Текст книги "Гремучая смесь"

– Он что, совсем что-ли?! – заорал чертенок, который недавно спал.

– Говорю же, мутант. – пробурчал его соратник по вчерашнему дню.

Мужик вернулся в комнату, вылил остатки водки в стакан, выпил их и открыл следующую бутылку.

«Зеленая бригада» уже приготовилась было встречать пополнение и даже заерзала в предвкушении радости встречи, но из бутылки никто не выскочил, вот так вот!

От ужаса «подоконник» сжался до размеров молекулы. Такого просто не могло быть, потому что до сего момента никогда не было и не происходило! Из каждой, и это в обязательном порядке, из каждой бутылки водки, всегда выскакивал маленький зелененький чертенок, потому что был неотъемлемой частью ее содержимого, а тут такое. Аномалия, не иначе!

Мужик налил, выпил и закурил. Да, музыку он выключил и опять включил телевизор. Докурив, прямо из горлышка попил лимонада, лег на диван, на котором, кстати, сидел и тут же уснул.

Чертенята, не сговариваясь переместились-перепрыгнули на спящего мужика. Один из них залез ему в ухо и наверняка стал там безобразничать. Почему безобразничать? А потому, что он больше ничего не умел делать. Остальные принялись бегать по мужику, дергать его за нос, волосы, уши и орать все теми же, дурными голосами.

Трудно сказать, сколько это продолжалось по времени, потому что в таких случаях, как известно, время останавливается. Вот только чертенята исполняли свои обязанности не то, чтобы лениво, а как бы больше для проформы, не по велению сердца или что там у них вместо него.

Но все рано или поздно, заканчивается. Закончилась и беготня по мужику с причинением тому легких телесных повреждений. Чертенок, который залез мужику в ухо, вылез из другого уха, и время возобновило свой извечный ход.

– Нет ребята, бесполезно. – сказал бригадир и командир когда все уселись на подоконнике. – Клиент неправильный, надо начальству докладывать, пусть сами разбираются.

***

Вызов или призыв о помощи, неважно, был услышан. Послышалось щелканье замка, чуть скрипнула, а затем хлопнула дверь и через пару секунд в комнату вошел мужчина, только не такой, как на диване, не «самый обыкновенный».

– Что тут у вас? – спросил он.

– Старший! – принялся то ли докладывать, то ли оправдываться самоназначенный бригадир и командир. – Мы сделали все что смогли. Он какой-то неправильный! Мы ему пиво из крана пустили, нефильтрованное, а он им мясо промыл.

– Какое мясо? – переспросил Старший.

– Которое потом пожарил и слопал!

– Посуду моет!

– Вместо шансона, джаз слушает! – посыпались то ли обвинения в адрес клиента, то ли оправдания в свой адрес.

– Мутант! – сказал чертенок, сторонник теории мутации клиента.

– Ладно, после разберемся. Брысь отсюда! – мужчина сделал знак рукой и «зеленая бригада» с подоконника исчезла. Не растворилась или разбежалась в разные стороны и по щелям, а именно исчезла.

Мужчина сел в кресло по другую сторону стола, взял бутылку и налил себе водки. Только налил он не на два пальца, как принято, а полный стакан. Выпил. Закусывать не стал, да и нечем было, на столе кроме конфет, ничего из закуски не было, закурил и посмотрел на спящего мужика.

Мужик как мужик, лет сорока пяти, ну может быть пятидесяти. Роста среднего, а значит обыкновенного. Телосложения тоже обыкновенного. Не сказать, чтобы толстый, но и не худой, живот имеется, а значит, телосложение обыкновенное, точно такое же, как почти у всех его ровесников.

Конечно Старший, на то он и Старший, мог легко и просто просмотреть, хоть в виде фильма, хоть в картинках, всю жизнь спящего мужика, но не стал этого делать, так было интереснее.

Судя по рассказу подчиненных, случай и впрямь, интересный. Вот мужик, сам по себе и с виду, смотреть не на что. Такие как он, ежедневно, тысячами, находятся в состоянии клиентов ведомства, в котором Старший являлся старшим. Что интересно, вернее, никакого интереса в этом давным-давно уже нет, потому что все они представляют собой ежедневную рутину и статистику, и как две капли воды похожи один на другого… Может быть даже в каплях воды можно найти больше различий, чем, если наугад взять двух клиентов ведомства Старшего и сравнить. А этот, стало быть, не такой как все, отличается.

«Против системы попер. – подумал Старший. – Ладно, страшного ничего не произошло. Оно даже хорошо, любой нетипичный случай нужно учитывать, и анализировать, чтобы не появлялись вот такие, бунтари. – и усмехнулся».

Сначала было, он хотел разбудить спящего, но передумал, пусть поспит, ничего страшного. Да и похмелье в его ведомстве ценилось выше, чем пьяное состояние, возможностей больше, особенно когда похмелиться нечем.

Старший опять налил и выпил, закурил. Он просто сидел и ждал, когда мужик проснется сам, по собственной потребности, так сказать.

Поскольку Старший пил водку не как люди, а стаканами, бутылка быстро закончилась. Он сходил на кухню и принес вторую. Открыл, налил, выпил, закурил. Мелькнула мысль, оставить мужику на опохмелку или не оставлять? Решил не оставлять, так надежнее.

Проснется мужик, глядь, незнакомец в доме и водку всю выпил. Вот тут и начнется. Ни один из клиентов и не клиентов тоже, Старшему это было хорошо известно, не сможет перенести это спокойно, ругаться начнет, буянить. Как начнет, так значит и перестанет быть не таким как все, перестанет переть против системы. «А система, она добрая. Она всех принимает, с распростертыми объятиями. – Старший усмехнулся и налил еще».

Водка была благополучно выпита, а мужик все не просыпался. Делать было нечего и Старший принялся осматривать квартиру, вернее комнату. Квартира была однокомнатная, так что, кроме комнаты, осматривать было особо нечего.

Квартира как квартира. Старший их много повидал, причем разных. Начиная даже не с квартир а с дворцов, чуть-ли не королевских, и заканчивая землянками на городских свалках. Отличаться-то они между собой отличались, но везде происходило одно и тоже, согласно давным-давно разработанному и утвержденному сценарию.

Квартира нынешнего клиента не сказать, чтобы кричала от свалившегося на нее изобилия, но и от беспросветной убогости и нищеты голоса, тоже, не подавала. Есть квартиры, взглянув на которые, сразу становится ясно, – здесь все в прошлом. А вот квартиры, где все в будущем, определить трудно, практически невозможно. Судя по мебели с обстановкой, квартира мужика не вздыхала, не сожалела о днях ушедших, не проклинала дни наступившие и не смотрела с надеждой и тоской в сторону дней грядущих, – жила настоящим.

Но вот мужик заворочался, открыл глаза, посмотрел на незнакомца и сел на диване. Первым делом, он взял бутылку лимонада и сделал несколько глотков, прямо из горлышка и только потом обратил внимание на незнакомца.

– Ты откуда? – спросил мужик.

– Оттуда… – загадочно ответил Старший. – А почему ты не спрашиваешь, как я сюда попал и что здесь делаю?

– Ясно дело как, через дверь, восьмой этаж все-таки. Дверь на балкон закрыта, окна целы, значит через дверь, – и усмехнулся. – а печки с дымоходом у меня нет. Зачем пришел, надеюсь расскажешь, во всяком случае не воровать. Если бы хотел что-то украсть, пока я спал, украл бы и смылся. Верно говорю?

– Верно. – согласился Старший.

– Так кто ты?

– Догадайся. – Старший решил немного подурачиться.

Мужик потянулся за бутылкой. Бутылка оказалась пуста и мало того пуста. Рядом с ней стояла точно такая же и тоже пустая. Мужик сходил на кухню, не иначе как в надежде на чудо и вернулся ни с чем.

– Черт! – сказал он, садясь на диван.

– Ну зачем же так грубо. – поморщился Старший. – У меня есть и другие имена.

Мужик оставил слова гостя без внимания и принялся одеваться.

– Ты это куда?

– В магазин, куда же еще?

– А почему не ругаешься, – Старший усмехнулся. – за то, что всю водку выпил?

– Толку то! – сказал мужик одевая джинсы. – Она от этого не появится, все равно в магазин надо будет идти.

– А если появится? – скроил хитрую физиономию Старший. – Тогда что?

– Если появится, – мужик задумчиво смотрел на рубашки, развешанные на ручки дверец стенки, какую одеть. – тогда вообще никакого смысла нет. Со мной пойдешь или здесь подождешь?

– Ладно тебе, успокойся. Никуда ходить не надо.

Старший был готов к чему угодно, практически ко всему. Да-да, ко всему, не стоит забывать, кем он был по своему служебному положению, не говоря уж о сущности и происхождении.

На столе, прямо из воздуха, появилась бутылка водки. Сказать, что мужик нисколечко не удивился, означает, соврать, удивился конечно, но глаза на лоб не полезли. Он снял джинсы и одел изначально непонятного назначения и происхождения домашние штаны.

– Так бы сразу. – сказал он садясь на диван. – Неужели обязательно выпендриваться надо?

– Иногда надо. – Старший открыл бутылку. – Принеси еще стакан.

Мужик пошел на кухню и вернулся оттуда с еще одним стаканом и с тарелкой, на которой лежали слегка заветренные сыр и колбаса.

– Наливай. – то ли попросил, то ли приказал Старший. – Теперь ты понял, кто у тебя в гостях?

– Кажись понял, – сказал мужик разливая водку. – но если ты насчет того, чтобы где-то кровью расписываться, то зря теряешь время, не буду.

– А что так? – удивился Старший.

– Если объяснишь, зачем? – мужик не чокаясь выпил и закусил сыром. – Тогда может и подумаю.

– Дерзок ты, однако. – Старший тоже выпил, но закусывать не стал.

– Ну почему сразу, дерзок? – мужик закурил. – Ты сидишь у меня дома, вон, водку всю выпил и я еще и дерзким оказываюсь, скорее наоборот.

– Ладно, ладно. Это я так.

– Рассказывай давай. – мужик снова закурил и выпустил в потолок струю дума. – С чем пожаловал?

– Торопишься куда что-ли?

– А куда мне торопиться? Я дома, это ты в гостях.

– Я к тебе по делу, вернее, по работе. Жалуются на тебя?

– Соседи что-ли?

– А что, уже жаловались? – Старший попытался зацепиться хоть за что-то.

– Пока нет, но знаю, что желание такое у них имеется. – мужик налил еще.

Выпили, закусили, закурили.

– Сотрудники мои на тебя жалуются.

– Это кто же такие?

– Маленькие такие, зелененькие. Неужели не видел? Они сегодня тебя вчетвером обслуживали да все без толку. Вот и пожаловались.

– Подожди, подожди… – мужик оживился. – Это которые при белой горячке по тебе прыгают? Слушай, почему горячка белая, а черти при ней зеленые?

Вопрос оказался до того неожиданным и идиотским, что Старший не смог на него ответить. Мало того, он даже немного растерялся, но вовремя взял себя в руки:

– Это у вас она белой горячкой называется. У нас по другому.

– А как? – Старший не мог понять: то ли мужик издевается, то ли ему и правда, интересно.

– Тебе это знать не полагается. – выкрутился он. – Так вот. Жалуются они на тебя. Столько сил положили и все в пустую. Почему компании не было?

– Да ну их. – отмахнулся мужик. – Не люблю пьяных. Они как напьются, так сразу начинают или ругать кого-то или на жизнь жаловаться. Согласись, скучно.

– Ладно. – похоже согласился Старший. – А почему музыку такую слушаешь?

– А какую надо? – было видно, мужик не издевается. Просто ему очень интересен этот разговор, как содержанием, так и сам по себе.

– Слушал бы что-нибудь более популярное, шансон, например.

– Извини, шансон с попсой не держу. Тяжелый рок есть, годится?

– Во, это получше.

– Включить?

– Не надо пока.

Мужик опять налил. Опять выпили, закусили, закурили, потому что, кроме разговора, заняться-то было и нечем.

Старший смотрел на мужика и никак не мог понять кто перед ним. «Кажется и правда, – мутант. – подумал он. – Ему бы сейчас матом ругаться или про жизнь свою, несчастную, рассказывать, а он интересуется, почему горячка белая, а черти зеленые»:

– А почему это у тебя настроение такое хорошее?

– С чего ему быть плохим-то? – вопросом на вопрос ответил мужик.

– Ну как, пьянствуешь все-таки, поди не от хорошей жизни. Опять же, я водку у тебя всю выпил, считай, обокрал. Нехорошо как-то получается.

– Ну, – мужик на секунду задумался. – пьянствую я не потому, что все вокруг достало…

– Тогда почему?

– А потому, что просто захотелось. Настроение у меня, почитай, всегда хорошее. Плохим оно у меня бывает тогда, когда на улице, извини, не к столу будет сказано, приспичит, а домой идти далеко. Вот тогда да, тогда плохое.

А сегодня, так вообще, такой гость в доме, что же, я его со скрюченной рожей и с матюками встречать буду?

«Не мешало бы… – подумал Старший, но вслух не сказал».

– А водка, что водка? – продолжал мужик. – Я смотрю, для тебя это не проблема. Ну а если проблема, так всегда в магазин сходить можно.

– Понятно. – сказал Старший, хотя на самом деле ему ничего было непонятно, и, странное дело, мужик этот почему-то его не раздражал, скорее наоборот.

По долгу своей службы Старший с лихвой насмотрелся на таких как этот мужик, но только внешне, а вот внутренне… Неожиданно для самого себя, Старший вдруг понял, что боится не то чтобы залезть в душу этого мужика, но даже заглянуть туда.

«Хорошо хоть такие нечасто встречаются. – глядя на мужика, думал Старший. – А то бы хана».

Тем временем, мужик опять налил:

– Давай, поехали. Не люблю тосты и чоканья.

– Я тоже.

Выпили, закурили и в разговоре наступила пауза. Знаете, как капля воды в кране: повиснет и думает, падать ей в раковину или остаться? Вот так и здесь…

– Скажи, – спросил Старший. Вопрос, вернее ответ, был для него очень и очень важен: и для работы надо, и самому интересно. – А почему ты такой? Почему ведешь себя так?

– Потому что у меня все хорошо. – как ни в чем ни бывало ответил мужик.

Старшего, как будто иконой со всего маху по голове ударили. Такого он не слышал никогда и ни от кого, мало того, был уверен, что так не бывает:

– Ну, – Старший не мог даже подобрать слов, чтобы хоть как-то отреагировать. – это ты зря. Нехорошо это…

Одноглазый

Первыми проснулись козы и овцы, они всегда просыпались первыми и сразу же начинали перестукивать своими копытцами.

«Странно, копыта маленькие, а стучат громко. – проснулся Одноглазый, он всегда просыпался с этой мыслью».

На самом деле, секрет громкости козьих и овечьих копыт, был очень даже прост. Проснулись они в пещере, в самой обыкновенной. А в пещерах, сами знаете, у громкости свои законы, причем, для каждой, разные.

Одноглазый встал со своего ложа, представлявшего из себя сваленные в кучу овечьи шкуры.

Он подошел к очагу и разжег огонь. Стало светлее. Солнечный свет конечно появится, но случится это позже. Пока же, солнце еще далеко, где-то там и его свет слишком слаб, чтобы проникнуть в пещеру, сил не хватает.

Начался еще один день и начался он как обычно, ну, например, как позавчера, или, месяц тому назад. Одноглазый подоил коз и тут же выпил надоенное молоко, пока теплое.

Не сказать, чтобы молоко улучшило или ухудшило настроение Одноглазого. Он не знал, что такое настроение и никогда об этом не задумывался. Но сегодня будет хороший, а самое главное, прибыльный день, поэтому молоко было выпито чуть быстрее, чем в другие дни.

Тем временем, солнечный свет, набирая силу, вступал в свои права. Догадаться об этом было не сложно – стал виден вход в пещеру. Значит пришло время козам и овцам отправляться на пастбище, а Одноглазому, на утес.

***

Вам что-нибудь понятно? Даже нам, не очень. Поэтому, давайте выяснять, куда это нас занесло?

С козами и овцами, все как раз понятно. Такого добра, почитай, везде полным-полно, даже в городах, где людей очень много живет. А вот с Одноглазым – не очень. С ним, поинтереснее будет.

Мало того, что он жил в пещере, да еще один, Одноглазый не был человеком. Вернее будет так: он был похож на человека, внешне, ну разве что ростом побольше. Дальше, он начинал отличаться от нас от всех и первое отличие, на которое просто невозможно было не обратить внимания – у него был один глаз. Нет, не так, как иногда бывает: один глаз есть, а второй – или выбили, или болезнь какая, в общем, нету его, а то место, где он когда-то был, тряпкой завязано.

У Одноглазого, изначально, был один глаз, а второй как-бы и не полагался вовсе, потому и Одноглазый. Конечно, были в нем и другие отличия, отличающие его от людей, но сразу разглядеть их, сложновато. Но они были, поэтому забывать об этом не надо, не рекомендуется.

***

Препроводив цокающее копытами и блеющее сообщество на луг, впрочем, этого можно было не делать, козы и овцы, сами прекрасно знали дорогу, Одноглазый отправился на утес.

То, место, которое люди называют утесом, Одноглазый никак не называл. Для него это был всего-лишь здоровенный каменюка, выступающий вперед из довольно-таки ровного контура острова.

Да, Одноглазый жил на острове и жил совершенно один. Коз и овец, а заодно и зверей с птицами, обитавших в лесу и в поле, он жителями острова не считал, а воспринимал их как свою собственность. Да и сам остров он воспринимал, как свою собственность.

Ничего удивительного в этом нет. Судите сами: остров есть, а раз он есть, то должен кому-то принадлежать. А рядом и вокруг, как специально, никого, кроме Одноглазого. Значит, остров принадлежит ему и только ему.

Остров же был, не сказать, чтобы большой, но, и не маленький. По форме, а кто его знает, каким он был по форме? Это сверху смотреть надо, а смотреть некому. Вернее есть кому, птицам, но те насчет формы острова ничего не говорили, потому как были собственностью и разговаривать не умели. Да и ладно: какой есть, такой есть. Самое главное, что есть.

Остров был богат, а потому щедр и возможно, что с удовольствием, делился с Одноглазым тем, что имел. Но единственный его житель и хозяин об этом тоже не думал, а брал то и столько, сколько ему было нужно.

***

Но это еще не все. Остров, он никуда не денется и никуда не убежит, поэтому Одноглазый на него тоже не обращал внимания. Дело в том, что остров был со всех сторон окружен океаном. Понятно, что со всех сторон, на то он и остров.

А вот океан, тот был Одноглазому очень интересен. Океан был настолько большим, что скрывался за горизонтом и что находилось там, за ним, не было видно, оставалось только догадываться.

Но Одноглазый не догадывался, он знал, что там, далеко-далеко, есть какие-то другие острова и что на них живут люди. Да именно люди, во всяком случае, они себя так называли.

Были они помельче Одноглазого и глаз у них было, целых два! Одноглазый всегда этому удивлялся: «Зачем два глаза, если и одного достаточно?» Правда, никогда об этом не спрашивал. Почему? Наверное, потому, что не был любопытным.

Так вот, океан был интересен Одноглазому тем, что приносил на своих волнах корабли, а на них всегда, ну, почти всегда, были люди.

Случалось, конечно, что волны прибивали к берегу корабль, а на нем никого, но такое бывало очень редко. В основном же корабли приплывали сами и становились на якорь не сами, а управляемые людьми.

Бывало это не часто, к сожалению, не часто, но все-таки бывало. Именно поэтому Одноглазый, каждое утро, выходил на утес, садился на камень и всматривался в безбрежную даль океана, в надежде увидеть парус.

***

Правду люди говорят, надо быть проще, поэтому хватит умничать. Надо быстренько рассказать, в чем собственно дело, чтобы самим не мучиться и других не мучить.

Весь интерес Одноглазого к людям заключался не в том, что ему было скучно и хотелось поговорить. Это слишком просто, даже для него.

Случилось однажды, и это было в первый раз, к острову подошел корабль и встал на якорь. Да, за собой, корабль, на веревке, лодку тащил. Так вот, эту лодку подтянули к борту, в нее спустились какие-то существа и направились к берегу.

Так Одноглазый впервые увидел людей. Те, тоже, увидели Одноглазого впервые, но не смутились, подумаешь один глаз у человека, ну и что тут такого? Они сразу же назвали его Хозяином острова и попросили разрешения набрать свежей воды и поохотиться в лесу, пообещав за все заплатить.

Одноглазый не понял слова «заплатить» и простодушно разрешил таким же, как он, только с двумя глазами, взять на острове все, что им нужно.

Люди, поблагодарив, разделились на две группы. Одна группа отправилась в лес, на охоту, а вторая принялась набирать в бочки воду и переправлять их на корабль.

Одноглазому люди понравились и он, как радушный хозяин острова, решил их угостить. Откуда у него взялось это самое радушие, которого он, сам, отродясь не видывал и к другим не проявлял, Одноглазый не знал, да и не задумывался.

Он схватил первую попавшуюся овцу, взвалил ее на плечо и отправился в сторону пещеры. Там, скрутив бедному животному шею, Одноглазый содрал шкуру, выпотрошил тушу и принялся поджаривать ее на огне.

К тому времени, когда мясо было готово, люди: те, что пошли в лес, вернулись с добычей, а другие, набрали столько воды, сколько им было надобно, и Одноглазый пригласил гостей подкрепиться.