Текст книги "«Грейхаунд», или Добрый пастырь"

– Дайте мне блокнот с бланками и карандаш, – сказал он рассыльному.

Люди в рубке менялись: новая вахта заступала на посты.

Краузе попытался писать и сразу выронил карандаш. Пальцы задубели от холода и ничего не чувствовали. Полушубок-то он надел, а свитер, перчатки и шарф – нет. Руки окоченели, да и сам он промерз до костей.

– Напишите за меня, – бросил он рассыльному, досадуя на себя. – «Килинг» – «Виктору». Обнаружил топливное пятно, подтверждающее уничтожение… Нет. – Он смотрел рассыльному через плечо. Через «дэ». П-О-Д. И потом «тэ». Да, так… подлодки. Точка. Большое спасибо за ваше высокопрофессиональное… Два «эс» в слове «профессиональное», черт возьми… содействие. Отнесите на сигнальный мостик.

Когда рассыльный вернется, надо отправить его за перчатками и шарфом. А пока уточнить ситуацию. Краузе снова вышел на мостик. Там уже стояли новые впередсмотрящие. Сменившиеся комендоры еще отходили от орудий и пробирались по палубе, пригибаясь, чтобы их не накрыло брызгами, и выжидая время для перебежек с учетом качки. «Килинг» приближался к фронту конвоя. Британский корвет на левом фланге тяжело переваливался на волнах. Первая линия шла довольно ровно, и, насколько Краузе мог разглядеть, задние подтянулись. Справа был канадский корвет; приближалось время отдать приказ о возвращении на позиции в завесе. Над головой захлопал затвор прожектора – передавали сообщение «Виктору». Краузе глянул за корму: польский эсминец шел полумилей дальше. Сейчас он сильно накренился в подошве волны, наклонив свою странную фок-мачту к самой воде, сперва в одну сторону, потом в другую.

«Виктор» приближался к позиции. Пора отдавать приказы. С тем же успехом можно было и не выходить на холод, но долг командира – приглядывать за подчиненными, да и в любом случае Краузе не чувствовал бы себя спокойным, если бы этого не сделал. Он кое-как сумел разжать пальцы, отпустил бинокль, дав тому повиснуть на ремешке, и на закоченелых негнущихся ногах вернулся к рации.

– Джордж – эскорту. Вы меня слышите?

Он дождался подтверждения, Орел – Джорджу, Гарри – Джорджу, Дикки – Джорджу. Позывные были выбраны превосходно, ударные гласные разные, не спутаешь даже при сильных помехах. Краузе ровным голосом отдал приказ:

– Занять позиции согласно стандартной дневной схеме охранения.

Все один за другим ответили: «Есть», и Краузе положил трубку.

– Сигнальный мостик докладывает, что «Виктор» подтвердил ваше сообщение, сэр.

– Очень хорошо.

Он уже собирался послать за перчатками и шарфом, однако Найстром, только что заступивший на пост вахтенный офицер, потребовал его внимания.

– Прошу разрешения выключить второй и четвертый котлы, сэр, – сказал Найстром.

– Черт побери, вы знаете регламент действий при отмене боевой тревоги. Это решает вахтенный офицер, не дергая меня.

– Извините, сэр. Но я подумал, раз вы здесь, сэр…

Голубые, чуть навыкате глаза Найстрома выражали отчаяние. Этот молодой офицер боится ответственности, болезненно воспринимает критику, медленно соображает. Стандарты Аннаполиса теперь не те, что раньше, решил Краузе, окончивший эту академию двадцать лет назад.

– Продолжайте выполнять свои обязанности, мистер Найстром.

– Есть, сэр.

«Додж», в миле впереди от «Килинга», поворачивал к своей позиции на правом фланге. «Килингу» почти пора было занимать место во главе второй колонны справа. Краузе глянул за корму: «Виктор» уже был на позиции, «Джеймс» шел к левому флангу. Краузе решил пронаблюдать, как Найстром выполнит маневр.

– Головной корабль второй колонны на пеленге два-пять-пять, сэр, – доложил Сильвестрини от пелоруса.

– Очень хорошо, – ответил Найстром.

Маленький, бойкий мичман Сильвестрини недавно окончил офицерское училище, а до того учился на факультете иностранных языков в университете на восточном побережье.

– Лево руля. Курс ноль-девять-два, – скомандовал Найстром, и рулевой отрепетовал приказ.

«Килинг» повернул к позиции. Все шло хорошо и как надо. Краузе решил не посылать за одеждой. Он так и так собирался в гальюн, а тут еще ему пришла мысль о чашке кофе. И тут же страстно захотелось этого кофе, горячего, бодрящего, успокаивающего. Чашку? Две чашки. К тому же он слегка проголодался; мысль о сэндвиче к двумя чашкам кофе внезапно показалась очень соблазнительной. И несколько минут в тепле плюс возможность надеть наконец перчатки и шарф. Просто замечательная идея. Подошел Уотсон с полуденными координатами, которые из-за боевой тревоги не сообщил вовремя. Краузе принял рапорт; полуденные координаты не были для него новостью, они близко совпадали с предполагаемой позицией волчьей стаи в адмиралтейской радиограмме. Однако тут подошел старший механик Ипсен с полуденной сводкой о расходе топлива. Ее пришлось прочесть внимательнее. Пришлось обменяться с Ипсеном несколькими словами. И даже на этом кратком разговоре не удалось вполне сосредоточиться, поскольку Краузе краем глаза увидел, что «Додж» сигналит прожектором. К тому времени, как Ипсен отсалютовал, перед Краузе уже стоял сигнальщик с рапортом – полуденной сводкой «Доджа» о расходе топлива. Это сообщение тоже пришлось изучить внимательно. Все хорошо: у «Доджа» еще приличный резерв. Пока Краузе изучал эту сводку, принесли две другие: «Виктора» и «Джеймса». Читая сводку «Джеймса», Краузе нахмурился. «Джеймсу» придется максмально ограничить время на полном ходу. Краузе, тщательно подбирая слова, продиктовал ответ.

– «Комэскорта – „Джеймсу“. Примите все возможные меры для экономии топлива».

Из штурманской рубки поднялся улыбающийся Чарли Коул и поздравил с затопленной подлодкой. Приятно было перекинуться словечком с Чарли, но затем тот подошел ближе и понизил голос, чтобы другие в рубке не услышали.

– С Флуссером надо решить, сэр, – заметил Чарли.

– Черт, – сказал Краузе. Резкое слово показывало, как сильно раздосадовала его новая задержка.

Вчера Флуссер двинул старшине по физиономии и теперь сидел под арестом за это тяжелейшее преступление. На корабле, где регулярно объявляют боевую тревогу, присутствие арестанта в карцере – вечная головная боль. А Устав ВМС требует разбирать такие дела как можно скорее.

– Больше суток прошло, – напомнил Чарли.

– Черт, – повторил Краузе. – Ладно. Мне надо в гальюн и съесть сэндвич. Потом…

И тут-то телефонист и сообщил:

– Кормовой впередсмотрящий видит две белые ракеты со стороны конвоя, сэр.

Это была неожиданность – хуже, чем на Олимпиаде в Антверпене, когда француз провел рипост и Краузе ощутил прикосновение шарика к груди в тот самый миг, когда собирался сделать решающий выпад. Целых две секунды Краузе стоял в столбняке, хотя умом сразу осознал, что две белые ракеты означают торпедную атаку. Две секунды он смотрел на телефониста, потом выбежал с биноклем на крыло мостика. Ничего толком было не видно: «Килинг» шел в трех милях от головных судов, в пяти – от замыкающих. Краузе окликнул впередсмотрящего:

– Что видите?

– Две белые ракеты, сэр.

– Где?

– Где-то в конце, сэр. Примерно где последний корабль в линии.

– Сигнал коммодора, сэр, – крикнули с сигнального мостика. – Общая тревога.

– Очень хорошо.

«Килинг» высоко поднялся на волне. Теперь Краузе видел, что третий корабль во второй колонне нарушил строй, а следующий поворачивает, уходя от столкновения. Если отрядить канадский корвет, тот отстанет и при своем малом запасе скорости догонять будет долго. Нужен эсминец. Выбирать приходилось между «Килингом» и «Виктором», а «Килинг» был ближе. Краузе вернулся в рубку:

– Я принимаю управление, мистер Найстром.

– Есть, сэр.

– Право на борт. Курс один-восемь-ноль.

Рулевой повторил приказ, и Краузе шагнул к рации.

– Джордж – Орлу. Джордж – Дикки. Иду в тыл конвоя. Сблизьтесь для защиты фронта.

– Есть, сэр.

– Выполняю.

Пока Краузе говорил, «Килинг» повернул и теперь шел курсом столкновения с «Доджем».

– Право руля. Курс два-семь-пять.

– Есть право руля. Курс два-семь-пять.

«Килинг» повернул, направляясь носом в просвет между «Доджем» и конвоем.

– Обе машины вперед самый полный.

– Машинное отделение отвечает: «Есть вперед самый полный», сэр.

– На румбе два-семь-пять, сэр.

Краузе быстро глянул вперед и убедился, что они пройдут вдоль правой линии почти впритирку. На встречных курсах «Килинг» миновал головное судно на дистанции в сто ярдов. Оно тяжело переваливалось, встречая носом волны не так решительно, как боевой корабль. На обшарпанных бортах проглядывала ржавчина. Кто-то помахал «Килингу» рукой. Эсминец миновал это судно почти в мгновение ока, затем второе и третье. Все они шли вперед, оставив позади подстреленного, быть может, смертельно раненного товарища, но им ничего не оставалось, кроме как фаталистично двигаться прежним курсом. В просвете между третьим и четвертым мелькнули надстройки сильно отставшего судна. По фок-мачте и дымовой трубе Краузе узнал спасательное судно «Кадена». Тут четвертое судно прошло, и тыл конвоя стал виден снова. Ничего, кроме «Кадены» милях в трех справа по носу. Хотя нет: вот на волне поднялись две шлюпки. А это что поднимается на волне? Длинное и прямое, словно плывущее по реке бревно, только несравненно больше любого бревна. Оно снова приподнялось в плотной завесе брызг: судно почти кверху килем, а длинная прямая линия – его скула. Оно опрокинулось на три четверти и на девять десятых затонуло, однако еще держалось на плаву.

– Обе машины вперед полный.

– Есть обе машины вперед полный.

– Машинное отделение отвечает: «Есть вперед полный», сэр.

– Возобновить гидролокацию.

Обе шлюпки были уже подле «Кадены». Она покачивалась в подошве волны подветренным бортом к ним, и с нее спустили десантные сети. «Килинг» прошел поперек курса «Кадены». Теперь Краузе видел ее правый борт и в бинокль различил черные точки – карабкающихся людей.

– Торпеда слева!

Кричал впередсмотрящий с левой стороны.

– Право руля.

Краузе отдал приказ мгновенно, не отрывая бинокля от глаз, – инстинкт парировать выпад сработал быстрее мысли. Скорее всего, торпеда идет со стороны ближе к корме, чем к носу. Поворот влево, к опасности, мог бы направить «Килинг» на пересечение с курсом торпеды. Учитывая недавнее уменьшение скорости, поворот вправо снижал риск с чуть большей вероятностью. Краузе побежал к левому крылу мостика.

– Там, сэр! – крикнул впередсмотрящий, указывая за раковину.

Белая дорожка на вздымающейся волне – почти наверняка след торпеды. Краузе оценил направление, сопоставляя с курсом «Килинга» до поворота. Скорее всего, она и так прошла бы мимо близко от носа. Дело в уменьшении скорости, – вероятно, торпеду выпустили за несколько секунд до того, как он отдал команду машинному отделению. Если выпущено несколько, это должна быть самая правая.

Краузе продолжал соображать, стоя на отупляющем ледяном ветру. Подлодка должна быть там, куда указывала сейчас корма «Килинга». В таком случае – каждый следующий шаг рассуждений был неизбежно более гадательным, однако требовалось составить план и действовать соответственно, причем быстро, – подлодка приблизилась с фланга, за краем области, которую прочесывал локатор «Доджа», и выпустила торпеды по конвою. Они прошли между кораблями внешней колонны и поразили судно в следующей. Затем немец решил атаковать отставшую «Кадену». «Килинг» появился между ним и целью (возможно, неожиданно), и немец выпустил торпеды по нему, дабы устранить помеху. Надо держаться между подлодкой и «Каденой», пока та не вернется в строй. И маневрировать как можно более непредсказуемо.

– Лево руля! – приказал он, торопливо входя в рубку.

– Есть лево руля, сэр! – ответил рулевой, и «Килинг» пошел выписывать вторую половину «S».

Над «Каденой» выросла узкая струя пара, и Краузе на мгновение замер от идиотского дурного предчувствия. Струя исчезла, появилась снова – «Кадена» сигналила тифоном. Звук первого сигнала только что дошел против ветра. Четыре выброса пара.

– Сигнал «Ф» торгового судна, сэр.

– Очень хорошо.

Краузе заглянул в машинописный список на приборной панели. Это означало: «Спасательная операция завершена».

– Левый поворот продолжается, сэр, – доложил Найстром.

– Очень хорошо.

Завершив оборот, он поместил «Килинг» на удобную позицию.

– Рассыльный! Пишите. Комэскорта – «Кадене». К-А-Д-Е-Н-Е. «Возвращайтесь конвою максимальной скоростью. Курс – переменный зигзаг». Отнесите на сигнальный мостик. И скажите передавать не слишком быстро.

– Сигнальный мостик. Есть, сэр.

Для сигнальщиков передавать как можно быстрее – вопрос чести; они гордятся, если их сообщение не успели разобрать и просят повторить. В данном случае сообщение принимает матрос торгового флота, не обученный быстро читать сигналы, а сообщение важное. Краузе быстро обвел взглядом море: «Кадену», конвой и то место, где предположительно должна была находиться невидимая подлодка.

– Отводи.

– Есть отводить.

– Локатор докладывает слабый контакт на левом траверзе, сэр.

На левом? Еще одна подлодка? Краузе глянул в ту сторону. Нет. Это корпус тонущего судна.

– Так держать, – бросил он рулевому.

Судно по-прежнему было опрокинуто на три четверти, но теперь оно осталось довольно далеко за кормой. Значительная часть носа килем кверху торчала из воды под небольшим углом, остальное было невидимо. Волны разбивались о нос, как о скалу.

– На румбе ноль-девять-пять, – сообщил рулевой.

– Очень хорошо.

– Локатор докладывает громкий треск.

– Капитан – локатору. «Звуки, которые вы слышите, идут от тонущего судна. Ищите в других направлениях».

Нос тонущего корабля задирался все выше. Треск, который слышит акустик, означает, что груз, двигатели и паровые котлы катятся вниз к корме. Теперь оно накренилось, по-прежнему носом кверху, на поверхности показались надстройки, с которых водопадами хлестала вода. Показались и тут же исчезли, словно билось в судорогах морское чудище.

С сигнального мостика доставили сообщение:

– «Кадена» – комэскорта. «Скорость одиннадцать запятая пять узлов».

– Очень хорошо.

Лучше, чем он рассчитывал. Но… следующий взгляд на конвой несколько охладил его радость. Уже шесть миль, прикинул он. «Кадена» вернется на свое место в строю не раньше чем часа через два. Последний взгляд на тонущее судно. Оно теперь болталось вертикально, над водой виднелось только футов двадцать носа. Скоро затонет совсем. Милях в двух от него взмывали и падали на волнах две брошенные спасательные шлюпки, с которых команда подбитого судна перебралась на «Кадену». Им повезло. Однако Краузе внезапно понял, что не знает, сколько людей погибло при торпедной атаке. На воде качались и обломки от подбитого судна – горькие свидетельства фашистской победы.

– Право десять градусов, – резко скомандовал Краузе рулевому.

Некогда думать о тонущем судне, как и о рапорте, который придется писать. Рядом подлодка на расстоянии дальности хода торпед, и «Килингу» нельзя долго сохранять курс.

– Одерживай. Так держать.

Хорошо бы и «Кадене» идти зигзагом, но тогда она будет возвращаться в строй бесконечно долго. Сейчас «Килинг» между ней и подлодкой – по крайней мере, Краузе надеялся, что это так, – и эсминец не даст немцу приблизиться на дальность хода торпеды.

– На румбе один-ноль-шесть, – сообщил рулевой.

– Очень хорошо.

При такой облачности к пяти совсем стемнеет. «Кадене» непросто будет встроиться в ордер конвоя. Брызги на стекле рубки мешали смотреть, и Краузе шагнул к одному из двух вращающихся дисков на окне, которые за счет центробежной силы оставались свободными от брызг. Диск не вращался, видно через него было не лучше, чем через остальное стекло.

– Мистер Найстром!

– Сэр!

– Велите починить. Вызовите электромеханика.

– Есть, сэр.

Второй диск вращался, но медленно, так медленно, что не очищался от брызг. Проще было снова выйти на крыло мостика. На пронизывающий ветер. Но тут его внимания потребовала рация.

– Гарри – Джорджу! Гарри – Джорджу!

– Джордж – Гарри. Прием.

– Эхосигналы на радаре, сэр, пеленг ноль-девять-один. Дистанция десять миль, сэр. Два эхосигнала. Похоже на ПЛ.

– Очень хорошо.

– Приказы, сэр?

– Дикки – Джорджу! – ворвался в разговор «Додж».

– Джордж – Дикки. Прием.

– У нас тоже эхосигнал. Пеленг ноль-девять-восемь. Дистанция четырнадцать миль. Тоже похоже на ПЛ, сэр.

– Очень хорошо.

«Джеймс» на одном фланге, «Додж» на другом докладывают о подлодках впереди. Еще одна у него справа по носу, близко, погруженная. Где будет труп, там соберутся орлы[25]25
  Мф. 24: 28.


[Закрыть]. Отправить подчиненных в атаку? В наступающей темноте? Притом что «Джеймсу» надо экономить топливо? Возможно, так было бы лучше.

– Орел – Джорджу! Орел – Джорджу!

– Джордж – Орлу. Прием.

– У нас оба эхосигнала Гарри, сэр, пеленг ноль-восемь-пять. Но у нас есть еще один, на пеленге ноль-девять-ноль, дистанция тринадцать миль.

Это не эхосигнал «Доджа». Четыре подлодки перед конвоем. По меньшей мере одна в его кильватере.

– Очень хорошо.

– Гарри – Джорджу. Расстояние быстро сокращается. Дистанция девять миль для одного эхосигнала. Пеленг ноль-девять-ноль. Второй на пеленге ноль-девять-два. Дистанция девять миль.

– Очень хорошо.

Пришло время подумать о собственном корабле.

– Лево руля! – крикнул Краузе через плечо и снова заговорил по рации.

– Джордж – эскорту. Сохраняйте позиции. Стреляйте, как позволит дистанция.

И снова рулевому:

– Одерживай. Так держать.

«Килинг» зашел на новый отрезок зигзага. Говоря по рации, нельзя забывать, что на расстоянии торпедного залпа маневрирует подводная лодка.

– На румбе ноль-девять-четыре, сэр.

– Очень хорошо.

Эскорт по рации подтвердил, что его приказы получены.

– Удачи вам.

При таком числе подлодок нельзя отправлять эскорт вперед для атаки. Слишком много дыр появится в и без того слабой завесе.

Теперь внимания Краузе требовал электромеханик. За спиной у того стояли старшина-электрик и его ученик. Диски по-прежнему не крутились.

– Еще не починили? – спросил Краузе.

– Это не электрическая поломка, сэр. Они примерзли.

– Брызги замерзают на стекле, сэр, – объяснил Найстром.

Через стекло рубки не было видно практически ничего.

– Так займитесь этим! – рявкнул Краузе.

Нет, так не пойдет. Задание для Найстрома сложное, а сообразительностью он не отличается.

– Поставьте двух матросов с ведрами и швабрами, – сказал Краузе. – Теплая вода. Не кипяток. Да, и пусть будет соленая – как можно солонее.

– Есть, сэр.

– Свободны, мистер Рюдель.

Краузе ответил на салют Рюделя, глядя через его плечо на далекий конвой впереди, потом влево на «Кадену» и вправо, откуда – возможно – смотрела на него немецкая подлодка. Через стекло рубки уже почти ничего было не разглядеть, и Краузе вышел на правое крыло мостика.

– Лево руля! – приказал он и стал следить, как корабль поворачивает.

– Одерживай! Так держать!

Важно было постоянно лавировать, причем совершенно непредсказуемо.

– На румбе ноль-восемь-ноль.

– Очень хорошо.

Сейчас они с «Каденой» шли слегка сходящимися курсами. Руки на поручне онемели от холода почти до потери чувствительности, но все же не до полной потери, поскольку Краузе заметил нечто новое: поручень снаружи был скользкий и гладкий от ледяной корки. Это и пронизывающий ветер напомнили ему, что он так и не послал за теплой одеждой. Буквально не было и секунды. Сейчас наступила передышка. Передышка на расстоянии хода торпеды от немецкой подлодки.

– Рассыльный!

Вспышка. Вспышка. Вспышка. Впереди, едва различимый в сгущающейся тьме, сигналил прожектор. Скорее всего, коммодор. Даже наверняка.

– Да, сэр.

Это был рассыльный. За последние несколько секунд Краузе начисто о нем позабыл.

– Спуститесь в мою каюту. Увидите там меховые перчатки, свитер и шарф. Принесите их мне. Погодите. И еще башлык. Он во втором ящике стола. Перчатки, свитер, шарф, башлык.

– Есть, сэр.

Сверху защелкал затвор – сигнальщики подтверждали сообщение коммодора. Краузе глянул на «Кадену». «Килинг» ее обгонял. С сигнального мостика, гремя трапом, сбежал рассыльный.

КОМКОНВОЯ – КОМЭСКОРТА. МНОГОЧИСЛЕННЫЕ РАДИОПЕРЕГОВОРЫ НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ ВПЕРЕДИ ПО КУРСУ ДИСТАНЦИЯ ПЯТНАДЦАТЬ МИЛЬ РАЗЛИЧНЫЕ ПЕЛЕНГИ.

– Очень хорошо.

Подлодки впереди переговариваются, составляют план атаки. А может, докладывают в Лорьян[26]26
  Лорьян – портовый город на западе Франции, в Бретани. Во время Второй мировой войны там находилась база немецких подводных лодок.


[Закрыть], откуда… как же его? Дёниц… откуда Дёниц координирует их усилия. Краузе смертельно замерз.

– Рация, сэр! – крикнул Найстром. – Орел.

Входя в рубку, Краузе решил, что лучше сменить курс сразу, не дожидаясь конца разговора.

– Измените курс на десять градусов вправо, мистер Найстром.

– Есть, сэр.

– Джордж – Орлу. Прием.

– Все эхосигналы смещаются, сэр. Три слева, из них два на пеленге ноль-восемь-пять, один на пеленге ноль-восемь-один. Дистанция постоянная десять миль. Два справа, на пеленге ноль-девять-восемь и один-ноль-четыре. Дистанция одиннадцать миль. Держатся впереди от нас. И передают все время, сэр. Радиопереговоры идут постоянно. И вроде бы мы поймали еще один эхосигнал, сэр. Пять минут назад. Прямо по курсу, дистанция пять миль. Исчез почти сразу, как мы его заметили, но мы в нем практически уверены.

– Какая у вас видимость?

– Примерно пять миль, сэр. Впередсмотрящие ничего не видят.

– Очень хорошо. Сохраняйте позиции. Отбой.

Подлодки впереди даже не прячутся.

– На румбе один-ноль-четыре, – доложил Найстром.

– Очень хорошо.

И одна – по меньшей мере одна – ближе, под водой. В засаде, готовая действовать, как только эскорт устремится в атаку или переместится во фронт конвоя. Она всплыла на мгновение, возможно, передать сообщение либо вообще ненамеренно показалась над поверхностью, всплывая на перископную глубину. Краузе подумал было предупредить «Виктора», но тут же отказался от этой мысли. Поляки и без него будут начеку. Те подлодки, что на поверхности, наверняка ждут темноты, чтобы атаковать. Язва, ходящая во мраке[27]27
  Пс. 90: 6.


[Закрыть].

Подошел Чарли Коул, отсалютовал.

– Корабль обмерзает, сэр. Я обошел палубу. На корме возле стеллажей скользко.

– Глубинные бомбы не примерзли?

– Нет, сэр. Я приказал протянуть туда паровые шланги.

В таких делах на Чарли можно положиться: он ничего не упустит. Если глубинные бомбы примерзнут к стеллажам и их нельзя будет скатить (а такое случалось), «Килинг» утратит девять десятых своей полезности в охранении.

– Спасибо, – сказал Краузе.

– Спасибо вам, сэр. – Чарли отсалютовал со всегдашней своей четкостью.

Перед Краузе стоял рассыльный с охапкой одежды.

– Отлично! – Краузе начал расстегивать полушубок. Тут его позвали к переговорной трубе штурманской. Краузе был у нее еще до того, как умолк звонок.

– Эхосигнал на пеленге два-ноль-семь. Дистанция одиннадцать тысяч.

Сильно позади правого траверза. Должно быть, та подлодка, от которой он закрывал «Кадену». Немец понял, что отстал, и всплыл на секунду-две оценить ситуацию. Повернуть и атаковать его? Можно ли твердо сказать, что это не уловка с целью отманить эсминец дальше от конвоя? Да, можно. Пока в этом секторе эхосигналов еще не было. Будь там две подлодки, они не могли составить общий план.

– Право руля. Курс два-ноль-семь.

– Есть право руля. Курс два-ноль-семь.

– Капитан – артчасти. Готовьтесь открыть огонь по радарному пеленгу.

Телефонист повторил приказ.

– Артчасть отвечает: «Есть, сэр».

– На румбе два-ноль-семь.

– Очень хорошо.

– Пеленг цели два-ноль-восемь. Дистанция приблизительно один-ноль-пять-ноль-ноль.

Говорил Чарли Коул. Видимо, он спустился в штурманскую, как только услышал про эхосигнал. Большое облегчение знать, что он там за всем присмотрит.

– Что значит «приблизительно», Чарли?

– Экран нечеткий и прыгает, сэр.

Чертов радар «Сладкий Чарли»!

– Лейтенанту Рюделю немедленно прибыть в штурманскую, – сказал Краузе боцманмату у громкой связи. Может быть, Рюдель убедит радар дать чуть больше определенности.

– Пеленг смещается, сэр. Два-ноль-девять. Два-один-ноль приблизительно, сэр. И, я думаю, дистанция уменьшается. Дистанция один-ноль-четыре-ноль-ноль.

Мозг Краузе, привыкший оперировать судами на разных пеленгах, нарисовал текущую ситуацию. Подлодка совершила обходной маневр, переместившись с правой раковины «Кадены» на ее левую раковину. При таком волнении она вряд ли делает больше двенадцати узлов. Ну пусть четырнадцать. Нет, это маловероятно. Она почти в шести милях за кормой «Кадены», идущей со скоростью одиннадцать с половиной узлов. В десяти милях от каравана. В таком случае она не опасна в ближайшие два, три, может быть, четыре часа. И небольшой ценой это время можно еще увеличить.

– Право руля десять градусов. Курс два-два-ноль, – приказал Краузе и снова обратился к Чарли: – Я ее упреждаю.

Как охотник целит в точку впереди летящей утки, так он направлял «Килинг» в точку по курсу подлодки.

– На румбе два-два-ноль, – сообщил рулевой.

– Очень хорошо.

– Пеленг приблизительно два-один-два, – говорил Чарли. – Дистанция один-ноль-три-ноль-ноль, насколько я могу оценить.

И снова та же проблема, что и утром. Для пятидюймовок «Килинга» расстояние уже небольшое. Но стоит ли стрелять по невидимому врагу, пока тот – всего лишь прыгающая точка на экране радара? Не сто́ит, если скоро может представиться возможность получше.

– Пеленг вроде бы постоянный, сэр, – сказал Чарли. – Два-один-два. Да, и дистанция уменьшается. Один-ноль-два-ноль-ноль. Один-ноль-один-ноль-ноль.

«Килинг» и подлодка шли сближающимися курсами; с каждой минутой расстояние сокращалось на сотню ярдов.

– Дистанция десять тысяч, – сказал Чарли.

Десять тысяч ярдов; шесть миль. Видимость в сумерках… Краузе глянул на горизонт… миль пять? Четыре? Вне зависимости от того, откроет ли он огонь по данным радара или по прямому наблюдению, времени попасть в цель будет немного – подлодка сразу погрузится. Прямое наблюдение куда надежнее.

– Дистанция девять-восемь-ноль-ноль, – сказал Чарли. – Пеленг два-один-два.

– Капитан – артчасти. «Не стрелять, пока цель не будет замечена».

Рассыльный с охапкой одежды по-прежнему стоял рядом.

– Разложите на радиаторе, – махнул рукой Краузе. Он так промерз, что мог мечтать о тепле даже на сходящихся курсах со всплывшей подводной лодкой.

– Пеленг смещается, сэр, – сказал Чарли. – Быстро смещается. Два-ноль-пять. Два-ноль-три. Дистанция девять-три-ноль-ноль. Девять-два-ноль-ноль.

– Лево руля. Курс один-девять-ноль, – скомандовал Краузе.

Он разворачивался на встречный курс. Немец до всплытия долго был под водой и – обнадеживающая мысль для человека в окружении неприятелей – знал о ситуации значительно меньше него.

– Пеленг смещается, – сказал Чарли. – Дистанция девять тысяч… нет, восемь-восемь-ноль-ноль.

Скоро они друг друга увидят.

– На румбе один-восемь-ноль, – сообщил рулевой.

– Очень хорошо.

– Цель на пеленге два-ноль-один. Дистанция восемь-шесть-ноль-ноль. Восемь-пять-ноль-ноль.

Орудия поворачивали вправо. В любое мгновение из тумана справа по курсу могла проступить подводная лодка.

– Пеленг два-ноль-два. Дистанция восемь-три-ноль-ноль.

Много меньше пяти миль. И тут это произошло. Крик впередсмотрящего. Краузе онемевшими от холода руками поднял бинокль. Бам, бам, бам – громыхнули орудия. Краузе навел бинокль в не совсем правильном направлении – он ориентировался по всплескам от снарядов. И тут он увидел: прямоугольный серый силуэт мостика подлодки вдали, всплески от снарядов чуть сбоку. Всплески приближались к ней. Бам, бам, бам. Теперь они были вокруг подводной лодки, скрывали ее из виду. Краузе видел ее от силы секунду-две. Затем оглушительный грохот стих, в поле зрения бинокля осталась лишь серая вода, которая с креном «Килинга» пошла вверх, затем вниз. Все закончилось. Он застиг противника врасплох. Видел, как его снаряды сыплются на обескураженного врага, но не заметил… он заставил себя взглянуть на дело реалистично… не заметил ни одной вспышки и краткого зарева, которые означали бы попадание.

– Артчасть – капитану. «Открыт огонь по цели на пеленге один-девять-девять, – сказал телефонист. – Дистанция восемь тысяч. Выпущено двадцать семь снарядов. Попаданий не отмечено».

Ни одного попадания.

– Очень хорошо.

И снова надо принимать решение, и снова каждая секунда на счету, идет ли речь о противнике в четырех милях по одному пеленгу или о полудюжине в двадцати милях по другому.

– Лево руля, – приказал Краузе. – Курс один-ноль-ноль.

«Килинг» поворачивал прочь от врага. Краузе видел взгляды, которыми обменялись те в рубке, кто понял значение приказа. Было искушение резкой начальственной фразой убрать с их лиц это выражение, однако, разумеется, он сдержался. Он не станет злоупотреблять капитанской властью. И оправдываться тоже не будет.

Можно было бы устремиться туда, где погрузилась подлодка. Через полчаса он был бы в этой точке. Возможно, удалось бы установить контакт гидролокатором, но десять против одного, пятьдесят против одного, что этого не произойдет, а во все время поисков конвой будет удаляться. А впереди конвоя три других корабля вот-вот вступят в бой с превосходящими силами противника. Надо, не теряя ни секунды, поспешить им на помощь. Они обстреляли лодку, и она погрузилась. Едва ли она скоро отважится всплыть после встречи с врагом, который возник внезапно, паля из всех орудий. Она уже и так сильно отстала, а к всплытию отстанет еще сильнее. Даже зная положение и курс конвоя, немец будет догонять его бо́льшую часть наступающей ночи. Краузе вывел ее из боя на много часов. Лучше сразу повернуть туда, где точно будет схватка, чем мешкать здесь в надежде извлечь что-нибудь из малообещающей ситуации. Даже если… даже если какой-нибудь из его снарядов все-таки поразил подлодку. Прочные корпуса субмарин выдерживают прямое попадание. Да, была исчезающе малая вероятность, что сейчас она у самой поверхности, не может погрузиться глубже, истекает топливом, которое выдаст ее местоположение. Эту вероятность не стоило принимать в расчет; он поступил правильно.

– На румбе один-ноль-ноль, – сообщил рулевой.

Время, за которое «Килинг» совершил поворот, было мерой того, за сколько секунд инстинкт и выучка Краузе пришли к решению, на логическое обоснование которого потребовалось бы несколько минут.

– Очень хорошо.

– Капитан, сэр, – раздался голос Чарли из переговорной трубы.

– Да?

– Здесь лейтенант Рюдель. Можно ему с вами поговорить?

– Очень хорошо.

– Капитан, – сказал Рюдель. – Я могу попробовать наладить радар, но не думаю, что станет много лучше. Если вообще что-нибудь изменится.

– Это все, что вы можете сказать?

– Я подал вам письменный рапорт четыре дня назад, сэр.

– Да, – признал Краузе.

– И мне придется его отключить, сэр.

– На сколько?

– Часа на два, сэр. И даже в таком случае я, как уже сказал, не гарантирую результатов, сэр.

– Очень хорошо, мистер Рюдель. Оставьте как есть.

Лучше не вполне исправный радар, чем никакого. Приходит ночь, когда никто не может трудиться[28]28
  Ин. 9: 4.


[Закрыть]. А дел еще много.