Текст книги "Анаркона. Том 1 – Пробуждение"

Пролог

Временами ткань Мироздания заплетает реальность в такие узлы, что последствия ещё долго будоражат умы и сердца разумных. Случилось так, что завихрения сил, рождающие и убивающие, породили десять богов.

Старшие братья: Бог Хаоса – Хис и Бог Звериной Энергии Жизни – Орух.

Средние братья: Бог Огня – Жарат, Бог Земли – Ситхо, Бог Воды – Варргал, и Бог Воздуха – Эрхот.

Младшие братья: Боги Тьмы – Боргарт, Баграс, Белиаc и Бог Света – Ястогар.

Древнее время… Растущая Ветвь Мироздания раскручивалась, расширялось живыми пульсирующими огнями, миры становились шире… Боги смотрели на будущие владения, как дети, восхищаясь каждым всплеском и бликом.

Распрямилась ветвь, застыли миры, заструилась сила…

Появилась Тропа между мирами, соединяющая живое и мёртвое – Междумирье сиречь…

Заговорили боги…

* * *

На зависшем в полутьме плоском острове застыли десять фигур. Внизу пульсируют миры, словно сердца огненных големов, вырванные и брошенные в ночь. В безветрии, в полутьме тишина – покой после грома. Каменистое плато парит высоко, будто шершавое блюдо с горсткой семян-тел. Обволакивающая тишина, раскинувшаяся густым маревом, гасит любой шорох, но голос, прозвучавший мощным баритоном, заставил тишину съёжиться как перепуганного кролика.

В глазницах огнегривого гиганта колыхнулось пламя, мгновенно перейдя в ревущий огонь.

– Что думаете, братья? – по оранжевым усам, бороде и бровям щёлкнули искры. Волосы будто раскалились, вздулись и уплотнились. – Решайте!

Бог Хаоса – низкий, коренастый, с неправильным одутловатым лицом зло глянул на говорившего.

– Мне здесь нечего делать… – слова сиплые, харкающие дались серокожему крепышу с трудом. Тёмные, глубоко посаженные глазки смотрят враждебно. – Мироздание – ваша вотчина, мне здесь не место!

От лёгкого движения, сидевшего поодаль, молодого мужчины ветер ударил в стороны упругим кольцом. Заострённое лицо потемнело грозовой тучей.

– Стой, Хис! – гордо вздёрнутые брови Эрхота нахмурились. – Мироздание огромно! Ты найдёшь себе место! – В порыве тело мелькнуло смазанной молнией. Владыка ветров мгновенно оказался рядом, схватив за плечо, развернул серокожего, заглянул в глаза с надеждой.

– Нет! Ухожу! Решил! – бог Хаоса раздражённо высвободился. Взмах руки, и в шаге, прорезая тягучий воздух, открылся портал. Ударило мертвящим холодом, серые языки враждебной энергии яростно полезли внутрь. Всполохи ненавистно шипели, старались разорвать края прохода. Хис развернулся. – Прощайте!

– Но ты там будешь совсем один! – не сдержался Эрхот, вызвав неосторожной эмоцией повторную волну ветра.

– Да? – съязвил Бог Хаоса. – Тебе откуда знать, что там?

Синие глаза Варргала, повелителя Вод, уронили слезу. Ладонь плавным движением подхватила каплю, та быстро застыла сферой чистейшего сапфира.

– Красиво… – обронил он задумчиво. Статное тело, изящное и текучее в плавных изгибах мускулов, словно перекатывающихся под кожей буравчиками воды. Двинулся – будто гипнотизируя, поплыл. Длинные волосы сзади медленно заструились, будто в воде. Владыка ветра посторонился. Камень перекочевал в ладонь Хиса.

– Раздавишь его, сразу окажешься рядом со мной. Заходи, всегда рад.

– Прощайте! – повторил Хис с неприязнью, но камень не выбросил. Дёрнув щекой, злобный крепыш ссутулился. Шаг, и створки схлопнулись челюстями дракона, заглотив вырывающуюся бурю Хаоса.

Кожа огнегривого Жарата, Бога Огня, раскалилась, в пламени рта-горна прогудело:

– Мы свободны в выборе! Но пока ещё у Стихийных Богов есть работа.

Широкоплечий Ситхо – повелитель земной тверди, одобрительно кивнул:

– Миры не спокойны, Ветвь распрямилась только что, – голос грубый, словно трескающиеся скалы. Тело плотное, с массивными руками-брёвнами стоит горой. – Оставляем вас, младшие, теперь долго не свидимся…

Тёмные боги почтительно молчали. Что тут скажешь? Старшие решают… Боги Тьмы – близнецы, лица походят друг на друга почти как капли воды, но телосложение и характер отличались резко. Близнецы застыли в терпеливом ожидании, с волос и кожи срывается и тут же тает черная поволока. Глазницы залиты мраком, лица внимательны, братья ловят каждое слово старших.

Единственное белое пятно на скале неожиданно дернулось. Белоснежные волосы взъерошились, как у Тёмных, с них и с кожи, струится дымная поволока, только белёсо-молочная. В глазницах слепящий белый огонь.

– Сидим тут в темноте, как безрукие. Дайте хоть свет зажечь!

Полыхнуло. В полутьме Междумирья повис слепящий сгусток материи, осветив плато и пространство далеко вокруг. Ситхо нахмурился, холодно взглянул на созданное младшим Богом, – не дело… Тёмные, поймав недовольство старшего, мгновенно сотворённое развеяли. Светлый злобно впился глазами, послал эманацию угрозы. Тёмные даже не взглянули.

– Всё, уходим! – могучий огнегривый гигант хлопнул кулаком по широкой ладони. На мгновенье кожа треснула, в стороны брызнули расплавленные капли. Звук как от взорвавшегося вулкана сразу собрал взгляды. – Разберётесь без нас, где светить! Уходим!

Перед шагом в пропасть Бог Огня вспыхнул неистовым пламенем, мгновенье, и сверху устремился полыхающий болид, внизу огоньки Миров, словно заждавшись, радостно мигнули. Остальные Стихийные Боги шагнули следом, оставив младших братьев одних. Тёмные многозначительно переглянулись, кипящая злоба Ястогара чувствовалась спиной. Почему-то Бог Света смотрел на Тёмных братьев как на врагов, Боги Тьмы списали это на вспышку гневливого характера. Когда исчез загадочный Орух – Бог Звериной Энергии Жизни, второй из пары старших богов наряду с Хисом, никто даже не заметил.

* * *

Шло время. Бог Света, неудержимый Ястогар, оказался настолько яростен и горяч, что в самолюбовании стал презирать Тёмных братьев, а впоследствии возненавидел их. Ненависть и презрение ослепили Ястогара. Посчитав тёмные силы слабыми, Светлый в одиночку сразился с тремя Тёмными Богами. Ястогар недооценил их – битву выиграли Тёмные. Светлого заключили в темницу, на самое дно Мирозданья. Дно Миров – место, где постоянный полумрак, а воздух ядовит, призрачные твари, жрущие всё без разбора, нападают на любого.

Так в балансе младших энергий Мироздания, Света и Тьмы, у тёмных оказался перевес. Казалось, наращивай мощь, увеличивай число, чтобы Свет уже не поднялся, закрепи победу! Но Тёмные Боги оказались мудрее и от соблазна удержались. Искоренять Свет не было их целью. Понимая, что всё взаимосвязано, Равновесие хранили. Да и средним братьям, Стихийным Богам, в глаза смотреть можно не стыдясь, вернуться, пусть сами с Ястогаром и решают. Долг младших братьев установить мир, и они это сделали. Между противоположностями воцарилась гармония. Тут проще простого – если не лезешь в атаку сам, равновесие удержать не трудно.

Создав эту Ветвь Миров и Богов над ней, Мироздание наделило их большой властью, но вместе с тем и ослабило, даровав каждому Камень Силы. Мощнейший артефакт помогал Богам управлять энергиями и во много крат увеличивал силу. После нападения Ястогара его Камень Света был отнят и спрятан в источнике Смертных Вод. Там Тёмные Боги поставили стражей. Теперь ключами светлых энергий не завладеть, восемь огненных демонов-титанов убивали любого посмевшего приблизиться.

Прошли тысячелетия… Но не только Тёмные Боги черпали силу у Тьмы. Миры развивались, разумным расам удалось овладеть искусством волшбы. Смертные, называвшие себя Магами, становились всё искуснее, и один из таких – тёмный чародей Урхатсур. Отточив искусство, человек осмелился бросить вызов Богам. Прознав о камнях-ключах для тёмных энергий, Урхатсур долго готовил удар. Из клочков и обрывков сведений дерзкий Маг понял, если Тёмные Боги сражаются вместе, силы их возрастают многократно. На стороне Тёмных Владык были сила и мудрость, на стороне Урхатсура – искусство, хитрость и вероломство. Маг не стал биться сразу с тремя, как дерзнул в своё время Ястогар, Урхатсур выследил их по одному. Победа далась в тяжелейшей битве, Маг выстоял и завладел Камнями Тёмных Богов.

Проиграв, братья лишились былой мощи. Соединив части ключа, Урхатсур черпал из Тьмы чудовищную мощь. Братья пытались вразумить дерзкого смертного: предупреждали, что, отняв их власть, чародей пошатнёт хрупкое равновесие, и разразится война, но победитель не слушал. Тогда Боги прокляли имя Урхатсура посулив новому хозяину Тьмы беды от одного лишь упоминания его имени. Обещали мстить. Урхатсур задумал уничтожить тела Богов, а души пленить, но Боги успели скрыться. Решив не испытывать судьбу, Тёмный Владыка отказался от имени, повелев называть себя отныне Великим Тёмным или Владыкой Тьмы.

Шло время… Урхатсур наслаждался властью, пока новости о победе смертного над Богами не достигли светлого Мага по имени Арго. Молодой, но уже признанный лучшим, превзошедший именитейших магов Света, Арго Тьму ненавидел, презирал так же, как Ястогар, а поражение Светлого Бога вообще не давало ему спокойно спать. Лишь трепет перед Тёмными Богами удерживал его от войны. Движимый ненавистью, он безуспешно искал темницу Ястогара, но, узнав о падении Тёмных, бесплотные поиски прекратил. Собрав отряд лучших магов, Арго напал на стражу источника Смертных Вод. В кровавой битве огненные титаны пали. Камень-ключ светлого Бога оказался в руках человека. Под стать своему главному врагу Урхатсуру, Арго повелел называть себя Великим Светлым или Владыкой Света». Готовясь к Битве Арго собрал с окрестных миров огромную армию.

Урхатсур был в ярости, но поделать уже ничего не мог. Появился грозный противник равный по силе. Теперь враждующим сторонам приходилось постоянно наращивать мощь, ведь бездействие могло усилить врага. Так светлый Маг развязал войну, длящуюся уже более тысячи лет.

Глава 1

Яркая луна делает дикий, тёмный лес чуть светлее. Чёрная птица стремительно рассекает ночную темноту, распластавшись, скользит над лесом, всматривается вдаль чересчур осмысленными глазами. Мелькают опушки, деревья – полоса шевелящихся, ворчливых великанов, но в скорости ночного полёта даже они кажутся мимолётными, незначительными, здесь над миром всё стремительно, скоротечно. Вот только чёрное брюхо чиркнуло верхушку бесконечного, зелёного ковра, как внезапно всё кончилось, стена осталась позади – как отрезали. Огромное поле выросло внезапно, раздвинуло лес в стороны и замелькало смазанной гладью таинственного моря. Увидав вдали Старую Крепость, птица радостно гаркнула – осталось недолго.

Странное место, спрятанное от огромных городов Тёмной Империи. Крепостная стена со всей начинкой из домов, улочек, хозяйского замка и прочих прелестей махонького городка, здесь – последи Диких Лесов появилась словно из ниоткуда, как с небес рухнула. Из чего строили? На многие мили вокруг ни то что гор, булыжника не найти! И дорог нет. А крепостная стена не такая уж маленькая: зубцы и бойницы дадут глазу путника – проходи такой мимо – узреть лишь треть хозяйского замка.

К цели птица устремилась быстрее прежнего, лунная ночь не мешает видеть, чёрные крылья изменили угол, и тело бросило ввысь, открыв обзор. Теперь всё как на ладони.

За стеной уютно. Добротные дома из грубого камня расставлены аккуратно, по-домашнему – прилежный ребёнок не распределил бы кубики лучше. Образовав собой сеть уютных улочек, они жмутся друг к дружке нагретыми боками, и кажется, пока хозяева спят, о чём-то друг с другом перешёптываются.

Запоминая расположение строений, птица пошла по дуге. На долгие мили вокруг нет ни деревень, ни городов, ни дорог, только девственные леса и поля. С внешней стороны стены – распаханные поля, почва плодородная, до, леса три мили – сади не хочу, но цель за стеной. Птица пристально смотрит, запоминает всё, мельницы, конюшни, кузницу, мастерские, большие каменные колодцы.

Чёрный лазутчик подлетает всё ближе, глаза зорко подмечают каждый выступ. Стража… ворота закрыты… двое часовых на стене… ерунда… это марги, обычные вояки, не те тренированные убийцы, которых знают и боятся во многих мирах, просто стража. Управляются с основными видами оружия и ладно.

Как выяснилось, гарнизон укромной крепости невелик. Судя по маленькой казарме, не больше двух десятков стражников. Наверняка, днём ворота открыты настежь. Все как обычно, по схеме: трое у входа, остальные упражняются с оружием, чистят латы, а то и вовсе дрыхнут в казарме. Судя по страже на стенах, большая часть ветераны в отставке. Тут и платят стабильно, и дом с жёнкой под боком, и работёнка не пыльная. Чего ещё желать?

Птица пронеслась мимо постовых к хозяйскому замку. Облетела вокруг, каждый ярус, мимо каждого окна.

«Может в окне высокой башни?.. Точно, здесь! Ага… Комната хозяйки, а вот и кроватка ребёнка. Отлично! Ещё раз облететь, запомнить всё! С другой стороны, тоже окно… а вот и охрана посерьёзнее. Марги-убийцы… Опасные…»

Узнав всё необходимое, крылатая тень рванула обратно к лесу.

«Хозяин отблагодарит…»

* * *

Ночной ветер не нарушает покоя. Тихий уголок вообще забыл, что такое беспокойство, воровство, кража или тем паче убийство. Тут все знают друг друга в лицо, не спрячешься, не убежишь – некуда. Обывателям-маргам тут нравится очень. Крепость выстроили давно – ещё пятьсот лет назад, когда Император внезапно умер, не оставив наследника, а многочисленная родня стала грызться за трон. В то время всюду шастали убийцы, одни родственники, улыбаясь, травили друг друга, другие без изысков схлёстывались в поле небольшими армиями. Неспокойное было время. Власть для маргов – одной их двух рас Тьмы, всегда интересна, но закон преступался редко. И у прежних Императоров на случай внезапной смерти всегда имелся наследник, а тут такая лазейка – из Ярла в Императоры! Вот грызня была… Предку нынешней хозяйки Старой Крепости пришлось спрятать тут родных. Здесь надёжно, нет лишних глаз.

На фоне лунного диска застыл силуэт стражника.

– Альтин! Я, похоже, видел кого-то внизу! – зашипел напарнику молодой Акайя.

– Показалось, – отмахнулся старый воин с толстыми усами.

– Да точно говорю, прополз кто-то! – снова шикнул молодой марг, скребанув доспехами о зубец крепостной стены.

– Да пусть ползает. Наверняка тварь какая-то из леса. Пускай, ворота закрыты… Что она по стене отвесной залезет, что ль? – хохотнул бывалый вояка, потирая шрам на скуле.

– Нет, но… – Акайя вновь всмотрелся вниз. – А вдруг диверсия!

– Чего?! – Альтин аж просыпал табак, набиваемый в трубку. – Ты, сопля, где-слов-то таких набрался? Диверсия… Не смеши мой старый зад.

– Надо бы капитану доложить, – гнул своё молодой. – По уставу положено.

Старый ветеран скривился как от зубной боли.

– Капитану! Чтоб он заодно, раз проснулся, проверку нам устроил? – буркнул вояка, убирая баклагу с тёмным элем подальше. – Иль ты выслужиться решил? Прибавка к жалованию нужна? Постой-ка… а… я кажется понял! Перед хозяйкой героем охота показаться? Ясненько, – сально ухмыльнулся Альтин.

Акайя словно лимона куснул, все знали, как он безнадёжно влюблён в хозяйку, и постоянно подтрунивали.

– Ничего я не хотел. Просто видел и всё! – раздражённо бросил юноша. – Ты в дозоре старший, я доложил. Твоё дело, говорить или нет. Случится что, сам виноват будешь, – огрызнувшись, юноша отвернулся и нахохлился.

– Да ладно, ладно ужо, надулся… Обиделся, чёль? Поверь старому вояке, от излишней инициативы… – тут Альтин задумавшись пошамкал губами, удивляясь своему же умному слову. – Короче, не надо никого звать, и точка, – браво закончил стражник.

– Тебе бы только жопу давить, да не делать ни хрена, – прошептал Акайя под нос.

– Ты чё там бурчишь-то?

– Ночь, говорю, хорошая, видать всё как на ладони! – гаркнул Акайя, погружаясь частью сознания в мечты о хозяйке Рьяте.

– Твоя правда, ночь – алмаз! – крякнул грузный вояка, откручивая горлышко заветной баклажки.

* * *

Дочь Ярла переехала в Старую Крепость сразу, как только узнала о беременности, да тут и родила. Решила, что детство мальчик должен провести здесь. Молодая красавица всем казалась настоящей хозяйкой, и не только по рождению. Несмотря на годы умна, справедливо и быстро решала всё житейские споры, начитана – в свои двадцать три наголову мудрее маститых умников Императора. Красота же Рьяты вовсе отдельная тема. Это та жемчужина, которой можно хвалиться перед всем миром. До переезда, в замке отца женихи постоянно околачивали пороги, ехали со всей Империи. Сыновья Ярлов, вельможи императорского дворца, заморская аристократия – всем хотелось завладеть сокровищем, и даже дикие кошачьи зрачки, присущие обеим расам Тьмы не отпугивали многочисленных претендентов. Но раз за разом под точёными бровями глаза окатывали вежливым холодом.

Рьята прекрасно танцевала и, несмотря на то, что могла воплотить любой каприз, предпочитала простоту, носила струящееся лёгкое платье в пол бережно сжимающее узкую талию. Любимый наряд, открывая изящные руки до локтей и часть высокой белоснежной груди в декольте, словно кричал: «Я не важен! Моя хозяйка ослепляет! Кто я, императорская мантия или грубая роба? Не важно!» Правда шикарные платья, привезённые из заморской Империи Крион, не редко приходилось перекраивать. Достоинства Рьяты не помещались в стандартные размеры, и если большинству женщин избыток пышных полушарий декольте выталкивало наружу, то у дочери Ярла Грэга упругие груди форму менять отказывались совершенно – ткань сильно врезалась в белоснежную плоть, сдавливала, принося девушке неприятные ощущения, так что приходилось нещадно распарывать дорогой крой.

Танцевала Рьята самозабвенно, часами, как воин, практикующий нещадные тренировки с мечом, и порой кажется, что безукоризненные длинные ноги, изящные и грациозные в скорости и пластике превосходят любого мастера поединков. Чёрная грива никогда не заплеталась в косу, не укладывалась ни в какие причёски – Рьята этого не любит. Девушка танцевала долго, растворяясь в сложных прыжках, скручиваниях, пластике, отдавалась целиком, растворялась в нём. Густые локоны, вьющиеся большими кольцами, словно боялись закрыть прелестное белое личико, длинною достигали вздёрнутых ягодиц.

Когда отец Грэг уже отчаялся дождаться внуков, сердце красавицы неожиданно покорилось загадочному Магу. Увидев Рьяту на приёме Императора, чародей и сам оказался покорённым. Тогда девушка удивилась, с каким подчёркнутым уважением к нему обращался сам Император. Заинтригованная Рьята ринулась на разведку и удивилась ещё больше, когда не смогла узнать имени. На приёме человека не знал ни один марг! Набравшись смелости, Рьята подошла к Императору и спросила о странном госте напрямую, вызвав у последнего удивлённую улыбку. Ответ так и не получила, но с тех пор Маг стал наведываться в замок отца постоянно.

Своего имени он не раскрыл даже после свадьбы, объяснив: «Так для тебя безопаснее». Рьята горячо любила мужа и принимала это просто как данность.

Уже взрослый мужчина, раза в два её старше, он вызывал у девушки восхищение. Не зная имени супруга, звала его просто – Муж. Ему нравилось, а отцу Грэгу нравилось, насколько дочь счастлива и что выбор дочери пал на сказочно богача. Стоило Грэгу лишь раз посетовать на ежегодный налог, мол, с трудом наскребли Императору, Маг тут же прыгнул в открывшийся портал. Через несколько минут портал выплюнул Мага обратно, и под изумлённым взором Грэга зять поставил к ногам полную корзину драг1. «Только Рьяте не говори!» – с улыбкой шепнул он. Обрадованный Ярл конечно заверил, что тайна умрёт вместе с ним.

Теперь Старая Крепость в глуши стала приютом новой молодой хозяйки. Через восемь месяцев – а именно такой срок вынашивания у маргов – спокойствия и умиротворения родился мальчик. Рьяте очень нравилось имя, данное мужем сыну – Рутагорт. Муж говорил, что в переводе с древнего языка оно значит Избранный Тьмой.

Любовь к жене и беспокойство за её безопасность подтолкнули Мага к решению об усилении охраны. Муж появлялся каждый день, но всего на пару часов. «Идёт война, без меня никак», – говорил он. Теперь у покоев Рьяты всегда дежурили профессионалы – марги-убийцы. Муж, конечно, называл их телохранителями, но Рьята уяснила сразу: эти сгустки сдерживаемой силы привыкли отнимать жизнь, а не хранить.

Четыре суровых воина в чёрных обтягивающих тело кольчугах, с сильноизогнутыми мечами теперь за дверью всегда. За плечами маргов два лагеря жёстокой подготовки, Лига Воинов и Орден Смерти. Воины всегда смотрят сурово, но преданно. Рьята уже привыкла, что стоит за окном раздастся подозрительному звуку, стремительные тени в мгновение ока оказываются в спальне. Не потревожив сон ребёнка, двигаются бесшумно, как призраки – рассыпаются по комнате с обнажёнными мечами. Цепкие глаза видят любую мелочь, клинки готовы мгновенно искрошить на куски всякого. Но угрозы нет – вновь очередной почтительный поклон, и комната пустеет.

* * *

Тень, отбрасываемая крепостной стеной, – находка для шпиона. Сгорбленная фигура тихо крадётся вдоль каменной преграды. Сухое, тощее тело двигается на четвереньках осторожно, боясь наступить на что-нибудь или ещё чем-то себя выдать. Большая непропорциональная голова, лишённая волос, затравлено дёргается, озирается – ночью ворота крепости закрыты, но стража не спит, прогуливается по стене. Зеленоватая кожа потеет слизью, набедренная повязка – единственная одежда – намокла, благо, что зелёные капли пота не пахнут, и случись стражнику пройти рядом – не почует.

Ноздри медленно втягивают прохладу ночи, запах сочной травы и жирной земли. По такой удобно подкрадываться – мягкая. Липкие пальцы крепко сжимают заветную склянку магического зелья, без него задуманное не провернуть. Телохранители у спальни тренированные убийцы, как цепные псы, срывающиеся на каждый шорох! Страх накатывает удушливой волной, но бледно-зеленоватое тельце упорно двигается вперёд. За выполнение задания обещана награда, да какая! Сулили белую женщину! И не просто снасильничать, а которая сама пойдёт, добровольно, станет жить с Ним!

Когда таинственные колдуны его поймали и предложили выкрасть ребёнка из Старой Крепости, Горфи испугался. Но стоило показать награду…

Воспоминания нахлынули ревущим водопадом. Горфи, как наяву, снова увидел белую человеческую самку. Тогда она вышла из-за спин колдунов, посмотрела в глаза, и о чудо! Не скривилась в омерзении, не сморщилась при виде подха2, обычно вызывающий рвотный рефлекс! Когда такое было?! А этот многозначительный кивок!

В тот момент Горфи такое даже вообразить не мог… чтоб с подхом, добровольно… Жаркая волна похоти ударила в мозг расплавленным сгустком стали. От желания закружилась голова. Лысая, морщинистая башка на тонкой шее остервенело затряслась, соглашаясь со всеми условиями. Получить Её!!! Горфи представил, как уходит от своих, чтобы никто кроме него не смел коснуться; представил, как живёт с ней, пользует белое сладкое тело каждый день…

Погрузившись в воспоминания, подх совсем забыл об осторожности. Перестал двигаться, зрачки остекленели, мясистые губы алчно зачавкали, пошла слюна. Сопение длилось всего пару секунд, но сверху тут же высунулась голова стражника. Горфи в панике скользнул к самой стене, распластался дохлой жабой, с ненавистью и страхом затих, с силой прижимаясь к земле. Тощее зелёное тело в траве заметить сложно, да ещё с такой высоты, ночью, но противный стражник словно чует неладное, всматривается.

Горфи сильно вдавил спину в камень стены, сжался, превратился в бесформенный комок, затаил дыхание. Секунды, которые стражник глядел почти на него, показались вечностью. Наконец голова часового скрылась за зубцами. Подх медленно выдохнул – пронесло. Теперь он знает, где один пост. Быстро перебежав на сотню шагов дальше, свернув за угол, перевёл дух. Теперь наверх!

Тонкие костлявые пальцы от частого лазанья по деревьям огрубели, приобрели стальную хватку. Крупные булыжники в крепостной стене, для марга или человека почти ровные, но для подха зазор достаточный, справится.

Цепляясь лишь кончиками пальцев, Горфи быстро вскарабкался. Высокое препятствие позади, вперёд к небольшому замку. Наниматели показали подробный план, башню, в которой хозяйка крепости и ребёнок проводят ночи. Сотворив иллюзию – точную уменьшенную копию Старой Крепости – колдуны даже показали путь, самый короткий и надёжный. Горфи запомнил.

Узкие улочки, выложенные булыжником, замелькали под ногами. Подх отчётливо различил вдали башню хозяйского замка – цель там. Нервно стиснув скляницу, он бросился бегом, иногда сутулясь и припадая на свободную руку, мчался по-обезьяньи на трёх конечностях. Узкие тёмные переулки оказались кстати. Противный лунный свет, словно завидует дневному светилу, лупит нещадно, заливает все открытые места ярким серебром. Тут даже мышь будет заметна, выйди она на неширокую мостовую. Умело маневрируя домами и закоулками, Горфи добрался к нужной башне чисто.

Окно высоко, даже слишком! Но что это для существа, всю жизнь проползавшего по ветвям? Обхватив скляницу толстыми губами-гусеницами, Горфи приготовился, потянулся всем безволосым телом, каждой клеточкой и, встряхнувшись, полез на отвесную стену.

* * *

Рьята кормила грудью уже год. Как откажешь любимому отпрыску, когда просит? Роды тело юной красавицы не испортили, такая же узкая талия, стройные ноги, упругая грудь. Правда, последняя стала ещё больше.

Спальня Рьяты просторная, не стеснённая лишней мебелью, под стать юной хозяйке. Уютная, маленькая кроватка со спящим карапузом слева, недалеко от изголовья матери. Зато кровать хозяйки огромна – занимает почти треть комнаты. Простыни смяты, подушки разбросаны. Сегодня муж уже приходил, появится только завтра. Тело ещё хранит память объятий, пылких прикосновений; помнит, как он неистово сжал ягодицы на пике страсти, распаляя горячую женскую плоть ещё сильней.

«Завтра… завтра он снова придёт, поцелует сына, а когда Рутагорт уснёт, вновь бросит тело и душу в жаркую печь… сожмёт, стиснет… ох, нет, лучше не думать…»

От сладких мыслей по телу прокатилась волна жара. Отгоняя наваждение, девушка хлопнула себя по щекам. Легко подскочила с кровати, стрекозой подлетела к окну. Ни решёток, ни стёкол – просто прорубленный в стене квадрат – Рьята любит свободу, и обычно соглашающаяся с мужем во всём, здесь оказала твёрдо. Стоило Магу заикнуться о решётках на окнах, непреклонно заявила: «Этого не будет». В такие моменты Рьята говорила спокойно и подчёркнуто сухо. Таинственный Маг сразу понимал, будет так и никак иначе.

Из широкого проёма открывается великолепный вид. Уютные домики и переулки кучкуются внизу – такие милые, знакомые и родные. Живёт здесь меньше двух лет, а чувство будто всю жизнь!

«Как же здесь хорошо!»

Рьята потянулась кошкой, запустила пальцы в вечно распущенную гриву, выдохнула. Из детской кроватки послышались каляканья малыша. Девушка только начала поворачивать голову, а по спальне уже рассыпались телохранители.

Рьята с теплотой глянула на преданных воинов – таких верных, сильных и робеющих пред ней.

– Халгар, всё в порядке. Просто Рутагорт проснулся. Сейчас покормлю и уснёт.

– Да, госпожа, – высокий худощавый, но широкоплечий воин – старший телохранитель, скупо поклонился, чуть дёрнув подбородком. Трое убийц тут же скрылись. Поклонившись ещё раз, Халгар задержал на ней взгляд – всего на мгновенье дольше положенного. Всё-таки госпожа сказочно красива, даже в белой пижаме. Тем более в пижаме!

Льняная рубашка слегка приталена, на груди, от ключиц до солнечного сплетения, прорезь затянутая шнуровкой. Штаны из такой же тонкой ткани до колен – только шнуровка сбоку – свободны в бёдрах, но выгодно обтягивают ягодицы. И медальон мужа, висящий на груди – единственное украшение, надетое красавицей за всю жизнь.

Телохранители не раз подмечали, что от хозяйки всегда пахнет ночным лесом – лёгкий, чуть терпкий запах соснового бора, манящий прохладной и свежестью, восхитителен. Халгар жестокий воин, отнявший не одну сотню жизней, почувствовал, как холодный гранит воли и хладнокровия треснул, осыпался, превратившись в поганую крошку, обнажил трепещущее сердце. Каждый раз, стоило госпоже появиться рядом, в горле пересыхает и хочется сделать глупость. Броситься открыть перед ней двери, подать руку, а то и вообще, страшно подумать, сбегать в лес да цветов нарвать. И вот снова захотелось как-то задержать её тёплый взгляд на себе. Мысли недостойные воина! Дав приказ стальным мышцам груди вздыматься как положено, Халгар крутанулся на пятках и бесшумно вышел. Рьята улыбнулась, в два скачка очутилась у детской кроватки, склонилась над куксившимся отпрыском.

– Ну, привет, мой красавец. Что будущий герой кушать будет? – Рьята повторила одну из любимых фраз мужа с ехидцей понизив голос. – Хвать за нос, хвать… – девушка с улыбкой зашевелила пальцами, сложенными в козу, изредка похватывая малыша за кончик носа.

Ребёнок радостно залялякал, улыбается – хмурая складка между бровей, омрачившая прелестную мордашку мгновенье назад, исчезла. Ручонка неловко попыталась схватить мамин палец.

– Ну, пойдём, такому красавцу хоть луну с неба.

Рьята взяла Рутагорта на руки, забралась на середину гигантской кровати. Ребёнок привычно затих, мол, готов, аппетит налёжан, подать титю. Развязав шнуровку, девушка бережно извлекла упругую грудь, сунула малышу. Отпрыск, узнав лакомство, тут же ухватил губами, начал сосать. Девушка оглядела личико малыша: нет ли пятен, не приболел ли, перевела взгляд на подоконник.

«Что это?…»

Бархатная кожа на лбу собралась складками. От края подоконника до пола дорожка мокрого следа, влага стекает, капает, будто только кружку воды вылили.

«Откуда? Что за луж…»

Додумать Рьята не успела. Следующий вдох отозвался в груди неприятным уколом. Вдохнув какие-то испарения, Рьята словно оцепенела. Глаза остекленели, двигаются с трудом, тело девушки безвольно завалилось на спину, но сознание осталось ясным. Рутагорт выскользнул из онемевших рук, он тоже парализован, глаза неестественные, стеклянные. Рьяте захотелось кричать – чувство беды навалилось тяжкое, неотвратимое, но не могла даже моргнуть, только через силу медленно вращать глазами, но секунду спустя онемели и они. Помощь рядом! Стража! Вот она, за дверью, только пикни. Тут и медальон мужа с острым шипом на груди, ударь ладонью, чтобы шип прорвал кожу, и придёт спасенье! Мгновенно откроется портал, выбросит мужа, и тот сотрёт в порошок, повергнет, опрокинет, не оставит врагу и шанса.

Ничего из этого девушка использовать не в состоянии – лежит немая, обездвиженная; сын тоже, оба безвольные, словно мёртвые. Глаза смотрят в потолок. Взгляд уловил на периферии движение у окна. Какая-то мерзость переползала подоконник. Вот бесшумная тварь уже внутри, приблизилась, оказалась в поле зрения.