Текст книги "Депрессия. Статьи и рассказы"

А путники шли и шли и пришли к реке и остановились там на ночь. Юноша пошел к реке помыться, искупаться. Вошел он в воду, а там рыба большая напала на него. Тогда ангел сказал ему: возьми эту рыбу. И юноша схватил рыбу и вытащил на землю, на берег. И сказа ангел доброе дело: разрежь рыбу, возьми сердце, печень и желчь и сбереги их, они будут нужны. Юноша так и сделал, завернул в тряпицу и печень и желчь рыбную по отдельности. А рыбу же они испекли и съели. На другой день пошли дальше, и дошли до Екбатан.

По дороге спросил юноша Товий у ангела: брат Азария, к чему эта печень и желчь из рыбы? Он пояснил: если кого мучит демон или злой дух, то печень надо поджечь на углях лампады и дымом воскурить вокруг такого человека и более он не будет мучим демонами. А желчью надо помазать глаза человека больного бельмами, и он исцелится.

Когда же они решили переночевать, Ангел сказал юноше: «брат, нынче мы переночуем у Рагуила, твоего соплеменника, у которого есть дочь Сарра. Я поговорю о ней, чтобы дали её тебе в жены, ибо тебе предназначено наследство её, так как ты один из рода её. А девица прекрасная и умная».

Тогда юноша сказал ангелу: «брат Азария, я слышал, слухами земля полнится, что эту девицу отдавали семи мужам, но все они погибли в брачной комнате. А я один у отца и боюсь, как бы, войдя с ней в комнату, мне не умереть подобно прежним. Её любит демон, который вредит всем, кто приближается к ней».

Все узнал юноша от людей, так слухи дошли и до их земель. И потому он боялся, как бы ему не умереть и не свести жизнь отца своего и матери своей с печалью о нем: а другого сына, который бы похоронил их, нет у них.

Ангел же сказал ему так: «разве забыл ты слова отца, которые заповедал он тебе, чтобы ты брал жену из своего рода? Послушай же меня, брат: ей следует быть твоею женою. А о демоне не беспокойся». И научил он юношу, дал подробную инструкцию, как поступать: «в эту же ночь, когда отдадут тебе Сарру в жены, как только войдешь в брачную комнату, возьми кадильницу, вложи в нее печень рыбы и покури вокруг и демон ощутит запах и удалится, и не возвратится никогда. Когда же тебе надобно будет приближаться к ней, встаньте оба, воззовите к милосердию Божию, и Бог спасет и помилует вас».

«И не бойся, – сказал Ангел – ибо она предназначена тебе от века, и ты спасаешь её, и она пойдет за тобою; и я знаю, что у тебя от нее будут дети».

Товия, всё выслушав уже всей душой полюбил Сарру-красавицу. И подошли они к дому Рагуила, Сарра-красавица встретила и приветствовала их и ввела их в дом.

Когда Рагуил узнал, что юноша это сын Товита, он был рад, узнав, что Товит жив и здоров, он обнял юношу Товию и принял в дом весьма радушно: и закололи барана, и предложили обильные яства.

В общем, все устроилось должным образом. Свадьба была, в смысле обручение, и вошел юноша Товия в брачную комнату с Саррой и сделал всё, как учил его ангел. Он взял курильницу (кадило по-нашему) и положил печень рыбы на горящие угли. Демон тут же, ощутив запах вместо ладана другой, убежал в Верхние страны Египта. Там его поймал Ангел и связал цепями и ввергнул в темницы адовы, где все демоны томятся до Страшного суда Божьего.

И сказал Товия Сарре: встань с постели и помолимся, чтобы Господь помиловал нас. И начал он молиться: Благословен Бог отцов наших и благословенно имя Твое святое и славное Во веки веков!… И так далее. После молитвы и Сарра сказала с ним: Аминь! И спали они спокойно в эту ночь.

А между тем, отец Сарры Рагуил пошел и велел вырыть могилу, говоря: все умирали, не умрет ли этот?

Утром послали служанку посмотреть. И на радость всем оба они оказались живы. Тогда благословил их Рагуил и сделал для них брачный пир на четырнадцать дней, то есть в два раза больше, чем положено. Он связал Товию клятвою, чтобы тот не уходил, пока пир не закончится. «А после пира возьмешь приданное и благополучно поедешь к отцу твоему» – сказал Рагуил, отец Сарры. Пришлось Товии просить ангела, чтобы тот сходил в Рагу за серебром с распиской. Позвал Товия Рафаила-ангела и сказал ему: брат Азария, возьми с собою рабов и двух верблюдов, сходи к Гаваилу в Раги Мидийские и принеси серебро и самого его приведи ко мне на пир.

Ангел Рафаил пошел и остановился у Гаваила и отдал ему расписку; а тот принес мешки за печатями и передал ему. И на утро рано встали они вместе, и пошли на брачный пир. И благословил Товия жену свою, как написано!

– Очень интересна вся эта история. – Сказал Петрович внимательно слушая пономаря. – Но рассказываешь ты вроде бы – как сказку и все то у них складно и есть даже чудеса сказочные. —

– Что ты, какие чудеса? Это подлинная история, записанная в Священном писании. Что же тебе показалось сказочным? – спросил Кудряшов.

Сергей Петрович улыбнулся и сказал: «Демон – это бес или чёрт?».

– Конечно! – сказал утвердительно Кудряшов. – Бесы они всегда убегают в пустыни, а Ангелы их ловят и связывают. Эта война злых сил описана во многих святоотеческих книгах. Просто не многие могут видеть бесов, но действия их ощущаются всеми. Бесов часто видят монашествующие, подвижники. Потому что человек приближается к Божьему миру, а это бесам не нравится и приходят бесы, в различных обличиях являясь перед монахами, чтобы соблазнить их на грех.

– Вот ту и хотел я тебе, как врач немного пояснить об этих способностях видения бесов ангелов и прочих. Потом ты доскажешь чем закончилась история Товии. – и Петрович сказал целую лекцию по поводу экстрасенсорики:

Вот бывают экстрасенсы, которые видят потусторонние вещи и образы. Например, взять известную Вангу. Не раз пытались объяснить дар Ванги и ученые. Ей верили, что она разговаривает с умершими людьми, находящимися на том свете.

Анатомия чуда (состоит в том…).

У людей, потерявших зрение или слух, начинают обостряться другие чувства, компенсирую, как бы, недостающие, утерянные. Возможно, эта чувствительность от природы. Вот Ванга могла компенсировать потерю зрения, развив в себе «гиперчувствительность». Это явление, хоть и редкое, но не исключительное. Гиперчувствительность – это способность воспринимать очень слабые сигналы неуловимые для обычного человека: звуки, запахи, вибрации, температурные изменения, идеомоторные движения. Благодаря сверхвосприимчивости органов чувств, (особенно часто у слепых), люди ориентируются в мире окружающем хорошо.

Как Ванга – один из примеров, – она передвигалась не задевая вещи, и всегда знала, кто к ней входит – толстый человек или худой. Возможно, она ориентировалась по движению воздуха, по запахам, исходящим от разных предметов, по колебаниям температуры (от большого толстого человека больше исходит тепла). Если взять это предположение за основу, то некоторые чудеса Ванги можно объяснить тем, что она могла «считывать» информацию с других людей, улавливая, например, малейшие изменения температуры: когда у человека болит печень или другой орган, желудок, то в процессе и тепла в этом месте больше. А также, едва уловимый запах пота выдавал посетителей, когда разговор заходил о значительных для него вещах.

Известно, что когда мы мыслим, мы бессознательно проговариваем про себя слова, и это сопровождается макродвижениями голосовых связок и губ. При этом происходят колебания воздуха и даже возникают звуки речи, уловить которые могут только чувствительные приборы или сенсорная система тех гиперчувствительных людей. И восприятие таких мельчайших сигналов может даже не всегда осознаваться самим воспринимающим (ему кажется, что он слышит голос со стороны, ведь человек перед ним рта не открывал и не говорил ничего). Отсюда бывает искренняя убежденность гиперчувствительных людей в том, что информацию он получает «свыше» или от потусторонних демонов, бесов.

Гиперчувствительностью обладали многие «ясновидящие» и «телепаты», считывающие с лиц людей информацию, чьи мысли они якобы читали. Стоило изолировать такого «ясновидца» от источника информации, как «чудесный дар» тут же исчезал. Когда я смотрю на человека я «вижу», я «слышу», говорят экстрасенсы. Для многих это кажется чудом.

Но гиперчувствительности можно достичь, при наличии некоторых природных задатков, путем тренировок. Иллюзионисты основывают свои эстрадные номера на этом явлении. Например, выступающий просит спрятать в зале какую-нибудь вещь, а потом в сопровождении человека из зала её находит. Здесь имеет место игра в «холодно-горячо». При приближении к искомому месту человек из зала, знающий, где спрятана вещь, невольно волнуется и подает сигнал «горячо». Этот сигнал выражается едва уловимым изменением дыхания, температуры тела, идеомоторными движениями, которые тут же улавливаются иллюзионистом. Такими приемами в совершенстве владел Вольф Мессинг, который считался непревзойденным ясновидцем. Многие трюки повторил Ю. Горный, другой иллюзионист.

– Ну, это очень уж научно, – разочарованно не соглашался Кудряшов. – Этак ты и йогов сюда приплетешь! Знаешь, я слышал, что монахи буддийские уходят в Нирвану свою и там общаются между собой. Входят в состояние «самадхи» при медитации и передают друг другу сообщения: посылает один, живущий с одной стороны гор, другому: что, мол, посылаю тебе караван с лошадьми, груженными чем-нибудь, а ты встречай их на том-то и том-то перевале. И точно, тот посылает людей на перевал и встречает груз. Тогда не было факсов и телефонов.

– Да-да. Это и мне известно, – согласился Сергей Петрович. – А еще я знаю, читал в житии святого: как сидели они за трапезой, а вдалеке, за несколько верст проезжал другой, «святой жизни» человек, монах. И встал из-за стола трапезного святой наш и приветственно поклонился. И тот в проезжающей телеге за лесами и полями, тоже приветственно встал и поклонился. Когда спросили сотрапезники, мол, кто там? – святой ответил что приветствовал такого-то проезжающего по тракту. Удивительно было для всех: как могли оба монаха узнать друг о друге. Это из наших чудесных деяний я вычитал!

– Ну вот. А как же ты говоришь про демонов и бесов. Ведь про них сколько много рассказано в патериках, в деяниях святых отцов, – согласно и обрадованно возбудился Кудряшов.

Но тут природа позвала беседующих оторваться от своей дискуссии. С реки раздался звонок колокольчика. Ночь по летнему светлая, озарялась еще и полной луной, так что было достаточно светло, чтобы не спотыкаясь пробежать к берегу старицы. Оба рыболова вскоре были у воды. А там дергалась палка, воткнутая в береговой песок, за которую привязана была «закидушка». Это снасть Сергея Петровича. Некоторое время заняло вываживание рыбы, и у берега показался большой бурун, в котором рыбу было не различить. Между тем, пока Петрович вываживал рыбу, подтягивая леску и откидывая её в сторону, с сачком наготове стоял помощник Кудряшов. Он почерпнул воду под буруном и выволок в сачке большого язя. Улов был отменный, обрадовавший обоих рыболовов. Жирный язь явно больше двух килограммов отправился в садок, в котором плавал дневной улов: несколько окуней и сорожек и верхоплавок.

Петрович снова, в полутьме обратясь к лунному свету, насадил на крючки червей и с размаху забросил грузило-ложку на середину старицы. Настроил он и колокольчик и только тогда подошел к костру. А там уже разогревался на костре чай и Кудряшов приготовил кружки, насыпал сахарного песку, Петрович любил сладкий чай и всегда клал три ложки, а Кудряшов себе положил только одну ложечку, он любил вкус и аромат, а сладость перебивала вкус, как он считал.

Итак, за чаем беседа возобновилась.

– Ну, что там с Товией, и ангелом Рафаилом, после благополучной женитьбы, что было дальше? – спросил Петрович, прихлебнув из кружки приятный напиток. Смородиновый лист заваренный давал восхитительный вкус и аромат.

– Да. Но это еще не всё, конечно, а вот еще и родители стали переживать, потому что пир свадебный был дольше обычного и слишком много времени они ждали сына домой. А в те времена могли разбойники напасть, их было много по всем дорогам и мало ли чего еще могло случиться.

Рассказ.

Товит же, отец Товии, считал каждый день. И когда прошли дни путешествия, а сын не приходил, Товит сказал вслух: не задержали ли их где-нибудь? А может умер Гаваил, и некому отдать им серебро моё? И очень он опечалился. Жена же его переживала сильнее, как все женщины сильнее переживают, и сказала: Ай-ай ай! Погиб сын наш, потому и не приходит! И начала плакать по нем и говорила: уже ни о чем другом не печалюсь я, как только о сыне своем переживаю, потому что я отпустила тебя, свет очей моих!

Товит говорит ей, как муж, глава семьи: молчи женщина, не тревожься, он здоров! (Не каркай, мол). А она не унималась и говорила мужу своему: молчи ты, не обманывай меня; погибло дитя моё! – И ежедневно она ходила за город на дорогу, по которой сын отправился в путь, в другую страну; она и хлеба не ела, а по ночам не переставала плакать о сыне своем, о Товии.

Когда исполнились четырнадцать дней брачного пира, которые Рагуил заклял Товии провести там, тогда Товия отпросился пойти домой. Рагуил еще хотел удержать его у себя, говоря, что пошлет гонцов к отцу и те возвестят ему новость о женитьбе. Но Товия настоял и тогда Рагуил благословил дочь свою и дал приданного много Товии из имения своего: рабов и скота, баранов и верблюдов и серебра своего половину. Благословила молитвенно и мать, свою дочь Сарру отправляя её в дорогу наставлениями: почитай твоего свекра и свекровь; теперь они родители твои; желаю слышать только добрые слухи о тебе. Также и Товии дали наставления родители Сарры, жены его.

После того отправился Товия караваном своим в путь домой, вместе с Рафаилом-ангелом. И сказал Рафаил Товии: ты знаешь, брат, в каком положении ты оставил отца твоего, пойдем вперед быстрее, прежде чем идет караван с женой твоей. Мы приготовим помещение для неё, а ты возьми в руку желчь рыбью. И пошли; за ними побежала и собака Товии.

Между тем Анна, мать его, сидела, высматривая на дороге сына своего, и заметила, что в далеке идут люди, узнала, что это сын идет, потому что собака его быстрее к ней добежала, она пошла и сказала отцу: вот, идет сын наш и человек отправившийся с ним.

А Рафаил сказал Товии: я знаю, что у отца твоего откроются глаза; ты только сразу помажь желчью глаза его, и он, ощутив едкость, оботрет их, и спадут бельма, и он увидит тебя.

Первая Анна, мать его, бросилась на шею к сыну своему: увидела я тебя, дитя моё, могу теперь и умереть. И оба заплакали. А отец Товия пошел к дверям, но по слепоте своей споткнулся и падал, а сын поддержал отца, и приложил желчь к глазам его и сказал: ободрись отец мой! Глаза Товита заело, и он начал тереть их, размазывая желчь рыбью, и снялись с краев глаз бельма и легко они спали. Увидел Товит сына своего и заплакал (тем еще омыл глаза слезами) и сказал: благословен Ты Боже, и благословенно имя Твое во веки, и благословенны все святые Ангелы Твои!…

И вошел сын в дом свой и рассказал отцу своему о чудных делах, бывших с ним в Мидии. Затем вышел Товит навстречу невестке своей, радуясь и благословляя Бога.

Видевшие, что он идет зрячий, удивлялись соседи и все люди, – как он прозрел. И Товит исповедал перед людьми, что Бог помиловал его! Благословил невестку свою, сказав: ты дочь моя! И праздновали они брак Товии в доме отца семь дней!

Тут надо было расплатиться с человеком, который сопровождал Товию. Товия сказал отцу, что готов и половину отдать всего того, что он принес с собой! И позвали они ангела и сказали ему: возьми половину всего, что вы принесли, и иди с миром.

Тогда, отозвав обоих особо, Ангел сказал им: благословляйте Бога, прославляйте Его, признавайте величие Его и исповедуйте пред всеми живущими, что Он сделал для вас. Доброе дело – благословлять Бога. Тайну царскую прилично хранить, – а о делах Божиих (наоборот) объявлять похвально.

И рассказал им: когда молился ты и молилась Сарра, невестка твоя, я возносил память молитвы вашей пред Святого, и когда ты Товит хоронил мертвых соплеменников, я также был с тобою. И когда ты не поленился встал и оставил обед свой, чтобы пойти и убрать мертвого, твоя благотворительность не утаилась, но я был с тобою. И ныне Бог послал меня уврачевать тебя и невестку твою Сарру. Я – Рафаил, один из семи святых ангелов, которые возносят молитвы и восходят пред славой Святого престола Бога.

Тогда оба смутились и пали лицом на землю, потому что были в страхе. Ибо было в той далекой древности поверье, – что ангелы приходят или бесы только по смерти человека: как записано в писании: «смертью да умрете». Но ангел успокоил их, сказав: не бойтесь, мир будет вам. Благословляйте Бога вовек. Все дни я был видим вами, но я не ел и не пил… Итак, прославляйте теперь Бога, потому что я восхожу к Пославшему меня, и напишите всё свершившееся в книгу.

Когда встали они и больше не видели его. И стали рассказывать о великих и чудных делах Божиих, и как явился им Ангел Господень.

– Да. Это интересная история, – сказал Сергей Петрович и встал прогибаясь и обоими руками разминая затекшую поясницу, он всё сидел в одной позе, слушая Кудряшова-пономаря, не перебивая.

– А сколько хороших историй еще есть, написанных в далекую старину. И это я еще пропускал все молитвенные обращения к Богу, которые запомнить было даже мне трудно. Всегда раньше люди молились, это сегодня мы забываем благословясь дело начать.

Пономарь встал и прошел к берегу и глянул на небо.

– Луна-то, луна какая! – сказал он довольным и радостным голосом.

Была уже полночь. Рыбалка ночная, не манила его и он, вернувшись к костру, устроился на постеленных лапниках, которые уже с вечера были заготовлены, чтобы спать.

Ночной рыбалкой занимался Сергей Петрович. Он пошел к своим закидушкам. Колокольчики не звонили, но раскачивались и тихонько подергивались. Вытащив снасть, он увидел на обоих крючках закидушки двух маленьких ершей, которые заглотили червя вместе с крючком глубоко и так и сидели на крючках, не в состоянии убежать или поддернуть так, чтобы колокольчик зазвонил. Пришлось крючки буквально выдирать из пасти ершишек. Снова насадив на крючки червяков, Петрович закинул свою снасть обратно в воду.

Когда он вернулся к костру, Кудряшов не спал, а смотрел на огонь костра.

– Много вопросов вызывает все твое повествование. Например, о тех же ангелах и демонах, почему их видеть было нельзя, что это за поверье такое? – сказал Петрович.

– Ну, это уже из другой оперы, а так в общих чертах моё предположение могу сказать, – начал Кудряшов, – вот были в Раю люди, Адам и Ева, потом согрешили и за это были изгнаны их Рая. А поставлен был Ангел с мечом охранять. Отсюда – «смертью да умрете». Ведь, когда Ангел появляется – то, как бы, открывается тот, Божий мир, некий портал-проход в мир Божий, или потусторонний что-ли. А когда нам тот свет открывается (?): только после смерти, вот так, я думаю, мыслили люди в той далекой эпохе.

– Может быть, может быть, – согласился Петрович, и тоже прилег на свое место у костра. Вскоре они оба мирно спали на берегу, на свежем воздухе у дымящихся поленьев, положенных в последний момент, чтобы отгонять комаров.

Конец.

Разум – счастливый дар человечества

И в то же время – он же, разум – проклятие людей!

В рассказах Чехова завершалась тема маленького человека, – эта трогательная тема Гоголя и Достоевского, которые подняли малость и унижение до трагедийных высот.

Чехову принадлежат удивительные слова о человеке, в котором всё должно быть прекрасно: «и лицо, и одежда, и душа, и мысли» и люди в его глазах, наверное, уже вообще не могли быть «маленькими». Каждый человек имел своё значение. Весь секрет заключается в том, что Чехов изображал не людей («маленьких»), а то, что мешало людям быть «большими». Он изображал и обобщал это самое «маленькое», эти обстоятельства в людях.

Например, низы чеховского города населены весьма разнообразными созданиями (даже не людьми, в подлинном смысле), получившими название «мелюзга». В них обобщен темный осадок жизни, который марает, пятнает душу человеческую, и, естественно, эти персонажи мало похожи на людей. Есть среди них Хамелеон, а есть лакей, который нажил целое состояние свое тем, что свиньей хрюкал; есть философствующий обыватель, о котором только и можно сказать, что на нем синие панталоны; есть городовой Жратва; учитель Тарантулов; золотых дел мастер Хрюкин; генеральша Жеребчикова; купец Кашалотов; подпоручик Зюмбумбунчиков….

У этой «мелюзги» есть своя поэзия – рассказ «Сирена», есть своё собственное представление о равенстве и братстве – «Нынче все равны», – говорит один из персонажей «Хамелеона». – «У меня у самого брат в жандармах… ежели желаете знать». Есть у «мелюзги» своя доморощенная философия, о которой Чехов заметил: «В России философствуют все, даже мелюзга». Вот, например, один из афоризмов от «философов»: «Польза просвещения находится еще под сомнением, вред же, им приносимый, очевиден». Или еще по-другому: «Если жена тебе изменила, радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству». Или сказать ещё так: «Маленькое жалованье гораздо лучше большого безденежья».

Мелюзга рвется к чинам, к деньгам, к сытой и праздной жизни – всеми силами, любой ценой… лишь бы выплыть наверх хоть в хронике происшествий: в рассказе «Радость», 1883. – «Ведь теперь меня знает вся Россия! Вся! Раньше только вы один знали, что на свете существует коллежский регистратор Дмитрий Кулдарев, а теперь вся Россия знает об этом!».

Удивительную речь мелюзги передает Чехов почти в оригинале, речь неумелую, подражательную речь полузнаек. Которые: «хочут свою образованность показать и поэтому говорят всё о непонятном». Об этом можно было провести целое исследование, настолько эта речь персонажей Чеховских характерна и выразительна: «Позвольте вам выйти вон!», «Извините меня за эти кель-выражансы», «Я должен вам иметь в виду», «Прежде, матушка, когда либерализмы этой не было», «Всякий, кто мог, расставлял передо мной сети ехидства и иезуитизма!».

Психология мелюзги воссоздана в рассказе всего полнее в удивительном по своей беспощадной правдивости, который Чехов так и назвал «Мелюзга» 1885 год: «Украсть нешто? – подумал он. – украсть-то, положим, нетрудно, но вот спрятать-то мудрено…. А Америку, говорят, с краденым бегают, а черт её знает, где эта самая Америка! Для того, чтобы украсть, тоже ведь надо образование иметь…. Донос написать… да как его сочинишь! Надо со всеми экивоками, с подходцами, как Прошкин…. А куда мне! Такое сочиню, что мне же потом и влетит».

Если Чехов и «разоблачал» что-то в людях, в человеке, то прежде всего – это способность и готовность его быть «маленьким».

Человек мыслит, думает, размышляет.

Одно из характерных свойств ума, в том, что сталкиваясь с противоречиями, он не может оставаться пассивным. Ум приходит в движение с целью разрешить противоречие. Всем своим прогрессом поэтому, человечество обязано этому факту.

2 часть.

Еще с раннего утра небеса сияли такой ясной синевой, что весь день обещал быть жарким: ни облачка вокруг до самого синего горизонта и тишина, будто природа вымерла. Врач скорой помощи Сергей Петрович и пономарь Кудряшов шли по дороге между двух колхозных полей к дальним прудам за карасями, и поля эти, засаженные гречихой представлялись им бесконечными. Далеко впереди из марева испарений идущих от земли были видны постройки маленького летнего стана с большими навесами. Если глянуть с холма, по которому спускалась плавно и полого полевая дорога, то были видны, на той стороне от низины прудов и стана, такие же громадные поля уже желтеющей пшеницы. Теперь, в тихую погоду, пока природа не отошла ото сна и не думала от него отходить, Сергей Петрович и Кудряшов были рады тому, что столь прекрасна была их родная сторона.

– В прошлый раз, когда мы ночевали на старице, – сказал Кудряшов, – ты собирался мне рассказать какую-то историю.

– Да, я хотел тогда рассказать про своего брата.

Сергей Петрович протяжно вздохнул и переложил рюкзак с одного плеча на другое, чтобы быть лицом к сопутнику и начать рассказывать, но как раз в это время их стала догонять грузовая машина, за которой развевался огромный шлейф пыли. Путникам пришлось свернуть на обочину и даже подальше отойти от дороги, чтобы пыль их не задела. Чтобы не попасть под пылевое облако, нависшее над дорогой и в тишине безветрия не желающем опускаться, они пошли к пруду по засеянному полю, забирая влево, в сторону от построек полевого стана. Скоро показались тополя и кустарник, разросшийся вокруг пруда, заблестела вода противоположного берега, видного с пригорка по которому путники спустились к пруду.

На берегу, в первом же проходе, протоптанном среди густой и высокой травы, уже сидел рыбак, мужчина лет сорока, полный, с длинными волосами, похожий на художника или поэта, как его изображают на карикатурах. На нем была светлая рубаха и спортивные брюки с полосками на боках, лицо выглядело черным против светлой полосы шеи, так загорело на солнце. Он узнал пономаря Кудряшова и, по-видимому, очень обрадовался.

– Приветствуем рыбаков-везунчиков, – сказал он, улыбаясь. – Я сейчас к вам подымусь.

Спуск к берегу был чуточку круче и весь берег зарос разнотравьем, среди которой выделялись высокие кусты чертополоха. Вода в прудах была чистейшая, потому что через них протекала местная речушка Манага, которую и перекрыли плотинами, устроив три пруда подряд. И рыба в прудах должна была быть, так как для зарыбления запущены были карпы, а уж хищник: окунь и щука, разводились сами во множестве еще в естественной речке и её омутках ниже прудов.

– Рад вас видеть дорогой наш «святой человек», – обратился рыбак, пожимая руки, нашим друзьям. – Раз церковный человек пришел на пруд, значит, и рыбка будет клевать.

Свои слова, сказанные безо всякой иронии («святой человек») новый знакомый пояснил в рассказе про присутствовавшего тут пономаря. Познакомившись, рыбак представился как Володя-тракторист, они присели тут же на низкорослую траву, не спускаясь через заросли чертополохов к воде.

– О-о-о! Так вы не знаете, что все его в нашем поселке называют «святым», так я вам расскажу. – Обратился к недоуменному взглядом Сергею Петровичу Володя-тракторист и доставая сигарету, закуривая рассказал историю происхождения такого необычного прозвища пономаря Кудряшова.

Это случилось еще во время восстановления Храма. При Советском Союзе в Храме был клуб, а в середине 90-х здание передали в ведение Церкви и Храм начали восстанавливать. Многие из села принимали участие в восстановлении, а вот служить было некому в первое время. Священник приезжал только на выходные и пономарь Кудряшов оставался за старшего. И за завхоза, и за ответственного по проведению молебнов в обычные дни. Двери Храма открывались каждое утро. Приходили две старушки: одна торговала свечками, крестиками, иконками, а другая что пела на клиросе. На аналой пономарь клал книгу Богослужебную, находил соответствующие дню молитвы и показывал пожилой женщине что надо читать. Сам он возжигал лампадки перед иконами и, иногда, сам читал «часы» и другие молебные песнопения вместе с женщиной клиросной.

А тут случилось, в одном из домашних хозяйств жителей поселка отелилась корова двумя телятами и почему-то неудачно. Так – что слегла она и стала умирать. К кому бежать было за помощью ночью, местные не знали и женщина-хозяйка побежала в Церковь, а в церковном доме рядом с Храмом жил пономарь с другими строителями. Женщина просила священника, а его не было, почему-то он уехал в город, хотя и был выходной день. Встал пономарь, одел подрясник, и человека помощника с собой взял, из строителей верующих могущего молится. Пошли они и в хлеву устроили молебен о здравии животного, коровы той умирающей, накадили ладаном вокруг неё и так далее. А самое главное: собрал пономарь Кудряшов всякие травы, которые принесла по его просьбе женщина-хозяйка: зверобой, мяту и прочие, которые собирались и хранились на чердаке у неё сушёные. Из этих трав в корыте измельченных и залитых водой, скрутил пономарь круглые комки и скормил корове сразу несколько. А потом, после молитв сказал, чтобы кормили корову этими комками смешанной травы через каждые полчаса-час.

Утром корова встала и постепенно выздоровела. А по селу прошел слух, поскольку соседки присутствовали при молебне о здравии животного, который пономарь проводил, а всех подробностей они не видели. «Святой человек» – наш пономарь Кудряшов, – корова умерла, а он помолился и кадилом махал-дымил – корова и воскресла!» – говорили по всему поселку нашему. А уж слухи они мифами обрастают. Дошло это и до зоотехника-ветеринара, и пришел он в Храм, спросить как же так «корову воскресил» наш пономарь – «святой»? Ну что тут еще прибавить…. Пономарь так и сказал, что, мол, мы помолились, а Дух святой, Бог наш, восстановил здоровье коровы. «Я в духов разных не верю!» – сказал ветеринар. Он был из коммунистов. Спрашивал, какие уколы или таблетки вы давали корове? Да какие тут таблетки, сказали ему верующие в Церкви, ладаном кадили и молитвы пели – и прогнали ветеринара – раз он неверующий такой, старушки, что слышали весь разговор пономаря с ветеринаром.

– Вот оттуда и пошло: «святой» и «святой», говорят на него, – сказал с улыбкой Володя-тракторист. – Мы подробности-то узнали потом все, от хозяйки, как и что. Люди умные поняли: что трав было много разных, и все лечебные собирала сама хозяйка, – так что одна из них (из трав-то) могла помочь корове здоровье поправить. Но уж наших старушек-верующих не переубедишь, да и зачем! – улыбнулся он напоследок и рыбаки разошлись.

Наши путники расположились рядом недалеко от Володи-тракториста, каждый вытоптал себе подход к берегу, пригнув траву и вырвав лишние сорняки, кусты чертополоха. Со своими короткими удилищами они не могли закинуть поплавки свои далеко. А Володя ловил на фидер и свою снасть закидывал на самую середину пруда, в крайнем случае, далеко, близко к середине.

Рыба однако не ловилась. Осмотревшись, Сергей Петрович увидел других рыбаков, которые сидели вдоль пруда, каждый на своем месте. Из-за высокой травы их не было видно сразу. Видно было, что они перезакидывают снасти и вновь скрываются среди травы, присев на берегу.

Пруд – это затопленный овраг, берега которого не были ровными, по берегу образовались заливчики, местами виднелись из воды ветки упавших деревьев. Первым стронулся с места пономарь Кудряшов. Ему надоело ожидание и тишина (в смысле клева).

– Пройдусь-ка я вдоль берега… – сказал он и собрал свою удочку и рюкзак накинул на плечо.