Текст книги "Гоголь в Москве (сборник)"

Иван Иванович Дмитриев

Весной 1835 г. по дороге в Васильевку Гоголь вновь приезжает в Москву. Несмотря на то, что писатель пробыл в Москве недолго и был, по его выражению, «страшно захлопотан», он посетил поэта Евгения Абрамовича Баратынского (1800–1844) в его доме на Спиридоновке (дом не сохранился, находился на месте современного № 14–16). В это время Аксаковы, снимавшие особняки, обычно, в арбатских переулках, изменили этому правилу и обосновались в доме Штюрмера в Сенном проезде (ныне – Красноворотский проезд, 3 в районе станции метро «Красные ворота»). Здесь произошла важная для Гоголя встреча с Виссарионом Григорьевичем Белинским (1811–1848). Белинский жил в 1835 г. в доме вельможи и литератора Александра Марковича Полторацкого, у которого служил секретарем, в Большом Левшинском переулке, 6. Однако сведений о том, что Гоголь мог бывать у Белинского, не имеется. Очередное, четвертое посещение Москвы, в августе того же года, принесло Гоголю знакомство с другом Пушкина П.В. Нащокиным, историком, критиком и поэтом С.П. Шевыревым, юристом П.Г. Редькиным, литератором А.Д. Галаховым и другими, но арбатских жителей среди новых знакомых писателя не прибавилось.

В этот приезд Гоголя в Москву состоялось значительное событие, упрочившее его славу в первопрестольной. По просьбе И.И. Дмитриева Гоголь читал «Женитьбу» в его доме на Спиридоновке. Чтение Гоголя потрясло москвичей. По отзыву товарища Гоголя по Нежинской гимназии И.Г. Пащенко: «Читал Гоголь так превосходно, с такой неподражаемой интонацией, переливами голоса и мимикой, что слушатели приходили в восторг, не выдерживали и прерывали чтение различными восклицаниями…». С.Т. Аксаков и Щепкин, присутствовавшие на этом вечере, были единодушны во мнении, что чтение, вернее, игра Гоголя, было сильнее игры самых лучших артистов того времени.

В следующий раз москвичи увидели Гоголя не скоро. 6 июня 1836 г., вскоре после премьерных спектаклей «Ревизора» в Петербурге и Москве, писатель уехал за границу, где провел более трех лет. Привез Гоголя из-за границы в Москву Погодин, 26 сентября 1839 г. Гоголь и Погодин, к этому времени, перешедшие на «ты» приехали в Москву по Смоленской дороге. На Поклонной горе Гоголь велел вознице остановиться, вышел из кареты, снял шляпу и поклонился в пояс Москве. Далее путь в первопрестольную лежал через районы, примыкавшие к Арбату – Дорогомилово, Смоленскую, Варгуниху, – но Погодин повез Гоголя по Плющихе в свой новый дом на Девичьем поле (ныне – Погодинская улица, 10–12). В большом доме Погодина, представлявшем собой загородную усадьбу, окруженную обширным садом, Гоголь прожил до мая 1840 г. В это время он часто бывал у Аксаковых в одноэтажном деревянном доме у Смоленского рынка (дом не сохранился, находился на месте современного дома № 27 по Смоленской-Сенной площади). Здесь он читал Аксаковым, Щепкину, Нащокину, И.И. Панаеву и другим первые главы «Мертвых душ».

В 1839–1840 гг. Гоголь окончательно становится своим среди москвичей. Он часто бывает в салонах А.П. Елагиной (матери И.В. и П.В. Киреевских), Свербеевых, Хомяковых; посещает философа П.Я. Чаадаева, писателя Н.Ф. Павлова, историка Т.Н. Грановского, филолога И.И. Срезневского, историка и библиофила А.Д. Черткова, композитора А.Н. Верстовского (в Староконюшенном, 24) и других видных московских интеллигентов. Зимой 1839/1840 года Авдотья Петровна Елагина 1787–1877), хозяйка крупнейшего в Москве литературного салона жила не в своем доме в Хоромном тупике, 4, а у сына Петра Васильевича Киреевского, снимавшего дом у Арбатских ворот (не сохранился). Впоследствии П.В. Киреевский переехал в собственный двухэтажный каменный особняк на Остоженке, 19, где у него в гостях мог бывать Гоголь. По отзыву филолога и искусствоведа Ф.И. Буслаева (также «арбатца» – жил в Сивцевом Вражке, 42 и в Большом Власьевском переулке, 9), дом Киреевского был «каменный, двухэтажный, старинный, с железной наружной дверью и с железными решетками у окон нижнего этажа, как есть крепость… он стоял в тенистом саду, запущенном без дорожек. На улицу выходила эта усадьба только сплошным забором с воротами…»

Возможно, Гоголь посещал и археографа Александра Ивановича Тургенева (1784–1845), жившего в Большом Власьевском переулке, 11 (дом не сохранился). Друг Пушкина, провожавший тело поэта в последний путь из Петербурга в Святогорский монастырь, Тургенев стал ярым исследователем старины поневоле. Его брат Николай, активный участник тайных обществ, в декабре 1825 г. находился за границей и отказался вернуться в Россию по требованию правительства. Н.И. Тургенев был приговорен к смертной казни заочно, а Александр Иванович вынужден оставить службу. С этого времени он с увлечением отдался исследованию исторических источников, делал копии со старинных документов и создал обширное собрание материалов по русской истории.

9 мая 1840 г. на именинном вечере, который пышно отмечался у Погодина, Гоголь познакомился с еще одним арбатским жителем – поэтом Михаилом Юрьевичем Лермонтовым (1814–1841), жившим в 1829–1832 гг. на Малой Молчановке, 2 (ныне здесь Дом-музей, мемориальная доска и памятник Лермонтову). Лермонтов читал в саду погодинского дома «Мцыри», и читал, по отзыву Аксакова, «прекрасно». Позднее Гоголь напишет о Лермонтове: «Он уже с ранних пор стал выражать то раздирающее сердце равнодушие ко всему, которое не слышалось еще ни у одного из наших поэтов. Безрадостные встречи, беспечальные расставания, странные, бессмысленные любовные узы, неизвестно зачем заключаемые и неизвестно зачем разрываемые». На следующий день состоялась еще одна встреча Гоголя и Лермонтова, которая стала последней. Оба покинули Москву; Гоголь отправился в Европу, а Лермонтов на Кавказ, навстречу своей смерти.

Присутствовал на празднике у Погодина и Юрий Никитич Бартенев (1792–1866), отставной чиновник, имевший репутацию острослова и мистификатора, блестящего рассказчика смешных, а порою и скабрезных историй. «Жил он в Москве очень открыто, и кто только не бывал у него на Смоленском бульваре», – вспоминает Д.М. Погодин, сын историка.

Очередной приезд Гоголя в Москву состоялся в октябре 1841 г. Писатель вновь поселился в доме Погодина на Девичьем поле. Во время отсутствия Гоголя Погодин занимался изданием второй редакции «Ревизора» в Москве. Печаталась эта книга в типографии Н. Степанова, издававшего и журнал Погодина «Москвитянин», в Трубниковском переулке. Погодин, оказывавший большую материальную помощь Гоголю, распорядился рукописью «Ревизора» по своему усмотрению. Часть сцен он поместил в «Москвитянине», несмотря на предупреждения С.Т. Аксакова о том, что это может не понравиться Гоголю. С этого времени отношения между прежними товарищами начинают ухудшаться, недопонимание постепенно перерастает во враждебность.

Аксаков подробно рассказывает о сути конфликта между Гоголем и Погодиным. «Погодин пилил, мучил Гоголя не только словами, но даже записками, требуя статей себе в журнал, и укоряя в неблагодарности… Такая жизнь сделалась мучением для Гоголя и была единственной причиною скорого отъезда его за границу. Теперь для меня ясно, что грубая, черствая натура Погодина не могла иначе поступить с натурою Гоголя, самою поэтическою, восприимчивою и по преимуществу нежною. Погодин сделал много добра Гоголю, хлопотал за него горячо и везде, передавал ему много денег (не имея почти никакого состояния и имея на руках большое семейство), содержал его с сестрами и матерью у себя в доме, и потому считал, что имеет полное право распоряжаться в свою пользу талантом Гоголя и заставлять его писать в издаваемый им журнал». 9 мая 1842 г. состоялся ставший традиционным именинный праздник в саду погодинского дома. Присутствовавший на нем Аксаков отметил, что «Погодин с Гоголем были в самых дурных отношениях и даже не говорили…».

Рушилась дружба Гоголя с Погодиным, но все более укреплялись его хорошие отношения с семьей Аксаковых. Он часто бывал в их доме на Смоленской-Сенной площади. Другим близким Гоголю семейством были Хомяковы. Глава дома философ, поэт, критик и публицист Алексей Степанович Хомяков (1804–1860), являлся одним из лидеров славянофильского направления. А.С. Хомяков был женат на Екатерине Михайловне Языковой (1817–1852), сестре друга Гоголя, поэта Николая Михайловича Языкова (1803–1846)³. «Я их люблю, у них я отдыхаю душой», – пишет Гоголь о семье Хомяковых Языкову 10 февраля 1842 г. Хомяковы жили тогда на Арбате, 23 в доме Нечаева.

Церковь Николы Явленного на Арбате. Фотография из «Найденовского альбома»

Хомяковы были прихожанами храма Николы Явленного. По легенде, Гоголь, посещая Хомяковых, заходил в эту церковь и молился перед образом Ахтырской Божией Матери, который был его семейной святыней. Мать Гоголя, Мария Ивановна, в письме к С.Т. Аксакову рассказывает о чудесном знамении от иконы, которое было явлено ее супругу, Василию Афанасьевичу Гоголю-Яновскому: «Когда Василий Афанасьевич приезжал на каникулы домой, и в это время ездил со своей матушкой в Ахтырку, Харьковской губернии, на богомолье, там есть чудовной образ Божьей Матери, они были там в обедне, отправляли молебен и остались там ночевать, и он видел во сне тот же храм. Он стоял в нем по левую сторону; вдруг царские врата отворились, и вышла царица в порфире и короне и начала говорить ему при других словах, которые он не помнил: «Ты будешь одержим многими болезнями, … но все то пройдет, – Царица Небесная сказала ему: – Ты выздоровеешь, женишься, и вот твоя жена». Выговоря эти слова, подняла вверх руку, и он увидел у ее ног маленькое дитя, сидящее на полу, которого черты врезались в его памяти». Спустя некоторое время отец Гоголя увидел у соседей девочку из своего видения – это и была Мария Ивановна, на которой он впоследствии женился, после второго чудесного знамения Божией Матери. Кроме того, для Гоголя и сам Никольский храм был патрональным – он был крещен во имя святителя Николая чудотворца Мирликийского.

Непродолжительное пребывание Гоголя в Москве было наполнено активной работой. В это время он завершает «Мертвые души», «Портрет», «Тараса Бульбу» (при создании этого произведения Гоголь мог работать с рукописями «Погодинского древлехранилища»). Большие переживания были связаны с публикацией «Мертвых душ», трудностями, которые возникли при прохождении поэмы через цензуру. Наконец, 21 мая 1842 г. первые экземпляры книги были отпечатаны. Это событие отметили у Аксаковых, которые в этот день праздновали также именины Константина Сергеевича. На обеде присутствовали Погодин и Шевырев. «Это был в то же время прощальный обед с Гоголем», – пишет С.Т. Аксаков. Через два дня из аксаковского дома на Смоленской-Сенной Гоголь отбыл за границу. На этот раз заграничные странствования Гоголя протянулись на еще более долгий срок – семь лет. Писатель жил в Италии, Германии, Франции, посетил в феврале 1848 г. Святую землю.

* * *

12 сентября 1848 г. Гоголь возвратился в Москву. Это был уже не прежний Гоголь, любимец московской интеллигенции и кумир студентов, автор «Ревизора» и «Мертвых душ». Между писателем и его московскими друзьями (в том числе и Аксаковыми, именовавшими его «святым подвижником»), знакомыми и почитателями появилось отчуждение вызванное публикацией «Выбранных мест из переписки с друзьями». Эту книгу резко приняли не только западники (Белинский вступил по поводу книги в полемику с Гоголем), но и славянофилы – С.Т. и К.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин. Среди читающей публики прошел слух о сумасшествии Гоголя. «Он помешался», – записал в дневнике Погодин, которого Гоголь в «Выбранных местах» жестоко и не вполне справедливо бранил. И хотя Гоголь, столкнувшись со столь резкой реакцией, попытался оправдаться, писал объяснительные и извинительные письма, осадок все-таки оставался. «Ты меня спрашиваешь о Гоголе… – пишет Вера Сергеевна Аксакова подруге М.Г. Карташевской – Примирение произошло еще на письмах. Все ему обрадовались, и отношения остались по-прежнему дружеские; но только все казалось, что не тот Гоголь».

Вера Сергеевна была права. Гоголь стал иным. С этого времени начинается новый, последний этап в его жизни. В это время писатель и становится жителем Арбата. Первоначально, Гоголь поселился у Погодина. В честь его приезда Погодин 11 ноября намеревался торжественно отпраздновать свой день рожденья. Однако радости праздник не принес ни Гоголю, ни Погодину. Погодин пишет в дневнике: «Приготовления к вечеру. Гоголь испортил, и досадно». Несколькими днями ранее он записывает: «1 ноября. Думал о Гоголе. Он все тот же. Я убедился. Только ряса подчас другая. Люди ему нипочем. 2 ноября. Гоголь по два дня не показывается; хотя бы спросил: чем ты кормишь двадцать пять человек?» Для обоих было очевидно, что прежние дружеские отношения восстановить невозможно. В декабре 1848 г. в доме Погодина начался ремонт. Воспользовавшись этим, Гоголь переезжает в дом А.П. Толстого на Никитском бульваре, 7а, где в дальнейшем проходят последние годы его жизни.

Особняк на Никитском бульваре, 7а, где прожил последние годы и умер Н.В. Гоголь. Фотография начала XX в.

Этот дом – двухэтажный классический особняк в самом начале Никитского бульвара, на который он выходит торцевой стороной, хорошо знаком москвичам. Сейчас – здесь располагается Центральная городская библиотека – мемориальный центр «Дом Гоголя». О том, что здесь жил и умер великий писатель, напоминает памятник Н.В. Гоголю работы Н.А. Андреева, о котором еще пойдет речь далее, и мемориальная доска на доме. С конца XVII в. это домовладение принадлежало стольнику Ивану Бутурлину. Затем вплоть до середины XVIII в. им владела семья дворян Плохово, а в 1759–1793 гг. супруга камергера и тайного советника Мария Федоровна Салтыкова (урожденная княжна Солнцева-Засекина).

Современное здание особняка было построено при новом владельце Дмитрии Сергеевиче Болтине (1757–1824), дальнем родственнике историка Ивана Никитича Болтина, а также Карамзина и Дмитриева. Д.С. Болтин оставил заметный след в истории русской словесности. Он был первым переводчиком на русский язык «Исповеди» Руссо и произведений менее известных авторов. От Болтина дом перешел к генерал-майору Александру Ивановичу Талызина, после смерти которого достался в 1847 г. его родственнице титулярной советнице Талызиной.

Вскоре тут поселяется прибывший из Европы граф Александр Петрович Толстой (1801–1873), крупный чиновник, к тому времени вышедший в отставку. Говоря о графе А.П. Толстом часто ссылаются на свидетельство С.Т. Аксакова о том, что знакомство с ним было «решительно гибельным для Гоголя». Б.С. Земенков в угоду идеологической конъюнктуре своего времени называл Толстого «мракобесом-бюрократом». Высказывались даже предположения о том, что Толстой присвоил себе рукописи второго тома «Мертвых душ», объявив их сожженными, или сжег их, чтобы изобразить раскаяние Гоголя в своем творчестве. Ныне значение личности А.П. Толстого и оценка его роли в жизни Гоголя должны быть пересмотрены.

Граф Александр Петрович был потомком сподвижника Петра I государственного деятеля и дипломата Петра Андреевича Толстого. Сыновья Петра Андреевича, Иван и Петр стали родоначальниками двух ветвей рода. Праправнуком Ивана Петровича был писатель Лев Николаевич Толстой, а правнуком Петра Петровича – Александр Петрович. А.П. Толстой служил в кавалергардах, был пожалован во флигель-адъютанты, а затем перешел в гражданское ведомство. В 1834–1837 гг. он занимал должность тверского генерал-губернатора, в 1837–1840 гг. – одесского градоначальника. После конфликта с новороссийским генерал-губернатором М.С. Воронцовым (известным недоброжелателем Пушкина) Толстой вышел в отставку и уехал за границу. К службе он вернулся уже при следующем императоре Александре II, заняв в 1855 г. высокий пост обер-прокурора Святейшего Синода.

Толстой был знаком с Пушкиным. Они неоднократно встречались у общих друзей. Так, 5 июля 1832 г. в гостях у Н.А. Муханова Толстой и Пушкин говорили о политической ситуации в России и «очень сошлись мнениями». В конце 1843 г. Толстой знакомится с Гоголем. В Толстом писателя привлекали доброта, религиозность, стремление к аскетической жизни. Гоголь сообщал сестре, что Толстой тайно носил вериги.

Аскетизм Толстого вызывал ироническое отношение к нему в высшем обществе. «Графа называли Еремой, потому, что он огорчался безнравственностью и пьянством народа, развратом модной молодежи…, – вспоминала А.О. Смирнова-Россет, – в Москве славянофилы рассуждали о браке и чистоте. «Да, надобно быть девственником, чтобы удостоится быть хорошим супругом; где тут девственники, нет ни одного!» – говорил граф. «Я», – отвечал К.С. Аксаков. «Ну, позвольте же мне стать перед Вами на колени», – и точно, Толстой стал перед ним на колени, низко поклонился и перекрестился».

Сам граф, по сообщению мемуариста, с женой «жил как брат». Он был женат на княжне Анне Егоровне Грузинской (1798–1889), предок которой царь Арчил Имеретинский и Грузинский переселился в Россию. Отец графини Толстой, князь Егор Александрович был знаменит тем, что в своем имении принимал беглых и скитальцев… с удостоверением от них в том, что обращавшийся к его помощи простой бродяга, а не вор и убийца. Анна Егоровна – женщина религиозная и мистически настроенная – имела большое влияние на мужа.

Следует сказать, что мистические и религиозные настроения в роду Толстых были сильно развиты. Прославленный авантюрист граф Ф.И. Толстой Американец лечил боль магнетизмом, и вместе с тем, в своей богомольности доходил до ханжества. Его дочь, Сарра, умершая при жизни отца, почиталась как оракул, предсказывая будущее. Были в роду Толстых люди целиком преданные Православной Церкви. Граф М.В. Толстой был известен как духовный писатель, граф Д.А. Толстой, также как и Александр Петрович, был обер-прокурором Священного Синода.

Графиня Анна Егоровна Толстая

Когда А.П. Толстого назначили обер-прокурором, один из современников писал: «Трудно найти человека более преданного Церкви… Он принадлежит к числу тех людей, которых я не умею иначе назвать как оптинскими христианами». Писатель и философ Иван Васильевич Киреевский, тесно связанный с Оптиной пустынью⁴, говорил об А.П. Толстом: «Легче становится жить после встречи с таким человеком». О важном значении, которое имело общение с Толстым для Гоголя свидетельствует, что в «Выбранных местах из переписки с друзьями» графу адресованы семь писем – более, чем кому-либо. В одном из них Гоголь пишет о монашеских устремлениях Толстого (а возможно, и о своих): «Монастырь Ваш – Россия!». Впрочем, монастырская тема не покидала ни Толстого, ни Гоголя. «Александр Петрович живет так уединенно, и таким монастырем, что и я, любящий тишину, переехал к нему», – сообщает Гоголь в письме от 28 декабря 1848 г., сразу после переезда на Никитский бульвар. Его адресат – священник Матвей Александрович Константиновский из уездного города Ржева Тверской губернии, с которым Гоголя познакомил Толстой. Имя этого человека, имевшего огромное влияние на Гоголя в последний год его жизни, еще не раз встретится в дальнейшем на страницах нашего повествования.

В доме Толстого писатель занимал две комнаты на первом этаже. Сам граф жил на втором. О.М. Бодянский оставил следующее описание квартиры писателя: «Жилье Гоголя, внизу, в первом этаже, направо две комнаты. Первая вся устлана зеленым ковром, с двумя диванами по двум стенам (1-й от дверей налево, а 2-й за ним, по другой стене); прямо печка с топкой, заставленной богатой гардинкой зеленой тафты (или материи) в рамке; рядом дверь у самого угла к наружной стене, ведущая в другую комнату, кажется спальню, судя по ширмам на ней, на левой руке; в комнате, служащей приемной, сейчас описанной, от наружной стороны поставлен стол, покрытый зеленым сукном, поперек входа к следующей комнате (спальне), а перед первым диваном тоже такой же стол. На обоих столах несколько книг кучками одна на другой…»

По отзыву другого современника, поэта Николая Васильевича Берга: «Здесь за Гоголем ухаживали как за ребенком, предоставив ему полную свободу во всем. Он не заботился ровно ни о чем… Тишина была во флигеле необыкновенная. Гоголь либо ходил по комнате, из угла в угол, либо сидел и писал, катая шарики из белого хлеба, про которые говорил друзьям, что они помогают разрешению самых сложных и трудных задач…» Писал Гоголь также стоя, за конторкой из красного дерева. О творческом процессе Гоголя сохранилось уникальное свидетельство князя Д.А. Оболенского: «Граф А.П. Толстой как-то сказывал мне, что ему не раз приходилось слышать, как Гоголь писал «Мертвые души»: проходя мимо дверей ведущих в комнату, он не раз слышал как Гоголь один в запертой комнате будто бы с кем-то разговаривал, иногда самым неестественным голосом. В черновых рукописях видны следы этой работы. Каждый разговор переделывался Гоголем по нескольку раз».

Н.В. Берг вспоминал: «Когда писание утомляло и надоедало, Гоголь поднимался наверх, к хозяину, не то надевал шубу, а летом испанский плащ без рукавов, и отправлялся пешком по Никитскому бульвару, большею частию налево от ворот». Вторит ему С. Максимов, член кружка А.Н. Островского, вспоминая о своем студенчестве: «Нам в голову не приходило смеяться над товарищами и стыдить самих себя за то, что ходили на Никитский бульвар любоваться как гулял Гоголь».

Писатель не только гулял, но и навещал своих московских друзей и знакомых. Как и прежде, он часто бывал у Аксаковых. В 1847–1848 гг. они жили в доме Рюмина в Леонтьевском переулке, 27, а в 1848 г. переехали на Арбат – в дом № 25/9 по Сивцеву Вражку, принадлежавший брату А.И. Герцена, Егору Ивановичу (дом уничтожен в 1998 г. и заменен бетонным новоделом). Прожив здесь недолгое время Аксаковы обосновались в доме напротив, под № 30. В настоящее время здесь расположен филиал Государственного литературного музея Выставочный зал в доме Аксаковых. В 1849 г. Аксаковы перебрались в другой арбатский переулок – Филипповский, где до 1851 г. жили в доме № 9 (не сохранился). В 1959 г. в честь столетия со дня смерти С.Т. Аксакова Филипповский переулок был переименован в улицу Аксакова, а с 1993 г. вновь носит историческое название. В 1851 г. Аксаковы переехали в Большой Николопесковский переулок (дом не сохранился, располагался на месте современного № 4).

У Аксаковых Гоголь бывал по воскресеньям «на варениках». Об этих собраниях свидетельствует дневник О.М. Бодянского: «Под варениками разумеется обед у С. Тим. Аксакова по воскресеньям, где непременным блюдом всегда были вареники для трех хохлов: Гоголя, М.А. Максимовича и меня, а после обеда, спустя час, другой, песни малороссийские под фортепьяно, распеваемые второй дочерью хозяина Надеждой Сергеевною, голос которой очень мелодический». В этом доме Гоголь отмечал и свой день рождения, датой которого считал 19 марта. Так, 40-летие писателя отмечалось в Сивцевом Вражке, 30. Помимо Аксаковых на этот праздник приглашались Хомяковы, Бодянский, Максимович, брат поэта П.М. Языков и историк С.М. Соловьев, преемник Погодина на профессорской кафедре в Университете. Петр Михайлович Языков (1793–1851) в 1833 г. принимал в своем cимбирском имении Пушкина, который оставил о нем следующий отзыв: «Здесь нашел я старшего брата Языкова, человека совершенно замечательного и которого готов полюбить, как люблю Плетнева и Нащокина». Языков жил в Скарятинском переулке, 3. Друг Константина Аксакова, Сергей Михайлович Соловьев был своим для «арбатцев» Аксаковых – он родился и жил до 1850 г. на Остоженке, 38 (установлена мемориальная доска) в здании Коммерческого училища, где служил священником его отец, а в 1851 г. переехал на Остоженку, 16. Позднее, в 1860-е гг. историк жил в доме, находившемся на месте современного владения по Староконюшенному переулку, 19. Последний адрес историка – Денежный переулок, 1/8.

Соседом, как Аксаковых, так и Гоголя был О.М. Бодянский, живший в это время на Малой Никитской, 10, а с 1849 г. в университетском доме на Большой Никитской, 31, на углу Мерзляковского переулка (дом не сохранился). Сохранился рассказ Григория Петровича Данилевского (1829–1890), автора популярных исторических романов, о его визите вместе с Бодянским к Гоголю осенью 1851 г.: «Въехав в каменные ворота высокой ограды, направо к балконной галерее дома Талызина, мы вошли в переднюю дверь нижнего этажа. Старик, слуга графа Толстого, приветливо указал нам на дверь из передней направо… Бодянский прошел приемную и остановился перед следующею, затворенною дверью в угольную комнату, два окна которой выходили во двор и два на бульвар. Я догадался, что это был рабочий кабинет Гоголя. Бодянский постучался в дверь этой комнаты. «Чи дома, брате Миколо?», – спросил он по-малорусски. «А дома ж, дома!» – негромко ответил кто-то оттуда. Дверь растворилась. У ее порога стоял Гоголь. Мы вошли в кабинет». Вскоре Гоголь, Бодянский, Данилевский и штаб-лекарь Подгорецкий, старый знакомый Бодянского, побывали в гостях у Аксаковых, где состоялось традиционное пение малороссийских песен. В этот вечер все гости Аксаковых были украинскими уроженцами, Данилевский происходил из Слободско-Украинской губернии, а Подгорецкий – из Киевской.

Гоголь посещал Аксаковых в Большом Николопесковском вплоть до начала своей последней болезни. «3 февраля 1852 года в воскресенье утром я была дома, когда пришел Николай Васильевич. – пишет в дневнике Вера Аксакова, – «Я пришел к вам пешком прямо от обедни, – сказал он – и устал». В его лице точно было видно утомление, хотя и светлое, почти веселое выражение. Он сел тут же в первой комнате, на диване. Опять хвалил священника приходского и всю службу. Я сказала, что в этой церкви венчались отесенька и маминька. «В самом деле? На, так скажите вашей маменьке, ей будет приятно знать, что там совершается хорошая служба»». Здесь речь идет о церкви Симеона Столпника на Поварской улице, которая была приходской для Гоголя, несмотря на то, что духовником писателя со времен жизни у Погодина являлся священник церкви Саввы Освященного на Девичьем поле Иоанн Никольский. Гоголь посетил Аксаковых и на следующий день, 4 февраля, поразив всех своей «ужасной худобой».

Помимо Аксаковых, Гоголь, по-прежнему, часто бывал у Хомяковых, которые также жили неподалеку. В 1844 г. А.С. Хомяков приобрел дом князя Лобанова-Ростовского на Собачьей площадке, 7/12 (не сохранился). Этот особняк начала XIX в. пережил пожар 1812 года, после которого был перестроен, но пал жертвой грандиозного строительства Калининского проспекта в 1963 г. В доме Хомяковых собирались и вели жаркие споры западники и славянофилы Аксаковы, Герцен, Грановский, братья Киреевские, А.И. Кошелев, М.П. Погодин, Ю.Ф. Самарин, Ф.В. Чижов, Чаадаев, Шевырев, Н.М. Языков и многие другие. В доме Хомяковых для споров была отведена специальная диванная комната, которая именовалась «говорильней». С Хомяковыми Гоголя связывали не только общественные и литературные интересы. Писатель с большой теплотой и уважением относился к Екатерине Михайловне Хомяковой, сестры ему близкого друга поэта Николая Языкова. В 1850 г. Гоголь стал крестным отцом сына Хомяковых Николая⁵. Обряд крещения прошел в церкви Николы в Плотниках, в приходе которой теперь жили Хомяковы. Обстановка хомяковского дома бережно сохранялась наследниками славянофила, и в 1920-е гг. стала основой «Музея 1840-х годов». «Хотите видеть теперь воочию, как жили в них (усадьбах) поколения наших дедов? Войдите в дом Хомяковых на Собачьей площадке, где, все кажется, ни один стул не тронут с места с 40-х годов. Какой тесный уют, какая очаровательная мелочность! Низкие потолки, диванчики, чубуки, бисерное бабушкино рукоделие – и полки с книгами; все больше немецкие романтики и любомудры», – писал в 1926 г. историк и философ Г.П. Федотов. Этот уникальный музей ликвидировали в 1929 г., передав часть экспонатов (в том числе и обстановку «говорильни») в Исторической музей. Затем, вплоть до сноса особняк Хомяковых занимало Гнесинское музыкальное училище.

Дом в Большом Николопесковском переулке, 15, в котором в 1850-е гг. жила семья Свербеевых, знакомых Н.В. Гоголя

Из других арбатских знакомых Гоголя следует отметить Александра Ивановича Кошелева (1806–1883), славянофила, издателя, деятеля крестьянской реформы и предпринимателя. В 1848–1852 гг. он жил в собственном доме на Поварской, 31, где его посещал Гоголь. Бывал писатель и в гостеприимной семье Свербеевых – Дмитрия Николаевича (1799–1874) и Екатерины Александровны (1808–1892) в Большом Николопесковском переулке, 15 (ранее, в 1840–1850 гг. Свербеевы жили на Тверском бульваре, 25). В салоне Свербеевых по пятницам собирались литераторы, ученые, люди искусства. В разные годы здесь бывали – Пушкин, Гоголь, Чаадаев, Н.М. Языков, А.И. Тургенев, Аксаковы, Хомяков, Самарин, Грановский, Соловьев, Л.Н. Толстой и другие. Примечательно, что родился Д.Н. Свербеев на Арбате, в доме № 37. Бывал писатель и в знатной семье Васильчиковых, жившей на Большой Никитской, 46, у которых в 1831 г. в Санкт-Петербурге был домашним учителем.

Обладая слабым здоровьем, Гоголь лечился у известного терапевта, невропатолога и хирурга Федора Ивановича Иноземцева (1802–1869). Вероятно, писатель приезжал к нему в дом Мухановой в Мертвом переулке (дом не сохранился, ныне на этом месте владения №№ 6, 8 и 10). Иноземцев, лечивший также поэта Языкова, вошел в историю отечественной медицины тем, что в 1847 г. впервые в России провел операцию под наркозом.

Старинные друзья и новые знакомые посещали Гоголя в доме Толстого. Здесь бывали Аксаковы, Погодин, Шевырев, Щепкин, Бодянский, Максимович, Смирнова-Россет, П.В. Анненков, И.К. Айвазовский, С.В. Шумский, Н.В. Берг и многие другие. Наиболее близким людям писатель читал главы второго тома «Мертвых душ».

20 октября 1851 г. Гоголя посетил вместе с Щепкиным Иван Сергеевич Тургенев (1818–1883), биография которого также тесно связана с Арбатом. В конце 1820—начале 1830х гг. семья Тургеневых жила в Гагаринском переулке, 15, затем – в Сивцевом Вражке, 24. Позднее мать писателя обосновалась в доме по Остоженке, 37, где произошли события, которые легли в основу рассказа «Муму». Тургенев вспоминал, что Гоголь принял их радушно, вел оживленную беседу, говорил о литературе и значении писательского творчества. По отзыву Тургенева, при первом взгляде Гоголь произвел на него странное впечатление: «Его белокурые волосы, которые от висков падали прямо, как обыкновенно у казаков, сохранили еще цвет молодости, но уже заметно поредели; от его покатого, гладкого, белого лба по-прежнему так и веяло умом. В небольших карих глазах искрилась временами веселость – именно веселость, а не насмешливость; но вообще взгляд казался усталым…». Но как только Гоголь заговорил, его собеседник был очарован и заворожен глубиной и ясностью его мысли. «Впечатление усталости, болезненного, нервического беспокойства, которое он сперва произвел на меня, исчезло, – вспоминал Тургенев – …Великий поэт, великий художник был передо мною, и я глядел на него, слушал его с благоговением, даже когда не соглашался с ним». Спустя две недели, 5 ноября, у Гоголя состоялось чтение «Ревизора», которое писатель предназначал для актеров, участвовавших в постановке. В числе слушателей были Щепкин, Шевырев, Тургенев, Данилевский, актеры П.М. Садовский и С.В. Шумский. «Это был для меня настоящий пир и праздник», – вспоминал Тургенев. Чтение «Ревизора» стало последним публичным выступлением писателя.