Текст книги "Последний поход Ермака в Сибирь"

Глава седьмая
Праздник Преображения

 
Да ведают потомки Православных
земли родной минувшую судьбу!
 

А. С. Пушкин

Бог в помощь

В конце лета 2000 года я с друзьями провожал гостившего в нашем селе Николая Матвеевича Меншойкина, с которым познакомился вскоре после своего переезда на Алтай. Он жил в городе Барнаул, но очень любил Змеиногорск, и каждый год приезжал сюда, чтобы отдохнуть и поправить своё здоровье в нашей сельской здравнице.

Матвеич, так многие звали его, был намного старше меня. Он участвовал в ликвидации аварии на Чернобыльской атомной станции. Но пройдя непростые жизненные испытания, сумел сохранить в себе удивительную способность к простому человеческому общению и желание помогать окружающим его людям.

То, что наша встреча с ним будет последней, не знал никто.

Расположившись с гитарой и баяном в уютном кафе санатория, мы балагурили, говорили застольные тосты, дарили приятелю любимые песни. Домашняя атмосфера кафе располагала к откровению. Было видно, внимание друзей доставляло ему удовольствие. Но временами взгляд его становился задумчив.

Ближе к полуночи мы всей компанией вышли на улицу. Пожимая нам на прощание руки, он старался подобрать каждому несколько тёплых слов. Когда подошла моя очередь, он по-отечески приобняв и заглянув в глаза, с грустью сказал:

– А Ермака ты всё-таки не сделал!

Я отшутился тогда:

– Ещё ж не вечер.

Пожав плечами, он кивнул в ответ. Вскоре Николая Матвеевича не стало.

До сих пор вспоминаю тёплую августовскую ночь, звёздное небо и слова друга, адресованные мне как напутствие, для которого упоминание о памятнике оказалось важным в ту минуту.

Прошли годы, 19 августа 2006 года состоялось торжественное открытие возрождённого монумента, совпавшее с церковным праздником Богоявления.

Это обстоятельство явилось символичным в череде событий, произошедших в истории скульптурного образа и жизни людей, удивительным образом переплетённых с его судьбой.

* * *

Временами, просматривая в домашнем архиве фото– и видеоматериалы восстановления монумента, я не перестаю удивляться Крестному Знамению, проявленному в виде тёмных сколоченных досок, прибитых на опалубке строящегося пьедестала для усиления его деревянной конструкции.

Как ни странно, но никто тогда не замечал этого символа Веры. Видимо, сила, заключённая в нём, незримо присутствовала с нами, исполняя своё предназначение.

В 1995 году, когда фрагменты разрушенного памятника вывозились из Казахстана на территорию Российской Федерации, пьедестал решили не брать из-за его крупных размеров и большого веса. Поверженное на бок железобетонное основание осталось лежать на месте своего символического захоронения.

Установка скульптуры Ермака на пьедестал, г. Змеиногорск, август 2006 г.

Статуя Ермака – большое габаритное сооружение, высота которого почти шесть метров, а вес – около девяти тонн.

Подиум любой скульптурной композиции – важная составная часть задуманного автором произведения, обязанная соответствовать её художественному образу и архитектурному стилю. При восстановлении монумента, чтобы не нарушать его оптимальных пропорций и обеспечить надёжную эксплуатацию, решили сохранить первоначальные габариты постамента.

Во время строительства бетонного монолита соединение его со скальным грунтом береговой сопки требовало серьёзных конструктивных решений. Воспользовавшись услугами добровольных помощников, мы кирками, ломами и лопатами выкопали котлован размером четыре на четыре метра по бокам и метр в глубину.

Подготовка площадки для строительства пьедестала памятника Ермаку, г. Змеиногорск, июнь 2006 г.

По договорённости с руководством Зареченской шахты, их специалист в подготовленном углублении пробурил горнопроходческим оборудованием два десятка полутораметровых шурфов для установки в них металлических анкеров, которые стали основой армирования подиума и сцепления его с железобетонным основанием статуи.

Понимая ответственность за результаты проводимых работ, я пытался заручиться помощью знакомых мне инженеров-строителей, обратившись к ним с просьбой сделать рабочие чертежи пьедестала скульптуры. По разным причинам они или затягивали их исполнение, или вовсе уклонялись от участия в этом деле, поясняя тем, что никогда не строили подобного рода сооружений.

Время бежало неумолимо быстро, приходилось торопиться к намеченному сроку открытия монумента. Нанимать профессиональных рабочих для сооружения его пьедестала возможности у нас не было. Решили эту работу выполнить самостоятельно.

Размеры скульптурного подиума, вместившие в себя сто тонн бетона, требовали надёжной опалубочной конструкции. Для её строительства я пригласил своего соседа – односельчанина Владимира Маглеванного, обладавшего в данном случае необходимым опытом.

Соорудив в подготовленном котловане бетонный колодец, мы сколотили из имевшегося в нашем распоряжении пиломатериала наземную часть опалубки, близко напоминавшую по форме и размерам бывший пьедестал. Для надёжности крепили её подпорками, дополнительно стягивая деревянные щиты вертикальными и горизонтальными досками. Они-то и стали аналогами крестов, позже увиденных мною на фото– и видеокадрах.

Когда всё было готово, приступили к завозке автомобильными миксерами бетона с Зареченской шахты. Высота сопки и её рельеф создавали определённые трудности с его выгрузкой. Верхнюю треть опалубки пришлось заполнять при помощи автокрана и металлического корыта, специально предназначенного для этих целей.

Давление тяжёлого цементного раствора на конструкцию я ощущал, казалось, всеми клетками своего тела. Беспокойство сквозило и в глазах моего напарника, внимательно следившего, что происходило внутри и снаружи нашего строения.

После того, как заливку закончили, облегчённо вздохнули, предоставив бетону высыхать под жарким июльским солнцем.

Строительство пьедестала продолжалось в течение сорока дней.

В промежутках между работой, я рассказывал своему помощнику о казаках, о Павлодаре, о памятнике, который мы восстанавливали. Однажды, возвращаясь после работы в наше село, Владимир поделился мыслями вступить в казачество и принять православное Крещение. Я был рад за него, высказав пожелание добра и благополучия в его дальнейшей жизни.

Для меня же тот случай стал добрым знамением успешного продолжения нами задуманного. Уж очень высока цена ответственности была за то, что мы делали.

Страсти земные

Весь процесс восстановления монумента проходил на виду жителей и гостей Змеиногорска. На протяжении нескольких месяцев все желающие имели возможность наблюдать за редким явлением – возрождением скульптурного образа.

Многие из очевидцев этого события до конца не верили в реальность происходящего. Один из знакомых как-то признался мне:

– Вы делаете то, что, кажется, сделать невозможно!

Думаю, в этом он был очень близок к истине. Найти единомышленников помогать нам оказалось непросто. Но чем большего успеха мы добивались, тем люди охотнее стремились принять участие в деле, которое своим эмоциональным настроем и благотворительностью было сравнимо разве что со строительством церковного храма. Это обстоятельство стало серьёзным мотивом поучаствовать в нём.

Ранее, в период подготовки документов для отвода земли под установку памятника, землеустроитель, помогавшая в этом, была искренне удивлена нашему подвижничеству. Она сетовала, что не находится людей, способных завершить затянувшееся строительство православного храма в г. Змеиногорске. Думаю, наш положительный опыт способствовал и его успешному окончанию.

В случае же с Ермаком, претворяя в жизнь начатое, я стремился найти подходящее помещение для реставрации скульптуры с наличием подъемных устройств в нём. Такие условия в городе были, но те, от кого зависело разрешить, отказывали, не желая участвовать, как они считали, в нашем авантюрном начинании.

В итоге восстановление пришлось проводить под открытым небом на земляной площадке, рядом с проходной производственной территории Змеиногорской геологоразведочной экспедиции, используя для этого автомобильный кран.

Когда поздней осенью 2005 года искорёженные фрагменты скульптуры были соединены в вертикальное положение, это вызвало массу нелицеприятных комментариев в мой адрес. Учитывая, что в холодное время года работы пришлось приостановить до весеннего тепла, идея возрождения монумента стала приобретать у обывателей форму нереальности. Некоторые при встрече со мною откровенно заявляли:

– Зачем ты установил эти глыбы? Делать тебе нечего?

Когда в апреле 2006 года мы вновь приступили к реставрационным работам, директор Рудно-Алтайской экспедиции, на территории которой всю зиму простояли соединённые части скульптурного образа, на одном из своих производственных совещаний заявил, что отказывается участвовать в сомнительном мероприятии. Лишь после того, как прилагаемые нами усилия стали приобретать скульптурное очертание, он изменил мнение, начав проявлять интерес, а затем и оказывать посильную помощь.

Я понимал причины подобного поведения людей и знал, как к этому относиться. И всё же странно было наблюдать стремление некоторых оказаться в центре важных событий, пытаясь занять в них знаковую роль, ничем для себя не рискуя.

* * *

На протяжении всего периода восстановления монумента общественность Змеиногорска бурлила всевозможными слухами и домыслами. Происходили случаи, когда особо азартные горожане даже заключали пари:

– Сделают Ермака или нет?

Но в день его открытия ко мне подходили знакомые и незнакомые люди, признаваясь в ранее существовавших своих сомнениях. Я ценю искренность и благодарен всем, кто переживал и болел за успех нашего дела.

Для полного представления о пройденном пути в истории сохранения скульптурного образа, нельзя не отметить и тех, кто по разным причинам не приветствовал этого начинания. Среди них были и те, кто откровенно выражал негативное мнение о том, что мы делали. Это стало частью условий, в которых приходилось работать.

Особенно удивляло, что по своему социальному и профессиональному положению эти разного рода специалисты, были обязаны понимать важность сохранения памяти о сибирском первопроходце, результатом стараний которого явилось пророчество великого учёного Михаила Васильевича Ломоносова: «Могущество России будет прирастать Сибирью».

В нынешнее время ни для кого не секрет, что походы Ермака имели огромное значение не только для провинциального городка Сибири с его славной горнорудной историей, но и для всей России.

В ознаменование тех событий на просторах российского государства было создано два величественных монумента, посвящённых легендарному казаку. Один, в начале двадцатого столетия, разместили в столице Донского казачества – городе Новочеркасске. Другой, в период существования Советского Союза, установили в одноимённом городе на берегу Иртыша в Павлодарской области.

Но мне пришлось повидать представителей от истории и музейного дела, удостоенных почётными званиями и учёными степенями, допускавших суждения:

– Причём здесь Ермак и Змеиногорск? В этих местах он никогда не был!

Могу только догадываться, что двигало статусными дамами и господами, формируя их мысли и поступки, когда с поразительным упорством они стремились дискредитировать идею восстановления скульптурного образа, обвиняя меня в непрофессионализме, амбициозности и тщеславии…

Ведая или не ведая того, что творят, знатоки науки вносили смуту в головы простых граждан и ответственных чиновников, создавая дополнительные трудности и в без того непростые условия её реализации.

Однажды алтайский писатель Александр Родионов, столкнувшись с подобными высказываниями в среде участников научно-исторической конференции, проводимой в городе Змеиногорске, заметил:

– О чём вы говорите, уважаемые кандидаты наук и доктора? Ермак и Сибирь понятия неразделимы!

Ну, что большего можно сказать в данном случае?

Тем не менее, в противовес планам возрождения монумента покорителя Сибири, некоторыми из них упорно навязывалось мнение о целесообразности установки в Змеиногорске памятник Козьме Фролову, немало сделавшему полезного для развития горнорудного производства на Алтае.

Странно было одно: кто же мешал им воплотить свою идею в жизнь, да и теперь не позволяет этого сделать?

Примером подобного поведения явилось отношение ряда представителей чиновничества и творческой интеллигенции Алтайского края к планам, в течение многих лет вынашиваемым учредителями межрегионального Демидовского фонда, о создании в городе Барнаул памятника основоположнику династии горнорудных заводчиков и металлургов – Акинфию Демидову.

В своих бесконечных кулуарных спорах о моральном облике родоначальника российской производственной металлургии они видно забыли о главном – созданном Демидовым и его потомками на Урале и в Сибири экономическом феномене, явившемся краеугольным камнем зарождения и развития промышленности в России.

Время бежит, но, как говорится, «воз и ныне там». Возможно, когда-нибудь наши последователи по достоинству оценят результаты Демидовских деяний, способствовавших укреплению могущества российского государства. И на просторах Рудного Алтая будет установлен скульптурный образ Акинфия Никитича Демидова.

* * *

В июне 2006 года, накануне открытия монумента Ермаку, ушёл из жизни потомственный казак, ярчайший скульптор современности – Вячеслав Михайлович Клыков – автор монументальных произведений, посвящённых церковным, государственным и военным деятелям России и стран славянского мира.

Искренний патриот Отечества в своём творчестве утверждал идею Соборности российского государства, сохраняя в созданных им скульптурных произведениях историческую память былых времён и минувших событий.

В период губернаторства Михаила Сергеевича Евдокимова Клыковым был отлит из бронзы памятник Василию Макаровичу Шукшину для установки его на малой родине писателя в селе Сростки, расположенном у реки Катунь, недалеко от границы Алтайского края с республикой Горный Алтай.

Но и тогда нашлись «влиятельные краеведы», пытавшиеся препятствовать размещению скульптурного образа на горе Пикет, близком и родном для Шукшина месте, ссылаясь на историко-краеведческую ценность этой природной возвышенности.

Лишь благодаря воле скульптора и губернатора края, памятник разместили на выбранном Клыковым месте, некогда сторожевом посту казачьей охранной линии. Самим его расположением, выражая духовный мир талантливого потомка казацкого рода.

* * *

В продолжение рассказа о разрушенном монументе, хочу отметить, что после второго его рождения жители Алтая стали говорить:

– Ермак изменил Змеиногорск…

Это оказалось важным на фоне легенд, слухов и домыслов о событиях сохранения и возрождения наследия истории и культуры России, подтверждая, что наши старания были не напрасны.

Впрочем, был случай, когда мне довелось стать случайным свидетелем общения двух художников, один из которых с видом глубокого понимания обсуждаемой ими темы, стремился найти изъяны в формах и линиях восстановленного монумента. Его поддержал другой словоблуд – краснобай, присутствующий при этом, который в своё время раздавал пафосные обещания оказать помощь в восстановлении скульптурного образа, но так и не исполнил их. Теперь они саркастически-уничижительно величали памятник бетонной глыбой.

Наблюдаемый всплеск человеческих эмоций напомнил историю из жизни знаменитого немецкого композитора Людвига Бетховена. Когда ревностные «ценители» его творчества, преследуя музыканта чрезмерной навязчивостью своих суждений, пытались выявить огрехи в произведениях гениального автора.

Великий маэстро предложил знатокам музыки сочинить что-либо самим, тем самым, умерив пыл их критиканства.

В случае же с Ермаком, вступив в разговор, я напомнил «специалисту изобразительного искусства» и его разговорчивому единомышленнику, как лет десять назад предложил им совместно со мною взяться за восстановление памятника, о котором сегодня они так ревностно рассуждали.

Тогда от них прозвучало:

– Зачем тебе это надо?

Может показаться странным, но возрождённый монумент удивительным образом стал приобретать свойство лакмусовой бумаги, проявляя нравственные и духовные качества людей, в той или иной мере прикоснувшихся к его истории.

* * *

Накануне открытия скульптурного образа, по поручению Полномочного представителя Президента Российской Федерации в Сибирском Федеральном округе в Змеиногорск приехала делегация с целью ознакомиться с его историей, получившей к тому времени широкий резонанс в средствах массовой информации.

Ко мне обратилась заместитель главы города с просьбой прокомментировать официальным гостям события, связанные с перемещением частей монумента на Алтай и его восстановлением.

Отреставрированная скульптура к тому времени была установлена на пьедестал, но еще не покрашена. На её бетонной поверхности отчётливо проступали очертания того, что осталось после разрушения.

Во время проведения импровизированной презентации в глаза мне бросилось неподдельное восхищение участников прибывшей группы тому, что предстало их взору.

Медленно обходя изваяние со всех сторон, они, приглушённо переговариваясь, пытливо ощупывали его затаённым взглядом. Сделав несколько фотоснимков, что-то записав в блокнотах, гости незаметно удалились…

* * *

Общественный интерес к возрождённому монументу стал набирать силы, делая его предметом паломничества приезжающих в Змеиногорск гостей и туристов. После второго его рождения в течение последующих лет я продолжил заниматься ландшафтным обустройством прилегающей к нему территории.

С Александром Варовым мы разработали тематический план-эскиз оформления архитектурного комплекса у места установки бетонного Ермака, уделив в нём особое внимание истории освоения Сибири казаками.

Благодаря восстановленному образу, тема казачества на Алтае начала возрождать былую славу, обретая актуальность современного звучания, формируя перспективу дальнейшего своего развития.

Решением Администрации Алтайского края Змеиногорский район был включён в региональный туристический проект «Казачья подкова», ставшей частью историко-этнографической темы «Золотое кольцо Алтая», реализуемой странами мира в контексте развития международной экономической идеи «Шёлковый путь».

Представители общественности Змеиногорска, популяризируя родной город и район, приняли участие в краевом конкурсе «Этим гордится Алтайский край», по итогам которого монумент Ермака занял почётное место в одноимённом имиджевом каталоге региона.

В ежегодном конкурсе благотворительной организации «Фонд культуры Алтая» проект перемещения, реставрации и установки памятника Ермаку в г. Змеиногорске был признан авторитетным жюри победителем в номинации «Признание» за вклад в развитие культуры Алтая.

В последующие годы представители отечественного и международного бизнеса, занимаясь делами в соседнем с Алтайским краем Сибирском регионе, установили в здании Новосибирского аэропорта скульптурную композицию, посвящённую покорителю Сибири.

Имя легендарного атамана с новой силой зазвучало в регионах восточного Зауралья. Им стали называть промышленные предприятия, товары повседневного спроса, торговые центры, гостиницы, водные корабли, общественные организации, туристические комплексы.

Образ Ермака продолжил достойно отображать историко-политический, общественно-патриотический, социально-экономический бренд современной России.

Дар

Во второй половине шестнадцатого века территории к востоку от Уральских гор были преподнесены казацким посольством в дар Русскому царству. Восемь сотен казаков, совершив неслыханный по сложности поход в неведомый край, разгромили многотысячное воинство сибирского хана Кучума. Их ратный почин и поклон Ермаком России всей Сибирью стал гражданским подвигом казачества во имя процветания и могущества российского Отечества.

Царь Иван Грозный, реализуя в политике созданного им самодержавного государства стратегию военной дипломатии, присоединил Казанское и Астраханское ханства, расширив границы своего царствования.

После покорения Ермаком Сибири он направил за Урал-камень стрельцов во главе со своим воеводой-наместником, чтобы закрепить достигнутые казаками победы. Высоко оценив заслуги атамана, самодержец передал ему в дар богатую шубу с царского плеча и золотой кольчужный панцирь, с отчеканенными на защитных латах двуглавыми орлами – символом государевой власти.

Выходец из простого люда, Ермак в сибирских походах свершил деяния, равные величию государственного деятеля. Бессмертным проникновением в вечность он положил начало многовековому освоению Русью бескрайних территорий от Европы до Тихого океана.

В историческом продвижении России на Восток казачий атаман обрёл почётный статус в череде собирателей российских земель: князей, царей и императоров.

* * *

Минули столетия, поменялась жизнь на сибирских просторах, но память о великом подвиге казаков почти пятивековой давности хранится в сказаниях русского народа, переплетая судьбоносными нитями поколения их соотечественников.

Новый 2006 год жители Змеиногорска ждали и готовились к нему с праздничным размахом, полным ходом шли приготовления к чествованию юбилейной даты основания сибирского городка рудознатцев. Городские парки, улицы и площади украшали всем миром. Частные умельцы и торговые организации готовили сувениры и подарки с юбилейной тематикой и историческими видами горнорудного поселения. Торжественные мероприятия запланировано было провести в августе месяце, в течение трёх дней: пятницы, субботы и воскресенья. Открытие возрождённого монумента назначили в день праздника Преображения Господня.

Яркое событие, разрекламированное в средствах массовой информации, вызвало широкий интерес, привлекая для участия в нём большое количество жителей Алтайского края и соседствующих с ним регионов Сибири и Казахстана.

Даже природа в тот день преобразилась. Хмурые облака, грозившие с самого утра испортить праздничное настроение, так и не решились пролить свои дождевые потоки, открыв под дуновением тёплого летнего ветра широкие просветы бархатному августовскому солнцу. Ярко украшенные игровые аттракционы, щедрые на угощения торговые ряды заполняли окрестности торжественного события. В воздухе, перемешанном звуками музыки, гулом людских голосов, ароматом снеди и пряностей, витал незримо осязаемый здесь дух России!

Прибывшие накануне на праздник многочисленные группы гостей расположились в палатках на скошенной от травы поляне, разместившись по берегам речки Змеевка, протекающей меж старых развесистых ветел, впадая в пруд, окаймляющий своей береговой линией место праздничного гуляния.

Проснувшись рано утром средь глухо раздававшихся раскатов грома и сполохов дальних зарниц, их внимание привлекло удивительное явление светящегося ореола вокруг бетонного атамана. Очевидцы рассказывали, как, стоя у подножия береговой возвышенности, были поражены открывшимся чудесным видением. Над сопкой пруда, на фоне пасмурного неба, казалось, парил в мягком сиянии света Ермак, напоминая собою библейское событие, свершившееся в этот день, но почти две тысячи лет назад.

В десять часов до полудня, после окончания в Змеиногорском храме Преображения Господня торжественной литургии, от здания Церкви к месту праздничного гуляния начал движение многолюдный Крестный ход. Песнопение священнослужителей, возглавивших шествие православных верующих, церковные хоругви и знамена в руках казаков, заставляли трепетать сердца и души участников молитвенной процессии.

Я шёл в первом ряду казацкого строя среди седых и молодых атаманов, всматриваясь в лица знакомых и незнакомых мне людей, встречавшихся на пути Крестного хода. В памяти всплывали события минувшего пятнадцатилетия, в течение которого год за годом, преодолевая трудности, возрождался оскверненный вандалами символ могущества России – скульптурный образ Ермака.

Припомнилось окончание двадцатого века и начало третьего тысячелетия – сложного периода не только в моей судьбе, но и для судеб многих миллионов российских соотечественников, не предполагавших, что так бесславно закончит существование союз братских народов. В результате необдуманных решений, принятых кучкой политиканов разваливающейся страны Советов, многим моим землякам-казахстанцам пришлось уезжать из родных мест в поисках нового места жительства, бросая устоявшийся уклад жизни, оставляя в прошлом ценности и идеалы рухнувшего государства. Для тех, кто не сумел преодолеть выпавшие на их долю испытания, это обернулось личной трагедией.

Россия конца двадцатого столетия с растерзанной экономикой находилась на грани территориального распада. Разграбляемая шарлатанами и авантюристами всех мастей, она не в состоянии была в должной мере сохранить не только свои национальные ценности, но порою и защитить собственный международный авторитет.

Вспомнилась встреча с группой друзей и знакомых, когда я предложил им поучаствовать в перемещении на Алтай фрагментов разрушенного памятника, чтобы попытаться там его восстановить.

Разговор был сложным, идея спасения монумента казалась нереальной, да и возможности для её исполнения представлялись смутные. Участники той беседы не представляли, как можно будет это сделать, соответственно затруднялись принять для себя непростое решение.

Мы были обременены устоявшимися житейскими заботами и ценностями. Кое-кому оказалось сложным понять, почему именно он и зачем ему это надо? Все знали, или, по крайней мере, догадывались, с какой мерой ответственности могут столкнуться, участвуя в деле, принявшем политический характер. Было ясно, выбор не простой и, сделав его, многое могло измениться в жизни каждого и, возможно, не в лучшую сторону. Но надежда, подогреваемая добрыми помыслами, витала над нами, а русский авось наудачу – жил в нас.

Нашлись и те, кто убеждал отказаться от непредсказуемого мероприятия, предостерегая опасными последствиями. Претензий к ним не было. Каждый знал, чем рискует, соответственно принимал решение сам. Я же чувствовал, следовало начинать, а что дальше делать – время покажет.

К тому времени, план действий уже созрел…

Погрузка фрагментов скульптуры с охраняемой территории и их перевозка требовали наличия крана и крупнотоннажной машины. В дальней дороге необходимо было сопровождение. Во время вынужденных остановок на постах милиции, пограничных и таможенных кордонах, следовало правильно отвечать на вопросы представителей силовых структур о характере и назначении перевозимого груза.

Один из приятелей, занимавшийся в Павлодаре заготовкой и переработкой леса, на мой вопрос, сможет ли он помочь автокраном и бортовым КАМАЗом, неожиданно ответил:

– Ты спрашиваешь, верить в Бога или нет!

Спустя десять лет, когда по центральному телевидению России показали репортаж о восстановленном в Алтайском крае памятнике. Он, Александр Владимирович Назаренко, позвонил мне из Омска, где к тому времени обосновался на постоянное место жительства, и выразил самые тёплые слова признательности за завершённое дело.

Позже, в Павлодаре, по просьбе сибирского казацкого войска я вручил Наградные Кресты потомственным казакам – участникам перемещения на Алтай частей монумента: Михаилу Крюкову, Александру Назаренко и Александру Попову.

За минувшие годы мы как-то подрастеряли друг друга. В череде житейских забот и обстоятельств каждый был занят своими делами. У некоторых произошли важные, а у кого и трагические события.

Привезённые мною награды явились откровением в наших отношениях. По русскому обычаю, наполнив стаканы горькой, опустили в них Кресты. Пили не чокаясь, поминая предков казаков и светлую память о Ермаке.

А в памятный августовский день 2006 года, продолжая идти Крестным ходом, я наслаждался красками летнего дня. В торжественной тишине слышался ритм степенной поступи казачьего строя. Теплый ветер касался лица, наполняя грудь свежестью дыхания лёгкого утреннего дождя…

Вспомнился паренёк, дежуривший на пропускном пункте технологической свалки Ермаковского завода металлоконструкций, откуда забирались фрагменты памятника. Он смотрел широко открытыми глазами, когда на нескольких машинах мы подъехали к месту его работы и объяснили цель своего визита. Во время скоротечного знакомства выяснилось, он тоже был родом из казачьих кровей.

Казачок, казалось, не мог поверить в реальность происходящего. На нашу просьбу поднять шлагбаум и пропустить машины на территорию свалочного полигона, с придыханием в голосе ответил:

– Братцы, да ради такого дела!

Затем, то ли спрашивая, то ли утверждая, взволнованно добавил:

– Казаки своих не бросают?!

Понимая, что окружающий ландшафт просматривается со всех сторон, в том числе и с дороги, ведущей в город, мы постарались как можно быстрее загрузиться и, обнявшись на прощание с новым знакомым, устремились в дальний путь, не предполагая, что ждёт нас впереди.

Сопровождать груз с водителем КАМАЗа я попросил бывшего своего сослуживца по школе милиции, к тому времени вышедшего на пенсию, Александра Николаевича Попова. Специфика нашей предыдущей работы и наличие пенсионного удостоверения сотрудника МВД в какой-то степени способствовали решению непредвидимых обстоятельств, с которыми возможно пришлось бы столкнуться в пути.

Первый милицейский пост у автомобильного моста через реку Иртыш миновали успешно…

Подъезжая к Кулундинским степям, перед самой границей России с Казахстаном, заехали к знакомому – руководителю одной из производственных организаций, расположенной в последнем перед таможней населённом пункте.

По предварительной договорённости с ним загрузили там кузов автомобиля земляным грунтом вперемешку со щебнем, чтобы скрыть выступающие части фрагментов скульптуры.

Во время остановки на границе и проверки документов таможенник-казах спросил:

– Что везёте?

Водитель, стараясь разговором отвлечь его внимание от груза, поведал придуманную нами историю, что едем на север, дорога дальняя и чтоб машину не трясло, положили в кузов всякого, для балласта.

В сильно изуродованных бетонных глыбах, выглядывавших из-под кучи наваленного щебня вперемешку с землёю, сложно было что-либо распознать. Разморённый от полуденного зноя служивый не стал особо вникать в наши проблемы и дал добро на проезд.

После того, как выехали с территории российского погранпоста, в зеркалах заднего обзора автомобиля какое-то время ещё виднелись очертания фигур пограничников и таможенников, удивлённо смотревших нам вслед.

Миновав ближайший от границы населённый пункт Кулунда, участники похода остановились у придорожной берёзовой лесополосы.

В звенящей тишине июльского марева безжалостно палило солнце. Зелёная листва, обожжённая лучами небесного светила, вяло свисала, прячась, друг за дружку, в кронах белоствольных красавиц. Испив воды, успокоившись от пережитого напряжения, люди, машина и бесценный груз продолжили путь к месту своего назначения в Змеиногорск.