Текст книги "Преторианцы"

Марк Квинтиллиан пополз к храму Геркулеса, чтобы умереть в святилище, рядом с позолоченной бронзовой статуей своего любимого героя. Он не слышал, что происходит на площади: боль в голове, чуть ранее получившей несколько ударов, заглушала все звуки.

До ступеней в круглый храм Геркулеса оставалась всего пара локтей, когда силы его оставили окончательно и Марк Квинтиллиан провалился в забытье.

Он очнулся от боли. Чьи-то руки перевязывали его ножевые раны. Левая щека, прислоненная к ступне Геркулеса, ощущала резкий холод металла. Среди нестерпимой боли и холода, охвативших его со всех сторон, маленькая теплая капля упала ему на переносицу, и туман, застилавший глаза, рассеялся. Марк Квинтиллиан увидел Марцию, склонившуюся над ним, из глаз ее катились слезы. Она сама, дрожа от холода, перевязывала его кусками одной из своих разорванных туник. Рядом сидел мужчина-гора, тяжело переводивший дыхание и перевязывающий резаную рану на правом плече. Квинтиллиан узнал его. Это был атлет Нарцисс, с которым император Коммод любил тренироваться.

Квинтиллиан попытался улыбнуться, но у него получилась жуткая гримаса.

– Ты здесь! – еле произнес он. – Ты все-таки пришла. Я верил. И ты пришла.

– Я не могла не прийти, милый мой Марк! – ответила Марция. – Ты сказал, что будешь ждать, и я ответила, что приду, ты просто не услышал. Я пришла бы куда угодно, лишь бы ты позвал меня.

Глаза преторианца засветились. Они казались большими и яркими на бледной, обескровленной коже.

– Его надо унести отсюда, – сказал Нарцисс. – Он весь изранен. Больше десятка ударов ножом, весь в синяках, голова разбита. Крови много потерял. До утра не протянет.

– Думаешь, он умрет? – со страхом спросила Марция.

– Если немедленно не позвать хорошего лекаря, знающего толк в хирургии, то конец ему. Гален бы точно помог. Он и не таких искромсанных гладиаторов от Плутона обратно возвращал.

– Тогда тебе необходимо пойти за ним.

– А как же ты, госпожа?

– Я буду ждать здесь.

Нарцисс ушел. Марк Квинтиллиан окончательно пришел в себя, но теперь кроме боли и слабости его стала мучить нестерпимая жажда. Марция не взяла с собой фляги с водой, и преторианец посоветовал ей поискать у мертвых разбойников. Пока Марция разыскивала воду, он смог кое-как подняться и сесть, опираясь спиной о ногу Геркулеса. Но широкое соприкосновение с промерзшим металлом дало дополнительную боль, и Квинтиллиан снова сполз вниз, отодвинулся от статуи. Он посмотрел вверх, на легендарного героя. Позолоченный Геркулес держал в правой руке дубину, а в левой зажал три яблока из сада Геспирид. Марку показалось, что бронзовые губы полубога кривятся в усмешке. Больше трех сотен лет стоит здесь этот Геркулес в два человеческих роста, и Квинтиллиан подумал, что это наверняка он способствовал тому, что Нарцисс и Марция появились вовремя и спасли его. Храм построил знаменитый полководец Меммий Ахейский, завоеватель Греции, разрушивший непокорный Коринф. Квинтиллиан был бы рад умереть в таком хорошем месте, зная, что легендарный Геркулес, по преданию, победивший здесь неподалеку гиганта Какуса и ставший спустя сотни лет не менее легендарным Меммий, через свое творение увидели бы славный конец преторианца Марка из древнего рода Квинтиллианов, убившего перед собственной гибелью немало врагов. И Марция, бесконечно желанная и нестерпимо любимая Марция, также находилась бы с ним при последнем вздохе. О чем еще может мечтать римлянин на краю вечности?

Она вернулась с полным мехом вина.

– Обычно говорят, что, когда человек ранен, ему не надо пить, а то вино попадет куда-то не туда и станет совсем плохо, – с сомнением сказала Марция, присаживаясь рядом с преторианцем.

– Если я сейчас не попью, мне точно уже не надо будет помогать, и Гален придет к трупу, – ответил Квинтиллиан, жадно припав к вину. – Никогда не думал, что такая дешевая мерзкая кислятина для бедняков может показаться вкусной.

Эта длинная тирада совсем вымотала Квинтиллиана, и он еле выговорил:

– Расскажи, Марция, что произошло во дворце и как ты здесь оказалась с Нарциссом?

Марция обняла Марка и прижала к себе, ее тепло немного согрело раненого.

– Милый мой Марк, ты спас меня! Как ты и рассчитывал, все подумали – ко мне пробрался вор за скифским кубком. Эклект ни о чем не мог думать, кроме как о возвращении своего сокровища. Я понимала, что идти ночью сюда очень опасно, но не могла не прийти, ведь ты бы напрасно прождал все эти долгие холодные часы до рассвета. Я не знала, кого взять себе в провожатые – ведь у меня нет верных людей во дворце. И тут мне моя рабыня напомнила, что атлет Нарцисс, в которого она тайно влюблена, пришел к Галену попросить у него лекарства для себя – что-то у него с животом не в порядке.

– Гален лечит простых атлетов?

– При Коммоде лечил постоянно. Гален говорит, что по мускулатуре Нарцисса нужно изучать анатомию!

– И что же дальше?

– Я встретилась с Нарциссом и попросила его немедленно меня сопровождать.

Ревность и недоверие скользнули во взгляде Квинтиллиана. Марция уловила душевное волнение возлюбленного. Она не могла рассказать, что ее с Нарциссом связывает совместное убийство Коммода, и потому быстро соврала:

– Пять ауреусов сразу сделали Нарцисса сговорчивым, и он обещал молчать.

– Разбойники тебя не тронули?

– Нет, сила и ловкость Нарцисса великолепные! Если бы он выступал как гладиатор, а не борец, то он непременно стал бы лучшим из лучших во все времена. Он всех перебил, а сам не получил и царапины… почти.

– А главный разбойник? У него правда плечи такие большие, как две головы?

– Я не видела. Нарцисс его быстро обезоружил и задушил.

– Дай еще попить.

– Может, тебе потерпеть, пока не придет Гален?

– Это долго. Я не доживу. Вон сколько крови из меня вытекло. Странно, что я вообще говорю.

Марция оторвала взгляд от лица Марка Квинтиллиана и, осмотревшись, увидела, как все повязки раненого пропитала кровь, ее одежды были в крови, и под телом преторианца скопилась темная вязкая лужа.

Марции стало дурно, но еще раньше, чем она могла бы упасть в обморок, потерял сознание Квинтиллиан. Она взяла себя в руки и стала рвать еще одну тунику, чтобы перевязывать Марка.

За стенами храма послышались голоса. Сначала Марция испугалась – не пришли ли еще разбойники, но, прислушавшись, она поняла, что это отряд вигилов. Девушка выбежала из храма и попросила помощи. Декурион велел вначале рассказать, что здесь произошло, ведь найденные тела явно принадлежат разбойникам, главным из которых является особо опасный и всюду разыскиваемый разбойник Главк по прозвищу Цербер.

– Это преторианец Марк Квинтиллиан их убил, а они его тяжело ранили!

– Один убил всех? – недоверчиво спросил декурион.

– Да. Марк Квинтиллиан храбрейший и сильнейший из преторианцев!

– Вот это да! Слышали, ребята, какие люди защищают императора? Берите пример! А вы вдесятером чуть от страха не обоссались!

– Это несправедливо! Не говори так! – возмутились вигилы – все молодые парни, немногим старше двадцати лет.

– Молчать! Знаю я вас! Поэтому и поймать Главка Цербера долго не могли из-за таких, как вы. Соберите все тела вместе. Неподалеку от нашего поста живет меняла, у него большая крепкая телега есть. Возьмите ее от моего имени, сложите трупы туда, отвезите их к посту. Утром я сообщу префекту о смерти Главка: надо, чтобы он удостоверился и объявил по городу. А я пойду в храм, помогу девушке с раненым.

Декурион – крепкий мужчина средних лет, оказался опытным в деле оказании помощи раненым. За много лет службы в вигилах он повидал всякие городские происшествия, многих лично спас.

– Если не от потери крови умрет преторианец, то январь его добьет точно. На таком холоде не выжить. Я вижу, госпожа, ты свои одежды разорвала на бинты, но ты ведь могла замерзнуть, пока помощь ждала.

– Ничего! – ответила Марция. – Главное, чтобы он жил! Я послала своего человека за лекарем.

– Каким лекарем? Я тут всех знаю лекарей, что живут на Авентине, вокруг Палатина и Капитолия. Могу подсказать, кто толковый, а кто бездарь. Но если он живет где-то дальше от этих мест, то зря ты своего раба послала – преторианец умрет, так и не дождавшись. Его надо немедленно уносить отсюда.

– Но куда? – недоумевала Марция. – Он так плох, что может не пережить, если мы его куда-то понесем.

– Тут вокруг рынка одни склады, и торгаши живут. От них помощи ждать не приходится. Да и не откроют они – побоятся. Сейчас я позову двух своих людей, и мы понесем преторианца на Тиберинский остров. В храме Эскулапа ты можешь помолиться за Квинтиллиана. Так ведь его зовут? Жертву принеси, а, да у тебя и ничего нет для жертвы богу. Ну так обещай, потом что-нибудь принести. А рядом с храмом лекарь живет знакомый, Филипп из Тралл. Не помню, где уж эти Траллы находятся. Он, говорят, христианин, но ты не беспокойся, госпожа, он добрый, всех лечит и платы не берет. Только сам больной. Хорошо бы жив оказался, давно я его не видел.

Декурион крикнул двух своих подчиненных, собиравших в пригнанную телегу тела убитых разбойников. Вигилы разломали одну уже пострадавшую в драке деревянную лавку какого-то торговца, и соорудили из нее и плаща носилки, положили на них не приходящего в сознание Марка Квинтиллиана и понесли. Декурион дал Марции точные указания, где найти дом Филиппа из Тралл, и велел ждать вызванного лекаря, чтобы потом привести его на Тиберинский остров.

Марция осталась одна, дрожа от холода, она вся свернулась калачиком и заплакала. Она поняла, как сильно полюбила Марка Квинтиллиана всего за несколько недель. Страсть и похоть быстро перешли у нее в глубокое чувство, ранее не испытанное. На заре своей встречи с Коммодом она влюбилась в него, тем более император оказывал ей почести, равные императрице. Но постепенно влюбленность рядом с неуравновешенным деспотом сменилась просто благодарностью за ту блестящую роль, которую она играла при его дворе. Вскоре благодарность сменилась страхом и соглашательством, лишь бы уцелеть самой в вихре казней, непрерывно творимых Коммодом.

Марция не знала, сколько прошло времени, когда появились Нарцисс и Гален в сопровождении двух рабов, несших в сумках хирургические инструменты, бинты, настойки и мази в склянках, теплую одежду. Худощавый жилистый лысый старик Гален, преданно служивший при Марке Аврелии, лечивший самого императора и его соправителя Луция Вера, прижился при римском дворе, написал много исследований по медицине и был личным врачом Коммода. Являясь человеком исключительного ума и проницательности, он философски относился ко всему, что творилось при Коммоде, стараясь ни во что не ввязываться, не видеть ничего лишнего и жить только наукой, всегда и везде пропагандируя научные эксперименты, диету, физические упражнения. Многие думали, что именно благодаря влиянию Галена Коммод так увлекался тренировками с атлетом Нарциссом и гладиаторскими боями. Ходили слухи и о том, что Коммод проводил чудовищные эксперименты над живыми людьми, видя, как Гален изучает кровообращение и нервы на трупах гладиаторов и убитых животных. Марция всегда доверяла Галену. Будучи философом по жизни, он умел дать дельный совет и поддержать в трудную минуту, не запоминать высказанные вслух крамольные речи и не болтать о проблемах, которыми с ним поделились. Марция знала, что имени Марка Квинтиллиана и обстоятельств его ранения не надо скрывать от Галена. Он все сделает правильно и не скажет никому ничего лишнего. Еще и месяца не прошло с того момента, когда Гален засвидетельствовал перед преторианцами, что смерть Коммода наступила от апоплексического удара, хотя он прекрасно понял, что на самом деле его господин был убит.

Марция, кутаясь в еще один принесенный плащ, быстро рассказала о появлении вигилов и о том, куда отнесли раненого преторианца. Также она предупредила, чтобы Нарцисс молчал о том, как на самом деле все было с нападением разбойников, ведь декурион вигилов с ее слов знает о героическом поступке преторианца, перебившего шайку Главка Цербера.

Втроем они перешли мост Фабриция и оказались на острове Тиберина. Марцию всегда забавляла древняя легенда, гласившая, что остров возник из ила и грязи, приставших к трупу царя Тарквиния Гордого, убитого и сброшенного в Тибр. Она, всегда такая беззаботная и жизнерадостная, пыталась представить, что где-то в глубине Тиберины, выложенной травертином, лежит чудовищно разбухший труп последнего царя, и эта наивная вера многих римлян вызывала у нее смех. Но сейчас, когда она сильно переживала за Марка Квинтиллиана, то в суеверном страхе думала, как бы Тарквиний Гордый не отомстил ей за ее насмешки, забрав с собой раненого преторианца.

За храмом Экскулапа, как и указал декурион вигилов, в одноэтажном доме, больше похожем на хибару нищего, Гален, Марция и Нарцисс нашли Марка Квинтиллиана. Старик Филипп из Тралл – длиннобородый, сморщенный, словно сухофрукт, делал ему перевязку. Преторианец по-прежнему находился без сознания. Убогость жилища неприятно поразила Марцию. Она подумала, что в такой обстановке больного выходить невозможно. Но вслух пока этого не сказала, осведомившись о том, выздоровеет ли Квинтиллиан.

Декурион решил установить личности всех, кто так или иначе находится в доме лекаря Филиппа, чтобы в подробностях доложить префекту. Однако в планы Марции это совсем не входило. Впервые она была рада, что ее не узнали, хотя за много лет жизни рядом с Коммодом ее блистательная красота стала известна очень многим в Риме и далеко за его пределами. Три ауреуса, уже потертых – старой чеканки, еще времен Траяна, которые она сунула в руку декуриона, сразу развеяли его любопытство и служебное рвение.

Декурион с вигилами ушел. Нарцисс сказал, что раз представился случай, то пока он не нужен, сходит в храм Фавна, на другой стороне острова. Там у него когда-то случилось любовное приключение во время праздника луперкалий.

Когда появился Гален, Филипп из Тралл подозрительно уставился на него, и на многочисленные препараты в склянках, которые рабы знаменитого лекаря тут же расставили рядом со своим хозяином.

– Добрые люди, я человек бедный, декурион велел мне оказать помощь этому несчастному, но если вы сами можете его лечить, то лучше бы вам его взять отсюда. Я раны промыл чистой водой. Сильно повреждена артерия на бедре, но не главная, а рядом. Раны на животе глубокие, но органы не повреждены, мышцы у него сильные, оказали сопротивление ножам. Но кровь внутрь живота пролилась сильно. Как бы воспаления не было. На спине тоже раны большие, но неглубокие, от них крови больше, а костям опасности нет. По груди удары пришлись сильнее, у него сломаны три или четыре ребра. Но глубже ножи не проникли.

– Как звать тебя? – спросил Гален, осматривая, правильно ли наложил повязки уроженец Тралл.

– Филипп я.

– Где ты учился медицине?

– В Пергаме.

– А я родом из Пергама! – воскликнул Гален. – Ты не гладиаторов лечил?

– Их тоже приходилось.

– Ты, я вижу, понимаешь в медицине, и все сделал верно, вот только у тебя, наверное, нет никаких лекарств.

– Ничего нет, совсем ничего. Я умру скоро. Все, что у меня было, то роздал, таким же беднякам, как я.

Гален проницательно посмотрел на него. При свете двух лампадок, установленных рядом с раненым, старик Филипп, забившийся в угол, был виден совсем не четко.

– Ты христианин?

Гален задал вопрос спокойным тоном, но Филипп из Тралл весь затрясся, приподнялся и шагнул вперед, ближе к свету. Лицо его, истощенное, прорезанное сотнями морщин, словно бы преобразилось.

– Да, я верую в Иисуса Христа! Вера моя сильна и крепка! Я готов умереть, хоть сейчас.

Гален покачал головой и промочил один из бинтов, приготовленных рабом, настойкой из склянки и стал накладывать бинт на рану повыше ключицы. Рана эта казалась совсем маленькой, но на самом деле была глубокой и опасной.

– Я верую в Христа, идолопоклонник! – завопил Филипп из Тралл.

– Ты чего разорался? – буркнул Гален. – Настойка эта, мое изобретение, очень щиплет, вон смотри, раненый даже головой заворочал, как ему неприятно. Зато очень хорошо помогает от нагноения ран. Давай, Филипп, сейчас держи его за ноги, чтобы не брыкался.

Филипп послушно взялся за ноги преторианца, все еще не отводя воспаленного взгляда от Галена и его рабов.

– Разве ты не хочешь убить меня? – спросил он, закусив губу.

– Нет, – сухо ответил Гален.

– Но ведь я же тебе противен, я ведь ненавижу ваши идолы, верую в жизнь вечную у Престола Господа?

– Не знаю, за кого ты принял меня, Филипп, я лечу людей. Лечу очень давно и многих вытащил из лап Аида или Плутона, или как у тебя он называется? Ну да ладно. Мне все равно, во что ты веришь.

– Не во что, а в кого! – опять завопил Филипп из Тралл.

– Послушай, я тебе не враг. Не знаю, кто тебя тут хочет убить, но это не я и не эта девушка. Я слышал о христианах разное. Вы так же храбры перед смертью, как и римляне. Но сейчас тебе не надо умирать.

– Это не тебе решать! – гордо заявил Филипп.

– А кому?

– Богу!

Гален полил все бинты, наложенные на раненого, своей чудодейственной настойкой, в полуоткрытые губы Квинтиллиана, который не открывал глаз, но что-то пытался шептать, влил жидкость из другой стеклянной бутылочки.

Видя, что его работа на сегодня закончена, Гален обратился к Филиппу.

– Ты много дней ничего не ел. Вот деньги, купи еды. Я оставлю также мои лекарства, покажу, как их давать раненому. Я постараюсь приходить через день.

– Не надо мне еды и денег, я хочу умереть! Заберите своего человека от меня!

– Перестань. У тебя ведь что-то случилось? Какое-то горе? Если это в моих силах, то я помогу тебе.

– Никто, никто мне не поможет! – Старик уронил голову на грудь и зарыдал. – Я жил здесь с женой, сестрой и ее дочкой. А теперь их нет!

– Здесь? В такой тесноте? Как же ты тут еще и лечил людей?

– Тебя это удивляет. Видно, что ты богатый господин. Всех моих близких убили, слышишь, убили беспощадно, надругались, а потом убили. Среди белого дня! Пока я ушел к больному, они ворвались и…

Старик рыдал, сотрясаясь всем костлявым телом.

Марция подошла к нему и погладила по голове. Гален удивленно посмотрел на нее.

– Кто их убил? – спросил он.

– Клодий, торговец с Овощного рынка, он живет неподалеку отсюда, не на острове, а там, у рынка, в комнате над своей лавкой.

– Почему же он их убил?

– Он ненавидит христиан. Клодий взял своих рабов и пришел сюда, пока меня не было.

– Почему пока тебя не было? Он боялся тебя?

– Нет, он хотел, чтобы я страдал, увидев их мертвыми.

– Неужели просто из ненависти?

– Да, ведь он, ненавидя христиан, был вынужден обратиться ко мне за помощью, когда его сын утонул в Тибре. Он вытащил его на берег, принес к первому лекарю, кого нашел, а им был я. Парнишку я откачал, но он наглотался воды, появилась лихорадка, он стал еле-еле дышать. Клодий сразу сказал мне – если сын умрет, он расправится со мной. Так и случилось. Он взял тело сына, которого я лечил, и, несмотря на зиму, выделил всю эту маленькую комнату, а мои родные вынуждены были ютиться у друзей, и пригрозил, что вернется казнить меня. Клодий сказал, что я не спас парня из-за своей лживой веры, что я не молился Эскулапу, а ведь он мне щедро заплатил.

– Этот подлый человек должен быть наказан, – сурово сказал Гален. – Ты говорил о его злодеянии вигилам, хоть бы вот этому декуриону, который тебя знает?

– Не говорил, – тихо произнес Филипп.

– Почему? – удивился Гален.

– Бог призвал к себе моих близких. Бог учил прощать.

Марция отвернулась, смахивая слезы. Гален тяжело вздохнул.

– Твое желание умереть понятно. Но ради твоей веры, что еще поддерживает тебя, прошу, Филипп, окажи услугу, она будет приятна и твоему богу. Этого преторианца надо полечить. Я не могу его забрать туда, где живу сам и где живет эта девушка. Не буду и раскрывать наших имен. Есть на то причины.

– Доброе дело угодно Господу, – смиренно произнес Филипп.

– Бери деньги, ешь сам и корми раненого. Мне нечего тебе предложить в благодарность за эту услугу, раз ты хочешь только смерти.

– Иисус Христос будет рад, если я спасу чью-то жизнь. Для меня это высшая благодарность.

Марция и Гален с рабами вышли на улицу, Нарцисс тоже подошел к ним.

– Теперь куда? – спросил атлет.

– Мы во дворец, – ответила Марция. – А ты возвращайся в гладиаторские казармы, вот деньги, спасибо за помощь! Я надеюсь, что могу обратиться к тебе в любой момент?

– Конечно, госпожа!

Проходя мимо храма Эскулапа, Гален захотел зайти туда. В глубине святилища храма стоял мраморный бог врачевания в длинном хитоне, посох его обвивала змея. Гален вынул из маленького футляра хирургический нож с красиво выделанной рукояткой из серебра. Прошептав молитву, он положил нож на пьедестал.

– А ты не хочешь помолиться Эскулапу, Марция? – спросил он, выйдя из храма.

Марция стояла растерянная, расстроенная и не знала, что ответить.

Гален подошел к ней вплотную и, подняв ладонь, нарисовал на ней пальцем рыбку.

– Ты с ними, правда?

– Наверное, – ответила Марция, ошеломленная прозорливостью Галена. – Я пока не знаю.

– В любом случает, когда преторианец выздоровеет, ты скажи ему про Клодия с Овощного рынка. Пусть он отомстит за несчастного Филиппа из Тралл.