Текст книги "Калавай"

Часть 12. Эпилог

Сергей проснулся рано утром. В палате он был не один. У противоположной стены лежал молодой парень. Первое, что вспомнил Сергей и спросил у соседа: был ли тут «Дед Артём». «А ты откуда его знаешь?» сказал молодой больной, у которого нога была в гипсе. «Он на той неделе тут умер, три дня прошло, не из вашего колхоза был…» – пояснил молодой. «Да я с ним вчера разговаривал…» – сказал Сергей. Тут пришла медсестра и начала делать уколы, а Сергею поставила еще и капельницу.

Потом, когда капельницу убрали, пришел врач. Сергей попытался рассказать о том, что видел «Деда Артёма» и врачу.

«Бывает» – сказал доктор, ничему, будто бы, не удивляясь, – «Вы были в коме. А потом был у вас „случай клинической смерти“: в течение 15-ти минут остановка сердца. Мы с трудом „вытащили“ вас…» – пояснил врач. Он измерил давление, сказал что – «высоковатое», а потом добавил: «Готовься в дорогу – в город повезут, на томографию».

Сергея погрузили на носилки и в машину скорой помощи. Ехали долго и привезли в отделение «нейрохирургии» в городскую «Республиканскую больницу», там был аппарат, томограф.

У Сергея обнаружилась опухоль, и жидкость в районе мозга была повреждена: между мозгом и черепом. Требовалась операция, которую произвели в спешном порядке. Ему просверлили череп с левой стороны и выкачали жидкость. Сергей лежал со шлангом-трубочкой, из которой в пластиковую бутылочку вытекали ещё остатки черной жидкости.

Он уже мог садиться, правой рукой ставил бутылочку с трубочкой в карман больничного халата, на левой груди. Левая рука на перевязи висела, в гипсе. С кровати опущена и опиралась на пол левая нога, тоже в гипсе. – В таком виде он встретился мне, когда меня привели в палату с забинтованной головой.

Сергей сидел и читал книгу. «Что читаете?» – спросил я, после традиционного знакомства. «Раймонд Моуди – „Жизнь после смерти“, дали мне» – сказал Сергей, – «Умирал я после травмы! На том свете был, как бы…» – и он рассказал мне, что с ним произошло.

А потом, еще неделю мы были вместе, в одной палате: я тогда был в больнице с сотрясением мозга, – и услышал историю Сергея, что называется – «из первых уст».

Он прожил эпоху, поколение которой пережило изменения в социальной жизни общества. Была и оттепель, и менялись деньги. Во власти происходила борьба, сменялись правители, старики не могли расстаться с властью – пока не умерли один за одним. И произошла революция, и вновь менялись деньги, так что обеднело все население. И подтвердились слова Соломона мудрейшего: «все вернулось на круги свои». Новый век, с новыми гаджетами, привел общество к старым порядкам: властью обладать стали богатые. Снова появились нищие, стоящие с протянутой рукой, и слуги и крепостные крестьяне, работающие на барина. И баре, и князья вновь появились, даже документы себе сделали вновь, с гербами, и замки и имения приобрели. На целый век назад вернулось общество.

К сожалению, Сергей умер. Не помогла ему операция и не помогли врачи, которые сказали, что лопнул какой-то сосуд в голове, кровоизлияние, что привело к смерти.

История жизни Сергея представлена в этой повести так, как он рассказал. Перед смертью он вспоминал дни своей жизни, вспоминал события прошлого. Так говорят, что воспоминания у человека всегда всплывают перед смертью. « Вся жизнь проносится перед глазами человека перед смертью» – говорят в народе. И это, отчасти верно. Сергей словно чувствовал, что скоро уйдет из жизни, когда еще только приехал в деревню и начал вспоминать….

Несколько слов по поводу смерти:

«Кто-то сказал, что право на смерть – врожденное право появившегося на свет человека. Лишь те способны полнее ощущать жизнь, кому часто случается быть на краю со смертью. Жизнь, в этом случае, как дорога к пропасти, к которой мы подходим с каждым шагом ближе и ближе.

В медленном угасании (жизни) есть своеобразная красота, – она подобна красоте небес в час заката. Небеса расцвечиваются (расцветают) яркими красивыми красками, и постепенно краски сгущаются, гаснут, пока не потухают совсем, переходя в темноту ночи. И это завораживает….

Когда-нибудь мы поймем, что смерть бессильна лишить нашу душу чего-либо из приобретенного, ибо всё приобретённое ею и она сама (душа) – это одно и то же, потому что Душа – и есть опыт жизни.

Только тогда, когда мы выделяем один отдельный факт смерти, мы замечаем всю её пустоту и смущаемся и скорбим. Смерть одного – это смерть, а смерть 2-х миллионов – это лишь статистика для нас, и вся скорбь в сознании нашем бывает нами надуманной.

Странный всё-таки этот наш мир: где двое смотрят на одно и то же, а видят иногда полностью противоположное.

Однако в этом мире неизбежно только одно – сама смерть, всего остального можно избежать, всё остальное можно изменить. Во временнОм пространстве, которое отделяет рождение от смерти, не может быть ничего предопределенного: все меняется; только смерть она постоянна!

Вот и образ красивый: Днем полет птиц кажется бесцельным, но к вечеру движения их становятся целенаправленными. Они летят к чему-то, – ко гнезду, к дому. Так же, (может быть), с людьми, достигшими «вечера своей жизни»… – бывает ли у жизни вечер? Так и Сергей, герой моего рассказа, наверное, решил про себя: «Вот и совсем прошла жизнь. Остались немногие хмурые годы, тоскливые и ненужные…». Когда всё становится не нужно, это главное ощущение старости. Особенно – вещи, предметы, одежда, мебель, обстановка….

Печаль не в смерти. «Человек умирает, не когда он созрел, а когда он доспел, дошел до кондиции», – то есть, когда жизненные соки его приходят к такому состоянию, при котором смерть становится необходимостью и неизбежна.

Смерти можно бояться или не бояться, – она все-равно придет неизбежно. Меньше всего боятся смерти и не берегут себя именно те люди, чья жизнь (наоборот) имеет наибольшую ценность.

И закончим цитатой: «Когда умирает писатель, начинают переоценивать его творчество. Точно так же, когда умирает (любой) человек, начинают переоценивать его роль среди нас. Значит, прошлое полностью сотворяется смертью, которая населяет его (прошлое) иллюзиями и мифами.

Конец.