Текст книги "Манипуляции массами и психоанализ. Манипулирование массовыми психическими процессами посредством психоаналитических методик"

Глава 11. Ошибочность восприятия

Мы живем образами. Выдуманными, воображаемыми образами, таящимися в подсознании и (оттуда) периодически извлекаемыми в сознание, тем самым давая возможность индивиду принять новый облик.

Сколь верно подобное утверждение?

На первый взгляд кажется явная абсурдность ситуации. Если каждый из нас живет образами, что почти наверняка – в чужом образе, то это означает, что никто не живет собственной жизнью?!

Но насколько было это не покажется странным, на самом деле так все и происходит. Так, или примерно так. Отличие лишь в том, что то, что ошибочно мы принимаем за «чужой» образ, на самом деле и есть наш собственный. Просто никто не знает (и на самом деле это так), каков образ наш собственный.

Социум, если позволите, культурная среда, цивилизация, почти непременно (и, к сожалению, независимо от нас) накладывает свой отпечаток на формирование бессознательного. Заполняя его всем тем, что встречалось индивиду в процессе жизни.

В детстве это сказки (вначале прочитанные кем-то, позже – самостоятельно), мультфильмы, кукольные постановки…

В подростковом возрасте – книги, кинофильмы…

Все это «сдабривается» доброй долей рассказов сверстников и родственников, услышанных (подслушанных) и, иной раз, «додуманных». (Т. е. неправильно, не совсем верно интерпретированных.) Кроме того, нисколько не хотелось бы исключать и филогенетические схемы (коллективное бессознательное). И уже помимо т. н. опыта предков, предшествующих поколений наше бессознательное заполняет то, что когда-либо было нами «услышано» и «увидено» (почти нельзя исключать и допустимость кинестетической связи).

В итоге каждая новая информация (поступившая в сознание или – минуя его – в бессознательное) будет характеризоваться рождением каких-либо образов – новых. Или же находящих точки соприкосновения с уже существующими.

И уже отсюда наши поступки и поведение будут отличаться некоторой схожестью. Соответствием с той маской, которую «носим» мы сейчас. И при возникновении непохожей (на какую-либо из прошлых) ситуации мы будем дифференцировать свое поведение в соответствии с уже имеющимися установками. Установками, формирующими стереотипы. И уже отсюда возникает утверждение, о почти невозможности принятия самостоятельных решений. Это исключается самой природой существования бессознательного. В ином случае психика индивида должна быть девственно чиста. Не подвержена никаким (былым) воздействиям извне. Что уже изначально исключается у современного человека. И даже если бы наш индивид рос бы отдельно от цивилизации, то почти непременно он бы вынужден был подвергаться воздействованиям извне. (Даже Маугли научился повадкам животных.) Иначе бы этот индивид не выжил. Ведь в какой-то мере только в приспосабливаемости к окружающей среде заключается способность (а точнее – возможность) к выживанию. Сохранению жизни вида.

В какой-то мере еще раз следует обратить внимание, что в подобной (вышеперечисленной) схеме восприятия окружающей действительности совсем нет чего-то странного, а тем более предосудительного. Это своего рода современная действительность. И это стоит помнить тогда, когда мы собираемся как-то негативно отреагировать на информацию, озвученную собеседником. Как раз тут следует помнить, что все то, что он говорит (или сказал), на самом деле не совсем то, что намеревался. И как вроде бы бросающаяся в глаза парадоксальность ситуации как раз означает то, что намерения, вроде бы и прочитываемые у данного индивида, на самом деле (порой значительно) отличаются от истинных целей. А отсюда – почти напрямую зависят от бессознательного, которое сформировалось у него в процессе онтогенеза.

Т. е., другими словами, его нельзя в чем-то обвинять. Высказывать недовольство. Обижаться самому.

Информация, поступившая от (такого) индивида, своего рода продукт эпохи. Информация, смысловая нагрузка коей, почти исключительно продиктованна содержанием бессознательного. Заполнения – его. И заключающаяся в той его специфической особенности, которая – чуть ранее – влияла на само формирование бессознательного.

Р. S.

Почти обязательно следует обратить внимание на некоторые исключения, явно встречающиеся и характеризующиеся тем, что ряд индивидов ничуть не подвержены механизмам перенесения, проецирования собственного бессознательного на окружающих.

Быть может, даже можно заключить, что их бессознательное имеет несколько иные формы формирования, где нет ни влияния коллективного бессознательного (филогенетических механизмов), ни каких-либо воздействий, оказываемых средой. А значит, все даже выглядит в какой-то мере спонтанно (сама суть формирования) и необъяснимо.

Но так случается редко.

Глава 12. «Маска», или подмена образа

Прежде всего следует обратить внимание, что речь в данной работе пойдет о некой «специфической» категории людей. Т. н. невротических личностях. Хотя, быть может, в какой-то мере все нижеперечисленное свойственно индивидам и с пограничной психикой, и с вовсе (до сей поры) не замеченными «вывертами» сознания. Т. е., пользуясь медицинской терминологией, относительно здоровых. Впрочем, есть ли такие?

И тогда уже (прежде чем приступить к объяснению модели поведения нашей «специфической» публики) нам следует уяснить для себя: что же такое т. н. маска?

Несмотря на столь длинное вступление, ответ достаточно прост: маска – именно тот образ, который каждый из нас являет при необходимости появления в обществе. Возможности коммуникационного контакта. А то и вовсе – жизни, существования в социуме. Причем в большей мере это не только оправданная мера, но и зачастую необходимая.

Попытаемся раскрыть тему подробней.

Как известно, каждый индивид являет собой некую неповторимую личность, со своими (сформировавшимися за период жизни) особенностями. Теми особенностями, которые не только позволяют отличить одного человека от другого (как личность), но и иной раз служат причиной конфронтации (и возникающих противоречий) внутри социума. И тогда уже на помощь приходит маска, представляющая собой некий зачастую вымышленный образ, проецируемый индивидом из своих представлений о мире на самого себя. Именно благодаря (выручившей нас) маске возможно не только наладить своего рода коммуникационный контакт, но и достигнуть какого-либо положения в обществе, повысив тем самым свой статус.

И уже здесь нам бы хотелось обратить внимание, что зачастую именно от изначально правильно выбранных приоритетов зависит дальнейшая судьба индивида. Его позиционирование в обществе, в которое он способен будет влиться как раз в соответствии с тем (выбранным им) образом, значение которого он для себя определил. Ибо он уже и живет, и действует, и думает в соответствии со значимостью (и значительностью) той роли, в которую он вошел. Т. е. можно сказать, что рассматриваемый нами индивид будет искусственно играть определенную роль, базирующуюся на его каких-то представлениях о месте человека в коммуникационной среде, и уже отсюда – он способен достигать порой и значительных высот в своем стремлении к совершенству.

Причем мы нисколько не хотели сказать, что это плохо. Даже наоборот. По нашему мнению, каждый человек должен иметь в своем арсенале маску (а то и несколько), которую в зависимости от жизненных ситуаций он должен использовать.

Кстати, словно в подтверждение вышеприведенных слов, можно будет вспомнить и теорию Юнга об архетипах и коллективном бессознательном (то, что чуть позже Фрейд назвал филогенетическими схемами), и теорию Фрейда (поддержанную Юнгом) о мифах. Быть может, это каким-то образом объясняет то, что определенная маска (которой вы временно подменили свой настоящий образ), срабатывая на подсознательном уровне, способствует установлению коммуникационного контакта. Примерно здесь же кроется и объяснение симпатии (и антипатии), дружбы, любви, привязанности и т. п. То есть всех тех моментов, которыми характеризуется наша жизнь. (Кстати, популярность тех или иных актеров так же может объясняться тем, что выдуманный ими образ оказался «родственным» какому-либо архетипу бессознательного поклонника.)

К тому же т. н. маска на самом деле и важна, и необходима. Ее роль, например, практически неоценима для неуверенных в себе людей. Искусственно создавая некий антураж (и внешней атрибутики здесь как раз не надо бояться), подобная личность способна будет занять свое (достойное) место в обществе. Причем в иных случаях это может быть действительно необходимая мера. Вынужденно необходимая.

И тогда уже останется только один вопрос – найти нужную вам маску. Маску, которая не только позволит создать новый образ, но в иных случаях и вообще поможет выжить в этом мире.

Глава 13. Бегство от культуры

В начале прошлого века З. Фрейд опубликовал одно из своих программных произведений: «Недовольство культурой». В данной статье Фрейд попытался вскрыть те механизмы возникновения симптоматики психических заболеваний (расстройств), которые, по его мнению, являлись следствием развития цивилизации, культуры. Переходом от первобытного строя – к современному.

Нисколько не желая пересказывать уже высказанное Фрейдом, заметим, что прошло почти столетие после опубликования упоминаемой нами работы – а ничего и не изменилось.

Да и, по сути, измениться вряд ли могло. А то и даже еще больше человек стал загонять себя в рамки (излишней) цивилизованности, культуры. Тем самым как бы провоцируя развитие тех заболеваний, на которые ссылался Фрейд. Например, невроз.

Другими словами, человек (искусственно) вводит в свою жизнь ряд ограничений, которые, по всей видимости, отличают его от своего первобытного собрата, являются признаком, позволяющим судить о культурности данного индивида. Причем образованность, грамотность и т. п. в данном случае выступают в роли синонимичных понятий – именно культуры. «Воспитанности» данного индивида. Причем если интеллектуальным трудом (наиболее распространенная модель, позволяющая судить о принадлежности к культурному сообществу) занималось не одно поколение отдельно взятого человека, то мы уже вправе говорить о неких филогенетических схемах передачи этой самой культуры. И рождаясь, человек в подобной семье, практически неминуемо будет попадать в соответствующим стереотипом поведения. Продиктованные, опять же, предыдущими поколениями.

Такому человеку достаточно сложно будет выйти за устоявшиеся рамки поведения. Да, в принципе, это и не нужно делать.

Но вот только плату иной раз он за это должен заплатить достаточно весомую. Неврозы, страхи, истерия… А то и развитие неких психопатологических симптомов.

Т. е., иными словами, человек вынужден нести своего рода кару. Расплату за… цивилизованность.

Однако следует обратить внимание: достаточно любопытной деталью является то, что не все из индивидов подпадают под действие последствий т. н. цивилизованности. Определенная категория людей попросту выпадает из «черного» списка.

Трудно сказать, можно ли им в этом завидовать… Но как бы то ни было, необходимо попытаться обозначить подобных людей.

В первую очередь, это люди, как бы уже изначально страдающие каким-либо расстройством психики. Потом, люди, в какой то мере не предрасположенные к интеллектуальному труду, с достаточно устойчивой «черствостью» психики. Люди, лишенные возможности проявления ярко выраженных эмоций. Желающие казаться нейтральными. А на самом деле зачастую попросту слегка туповатые.

На подобных людей цивилизация не действует. Никак. А ставящаяся во главу угла толерантность (одна из форм оправданий собственного безразличия), как ни странно, способствует, дальнейшей приспосабливаемости подобных индивидов. А иной раз – и значительной (их) жизненной активности. (Зачастую вследствие способности не реагировать на обстоятельства.)

Одним из способов проверить принадлежность к тем или иным субъектам может являться наблюдение за тем, как поведет себя человек, если узнает, например, о смерти кого-то из близких.

И уже тогда – в одном случае (ситуация близка тем, на кого, по сути, и была обращена упоминаемая нами работа Фрейда) будет нарастать внутренний протест. Самобичевание. Поиск виновности – внутри себя. Обвинение в собственных (и, на взгляд подобного индивида, непременно совершенных) ошибках.

В другом же – случившееся будет лишь очередной новостью. Неприятной, по сути. Но не более того. Т. е. почти ничего в данном случае не будет выходить за рамки самолюбования. А тем более даже намека на какую-либо (собственную) виновность. Это как бы уже изначально исключается. (Как говорится что случилось то случилось. Зачем же из за этого переживать?..)

Как ни странно, но людей с подобным мнением – большинство. В какой то мере можно заключить, что мир вообще состоит из подобных субъектов. Ничтожных в своей бесчеловечности. Людей с подмененными (личностными) качествами. С искривленным пониманием добра и справедливости. И уже тогда – лишь только на небольшой горстки поистине великих людей (способных на переживания, проявления чувств, выражение эмоций) этот мир и существует! (В ином случае рабочие бы черви сожрали сами себя, лишив цивилизацию будущего.)

Однако нам, по всей видимости, стоит поговорить о возможности наличия некой альтернативы, для того чтобы эта самая горстка культурных людей способна была оставаться такой же. Выжить.

Т. е. не разобщиться, разделившись на множество отдельных субъектов, поглощенных развитием собственных болезней, расстройств психики, а значит, и желанием избавиться от них.

И в этом случае для подобных индивидов (испытывавших всяческие душевные волнения от собственного «окультуривания») следует предложить уже упоминаемую нами необходимость на какое-то время возвратиться к первоистокам цивилизации. А значит, выражать свои чувства так, как то делали первобытные люди. Предки. Попытаться отпустить собственное бессознательное. Дать волю собственным, природным (архаичным) инстинктам.

И тогда будет лишь только одна опасность: «заиграться».

Но и зато вознаграждение поистине неоценимо огромное – выживание!..

Глава 14. Душевный садомазохизм

По определению Эбингена и Фрейда, садизм – это причинение боли (а отсюда и страданий) кому-либо, а мазохизм – наоборот, получение этой самой боли или страданий.

На наш взгляд, следует достаточно четко разделять садомазохизм (Фрейд в ст. «Три очерка по развитию сексуальности» полагал, что садизм и мазохизм достаточно неразрывно существуют в одном и том же человеке. Единственно – какое-либо одно «качество» может быть представлено в несколько большем виде, хотя вполне допустимо и своего рода «равновесие»), на физический (т. е. непосредственно осуществляемый при сексуальных отношениях) и душевный. Как раз о последнем и пойдет речь.

Прежде всего заметим, что т. н. душевный мазохизм (более предпочтительно нам все же говорить именно о нем) распространен не у всех людей, хотя и встречается довольно часто. Но, как бы то ни было, наиболее к нему предрасположены люди интеллектуальных профессий. А быть может, если еще более очертить круг, то можно предположить, что т. н. наибольшей «предрасположенностью» будут подвержены люди творческих профессий. Хотя, допускаем, что в чем-то можем и ошибаться.

Но уже, как бы то ни было, заметим, что, по всей видимости, как одно из непременных условий образований (или наличия) у какого-либо индивида душевного мазохизма – это его первоначальная склонность к неврозу.

Другими словами, получается, что невроз а за ним и различные формы невротических состояний (т. н. нервозности) как бы являются следствием образования душевного мазохизма (или садомазохизма, если угодно).

Что же в этом случае он из себя представляет?

Мы уже выяснили, что мазохист – это человек, «желающий» испытывать на себе боль. В данном случае слово «душевный», стоящее перед обозначением такого рода перверсии, практически означает, что боль, которую он будет испытывать, совсем даже не физического (что в иных случаях еще как-то можно если не стерпеть, то по крайней мере прекратить по первому желанию), а душевного характера. Причем душевный мазохизм – а значит, и душевная боль (по своим ощущениям) – значительно «нестерпимее» физической. И уже почти наверняка ее нельзя так сразу (как в случаи воздействия на тело, или физическую оболочку) прекратить. Тем более тут верно и то, что даже после прекращения непосредственного контакта (в данном случае воздействия на психику), сама боль все равно остается. А значит, уже можно говорить о степени «долговечности» подобного контакта. И в случае с душевным мазохизмом сила воздействия на психику (сила испытывания душевных мук, страданий, терзаний) может не только значительно варьироваться (почти всегда автономно, т. е. независимо от «установок» самого человека), но и даже нарастать в конце; уже после того как первопричина если и не устранена (наличие ее как раз и поддерживает «огонь»), то уже значительно удалена по времени от начала возникновения.

Подобное не подлежит никакому сомнению, как и то, что индивид, хотя бы раз-два почувствовавший себя в роли садомазохиста, будет непременно пытаться испытать подобное «удовольствие» еще и еще. И это не только верно, но и, по всей видимости (должны же быть точки соприкосновения), «роднит» оба направления подобной перверсии. Причем можем даже допустить, что в данном случае душевный мазохизм наиболее длителен по самому своему существованию у данного индивида (садомазохиста), т. к., как мы уже отмечали, базируется на уже существующем у него неврозе, от которого, быть может, и избавиться невозможно (а лишь удается на какое-то время «заглушить» проблему).

Так что же все-таки из себя представляет душевный мазохизм?

Попробуем разобраться.

Возьмем первопричину возникновения. Как мы уже выяснили это невроз. Именно он «питает» его, способствует возникновению и препятствует избавлению от него же. Однако сводить существование мазохизма только к неврозу было бы, пожалуй, слишком просто. И по крайней мере означало бы, что избавление от одного неминуемо приводило бы и к исчезновению другого. Но это не так. А значит, теперь уже можно говорить о том, что в каких-то случаях садомазохизм может быть и никак не связанным с неврозом. Существовать отдельно и независимо от него.

И тогда он становится по-настоящему опасен. Тем более что, как мы уже заметили, человек, раз испытавший боль, становится «заложником» этой самой боли и стремится испытывать ее еще и еще. И при этом (что тоже достаточно любопытно) всячески стремится избавиться от своей подобной перверсии.

И уже тут мы подошли к тому, чтобы начинать различать наше сознание (а стремление избавления, по всей видимости, именно сознательное; а оттого и в какой-то мере бессильное) от подсознания. Бессознательного.

Бессознательное значительно сильнее, если так можно выразиться, – «объемнее» и уж никак не способствует самой природой существования избавлению от него. Можно даже сказать, что оно (бессознательное) вечно. Ибо получает не только ежедневную «подпитку» (в виде ежесекундно поступающей информации, прерываемой только естественным сном индивида), но и базируется как на (пройденном) жизненном пути индивида, так и, если иметь в виду существование коллективного бессознательного, на опыте предшествующих (данной жизни индивида) поколений.

И тогда уже это та «сила», с которой совсем нереально справиться, совладать. И что уж точно, достаточно ошибочно не принимать ее всерьез.

Рассмотрим, как же образуется наше бессознательное.

Все то, что происходит в результате нашей жизни в социуме (встречаемые нами люди, общение с ними, какая-то получаемая информация, причем не только вербальная, но и посредством знаков, символов, жестов и т. п., прочитанные книги, просмотренные теле– и кинофильмы, театральные постановки, различного рода представления, т. е. всего того, на что так или иначе реагирует – и, отмечает – наш глаз, равно как и остальные органы чувств), непосредственно никуда не исчезает и отправляется прямиком в бессознательное. Даже если нам кажется, что мы «не помним» этого. Т. е. уже собственно память будет выполнять некую вспомогательную (и совсем не главную) роль. Но если учитывать, что все, так или иначе, будет сохраняться в памяти (и на самом деле откладывается именно там), то можно вполне признать за памятью некую первостепенную функцию; хотя стоит отметить и роль мозга (своего рода – основа основ); и тогда уже именно ему (в полной мере) мы и должны быть за все «благодарны».

И вот как раз это бессознательное в данном случае и «отвечает» за то, что индивид «старается» испытать чувство душевной боли, мук, страданий, терзаний (что, собственно, и несет в себе мазохизм), а «садист», наоборот, «стремится», чтобы все вышеперечисленное мазохист получил. В полной мере и без ссылок на авторитеты. (Причем вполне может так случиться, что один и тот же человек в одном случае способен «доставлять» кому-нибудь подобное страдание, а в другом – наоборот, меняется с ним ролями. Причем уже заранее сложно предположить, что же ему нравится на самом деле больше.) К тому же так может получиться, что наш индивид, доставляя кому-то страдание, раскаивается в этом и уже почти тотчас же испытывает чувство вины. Вины, которая несет в себе быть может, точно такое же, если не большее, страдание. А значит, уже можно говорить о том, что этот индивид становится не только садистом, но и почти одновременно с этим – мазохистом. И тогда уж точно объединяются в одном и том же человеке две так характеризующие его черты – два разноплановых направления одной и той же перверсии.

Но, вероятно, за получением боли должно скрываться что-то еще? Какой-нибудь смысл, иначе зачем?! Ведь не может быть так все неоправданно расточительно? И наше предположение еще более верно уже хотя бы и потому, что за получением (испытыванием) боли почти тотчас же (или, вернее, через какое время, за которое достаточно «смакуется» сама эта боль и индивид несколько раз «прогоняет» ее через себя) после того как индивид достаточно насладится болью он старается от нее избавиться! И вот именно в этом новом стремлении мы и видим первопричину желания получения боли. И тогда уже окажется почти наверняка, что испытывать боль (мучение, страдание, истязание души) мы хотим только для того, чтобы когда-нибудь начать от нее избавляться. А в стремлении к избавлению и будет заключаться наш «творческий подъем» (не потому ли чуть ранее мы говорили о некой «предрасположенности» к душевному мазохизму – садомазохизму – людей творческих профессий), а когда мы – через время – оцениваем «результативность» подобного хода, то уже подсознательно стремимся испытывать эту боль вновь и вновь. И тогда уже само наше творчество становится «заложником» необходимости (получается – более чем оправданной) подобной перверсии; тем более что тогда уже она нам и не кажется таким «извращением», а становится чем-то близким и родным; так что впредь нам хочется (выбор бессознательный – а значит, неосознанный) испытывать эту боль еще и еще! Хотя бы только для того, чтобы (когда-нибудь) начать от нее избавляться.