебор, даже для него – Рашир сложила ладони, в следующее мгновение тонкий кожаный шнурок раскрутил вокруг ее левого запястья и направил в побагровевшее лицо мужа маленький серебряный медальон.

«Ан'жиль», – мысленно произнесла жрица в тот момент, когда древние символы впечатались в щеку мужа. Гашад рухнул ей под ноги, согнувшись и скорчившись, а медальон «боль» занял свое место в элегантном браслете. Упрямый вердуг еще попытался подняться на ноги, но получил коленом в лицо и прекратил сопротивление. Наконец-то Рашир смогла выйти из душного шатра под звезды.

– Приберите там, – бросила она дежурившим у входа служкам. – Да поскорей – я устала.

Над головой сиял Дельфин или, как его называли на юго-западе страны, Любовник. Великой Пятерке не было дела до звезд, так что названия созвездий вердуги получили от соседей. Как трофей.

«Вожану двенадцать – он уже может носить первый меч, – в последнее время желание избавиться от мужа все чаще посещало верховную жрицу. – Никто даже не посмеет бросить ему вызов», – Рашир улыбнулась этой мысли. Народ Пяти свято чтил право поединка, впрочем, один из воинов мог до него не дожить. Это не считалось зазорным, если, конечно, не находилось явных улик.

«Даже Инзиль смогла бы сейчас взяться за первый меч». – Рашир не собиралась делать из дочери бойца – через полтора года она пройдет первое посвящение и станет служить Великому Повелителю. Пока же близнецы всю науку осваивали вместе, и Инзиль фехтовала не хуже брата.

С другой стороны, потеря такого воина и командира, как Гашад, может сделать недоброжелателей дома врагами, а друзей – недоброжелателями Гашад умеет находить общий язык с солдатами Знамена послушны ему и всегда прибывают на зов Раньше удача неизменно сопутствовала ему.

«Стоит покончить с ним, когда милость Пяти покинет его», – решила вердай.

– Его неудача может так сильно ударить по тебе, что не сможешь даже этого, – возразил ей тихий голос.

Девяносто Шестой был разочарован – неужели эти двое забрались так далеко только для того, чтобы болтать о всякой ерунде?

«Десант обеспечит решающее превосходство… Мы рассчитываем захватить все восточное побережье… Ты поддержишь меня в Совете?. Основания? Какие, кишки демона, нужны основания для войны с вердугами?.. А как насчет гномского транзита – мы должны показать, кто сильней». – Ни одного слова про Далеа или Драммра. Вообще, человеческие разговоры давались Летуну с трудом. Едва вступив в самостоятельную жизнь, гомункул понял, что почти ничего не знает о людях. Он мог вызвать из памяти точный зрительный образ бывшего хозяина или хозяйки, но остальные были на одно лицо. Раньше в мире людей помогали ориентироваться узы, поставляя познания и точку зрения хозяина Теперь во всем нужно было разбираться самому. «Хорошо хоть повезло, что подчинение человеку не перешло в доверие и любовь ко всем людям. Лучше уж считать любого, кто попадется, врагом, пока он не докажет обратного. По крайней мере здесь, под землей», – решил гомункул.

Это правило стало вторым преимуществом Девяносто Шестого в состязании с похитителями Далеа. Первое он обнаружил еще раньше: узкие, темные, запутанные, со множеством заброшенных ответвлений тоннели гораздо лучше подходят для такого, как он, – маленького, непритязательного, крылатого существа. Следы девушки довольно скоро привели Летуна в обитаемую часть подземелий. Далеа была совсем рядом, но подобраться к ней не давали слишком яркое освещение и беспорядочные перемещения людей – то они разбредутся, то начнут быстро сновать по коридорам, то вдруг соберутся разом. Девяносто Шестой догадывался, что в их действиях должен быть какой-то смысл, система, расшифровав которую, можно будет проложить безопасный маршрут к Далеа. Часть загадки открылась быстро – передвижения людей согласовывались с неким ритмом, люди собирались и разбредались через определенные промежутки времени. Это открытие позволило Летуну глубже забраться в подземное жилище. Но все-таки недостаточно глубоко Тогда гомункул начал слушать разговоры людей. Он старался следить за каждым шагом высокого контролера, когда тот появлялся в подземелье. Богатырское телосложение и зычный голос позволяли легко, узнать и отыскать его. Гомункул рассчитывал, что похититель скажет что-то важное о Далеа. Однажды его расчет оправдался – то, что он услышал, безусловно, касалось его бывшей хозяйки.

– Желтоволосая бестия раскроила Бычку череп сковородой. Позволь нам разобраться с ней, командир.

– Успокойся, брат, и не забывай: мы не бандиты, а оппозиция. Девушка не сделала ничего предосудительного, просто подвернулась под руку. Не заставляй проверять твое знание постулатов справедливости.

С тех пор Девяносто Шестой стал подземной тенью командира. Но на этот раз и он не оправдал ожиданий – забрались неведомо куда, выставили три кордона охраны, а болтают о полной ерунде!

Далеа плюхнулась на свой полусгнивший матрас. Как же надоела ей эта посуда! Руки ныли от холодной воды, пальцы пораспухали. Как, спрашивается, с такими граблями она сможет чувствовать спусковой крючок арбалета? Впрочем, сейчас стоило задаться другими вопросами. Как, рыбьи кости и потроха, она будет выбираться отсюда?

В первый же день девушка ясно дала понять этим протухшим подземным братьям, что им не удастся сделать из нее ни подстилку, ни кухарку. Первое оказалось несколько сложнее. Пары расквашенных носов, расцарапанных лиц и отбитых мошонок не хватило, и ей пришлось несколько часов держать оборону на кухне. Теперь к списку своих стрелковых талантов она смело могла добавить метание тарелок и мелкой кухонной утвари. К тому же похотливые подземные козлы остались без обеда и ужина – стряпня всегда казалась ей много сложней стрельбы.