Текст книги "П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 1. Путь к политическому олимпу"

В соотвествии с планами П.А. Столыпина Ковенское сельскохозяйственное общество в 1905 г. открыло опытную станцию в Байсогале. Он также планировал организовать сельскохозяйственную школу с большим интернатом, с отдельным корпусом для ее директора и преподавателей. А полигоном для обучения должна была стать опытная животноводческая станция. Место для будущей школы выбрали неподалеку от Кедайняй, а именно в Дотнуве. У этого обширного имения постоянно менялись владельцы, и П.А. Столыпин добился того, что российская казна выкупила эти земли и утвердила столыпинский проект. А построена школа была уже при преемнике Столыпина на должности предводителя дворянства Ковенской губернии, князе И.С. Васильчикове. Кстати, его кандидатуру предложил в 1909 г. именно П.А. Столыпин. Примечательно, что устроители школы отклонили государственные учебные программы (из Санкт-Петербурга и Варшавы) и создали свою, приспособленную для Ковенской губернии, в которой особое внимание уделялось льноводству, полеводству, мелиорации, молочному животноводству и свиноводству191191
  Князь Илларион Васильчиков. То, что мне вспомнилось. М., 2003. С. 11.


[Закрыть].

Не менее интересна записка, посвященная опыту страхования рабочих в европейских странах, которую П.А. Столыпин также составил в 1901 г. («Об опыте страхования рабочих в европейских странах»). Вопрос о страховании рабочих являлся широко обсуждаемой темой. Ссылаясь на европейский опыт, он писал: «Надо знать, куда мы идем? Если дело пойдет, то приведет к общему страхованию всех рабочих». Он возражал оппонентам, утверждавшим, что страхование приведет чуть ли не к социалистической организации рабочих. П.А. Столыпин предупреждал, что рабочий «готовит нам страшную месть, гораздо более страшную, чем всякое социальное движение, так как она неумолима, как всякое природное движение, – это уход рабочих… людские массы из тех мест, где они угнетены трудными условиями жизни, они ежедневно перемещаются в местности, где гнет материальных условий не так тяжел». Далее он продолжал: «Физическому закону диффузии подчинены не только жидкости, но и людские массы: из тех мест, где они угнетены трудными условиями жизни, они естественно перемещаются в местности, где гнет материальных условий не так тяжел. Но устроит ли касса уход рабочих и эмиграцию? Надо полагать, что она затормозить это явление будет не в состоянии, но бережливым и разумным рабочим она, быть может, поможет противостоять искушению эмиграции, и лучшие элементы, благодаря кассе, будут, быть может, сохранены делу сельского хозяйства, так что касса может оказать влияние на эмиграцию, если не в количественном, то в качественном отношении»192192
  РГИА. Ф. 1662. Оп.1. Д. 66. Л. 1, 2.


[Закрыть].

С середины 90-х гг. XIX в. на одно из первых мест выдвинулись проблемы местного самоуправления и его роли в местной культурно-хозяйственной жизни. Как известно, проект Земской реформы предусматривал введение земств в 44 губерниях Европейской России. Но при издании «Положения о губернских и уездных земских учреждениях» 1 января 1864 г. правительство отказалось от его введения в 9 западных губерниях (Виленской, Витебской, Ковенской, Гродненской, Минской, Могилевской, Киевской, Подольской и Волынской) – по причинам особенностей национального состава населения, а также в малонаселенных, с численно незначительным помещичьим землевладением – Архангельской, Астраханской, Оренбургской губерниях. Вопрос о распространении земских учреждений на неземские губернии неоднократно возбуждался местными губернаторами еще в 1870–1880-х гг., ссылавшимися на невозможность управлять местным хозяйством без привлечения общественности. В середине 1890-х гг. такие обращения становятся все более настойчивыми, находя сочувствие у Николая II. МВД было поручено подготовить соображения о введении земских учреждений в этих регионах. Однако проведенное в марте 1898 г. Особое совещание с участием генерал-губернаторов и губернаторов Северо– и Юго-Западного краев обнаружило существенные разногласия как по характеру планируемых учреждений, так и по их составу и объему полномочий. Сойдясь во мнении о необходимости продолжения земской реформы, одни высказывались за введение в этих губерниях в полном объеме «Положения о губернских и уездных земских учреждениях» 1890 г., другие – за непременное ограничение участия в земствах польских помещиков и усиление роли администрации, третьи – вообще выступали против земского самоуправления, считая, что следует лишь реорганизовать правительственные учреждения, занимающиеся местными хозяйственными делами, пригласив в них выборных представителей от населения193193
  Корелин А.В. Проблемы местного управления в России на рубеже XIX–XX вв. // Преподавание истории и обществознания в школе. 2010. № 3. С. 10–16.


[Закрыть].

Разногласия по этому вопросу вскоре перекинулись и в высшие правящие сферы, приобретя при этом политическую направленность. Бывший в то время министром внутренних дел И.Л. Горемыкин, позиционировав себя принципиальным сторонником земских учреждений, считал, что системе административного управления вообще присущ «недостаток хозяйственной инициативы» и что необходимо передать управление земским хозяйством в руки «плательщиков местных земских сборов», уравняв его в западных губерниях с городским хозяйством, управление которым уже с 1875 г. осуществлялось на основании общего городового положения. Цель предстоящей реформы он видел в продолжении уже предпринятых преобразований ради окончательного слияния во всех отношениях западных губерний с прочими коренными местностями империи. Пытаясь найти компромисс в решении этого вопроса, он в подготовленном проекте ввел ограничения представительства в земстве польских помещиков и увеличил представительство от крестьян, сосредоточил управление всей хозяйственной частью только в губернских собраниях и управах.

Новый глава МВД Д.С. Сипягин считал, что введение в западных и окраинных губерниях учреждений, основанных на выборных началах, является преждевременным. Николай II, видимо, несколько поменявший свою позицию, предложил министру разработать новый проект, который предусматривал бы заведование земским хозяйством правительственными учреждениями при некотором участии местных представителей и только по назначению МВД. Проект был разработан, но убийство 2 апреля 1902 г. Д.С. Сипягина отодвинуло его обсуждение на заседании Государственного Совета. В.К. Плеве, поддержав основную идею своего предшественника, внес в нее существенные поправки. Из проекта сразу были исключены Архангельская, Астраханская, Оренбургская и Ставропольская губернии, население которых было признано несозревшим для самостоятельной земской хозяйственной организации. В западных губерниях управление всем местным хозяйством переходило в распоряжение губернских и уездных комитетов, а также губернских и уездных управ по делам земского хозяйства. Губернские комитеты, в состав которых входили губернатор (председатель), губернский и уездные предводители дворянства, должности которых в крае замещались по назначению правительства, представители важнейших ведомственных структур, непременные члены губернских присутствий, председатель и члены губернской управы и городской голова, а также земские гласные (по два от уезда), назначавшиеся министром внутренних дел по представлению губернатора, были облечены распорядительной властью. Уездные комитеты, состоявшие из уездных предводителей (председатели), исправников, всех земских начальников и податных инспекторов, представителей ведомственных учреждений, городского головы, земских уездных гласных и волостных старшин, назначавшихся губернатором, собирались лишь для предварительного обсуждения важнейших дел по земскому хозяйству. Исполнительная власть возлагалась на губернские и уездные управы. Первые состояли из председателя и трех членов – все по назначению министра внутренних дел, вторые – из уездного предводителя дворянства (председатель), исправника, податного инспектора, двух земских гласных и непременных членов управы, назначавшихся губернатором. Таким образом, весь контроль за земским хозяйством в этих губерниях фактически сосредоточивался в МВД194194
  Корелин А. В. Проблемы местного управления в России на рубеже XIX–XX вв. // Преподавание истории и обществознания в школе. 2010. № 3. С. 10–16.


[Закрыть].

В день назначенного обсуждения его проекта в Государственном совете В.К. Плеве разослал проект на обсуждение местных «сведущих лиц», среди которых по долгу службы оказался и П.А. Столыпин. В своей докладной записке, направленной В.К. Плеве, он сделал ряд интересных выводов, обобщений: во-первых, он подчеркнул, что свою главную задачу «эксперта» видит в том, чтобы оценить главные основания проекта «не с точки зрения административной их преемственности и удобства, а тех результатов, каковыми реформа эта отразится на всем укладе местной жизни»; во-вторых, он дифференцированно подошел к ответу на вопрос о земских гласных, разделив его на три пункта: 1) следует ли вообще вводить в земские комитеты гласных из местных жителей; 2) следует ли их назначать или избирать и 3) предоставить ли им право решающего голоса или только совещательного. Давая положительный ответ на первый вопрос, П.А. Столыпин высказался категорически против проведения земских выборов, ибо они в данной конкретной ситуации противостояния «русской и польской культур» приведут не к гражданскому миру, а, наоборот, к обострению борьбы и создадут «нездоровую атмосферу» в крае. Вместе с тем он считал неприемлемым и назначение гласных, ибо они не будут пользоваться авторитетом среди населения и неизбежно превратятся в пассивных наблюдателей. В поисках правильного решения П.А. Столыпин обратил внимание В.К. Плеве на порядок избрания присяжных заседателей для окружных судов. Имея десятилетний опыт руководства уездной комиссией по состоянию списков заседателей, он убедился на практике, что среди местного населения они пользовались авторитетом и никто не считал их фиктивными представителями. На этом основании П.А. Столыпин полагал, что именно межведомственные уездные комиссии способны обеспечить «умный подбор» земских гласных. Для придания авторитета гласным они должны утверждаться министром внутренних дел. Акцентируя внимание на составе земских гласных, он высказывал мысль о необходимости обязательного введения: во-первых, нескольких крестьян («по мотивам экономическим и политическим»); во-вторых, нескольких еврейских гласных, ибо они могут «дать хорошие практические советы». Что касается третьего вопроса, то, по его мнению, гласные, избранные авторитетной комиссией и утвержденные министром, должны пользоваться правом решающего голоса в земских делах195195
  РГИА. Ф. 1162. Д. 68. Л. 1–4.


[Закрыть]. Замечания П.А. Столыпина не были учтены при доработке проекта Положения об управлении земских хозяйств в девяти западных губерниях, ставшего законом 2 апреля 1903 г.

На внутренней стене православной Спасо-Преображенской церкви в Кедайняй помещена памятная доска со следующей надписью: «Расписан храм сей в память статс-секретаря Петра Аркадьевича Столыпина вечными молитвенниками о нем в 1913 г. при настоятеле протоиерее Антонии Лихачевском, ктиторе Викторе Тарабанько». Кедайняйский край с XVII в. был знаменит своей многоконфессиональностью. Во времена правления князей Радзивиллов (около 150 лет) город Кедайняй был своебразным островом протестантства в католическом окружении, здесь жили представители 6 национальных и 6 конфессиональных общин. Шотландцы-реформаторы имели одну из самых больших общин во всем регионе Скандинавии и Балтии, немцы-лютеране – отдельное самоуправление, еврейская община была главной во всей Жямайтии (Жмуди). История православной общины в Кедайняй берет свое начало с середины XVII в., когда правитель города князь Януш Радзивилл второй раз женился на дочери господаря Молдавии Марии Лупул. Это был брак по расчету, потому что Радзивилл хотел втянуть своего нового тестя в войну против России. В 1648–1652 гг. он и построил в Кедайняй православную церковь имени Св. Андрея и обосновал здесь мужской православный монастырь. Эта община руссинов (белоруссов), которую составляло несколько монахов из-под Полоцка, была очень маленькая, экономически слабая, и князь поручил попечительство над нею самой большой и сильной общине Кедайняй – реформаторам. Тем не менее уже в конце XVII в. православная община столкнулась с экономическими трудностями, а в конце XVIII в., несмотря на то, что после раздела Речи Посполитой Литва вошла в состав России, совсем исчезла. В начале XIX в. православие в Кедайняй опять воскресло вместе с появлением здесь гарнизона царской армии, а позже – с увеличением количества русских, которые приезжали в город как представители царской администрации196196
  Жиргулис Р. Петр Столыпин и Кедайняйский край… С. 148.


[Закрыть].

Спасо-Преображенская церковь в Кедайняй была ближайшим православным храмом от Колноберже, естественно, что члены семьи Столыпиных стали ее активными прихожанами. Духовником Столыпиных являлся настоятель кедайняйского храма протоиерей Антоний Лихачевский. Он возглавлял Преображенский приход в Кедайняй более шестидесяти лет! П.А. Столыпин знал и любил отца Антония с детских лет. Этот батюшка часто навещел Колноберже. Из года в год, когда Столыпины переезжали (обычно в апреле) из Ковно в свое поместье, к ним прибывал отец Антоний отслужить молебен и окропить комнаты дома святой водой. Отец Антоний был необыкновенно начитан, обладал живым умом, и Столыпины всегда были рады его посещениям. Их семейные торжества проходили при непременном участии батюшки. После богослужений в Кедайняй П.А. Столыпин обычно заходил на квартиру священника, и, случалось, они подолгу беседовали за чаем. В 1893 г. в церковном здании случился большой пожар. Собственных средств для ликвидации его последствий у общины не оказалось, и П.А. Столыпин немедля организовал Строительный комитет по восстановлению храма и сам же его и возглавил. Еженедельно комитет собирался на квартире протоиерея Антония Лихачевского. Несколько раз П.А. Столыпин ездил в Петербург, где обращался за помощью в главный церковный орган – Священный Синод Русской православной церкви, в итоге литовскому просителю пошли навстречу и выделили на возобновление пострадавшего храма семь тысяч рублей. По просьбе П.А. Столыпина отрядили кое-какие средства и московские благотворители, и со временем Кедайняйскую церковь восстановили. Когда в 1896 г. при Преображенском храме было создано Попечительство, то председателем избрали П.А. Столыпина, справедливо надеясь, что он не обойдет своим вниманием нужды прихода. В 1902 г. в Кедайняй организовали Православное братство, и П.А. Столыпин стал его почетным членом и оставался таковым до конца своей жизни. И хотя служил он впоследствии в Гродно, в Саратове, в Санкт-Петербурге, но практически каждый год в летнее время он обосновывался в Колноберже и, само собой, посещал родной храм в Кедайняй.

2. 1902–1906 гг.: губернаторский период

2.1. Гродненская губерния: небольшая губерния на национальной окраине

П.А. Столыпин был исполняющим делами губернатора Гродненской губернии с 30 мая 1902 г. по 15 февраля 1903 г. Назначен он был на эту должность министром внутренних дел В.К. Плеве, человеком противоречивым и сложным. Его отец, К.Г. Плеве, до двадцати лет считался германским подданным. Он поступил в Московский университет, который так и не закончил. С 4 июля 1842 г. недоучившийся студент начал преподавать историю и географию в Мещовском уезде Калужской губернии, перейдя в том же году в русское подданство. Там он женился на дочери небогатого помещика Е.М. Шамаевой, и через некоторое время у них появился сын Вячеслав. В 1851 г. семья переехала в Варшаву, где отец первоначально учительствовал, а затем был принят на службу в Окружной штаб Царства Польского. В столице Польши В.К. Плеве поступил в гимназию, но спокойно окончить ее не дали события восстания 1863 г. В 1863 г. он закончил Калужскую Николаевскую гимназию с золотой медалью и поступил на юридический факультет Московского университета. Закончив обучение в университете, В.К. Плеве в 21 год устроился на государственную службу и 16 августа 1867 г. определился кандидатом на судебные должности при прокуроре Московского окружного суда. В 1879 г. его назначили прокурором Санкт-Петербургской судебной палаты. В 1881–1884 гг. В.К. Плеве был директором Департамента государственной полиции.

Одним из главных источников роста революционного движения он считал успех пропаганды революционных идей. Когда, благодаря идейному и организационному руководству «Народной воли», студенческое движение в 1879–1882 гг. обрело серьезный размах, В.К. Плеве, бывший тогда наблюдательным директором Департамента полиции, заметил: «Крамола производит во время студенческих беспорядков рекрутский набор»197197
  Троицкий В.И. «Народная воля» перед царским судом (1880–1894 гг.). Саратов: Изд-во Саратов. гос. ун-та, 1983. С. 27.


[Закрыть]. В беседе с И.И. Янжулом В.К. Плеве заявил, что он «твердо уверен, что неустройство университетской жизни дает пищу развитию у нас революционного духа и подготовляет двигателей всех будущих смут, поддерживая и распространяя в то же время в народе недовольство чуть ли не каждой мерой правительства»198198
  Янжул И.И. Воспоминания И.И. Янжула о пережитом и виденном. М., 2006. С. 299.


[Закрыть].

Большая часть службы В.К. Плеве прошла именно в Департаменте полиции. «Известность Плеве приобрел еще на должности директора департамента полиции, – писал В.И. Гурко, – на которую был назначен вскоре после убийства 1 марта 1881 г. императора Александра II. В ту пору он настолько сумел наладить полицейский аппарат, что ему удалось в короткий срок почти совершенно разгромить революционную партию "Народной воли": не только прекратились террористические акты, столь частые в последние годы царствования Александра II, но даже сами попытки их совершения»199199
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М.: НЛО, 2000. С. 132.


[Закрыть].

По воспоминаниям действительного статского советника И.И. Колышко: «Плеве можно назвать русским герцогом Альба. Сын бедного шляхтича какого-то белорусского местечка, Плеве проделал всю свою карьеру без виттовских наскоку и нахрапу, исключительно каторжным трудом, изумительной смесью бархатистости и стали, вкрадчивости и цинизма, умением ненавидеть, поймать, подсидеть. Он уступал Победоносцеву в научности, но не уступал Витте в беспринципности. Такой же интриган и карьерист, он был головою выше Витте по инстинкту и навыку государственника и безмерно культурнее своего соперника. И он гораздо дольше ждал своего дня (будучи гораздо старше Витте), накопив в своей холодной душе гораздо больше яду и мести. В среде русской высшей бюрократии Плеве всегда считался кандидатом в министры, но все почему-то были убеждены, что министром он никогда не будет… Как и все юристы той эпохи, Плеве в свое время либеральничал, что не помешало ему стать при графе Д. Толстом во главе полиции. Ведь либеральничал же на том же посту впоследствии и Дурново, а потом и творец Азефа – Лопухин. Покуда полицейское дело в России руководилось юристами, оно как-то уживалось с либеральными, то есть освободительными чаяниями. Либерализм в России вообще ни к чему не обязывал. В Булыгинской комиссии, стряпавшей Булыгинскую думу, на крайнем левом фланге, то есть во главе "конституционистов", сидел Трепов. Несколько дней спустя после своего приказа "патронов не жалей" у него был интимный разговор с товарищем по полку, и суровый диктатор произнес буквально следующее! – Моя забота – спасти династию. А какими средствами, безразлично. Конституция, так конституция! Но я не остановлюсь и перед поголовным расстрелом». Карьера В.К. Плеве как министра внутренних дел во многом была случайной. После убийства 15 апреля 1902 г. Д.С. Сипягина В.П. Мещерский, этот «ментор» Николая II, «с разбегу предложил царю кандидатуру Плеве – того самого Плеве, которого он не допускал к власти со времен Александра III»200200
  Колышко И.И. Великий распад. Воспоминания… С. 41–43.


[Закрыть]. Сделано это было, видимо, по старой памяти, ведь после убийства Александра II именно В.К. Плеве разгромил «Народную волю».

В результате этого 4 апреля 1902 г. В.К. Плеве стал министром внутренних дел. Он сразу «понял разницу между Александром III и его сыном». За внешний облик подчиненные прозвали нового министра «Орлом», а один из сотрудников Министерства внутренних дел А. Погожев следующим образом описал своего начальника: «По широким плечам, могучему торсу он напоминал не столько властительного министра, сколь сановитого помещика доброго старого времени. Свободно выражаясь, он в плавной, неторопливой, тихой речи как бы ронял слово за словом, с какой-то рассеянной задумчивостью, производя впечатление человека одинокого, усталого, изведавшего жизнь и людей. Цвет его лица был бледен, густые седые усы характерно окаймляли рот, коротко остриженные волосы серебрились, но замечательнее всего были его брови, от времени до времени сурово нахмурившиеся под влиянием того или иного душевного настроения». На кадета В.П. Обнинского дорвавшийся до власти выходец из низов произвел иное впечатление: «Сын бедного калужского аптекаря (о происхождении и молодости В.К. Плеве в то время ходили разные слухи и сплетни. – Прим. авт.), ночами месивший грязь большой дороги… Плебей, он затаил навсегда презрение к родовитости и любил ставить глуповатых предводителей дворянства и губернаторов в неловкое положение умышленно недоступными им вопросами… Умный администратор, наконец. Плеве притворялся перед всяким нужным ему человеком искренним слугою родины и народа и любил в туманных выражениях обнаруживать якобы таившиеся в нем залежи либерального золота, на деле бывшего лишь серым колчеданом. Словом, это была нешаблонная, сложная натура, на голову превосходившая всех влиятельных членов правительства. И только Витте мешал ему на дороге к безраздельной власти над Россией и царем»201201
  Обнинский В.П. Последний самодержец. Очерк жизни и царствования императора России Николая II. М.: Изд-во «Республика», 1992. С. 62.


[Закрыть].

Очень скоро выяснилось, что на своем новом посту В.К. Плеве не устраивал ни значительную часть правящей элиты, ни либеральное общество, ни революционеров. Однако даже при таком раскладе сил избавиться от нового министра внутренних дел оказалось совсем не просто. С.Ю. Витте как-то раз заметил: «Плеве так долго добивался поста министра, что, добившись своей цели, он готов был задушить всякого, кого он мог подозревать в способствовании его уходу с министерского поста». В справедливости данного утверждения его автор имел возможность убедиться на собственном опыте. Первыми попробовали отстранить В.К. Плеве «верхи» весной 1903 г. Интригу против министра внутренних дел начал его подчиненный С.В. Зубатов, которому надоела двойственная и слишком осторожная политика начальника в рабочем вопросе, его вечный оппонент С.Ю. Витте и князь В.П. Мещерский, обожавший любые дрязги и склоки. Посовещавшись, заговорщики выработали следующий, довольно примитивный план действий. С.В. Зубатов составил подложное письмо, якобы попавшее к нему во время перлюстрации, в котором некий «преданный престолу» человек писал своему знакомому, что В.К. Плеве обманывает своего государя и ведет страну к гибели, а единственный, кто может ее спасти, – это С.Ю. Витте. В.П. Мещерский должен был передать письмо Николаю II, а С.Ю. Витте – взять власть в свои руки после того, как император сместит министра внутренних дел. Однако исход интриги был совершенно иной, чем тот, на который рассчитывали ее участники. Прознав о подкопе под свое кресло, В.К. Плеве в августе 1903 г. вызвал С.В. Зубатова к себе на дачу и в категоричной форме потребовал от своего подчиненного уволиться из Министерства внутренних дел и немедленно покинуть Санкт-Петербург. В том же месяце свой пост министра финансов потерял и С.Ю. Витте.

До сих пор идут споры о том, кем был В.К. Плеве – консерватором или либералом. По мнению его политического оппонента С.Ю. Витте, В.К. Плеве вовсе не имел никаких убеждений202202
  Витте С.Ю. Воспоминания. Царствование Николая II. Берлин, 1922. Т. 2. С. 185.


[Закрыть]. В разговоре с генералом А.Н. Куропаткиным С.Ю. Витте дал следующую характеристику В.К. Плеве: «Человек не государственного склада ума, никаких новых широких путей не изобретет и России не выручит. Но очень умен, опытен, обладает сильным характером, лично смел, очень хитер и чрезвычайно способен к интриге. Необычайно умеет скрывать свои мысли и планы»203203
  Куропаткин А.Н. Дневник генерала А.Н. Куропаткина. М., 2010. С. 189.


[Закрыть]. Другой российский политический деятель начала XX в. В.И. Гурко отмечал, что «наиболее распространенное мнение» о В.К. Плеве «было, что он – простой карьерист, исповедующий те взгляды, которые в данную минуту в служебном отношении разделять всего выгоднее». Впрочем, сам В.И. Гурко замечал, что ближайшее знакомство с В.К. Плеве убеждало в обратном. По его мнению, В.К. Плеве хотя и «высказывал те взгляды, которые соответствовали господствующему настроению», но «отнюдь не был индифферентом, он искренне и глубоко любил Россию, глубоко задумывался над ее судьбами, сознавал всю тяжесть того кризиса, который она переживала, и добросовестно стремился найти выход из него»204204
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого… С. 130–131.


[Закрыть].

Кадет И.И. Петрункевич считал, что у В.К. Плеве вообще не было каких-либо постоянных взглядов: «Поляк по происхождению, Плеве стал теперь "истинно" русским, католик по рождению, теперь он "истинно" православный, вчера правая рука Лорис-Меликова, сторонник реформ и удаления графа Д.А. Толстого из министерства народного просвещения, сегодня он вместе с графом Д.А. Толстым – сторонник ежовых рукавиц, а завтра будет устраивать погромы, пороть крестьян и служить молебны Серафиму Саровскому. Его будущее также ясно, как известно его прошедшее»205205
  Петрункевич И.И. Из записок общественного деятеля. Воспоминания // Архив русской революции. Берлин, 1934. Т. 21. С. 336.


[Закрыть]. Ни одна из политических групп российского общества не считала В.К. Плеве своим. Так, уже будучи министром внутренних дел, он вступил в первую православно-монархическую организацию – «Русское Собрание». С другой стороны, о своем настоящем отношении к евреям В.К. Плеве признался И.И. Янжулу: «Все меня почему-то считают юдофобом, тогда как меня скорее следует назвать юдофилом; я с детства знаю евреев и уважаю их за многие почтенные качества… Если мне в качестве товарища министра в некоторых комиссиях пришлось действовать против евреев, то не надо забывать, что я был тогда исполнителем чужих распоряжений, а затем закон вообще не должен ломать жизни и опережать ее»206206
  Янжул И.И. Воспоминания И.И. Янжула о пережитом и виденном… С. 77.


[Закрыть].

Достаточно неоднозначными были взгляды В.К. Плеве и по отношению к крестьянской общине. Так, А.А. Половцев запечатлел конфиденциальный разговор между ними, происходивший 1 мая 1902 г., в котором недавно назначенный министр внутренних дел заявил бывшему государственному секретарю: «Я сознаю, что коллективизм и выразитель его – общинное владение – вздор, ведущий лишь к неурядице»207207
  Дневник А.А. Половцева // Красный Архив. 1923. № 3. С. 144.


[Закрыть].

Некоторые современники утверждают, что в студенческие годы В.К. Плеве был… народником. Если учесть, что многие современники В.К. Плеве прошли весьма интересные метаморфозы: В.С. Зубатов и монархист Л.А. Тихомиров в молодости тоже были народниками, а С.Ю. Витте выступал инициатором создания черносотенной «Русской дружины», – это предположение не кажется столь уж невероятным208208
  Иванов А.Е. В.К. Плеве – Министр внутренних дел (1902–1904 гг.): автореф. дисс. … канд. ист. наук. М., 2000. С. 18.


[Закрыть]. Сам В.К. Плеве говорил следующее: «Я полагаю, что никакой государственный порядок не может оставаться навсегда неизменным и, очень может быть, наш государственный строй лет через 30, 40, 50 должен будет уступить место другому»209209
  Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 1918. С. 176.


[Закрыть]. Таким образом, В.К. Плеве не собирался сохранять неизменным существовавшую систему государственного устройства, предлагая реформировать различные стороны проводившейся внутренней политики («самые способы управления обветшали и нуждаются в значительном улучшении»210210
  Письмо В.К. Плеве к А.А. Кирееву // Красный Архив. 1926. № 5 (№ 18). С. 212.


[Закрыть], – писал он в одном из писем А.А. Кирееву), но главное для министра было то, чтобы исторические события развивались «с известной постепенностью» и все общегосударственные вопросы решались «только сверху, а не снизу»211211
  Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом… С. 176, 234.


[Закрыть]. Предвидел он и возможность революции: «Я не отрицаю возможность бурного проявления недостаточно осознанных стремлений», и этот момент министр считал «наиболее опасным для реформ, так как всякий сдвиг растревоженной массы и всякое потворствование даст тот же эффект, как и сотрясение сосуда при нагретой жидкости»212212
  Кауфман А.Е. Русский энциклопедист // Исторический вестник. М., 1915. Т. 89. № 2 С. 508.


[Закрыть].

Здесь уместно затронуть еще один вопрос – «народного представительства». С.Ю. Витте писал, что в молодости «Плеве, который еще не износил свою либеральную шкуру… преклонялся перед графом Лорис-Меликовым, хотевшим положить начало народного представительства, а затем пред графом Игнатьевым, носившимся с идеей Земского Собора»213213
  Витте С.Ю. Воспоминания… Т. 3. С. 74.


[Закрыть]. «Я сторонник земских учреждений и убежден, что никакой государственный строй не мыслим без привлечения общества к местному управлению, считаю, что при самодержавном строе государства необходимо широкое развитие местного самоуправления», – говорил министр внутренних дел председателю Московской губернской управы Д.Н. Шипову. 28 февраля 1904 г. на заседании Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности В.К. Плеве официально заявил, «что он вообще не считает возможным в настоящее время создавать законы для всей России из Санкт-Петербурга. По его мнению, участие местных сил в обсуждении законодательных предположений является, безусловно, необходимым»214214
  Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 1918. С. 174, 201, 203.


[Закрыть].

Важным шагом в реализации программы В.К. Плеве стал Манифест 26 февраля 1903 года «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка». Он был плодом творчества нескольких людей: В.И. Гурко написал часть, касающуюся крестьян, А.А. Лопухин – об укреплении веротерпимости, Д.Н. Любимов – о реформе местного управления; В.К. Плеве же принадлежала общая реакция. В целом этот документ отражал в общем виде план первоначальных реформ, задуманных В.К. Плеве. В Манифесте констатировалось наличие смуты в государстве, провозглашалось, что вместе с реформами власть будет твердо противодействовать «всякому нарушению правильного течения народной жизни». Манифест призывал «укрепить неуклонное соблюдение властями заветов веротерпимости… благоговейно почитать православную церковь первенствующей и господствующей». Таким образом, делая заявку на изменение правительственной политики, Манифест напоминал, что власть будет строго соблюдать ценностные ориентиры развития, существующие в империи. Остальные части манифеста будут проанализированы в соответствующих главах215215
  Любимов Д.Н. Отрывки из воспоминаний // Исторический архив. 1962. № 6. С. 78.


[Закрыть].

Девиз В.К. Плеве заключался в фразе «сначала успокоение, потом реформы». Для того, чтобы совершить модернизацию страны, реформирование всей внутренней политики, по его мнению, необходимо было создать единый центр, орган, обладающий властью и авторитетом, который стал бы координировать политику различных ведомств. В качестве такового органа он видел Министерство внутренних дел. И как бы ни относилось общество к чиновничеству – это единственная сила, способная провести реформирование империи. Причем в одиночку и бюрократии не справиться со стоящими перед ней задачами. Необходима была поддержка общества. Такова была позиция В.К. Плеве.

Заняв пост министра внутренних дел, В.К. Плеве нуждался в поддержке. Настоящей опорой В.К. Плеве было его Министерство внутренних дел. Многие ближайшие сотрудники В.К. Плеве занимали после его смерти ключевые посты в государственном управлении: П.Н. Дурново, А.В. Кривошеин, В.М. Гурко, Б.В. Штюрмер, С.Е. Крыжановский. Некоторые же из них, такие как Н.А. Зиновьев, B.В. Валь, А.С. Стишин-ский и А.А. Лопухин, отошли от активной государственной деятельности. Часть из них (В.И. Гурко, А.В. Кривошеин, С.Е. Крыжановский) стали соратниками П.А. Столыпина. В.К. Плеве пытался привлечь на свою сторону даже лидеров оппозиции. Так, известный либерал, один из основателей кадетской партии П.Н. Милюков в начале 1903 г. сидел в тюрьме «Кресты». Под влиянием ходатайств В.О. Ключевского Николай II предложил В.К. Плеве побеседовать с арестантом и в зависимости от впечатления решить, освобождать ли его досрочно или нет. В.К. Плеве, хорошо зная «Очерки русской культуры» П.Н. Милюкова и имея благоприятные отзывы о нем, как об интелегенте и научном работнике высокого профессионального уровня, решил своему собеседнику сделать предложение вот какого рода. Как вспоминал впоследствии сам П.Н. Милюков: «Он (В.К. Плеве) спросил меня в упор: что я сказал бы, если бы он предложил мне занять пост Министра народного просвещения… Я ответил, что поблагодарил бы министра за лестное для меня предложение, но, по всей вероятности, от него отказался». На вопрос «почему?», историк ответил серьезно: «Потому что на этом месте ничего нельзя сделать»216216
  Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С. 144.


[Закрыть].