Текст книги "Калавай"

Часть 9. Бессонница

Бессонница, в последнее время, утомляла Сергея. Забывался он под утро. Но и утром он тоже не бодрствовал, лежал в постели с закрытыми глазами и слушал. Он не спал, а переживал сонливое состояние, полузабытье: когда знал, что не спит, но видел сны.

В полусне своем, Сергей ясно представил великую свою глупость, когда он покинул больную мать и пожилого отца и уехал из дома на заработки. Он соблазнился «длинным рублем». Вначале 90-х появились фирмы посредники, которые собирали бригады строителей на работу в Москву и Питер, а также в Тюменскую область. Фирмы предлагали работу вахтовым методом, 15 на 15, зарплату во много раз выше, чем была у них в регионе. Сергей пришел в фирму «Профессионалы», он заполнил анкету, где указал свою единственную профессию – плотник 4-го разряда.

Увезли его в сибирский новый город Ноябрьск, город нефтяников и газовиков, который расширялся и застраивался быстрыми темпами. И отработал он там две вахты, пока не перешел на постоянную работу.

Приезжая домой между вахтами, он заметил, что отец уже в то время начал сильно «прикладываться к спиртному». А матери часто приходилось лежать в больницах. Она работала всю жизнь на вредном производстве обувной фабрике и различные болезни стали проявляться у нее сразу после выхода на пенсию. А больницы наши из бесплатных, вдруг, стали дорогими. Шприцы одноразовые для уколов нужно было покупать, потому что старые советские шприцы с толстыми иглами кипятить, по старинке, медсестры уже не хотели. Нужно было покупать все медикаменты: капельницы, банки с глюкозой, не говоря уже за лекарственные препараты.

У мамы Сергея отказали почки, и плохо было с легкими, и печень почему-то болела. Было ясно всё, почему так болела мама, – но было ясно Сергею, только не врачам. Врачи работали в двух местах одновременно: в государственной «бесплатной» больнице они спешили отбыть свои часы, а бежали в другие, в частные клиники, где за большие деньги занимались богатыми пациентами.

Денег отцу не хватало. Сергей привез и оставил деньги, и вновь уехал в Сибирь, сказав, что будет деньги посылать. Первые месяцы летнего сезона Сергей исправно посылал больше половины зарплаты, что составляло в два раза больше, чем пенсия отца и матери вместе взятые. Потом он перешел работать на постоянную работу, вместо вахтового метода и высылал уже меньше, нужно было платить за общежитие, где снимали комнату с земляками, самому.

Больше полугода Сергей не бывал дома, и не знал, что происходило на родине.

Мошенники конца 90-х, орудовали через десятки своих фирм однодневок, обманывая народ. На обман мошенников попался и его отец. Пока мама Сергея лежала в больнице под капельницами и под аппаратом искусственная почка, – отец пьнствовал по многочисленным, на каждом шагу появившимся, наливайкам. Там его и подсмотрели мошенники. Проходила приватизация жилья по всей стране. И мошенники помогли отцу приватизировать его двухкомнатную квартиру и тут же обменяли её на однокомнатную старую. Ради денег, по пьяному рассуждению отец решился потерять жилье. Потому что матери требовалась платная операция. После операции маму Сергея выписали домой, якобы на реабилитацию в домашних условиях, а фактически умирать. Она и 10-ти дней не прожила, умерла.

После похорон отец сильно запил и тоже умер, сгорел от передозировки отравленной ацетоном левой водки: его нашли соседи с «обугленным», черным лицом, сидящим облокотившись за столом.

Сергей узнал это, когда получил телеграмму и дозвонился до соседей. Телефон сотовый отец пропил давно и связи никакой не было. А работал Сергей на монолитной двенадцатиэтажке. Телеграмму принес перед самым обедом товарищ из общежития. Сергей хотел ехать на похороны отца, в телеграмме ничего не было о матери сказано, но этот день он решил доработать до конца, заканчивали 9-тый этаж. От своего земляка-товарища, который принес телеграмму, он узнал телефон соседа, живущего в соседнем доме на родине. Они вместе позвонили, и тот сообщил: «о-о-о! какая больница… твою мать выписали умирать. Она три дня назад, как похоронили: у подъезда крышка гроба стояла. А сейчас вот отец твой умер, говорят, опять у подъезда крышка стоит…. С работы строители пришли его хоронить» – пояснил сосед.

Сергей хотел уже бежать к бригадиру, чтобы отпросится с работы уйти сразу. Но потом передумал, а послал, пришедшего из общаги товарища за водкой. Товарищ сегодня не работал, сбегал, и они выпили…. А после выпитого Сергей начал разбирать на 6-ом этаже деревянные фанерные каркасы на окнах. Он был пьяный и расстроенный, – выполняя свою плотницкую работу, забыл всякую осторожность. Забрался он на подоконник и, выворачивая очередной прилипший к бетону фанерный каркас, упал с шестого этажа.

Очнулся Сергей только в реанимации, весь загипсованный. Так он не был ни на похоронах матери, ни на похоронах отца.

Окончательно проснулся Сергей от голосов. Кто-то пришел в дом Аркади. Он быстро оделся и вышел из-за перегородки в основную половину дома.

За столом сидел высокий и рыжий мужчина. По этим рыжим волосам он узнал деревенского товарища детства Петухова Сашу, его отец был председателем колхоза, – главное, что помнил о нем Сергей.

Его встретили радостно, приветливо и разговор переключился на друзей и деревенских знакомых: Как сложилась судьба одного иили другого.

Сергей смотрел с восхищением на Сашу Петухова, которого не видел лет 30, – тот пополнел, и вырос в высокого и добротно широкого в плечах мужика. А в детстве они бегали вместе на речку купаться…. В разговоре Сергей спрашивал, как живет Петр Иванов, живший у пруда, оказалось, он уже умер: уехал далеко в Красноярский край, на Енисей и в нём же утонул. Игорь, сын соседа бабушки, с другой стороны, – тоже погиб в дали от родной земли, в Афганистане.

Петухов рассказывал про всех деревенских знакомых Сергея, их беседа могла бы длиться долго. Но Аркади прервал её, зная, что Саша Петухов пришел не просто, оторвался от своей семьи и своего хозяйства. Вышли во двор. Нашелся топор для Сергея, колун был один и его взял Петухов. Вдвоем, они быстро начали колоть дрова, так, что Аркади не успевал их уносить и складывать в поленницу.

У Саши Петухова уже были внуки, сыновья его давно жили в городе и приезжали только по выходным, – продолжался разговор за работой. Саша Петухов хоть и был на пенсии, но работал в колхозе. Он обещал Сергею помочь решить вопрос с домом, связаться с Почманом, который уже давно, года три не приезжал. А также обещал помочь устроиться на работу в колхоз.

Жизнь в деревне, для Сергея обещала устроиться.

Вечером, Сергей решил пройтись по деревне, посетить Кошкина, тракториста, когда услышал, как его трактор проехал мимо по улице. Он прошел по улице к круглому пруду, тут улица расширялась, дорога огибала небольшой пруд с обоих сторон. У ворот некоторых домов стояли машины, не только жигули, но и иномарки. «Все-таки люди живут…», – подумал Сергей. А с конца деревни были видны заброшенные здания фермы. Высокие кусты и бурьян закрывали зияющие пустыми глазницами окон здания коровников. Вся площадь, выгул перед фермой, огороженный низкой оградой из длинных жердей, поросла беленой, крапивой, лопухами и чертополохом и выглядела заброшенным пустырём.

Дом Кошкина Сергей увидел и определил сразу – у забора около ворот стоял трактор Беларус. Его увидели в окна, когда он подходил к дому, и встретить его, открывая калитку, вышел сам Сергей Петров – он же Кошкин.

Дома познакомились с Тамарой, с женой Кошкина. Снова, по обычаю, ужин, чай и разговоры-воспоминания. А на завтра, на выходной, решили два Сергея поехать на рыбалку. Именно поехать, у Кошкина была машина в гараже, старая шестерка – жигули. А пока не стемнело, они пошли на ту самую ферму копать червей в кучах навоза, который еще сохранился у стен зданий коровников. Когда ферму забросили (в 90-е годы), навоз никто уже не убирал. Сейчас кучи были у торца низкие, осевшие и поросшие беленой и крапивой.

Когда подошли к ферме Сергей увидел страшную картину. Три длинных кровника из красного кирпича смотрелись как после войны развалины. Шифер на крышах с большими дырами и порос желтыми и зелеными пятнами мха. Дверей и окон не было, кое-где торчали сломанные рамы. Проемы дверей с обваленными кирпичами косяков, а где то и середина упала, и куча кирпичей загораживала вход. Внутрь даже не хотелось заглядывать. Кусты в два человеческих роста высотой скрывали и небольшое здание администрации. Среди бурьяна протоптаны были тропки-дорожки к кучам навоза, тут всегда копали червей для рыбалки все местные.

Часть 9. О бабушке воспоминания.

В густых сумерках Сергей возвращался домой к Аркади. Деревня словно вымерла. Ни ветерка, ни звуков не было слышно. У дома Кошкина, откуда он вышел, горела лампа на столбе под железным старинным плоским абажуром, а дальше по улице света не было, только серые пустые дома с черными окнами стояли до самого пруда. Обойдя пруд, возле которого светились окна нескольких домов, бросая тихий тусклый свет сквозь занавески окон, Сергей вновь увидел впереди темную деревенскую улицу. Вдалеке, в конце деревни, одиноко мерцала, в наступающей ночной темноте, лампочка на столбе, как светящийся гриб на тоненькой ножке. И там же, перед концом деревни, роняли свой свет окна дома его бабушкиного соседа Аркади.

А раньше деревня жила, снова вспомнил Сергей, и фонари вдоль всей деревни освещали её, и ферма светилась огнями по всему периметру. Он бегал к бабушке, встречать её после вечерней дойки. Она ещё прибиралась в коровнике, и мыла и чистила своих коров. За каждой дояркой по 5 или 6 коров прикреплено было.

Бабушка вышла на пенсию и ушла из школы. Денег не хватало, и она ходила работать в колхоз. Молодые девушки из деревни уезжали учиться в город и не возвращались, доярок в колхозе не хватало. Вот и принимали в колхоз пожилых женщин, пенсионерок. Потом, в одно лето, когда Серёжа стал постарше, бабушка работала в полях: «Руки уже болеть стали, не могу доить. Хоть там и аппараты доильные, но вымя коровам мыть надо, всякий раз, руки мочить…» – говорила бабушка. А в полях на прополке рассады свеклы и капусты работали в перчатках. На сенокосах, на заливных лугах у реки сено собирали граблями.

И Серёжа ходил работать с бабушкой в колхоз. Устраивался в 14 лет через сельсовет, по договору на сезон и на короткий рабочий день, как и все деревенские школьники работали, и сверстники Серёжи и постарше. Там он и подружился со всеми ребятами из их колхоза, знал ребят из соседних деревень. Вот и помнил его сосед Аркади с хорошей стороны, как работягу. Серёжа даже на лошади, на телеге возил люцерну и горох на силосные ямы. Тракторов было в колхозе мало, они возили сенокосилки по полю, а лошадей было около двадцати, и телеги, вереницей ездили с поля на ферму, рядом с которой и были силосные хранилища. Этим силосом кормили коров зимой. Так, под воспоминания, Сергей дошел до дома Аркади.

Сергей оставил банку с червями в сенях и вошел в избу. Аркади сидел за письменным столиком у окна и что-то писал в тетради. На столике были разложены книги. Одна, самая толстая с крестом на обложке, видимо Библия, подумал Сергей.

Аркади, не закрывая тетрадь, отвлекся, положил на страницы ручку и засуетился к ужину: принес с кухни сковородку с жареной картошкой. Сергей отмыл руки с мылом, после червей, и они сели ужинать.

Сытый ужин, по деревенскому обычаю, заканчивался чаепитием. Чай пили с малиновым вареньем, – «собственного приготовления», как похвалился Аркади.

За чаем, опять по обычаю, завязывался разговор.

«И что же, Библию читаем?» – спросил Сергей.

– Да. Вот уже давно я стал, некоторым образом, религиозным, – отвечал Аркади. – Раньше, еще когда жену хоронил, в Церковь начал ходить. Купил книжки, календарь с церковными праздниками…. Тогда движение началось…, люди наполнили Храмы, а о Вере мало кто что знал. Твоя бабушка была, однако, давно и страстно религиозна. Я помню, она русский и литературу преподавала…, и всё на тех писателей ссылалась, на классиков 19 века. Что все они в Бога верили и писали о том. Мы с ней немножко тогда не соглашались. Я, вот, на Горького ссылался, да на Льва Толстого, которого отлучили от Церкви. Сомневался в Вере в Бога. Так и сейчас сомнений много, к истинной вере, наверное, никогда не смогу прийти, – говорил Аркади, прихлебывая и допивая вторую чашку чая.

– Конечно, – отвечал Сергей. – Я видел как бабушка всегда молилась, и утром и вечером. Вместе с ней и в Храм ездили, в соседний район, не раз. И книжки я с детства читал. Жития святых и другие. А Библию мне маленькому она вслух читала. Новый Завет я еще до школы знал, – говорил Сергей и спросил – А что же вы пишете? —

– Хоть я и не считаю себя верующим на 100 процентов, но вижу много хорошего в христианской нравственности. Прочитал уже раза три, наверное, Библию, и возвращаюсь к ней, перечитываю. У нас хромает совсем образование молодежи, как учитель переживаю. Гляжу телевизор и вижу какой бардак творится. Вот и пишу. Мысли разные приходят. Эссе такие, – это жанр такой! – объяснил Аркади Сергею. – Вот, последнее, возьми прочитай в тетрадке, сегодняшнее, – предложил он, – А я пока приберу тут. —

– Хорошо – и Сергей сел к письменному столу у окна и начал читать.

«Философия истории. Эссе.

Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме:

«Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – всё суета!».

«идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается на круги своя».

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

Покрыто ли небо тучами или сияют на нем луна и звезды, я, всякий раз, гляжу и думаю о том, что правы древние Мудрецы. И мысли их, выраженные в посланиях нам, потомкам, очень глубоки, как Небо, яркие как звезды….

Нельзя не увидеть очевидного, и нельзя не заметить заметного. Очевидно, что Солнце круглое и круглая Луна, – так почему Земля, в нашем сознании, вдруг, предстает плоской?

Империи создавались и Империи распадались, – так было всегда. Когда умирал Царь, правитель, – была борьба за власть и самозванцы, один за одним, сменяли друг друга на троне, пока не находился один, сильнейший. Так было и так будет, – говорил мудрейший Соломон. А его слова подтверждались тысячу лет, и десятки раз.

Философы должны были объяснить людям от простого. А они закрывали сознание людей от истины сложными словами и мудрёными понятиями.

Но вот, мы имеем 20-й век. В котором, в одном государстве, несколько раз (3) произошли одинаковые процессы изменения в общественном строе. А именно: дважды распалась империя, – сначала одна, с возникшей на её месте другой, а потом и другая распалась тоже. И всё в этих процессах повторялось в точности до мелочей.

1). Был Царь, император великой империи. И был «Предводитель» правящей партии Советского Союза.

2). Деньги менялись – во время революции, когда были цены – миллион рублей за коробок спичек и за булку хлеба, вначале века, во время революции.

Тоже самое случилось при распаде «второй империи» – менялись деньги и снова получали миллионами зарплату люди.

Что это за совпадения такие идентичные, Сотню совпадений распада обоих империй можно найти, если внимательно посмотреть. Случайно ли это? И так было при распаде Римской империи, если историю посмотреть. И так было еще раньше, при распаде империи Фараонов даже, а еще раньше, были другие империи – Вавилон, Царство царя Хамурапи, Шумерское царство. Историки – должны это знать, всё есть в сохранившихся документах. Так было и так будет – говорил Соломон, не забываем!!!

3). Точно также и в искусстве, посмотрите: что было вначале века 20-го, – разврат, бардак, искусство превратилось в развлекательную индустрию. Тогда же, во времена НЭПа – свобода торговли, свобода казино и борделей, с танцующими голыми телами, вакханалия разнузданности и рост бандитизма и преступности. А в 1990-е годы, повторилось то же самое, после распада империи СССР!

Одно маленькое несовпадение.

И это минус человечеству и обществу. Нет у нас истинного правителя, и нет силы сдерживающей и внушающей страх.

Тогда, вначале века, была такая сила, и внушила страх и прекратила развал и разврат во всех сферах общественной деятельности.

Сейчас у нас нет истинного правителя, пока даже и власти нет, как таковой, люди боятся не закона – люди боятся за свои жизни.

Тогда, в тридцатые годы, пришлось общество «чистить». Был человек, и были его поддерживающие, которые ограничили всякую свободу к развалу и развращению человека, а направляли всех силой к созиданию, к строительству, к росту благосостояния. И все об этом знают, пока помнят еще! Был страх смерти, На страхе строилась новая империя! За разврат – был расстрел. Всякого, кто только помыслил о разгуле своем, убирали с дороги. И, конечно, ошибались, как ошибались фараоны, как ошибались цезари Рима, когда казнили всех недовольных властью – «когда лес рубят, щепки летят и деревья падают». Но на очищенной от деревьев пашне растут поля золотой пшеницы и цветут яблоневые и вишневые сады. (В частности, – ракеты летают в космос с первым человеком – кстати, в «шарашках», в застенках тюремных, под страхом смерти работали над ракетами).

В одном чем-то мы признаем Соломона правым и мудрым. Так почему другие его слова забываем? («применяй розги смолоду» – в вольном толковании, например).

«Начало мудрости – страх Господень», – говорит он в Притчах своих. Именно страх двигал человечество вперед во все века к развитию науки и разума.

А теперь стоп от всякого пафоса.

Скажем просто – человечество заблудилось? Пресловутая толерантность, вседозволенность, все больше отсутствие всяких ограничений – к чему приводит? Почему так много маньяков становится, преступников, не понимающих, зачем они совершают свои убийства? Люди потеряли страх всякий, не то что Божиего гнева не боятся, но и всякого страха они лишены. В империях сохранялся страх перед властью и законами этой власти, которые исполнялись со всей грубостью. Но вот – достигли того: что законы не исполняются! Всегда их можно нарушить – не боясь ни за себя, ни за своих родных! – как это бывало в империях, в Римской, например, искореняли весь род врагов императора – и при фараонах даже память о врагах стирали, срубая лица с фресок гробниц!

Вывод:

Не туда, куда-то мы идем, наверное, и скорее всего, идем назад, к прошлому, забывая даже созданные достижения цивилизации. Прав Соломон говоря:

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: „смотри, вот, это новое“; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после».

Конец был бы на этих словах. Когда бы не было поговорки: свою судьбу человек делает своими руками.

Можем ли мы продлить века своей, данной цивилизации. Ибо находим мы цивилизации погибшие и исчезнувшие, тоже великих высот знания достигшие. Многие годы назад люди владели знаниями даже нам недоступные пока. Делали операции медицинские (трепанации черепа и прочие), изучали космос в супер огромных лабораториях (пирамиды и стоунхенджи разные). Были войны с применением ядерного оружия. И погибали цивилизации по своей собственной вине. Чтобы мы не погибли нужно малое усилие – дать знания детям. Этого, к сожалению, мы не делаем. Знания даем такие разные, – но все только для развлечения предназначенные: как играть на компьютере в танчики – новые программы…. И другие разрушающие знания – не надо заводить детей – скрыто говорится в программах толерантности, сократить население, чтобы человечество вымерло – вот чему учат детей в школе! Семья и дети – не в почете и исключаются из жизни европейского и другого толерантного общества! Недолго с таким обучением своих потомков протянет человечество.

Жаль, конечно, но Соломону в мудрости не откажешь. Умрет одна цивилизация, на её месте будут опять пещерные люди. – Такие же, как наши дети сегодня, которые и костер разжечь в лесу не могут и дважды два не знают – умрут. Выживут сильнейшие дети боевиков-террористов, которые могут баранов резать также, как и людей! Вот прогноз от Соломона!

Если, по его словам, – не будем иметь Страх Господень! И воспитывать детей, наказывая их розгами! Вот теперь конец».

Пока Аркади гремел посудой, Сергей прочитал и пересел на диван, напротив телевизора. Подошел и присел и Аркади. После просмотра новостей, ни тому, ни другому не хотелось смотреть очередные сериалы по обеим каналам. А телевизор показывал только первый и второй, остальные рябили и прерывались, связь в деревне среди лесов была плохая.

Сергей сказал, что собрался на рыбалку с Кошкиным, что черви стоят в банке в сенях. И что у Кошкина выходной день.

– Да. А я и забыл, что у них сейчас выходные появились. – раскладывая постель на диване сказал Аркади.

– А что, раньше не было? – спросил Сергей.

– Ага! В колхозе…, летом…, какие выходные могли быть. Это сейчас, ведь, у нас колхоз – не колхоз. Это теперь называется ООО или ОАО, или ЗАО совсем. Агропромышленный Холдинг, – во как! Ну, давай уж спать – Кошкин, я знаю, рано встанет, если на рыбалку… – закончил Аркади.