Текст книги "Калавай"

Часть 10. Рыбалка

Рано утром к дому Аркади подъехала зеленая старенькая шестерка жигулей. Поехали они с Кошкиным сначала, как он сказал, «проверить дальние пруды». Выехали на «трассу», на дорогу между райцентрами. Километров 10 по «трассе» и свернули в сторону. У пруда, в стороне от трассы километров за 5, уже стояли три машины и вдоль берега сидели и стояли рыбаки. Ловили на «фидер», на новую, незнакомую для Сергея снасть. Теоретически Сергей знал про фидер, читал в журналах и видел по телевизору в передачах о рыбалке: «Рыбачьте с нами», «Диалоги о рыбалке». Но сам он никогда не пользовался фидером.

Тут они постояли, посмотрели; при них один из рыбаков вытащил небольшого карпа. Кошкин подходил и разговаривал с одним из рыбаков. На берегу было достаточно ветрено, серые тучи затянули все небо, и солнце едва светило сквозь них, была высока вероятность скорого дождя. Определил всё знающий Кошкин. Сергей не знал условий рыбалки на местных водоемах и во всем полагался на друга. Этот пруд не подходил, Кошкин решил ехать на другой.

Когда они уже подъезжали к «трассе», справа на дорогу выходил мужик с большой корзиной полной грибов; они так и сверкали красными шляпками, привлекая внимание. Остановились, и Кошкин поздоровался и разговорился с мужиком. Вышел из машины и Сергей. Оказалось, что между двух полей, разделявшихся нешироким заболоченным овражком, разросся и расширился лесок. Такая самообразовавшаяся лесополоса. Лесная полоса, вдоль всего овражка образовалась, потому что поля перестали обрабатывать, пахать. Небольшие березки, в два человеческих роста, липы, ольха и сосенки с осинами, толщиною с руку, образовали рощицу. Она тянулась от дороги до самого горизонта между двумя открытыми местностями бывших полей поросших багульником и другими травами. А когда-то тут росла пшеница или овес, колхозные комбайны собирали урожай: «центнеры с гектаров».

Березки с осинами преобладали в этом лесу и под ними росли грибы. Грибов было много, как сказал им мужик с корзиной: «огромное количество…», потому что, вот, – он набрал за час корзину, полную с горкой, красивых красноголовиков. Решили и Кошкин с Сергеем пройтись по рощице и собрать грибов.

Они оставили машину на обочине дороги. Взяли пакеты, складные ножички, которые оказались в бардачке, в машине, всегда лежавшие у Кошкина – «на случай», и пошли вдоль по краю лесочка за грибами.

Действительно, Сергей сразу стал находить по два-три росшие рядом, красивые грибы, с розовыми, красными шляпками. Они углубились и разошлись в рощице, и отошли от дороги довольно далеко. Но когда пакет-майка уже наполнился достаточно, Сергей повернул обратно, как ему казалось. Дорогу обратно из глубины мелколесья оказалось не так легко найти, Сергей почти заблудился. Он шел в одну сторону и в другую, но лесок не кончался. Тогда он повернул на солнце, вспомнив, что когда заходили, солнце было сзади за спиной. Пришлось идти долго, пробираться между осин и берез и кустов, росшего как попало лесочка. На «всё-про-всё» у них ушло около двух часов времени, Сергей вышел на дорогу в стороне от машины. Его, вышедшего из леса с мокрыми штанинами до колен и в хлябающей от воды обуви, встретил у машины веселый друг Кошкин: «Ничего, что рыбалка у нас не получилась. Успеем порыбачить и около нашей деревни. Зато грибов, вот, набрали… – заключил оптимист Кошкин.

А Сергей пробирался в «лесу» этом по высокой траве, росшей густо и мокрой от росы и вчерашних дождей. Его штанины вымокли сразу, а потом намокли и носки, впитавшие влагу до того что в ботинках хлюпала вода. А когда он «заблудился», и «в панике» шел, не разбирая тропинок, только бы выдержать направление на солнце, – он попал в заболоченный участок и по кочкам перешел его. Там ноги срывались с кочек, и ботинки его набрали воды.

Пришлось снять обувь и брюки, всё выжимать от воды. А у Кошкина в багажнике нашлись («на случай») и носки шерстяные и сапожки резиновые с коротким раструбом. Они были чуть великоваты, но подошли Сергею и он переобулся в движущейся машине на заднем сиденье, пока они ехали на свои пруды.

Недалеко от их деревни были образованы два больших пруда, с разделительной дамбой. Крутые широкие овраги заполнились водой, когда колхоз построил дамбы, перекрыв маленький ручеек-речушку. Тогда были планы колхоза разводить свою рыбу….

Дамбы пришли в упадок, и пруды частично обмелели, капитального ремонта давно никто не производил. Но ради дороги, которая проходила по дамбе разъединяющей верхний пруд от нижнего, эту дамбу поддерживали, ремонтировали «постольку-поскольку». Глубина в верхнем пруду была больше, чем в нижнем.

В прудах водилась рыба разная: были караси, карпы, окунь и плотва….

А остановились для рыбалки у нижнего пруда, Кошкин всё знал – «где надо рыбачить». К воде надо было спускаться по крутому склону, поросшему густой травой. На «клевные» места были протоптаны тропинки-спуски. Рыбаки были и тут. Стояли две машины, в стороне от грунтовой дороги, ближе к спускам в овраг, к пруду. Выбрали они себе место незанятое на одном из выступов берега. Ширина пруда тут была поменьше: метров 250 – 300. Тут, вероятно, начиналась глубина, когда ниже, широкий и круглый разлив пруда видимо был помельче. Водяная трава видна была растущей чуть не до половины пруда. А, вообще, глубина в пруду достаточная, как сказал знающий Кошкин: «до 4-х и 5-ти метров будет».

Кошкин достал два своих фидера, а Сергею дал телескопическую удочку с маленькой катушкой, с уже налаженной снастью: с поплавком и крючком на леске.

(Рыбалка – увлечение многих мужчин: как насаживать червячка, как забрасывать снасть, следить за поплавком, наблюдая поклевку, и как вываживать рыбу, – объяснять надо отдельно. Можно об этом целую книжку написать. Поэтому сократим рассказ, упоминая только главные этапы и события рыбалки.)

Первую рыбку, небольшого карася, чуть больше ладони, они поймали ближе к обеду, часов в 11 с минутами. И тут начался клев. Кошкин, с двумя фидерами, вытаскивал рыбу одну за одной.

Поймал и Сергей, – и карася, первый был он, и сорожку и даже ротанчиков. Сергей ловил, забрасывая недалеко от берега и на червя, поэтому, наверное, клевало у него редко. А фидеры свои Кошкин закидывал далеко, и насадкой служили зерна кукурузы, которые так любили караси.

Клев был недолгим, а после 2-х часов дня наступила, вообще, тишина. Говоря по-рыбацки: «как обрезало». Сергей стал бродить по берегу, – ходил и в одну и в другую сторону, но рыбы не было. Нигде не было даже поклевки. Не клевало и у Кошкина, тогда они решили подождать чуть-чуть и ехать домой. Это рыбацкое «чуть-чуть», «немножко подождем» – длилось часа 2, если не больше. Кому-кому, а рыбакам не откажешь в терпении. Сколько они могут терпеливо смотреть на поплавок!…

Не стали они дожидаться знаменитого вечернего клева. Поехали домой.

Привезли и рыбу, и грибы к Кошкину. Тамара их встретила уже готовым тазом с водой для рыбы, а тут понадобился пустой тазик для грибов. Сергей хотел все грибы и всю рыбу оставить Кошкину. Но решили «чуточку» не так, как он хотел, а, некоторым образом, наоборот. Кошкин выбрал в чистый пакет самых хороших карасей, и также набрал в чистый пакет самых хороших грибов. «Учителя Аркади уважают у нас все в нашей деревне!» – таков был мотив.

Вот так: и с хорошим «уловом» рыбы и с красивыми грибами, отборными красноголовиками, Сергей пришел в дом Аркади. Они вдвоем начали готовить ужин. Сергей чистил рыбу, её решили пожарить. А в большой кастрюле отваривали грибы. Аркади приготовил банки трехлитровые и готовил маринад. Ужин получился на славу: жареные караси…. А еще две банки закрыли, замариновали грибов.

После окончания «трапезы», был, по заведенному порядку и по обычаю, чай с малиновым вареньем. Любил Аркади выпивать чаю по три чашки. А уж за чаем, как водится: «Ибо не абы для чего, а беседы для…» – примерно так написано в Домострое, – и состоялось в беседе, обсуждение всей дальнейшей судьбы-жизни Сергея в деревне.

Аркади, оказывается, не проводил время напрасно, пока Сергей ездил с Кошкиным на рыбалку. Он прошелся по знакомым в деревне, а ему знакомы были все, так или иначе, многие были ученики его.

Перво-наперво, он нашел друзей владельца дома бабушки Михаила, – Почмана Жени и созвонился с ним. Объяснил ситуацию про Сергея и договорился с Почманом, что дом бабушкин Сергей может занять и жить в нем. А документы о продаже и прочие юридические вопросы они могли бы решить потом. Женя Почман готов был подарить Сергею старенький дом, оформить дарственную. Он обещал приехать, когда у него будет отпуск, в конце года, зимой.

А пока Сергей мог бы заняться «текущим» ремонтом, потому что дом бабушкин, действительно, старый и заброшенный более 3-х лет, надо было ремонтировать. Что самое главное: крытая шифером крыша протекала: сгнил верх, конек, сколоченный из досок, и гнилые доски упали, снесенные ветром. Это раз.

Во-вторых, Аркади, от тех же друзей Почмана, позвонил «председателю» бывшего колхоза, директору сегодняшнего Агрохолдинга и выяснил насчет работы. Мама директора училась у Аркади. Возраст Сергея, правда, был пред пенсионный, до пенсии оставалось чуть-чуть (а на работу, как обычно пишут в объявлениях, брали до 45 – 50-ти лет), и ему помочь можно было по блату: если просил учитель Аркади, да еще за внука учительницы, которую тоже в колхозе все знали – всё можно было устроить. Им предложили прийти в контору и там обо всем поговорить.

Так что, легли спать с мыслями, что надо завтра делать много дел: идти в село, в контору и смотреть дом, – что там обветшавшее поправить и подновить. Аркади уже и ключи нашел под застрехой у порога и теперь они лежали на столе, на виду, чем с одной стороны радовали Сергея, а с другой навевали тоску, воспоминания. Но от усталости за день, с рыбалкой и грибами, он быстро забылся в спокойном сне.

Часть 11. В контору и домой

Утром они вышли довольно рано. Прошли небольшое поле, отделявшее деревню от речки. По песчаному берегу прошли к деревянному мосту, и перешли на другую сторону речки, поросшей по берегам камышом. Вода в реке была мутно зеленая, а берега все в водорослях. Сергей помнил речку другой: он помнил, что тут они купались в чистой воде речки бегущей по песчаному углублению. Все заросло, и песчаный пляж порос осокой и другими травами.

Погода благоприятствовала. Между серыми облаками вчерашнего дождя, остатки которых скрывались за небосклоном, открывая светлое синее, словно помытое небо, – проглядывало яркое солнышко. Березовая роща, через которую проходила дорога, радостно встречала их голосами перелетающих с ветки на ветку веселых птичек.

В стороне осталась развилка дороги, правая уводила вдоль реки к свиноферме, на которую ездил Кошкин. А им предстоял подъем на холм-гору, на вершине которого виднелось село – «центральная усадьба колхоза», как её называл Аркади по старинке.

Немного поднявшись по дороге, они увидели странную, незнакомую Сергею постройку. Неширокая тропа мимо заборчика уходила куда-то налево по склону холма.

– А там родник. – сказал Аркади, – А это «часовенка» такая. Сейчас мода же на всё Церковное…. Недавно, лет 5 как, построили, вон и икона там… —

Сергей подошел поближе к калиточке. За заборчиком стоял обелиск в виде башни, которую венчала квадратная, на уровне глаз, ниша с крестом на железной купольной крыше. В глубине ниши стояла икона и перед ней лежали свечи.

– Что же это за часовня? – спросил Сергей.

– А это знаменитые «духовные скрепы», «я так думаю» – с ухмылкой ответил учитель Аркади. – Сейчас почти везде, во всех деревнях кресты поклонные ставят и часовни разные. Святым посвящают теперь родники: вот тут, у нас, Пантелиемонов родник. А еще, в сторону района, какой-то Марфин родник есть, в другой деревне – святому Василию родник и так далее, – пояснял Аркади Михаилу.

Перед самым селом, действительно, на пригорке Сергей увидел высокий деревянный крест, что подтверждало слова Аркади.

А когда прошли они по улице, уже асфальтированной, вглубь села до первой развилки, где село делилось, и в этом месте был треугольный сквер, – в центре сквера снова был виден какой-то обелиск. Он уже не был огорожен, но с дорожками из красного гранитного гравия к нему.

– А это другой памятник, – героям войны! – сказал Аркади. И видно было, что памятник новый: фундамент из свежего бетона и яркими золотыми буквами сверкали все надписи на нем.

– Это тоже «скрепы духовные? – спросил Сергей.

– Нет. Это «скрепы патриотизма»! – сказал учитель Аркади. – Мне жалко, что звезды на нём нет…. —

И действительно, не было ни звезд, ни креста. Только цифры: 1941—1945, и надписи золотыми буквами – «героям Великой отечественной войны…».

Вышли они на небольшую площадь в центре села. Тут была и школа и магазин. И тут же было новое современное здание «из стекла и бетона», с парадными ступенями и вывеской у больших стеклянных дверей: «Агрохолдинг…».

Зашли к директору в кабинет, но директора на месте не оказалось. Секретарша посоветовала зайти в отдел кадров, если нужно решить вопрос трудоустройства. В отделе кадров выяснилось, что на ферме нужен «скотник». Им рассказали, как найти там, на ферме, заведующего. Пошли на ферму, от села в километрах трех.

Ферма из нескольких коровников и нескольких других, подсобных одноэтажных домов., в одном из которых располагалась «убойная», где разделывали коров на мясо. Сергей прошел туда в сопровождении заведующей, и сам увидел процесс. Как раз подвели корову двое здоровых и сильных рабочих. Корову усыпили прибором электрическим, разрядом тока. Когда она лежала на боку, уже умерщвлённая, привязали её задние ноги к тельферу-подъемнику и повесили вниз головой. У одного мужика в руках был пульт и, управляя тельфером, он подвёз корову к углублению на бетонном полу, куда должна была стекать кровь. Другой с большим ножом готовился к разделке туши коровы.

Тут заведующая, тоже высокая сильна, с мускулистыми руками, женщина посмотрела на Михаила оценивающим взглядом, и сказала ироническим тоном:

– Да какой же из тебя скотник?! Вон, посмотри на моих работников… – и работники остановили свой процесс, и тоже смотрели на Михаила. – Корова весит 500 килограммов. Одна нога больше 100 килограмм весит, а в тебе 50-то есть ли?! —

Аркади ждал Сергея перед ступеньками у входа в «убойный цех». В общем, – нужен был рабочий, но сильный и здоровый мужик. Сергей не подходил на такую работу. Пришлось им возвращаться восвояси!

Пришли домой как раз в обед, в 12 часов. Решили после обеда идти в старенький бабушкин дом: надо было обживать и прибраться хотя бы.

Когда открыли калитку и вошли во двор, – увидели запустение. Двор зарос травой, сорняками. «И как я не обратил внимание – подумал Сергей, – Ведь я же заглядывал во двор». К самому крыльцу подобралась крапива, высокая и колючая. Аркади пошел за косой. А Сергей прошел-таки к ступенькам крыльца, но наступив на первую из трех, едва не упал: доска приподнялась, – видимо, не была прикреплена к основанию, или подгнило основание, и ржавый гвоздь не держался в нем. Сергей наступил ближе к середине доски первой ступеньки, – она держалась нормально. Тогда он взошел на крыльцо. Замок на двери, ведущей в сени, легко открылся ключами, найденными накануне Аркади. Пока Сергей осматривался в сенях, где с обеих сторон устроены были подобия кладовок, Аркади, в это время пришел с косой и уже прокашивал дорожку к крыльцу. В дом вошли вместе.

– Да. Мебель всю увезли, забыл тебе сказать. Тут машину грузили до самого вечера, полную. И шифоньер, и столы и тумбочки, холодильник и прочее, – всё тогда Почманы увезли… – сказал Аркади.

И что они обнаружили в доме, что осталось в нём: старая газовая плита на две конфорки, с торчащей сбоку трубой для газового баллона. Стандартный, советских времен, квадратный стол из ДСП. Сбоку, у стены стояла кровать с пыльным матрасом на ней. На прибитой угловой полке, справа от окна, стояли круглые часы будильник, тут на стене висел календарь трехгодичной давности.

Повсюду, в углах и на окнах висели паутинные сетки, пыль лежала толстым слоем и на вещах и на полу.

В сенях нашлись два старых ведра, – одно оказалось с дырявым дном. Тут же нашлась и лейка десятилитровая. И Сергей, с ведром и лейкой пошел за водой к ближайшему колодцу на улице. Старый колодец, стоящий через два дома, сбоку от проезжей колеи на улице, был действующий. Местные жители еще пользовались им, и потому тут было большое цинковое ведро на цепи: такое же, как помнил Сергей из своего детства.

Пока Сергей ходил за водой, Аркади подмел полы, собрав крупный мусор в кучку у дверей. Он и веник нашел и совок. Уборка в доме заняла у них остаток дня.

Ночевать Сергей пошел к Аркади, – пока не решился остаться в пустом доме, буквально пустом, да и не было там постельных принадлежностей: ни подушки, ни одеяла, ни простыней.

Благоустройство в доме Сергей производил один все последующие дни, изготовил лавку и табурет. Начал строить-мастерить полки и тумбочки с полками. Нашлись в сарае бруски и старые доски от забора, один конец которых был заострен. Он прибивал брусок к стене, затем на расстоянии ставил поддержку-ножки в виде буквы «П», и соединял их досками, напиленными в размер. Получался столик. В середину ножек прибивался еще брусок и на той же высоте брусок к стене, – получалась полка под столиком.

Такие самодельные встроенные тумбы Сергей поставил во всех углах дома, начиная с сеней. Уже на эти тумбочки, на их полки, он сложил все вещи, которые нашлись. Нашелся и чайник электрический, а в пустой газ-плите, в нижней полке, вдруг, нашлась и электрическая плитка. Тарелки нашлись, старенькие, со сколами и треснутые. Стакан, кружка эмалированная, чайные ложечки. Инструменты: старые ножовки, топор, коробка с гвоздями и прочее, были сложены на полку в сенях.

Из вещей: в сенях висели пыльные брюки и куртки и пара свитеров, даже старый тулуп. Когда их встряхнули, оказалось, что вещи хорошие, и брюки-джинсы подошли Сергею. И курточку болоньевую он стал носить-одевать.

Аркади дал ему две подушки и одеяло, а также и простынь с пододеяльником и наволочки. Так, постепенно, Сергей начал обживаться в доме и остался в нём ночевать.

В ближайший выходной, они с Аркади решили устроить праздник-новоселье в «новом-старом» доме Сергея. Позвали «новых-старых» друзей – Кошкина и Сашу Петухова. Женщины – Жена Тамара и Жена Петухова Саши – Елена, у себя дома состряпали пироги и приготовили другие кушанья, и принесли их в дом к Сергею. Был накрыт стол, за которым говорили о многом. Но, в основном, звучали пожелания и советы к благополучной жизни в деревне Сергею.

Прозвучали и планы-предположения Сергея самого. Его огород зарос порослями тёрна и вишни, которые надо было вырубать и выкорчевывать, чтобы сажать картофель. Тёрн рос с одной стороны огорода, а вишня с другой. Корнями, которые пустили отростки, они соединились посередине, огород весь был занят ими. Огорода, как таково, уже не было, – это был лесочек из невысоких, а порой и в рост человека и выше, тонких деревьев тёрна и вишни. И конечно, сорняков – крапивы и чертополоха.

А сначала нужно было крышу подновить, отремонтировать, дело близилось к осени, а за ней зима и снег.

Друзья обещали помочь Сергею во всем, в трудоустройстве помочь брался Аркади. Нужны были деньги, чтобы купить на крышу железные листы профнастила, заменить старый потрескавшийся шифер. Работы, вообще, было достаточно много для Сергея. Он так и решал: жить потихоньку в деревне, сажать свой огород и ходить на рыбалку.

На рыбалку он уже ходил один. Ранним утром пошел на свою речку, знакомые с детства места. От пяти часов утра и до восьми (за три часа), – он поймал 4 больших рыбины, величиной больше ладони, а также много мелких. Из рыбы и была приготовлена уха, как угощение на праздник новоселья.

На другой день решил Сергей прибить новый конёк на крышу. Доски ему дал Кошкин. Длинная лестница нашлась у соседа – Аркади. Несколько раз он лазил на высоту, на крышу, с рулеткой для измерения. Напилил и приготовил доски.

Аркади вызвался было помочь, но надо было пойти-таки ему к директору Агрохолдинга, узнать и объяснить и решить-таки вопрос трудоустройства Сергея. А заодно в сельском магазине надо было купить продукты, и хлеб у них кончился и сахар… Сергей еще «столовался» у Аркади. Сергей остался один ремонтировать конёк на крыше.

Все было хорошо в то памятное утро. Но случилось непредвиденное. Полез он с доской в одной руке, с молотком в другой, а еще и за лесенку надо было держаться…. Сергей упал с самого конька крыши, на улицу перед домом, ударился о землю и потерял сознание надолго. Всё остальное он не помнил. Очнулся только в реанимации в районной больнице.

Часть 12. Больница.

В поселке городского типа, в районном центре, строился новый микрорайон с пятиэтажными панельными домами. Но самое первое строение, по центральной дороге, через весь микрорайон ведущей к областной столице, к городу – это было здание новой трехэтажной больницы. Старую больницу в центре поселка оставили, как маленькую поликлинику только для местных жителей поселка. А всех больных из деревень района перенаправили в новую больницу из нескольких зданий. За фасадным зданием районной поликлиники, которое красиво стояло между старых, оставленных при строительстве сосен в виде буквы «С», было построено здание стационара, на первом этаже которого, сбоку, был «травм пункт». Туда и привезли Сергея на скорой помощи, вызванной Аркади.

С момента падения Сергея прошло много времени: пока до скорой помощи дозвонились, пока скорая помощь приехала, прошло часа полтора. И всё это время Сергея никто не решался тронуть, – Аркади не разрешал. Сергей лежал на земле неловко подогнув ногу и вывернув руку. Только санитары аккуратно положили его на носилки, после осмотра врача: нога была сломана и вывернута была левая рука, локтевой сустав вывихнутым оказался, как потом показал рентген. Ребра были целы, но внутренности отбиты, и сместилась почка на 3 см., как показало узи. На всё обследование, врачи использовали всё что могли, ушло еще часа полтора.

Таким образом, на операционном столе Сергей оказался часа через три. Внутреннее кровотечение, видимо, продолжалось всё это время, – пришлось промывать желудок и кишечник, через шланг. Сергей потерял много крови. Хирург провел операции под наркозом: вправил локтевой сустав и поправил кость на ноге. Все это время сознание к Сергею не возвращалось. Состояние его было тяжелым: слабый пульс, низкое давление и посинение всего тела.

Требовалось ещё провести томографию головы, потому что ушиб левой стороны отмечался огромным синяком над виском. Решили подождать, когда Сергей, вдруг, может быть, придет в сознание.

Пока врачи и медсестры ушли оформлять документы, чтобы перевезти Сергея в городскую больницу, где был томограф, – его оставили в холодной полуподвальной комнате реанимационной. Холодной потому, что она смежно соединялась с пристройкой-моргом, в которую вела хлипкая дверь.

Врач констатировал кому и предсмертное состояние. Поэтому Сергей был пристегнут за ноги и за руки, и подключен к медицинским приборам слежения за пульсом…, и с капельницами на обеих руках.

Может быть случайно, или провидение сработало, но пока не было никого, в реанимацию зашла с ведром и шваброй уборщица. В это время прибор прекратил свое «пиканье» и стал издавать протяжный звук смерти…. Уборщица, с паникой в голосе, стала кричать медсестер. Прибежал с двумя медсестрами и врач. Потребовалась дефибрилляция. Сердце удалось «завести» и уже медсестра осталась дежурить около больного.

Аркади всё время находился в коридоре «приемного покоя». Тут же на стульях сидели приехавшие – Кошкин с женой Тамарой и Саша Петухов. К нетерпеливому Аркади, сразу изменившемуся, постаревшему, к седому старичку, не сидящему на месте, ходящему по коридору «приемного покоя» туда-сюда, наконец-то вышел врач. Это был молодой узкоглазый казах Ингибаров. Он давненько, почти с самого открытия больницы, работал хирургом, и местные отзывались о нём, как о хорошем враче, спасшем много жизней.

– Состояние тяжелое, я даже не знаю, что вам сказать. Он потерял много крови, – было внутреннее кровоизлияние, – мы промыли желудок и кишечник. Но нужна кровь 3-й группы, резус отрицательный. Есть ли родственники у больного? – сказал и спросил врач.

– Родственников нет. Но кровь моя должна подойти, – ответил Аркади, с улыбкой, радуясь, что такое совпадение произошло. – У меня 3-я группа и резус отрицательный. —

– но вы пожилой человек и много крови у вас брать мы не можем. —

Тут и Кошкин и Тамара и Саша слушали весь разговор.

– А я не знаю свой резус, но группа 3-я у меня точно – сказала Тамара, жена Кошкина.

– Дело в том, что он пока с физраствором, – мы уже заказали кровь, но пока привезут, он может умереть… – сказал врач и предложил Тамаре – Пойдемте, проверим, сдадите кровь на анализ. Врач пошел к реанимации, за ним увязался Аркади. Врач вызвал медсестру дежурную из реанимационной комнаты и попросил их пройти в процедурный кабинет. Сергея оставляли лежать одного. Когда открывалась дверь, Аркади, прошедши за врачом, увидел неестественное, синее до черна, тело Сергея. Но врач не пустил его ближе и вывел из комнаты, взяв за плечо, и успокаивающе-тихим голосом проговорил: «ничего, ничего, мы сделаем всё возможное. У нас есть в посёлке доноры, я сейчас пойду, посмотрю по группам и вызову их».

Грустный Аркади вернулся к своим и присел на стул в приемном покое. Он так переживал, будто за родного сына. Его успокаивали и Кошкин, и Саша Петухов.

А в это время, во второй раз у Сергея остановилось сердце. Писка медицинского аппарата, сквозь закрытую дверь, не было слышно, и так почти 15 минут Сергей лежал «мертвый» – это была клиническая смерть.

Когда из процедурной сестра прошла к реанимационной комнате, едва открыла дверь то сразу и услышала звук медицинского прибора. – И она крикнула: «Доктор, остановка…». Снова была паника, беготня, дефибриллятор….

Аркади уже сдавал кровь в соседнем кабинете, лежа на кушетке. И кровь Тамары тоже подошла по резус-фактору. Был вызван и донор из местных жителей, и он сдал свои 400 граммов крови.

Сергея вернули с «того света», провели переливание крови. А когда выровнялось давление, и пульс пришел в норму, его перевели в палату и уложили на кровать с белыми простынями.

Что самое интересное во всей истории «смерти» Сергея. Он все эти события видел и слышал сам.

Его синее тело, с нитевидным пульсом, лежало в той комнате рядом с моргом. А Сергей словно присутствовал рядом и перемещался к людям, которые говорили о нём, разговаривали в коридоре, и в кабинете у врача, и в процедурном кабинете, где медсестра брала кровь у Тамары для анализа и Тамара говорила, что он хороший человек. Только когда, вдруг, его сердце остановилось, во второй раз, вокруг стало резко темно. Сергей словно провалился куда-то. Он словно падал медленно, как в невесомости парят космонавты на МКС. В этой темноте показался в далеке какой-то далекий-далекий огонек, увеличившись до размеров полной луны. Свет не светил яркими лучами, – он просто был. Был свет, не испускающий лучей, как солнце, но холодный свет, как бесформенное зеркало. Ближе к нему пространство стало серым, и Сергей увидел людей. Они перемещались. Не ходили и не летали, но всем своим образом, двигались, – кто к свету, кто справа налево иили наоборот. С ним поравнялся седой старик.

И не было ничего, понял Сергей. Он понял, что ничего нет! – всё пропало из его сознания. Само сознание было, а не было времени, не было пространства, не было самой материи. Были образы, говорящие каждый о своем, обездвиженными губами. Некий шепот исходил со всех сторон. И это был не звук, звуков тоже не было.

Близкий к нему образ старого деда представлял сморщенного, без бороды и усов лицом, худосочное тонкое тело. Он обратился к нему. Сергей ясно понимал его слова и видел предоставленные им образы. Они были в его сознании, сразу, без звуков и любого движения. Движения тоже не было. А перед сознанием Сергея образы деда были.

Сергей ответил: он сразу рассказал о себе всё, много информации, столько же, сколько и дед дал ему. Этот обмен информацией прошел – ни быстро, ни медленно. Но Сергей мог управлять, мог остановить и прокрутить эту информацию в любую сторону, и в прошлое и назад. Он управлял информацией.

И это был разговор одного сознания (Сергея) с другим (Деда Артема). Сергей узнал о дедушке Артеме всё-всё, от самого его рождения – до его смерти. Также и Дед Артем знал о Сергее всё-всё.

Времени не было и (сознание) душа Сергея была в серой вечности долго-долго. Они «беседовали» и с другими образами других людей.

Вся серая масса – тысячи образов. Сознания людей двигались незаметно медленной вязкой слизью к тому светлому пятну Зеркала Вселенной!

Сергей очнулся так, словно долго спал. Болела нога в гипсе, болела рука в гипсе, болела голова, болела вся левая сторона тела. Когда он открыл глаза, он увидел склонившегося над ним врача.

– Как себя чувствуете? – спросил врач.

Сергей тихо проговорил, что болит у него то-то и то-то. Он говорил медленно и неуверенно, словно разучился говорить и вспоминал, как это делать надо (шевелить языком) – разговаривать.

– Хорошо! – сказал врач, когда на самом деле, Сергею показалось: «чего же хорошего, что у него все болит».

Сейчас мы сделаем укол обезболивающий, и ты уснешь. Поспи, дорогой. Завтра в город повезут, в горбольницу! – Врач похлопал его тихонько по груди и пригласил медсестру со шприцем.

Сергей засыпал и видел сон про рыбалку: он сидел на берегу речки, под ярким солнцем, а в воде, возле берега плавали мальки среди кувшинок. На открытой воде, сразу за листьями кувшинок, торчал наполовину покрашенный красным, поплавок из гусиного пера, какой ему всегда нравился.