Текст книги "Метро 2033. Цена свободы"

– Тихо! – шепнул Батя, и в тот же миг парень услышал, как неподалеку затарахтел мотор. Бригадир взял на изготовку автомат, Михей поднял ружье.

– Вон там, – шепнул Эстет Бате, тыча пальцем вперед.

Вячеслав насторожился, пытаясь разглядеть, откуда исходит звук. Ствол автомата смотрел в сторону кустов, за которыми ворочалось что-то массивное.

– Безоружные – в кубрик!

Скорее всего, к порту со стороны трассы тянулась железнодорожная ветка. Через несколько секунд из-за кустов вынырнула странная машина. Вроде бы дрезина, но открытая платформа полностью защищена стальными листами. На стене «броневика», обращенной к заливу, красовались две бойницы. Из одной в их сторону смотрел черненый ствол автомата.

– Не стреляй! – крикнул человеку Батя. – Свои.

– Свои разные бывают! – прилетело в ответ. – Кто такие будете?

Теперь оставалось быстро придумать, как обосновать лживое «свои», чтобы человек на дрезине первым не открыл огонь. Вячеслав оружие опускать не спешил – держал на мушке бойницу с автоматом. У Михея по спине пробежал холодок. Оказаться под прицелом – ощущение не из приятных. Кто знает, что на уме у стрелка на дрезине? Не ровен час, пальнет еще.

– Опусти пушку, – сказал Батя. – Поговорить надо.

– Только после вас, – последовал ответ.

Бригадир несколько секунд стоял, раздумывая. Но преимущество оказалось явно на стороне местного. Он, схоронившись за броней дрезины, не рисковал быть подстреленным. Друзья же на борту катера были как на ладони.

Наконец Вячеслав решился. Он первым опустил автомат.

– Мужики, только без шуток, – серьезно крикнул водитель дрезины. – Пальбу откроете – через пять минут наши подтянутся, вас прямо тут и положат.

Батя закинул ремень автомата на плечо и завел мотор. Катер прошел с десяток метров и ткнулся носом в песок. Бригадир положил калаш на сиденье и первым соскочил на берег, Михей шагнул следом. За ними из кубрика вылезли Портной с Лехой.

– Эй, братишка, ружьецо-то оставь на борту, – долетело с дрезины. – Сколько вас там?

– Все тут, – сказал Вячеслав. – Четверо.

– Ну, идите тогда сюда, поговорим, – крикнул невидимый водитель.

Михей нехотя оставил ружье в катере, и друзья шагнули в сторону дрезины. Ствол автомата в зарешеченном окошечке внимательно следил за их движениями. Вот уже и железнодорожные пути – направо убегают в сторону портовых кранов, налево тянутся вдоль берега и дальше, в неизвестность. А на них – бронированная повозка, в которой… Друзья или враги?

Ствол исчез из бойницы, а через миг со скрипом открылась стальная дверь. В проеме нарисовалась плотная фигура, затянутая в ОЗК. На лице – респиратор, в руках – автомат, такой же, как и у Вячеслава. Глаза-щелочки внимательно изучают гостей. Мужчина хоть и приопустил оружие, но все равно держал его наготове.

– Как звать? – поинтересовался бригадир у водителя.

– Иван Валерьич, – ответил тот. – Можно просто Валерыч, мне так привычнее.

Представились и парни с Вячеславом. Валерыч махнул рукой и улыбнулся:

– Аа, все равно забуду. Сколько вас тут таких шастает. Всех не упомнишь.

– Значит, живет тут все-таки народ, – сам себе сказал Батя.

– Конечно, как не жить. Не местные, что ли? – спросил Валерыч, с нарастающим интересом разглядывая четверку путешественников. – Вы откуда сами будете?

– Комсомольск-на-Амуре. Слышал про такой?

– Мельком, – покачал головой водитель. – Далеко больно, мы там не бываем. Какими судьбами в наших краях? Погоди-ка, у вас там вроде лагеря были? Или путаю чего?

– Были, – хмуро кивнул Батя и недовольно глянул на мужчину. – Теперь нету.

Валерыч пригляделся к парням.

– Ну, вы даете! Как они вас вообще отпустили?

– Сами отпустились, – бросил Михей. Не нравился ему мужик на дрезине. Глаза хитрые, взгляд насмешливый, от каждой фразы веет недоверием. И ведь все ему непременно выведать надо. Кто знает, как тут относятся к беженцам из комсомольских лагерей. А может, тут тоже кругом тюрьмы понастроены, только и ждут новых «постояльцев».

– Слиняли?! – смекнул Валерыч и улыбнулся.

– Догадливый какой, – ухмыльнулся в ответ Вячеслав. – Сам все знаешь. И рассказывать ничего не надо.

– Ну, сбежали или нет – ваше дело, мне до лампочки, – пожал плечами мужчина. – Я за сплетни деньги не получаю. У меня своя работа, я людей вожу. А какие пассажиры – мне до фонаря. Лишь бы платили нормально и не буянили. Буянов у нас тут не любят, быстро усмиряют.

– Кто? – спросил Эстет, оглядываясь.

– Дед Пыхто, – съязвил Валерыч. – Много будешь знать – скоро состаришься. Говорите, чего хотите?

– Значит, людей возишь, – задумался бригадир. – Дело хорошее. А нас подбросишь, если что?

– Чего бы не довезти? Любой каприз за ваши деньги. Платить чем будешь?

Вячеслав на мгновение озадачился. Михей тоже задумался. И правда, что они могут предложить незнакомцу за провоз? Все их имущество – катер да пара стволов с ОЗК. Не катер же с оружием отдавать.

– А чем у вас тут обычно платят? – поинтересовался Батя.

– Оружие, патроны, снаряга, хавчик, – перечислил мужчина. – Этому добру всегда рады. Что есть в наличии?

– А ты как думаешь, что у беженцев может быть? – спросил Михей.

– Да я откуда знаю, – пожал плечами Валерыч, – что там у вас схоронено. Может, у вас там полный кубрик стволов. Ты предлагай, а я уж погляжу – нужно мне или нет.

– Да предложить-то нечего, Иван Валерьич, – честно ответил бригадир. – Нету ничего, кроме химзы да ружья с автоматом. Так ведь и самим оружие нужно, сам знаешь. Может, договоримся?

– Чего бы не договориться, – хищно ухмыльнулся Валерыч. – На рынке два дурака. Вы вообще куда дальше планируете?

– Домой хотелось бы, – осторожно произнес Батя.

– А дом-то далеко? – спросил водитель.

Узнав про родные края Вячеслава, он оживился:

– О, почти земеля. Сам оттуда родом. Правда, еще сопляком был, когда в Хабаровск переехали. Уже и не помню ничего. Мужики, только учтите – земли тут неспокойные, проезд дорогой. Задешево не возим.

Михей краем глаза видел, что и Леху напрягает водитель. Вроде нормально разговаривает – а в голосе будто издевка. Валерыч чувствовал себя хозяином ситуации, несмотря на их численное превосходство. Работает под прикрытием, потому и такой смелый? Или имеются у него и другие козыри? В любом случае проверять Михею не хотелось. В этих краях они – гости, а мужчина – у себя дома. Может, их давно на прицел взяли?

Парень огляделся. Заброшенные ангары, кусты, груды перепревшего гнилья. Вдоль берега гулял ветер – шевелил сухую траву, трогал ветви деревьев. Внутри засело нехорошее предчувствие. Как бы засаду на них тут не устроили, пока Валерыч им зубы заговаривает.

– Вот катерок ваш взял бы, – неожиданно ухмыльнулся водитель.

– А не жирно тебе будет, папаша? – бросил опешивший от такой наглости Михей. Этот тип начинал злить его. Прямо как баба на торгах.

– Ну, на себе тогда его и тащите, – махнул рукой мужчина. – Какие-то вы несговорчивые. Разве так дела делаются?

– Ну, ты и цены ломишь, – удивился Батя. – Не дороговато ли? Нам проще дальше плыть.

– Мне-то что, плывите, – пожал плечами Валерыч. – Мое дело – предложить. От меня не убудет.

– Ну и фиг с вами. Мы тогда дальше двинем, – встрял Эстет. – Без дрезины обойдемся.

– Дальше-то куда? – ехидно усмехнулся водитель. – К китаезам?

– А хотя бы и к ним, – неуверенно пробормотал Леха, тоже плохо знавший географию местного края.

– Давай-давай, – остро отозвался мужичок. – Там, говорят, выше по течению деревня людоедов, прямо за границей. Хотя, какие сейчас границы. Даже наши туда не суются. Схарчат вас там, и поминай как звали. Они там давно постятся, к ним ведь редко кто захаживает. А тут – смотри-ка, мясо само в рот приплывет. Пир устроят, нажрутся на радостях.

По жуликоватому взгляду водителя не получалось понять, что в его словах – правда, а что – наглая ложь, которую Валерыч искусно выдавал за чистую монету. Но в этих торгах извозчик их обыгрывал, и Михей понимал это. Чувствуя, что переговоры забуксовали, подключился Батя.

– Подумать надо, – сказал он. – Дай, посоветуемся.

– Ну, вы думайте, я подожду, – согласился Валерыч. – Я и не тороплюсь никуда. Как надумаете да заплатите – так и поедем.

– Ну и чего делать будем? – спросил Портной, когда друзья отошли от дрезины. Все понимали, что от решения зависит их дальнейшая судьба.

– Мне вообще этот мужик не нравится, – поделился опасениями Эстет. – Мутный он какой-то. Не люблю таких.

– Ладно, Лешка, не суетись, – остановил его Батя. – С ним, видимо, ехать придется.

– А если не поедем? На катерке дальше поплывем? – засомневался Портной.

– Да пусть он подавится этим самым катером. Куда мы поплывем? Он же сказал, что там уже граница, а дальше – китайцы-людоеды.

– Да брешет он все, гад, – с досады выругался Михей. – Видит, что не местные, вот и врет. Лишь бы нажиться.

– Может, и брешет, – согласился Вячеслав. – У нас все равно горючки мало. Застрянем в какой-нибудь заднице, и как потом выбираться?

Все примолкли, переваривая услышанное. Плата за проезд казалась неимоверно высокой, но водитель, видимо, понимал, что дальше путешественники вряд ли поплывут, потому и пугал их китайцами-людоедами и прочими страстями.

– Да пускай подавится этот Валерыч, – рассердился Портной. – Поехали с ним. Все равно катер скоро бросать. А тут хоть местный человек, дорогу выведаем и поспрошаем, как и чего.

– Тоже верно, – сказал Батя. – Соглашаемся?

– Да, – нехотя кивнули парни.

– Ладно, – махнул рукой бригадир, обращаясь к Валерычу, когда их маленькая команда вернулась к дрезине. – Забирай катер. А фон докуда высокий?

– До Биры, – развел руками водитель. – Там, правда, не так сильно фонит, как тут, но все равно хватает.

– Бира – это что? – поинтересовался Эстет.

– Биробиджан, – улыбнулся Валерыч. – Как не местные прямо.

– Были бы местные – не спрашивали бы, – грубо сказал Михей. Ему жутко не нравился этот хамоватый мужик, в каждой фразе которого сквозила издевка. А теперь еще придется компанию с ним разделить.

– Только у нас горючки там осталось – хрен да маленько, – предупредил Батя.

– Ну, горючка – дело поправимое, – улыбнулся Валерыч. – Горючку к катеру попроще достать, чем наоборот. Значит, договорились – вы мне катер тут оставляете, а я вас до Смидовича докину. Дальше уж сами топайте. Сразу предупреждаю – в охранники не подряжался. Я только вожу. По дороге всякое бывает. Хищники промышляют, иногда и люди. Если уж совсем туго будет – станем отстреливаться, а так на всякую мелочь патроны не трачу. И еще – вам на заметку. Если чего задумаете паскудное – меня уже завтра искать начнут. Если что – вас из-под земли достанут.

– Поняли, не переживай, – заверил Вячеслав. – Мы – люди мирные.

– Ну и хорошо, – улыбнулся Валерыч. – Хватайте свое добро – и на борт. Сейчас и отчалим. К вечеру в Смидовиче будем. Тут в окрестностях тоже неспокойно, гадости всякой полно. Напарника моего тигры схарчили в конце зимы, пока один катаюсь. Ты думаешь, почему я тут вожу? Ходоки бы и пешком могли, да только вот не суются почему-то. А за Смидовичем уже поспокойнее.

– Далеко до него?

– Кило́метров девяносто будет, – прикинул Валерыч.

– А дальше чего не хочешь ехать? – нахмурился Вячеслав. – Что-то больно дорогая плата за сотню километров.

– А через Смидович только смертники ездят. Жить если надоело – езжайте. Даже костей ваших потом не найдут. Это я так, чтобы знали.

– А чего в этом Смидовиче? – озадаченно спросил Михей.

– Да там какой только гадости нет. Живым оттуда мало кто выбирался, – доложил водитель. – Ну, хватит лясы точить. Барахло свое хватайте – и погнали.

Через пять минут друзья перетащили скромные пожитки в дрезину. Внутри убранство оказалось небогатым – две грубо сколоченные лавки и железный ящик, запертый на замок. Валерыч указал на скамьи и предложил садиться.

– Дорога дальняя, настояться еще успеете. В ногах правды нет.

– Ну, вези, что ли, нас, Иван Валерьич, – сказал Батя, присаживаясь.

Мотор «броневика» фыркнул и ровно затарахтел. Повозка дернулась и медленно поползла по рельсам в сторону моста. Мерно застучали колеса.

– Ну-у, пошла, родимая, – облегченно выдохнул Валерыч, потирая лоб. – В добрый путь, мужики.

Михей бросил прощальный взгляд на Амур, на рельсы, убегающие в неизвестность. Через зарешеченную бойницу на дальнем берегу виднелся Хабаровск – город, который они толком и не узнали. Топорщились обветшалые многоэтажки, облака лизали сопки на горизонте. Где-то вдалеке над кварталами кружили неведомые хищники – видимо, те же, что пытались напасть на друзей. А повозка Валерыча медленно увозила их вперед, в неведомое.

Что будет дальше? Чего им цыганка-судьба нагадала?

Время покажет.

Глава 6
Рандеву со смертью

Две нитки поржавевших рельсов стелились под колеса дрезины. Они вытягивались из серой неизвестности и убегали в никуда, втыкаясь на горизонте в такую же дымчатую даль. В бойницах мелькали давно осиротевшие, обветшалые дома, голые кусты да столбы линии электропередачи. По обе стороны тянулся забытый жизнью мир – с самого начала поездки друзья не повстречали ни души на пути.

Михей глянул в небо через прореху в крыше. Неприятное чувство ворочалось в душе – не заглушить, не прогнать. Стук колес напоминал ему недавнее путешествие из родного дома в тюрьму. И пускай Комсомольск канул в прошлое, красочные картины все еще маячили перед глазами. Этого вот так, с ходу, и не вымараешь из памяти. Сверху, через плотную решетку из арматуры, на путешественников смотрело небо – суровое, с металлическим отливом. Иногда в бойницы задувал ветер, и тогда хотелось отшатнуться от прикосновения чужого воздуха.

Когда плыли по Амуру, парень не так себя чувствовал. Там свободой пахло, переменами. И все переживания будто и ломаного гроша не стоили. А тут все по-другому было, по-особенному.

Пахло тревогой.

– Так где, говоришь, фон кончается? – спросил вдруг Батя водителя.

– Да кто ж его знает, – пожал плечами Валерыч. – Говорят, за Бирой не так сильно фонит, как у нас тут. Это у ходоков спрашивать надо. А я – ездок, я к «железке» привязан. С нее – ни ногой.

– Ты так далеко на своей колымаге не забирался? – подключился к разговору Михей.

– А мне зачем? – спросил извозчик. – Там всякой пакости полно, а я пожить еще хочу, поработать. Мне и тут на хлеб хватает, а дальше пускай смертнички ездят. Говорят, что Свободный тоже бомбили и окрестности. Там же космодром строили еще до Войны, вот америкосы по нему и приложились. А дальше, может, и почище. Там таких больших городов нет, все по мелочи – поселки да деревеньки. Да кто сейчас толком знает? Хоть заново страну изучай – чего где как.

– Иван Валерьич, а про Хабар-то ты нам так ничего и не рассказал, – намекнул водителю бригадир.

– А что рассказывать? – пожал плечами мужчина. – Хабар-то химией да ядерными еще тогда, в Большую войну, накрыло, туманы ядовитые до сих пор ползают по городу. Худое дело. Долго еще земле раны зализывать да отходить от такого. И пакость всякая развелась. В общем, гиблые там места.

– А люди-то живут? – спросил Леха.

– Да какие там люди, – махнул рукой извозчик.

Дорога скатывалась с холма. Позади остался поселок Приамурский – мертвый, покинутый, грустный. Михею до последнего казалось, что он все-таки обитаем – вот сейчас покажется на улице какой-нибудь местный житель, махнет приветливо рукой. Тоскливым казался мир без людей. Нет никого, только скособоченные дома зыркают окнами, да ветер над крышами посвистывает. Так и миновали поселок, не встретив ни души, – может, оно и к лучшему. За ветхим виадуком пути вытягивались и стремились вдаль – в неведомую туманную перспективу. К насыпи жались голые березовые рощи и поросль корявого кустарника. Где-то ветви даже царапали по бокам дрезины, и противный скрежет заставлял вздрагивать и крепче сжимать цевье двустволки.

– Все позаросло, – бросил Батя. – Скоро совсем не продерешься.

– А кому чистить? – будто бы сам себя спросил Валерыч. – Раньше ведь поезда ходили туда-сюда, а теперь только я один и езжу. Тут батальон солдат надо, чтобы все почистить. Да еще роту, чтобы от зверья всякого обороняться.

– А не боишься один ездить? – спросил Портной, до этого больше молчавший.

– Боялся бы – не ездил. Да и жить как-то надо ведь, правильно? Кто меня, старика, кормить просто так будет, кому я сдался? Бабы у меня нет, да и не надо – одни беды от них только. Каждый крутится как может. Я уж как-нибудь сам.

Минут пятнадцать ехали молча. Водитель, казалось, задумался о своем. За бортом дрезины снова потянулся унылый однообразный пейзаж – березовые рощи, кусты, бурьян. Говорить особо не хотелось.

– Валерыч, – наконец окликнул Батя.

– Ой? – отозвался мужчина, вынырнув из дум.

– Я тут вот чего надумал, – продолжал Вячеслав. – Вот мы тут шаримся по вашим землям, домой мечтаем вернуться… А много еще было тут путешественников? Не одни же мы такие за двадцать лет?

– Да не одни, конечно, – протянул Валерыч. – Всяких ходоков-ездоков полно было поначалу. Все больше в ту сторону, – извозчик указал на запад, – порывались идти. Вот только назад почти никто не вернулся. Кто знает – может, погибли, а может, и осели где-нибудь. Один – так совсем чудной был. На велосипеде с автоматом удумал из Владивостока в Москву ехать.

– На велосипеде? – недоверчиво переспросил Батя, глядя на извозчика.

– Ага, – подтвердил Валерыч. – Самому смешно было, когда увидал его. В химзе, на велике и с автоматом. Смертничек, блин. Путешественник, мать его.

– Да тут полжизни ехать надо, – бросил Вячеслав. – Сто раз еще по дороге загрызут или пристрелят. Или от радиации помрешь.

– Вот и я про то, – согласился водитель. – Я и говорил ему – херню ты затеял, Серафим Антоныч. Не уедешь далеко на своем драндулете. Земля фонит, места гиблые кругом, пакости всякой полно расплодилось.

– А он чего?

– Да разве такого образумишь? Все свое гнул. В Москву рвался, так и не послушал – уехал. Ты только подумай – до Москвы на велосипеде! Крыша у мужичка поехала, видно. Ну, у каждого после войны свое горе – у одних лучевая, у вторых – мутация, а у кого и крышу рвет. Всяко бывает, чего тут говорить.

Заросли деревьев и кустарников редели. Пути принялись ветвиться – каждая из веток обзавелась соседкой. На рельсах сиротливо замерли ржавые вагоны и цистерны – брошенные, позабытые. Двери многих были распахнуты, и между рельсами валялись догнивающие ящики, вымокшие груды полиэтиленовых упаковок и прочий мусор. Видимо, потрошили эти «сокровищницы на колесах» давно и основательно – не пропадать же добру. Вряд ли сейчас тут осталось чем поживиться.

– Сортяга, – равнодушно бросил Валерыч. – А вот там – Николаевка.

– Жилая? – спросил Михей.

– Откуда бы. Тут ни бомбарей, ни подвалов толковых. Ничего интересного нет. Видишь, наши ходоки давно все обчистили. Все, что можно – унесли.

Осталось позади скособоченное здание вокзала. Дрезина неторопливо катила дальше – мимо остатков канувшей в небытие цивилизации, мимо унылых пейзажей вперед – к конечной станции их маршрута.

– Ты, кстати, нам про Смидович так ничего и не рассказал, – напомнил бригадир извозчику. – Сказал, что до него добросишь, а дальше – сами. Чего там страшного?

– Мутанты там, вот чего, – выдал тот. – Жрут все, что движется.

– Говори, давай, Валерыч, – нахмурился Батя. – Я сюрпризы не люблю. Врага в лицо знать надо. Какие еще мутанты?

– Да мы сами толком не знаем, – нехотя пробормотал мужчина. – Что там за дрянь живет – пес ее разберет. Полгорода паутиной затянуто. Днем-то вроде ничего, но бывает – люди иногда пропадают. А ночью проще сразу застрелиться, чем туда соваться. А что за твари такие – никто не понимает, не видели толком. А тех, кто увидал, уже и в живых нет, скорее всего. В общем – мы в Смидович не суемся, и все.

– А нам как тогда проехать, если там такое? – насел Михей. Снова проснулось чувство неприязни к извозчику. Чего он тогда везет их туда, если там не прорваться? Сели непонятно к кому, катер отдали, а теперь что получается – на верную смерть их посылают?

– Обойти-то можно, ноги-то на месте, – с насмешкой бросил водитель. – Хотя бы по трассе обогнуть. Главное – в сам поселок не соваться. Там – верная смерть. А так – лишних пяток километров навернете, зато живыми останетесь.

– Ну, вот так бы сразу и сказал, – успокоился бригадир. – В обход тогда пойдем.

– А после Смидовича пешком дальше двинете? – поинтересовался Иван Валерьевич. – Или как?

– Не думали пока, – отозвался Михей. И правда, а как они будут путешествовать после того, как распрощаются с водилой? Далеко ли уйдут на своих двоих? Пока что им фартило – сначала катер, потом дрезина. Но не может же везение продолжаться вечно. А идти пешком через зараженные земли, таящие неведомые опасности, – не самоубийство ли?

– Ну, будет время подумать, – подбодрил извозчик и замолчал.

И опять одно и то же. Под колесами – рельсы да щебень, за стенкой – деревья бегут-торопятся, да все назад, над головами – небо замерло, словно закостенело. И все вокруг неживое, будто из камня мертвого вытесано. А может, уснувшее просто? Задремало еще двадцать лет назад и ждет, когда человек вернется и в земли эти жизнь вдохнет. Соскучилось по говору людскому, по рукам мужским, крепким, по мыслям созидательным. Все ждет да ждет в надежде.

А человек и не торопится что-то. Потерялся, заблудился где-то во времени два десятка лет назад.

А может, и вовсе сгинул.

Покажется иногда человеческое жилье – осиротевшее, заброшенное – и опять березы мимо амбразур мелькают, словно спички. А повозка все гремит железом да метры на колеса наматывает. Знает дрезина, чего от нее хотят, и мужик с мозолистыми руками знает свое дело – едет да едет себе вперед. Вот только пассажиры его не ведают, куда их судьба ведет кривой тропой.

Ехали-ехали – и вдруг встали. Сначала мотор забубнил и зафырчал, а потом и вовсе примолк. Вот только что тараторил по-своему, исправно крутил колеса. И вдруг заупрямился и уснул.

– Чего, приехали уже? – первым заволновался Батя, глянул сначала в бойницы, а потом на Ивана Валерьевича.

– Не может быть, – очнулся от долгого молчания Леха. – Что-то больно скоро.

Все уставились на извозчика. И вдруг заметили в глазах мужчины растерянность. Вот ехал весь такой уверенный и важный, а сейчас неожиданно заволновался.

– Неисправность, – пожал он плечами. – Будем устранять. Надо же, столько времени не ломался, а тут – на тебе. Невезучие вы, мужики.

Водитель несколько раз попробовал вновь завести мотор – тщетно. Сунулся было к двигателю, поколдовал немного над ним – но сердце дрезины все равно не хотело оживать. Повисла тишина.

– Приехали! – в сердцах выпалил Михей. Вот и добрались до Смидовича. Променяли катер на поломанную дрезину. Как чувствовал парень, что не стоило соглашаться на такую авантюру. Положился на бригадира. Не зря ли?

– Ну раз приехал – вылезай тогда, – посерьезнел Иван Валерьевич. – Разговорами мотор не починишь. У нас сделка была? Была! Обещал довезти – доставлю в лучшем виде. Балаболить не люблю. Сиди на жопе ровно и не дергайся. Сейчас починю, и дальше поедем.

И загремел отвертками и ключами.

– Помочь, может? – предложил Батя.

– Спасибо, справлюсь, – культурно отказался извозчик. – Не впервой ломаться. Я свою машинку как родную знаю. Скоро дальше покатим, потерпите, не суетитесь.

Иван Валерьевич пошуровал еще немного в моторе и повернулся к друзьям:

– Сидите здесь, я на улицу на минутку выскочу.

– Ээ, а если случится там чего с тобой? – нахмурился бригадир. – Может, компанию составить?

– Да и мы тоже подстраховать можем, – влез Портной.

– А ну-ка, из дрезины не высовываться, – вдруг посерьезнел мужчина. – Один справлюсь. Сидите тут да поглядывайте, меня прикрывайте, если что. Поняли? Вы – пассажиры, раз уплатили – за ваши жизни отвечаю. Не дергайтесь.

– Вон как, – одобрительно покивал Михей. – Вот это ответственность. Уважаю.

Валерыч бросил на парня недовольный взгляд, но промолчал.

– Поняли, – кивнул Батя. – Ты ори погромче, если что.

– Заору, – улыбнулся водитель и отправился наружу. Стукнула стальная крышка, прикрывающая мотор дрезины спереди. Извозчик позвякал ключами с полминуты и вдруг затих.

– Валерыч, нормально все? – окликнул Вячеслав.

Тишина в ответ. Только ветер в ветвях копошится, дергает на кустах не опавший с осени лист. Залетел легкий порыв через бойницу, овеял лицо Михея, и в душу змеюкой поползла тревога.

– Эй, Валерыч.

И снова – тягостное безмолвие. Мишка оперся коленом на сиденье рулевого и глянул в переднее окно. И тут же увидел извозчика. Мужчина замер истуканом, вцепившись в дуги. Глаза его расширились, остекленели, а на лбу выступили капли пота. Валерыч даже не дышал. Казалось, его сжала невидимая огромная рука, не давая ни двинуться, ни вдохнуть.

– Смотри, чего это с ним? – забеспокоился парень и потянулся к двустволке.

– И-и-и-и, – протянул Батя. – Мишаня, на выход – водилу спасать. Прикрывать меня будешь. Клювом не щелкай по сторонам. Леха, Ванька – сидите тут, приглядывайте за ним в окошко. Хрен знает, чего с ним. Паралич, что ли, тяпнул.

Скрипнула дверь, лязгнул затвор. Бригадир спрыгнул вниз, огляделся. За ним – Михей.

– Валерыч!

Нет ответа. Парень видел бок извозчика – мужчина не шевелился, словно его и правда парализовало. Вячеслав подскочил к Валерычу, дернул того за плечо.

– Да очнись ты!

Шелохнулись кусты – осторожно, словно их коснулось дыхание ветра. Мелькнула в зарослях неясная тень. Мишка вмиг понял – впереди хищник и он готовится к броску.

– Слава! – крикнул он, но не успел. В сторону дрезины метнулось нечто огромное и невероятно быстрое. Словно ждавшее именно их и теперь не желающее упускать шанс.

– Бараны! – что есть мочи заорал извозчик, отталкивая бригадира. – Я его держал, а вы…

Крупный полосатый зверь рванул к ним. Запоздало грохнул выстрел. Стремительная тень налетела на Валерыча, и мужчина со всей силы ударился головой о стальную стенку. Дернулся и стал сползать на пути.

– Тигр! – заорал Леха из нутра дрезины. – Живее сюда!

Михей крутанул головой. Сарай. Кусты. Рельсы. Покосившееся строение. Валерыч лежит поперек рельсов, ногой дрыгает. И вдруг между кустами снова мелькнула полосатая спина. Парень вмиг покрылся холодным потом.

– Мишка, хватай его.

Очередь ударила по кустам, посекла ветви. Батя держал раненого хищника на расстоянии, не давая перейти в наступление. Михей подхватил под мышки извозчика, поволок к двери. Портной с Лехой сгребли Валерыча, потянули внутрь. Мишка – следом. Подскочил Вячеслав – прыгнул на ступеньку, бросил быстрый взгляд на кусты.

– Запирай живее!

Лязг железной двери, громкий рык. Тигр бродил за металлической стенкой. Шумно дышал, острые когти скребли по железу. Не успев сцапать добычу, смерть ходила вокруг дрезины, облизываясь и высматривая в бойницы тех, кто укрылся за стальными стенами.

– Заводи!

– Да завожу я!

– Живее! Валерыч как?

– Дышит вроде. Значит, живой.

Водитель и правда дышал. Глаза закатились, рот был раззявлен – но грудь вздымалась и опадала. Рычание снаружи отрезвило, подстегнуло Михея к действию. Уезжать надо, да поскорее.

– Чего ты там ковыряешься?

Батя оттолкнул Леху, сам протиснулся к рулю. Мотор вдруг ожил и зарокотал. Пока Портной укладывал извозчика на пол, а бригадир залезал за руль, Михей глянул наружу. Огромный тигр – горбатый, с проплешинами – бродил в трех метрах от дрезины. Смотреть было жутко. Парень еще помнил картинки из детских книжек, где были изображены тигры. Даже те, нарисованные звери, пугали маленького Мишку, а этот – еще то страшилище, да и огромный к тому же. Неожиданно взгляды зверя и парня встретились, и Михей отпрянул от бойницы.

– Поехали!

Дрезина дернулась и покатила по рельсам. Тигр метнулся следом – мелькнула в окошке сгорбленная спина и полосатый хвост, но потом он вдруг исчез из поля зрения Михея. Зверь рыкнул напоследок, прошуршал щебнем у путей – и поминай как звали.

Катили медленно. Ванька то и дело поглядывал в бойницы. Но тигр, похоже, решил отступиться. Не по зубам ему оказалась бронированная повозка.

Валерыч лежал на полу без чувств – глаза мужчины закатились, дыхание было неровным, пульс – слабым. Парни аккуратно подложили ему под голову запасной ОЗК из схрона, Батя осмотрел раненого. Вроде бы цел – только рукав химзы разодран, и из-под него кровь сочится.

– Вот ведь, – расстроился Вячеслав. – Сами виноваты, что Валерыча шмякнуло.

– Это почему? – не понял Михей.

– Потому, – отозвался бригадир. – Видел его лицо?

– Ага, – сказал парень. – Как думаешь, чего это было?

– Он, похоже, сдерживал тигра как-то. А то бы тот раньше на него кинулся. Уж не знаю как. Может, способности какие – говорят, после Войны появилось у некоторых. Сам видел разок. Он же один тут катается, и до сих пор живой. Как он испугался, когда я его тряхнул, ты бы видел. Может, он умеет опасность отгонять – потому и ездит один, и зверья не боится?

Михей задумался. И правда – в таких гиблых местах в одиночку сложно выжить. То хищники, то еще какая пакость. Может, Валерыч и правда умеет зверье в узде держать? Что же это за способности такие? Он, значит, тигра сдерживал, а они его отвлекли в самый ответственный момент. Он за их жизни боролся, а они…

– Прорвались, – выдохнул Эстет. – Даже не верится.

– Говорил же Валерыч не лезть, – в сердцах выпалил Батя. – Не послушались, бараны.

Бригадир попытался привести в чувство извозчика, но мужчина словно провалился в глубокий обморок. Сильно ударился головой или что-то еще? Врачей в их команде не имелось, и никто не мог сказать, что случилось с Валерычем. Оставалось надеяться, что мужчина скоро сам придет в сознание. А пока его устроили поудобнее на полу дрезины, сунув под голову вещмешок.

Батя сел вперед, осмотрелся – управление немудреное, и сами справятся, покуда рулевой в отключке.

– Поедем, а там видно будет, – решил бригадир. – Не стоять же тут и ждать, пока Валерыч очухается. Может, он до завтра в отрубе проваляется.

Их путешествие продолжалось. Проехали заброшенную станцию – Волочаевку, такую же унылую и покинутую, как и остальные. Постукивали колеса дрезины, рощи сменялись зарастающими полями. Сколько они уже проехали со времени встречи с тигром, никто не знал. Час, полтора? Но Михей заметил, что дневной свет начал потихоньку иссякать. Погода вроде стала налаживаться – утянуло тучи, небо очистилось и теперь не казалось таким хмурым. Впереди вдруг блеснул закатный луч солнца. Светило, будто на прощание, поцеловало лес на горизонте и ушло на покой до утра.

– И как теперь узнаем, когда этот Смидович будет, – посетовал Леха. – Вон, опять какой-то поселок виднеется. Может, он?

Проскочили еще одну станцию. Дряхлый вокзал, рассыпающиеся дома, поодаль – река. Тихо-мирно – ни зверья, ни других опасностей. Значит, то был не Смидович, которым так пугал Валерыч. Долго ли еще ехать до конечной – кто им теперь скажет? У Михея в душе росла тревога. Вроде бы все ближе к дому – а неспокойно. Чужие земли пугали неизвестностью. Чего ждать от них? Тигров, летающих хищников, неведомых чудовищ, про которых сказывал извозчик? До кучи полезли в голову мысли о Ромке, и стало совсем уж скверно на душе.