Текст книги "Жорж-иномирец"

– Вот Антош, и тебе кое-что взял, только смотри, в запой не уйди.

– Я не запойный, свою норму знаю.

Бутылок, с этим напитком, я украл достаточно. Раздал всем. Ляля хлебнула и поморщилась.

– Непривычно. Горчит.

– Ничего, зато аппетит заводит. – Я сделал большой глоток вслед за пригоршней сухарей.

Змей, закрутив бутылку в кольцо из хвоста, заливал напиток в свою большую пасть. Он не остановился, пока не вылил все.

– Уфф, полегчало. – Его желтые глаза умаслились. – Дай-ка мне что-нибудь съедобное.

Я протянул ему пакет. Змей захрустел сухарями.

– Вполне себе ничего. Не мясные чипсы, но своеобразно. Надо будет внедрить у себя. Так что ты там говорил, про пуповины?

– Всех, кого я видел, были слепыми, а у них, прямо из живота торчали штуки, которые я вначале принял за поводки, но потом понял, ни черта это не поводки, это как в Аватаре, штуки для соединения существ, чтобы можно было чувствовать друг друга. Я уверен, что люди видят глазами собак. Иначе, как они водят машину?

– Может, там автопилот?

– Не похоже. Технологии у них на вид помладше наших. Шестидесятые прошлого века. Рок-н-ролл, карбюраторы и все такое.

– Жорж, дружище, у тебя там еще не завалялось бутылочки божественного нектара? – Змей вытер испачканное в крошках лицо кончиком хвоста.

– Может, на завтра?

– Завтра может и не наступить, надо уметь жить здесь и сейчас. Давай, дружище, бутылку.

– Только одну. – Я убрал сумку за спину. Вынул из нее бутылку и передал змею.

– Уважаю. Если что, Жорж, смело рассчитывай на меня. Ты, мой друг, навсегда, на веки вечные.

Ляля покосилась на змея. Не каждый день видишь напивающегося пресмыкающегося. Змей ловко скрутил пробку и залил пиво в бездонное горло. Допив, отрыгнул и обвел всех мутным взглядом.

– Вздремну. Кажется, у меня не осталось… сил. – Последнее слово он произнес автоматически, будучи во сне.

Я подбросил веток в костер. Тьма отступила. Там, за границей огня находился другой мир, а внутри – наш. Мой, потому что я представил себя сидящим, как бывало не раз, у костра в походе. Как обычно, пьяного и счастливого, из-за того, что нашел сил и время нарушить ежедневную рутину. Ляля тоже молчала и лениво грызла сухари. Время от времени она притрагивалась к поломанному уху, будто хотела убедиться в том, что это не так.

На мой человеческий взгляд, кошка, наделенная человеческим разумом, казалась даже красивее наших домашних кошек. Забавно было наблюдать, как ее остренькие ушки реагировали на каждый звук в ночи, поворачиваясь в сторону его источника. Она заметила, что я на нее смотрю.

– Что? Ухо страшное?

– Нет, ты что, совсем не замечаю.

– А что тогда?

– Знаешь, я тут подумал, – Я поднес упаковку из-под сухарей к костру, – что я спер собачий корм.

На упаковке можно было различить силуэт человека, перечеркнутый крест-накрест и не перечеркнутый собачий силуэт. Кошка присмотрелась и засмеялась.

– Ну и ладно, мне даже понравилось. Вот если бы ты спер кошачий корм, я бы точно обиделась.

– Правда? А мне даже на ум не пришло обидеться, если бы ты для меня украла в магазине бананы.

– Не, я бы тоже не обиделась, если бы ты ляжечку страуса добыл.

– Хорошо, я понял, что именно тебя напрягает. Не то, что ты произошла от глупых кошек, а то, что я могу воспринимать тебя такой сейчас.

– Да.

Ляля бросила в мою сторону взгляд, от которого стало немного не по себе. То ли в нем отразился свет костра, то ли это был внутренний блеск, я не понял. Но меня проняло, как током из розетки. Я готов был поверить, что она пустила в ход женские чары, ибо в груди и немного ниже, как-то затомилось. В голове пролетели рои мыслей, одна из которых была сформулирована так: «такого не может быть, чтобы мне нравилась кошка, это же настоящая зоофилия». Другая мысль была ей противоположной: «она же человек, разумный, как и я, и в этом нет ничего плохого».

Мои метания, видимо, отражались у меня на лице. Ляля положила мягкую ладонь мне на запястье.

– Расслабься. Необычно, что кто-то может быть таким же умным, как мы.

Я это признание воспринял, как частичный комплимент, ум ей нравился, а внешность, похоже, не очень. Я представил, как я для нее выгляжу, этакий канадский сфинкс в складочках, что даже самого передернуло от отвращения.

– Зато у нас насекомых не надо окуривать. – Ответил я. – И вообще, мех хорошо смотрится на шубе.

Ляля убрала руку.

– Ты капризный, как ребенок. Показывай, что у тебя еще есть пожевать в сумке, только не для собак.

Мы нашли банку с какими-то фруктами в сиропе. Кошка попробовала и не стала есть. Я схомячил содержимое банки в одиночку.

– Вот оно, преимущество всеядности. – Произнес я, сыто отрыгнув. – Простите мой французский.

– Ага, я бы назвала это эволюцией желудка.

– А что вам дало преимущество? Ум?

– Да, как бы нескромно это не звучало.

– Интересное дело, и в чем вы так далеко ушли от нас, мыслящих желудком? В космос хоть вышли?

– В космос? Зачем? На самой планете еще полно неизученных мест. А вы что, вышли? – В ее интонации я почувствовал страх узнать, что наша цивилизация покоряет космос.

– Одно другому не мешает. Мы осваиваем космос давно, еще до моего рождения. Американцы, это народ такой, высаживались на Луну, спутник Земли. Может быть это и неправда, кино, но то, что советские луноходы там ползали и собирали грунт, это абсолютная правда.

– Не заливаешь мне?

– Чего ради? Просто, устанавливаю паритет, чтобы никто из нашей троицы не считал себя умником. Согласись, так нам проще будет общаться?

– Ладно, космонавт, поверю. Отрицать, не зная правды, глупо, хотя, глядя на тебя, в это не особо верится.

– Это обидно. Ответь мне лучше, чему равен квадрат гипотенузы?

– Сумме… квадратов… катетов. – Ответила Ляля, акцентируя каждое слово.

– Ну, замечательно, не такая уж ты и меховая варежка с глазами. С этой секунды, требую относиться друг к другу, как к равным, и подкалывать что угодно, кроме интеллектуальных способностей, которые, как выяснил короткий тест, у нас одинаковые.

– А Антош не проходил тест.

– В семье, как говорится, не без Антоша. Сейчас глупо проверять его, сделаем это позже.

Змей сладко спал, свернувшись в кольца «пирамидкой». Венчала ее вершину голова. Антош сладко сопел и время от времени чмокал пересохшим ртом. Я притронулся к телу, чтобы узнать, не перегрелось ли оно от костра. Та, часть, что была обращена к огню, нагрелась, а противоположная была ощутимо прохладнее. Я поднялся и с большим трудом развернул его тяжелое тело холодной стороной к огню.

– Не змей, а змеевик. Ну, в смысле, свернулся спиралькой и прогоняет через себя алкоголь. – Ляля не поняла моих разносторонних знаний. – А, не парься, просто градус повышаю этой рептилии.

– У тебя семья есть? – Неожиданно спросила Ляля.

– В смысле? Мама, папа?

– Нет, конечно, я про жену, потомство.

– А что, по мне не видно? – Я растопырил левую пятерню, показывая отсутствие кольца на безымянном пальце.

– Что это значит? У тебя пятеро детей? Жен?

– Нет, это значит, я свободный человек, который сам распоряжается своей жизнью.

– Заметно, как ты ей распорядился.

– Кто бы говорил. А ты сама-то замужем?

Кошка взяла в руки ветку и прежде, чем ответить, погоняла ей угли в костре.

– Нет. Разборчивая слишком, вот и довыбиралась. Судьба мне специально этого жулика подсунула. А у меня все датчики отключились, никаких предчувствий.

– Да, уж! Урок. – Мне захотелось погладить ей за ушками, но я сдержался. – Слушай, не пойми меня неправильно, я не пытаюсь провести прямых аналогий, вот у нас коты в марте начинают орать, свадьбы там, шуры-муры…

– Нет, у нас нет сезонной тяги к спариванию. У нас любовь, а она случается в любой момент года.

– Я просто спросил. Интересно обогатить кругозор. Вот у нашего змея до сих пор сезонная случка, я хотел сказать, брачный период.

– И где же ты сможешь применить знания, касающиеся жителей других миров.

– Передачу свою сделаю «В иномире живот…», да, блин, понесло. Надо закусывать.

Я достал из сумки банку, не глядя на этикетку. Открыл ее за вполне человеческое колечко и проверил на запах. Содержимое банки пахло мясом.

– Слушай, это тушенка! Мамой клянусь, тут мясо.

– Дай-ка, проверю.

Кошка поводила над банкой розовым кончиком носа.

– Точно. Здорово. Пополам?

– Не, я могу предложить поделить из расчета на килограмм живого веса. Вот у тебя сколько?

– Ах ты, подлец, решил схитрить? Знаешь, что женщины всегда его уменьшают.

– Даже женщины-кошки?

– Зря ты мне отдал банку, теперь я сама решу, сколько тебе оставить.

– Ах, ты вероломная хищница, привыкла моих сородичей держать в черном теле. – Я попытался перехватить банку, но Ляля среагировала быстрее. Моя рука схватила воздух.

Тогда я попытался забрать у нее банку силой. Бросился вперед и обхватил ее руками, как борец в греко-римской борьбе. Кошку мои действия насмешили. Однако, банку она не отдавала, ловко уворачиваясь от моих выпадов. Наверное, со стороны наша борьба больше походила на забавы влюбленных.

– Стоило закрыть глаза на одну минуты, как у вас началось. – Раздался голос змея.

Ляля оттолкнула меня.

– Что началось? – Спросила она с вызовом.

– Мы делили банку с тушенкой. Третьим будешь?

– Ну, конечно. Это именно так и выглядело.

– А ты что, уже протрезвел?

Времени прошло не так уж много, чтобы пьяный в «зюзю» разговаривал так, словно и не пил вовсе.

– Это из-за костра. Метаболизм ускорился многократно. Я бы перекусил чего-нибудь. Сухари остались?

– Конечно. Сколько угодно, нам не жалко.

Ляля выложила перед змеем несколько пачек собачьего корма.

– Вы не хотите? – Удивился змей.

– Нет, спасибо, пока ты спал, мы плотно поели.

Мы с кошкой переглянулись, уголками глаз посмеиваясь над змеем.

– Запить есть чем? – Поинтересовался Антош.

– Последняя. – Я отдал ему последнюю бутылку алкогольного напитка.

– О, хорошее здесь пиво делают, не то, что у нас, черепашью мочу.

– Ты больше не уснешь? – Я почувствовал, как мои веки начинают слипаться. – Я бы вздремнул.

– Нет, теперь не усну. Я бодр и полон сил. Можете спать, вам ведь нужно восстановить силы.

– Ты прав, Антош. Ляля, ты как, ночью спишь?

– Ночью.

Я предположил, что кошки это ночные хищники, но озвучивать не стал, чтобы не обидеть.

– Если хочешь, мы можем прижаться спинами, чтобы удобнее было. – Предложил я.

– Давай попробуем. – Согласилась Ляля.

Мы уперлись друг в друга. Так было гораздо удобнее, чем искать себе приемлемую позу поодиночке. От кошки исходило тепло, я пригрелся и быстро уснул.

Проснулся я оттого, что отсидел задницу и от легкого чувства тревоги. Было еще темно. Огонь потух и только красные угли, раздуваемые легким ветерком, едва освещали пространство вокруг. Змей, несмотря на обещания, сладко спал. Хотелось поменять положение тела, но жалко было будить Лялю. Вспомнился подвиг гейши, отрезавшей себе подол платья, чтобы не разбудить спящую на нем кошку. Но надо было что-то делать. Мослы надавили ягодицы до пролежней.

– Ляля. – Тихо прошептал я. – Ляля.

Я услышал, как ее ухо отреагировало на звук, щелкнув хрящом. Однако, дальше этого дело не пошло. Кошка не просыпалась. Я дотянулся до пустых пакетов из-под сухарей и подбросил их в костер. Пластик быстро занялся огнем. Разгоревшееся пламя неожиданно выхватило фигуру маленькой собачки, стоящую неподалеку. Огонь блеснул в ее глазах. Через мгновение собаку утянуло во тьму. Я был уверен, что собака не сама ретировалась.

– Подъем! – Крикнул я и вскочил.

Ляля чуть не упала, оставшись без опоры.

– Что, что случилось? – Она заметалась со сна.

– Мы не одни.

В темноте раздался топот ног, потом удар и крик. Затем, что-то тяжелое рухнуло на землю.

– Кто это? – Кошка вцепилась в меня мертвой хваткой.

– Я думаю, эти, местные симбиоты. Челобаки.

– Кто, кто?

– Собачелы. – Пояснил я иначе.

– А, поняла. Тебе не кажется, что он ударился о дерево?

– Пойдем, посмотрим.

Я намотал на ветку еще один пакет из-под сухарей, в изобилии валявшихся возле змея, опустил его в огонь и поджег.

– У тебя еще остались навыки ночного зрения? – Спросил я кошку.

– Без понятия, каким оно должно быть.

– Наши зоологи говорят, что кошки хорошо видят ночью, потому что у них контрастное зрение. Якобы вы, в смысле, они, различают двести оттенков серого.

– Я никогда не считала, сколько оттенков различаю. Тебе самому не кажется, что это какая-то ерунда?

– Не знаю. До сего момента, мне казалось, что их сведениям можно доверять.

– Ты сам, сколько оттенков различаешь?

– Не знаю. Зачем мне это?

– А мне зачем?

– Ладно, пес с ним, с этим зрением. Иди за мной.

Я держал быстро прогорающий факел в стороне, чтобы он не отсвечивал и не мешал смотреть. Через тридцать шагов мы напоролись на лежащего в беспамятстве местного собачела. Без сознания было только основное тело, собачка тревожно бегала на расстоянии вытянутой пуповины, испуганно поглядывая на приближающихся нас.

– Шарик, Шарик, фью, фью, фью. – Подозвал я ее, как обычную собаку.

Песик попытался рычать, но сам себя испугался, поджал хвост и попытался спрятаться под тело. Хозяин лежал навзничь. От удара о дерево он рассадил лицо.

– Что делать с ним? – Ляля попыталась разглядеть раны поближе, но мелкий поводырь грозно зарычал.

– Надо привести его в чувство и установить контакт. Это может пойти нам в зачет. Местные не должны думать, что раз мы отличаемся от них, то значит опасны. Надо показать свое миролюбие с первых минут. Постой тут, я принесу сухарики.

Я отдал факел кошке, а сам побежал за сухариками. Их не оказалось. Коварный змей, съел все до единого.

– У, обжора. – Я замахнулся на блаженно спящего Антоша.

Пришлось взять банку с человеческой едой и на ходу открыть. Когда я вернулся к телу, то не поверил своим глазам. Ляля держала собачку на руках и гладила ему спинку. Она показала мне приближаться осторожнее, чтобы не разрушить их идиллию.

– А как же твое, я ненавижу собак?

– Этот другой, он такой миленький. Он все понимает. Правда?

Ляля провела по спинке собаке. Существо преданно посмотрело в глаза кошке. Основное тело зашевелилось и открыло глаза. Песик тут же огрызнулся и цапнул Лялю за палец.

– Вот негодник, за что?

Человеческая часть симбиота испуганно попятилась, держа в одной руке направленного мордой на нас поводыря. Он точно использовал зрение собаки для себя.

– Успокойтесь. Мы не желаем вам зла. – Попытался я успокоить его.

– Кто вы? Что вам нужно? – С истеричными нотками в голосе спросил собачел.

– От вас, ничего. Мы оказались здесь случайно, не по своей воле. Мы из другого мира.

– Откуда? – Спросил собачел, не переставая пятиться.

– Если у вас есть время, пойдемте к костру, посидим в спокойной обстановке, пообщаемся. – Предложил я.

– Нннет, обычно после приглашения пообщаться начинаются большие неприятности. – Слепой споткнулся о ветку и чуть не упал.

– Мы не опасные. Мы несчастные жертвы обстоятельств, напуганные не меньше вашего.

– Нам нужно, чтобы нам рассказали о вашем мире. Если нам суждено здесь остаться до скончания века, не хотелось бы провести его в затворничестве или на плахе. – Поддержала мои усилия Ляля.

– Вам не стоит беспокоиться, любезный. – Откуда ни возьмись, появился Антош.

Собачел вскрикнул и снова потерял сознание.

– Антош, чего тебе не спалось? – Меня раздосадовало его ненужное появление.

– Я проснулся, а вас нет. Испугался и кинулся на свет. А вы тут с местным общаетесь.

– Давайте, отнесем его к костру. – Предложила кошка.

– А как быть с собакой? Покусает еще.

– Ты неси основное тело, а я собачку.

У меня сложилось такое впечатление, что из нашей несчастной троицы на мои плечи всегда ложится самый тяжелый груз. В собачеле, даже без собаки было веса под сотню килограмм. Мы усадили его напротив костра и вложили в руки поводыря, чтобы он по пришествии в себя не испугался.

Ждать пришлось недолго. Собачел пришел в себя и снова попытался сбежать. Но предварительно занявший позицию за его спиной Антош, охладил желание шевелиться вообще.

– Что вам нужно? – Обреченно спросил симбиот.

– Расскажи нам о себе и о своем мире. Вкратце и по существу.

– Меня зовут Гардниир…

Мир, в котором жил Гардниир, в целом был похож на наш, земной. За единственным отличием, что здесь все были слепыми. Эволюция в какой-то момент нашла выход, соединив людей и собак в единую систему, с общей нервной системой и кровообращением.

– Извини, что перебиваю, а вы сразу рождаетесь вместе? – На мой взгляд, такого быть не могло.

– Разумеется, а как же еще?

– Не, ну я подумал, что каждый себе. Мало ли, вдруг твоему дружку может не понравиться женщина, которую ты выбрал.

– Это не мой дружок, он часть меня.

– Для нас, людей из разных миров, это все равно выглядит слишком необычно.

– А для меня необычны ваши глаза в голове. Слишком неестественно и отталкивающе.

– Ну, да, глаза, бегающие на поводке, намного органичнее смотрятся. Еще бы уши отпустить побегать и жопу отправить за приключениями на длинном поводке. – Я гоготнул.

Ляля больно ткнула меня локтем.

– Извините. Продолжайте. Кем вы работаете?

– Я работаю оператором телевизионной установки.

– Да вы что? Так значит, у вас есть телевидение?

– Разумеется. Вы знаете, что это такое?

– Знаю, хотя телек последние лет пять вообще не смотрю. Депресняк один. – Я почесал затылок, в котором свербила одна интересная мысль. – Знаете, если вы нам поможете, то мы не задержимся у вас.

– Что ты задумал? – Кошка напряглась.

– Нас должны увидеть массы, среди которых обязательно найдется кто-то из тех, кто умеет ходить через миры. Помните, один на миллион. Скажи, Гарнир, ваша аудитория больше одного миллиона?

– Около того. А почему вы не хотите остаться? Если вы не сможете попасть к себе домой, какая разница, где остановиться.

– Знаешь, мы слишком разные с вами, а это всегда будет непреодолимым барьером. Стоит повыбирать, прежде, чем согласиться принять что-то. Устроишь нам интервью в прямом эфире? Это очень важно, чтобы в прямом, иначе твои боссы не пустят такой репортаж.

– Я попытаюсь, но шансов мало. Я всего лишь оператор.

– А ты попытайся, а я скажу, акции, каких предприятий надо покупать, чтобы разбогатеть. Мы этот путь прошли совсем недавно, думаю, вас ждет то же самое. Твой начальник не святой, любит, поди, денежки?

– Он может не поверить.

– А ты ему про ограбление магазина расскажи, там и свидетели есть и наверняка полиция уже в курсе. Скажи, что вышел на нас, и что мы готовы дать вашему каналу эксклюзивное интервью.

– Хорошо, а где мы пересечемся?

– Ты один живешь?

– Мы живем одни. – Поправил Гардниир, взяв в руки поводыря.

– Так, отвези нас к себе. Чего мы, как звери в лесу прячемся?

Собачел задумался. Конечно, ему хотелось избавиться от нас, как от ночного кошмара, но даже его, разделенный на две части мозг, просчитывал вариант выгоды.

– Хорошо, мой автомобиль на опушке. Нужно ехать сейчас, пока не рассвело.

Железное грохочущее корыто привезло нас к основательному двухэтажному таунхаусу. Гардниир выключил свет на крыльце, чтобы мы незаметно прошли в его дом. Что сразу бросилось в глаза, так это отсутствие острых углов в нем. Дизайн внутреннего пространства всех комнат был выполнен в мягком скругленном стиле. Я сразу догадался, что это было сделано для того, чтобы хозяева безболезненно бились головами о дверные косяки.

– Я отправлюсь на работу пораньше. Вы, если захотите есть, найдете кухную на первом этаже, два поворота налево, третья дверь холодильник.

– Слушай. Гардниир, мы прекрасно видим, где у тебя что находится.

– Ах да, я забыл. Так непривычно, что вы смотрите без поводыря.

– Езжай со спокойным сердцем. Твой дом под надежной охраной трех пар глаз. И это, не дури, не пытайся перехитрить всех. Делай, как договорились. – Я добавил в голос железных ноток, но это был обычный блеф. Наша троица находилась в полной власти обстоятельств.

Настоящей отдушиной для нас с Лялей стал туалет, с двумя унитазами, нормальным и маленьким, а так же душ. Я, не особо смущаясь того, что хозяин дома не одобрит мою наглость, принял его. Ляля отказалась.

– Я не хочу забить его слив своей шерстью. – Призналась она. – Хотя, мне помыться очень хочется. Кажется, я наловила в лесу блох.

– Слушай, а я видел в душе шампунь от них. Их собачки, наверняка тоже ловят на себя всякую гадость.

– Ой, прямо гадость. Надо же чем-то платить, чтобы иметь такой красивый мех.

– Красивый? – Удивился я.

– Ты…, ты что, считаешь, что быть таким лысым как ты нормально? – Искренне удивилась Ляля.

– Считаю. Это практично и хорошо моется. Вот, например, сиденье в машине из кожи просто протер тряпочкой и чисто. А если мех запачкаешь, то придется в химчистку сдавать и вообще, геморрой.

– Это красиво, прежде всего, потом все остальное.

– Согласен, натуральная кожа практично, натуральный мех – красиво. Иди, выгоняй блох из своей красоты.

– И пойду. – Кошка направилась в душ, но замерла в дверях. – Жорж, я до спины не дотянусь, поможешь мне?

– А, хм, конечно. – Ее просьба смутила меня.

Кошку мое смущение позабавило. Она широко улыбнулась, оскалив клыки. Я почувствовал себя мышкой, у которой нет шансов.

Все оказалось не так интимно, как я себе представлял. Кошка прикрылась занавеской, оставив мне для работы только спину. Я втер в нее остро пахнущую мылкую жидкость.

– Не забудь потом нормальным шампунем смыть, а то запах останется.

– Спасибо, не забуду.

Когда она вышла из душа, мокрая, в два раза меньше из-за того, что шерсть больше не придавала объем, я не удержался от смеха.

– Что ты ржешь?

– Ты такая тонкая, прямо, как мой перс после душа.

Ей удалось высушить себя полотенцем, прежде, чем к дому подъехали несколько автомобилей. От волнения, что нас обманули, зачастило сердце. Когда же из машин принялись вытаскивать тяжелое оборудование, напоминающее гиперболоиды инженера Гарина, я вздохнул облегченно. Гарнир не обманул.

Группа телевизионщиков смотрела на нас во все собачьи глаза. В комнате, в которой собирались брать интервью, от софитов стало жарко. Это устраивало только змея, греющего свои блестящие бока под их теплом. Интервьюером оказалась молодая девушка с наряженной собачкой. Прежде, чем включить камеры, она долго собиралась с духом. Видимо, наш экзотический вид лишал ее решимости. Раздался обратный отсчет и команда «мотор».

Камеры снимали девушку, приветствующую своих зрителей. Она произнесла набор клише про чудеса, а потом камеры медленно повернулись в нашу сторону.

– Вот, эти три существа, попавшие к нам. С их слов, они попали из другого мира. Здравствуйте и добро пожаловать в Багдродир.

– Здрасьте. – Я совсем сник под камерами. Свет бил в глаза, мешая собраться с мыслями.

– Здравстуйте. – Поздоровалась Ляля не своим голосом.

– Добрейшего вам всем, жители славного…, славного… – Змей не вытянул припасенную заготовку.

– Багдродира.

– Да-да, именно это я и хотел сказать.

После двух, ничего не значащих вопросов, началось что-то несусветное. Нас заставили участвовать в экспериментах, целью которых было доказать, что мы не аферисты, умело использующие возможности телевизионного монтажа, а настоящие пришельцы из других миров. Нас прятали за ширмочки, закрывающие по шею, будто мы могли подглядывать. Я понимал, что для людей никогда не имеющих глаза в голове понять это трудно.

Ведущая добавляла остроты:

– А скажите нам, в какой момент эволюции ваш поводырь окончательно сросся с основным телом?

– У нас никогда не было поводырей. Вернее у нас они есть, для слепых, но не такие, как у вас. У нас собаки отдельно, а люди отдельно. – Ответил я.

– Звучит невообразимо странно, но не нам судить природу. Где-то она чудит, а где-то поступает мудро. – Подвела итог ведущая.

Мы работали несколько часов, пока рядом с домом не завыли сирены и не замигали яркие сполохи на стенах. Гардниир бросил свой аппарат и схватил меня за грудки.

– Что ты хотел мне сказать? Куда вкладывать деньги?

– Вкладывай в компьютерные компании. Как только услышишь, что кто-то начал их собирать, сразу покупай акции. А потом, лет через двадцать, скупай акции компаний делающих поисковики для интернета. Верняк.

– Что делающие?

– Поисковики. Потом поймешь.

В квартиру Гардниира ввалилась вооруженная полиция с защищенными бронежилетами поводырями. Камеры работали до последнего момента, а ведущая, забыв о нас, заливисто комментировала каждый шаг полиции, пока у нее не вырвали микрофон.

– Наш рейтинг взлетит до небес! – Крикнула она, перед тем, как ее упекли в «воронок».

Нас усадили в полицейскую машину. Обращались с нами подчеркнуто осторожно и деликатно, не то, что с телевизионщиками, получавшими затрещины за просто так. Мы, конечно, рассчитывали на другой финал. Желали привлечь человека способного ходить через миры, а попали в полицию. Шансы смыться в другой мир, более похожий на Землю, стремительно падали. Станет ли потенциальный спаситель искать нас в кутузке? Зачем ему это надо.

Полицейская машина, громыхнув на кочке, выскочила на широкую дорогу, включила сирену и мигалку, и помчалась, набирая скорость. Я сидел по центру и пялился в лобовое стекло сквозь мелкоячеистую решетку, отделяющую нас от полицейских. Вдруг, слева появился автомобиль, догнавший нас. За рулем сидел такой же собачел. Он направил своего поводыря в нашу сторону, будто хотел разглядеть, кто находится в полицейской машине. Его по рации предупредили, чтобы он вел себя аккуратнее и не приближался. В ответ на это любопытный собачел крутанул руль и стукнул полицейскую машину в бок. Её завертело, завизжали колеса, мир закружился перед глазами.