Текст книги "Высшие кадры Красной Армии. 1917–1921 гг."

В 1920 году, отмечалось в официальной справке НКВМ, также проводились отдельные «оргмероприятия»:

1) 17 марта 1920 года образована Инспекция броневых частей при Полевом штабе;

2) 15 марта 1920 года Мобилизационное управление выведено из состава Всероглавштаба и передано в Полевой штаб – это решение связано с подготовкой к установлению милиционной системы;

3) 25 марта 1920 года Главное управление РКК Воздухфлота выведено из подчинения ЦУС и передано в подчинение РВСР; Полевое управление авиации и воздухоплавания переименовано в Штаб начальника воздухофлота; Главное управление воздухфлота – в Управление по снабжению Красного воздушного флота[928]928
  РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 34. Л. 179–179 об.
  25 марта 1920 г. «для поднятия боеспособности Красного воздушного флота и производительности заготовительных и снабжающих его органов» все «авиационное, воздухоплавательное и гидроавиационное дело» объединено в специально учреждаемом Главном управлении Рабоче-Крестьянского Красного Военно-Воздушного Флота. Этому управлению подчинялись «в спецальном отношении все авиа-, воздух– и гидрочасти, штабы, учреждения и школы Красного воздушного флота Республики». При этом: 1. Полевое управление авиации и воздухоплавания при Штабе Реввоенсовета Республики реорганизовано в Штаб начальника воздушного флота действующей Красной Армии и Флота; Главное управление воздушного флота переименовано в Управление по снабжению Красного воздушного флота, изъято из подчинения ЦУСа и подчинено начальнику Полевого штаба, а «в отношении специального применения средств воздушного флота и выполнения технических требований – Начальнику воздушного флота Республики». 2. Управление морской авиации расформировано, личным составом и имуществом должен был распорядиться начальник ГУ КВФ, дела передавались: по заготовкам и снабжению – Управлению по снабжению Красного воздушного флота, оперативные и строевые – Штабу Начальника Красного воздушного флота и школьные – Учебному отделу ГУВУЗ. 3. Авиационно-воздухоплавательное отделение изъято из состава ГУВУЗа и развернуто в Учебный отдел Главного управления красного воздушного флота.


[Закрыть];

4) ряд незначительных реорганизаций имел место в структуре Полевого штаба и Всероссийского главного штаба. Среди прочих выделяется образование при Всероглавштабе 20 ноября 1920 года Управления по формированию частей красных коммунаров (Упраформ частей красных коммунаров)[929]929
  Там же Л. 696. Начальником назначен т. Маршан.


[Закрыть] и Восточного отдела.

Отдельно следует отметить учреждение в апреле 1920 года должности помощника Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики по Сибири и состоящего при нем штаба. В соответствии с утвержденным 26 сентября положением, помощник Главкома по Сибири находился на двойном подчинении – «в отношении управления действующими войсками Главнокомандующему, а в организационных вопросах – через Всероглавштаб, помощник Главнокомандующего входил членом в Сибирский революционный комитет с правом решающего голоса». Штаб помощника Главкома становился одновременно «военным отделом Сибирского революционного комитета»[930]930
  Там же Л. 534.


[Закрыть].

В 1921 году «в связи с прекращением борьбы на внешних фронтах и переходом к мирному строительству вооруженных сил, было приступлено (так в тексте, правильно: «приступили». – С.В.) к реорганизации центрального аппарата» управления РККА; «основным мероприятием, проведенным в 1921 году, было образование единого Штаба РККА путем слияния Полевого штаба и Всероглавштаба (14.II. 1921 г. пр. № 336/41). По этой организации начальник Штаба РККА имел в своем подчинении трех помощников, начальника ВОСО, начальника связи РККА и начальника бронесил.

Первому помощнику были подчинены: 1) Оперативное управление; 2) Управление по обучению и подготовке войск; 3) Управление по внутренней службе; 4) Отдел связи штаба. Второму помощнику подчинялись: Организационное и Мобилизационное управления. Третьему помощнику подчинялись: 1) Управление корпуса военных топографов; 2) Управление по комсоставу; 3) Склад учебных пособий; 4) Отдел по потерям; 5) Административно-хозяйственное управление.

Таким образом, в составе Штаба оказалось 15 отдельных управлений, не считая управлений трех помощников. Одновременно со слиянием, Управление по Всеобучу было выделено в самостоятельное управление с подчинением РВСР. Инспекции подчинены непосредственно Главкому. В дальнейшем февральская организация уточнялась»[931]931
  Реформа в Красной Армии. Кн. 2. М., 2007. С. 321.
  При этом «были проведены следующие мероприятия: 1. В первых числах апреля упразднены Регистрационное управление РВСР и Разведывательная часть Оперативного управления и создано Разведывательное управление Штаба РККА. 2. Упразднены: Восточный отдел (приданный в начале года Организационному управлению) и Управление по формированию частей красных коммунаров. 3. Создан отдел Штаба РККА по управлению военными оркестрами. 4. Образовано Центральное управление начальника бронесил РККА. 5. В течение года штаты Оперативного управления три раза подвергались изменению»; 6) Образован Высший военно-редакционный совет».


[Закрыть]. Уже назревала реформа Красной Армии.

Во время войны реформа аппарата военного управления – непозволительная роскошь. Несмотря на неэффективность работы ряда подразделений Наркомвоена, в 1919–1920 годах проводились лишь незначительные их реорганизации. Масштабная реорганизация 1921 года была следствием сокращения армии. Она открыла новую страницу истории Красной Армии и ее центрального аппарата управления – перехода к миру.

Раздел VI
Кадровая политика Льва Троцкого

Глава 1
«Все служащие ходят… совершенно сломленными от голода»: специфика привлечения профессионалов в верхушку Красной Армии

Еще в начале 1980-х годов проводились исследования социального и национального состава РККА, однако приоритетными считались соответствующие подсчеты по руководящим военно-политическим, фронтовым и армейским органам[932]932
  См.: Крушельницкий А.В. Читая Будницкого // Новый исторический вестник. 2007. № 1 (15); цит. по: URL: http://www.nivestnik.ru/2007_1/1.shtml.


[Закрыть]. Фактически из поля зрения историков выпали кадры Полевого штаба (ПШ) Реввоенсовета Республики и советского центрального военного аппарата, при том, что их анализ дополняет представления о политике высшего руководства РККА в годы Гражданской войны.

Троцкий о подборе и расстановке кадров: «В технической и оперативной областях я видел свою задачу прежде всего в том, чтобы поставить надлежащих людей на надлежащее место и дать им проявить себя. Политическая и организационная работа моя по созданию армии целиком сливалась с работой партии»[933]933
  Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 2001. С. 351.


[Закрыть]. В 1918 году Троцкий беспощадно расправлялся с самостийностью революционных командиров, устроив пару образцово-показательных процессов. Так, по его собственному признанию, «в 9-й армии был случай, когда два революционных начдива – Гузарский и Слувис – самовольно нарушили приказ и дезорганизовали хорошо задуманную операцию. Я арестовал обоих начдивов. Ко мне прибыло пять коммунистов для объяснения и защиты. Я их предал суду за самовольное оставление постов. Гузарский был расстрелян по постановлению трибунала, которому он был предан мною. После этого митингование начдивов и комиссаров прекратилось»[934]934
  РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 32. Л. 351.


[Закрыть].

С.И. Гусев (в 1918 г. – партийный работник, направленный по мобилизации в Свияжск, где тогда решалась судьба революции, затем командующий 5-й армией) в 1924 году констатировал: «Приезд (в Свияжск. – С.В.) тов. Троцкого внес решительный поворот в положение дел. В поезде тов. Троцкого на захолустную станцию… прибыли твердая воля к победе, инициатива и решительный нажим на все стороны армейской работы. С первых же дней на загроможденной тыловыми обозами бесчисленных полков станции, где ютились политотдел и органы снабжения, и в расположенных впереди… частях армии почувствовали, что произошел какой-то крутой перелом. Прежде всего, это сказалось в области дисциплины. Жесткие методы тов. Троцкого для этой эпохи партизанщины, самовольщины, недисциплинированности и кустарнической самовлюбленности были, прежде всего, и наиболее всего целесообразны и необходимы. Уговором ничего нельзя было сделать, да и времени для того не было»[935]935
  Гусев С.И. Свияжские дни (1918 г.) // Гусев С.И. Гражданская война и Красная Армия. М.; Л., 1925. С. 14.


[Закрыть].

Именно в Свияжске Троцкий продемонстрировал: за трусость будут беспощадно расстреливаться даже большевики – Каппеля победили «несмотря на то, что петроградский рабочий полк, расстреляв сгоряча все патроны, сбежал с позиции, бросился к Волге, захватил пароход и начал требовать, что его везли в Нижний»[936]936
  Там же. С. 19.


[Закрыть]. За трусость «полк был ссажен (под угрозой потопления) с парохода, и созданный тут же полевой трибунал приговорил к расстрелу каждого десятого. В тот момент, когда этот расстрел был приведен, и в той обстановке, в какой он был осуществлен, это была, безусловно, правильная и необходимая мера. Этот расстрел красной кровавой чертой подводил итог предшествовавшему партизанскому хаотическому периоду существования Красной Армии и был последней переходной ступенью к регулярной дисциплине»[937]937
  Там же. С. 20.


[Закрыть].

Как справедливо заметил биограф Троцкого И. Дойчер, наркомвоен всячески стремился оградить офицерство от незаслуженной критики со стороны ряда большевистских деятелей. Правда, по мнению Дойчера, Троцкий не просто пытался успокоить офицеров, но искренне возмущался нападками на них; «даже по окончании Гражданской войны, когда необходимость в помощи царских офицеров отпала, он продолжал требовать, чтобы к ним относились с должным уважением. Он утверждал, что их надо использовать даже после формирования нового офицерского корпуса, потому что ни одно цивилизованное и построенное на разумных началах общество не может себе позволить разбрасываться умелыми, знающими и заслуженным людьми». Фактически эти аргументы наркомвоена свидетельствуют, что в кадровом вопросе Троцкий был прагматиком: дело здесь не в гуманности, а в умении ценить профессионалов[938]938
  Дойчер И. Указ. соч. С. 417.


[Закрыть].

Троцкий прекрасно понимал, что без кадровых военных армию построить нельзя. В 1918 году он активно использовал офицеров, в частности назначая на руководящие посты в аппарате Высшего военного совета доставшихся от царизма генералов и штаб-офицеров[939]939
  См.: Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. М., 1988. С. 75 и след.


[Закрыть]. К тому же наркомвоен заботился о собственном имидже, завоевав к 1919–1920 годам определенный авторитет даже в военной касте – и это притом, что попавшие весной 1918 года в аппарат Высшего военного совета офицеры не очень-то высоко его ставили. Карл Радек рассказал о первых совещаниях Троцкого с офицерами в апреле 1918 года: «В кабинете у тов. Подвойского собрались лучшие из бывших царских офицеров, которые не бросили рядов армии после нашей (большевиков. – С.В.) победы, дабы совместно с нашими товарищами и рядом военных представителей союзников разработать план организации армии, Троцкий в продолжение многих дней прислушивался и к их планам, молча. Это были планы людей, не понимающих переворота, на их глазах происшедшего. Каждый из них отвечал на вопрос о том, как создать армию, по-старому. Они не понимали перемен, которые произошли в человеческом материале, на котором строиться армия. Пока что военные молчали, но считали это бесполезной затеей. Старик Борисов, считающийся одним из лучших военных писателей, сто раз убеждал меня и тов. Антонова-Овсеенко, принимавших участие в редакции «Военное дело», что ничего из этого предприятия не выйдет, что армия может быть построена только на началах общеобязательности, на началах железной дисциплины… Ни на минуту не допуская мысли, что добровольческая армия может спасти Россию, Троцкий строил ее как аппарат, нужный ему для создания новой армии. Но если уже в этом выражался организаторский гений Троцкого, смелость его мысли, то еще более яркое выражение она нашла в мужественном его подходе к идее использования военных специалистов для строения армии»[940]940
  РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 15. Л. 49.


[Закрыть].

Именно Троцкий стал одним из тех, кто отстоял идею о необходимости постановки бывших офицеров на ответственные должности не в руководстве военного ведомства, а в партии большевиков. По признанию Карла Радека, в редакции левых коммунистов (газета «Коммунист») чуть было не произошел раскол по этому вопросу. Сам Радек был сторонником активного использования военспецов, в лагере противников были такие видные партийные работники, как Н.И. Бухарин, Н.А. Осинский-Оболенский, А. Ломов, В.Н. Яковлева[941]941
  Там же Л. 49–50.


[Закрыть].

Французская газета «Темп» в 1924 году писала о расхождении демагогии Троцкого с его делами в военном ведомстве: «Правда, господин Троцкий написал целую книгу, в которой оправдывал систематический террор против буржуазии, интеллигентов и спецов, но на практике наркомвоен не только спас жизнь многим интеллигентам, спецам и даже офицерам, но и создал для них необходимый авторитет при выполнении их функций… Ему приходилось обуздывать ненависть, недоверие и зависть, которую вызывали старые специалисты, спасшиеся от военного суда, у начальства и некоторых коммунистов. Троцкий с большим успехом использовал этих старых специалистов, главным образом, в армии, и этой своей проницательностью он обязан в первую очередь своей популярностью. В России было очень мало техников и, можно сказать, что каждый раз, когда Троцкий спасал одного из них, он сберегал ценную часть национального наследства»[942]942
  РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 2. Д. 90. Л. 25.


[Закрыть].

По словам Радека (?), «много дней офицеры высказывали и обсуждали свои идеи, а Троцкий молча их выслушивал. Предлагались возможные планы по воссозданию старой армии, но ни в одном не учитывался психологический подъем масс (естественно, его и не было! – С.В.). Затем Троцкий начертил перед ними свою схему призыва добровольцев. В ответ офицеры только недоуменно промолчали и пожали плечами. Они приписывали падение старой армии недостатку дисциплины и были уверены, что в добровольческой армии недостатку дисциплины в принципе быть не может. План Троцкого показался им причудой дилетанта-революционера»[943]943
  Цит. по: Дойчер И. Указ. соч. С. 412. По непонятно причине в главе Карла Радека «Лев Троцкий» книги «Портреты и памфлеты» издания 1927 года этот пассаж отсутствует (См.: РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 12).


[Закрыть].

Привлечение кадров в Наркомвоен имело свою специфику. Профессионалы высшей военной квалификации были «штучным товаром», основной вопрос в 1918 году – в каком качестве они должны будут служить Советской власти и на каких постах. Сами военные специалисты (почти без исключения) предпочитали административно-хозяйственные должности строевым. Те же, кто вступал в действующую армию, собирались воевать с германскими частями, а никак не своими сослуживцами. Руководству Советской России следовало торопиться с привлечением профессионалов: те из них, кто пойдет на службу большевикам еще до начала Гражданской войны – добровольно, уже не смогут идти на попятный.

Курс на массовое привлечение в Красную Армию военных специалистов, как известно, был принят при сопротивлении со стороны большинства авторитетных партийных работников[944]944
  См. Кляцкин С.М. На защите Октября. С. 161.


[Закрыть].

В начале мая 1918 года М.Д. Бонч-Бруевич в докладе Высшему военному совету обосновал необходимость безотлагательного зачисления на службу такого количества военных специалистов, каковое бы обеспечивало, с одной стороны, первоочередные работы по формированию новой армии, а с другой (в перспективе) – привлечение в ее ряды лучшей части старого офицерства[945]945
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 117. Л. 165.


[Закрыть]. Военные специалисты, со своей стороны, просили гарантий. Только 4 июня Высший военный совет, обсудив доклад М.Д. Бонч-Бруевича, признал, что «огульное, безоговорочное упоминание о контрреволюционных офицерах, безусловно, крайне вредно для формирования новой армии», и постановил не препятствовать своему военруку ходатайствовать перед СНК об издании соответствующего постановления[946]946
  Там же. Ф. 3. Оп. 1. Д. 88. Л. 81–81 об.


[Закрыть].

Когда в июле 1918 года военных специалистов стали призывать на строевую службу в формирующиеся подразделения Красной Армии, остро встал вопрос: кого необходимо оставлять в центральном аппарате, а кого – отправлять в войска. Руководители управлений всячески стремились оградить своих сотрудников от мобилизации на войну. Об остроте сложившейся в результате ситуации в аппарате Наркомвоена свидетельствует обширная переписка, отложившаяся в фондах РГВА. В частности, в ней поднимались вопросы по поводу призыва сотрудников центральных военных органов в действующую армию, о необходимости создания (и создания, что называется, по собственной инициативе) органов по решению вопроса о возможности откомандирования сотрудников. Естественно, руководители структурных подразделений делали все, чтобы не отдать ни специалистов, ни многочисленных выходцев из буржуазии, прикрываясь словами об их особой ценности и незаменимости[947]947
  См.: РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 125. Л. 12, 16, 44–45, 66, 111, 122 и др.


[Закрыть]. В результате, после многочисленных конфликтов по поводу изъятия из аппарата «особо ценных» и «незаменимых» сотрудников последовало, наконец, общее решение проблемы. 27 августа Э.М. Склянский подписал приказ, определявший число мобилизуемых в процентном отношении к общей численности служащих центральных военных органов, а также порядок их мобилизации[948]948
  Там же. Оп. 1. Д. 93. Л. 379. Пр. Наркомвоена № 739.


[Закрыть].

Из-за боязни многих большевиков установления военной диктатуры происходили многочисленные эксцессы, когда бывших офицеров арестовывали и держали в тюрьмах без предъявления обвинений[949]949
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 206. Л. 263; Оп. 2. Д. 9. Л. 23; там же. Ф. 6. Оп. 12. Д. 6. Л. 57 и сл.
  Так, 25 июля 1918 г. собрание служащих Московского окружного военно-хозяйственного управления по поводу ареста начальника управления М.Ц. Груздинского постановило ходатайствовать перед Моссоветом о его непременном оставлении на службе.


[Закрыть]. Несмотря на то, что в значительной части случаев задержание офицеров было оправдано их участием в контрреволюционных организациях[950]950
  См., напр.: Зданович А.А. Органы государственной безопасности и Красная Армия. М., 2008.


[Закрыть], ВЧК не имела достаточно квалифицированных кадров для производства следствия, а потому многих отпускали за недоказанностью преступлений. Результат – серьезные межведомственные трения ВЧК и ее местных органов, с одной стороны, и военного ведомства – с другой. К осени ситуация накалилась настолько, что 23 октября Л.Д. Троцкий был вынужден лично потребовать от Ф.Э. Дзержинского освободить «немедленно» «тех арестованных офицеров, против которых нет индивидуальных обвинений», и возвратить их на службу[951]951
  РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 134. Л. 254. Телеграмма Л.Д. Троцкого от 22 октября 1918 г. № 771 (копии направлялись председателю ВЦИК Я.М. Свердлову и Э.М. Склянскому).


[Закрыть].

Существенным условием успешного решения проблемы привлечения военспецов выступало урегулирование оплаты их труда в условиях галопирующей инфляции.

С середины июня 1918 года Главначснабу А.А. Маниковскому поступали в большом количестве ходатайства центральных управлений, войсковых частей «и целых отдельных корпораций» об увеличении установленных окладов содержания «ввиду страшной дороговизны на все предметы первой необходимости». Нарком финансов РСФСР И.Э. Гуковский назвал такие ходатайства «воплем оголодавшихся людей, предчувствующих абсолютную невозможность выйти из создавшегося положения собственными усилиями». А.А. Маниковский приказал срочно образовать при ГВХУ комиссию для выработки новых окладов служащим военведа. В нее вошли представители большинства главных управлений Наркомвоена, а также 12 воинских частей[952]952
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 221. Л. 92–92 об. Докладная записка ВЗС в Высший военный совет о необходимости увеличения окладов служащим военного ведомства.


[Закрыть]. Основные выводы комиссии: оклады необходимо увеличить до уровня прожиточного минимума в Москве и Петрограде, и при этом установить особые (на 35 % выше) оклады специалистам[953]953
  Там же. Л. 92 об—93. Последними признавались лица с высшим образованием на соответствующих штатных должностях.


[Закрыть]. Так военные специалисты выделялись из общей массы служащих.

Поскольку, однако, наркоматы Финансов и Госконтроля возражали против увеличения окладов, началась длительная переписка[954]954
  Там же. Л. 92, 94–95 об; Д. 359. Л. 61–61 об.
  Нормы заплаты вольнонаемным служащим военного ведомства установлены в январе – апреле 1918 г. 18.01.1918 Наркомвоен «в полном согласии» с Наркоматом труда и Центральным комитетом союза вольнонаемных служащих военного ведомства установил с 1 января 1918 г. ставки оплаты труда 6-ти группам вольнонаемных служащих (РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 93. Л. 16–17 об. Пр. Наркомвоена № 51). 20.04.1918 объявлен «Табель оклада содержания штатным военнослужащим, состоящим в частях войск, управлениях, учреждениях и заведениях Военного ведомства» (Там же. Л. 102 об. Пр. Наркомвоена № 289).


[Закрыть]. В частности, в обращении ВЗС к Высшему военному совету указывалось: «Голодное существование служащих военного ведомства вынуждает их уходить массами на фабрики, конторы, общественные организации и т. п., где труд оплачивается значительно лучше… При таких условиях военное ведомство… лишено возможности поднять интенсивность труда… до той высоты, которая соответствовала бы обстоятельствам дела в переживаемый момент»[955]955
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 221. Л. 94.


[Закрыть].

4 сентября Н.М. Потапов удостоверил, что «все служащие ходят голодными и многие совершенно сломленными от голода, за невозможностью на получаемое содержание даже прокормиться, как следует, не говоря уже о том, что его не хватает на удовлетворение прочих потребностей»[956]956
  Там же. Л. 92. Резолюция Н.М. Потапова № 1.


[Закрыть]. Вопрос решили только 9 сентября 1918 года, увеличив денежные оклады служащих в 1,5 раза[957]957
  Там же. Резолюция Н.М. Потапова № 2 (приказание секретной части).


[Закрыть]. Но обесценение денег уже «съело» прибавку. В связи с этим 14 ноября части сотрудников Наркомвоена – служащим ВГШ и ЦУС – предоставили красноармейский паек. При этом Л.Д. Троцкий разрешил выдавать такой же паек и остальным служащим. Но – за плату[958]958
  РГВА. Ф. 37. Оп. 1. Д. 2. Л. 33.


[Закрыть].

Частично потребности служащих центрального военного аппарата в продуктах питания удалось удовлетворить за счет организации закупок продовольствия. Так, в начале сентября 1918 года уполномоченному Совета ГАУ Н.П. Костову было поручено закупить 530 пудов масла и сыра «для служащих ГАУ, среди которых от недоедания начались массовые цинготные заболевания, нарушившие правильную работу ГАУ по снабжению фронта предметами артиллерийского снабжения»[959]959
  РГВА. Ф. 20. Оп. 1. Д. 1. Л. 164. Мандат Николая Павловича Костова (№ 306).


[Закрыть].

Советской власти также пришлось озаботиться решением вопроса о пенсионном обеспечении работников центрального военного аппарата, при том, что новый закон о пенсиях еще не приняли[960]960
  Кавтарадзе А.Г. Указ. соч. С. 100. В Главный штаб, ведавший до мая 1918 г. пенсионными вопросами, поступали (как из действующей армии и военных округов, так и от бывших офицеров и генералов) многочисленные просьбы ускорить решение вопроса в связи с бедственным положением офицеров (Там же). Вопрос с пенсиями бывшим офицерам не был решен вплоть до марта 1919 г. (Там же. С. 104).


[Закрыть].

Всё это, разумеется, не стимулировало желания военспецов служить в советском военном ведомстве. А ведь существовали и другие – не менее, а то и гораздо более весомые факторы: усталость от воинской службы, идейные соображения, наконец, страх перед возможной карой за службу «красным». Возникшие проблемы предстояло решать руководству Наркомата по военным делам.

Глава 2
«Та же свинья, только в новом мешке»: укомплектование аппарата Высшего военного совета и Наркомвоена профессиональными кадрами в марте – октябре 1918 года

Начатое еще при прежнем руководстве Наркомвоена сворачивание подразделений бывшего Военного министерства фактически завершилось. Более того, анализ численности старых служащих аппарата показывает, что в марте – июле 1918 года была реформирована, по сути, лишь верхушка центрального военного аппарата – служащие его старых структур после реорганизации стали служащими новых.

Так, например, обстояло дело с преобразованием Канцелярии Военного министерства (Кавоми) в Управление делами Наркомвоена. В направленном во Всебюрвоенком и переадресованном затем Л.Д. Троцкому «Докладе с обозрением политического положения в б[ыв]. Канцелярии Военного министерства, в Закон[одательно]-финан[совом] упр[авлении] при Воен[но]-хоз[яйственном] сов[ете] и в Упр[авлении] делами этого Совета»[961]961
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 123. Л. 61–62 об.


[Закрыть], датируемым серединой апреля 1918 года. Докладчик в документе не назван (копия доклада направлена Всебюрвоенкомом Л.Д. Троцкому).

Член РКП(б), председатель Комитета солдат и низших служащих подробно охарактеризовал процесс этой реорганизации. По его наблюдениям, «реорганизация» Кавоми и аппарата Особого совещания по обороне государства в ВХС фактически свелась к переименованию с сохранением прежнего кадрового состава и порядков. В результате, – по словам докладчика, – получилась «та же свинья, только в новом мешке»[962]962
  Там же. Л. 61 об—62.


[Закрыть]. Хамский стиль доклада свидетельствует не только об усилиях высшего офицерства по сохранению кадров бывшего Военного министерства, но и о потере низшими служащими элементарных понятий о субординации – тем более что фразеология свидетельствует о высоком образовательном уровне автора документа. Это, очевидно, насторожило даже членов коллегии Наркомвоена М.С. Кедрова и Э.М. Склянского: они не поддержали планы комиссии «низших служащих» провести почти 50-процентное сокращение военных чиновников Управления делами ВХС. Вместо этого руководители Наркомвоена предоставили руководству управления самостоятельно решить вопрос о порядке сокращения[963]963
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 123. Л. 61 об.


[Закрыть]. В результате при утверждении новых штатов «на открывшиеся вакансии вернулись уволенные (вследствие сокращения штатов) бюрократы и были приняты даже чиновники других учреждений, уволенных по тому же случаю. Чтобы не было безработных среди «своих» людей, были изобретены разные должности и даже отделы в учреждениях»[964]964
  Там же. Л. 62.
  Реорганизация, задуманная руководством будущего ВХС (Н.А. Бабиковым и Н.М. Потаповым при участии Ф.П. Балканова и В.И. Сурина), была осуществлена перед самой эвакуацией Наркомвоена из Петрограда – таким образом, генералами была использована связанная с переездом наркомата дезорганизация его работы (Там же).


[Закрыть].

Доклад явно заинтересовал Троцкого, о чем свидетельствуют его многочисленные пометы. При этом нарком явно проигнорировал один из основных «идеологических» пассажей докладчика: «Не может человек, по убеждению кадет или близко к октябристу, справедливо рассудить дело при социалистических порядках: у него правовое понятие, совершенно противоположное духу времени и существующего правительства» (это заявлялось в связи с оценкой «политического облика» юрисконсультов, оставленных в штате Управления делами). Единственное, чего в итоге удалось добиться представителю «низших» служащих – удаления в конце марта 1918 года В.И. Сурина с поста начальника Кавоми[965]965
  26 марта служащие настоятельно потребовали от комиссара Кавоми Розенталя удаления Сурина. По словам Розенталя, о снятии Сурина он ходатайствовал еще в январе 1918 г. (РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 154. Л. 12. Обращение низших служащих Кавоми комиссару Кавоми Розенталю от 26 (11) марта 1918 г.; Л. 13. Препроводительная Розенталя к обращению низших служащих наркому Э.М. Склянскому от 28 (13) марта 1918 г. – сообщение о случившемся было послано Э.М. Склянскому).


[Закрыть] (впоследствии он возглавил Канцелярию Военного министерства в правительстве А.В. Колчака)[966]966
  URL: http://www.grwar.ru/persons/persons.html


[Закрыть].

Как отмечено выше, аппарат Высшего военного совета изначально был укомплектован военными специалистами. В нем служили – 7 генералов (1 генерал-лейтенант и 6 генерал-майоров); 11 полковников, 2 подполковника, 2 капитана и 1 подпоручик: 13 из них окончили Николаевскую академию ГШ (причем 10 из них были причислены к корпусу офицеров Генштаба); 5 – Артиллерийскую, Военно-инженерную и Интендантскую академию. Еще двое были слушателями академии ГШ.

О значении, которое уделялось профессионализму собственных кадров Высшим военным советом, свидетельствует постановление Совета от 3 мая 1918 года по вопросу о двойном увеличении окладов четырем чинам для поручений Генерального штаба при начальнике Оперативного управления Высшего военного совета против утвержденного в ВХС. Начальник Оперативного управления Высшего военного совета Н.А. Сулейман докладывал военному руководителю, что задачи управления, связанные с решением «военных вопросов в широком государственном масштабе», непосредственно решают помощники начальника управления и чины Генерального штаба, состоящие при Управлении для поручений, причем в отсутствие начальника управления замещают его помощники соответственно своим специальностям – оперативной и разведывательной. Н.А. Сулейман подчеркнул, что число штатных сотрудников Оперативного управления крайне ограничено и что в управление возможно привлечение лишь высокоопытных профессионалов – «или уже откомандовавших полками, или прошедших хорошую школу в больших штабах»[967]967
  РГВА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 88. Л. 133–133 об. Доклад Н.А. Сулеймана в Высший военный совет с просьбой об увеличении установленного оклада своим ближайшим сотрудникам с резолюцией совета.


[Закрыть].

В июне 1918 года, т. е. через три месяца после создания, в штате Штаба Высшего военного совета состояли уже 23 военных специалиста. Все они замещали руководящие должности[968]968
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 117. Л. 296–296 об. (См. приложение 6).


[Закрыть].

Во Всероссийском главном штабе в мае – июне 1918 года одним из двух военных комиссаров стал левый эсер (бывший полковник) А.И. Егоров, вторым – большевик И.И. Безансонов (Бессонов). Первый начальник ВГШ Н.Н. Стогов постоянно высказывал им свои сомнения в возможности создания массовой регулярной армии на началах, провозглашенных большевиками (т. е. на началах добровольчества – еще до объявления первых призывов)[969]969
  Там же. Ф. 3. Оп. 1. Д. 111. Л. 388 с об—390.


[Закрыть].

А «Совет ВГШ», докладывал 19 июля в Наркомвоене И.Л. Дзевялтовский, в своей деятельности старался «обособиться от [военных] комиссаров». По наблюдениям Дзевялтовского, сделанным им почти за месяц, этот «Совет Всероглавштаба» сам не был сторонником «живой и энергичной работы» на благо Советской власти и в дело создания Красной Армии не то что не верил – наоборот, считал цели военного ведомства «иллюзией»[970]970
  РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 407. Л. 94. Доклад И.Л. Дзевялтовского в Наркомвоен о начальнике ВГШ от 19 июля 1918 г.


[Закрыть]. Совет ВГШ, – продолжал Дзевялтовский, – рассматривал «Советский строй как временный, и высказывал предположение, что большевиков ждет та же участь, что и Керенского».

Н.Н. Стогов вообще рассуждал об этом совершенно открыто, причем его примеру следовали «в большей или меньшей мере начальники управлений, а за ними и весь низший состав». «Вновь созданные» (а на самом деле переименованные старые) управления Всероглавштаба напомнили Дзевялтовскому ноябрьский саботаж государственных служащих – «только он принял законные формы, явно о нем не говорят и открыто [с ним] не борются».

Ситуация изменилась 24 июня, когда вместо Егорова военным комиссаром ВГШ был назначен сам И.Л. Дзевялтовский. Игнатий Людвигович, которому офицерское прошлое не мешало быть противником полноценного использования военных специалистов, искренне верил в военный потенциал низших служащих. Естественно, это не могло не вызывать противостояния в руководстве Всероглавштаба. Дзевялтовский понимал роль Всероглавштаба «как руководящую и направляющую деятельностью всех управлений, работа которых направлена на быструю и энергичную организацию Рабоче-Крестьянской Красной Армии»[971]971
  РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 407. Л. 94.


[Закрыть]. 19 июля 1918 года И.Л. Дзевялтовский даже доносил Л.Д. Троцкому[972]972
  О том, что адресатом был сам нарком, а не коллегия Наркомвоена, свидетельствует тот факт, что подлинник документа отложился в личном фонде Л.Д. Троцкого.


[Закрыть] о контрреволюционном облике начальника ВГШ Н.Н. Стогова. Дзевялтовский писал: ВГШ «до сих пор» плохо справлялся с поставленной задачей, более того – «Создание Красной Армии нисколько не выиграет от присутствия Штаба», так как «можно с уверенностью сказать, что до сих пор Штаб не оказывал влияния на Красную Армию». А Н.Н. Стогов, писал Дзевялтовский, продолжает упорно игнорировать указания военных комиссаров на проведение линии высшего военного руководства, старается их «затормозить». В качестве примеров Дзевялтовский указал на продолжительный и упорный отказ подписать приказ по резолюции Л.Д. Троцкого о переводе причисленных в Генеральный штаб. Это – весьма показательный случай. В 1918 году к корпусу Генерального штаба был причислен ускоренный (6-месячный выпуск) Императорской Николаевской военной академии, который вряд ли мог бы рассчитывать на высокие должности в дореволюционном кастовом военном ведомстве. Иными словами, Стогов не хотел пускать в привилегированный корпус генштабистов людей, которых старый генералитет и опытные генштабисты считали «зеленой молодежью» (выражение М.Д. Бонч-Бруевича). Также Н.Н. Стогов, доложил Дзевялтовский: отказался, вопреки резолюции К.А. Мехоношина, подписать приказ о реорганизации фельдъегерского корпуса; препятствовал внесению нового порядка назначения пенсий; и главное – поддерживал «вредных правительству военных агентов» за границей. По всей вероятности, за месяц у Дзевялтовского скопилось много претензий к начальнику Всероглавштаба, и к тому же у него возникла стойкая (и, как выяснилось в 1919 г., абсолютно обоснованная) убежденность в пособничестве Стогова контрреволюции.

Заключительный пассаж: «Вообще та атмосфера и обстановка, которые создаются начальником Штаба, не создадут доверия к Всерос[сийскому] [главному] штабу, а тот налет консерватизма и бюрократизма, которые практикуются СТОГОВЫМ, приведет к тому, что Штаб не пойдет впереди, руководя делом, а будет плестись в хвосте». Дзевялтовский убеждал Троцкого в необходимости немедленной замены Стогова[973]973
  РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 407. Л. 94.


[Закрыть].

Н.Н. Стогов, в сентябре 1919 года арестованный и расстрелянный по делу «Национального центра», был уволен с должности 2 августа 1918 года[974]974
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 93. Пр. № 605.


[Закрыть], т. е. примерно через месяц после назначения Дзевялтовского комиссаром ВГШ. Исследователь Я.Ю. Тинченко установил, что Стогов был снят по личной инициативе Л.Д. Троцкого (по показаниям А.А. Свечина на допросах более десятилетия спустя) – за постоянное несогласие с политикой руководства военного ведомства[975]975
  Тинченко Я.Ю. Указ. соч.


[Закрыть]. Сам Стогов в письме М.Д. Бонч-Бруевичу признал: он перед принятием должности начальника ВГШ «имел беседу» с Н.И. Подвойским, в ходе которой «высказал ему свои сомнения в возможности сформировать армию, способную сражаться с внешним врагом при настоящих условиях жизни государства»; то же высказал в первом же деловом разговоре с К.А. Мехоношиным; то же неоднократно говорил самому М.Д. Бонч-Бруевичу, Н.М. Потапову, генерал-майору С.Г. Лукирскому и комиссарам А.И. Егорову и Н.И. Бессонову.

Дзевялтовский в рассмотренном послании от 19 июля предлагал заменить Стогова «человеком свежим, энергичным, желающим честно работать с Советской властью, не консерватором и не монархистом в военном деле, а понимающим дух революции, отрешившимся вполне от возможностей воскрешения старых форм, старых взаимоотношений»[976]976
  РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 407. Л. 94 об.


[Закрыть]. Проблема заключалась в том, что таких генералов в распоряжении Л.Д. Троцкого было крайне мало (генерал-майор П.П. Лебедев – пожалуй, был единственным исключением) – сменивший Стогова генерал А.А. Свечин, также известный своим отнюдь не ангельским характером, подал в отставку уже в сентябре 1918 года (РВСР принял ее на заседании 29 сентября[977]977
  Реввоенсовет Республики. Протоколы. Т. 1. С. 44.


[Закрыть], но фактически Свечин был начальником, по крайней мере, до 9 октября[978]978
  Там же. С. 76.
  Только 9 октября РВСР принял решение о смене А.А. Свечина Н.И. Раттэлем на посту начальника ВГШ и откомандировании Свечина в Военную академию для преподавания военных наук. Скорее всего, фактически дела были переданы Раттэлю 11 октября – об этом свидетельствует выход формального приказа РВСР (РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 48. Л. 32).


[Закрыть]). По мнению Я.Ю. Тинченко, Свечин по своим убеждениям был противником большевиков и пришел на работу в Наркомвоен только для того, чтобы не допустить германской оккупации, т. е. из патриотических соображений. Свечин, с ведома Дзевялтовского, в это время решил выяснить политические убеждения руководства Всероглавштаба, для чего организовал собрание офицеров. Единственным пламенным сторонником Советской власти оказался П.П. Лебедев, которого никто не поддержал; большинство считало задачей ВГШ создание массовой армии для ведения внешней войны (но никак не Гражданской) – «собрание разошлось, стремясь скрыть свое политическое лицо под маской защитной лояльности». Сам Свечин, по его признанию, не хотел создавать армии для ведения Гражданской войны против своих бывших сослуживцев. Генерал объяснял свою просьбу об отставке боязнью морального давления со стороны «бунтующего» Стогова и достаточно честно признался: «Аппарат штаба разболтался; одним словом, авторитетом подтянуть его не мог: нужно было показать власть, быть готовым карать». Тремя настойчивыми телеграммами Свечин выпросил у Троцкого перевод на «второстепенную неактивную работу»[979]979
  См.: Тинченко Я.Ю. Указ. соч.


[Закрыть].