Текст книги "Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма"

По плану генерала Врангеля, части 1-й конной армии красных, устремившиеся на восток, должны быть сдерживаемы указанными частями, а ударная группа армии генерала Кутепова быстрым маршем к югу прижмет их к Сивашу и нанесет им поражение.

К вечеру 16 октября две кавалерйские дивизии противника находились уже в 35 верстах от восточных перешейков.

17 октября. Окружение армии. Красная кавалерия сметает запасный полк корниловцев, подходит к Сальковскому перешейку на Чангар, пересекает железную дорогу и обходит с востока в тыл занимающие станцию Ново-Алексеевка запасные батальоны 1-го и 2-го Марковских полков, разбивает их, уничтожив последний очаг сопротивления – роты капитана Тарковского, офицера из фельдфебелей, первопоходника. Красные действовали смело и, где нужно, – в пешем строю. Они захватили и сошедший с рельс бронепоезд.

На Рождественское бригада кавалерии повела наступление во второй половине дня. Запасный батальон марковцев занимал средний участок между дроздовцами и терско-астраханцами. Первый налет красных был отбит, но затем они пустили в ход свою артиллерию, которая с открытой позиции (в отряде орудий не было) обрушилась беглым огнем по стыку между дроздовцами и марковцами. Атакой в этом месте красные ворвались в село, но не могли развить успеха. Однако было приказано село оставить и отходить. Батальон марковцев потерял до 200 человек.

Атаки красных продолжались. Были моменты, когда казалось, сомнут они дроздовцев, громя их орудийным огнем. Отбивались на левом фланге и терско-астраханцы, угрожаемые ударом во фланг. Марковцы отбивались на две стороны. Но атаки красных слабели и, наконец, прекратились. Они собрались в колонны и ушли в село.

Наступила ночь. Запасный батальон 3-го полка потерял связь и с дроздовцами, и с терско-астраханцами. За отсутствием верховых установить ее не удалось. Попав на какую-то дорогу, батальон пошел по ней. Впереди зарево, и вдруг сильный взрыв. Колонна остановилась, и через некоторое время ее голова поворачивает назад.

– В чем дело? – спрашивает идущего обратно командира батальона командир арьергардных рот.

Ответ показал, что командир батальона не отдает себе отчета ни в чем, и начальник арьергарда решает действовать самостоятельно. Инстинкт подсказывает: зарево, вероятно, на станции Ново-Алексеевка – там красные; взрыв влево – красные подорвали железнодорожное полотно. Но может быть, они еще не дошли до Геническа? Идти туда.

У дороги хутор. «Был ли кто здесь?» – «Были конные. Много. И ушли на Рыково». Взяв проводника, две роты и два пулемета, быстрым маршем шли в Геническ, до которого 15 верст. Зарево пожара остается вправо. «Это на Ново-Алексеевке», – говорит проводник. Влево всходит луна, и видимость 1000 шагов. Нагоняет командир батальона с двумя ротами и 4 пулеметами. На фоне восходящей луны показывается лава и открывает огонь. Момент, и опять остаются только две роты. Два пулемета залились огнем. Красные отстали. Через некоторое время роты подошли к Геническу, в котором оказались свои, и заняли позиции в окопах с проволочным заграждением, к великой радости подъехавшего полковника, начальника обороны города. Командира батальона и его рот с этого времени не видели, и о них ничего не мог сообщить начальник обороны. (Для того чтобы правильно судить о происшедшем, нужно иметь в виду, что командир батальона прибыл в Марковскую дивизию только в Северной Таврии.)

Часа через два влево от Марковских рот поднялась сильная ружейная стрельба, и вскоре прискакал начальник обороны и приказал: «Немедленно на переправу». Где найти, как дойти до нее, неизвестно. Случайно на пороге одного дома оказался человек, который указал дорогу. Когда роты около церкви сворачивали к мосту, они попали под обстрел красных с расстояния в несколько десятков шагов. Через мост от рот перешло лишь человек 50–60 с пулеметами. В версте за переправой на укрепленной позиции стояла какая-то часть.

Геническ был взят спешенной кавалерией. Главная масса Русской Армии оказалась отрезанной от Крыма. Красные, однако, не смогли взять предмостные укрепления на Чонгарском полуострове.

* * *

В этот день, 17 октября, Марковская дивизия перед рассветом выступила из села Веселого и, пройдя 30 верст, остановилась в 30 верстах к юго-западу от Мелитополя в трех немецких колониях, войдя в подчинение командиру 3-го армейского корпуса, генералу Скалону, с задачей обеспечивать левый фланг II армии. Донцы прогнали колонну пленных в 3000 человек. Мороз трескучий. Несмотря ни на что, марковцы не могли не ввести в сараи и конюшни своих лошадей. Они рисковали многим, имея охранение тут же у самых колоний. Трудно попять овладевшее ими спокойствие; оно не нарушилось даже вестью, что армия отрезана от Крыма.

18 октября. Внезапный подъем в 2–3 часа ночи и дальнейший поход форсированным маршем. Далеко впереди видны вспышки орудий и доносится гул артиллерийской стрельбы. Ясно: армия отрезана. Решение: «Будем пробиваться!» Светает. Влево видны железнодорожные составы. Дивизия шла, а составы продолжали стоять: железная дорога перехвачена противником.

* * *

В течение 15 и 16 октября в Мелитополь прибыли сотни марковцев, раненных в последних боях. Госпиталя были переполнены, и раненым, могущим ходить, предлагалось любыми способами направляться в Крым. Говорилось – красные приближаются, а когда будет подан состав для эвакуации госпиталя, неизвестно. Марковцы направились на станцию, в надежде погрузиться в какой-либо состав. Как раз отходил санитарный поезд II армии, и в него втиснулось до 50 марковцев и корниловцев. Стоять пришлось на площадках вагонов. Мороз побудил их «оккупировать» вагон медицинского персонала.

Не доезжая верст двух до станции Акимовка, поезд остановился, упершись в впереди стоявший состав. Стоит час, другой, третий… Разнесся слух: путь взорван и перерезан красными. Началась паника – срывание погон; кто мог, оставлял состав и уходил. Но марковцы и корниловцы не потеряли хладнокровия. Они решили выслать на станцию разведку, чтобы узнать о действительном положении и, во всяком случае, без сопротивления не сдаваться. На разведку пошло четверо, а остальные стали вооружаться, собирая в поезде оружие. Их выдержка успокаивала многих. На станции, среди других, стоял поезд штаба II армии. В нем полное отчаяние: связь со следующей к югу станцией есть, но у перешейков – противник. Однако говорят о какой-то надежде. 10–15 минут ожидания «надежды» показались вечностью. Доколе ждать? Марковец входит в комнату, где телефоны, и обращается к сидящему у аппарата офицеру:

– Разрешите поговорить по телефону.

Следует отказ. Тогда повторяется просьба уже властным тоном и от имени группы марковцев и корниловцев, и телефонист уступает.

– У телефона марковцы…

И, не успев сказать дальше и слова, марковец слышит:

– Передаю трубку генералу Кутепову.

Три-четыре фразы, и марковец отходит от телефона с сияющим лицом. Генерал Кутепов сказал:

– Будьте спокойны! Все будут вывезены.

С такой радостной вестью «разведчики» вернулись в свой состав, где терпеливо и с полным доверием в течение почти трех часов их ждали однополчане. И действительно, этот санитарный поезд через несколько часов тронулся и, хотя с длительными остановками, прошел в Крым.

* * *

Дивизия подходила к станции Сокологорная. Вправо, на запад, видны разъезды. Красные! Юго-западнее слышна артстрельба, теперь уже не столь отдаленная. Это не так волнует марковцев, как то, что видят влево на железной дороге, к которой они приближаются: составы с мертвыми паровозами – эвакуация, задержанная противником, – замерзшая на 15-градусном морозе.

Около 16 часов дивизия остановилась на станции Сокологорная. Все постройки забиты промерзшими и уставшими после 30-верстного перехода бойцами. Согревались чаем и с волчьим аппетитом ели выданную из кухонь горячую пищу. Им ничего не сообщают об обстановке. Некоторые пошли в здание вокзала в надежде узнать «кое-что». Там у телефона сидел начальник штаба дивизии, полковник Батенбиндер, и вел с кем-то разговор, И вот он отрывается от телефона и сообщает: 3-я Донская и 7-я пехотная дивизии очистили путь в Крым. Этого было достаточно, чтобы спокойно пойти к своим. «Иначе и не могло быть!» – так решили все.

Часа через три, уже надвигающейся ночью, дивизия тронулась, взяв направление на юго-запад, удаляясь от железной дороги и пройдя верст 15, остановилась побатальонно в группе хуторов, в 7–8 верстах от станции Юрицыно, в полной боевой готовности. Она находилась теперь всего лишь в 15 верстах от своего 1-го корпуса. Мороз. Батареи, пулеметы на позициях. Каждые полчаса смена пулеметов для согревания воды в них и смена постов. Дома забиты. Совершенно не до сна. Все устали, многие натерли ноги. Заметно поредели ряды. Конечно, многие решили отстать, а часть, будучи не в силах следовать с дивизией, шла самостоятельно вдоль железной дороги. Начальники уже ничего не могли предпринять; у них была одна мысль: как-нибудь сохранить кадр своих частей. В полках не было внешнего порядка, но дисциплина сохранялась в полной мере.

Где-то стороной, чтобы не попасть в руки красных, и впереди шли обозы дивизии. Они взяли направление на Геническ, прибыли туда и были поражены: Геническ только что освобожден от красных. Видны следы бывшего здесь боя. Узнали и более утешительные новости: красные отброшены от перешейков; свободны пути в Крым. Город настолько забит отходившими обозами, что марковцам пришлось бы ждать долгие часы, чтобы уйти за переправу, и они решили отправиться к переправам на Чонгар. Там, у деревни Ярошик, охраняемой Марковским запасным полком, обозы вышли на Чонгарский полуостров, видя забранные у красных трофеи: 4 орудия с зарядными ящиками, пулеметы… Здесь же узнали, что красная кавалерия отскочила верст на 30 к западу от железной дороги.

19 октября. Ночь для дивизии прошла без тревог. Она «отдыхала», поскольку не «отмеривала версты» и не вела бой. Два дня она не вела боя, и он ожидался с утра. Рассвет. К западу загремели орудия, но перед дивизией лишь разъезды красных. Все готовы. И вот батальоны строятся и… идут в обратном направлении, к железной дороге. У Юрицына полки переходят ее, идут в том же восточном направлении и, пройдя 15 верст, приходят в большое село Ново-Григорьевка. Где-то слышны раскаты артстрельбы, а здесь спокойно и, к огромному удивлению и удовлетворению, все располагаются свободно по квартирам, но в «полной боевой готовности». В селе оказался батальон немцев-колонистов, несший наблюдение в северо-восточном направлении. Дивизия выставила охранение на север и северо-запад. Отличное наблюдение гарантировало от всяких неожиданностей.

Марковцы решили использовать удобную стоянку как для себя, так и для лошадей. Сами не только освободились от снаряжения и обмундирования, но и готовились к омовению тел: ведь с Александровска ничего не снималось с них. Лошадей не только выпрягли и сняли с них сбрую, но и ввели в теплые помещения, задав хороший корм. Готовились и сами хорошо поесть благодаря добрым хозяйкам богатого села. Не терялось ни одной минуты. Заработало «солдатское радио». Оно говорило о нанесении противнику огромных потерь за попытку отрезать армию от Крыма и о том, что теперь армия готовится перейти в наступление. Но почему-то Марковскую дивизию снова оторвали от корпуса и поставили на самый правый фланг.

Принесло «радио» и тревожную весть: генерал Манштейн заболел, хотя и не оставил еще штаба. «Не везет дивизии. В прошлом году в критический момент заболел генерал Тимановский¹¹⁹, а теперь, в такой же момент, генерал Манштейн». Но отдых оказался весьма коротким. Не прошло и трех часов, как батареи открыли огонь. Из лощины, в 2–3 верстах к северу, на село рысью наступали густые лавы. Показались лавы и с востока. За ними – цепи пехоты. К ротам в охранение поскакали пулеметы. Приказание: частям дивизии выйти на бугры к югу от села.

Загремели батареи красных по селу, и очень удачно. Образовались пробки. Лавы охватили село и ворвались в него. Отходившие роты охранения отбивались с трех сторон; с трудом отошла рота штабс-капитана Карнышева¹²⁰. Но полки уже разворачивались на буграх, и батареи открыли огонь. По ним били красные батареи. Кавалерия, охватив село и заняв его, стала обходить дивизию с флангов. Но дивизия в каре отбивает наскоки и переходит в наступление. Кавалерия, сильно расстроенная пулеметным и орудийным огнем, отходит. В центре села встреча с красной пехотой, которая также вынуждена отходить, а против левого фланга и бежать; их лавы карьером летели назад. Село занято. Выяснилось, в тыл наступавшим красным ударила конная бригада донцов и взяла 500 пленных и 3 орудия. Выяснилось, что наступление вели две кавалерийские дивизии и одна стрелковая.

Не больше трех часов продолжался бой. Поразил он марковцев всем: и массой наступавшего противника, и быстротой наступления, и силой артогня; поразил их и тем, как они сами, совершенно не готовые к бою, с поразительной быстротой… выскочили из села и перешли в наступление. И потеряли они всего 50 человек и несколько подвод. И только по окончании боя поняли, почему их дивизию перевели к востоку. Красные, заняв Мелитополь, бросили кавалерийские дивизии вдоль Азовского моря в обход Русской Армии справа. Это им не удалось.

Теперь марковцы расположились скученно в южной части села; в нем остановилась и бригада донцов.

20 октября. Ночь прошла спокойно. Ушел батальон немцев, а под утро и донцы. Дивизия одна. Часов в 6 утра – приготовиться к выступлению. Говорили – к наступлению. Все готово. Хорошо отдохнули. Едва рассвело, как показались лавы и цепи красных, идущие на село с охватом его с двух сторон, но без прежней быстроты и уверенности. Дивизия опять вышла на бугры к югу. Атаку красные начали пехотой, а затем и кавалерией с флангов. Но рассеянные огнем, цепи и лавы откатились назад. Центр дивизии контратакой вошел в село, взял пленных и пулеметы, но был отозван обратно.

Дивизии приказано спешно отходить в Геническ. Ей предстояло пройти 30 верст. Быстро свернувшись под прикрытием 1-го полка, она тронулась форсированным маршем. Пехота красных отстала, но кавалерия повела параллельное преследование на флангах. Все ее попытки атаковать отбрасывались огнем. Так пройдено было 20 верст до села Юзкуй. За селом давление кавалерии усилилось. 1-й полк и вся дивизия временами должны были останавливаться, чтобы отбивать атаки. Одна остановка была особенно длительной, когда атаку пришлось отбивать с трех сторон. Батарея красных била по каре. Среди него стали рваться тяжелые снаряды, выводившие из строя людей и лошадей. Оказалось, стреляла своя Азовская флотилия.

До Геническа уже оставалось немного. Близость моря не позволяла красным охватить дивизию с востока, но усилилось их давление с тыла и с запада. Батареи и пулеметы вынуждены передвигаться по очереди, непрерывно ведя огонь. Противник задался целью не пропустить дивизию в город. Ей оставалось пройти всего лишь три версты. Атаки теперь были направлены в голову колонны новыми конными силами, подошедшими с запада. Их отбивали залпами, пулеметным огнем, в цепях стоящими батареями, Конным дивизионом. Преждевременный разрыв снаряда своего орудия вывел из строя несколько человек. Но колонна все же приближается к городу. Дорога свободна, но до города с версту. Там, на северной окраине, никого, кто бы поддержал дивизию. Последняя схватка: две батареи и несколько пулеметов карьером мчатся к городу, красные атакуют, но не успевают преградить им дорогу. Батареи и пулеметы, проскочив за проволоку, открывают огонь. Красные отскакивают, и дивизия постепенно проходит за проволоку. Аавы рассеиваются огнем батарей и Азовской флотилии.

Только с наступлением ночи вошла дивизия в город и сразу же стала на позиции, заняв 2-м полком восточную половину их, 3-м – западную, имея на своем левом фланге Марковскую инженерную роту, накануне пришедшую сюда со станции Рыково и до прихода дивизии занявшую окопы; 1-й полк – в резерве.

Ночь. Ветер. Мороз. Но есть спасение в теплых домах, тут же за окопами. Марковцы провели день в огромном напряжении, теперь успокоились. Тишина. И вдруг, около 22 часов, на участке 2-го полка красные подошли к проволоке и стали метать ручные гранаты, стрелять из пулеметов, резать проволоку. Неслось их «Ура!». Момент-другой, и все это было заглушено огнем орудий и пулеметов. Через полчаса наступила снова тишина, нарушаемая лишь стонами и криками за проволокой. Туда марковцы не выходили; видны были лишь висящие на проволоке люди… Но стихали на морозе и эти жуткие звуки. Слышна была и отдаленная орудийная стрельба. Этой ночью туда, на Чонгарский полуостров, отойдут части Русской Армии. Марковской железнодорожной роты штабс-капитан Залевский¹²¹ записал, что в 4.30 он взорвал железнодорожный мост у станции Сальково, после того, как прошла последняя часть дроздовцев.

* * *

Ночью получен приказ, по которому на следующий день, 21 октября, дивизия должна оставить Геническ и через двое суток быть в районе станции Владиславовка, на линии Джанкой – Керчь, откуда будет переброшена на Перекоп. В приказе указывался порядок выхода частей из города по единственному мосту через канал, соединявший Сиваш с Азовским морем: с утра – тяжелые батареи и обозы, в 9 часов – 1-й полк со своими батареями, затем – 2-й и, наконец, 3-й, который прикроет отход.

Еще с приходом в Геническ командиры тяжелых батарей и начальники обозов говорили о необходимости вывезти часть батарей и обозы из города за канал, объясняя это тем, что с утра противник безусловно атакует город, но уже с участием своей артиллерии, которая будет обстреливать переправу, дамбу и мост, и тогда могут возникнуть задержки. Когда был отдан приказ, этот вопрос встал снова. Генерал Гравицкий, принимавший из-за болезни генерала Манштейна большое участие в руководстве дивизией, «в категорической форме запретил эту переправу».

21 октября. Светало. Дамба с полверсты длиной, старый, ненадежный мост, могущий пропускать лишь одну подводу или одно орудие, и опять дамба. И… колеса первой же гаубицы провалили настил моста. Кое-как пропустили ее. Нужно чинить мост и принимать какие-то меры, чтобы перевезти следующие.

В это время на передовой позиции… Туман. Видимость не далее чем на 1000 шагов. Открылась картина последней ночной атаки. На проволоке, за ней и дальше, насколько позволял видеть туман, лежали трупы людей и лошадей, разбитые и целые тачанки с пулеметами, оружие. Из взятых с убитых документов явствовало – наступали курсанты. Одеты они были в длинные щегольские шинели, папахи; поясные ремни и ремни патронташей белой кожи. Но рассматривать эту картину и даже подбирать пулеметы не пришлось: из тумана показались цепи. По ним открыт огонь, но они двигались перебежками. По окопам начали бить батареи; одна из них била в тыл по переправе. Бой разгорался на всем фронте Геническа. Только в одном месте красные ринулись было в атаку и добежали до уже достаточно разбитой проволоки, но этот скачок стоил им дорого.

К переправе выступил 1-й полк. Он шел кратчайшими дорожками и по льду канала, а его пулеметы и батареи дорогой по дамбе. Но на дамбе без движения стояли подводы. Провалилась на мосту и вторая гаубица. Для переправы дивизии не было исследовано состояние моста, уже сильно пострадавшего при переправе обозов и батарей ранее прошедших частей. И только теперь к мосту вызывается часть Инженерной роты, которая и приступила к починке, используя материалы из ближайших построек. Время шло. Уже вправо и влево от дамбы и моста ложились снаряды; лошади шарахались в стороны; сцеплялись подводы.

Наконец мост починен, и подводы ринулись на него. Задержка за задержкой. Никакого порядка. Штаб дивизии не назначил коменданта на переправу. Командир 1-й батареи, стоявшей на дамбе, поручил это капитану Иегулову¹²² с разведчиками… Разведчики действовали круто.

Около 11 часов 2-й полк получает приказание начать отход. Снимается батальон, стоявший на правом фланге, у Азовского моря. Курсанты моментально прошли проволоку, стали распространяться по городу вдоль берега моря и вскоре дошли до канала, откуда им стала видна переправа и все творящееся на ней. Они открыли по ней ружейный и пулеметный огонь.

В первом вошедшем на мост орудии перебиты все лошади; их сбрасывают с моста, а орудие перекатывают на руках. Счастливо переезжают мост остальные орудия батареи. Но в следующей батарее в одном орудии падают две лошади, а в другом – все шесть. Орудие катят на руках и скатывают с насыпи. Падают лошади всадников, падают люди; благополучно переходят канал те, кто рискнул идти по его льду. К счастью, лед был крепкий. Так перешел 1-й полк и развернулся вправо вдоль канала. Он на виду у красных, стреляющих из-за зданий всего с 500 шагов.

Неся потери с остановками для перемены лошадей, одна за другой двигались батареи, и, по мере перехода через мост, орудия неслись по высокой дамбе и, пройдя с полверсты, спускались вниз на песок и немедленно открывали беглый огонь по юго-восточной окраине города, откуда из-за заборов и домов стреляли красные пулеметы.

А в городе? Временно командующий 2-м полком, полковник Кудревич¹²³, узнав, что творится на переправе, останавливает полк и ведет батальоны в контратаку. Они продвигаются квартала на два… Они под огнем из улиц справа, от канала. Курсанты атакуют. Полк несет потери; его люди распыляются. Ранен полковник Кудревич. Полк не может исправить положение, как не смог его изменить и 1-й полк своей атакой через канал. 2-й полк держится. Для курсантов переправа по-прежнему на виду, хотя приблизиться к ней они не могут.

Около 15 часов. 2-му полку приказано отходить, 3-му – держаться, пока не отойдут все. Он постепенно отходит, оставляя квартал за кварталом. Красные наседают. Атака их задерживает отход двух рот 2-го полка. Роты и 3-й полк отбивают атаки. Батальоны подполковника Чибирнова¹²⁴ и капитана Стрелина¹²⁵ бросаются в штыки и гонят красных; разметывают эскадроны кавалерии, готовящиеся к преследованию. Командир 3-го полка, подполковник Сагайдачный, постепенно отводит свои части и роты 2-го полка к переправе; отправляет пулеметные двуколки на мост.

– Стой! Мост взрывается! – кричат.

Сильный взрыв, клубы пыли, летят доски, бревна.

– Переправляться через канал, – приказывает пулеметчикам подполковник Сагайдачный.

Взрыв был сигналом для красных к новой атаке, но она замерзла под огнем. Канал в мертвом пространстве. Выпрягались из двуколок лошади, спускались с кручи двуколки, перекатывались по льду. Подпоручик Шаблинский хотел переехать канал верхом, но неосмотрительно оказался вблизи разбитой снарядом проруби и пошел ко дну вместе с лошадью. Потери начались при подъеме из канала. Снова красные ринулись вперед, но залегли под огнем орудий и перешедших ранее рот. Вся южная окраина Геническа в огне, дыму и пыли от разрывов снарядов батарей и Азовской флотилии.

Наступала ночь; бой стихал. Выносятся и вывозятся раненые и убитые с берега канала. Смертельно ранен командир 1-го полка, подполковник Аебедев. Смертельно ранена сестра милосердия София Кирнос, перевязывавшая у моста раненых. Вывозится сброшенное с дамбы орудие. 1-й полк отходит и занимает укрепленную позицию в двух верстах к югу от канала. 2-й и 3-й располагаются за ним в хуторах, забив все помещения.

У марковцев отчаянное настроение. Все, что было героического и славного в бою, проведено помимо и вопреки «воли» штаба дивизии; все, что они испытали тяжелого, произошло по «воле» штаба. Начальник дивизии болен, и руководили ею другие. Заместителем был генерал Гравицкий. Его обвиняли прежде всего. Потери огромны. 1-й полк потерял до 150 человек и остался в составе 400 штыков; полк принял капитан Коломацкий¹²⁶. 2-й полк потерял до 400 человек, и в нем осталось едва 200 штыков. 3-й потерял до 200 человек – осталось до 300 штыков. Полками потеряно 10 пулеметов, много лошадей. Много лошадей выбыло в обозах. Особенно тяжелые потери в батареях: 30 человек убитых и раненых; убито 36 лошадей и 46 ранено.

* * *

«Не везет дивизии!» – снова и снова говорили марковцы. И это «невезение» покрывало горечь общей для армии неудачи – оставление Северной Таврии. Последние бои в Северной Таврии дивизия начала 14 октября у Днепровки и окончила 21-го у Геническа – 8 дней; из них в боях – 6 дней и 2 ночи. Она прошла свыше 200 верст при лютом морозе. И из состава в 3500 штыков в ней осталось едва 1000 штыков.

Потери распределялись приблизительно так: у села Днепровка – 800 человек; у села Большая Белозерка – 200 человек; у села Ново-Григорьевка – 100 человек; в Геническе – 750 человек. Всего – до 1850 человек. Кроме этих потерь, 400 человек, отправленных из Большой Белозерки в тыл, были перехвачены красной кавалерией и рассеялись. Запасные батальоны дивизии потеряли до 1500 человек. В Крым отошел лишь запасный полк с присоединившимися к нему чинами Других запасных батальонов – до 2000 человек.

* * *

Сводка Главнокомандующего приводит потери армии: 5 бронепоездов, 18 орудий, около 100 вагонов со снарядами и 10 миллионов патронов, 25 паровозов, составы с продовольствием и интендантским имуществом и около 2 миллионов пудов хлеба в Мелитополе и Геническе. Трофеи армии – 2000 пленных, 15 орудий.

Красные источники дают следующие цифры трофеев: 20 000 пленных, свыше 100 орудий, масса пулеметов, до 100 паровозов и почти все обозы с огромными запасами снабжения. «Лишь отдельные части армии противника прорвались в Крым по Сальскому перешейку, да небольшая группа укрылась за Перекопским валом».

Если судить по такому подсчету, то от Русской Армии, начавшей бои по их же данным, в числе 35 000 штыков и сабель, в Крым отошло всего 15 000 человек, включая сюда эвакуированных раненых и больных и не вычитая потерь убитыми. Но красные приводят силы некоторых частей, отошедших в Крым:

Св. Гвардейский полк 400 штыков и сабель, 3 орудия

13-я пех. дивизия 1530 штыков и сабель, 20 орудий

34-я пех. дивизия 750 штыков и сабель, 25 орудий

Корниловская дивизия 1860 штыков и сабель, 23 орудия

Дроздовская дивизия 3260 штыков и сабель, 36 орудий

Марковская дивизия («точно») 1000 штыков и сабель, 21 орудие

Всего – 8800 штыков и сабель, 128 орудий, 487 пулеметов.

Приняв эти цифры, приходится считать, что остальные части Русской Армии (включая убитых и раненых) отошли в Крым в числе 7000 человек. А в эти остальные части входят: 6-я и 7-я пехотные дивизии, три – Донского корпуса, две – кавалерийского, Кубанская и другие мелкие части. Приходится признать – красные уж слишком обескровили Русскую Армию, уж слишком много взяли в плен. Не приходится отрицать, что пленными потеряны многие тысячи и в их числе невывезенные из мелитопольских госпиталей раненые (Марковский госпиталь не успели эвакуировать), но «кровавые» ее потери были не столь значительны для грозной схватки.

Потери красных? Они сами определяют их в 25 процентов, т. е. 33 000 человек. В Крым уведено было только 2000 пленных (тысячи их были распущены за невозможностью вывезти) – следовательно, на «кровавые» их потери приходится до 31 000. Цифра, почти равная силам Русской Армии, вступившим в бой; цифра, позволяющая считать, что «кровавые» потери красных раз в десять превышали таковые Русской Армии.