Текст книги "Погружение в Театр-музей Дали. Книга-экскурсия, или Практическое пособие по выживанию"

Сальвадор Дали и Харпо Маркс

На «Золотом веке», впрочем, роман Сальвадора Дали с кинематографом отнюдь не закончился. Напротив – это было самое начало долгой связи. Завоевав Америку, апофеозом чего стала его фотография на обложке журнала «Time» от 14 декабря 1936-го, Дали вскоре направил свои каталонские стопы в Голливуд, вознамерившись написать потрет горячо любимого им Харпо Маркса – знаменитого комика, участника популярной комедийной труппы «Братья Маркс».

В знак своего восхищения талантом Маркса Дали поднес ему в дар один из своих чудесных сюрреалистических объектов: арфу ручной работы, украшенную колючей проволокой и завернутыми в целлофан вилками и ложками – явный намек на псевдоним Маркса – «Harpo», созвучный с названием этого музыкального инструмента, на котором Маркс умел неплохо играть и из-за которого, собственно, и получил свое прозвище (настоящее его имя было «Адольф»).

И пусть портрет Харпо Маркса так и остался не написанным, комик, проникшийся симпатией к Дали, стал первым «человеком из Голливуда», изъявившим желание сотрудничать с испанским художником.

Плодом этого сотрудничества должен был стать фильм под замысловатым названием: «Giraffes on horseback salad», для которого Дали написал сценарий, а братья Маркс должны были выступить в роли актеров. Однако кинокомпания Metro Golden Mayer, предпочла зарубить проект: во-первых, он не показался боссам студии рентабельным, а во-вторых, параноидальные «грёзы» Дали, о воплощении которых на большом экране он грезил без памяти, оказались слишком уж замысловатыми и затратными даже для самой «Фабрики Грёз».

Еще один несостоявшийся кинопроект с участием Сальввдора Дали – фильм «Moontide» с Жаном Габеном, который кинокомпания «20-ый Век Фокс» затеяла снимать в начале 1940-хх. Был подписан контракт, и Дали со своейственным ему рвением занялся работой, однако снова вмешалась злодейка-судьба: на этот раз в лице коварных японцев, вероломно атаковавших Перл-Харбор, после чего проект по ряду причин, в первую очередь, политических, был спешно закрыт.

В 1945-ом Дали, рвущемуся в кинематограф, повезло больше: речь о фильме Альфреда Хичкока «Spellbound» («Завороженный») с Грегори Пеком и Ингрид Бергман в главных ролях. Знаменитая сцена сна из этого фильма – целиком и полностью плод буйной фантазии усатого каталонца. Дали предавался работе с неистовостью и рвением настоящего фанатика. Были написаны несколько картин и бесчисленное множество эскизов, по которым выполнялись декорации.

Фантасмагорический сон героя по первоначальной задумке должен был являть собою настоящий сюрреалистический кошмар длительностью в двадцать минут – из которых в итоге в фильм вошли всего три. Режиссер посчитал, что по яркости образного ряда и воздействию на зрителя придуманная Дали сцена сна, если оставить ее целиком, просто затмит весь остальной фильм – и потому благоразумно решил ее сократить. Впрочем, на фоне предыдущих неудач этот результат можно считать успехом.

«Дестино»

Сальвадор Дали и Уолт Дисней познакомились на съемках фильма Альфреда Хичкока «Завороженный», для которого Дали создал не только декорации, но и знаменитую сцену сна – впоследствии, впрочем, почти целиком вырезанную. Так родилась дружба, которая привела Диснея и Дали к сотрудничеству над проектом Destino, который в свое время оказался провальным – но никак, тем не менее, не повлиял на дружеские отношения между двумя гениями…

Но давайте начнем с самого начала. Сальвадор Дали как-то заметил: «Настоящий художник не тот, кто способен рисовать необычные сцены пустыни. Настоящий художник – тот, кто способен тщательно и терпеливо изображать грушу в окружении суматохи истории.» Собственно, история отношений Дали и Диснея как раз об этом: о живописи, необычных сценах, пустых пространствах, гении, изобретательности, фантазии, исторических перипетиях, воображении, сюрреализме и, прежде всего, о дружбе людей настолько противоположных, что сам факт этих отношений может показаться выдумкой!

Между тем, все было взаправду, подтверждением чему служит семиминутный анимационный фильм Destino, номинированный в свое время на «Оскара».

Проект был задуман в 1946-ом году. Художник работал в то время в Голливуде над знаменитыми сценами снов из фильма «Завороженный» («Spellbound») Альфреда Хичкока. Конечный результат, как мы уже писали в статье «Дали и кинематограф», художника совсем не удовлетворил. Полная сцена сна, придуманная Дали, обладала настолько мощным эмоциональным воздействием на зрителя, что воспринималась, как отдельный фильм – и потому продюссеры сократили ее до минимума.

Однажды вечером во время ужина Сальвадор Дали познакомился с Уолтом Диснеем через Джека Уорнера – основателя «Уорнер Бразерс». В течение всего вечера Дали и Гала с превеликим удовольствием общались с Диснеем и его супругой, сходу, что называется, проникшись взаимной симпатией. В итоге это привело к задумке сделать совместный проект, каким и должен был стать мультфильм «Destino».

По сути, один из очень немногих визитов Уолта Диснея в Испанию связан именно с его приездом в Порт-Льигат, где, помимо приятного совместного времяпровождения, продолжилась работа над проектом.

Дружба и рабочие отношения между Дали и Диснеем не так уж странны, как может показаться поначалу. Несмотря на все свое пуританство, Дисней был очарован сюрреализмом и авангардными технологиями; Судя по всему, он уже начал экспериментировать с ними в 1939 году.

Яркий тому пример – короткометражка «Tocata y Fuga», вошедшая в диснеевскую «Фантазию». В этой работе Диснея искусствоведы склонны усматривать влияние Кандинского и даже Жоана Миро. Влияние сюрреализма ощутимо также в «Алисе в стране чудес» и «Дамбо».

В 1940 году Дисней произвел революцию в мире анимации, выпустив «Фантазию». Это был художественный фильм, в котором смешались анимация, самые современные визуальные эффекты и музыка. Несмотря на наличие знаменитой диснеевской «мыши», идея Диснея заключалась в том, чтобы создать новый тип анимации, предназначенный для более взрослой аудитории.

«Фантазия» длится два часа и состоит из анимационных фрагментов, в которых музыка играет первостепенную роль. В планах Диснея было каждый год представлять новые фрагменты с самым современным дизайном и рисунками, а также с новыми партитурами современных композиторов. Во второй части «Фантазии» должна была присутствовать и короткометражка за авторством Сальвадора Дали.

Никто раньше не работал, сочетая сюрреалистическое искусство и анимацию. Дисней пытался убедить публику и критиков в том, что анимация – серьезный, полноценный и самостоятельный вид изобразительного искусства. Что касается Сальвадора Дали – его ни в чем убеждать было не нужно.

Во-первых, он и сам придерживался такой же точки зрения, во-вторых, с большим уважением относился к Диснею, а в-третьих, был абсолютно уверен в том, что сможет достойно выступить на новом для него поприще. В чем-чем, а в собственных талантах Дали, к счастью, никогда не сомневался.

Сначала Дисней намеревался использовать только романтическую балладу мексиканского композитора Армандо Домингеса, названную «Судьба» для короткого мюзикла с участием Доры Луз. Название «Destino» (что переводится как «Судьба») сходу понравилось Дали, который мигом начал создавать рисунки, пытаясь выразить свои эмоции.

Сальвадор Дали, Уолт Дисней и Джек Уорнер

Хотя Сальвадору Дали предоставили полную свободу, он, как вспоминал Дисней, вел себя очень дисциплинированно и быстро приспособился к рабочей рутине. По словам Диснея, художник уединился в студии-мастерской с Джоном Хенчем, художником Диснея, который работал над серией «особенных» фильмов, среди которых были вышеупомянутые «Фэнтези» и «Дамбо».

Сначала Джону Хенчу доверили ему обучать Дали техникам анимации, но в конце концов совместно с Хенчем Дали разработал совершенно новый подход, который, согласно «далианской традиции», уместно назвать «параноидально-критическим». Этот метод, во многом вдохновленный теориями Фрейда о подсознании, заключался в том, что каждая сцена должна была включать так называемый «двойной образ» – скрытое изображение, «спрятанное» в другом. Напомним, приемом «двойнонго образа» Дали успешно пользовался на протяжении всей своей карьеры художника – в особенности, в сюрреалистический период творчества.

Результатом всех бессонных ночей стали 15 секунд фильма, который, в конце концов, был «положен на полку» в самом дальнем контейнере самого дальнего угла диснеевского склада. Причина? Она проста: деньги – точнее, их отсутствие. В 1946 году компания Уолта Диснея находилась в тяжелом экономическом положении.

Частично в тома была повинна и новаторская «Фантазии», первая часть которой не вызвала восторга у публики. Банк Америки заблокировал студии кредит. Компания столкнулась с растущей задолженностью. Время было настолько «деликатным», что Уолту Диснею пришлось принять беспроцентную ссуду от миллиардера Говарда Хьюза. Успеха «Дамбо» годом позже оказалось недостаточно, чтобы исправить ситуацию. К тому же, война навязывала свои правила. Европейский рынок был закрыт для этого вида продукции, а внутри США особенных перспектив в то время тоже ожидать не приходилось.

В то время крупные студии в качестве патриотического жеста сниали картины, призванные укрепить боевой дух американских солдат. Хотя эта «помощь Голливуда» не была в полной мере бесплатной, Дисней, снимая подобные фыльмы, делал это практически «на общественных началах», и это лишь усугубляло тяжелое экономическое положение студии.

Столкнувшись с такой ситуацией, директора компании закономерно решили, что полнометражные фильмы, в том числе продолжение проекта «Фантазия», предполагавшее сотрудничество с Сальвадором Дали, придется отложить на неопределенный срок. То, что уже удалось отснять, планировалось показывать в качестве отдельных корометражек перед основным фильмом киносеанса, чтобы «отбить» хотя бы часть затрат – однако 15 секунд «Дестино», сделанных совместо с Дали, для этих целей, как мы понимаем, тоже не годились.

Итак, с учетом всех вышеперечисленных финансовых проблем, которые усугублялись недоверием к проекту брата Уолта Диснея – Роя, ответственного за юридические дела компании, судьба «Судьбы», да простится мне эта тавтология, потерпела окончательный крах. Рой Дисней глубоко сомневался, будут ли сюрреалистические рисунки Дали приняты североамериканской публикой – довольно традиционной в плане приоритетов.

Хотя Сальвадор Дали был в высшей степени разочарован финальными итогами своего сотрудничества со студией Уолта Диснея, в глубине души он всегда надеялся, что тяжелые времена пройдут и «Судьба» будет показана в коммерческих кинотеатрах. Более того, его дружба с Уолтом осталась неизменной. Дисней писал по этому поводу:

«Я считаю себя другом Сальвадора Дали. Наши рабочие отношения складывались наилучшим образом. Дали не виноват в том, что эта работа, в которую мы оба были погружены, так и не была завершена», – вспоминал гений мультипликации, для которого «Дело Дали» стало настоящей занозой, застрявшей в памяти и раз за разом напоминавшей ему о провале столь амбициозного проекта. Несмотря на неудачу с фильмом, дружба и обмен идеями между Дали и Диснеем, как мы уже сказали, не прекратилась.

60 лет спустя племянник Уолта Диснея, Рой Э. Дисней, обнаружил в архивах студии забытый сюрреалистический проект. Он тут же поручил специально созданной группе приступить к обновлению и доработке этого материала.

Для этих целей был задействован филиал студии Диснея в Париже, где группа из 25 аниматоров принялась колдовать над рисунками Дали и Хенча – и, в конце концов, довела начатую более, чем полвека назад, работу до конца.

Результатом их усилий стал 7-минутный мультфильм, созданный в технике рисованной анимации в сочетании с компьютерной графикой. Оригинальный 18-секундный материал также вошел в фильм.

После нескольких месяцев напряженных усилий короткометражка под названием «Судьба. Встреча двух великих гениев», наконец увидела свет.

Впервые «Дестино» был показан в 2003-ом г. на Международном Фестивале Анимационных Фильмов в Анси (Франция), где получил теплый прием как у публики, так и у критиков. Фильм завоевал несколько престижных наград и даже номинировался на «Оскар» в категории «Лучший короткометражный анимационный фильм» – хотя вожделенную золотую статуэтку так и не получил.

Тем не менее, этот результат можно счесть максимальным, пусть и посмертным, достижением Дали на поприще кинематографа. И все же, все же – высшей наградой Американской Киноакадемии Дали отмечен не был – хотя, по его мнению, всяячески того заслуживал. И, не надеясь на милость каких-то там «академиков», он позаботился обо всем сам, и сам, со свойственной ему в отношении себя щедростью, наградил себя не то что одним, а целой толпой «оскаров», которыми посетители Театра-Музея в Фигерасе могут любоваться и по сей день.

И это, на наш взгляд, правильно. Это – по нашему! Нечего ждать милостей от судьбы – лучше надеяться на себя!

С октября 1984 г. башня Галатеи стала последним приютом для разбитого смертью Галы, больного и полностью утратившего интерес к жизни Сальвадора Дали. Одиночество и мрак стали печальным, растянушимся почти на пять мучительных лет финалом яркой, насыщенной множеством событий и людей жизни ампурданского гения.

Перед тем, как свернуть за угол в направлении главного фасада, уделим две минуты зеленым воротам, с изоборажением герба над ними. В те времена, когда это здание принадлежало семейству Горгот, ворота эти вели на постоялый двор с гордым названием «Графский».

А сейчас, как свидетельствует надпись на скромной табличке, здесь находится штаб-квартира Фонда Гала-Сальвадор Дали. Именно этот фонд управляет всем имуществом Дали, которое тот, как мы уже знаем, завещал Испанскому государству. Фонд был основан по личной просьбе самого Дали и официально учрежден 23 декабря 1983 года.

В предисловии к уставу Дали снова рассказывал о своем желании превратить Фигерас в «музейную мекку Испании и всего мира», а также выражал уверенность в том, что Фонд станет основой «непрерывного притока культурных ценностей» (имея в виду прежде всего свои работы, которые надлежало выкупать и возращать на родину их создателя), а также заявил, что Фон Гала-Сальвадор Дали будет частным институтом.

Почетными президентами Фонда, по просьбе Дали, стали король Испании Хуан Карлос и королева Сяфия – и остаются ими по сей день (2020). Снова, как видим, получилось вполне по «далиански» – имущество завещано Испанскому государству, но управляет им частный фонд, во главе которого стоят короли. В целом, будем справедливы, Фонд действительно следовал и продолжает следовать программе, намеченно для него Дали – как я уж рассказывал, коллекция музея со дня смерти Дали существенно подросла.

Единственная моя претензия, как гида, заключается в том, что София (королева) имеет, как известно, свой музей Мадриде (Центр искусств королевы Софии), а кроме музея, имеет довольно сомнительную привычку то и дело «заимствовать» из нашего музея в Фигерасе именно те картины, которые особенно нравятся лично мне – и далеко не сразу возвращать их обратно. Иногда это «далеко не сразу» растягивается на годы – годами из-за этой королевской привычки я ни вижу своих любимых картин!

Странным образом у нас с Софией вкусы совпадают абсолютно – при том, что я родился в белорусской глуши, а она – принцессой Греции. Ну, что же, так бывает. А что до забора картин «во временное пользование» – в немалой степени виноват в этом сам Дали, завещавший, как я уже рассказывал, всё свое движимое и недвижимое имущество Испанскому государству и поставивший в президенты фонда загребущих по определению королей.

Кстати, именно из этих дверей выносили 26 января 1989-го года гроб с забальзамированным телом Дали, чтобы доставить его в расположенную здесь же, буквально за углом, церковь Святого Петра, где должно было состояться отпевание.

Церковь Святого Петра

Церковь Святого Петра в Фигерасе

Свернув за угол Башни Галатеи, первое, что мы увидим перед собой – фасад и колокольню церкви Святого Петра, где Дали крестили в 1904-ом и отпевали почти 85 лет спустя. Здесь для него все началось и закончилось. С этой точки зрения жизнь художника можно рассматривать как идеальный круг финальная точка которого полностью совпала с его началом.

Прошу помнить: как только нога наша ступила на землю Фигераса – мы уже в Театре. Пока еще не в Музее, но уже в Театре, в натуральных декорациях которого разыгрывалась осиянная мощным налетом гениальности и священного безумия пьеса под названием «Жизнь Сальвадора Дали».

И Музей, куда мы вскоре войдем – это ни в коем случае не музей, посвященный творчеству художника – нет, нет и нет! Это музей, посвященный именно уникальной жизни Дали, которую сам Дали считал неизмеримо более важной, чем всякое и любое свое творчество. Это самое «творчество», по Дали – лишь побочный ээффект его жизни, некая естественная физиологическая функция – и не более. Разумеется, никто не заставляет нас соглашаться с мнением Дали – я, например, совершенно с ним не согласен!

Вряд ли нас заинтересовала бы жизнь какого-то там Сальвадора Дали, не создавай он в свое время потрясающие произведения искусства. Но знать эту позицию Дали нам совершенно необходимо. Вооруженные этим знанием, мы начнем, в конце концов, понимать, что Театр-музей – вовсе не бездна хаоса и сумбура, а вполне организованная и подчиненная жестким законам логики субстанция. Разумеется, нужно будет иметь в виду, что эта логика – продукт, порожденный умопомрачительным мозгом Дали, но она, поверьте, есть!

А пока, проходя эти 35 метров до церкви, будем лицезреть в витринах сувенирных магазинов абсолютное торжество «ампурданского гения» – кажый сувенир связан с именем Сальвадора. Мягкие часы, слоны на паучьих лапках, репродукции, телефонные чехлы, футболки, ювелирные изделия – в широчайшем ценовом диапазоне.

Но не стоит думать, что весь этот аляповато размноженный и убитый тем самым Дали прибыл прямиком из Китайской Народной Республики. Есть в магазинах и штучные сувениры, изготовленные меестными художниками, а есть и оригинальные литографии, гобелены, посуда, те же номерные слоники – из лимитированных серий, выпускавшихся официально под эгидой Дали.

В эти магазины в свое время Дали «спуливал» свою второстепенную продукцию. До сих пор хозяева этих заведений прекрасно помнят «живого Дали» и могут, под настроение, рассказать о нем много интересного. Слушать их рассказы не только в высшей степени интересно, но и невыразимо приятно. Дело в том, что Дали повсеместно принято ругать – а эти люди отзываются о знаменитом покойнике сугубо в положительных тонах.

Оно и понятно – Дали дал им работу, обеспечил «товаром» и сделал их маленький бизнес вполне процветающим. Для них Дали – кормилец и такая же «каталонская косточка», как они сами. Иными словами, такой же прижимистый плут и прохиндей, всячески нацеленный на добывание денег любыми возможными способами, как и все «правильные» каталонцы – просто более удачливый, масштабный, и, к тому же, обладавший уникальным талантом живописца.

Для них Дали – свой, и в этих рассказах вдруг начинает проступать совсем другой Сальвадор – не тот, что привык жить, играя; не тот, что возвышался над публикой в силу своего актерского положения – а обычный (ну, или почти обычный) человек. Каталонец. Уроженец Фигераса. Человек, которому нравится здесь жить и работать – потому что это его родная земля. Этот «человеческий» Дали на первых порах оказался для меня почему-то неожиданным – хотя впоследствии я понял, что так и должно быть.

Только теперь, кстати, я начинаю понимать, как много мне приходится говорить во время экскурсии – ведь здесь я всего лишь в бледной форме воспроизвожу то, что извергает мой экскурсионный рот за те несколько часов, что мы вместе с туристами «ныряем в Дали». Так вот – кажется, я написал уже никак не меньше половины «Войны и мира» – а мы еще даже не вошли в музей! Но все так и должно быть – я неукоснительно следую сценарию живой экскурсии.

Итак, церковь Святого Петра. Когда мы стоим перед главным входом, в тимпане над которым изображен Петр-камень с сетью, в 150 метрах от нас справа – улица Рамбла Монтуриоль, где Дали появился на свет, а в 20 метрах слева – Театр-музей, где он похоронен. Чувствуете, что мы где-то в самом центре «Далианской Вселенной»? Малютка Дали был крещен на 9-ый день после рождения, 20 мая 1904 года. Здесь не могу удержаться, чтобы не процитировать фрагмент из его «Тайной жизни», где художник описывает свой приход в этот мир так:

«Звоните во все колокола! Пусть крестьянин, сгорбленный на своем поле, расправит спину, подобную стволу оливы, искривленной трамонтаной, подопрет щеку мощолистой рукой в благородном жесте мыслителя…

Глядите! Родился Сальвадор Дали. Стих ветер, и небо ясно. Средиземное море спокойно и на его гладкой поверхности радугой сверкают семь лучей солнца, как на рыбьей чешуе… Все они наперечет – что с того? Сальвдору Дали больше и не нужно!

Точно таким же утром греки и финикийцы вошли в проливы Росас и Ампуриас, чтобы создать здесь колыбель цивилизации – а заодно и застилить театрально-чистые пеленки к моему рождению…»

Дали, надо отметить, всегда славился поэтическим даром, и интересно отметить, что всю греко-римскую цивилизацию он рассматривает как некий подготовительный этап к появлению на свет его – Сальвадора!

Что до церкви – в этом, 2020-ом году ей исполнилась целая тысяча лет – ни больше и не меньше. На протяжении веков ее строили, перестраивали, рарушали и возводили вновь. 3 ноября 1701 г. в этой церкви король Испании Филипп Пятый венчался со своей супругой, Марией-Луизой Савойской – наверняка этот факт грел душу Сальвадору Дали, когда в 50-хх он заделался внезапным католиком.

В годы Гражданской войны церковь была презриядно разрушена отступавшими в сторону Франции республиканцами. Впоследствии те же республиканцы, но уже в качестве пленных, восстанавливали Храм – новый, еще не потемневший камень хорошо заметен на фоне старого.

В утренние часы церковь открыта, поэтому заглянуть туда, на мой взгляд, просто необходимо. Направа от входа и расположен баптистерий – место, где находится крестильная купель, и где малыш Сальвадор познал первое таинство Церкви – Крещение.

С этой же церковью, да простится мне (а скорее, Сальвадору Дали) это вынужденное святотатство, связаны и его первые эротические опыты – в отрочестве особенно активные сексуальные фантазии посещали его, когда он мастурбировал на террасе своего дома, наблюдая освещенную лучами заходящего солнца колокольню церкви, в которой был крещен. Впоследствии эта причинно-следственная связь лишь укрепилась – так что башни и кололкольни в работах Дали, возникающие постоянно, всегда несут более иили менее явный эротический подтекст.

В этой же церкви, как я уже сказал, Дали и отпевали – это случилось 26 января 1989-го, в 16—45. Церемония была закрытой – прсутствовал лишт ограниченный круг лиц, в церковь не хотели даже пускать родственников Дали со стороны матери – Думенеков, которые были у художника «не в фаворе» – и на входе возникла некрасивая сцена.

После четыре служителя музея, обряженных в ливреи по дизайну Дали, вынесли гроб его из храма и занесли в музей, чтобы поместить в гробницу под куполом.

В Фигерасе в этот день был объявлен всеобщий траур. Никто не работал. До того в капеллу, временно устроенную в Башне Галатеи, шли и шли люди – пока мимо «красивого», как не раз отмечалось, прекрасно забальзамированного местным же седиком Нарциссом Бардалетом тела Сальвадора Дали не прошли все 15 000 человек, составлявших тогда население Фигераса.

Что же, вспомнив эти немаловажные в жизни каждого человека обстоятельства, выйдем из церкви, развернемся направо – и окажемся прямо перед главным фасадом Театра-Музея.