Текст книги "Заклятие немоты"

– Я иду первым, – вызвался Диармид как-то уж слишком громко и быстро.

Обнажив клинок, эрт наклонил голову и шагнул сквозь шуршащий занавес. Имриен вошла следом. Дайнаннец зорко огляделся по сторонам и примкнул к товарищам.

Внутри было сумрачно и промозгло. Тусклые лучи солнца пробивались через прорехи в стенах, открывающие вид на кусочки пасмурного неба. Вместо крыши высоко над головой переплетались поколения отмерших лоз с почерневшими стеблями и желтыми усиками. К стенам лепились давно брошенные птичьи гнезда.

На выщербленном полу вразброс лежали совсем другие «украшения». Имриен едва не стало дурно при виде желтых человечьих черепов и расчлененных скелетов. Кругом темнели бурые пятна. Стараясь не потревожить ни одной кости, друзья осторожно пробрались в следующий чертог, который мало чем отличался от первого.

Из-под арки в дальней стене веяло тьмой, могильным зловонием – и выжиданием. Диармид сделал шаг внутрь. Имриен не отставала. Хриплый торжествующий клич расколол тишину, как скорлупку яйца, и желтое сияние залило глазницы непрошеных гостей. Немного попривыкнув, путники различили очертания коренастого гоблина с длинными, торчащими наружу клыками. Костлявые пальцы с кривыми когтями сжимали шипящий факел и древко пики. Налитые кровью глаза уставились на пришельцев с ледяной ненавистью. Ноги чудовища были закованы в башмаки из какого-то металла; нахлобученный на неестественно большую голову колпак выцвел, превратившись из алого в бледно-розовый. За спиной гоблина путники увидели почерневший очаг, колоду с воткнутым топором и каменный стол. На столе в клетке из ивовых прутьев сидел нахохленный петушок – черный, с медно-зеленым хвостом.

– Ага, эрт! – завопила тварь. – Только твоей рыжей кровцы мне и не хватало, морковная бородка! Скоро мой колпак станет как новенький.

На шее оскорбленного Диармида вздулись и задергались вены.

– Зачем вы вошли в мою крепость? – продолжал Красный Колпак, угрожающе размахивая древком.

Бессловесный эрт ощутил вдруг прилив вдохновения.

– Зачем она встала у нас на пути? – откликнулся он бесстрастным тоном, сжимая рукоять клинка.

– Эка невидаль – железо! – презрительно сплюнул гоблин. – Да я вас камнями забросаю!

– Ты и булку-то не добросишь, – не дрогнул Диармид.

– Чтоб тебе висеть вон на той вершине! – пожелала тварь.

– И спуститься по крепкой лестнице, – снова нашелся эрт.

– И чтоб той лестнице подломиться!

– И придавить тебя насмерть.

Последнее слово осталось за человеком. Гоблин заскрипел зубами, плюясь и топая от бессилия. Но вот словно болотный огонек осветил трясину его рассудка.

– Чтоб тебе оказаться в море!

– Да в доброй лодочке, – не моргнув, отозвался Диармид.

– И чтоб той лодке дать течь!

– Да с тобой и затонуть.

– Но я же тебя послал в море!

– Я отлично плаваю, – поправился эрт, начиная входить во вкус.

– Так пусть вода замерзнет!

– И крепкий кузнец расколет льдины.

– Пусть надсадится и помрет!

– А другой, посильней, его место займет.

Это был мастерский ход – не просто достойный ответ, а в рифму! У твари даже руки опустились. Багровое лицо гоблина стало пунцовым; он чуть не задохнулся от гнева. Глаза выпучились, как перезрелые сливы, и бешено завращались; враг обдумывал новую атаку. Неожиданно взгляд его упал на острое лезвие, торчащее из колоды.

– Топором расколю! – заревел он: жестокость исстари была последним прибежищем неостроумных.

– Но не меня, а камень, – улыбнулся эрт, стремительно прянув в сторону.

– Тогда будем драться руками!

– Прекрасно! И я одолею.

Гоблин разинул слюнявый рот и беспомощно запнулся. Он был раздавлен. Диармид не устоял перед соблазном и нанес еще оскорбление:

– Сболтнул бы коток, да язык короток!

Это уже было слишком. Противник разразился безумными воплями. Факел неожиданно погас. В последний миг Имриен успела разглядеть дайнаннца, который ворвался в комнату. Кажется, он что-то сказал, но девушке было не до того; она вслепую нащупала клетку с петушком и бросилась к другому выходу. Тут ее сердце упало: рука уперлась в холодные склизкие камни. Кто-то с размаху врезался в Имриен.

– Проклятие! – раздался голос Диармида. – Это ты, девчонка?

Эрт подтолкнул ее в сторону, и друзья вместе вывалились наружу сквозь плотный занавес листвы. Двадцать девятая застава осталась позади. Солнце начало спускаться. Ярдов через сорок путники последовали примеру светила, обнаружив сравнительно пологий склон. Но даже в долине они еще долго шли без остановок.

И только с наступлением ночи, укрывшись от пронизывающего ветра за грудой камней, друзья позволили себе расслабиться и предаться бурному веселью. Сидя у костра, Диармид с удовольствием вспоминал подробности выигранной схватки, ликуя вместе с благодарными слушателями. Впрочем, двое из них не интересовались рассказом. Эррантри презрительно косился на угрюмого петушка, выпускать которого на свободу вблизи от башни Имриен побоялась, и срыгивал полупереваренные останки полевок.

– Нет, ты бы видел его рожу, Длинный Лук! – торжествовал эрт. – А зубы скрежетали так, что за милю услышишь! И как это раньше никто не переспорил безмозглого гоблина? У него же ума, как у блошки! Наверное, бедняги просто немели со страха. Ну и потом, у меня большой опыт в подобных стычках – поупражнялся в свое время с… с дядей, – договорил он и помрачнел.

«Однажды я слышала, как Сианад бился на словах с одним негодяем, – вспомнила Имриен. – Большой Медведь положил его на обе лопатки».

– Еще бы. Эрты вообще славятся таким языком – не поспеешь босиком! Но дядя мог переспорить в своей земле даже барда.

– Человек, о котором вы говорите, потерян для вас? – серьезно спросил Торн.

Диармид кивнул: его сердце было слишком переполнено, чтобы говорить.

Прошло время, и дайнаннец сказал:

– Когда мы пришли на заставу, я заметил в небе девять Всадников Бури. Они скакали на запад. Что вынудило их ехать таким отрядом? Сейчас в мире все столь быстро меняется… Чем раньше достигнем Города, тем лучше для нас.

«И хуже для меня», – с тоской подумала Имриен. Тут ей вспомнились мстительные прислужники мага и головорезы-прибрежные. Что, если кто-нибудь из них преследует ее? Что, если их лазутчики уже в Каэрмелоре?

Ужин состоял из кедровых орешков, ягод земляничного дерева и грибов с коричневыми шляпками, пробившихся меж корней деревьев. Диармид жарил на зеленом вертеле двух голубок, досадуя на себя из-за третьей – пропавшей зря – стрелы.

– Петуха не мешало бы откормить, – размышлял он вслух, доедая сердце голубки. – Иначе зачем же ты его спасла?

«Ради его собственного блага», – отвечала Имриен, просовывая меж прутьев клетки пучки травы и несчастных червячков.

Пусть эрт даже не надеется, этой птицы ему не получить.

Внезапный порыв бриза пронес над головами сухие листья. Над вершинами хребта Альдерстоун сгущались грозовые тучи – темные и устрашающие, с блестящими, точно бриллианты, краями. Ветра сдували венцы этих небесных башен, превращая их в наковальни. Сердца туч кипели черной злобой. Вокруг Опаленного Кряжа так и клубились волны стального оттенка – казалось, он притягивает их к себе.

Тут кто-то завыл. Вой доносился то с одной, то с другой стороны, причем, как и в случае с бобри, сразу было ясно: ужасный, нечеловеческий звук мог зародиться только в глотке невообразимо огромной и лютой твари. В нем было нечто настолько негармоничное, что волосы шевелились на голове, словно кто-то скреб ногтем по грифелю.

– Базан? – с нарочитой небрежностью спросил Диармид.

– В этих краях водится его братец Ойувы. Вой этого существа предупреждает о надвигающейся грозе. Но иногда, как видите, он запаздывает.

Сверкнула зубчатая стрела белой молнии, соединив на миг бурлящую тучу с острым пиком Опаленного Кряжа. Вдали с треском прокатился гром. Ветер коварно налетел из-за валунов и принялся трепать пламя костра. К небу взлетели снопы искр. На землю упала тяжелая капля. За ней еще одна. Обе с шипением испарились.

– Придется поискать укрытие, – сказал дайнаннец, забросал костер и привычно спрятал от дождя снятую тетиву за пазуху.

Небесные молоты грохотали по наковальням туч, так что земля сотрясалась. Вот расцвела еще одна молния, и в ее бело-голубом свете путники увидели невероятное зрелище. За сотню шагов от лагеря в черном небе висел гигантский валун. Короткая вспышка обманула людей: в этом они убедились, когда с громовым раскатом обломок скалы рухнул совсем близко. Грязь и галька брызнули во все стороны. Земля под ногами задрожала.

– Сюда, за мной! – закричал Торн.

В ушах Имриен так гудело, что она не разобрала ни слова. Но другая молния явила дайнаннца убегающим прочь, с ястребом на плече и в полном вооружении. Девушка подхватила клетку и бросилась следом. Эрт не отставал.

Голубая вспышка высветила разбитый вдребезги валун; за ним уже летел второй. Скала крошилась, вниз полетели обломки величиной с человеческую голову. На землю падали первые крупные капли дождя. Друзья петляли между холмами, поросшими колючей травой, и разбросанными глыбами, пока не попали в глубокую колею, которая уводила вниз. Каменные стены возносились все выше над головами и в конце концов сомкнулись, образовав узкий тоннель. Свет молний сюда не проникал, зато громы и грохот падающих глыб усиливались многократно. Кругом была полная тьма.

– Стойте! Я ничего не вижу! – воскликнул Диармид.

У Имриен отлегло от сердца: во мраке девушка «онемела» окончательно.

– Хорошо, давайте отдышимся, – успокаивающим тоном произнесла смутная тень Торна. – Подождите чуть-чуть, и ваши глаза привыкнут.

Вскоре зрение путников прояснилось. Они увидели, что находятся в грубо высеченном коридоре, что спускается в неведомые глубины Эриса. Имриен поначалу дивилась, как можно разглядеть здесь хоть что-нибудь, но потом заметила знакомые грибы, издающие слабое голубоватое мерцание.

– Пора идти дальше, – сказал дайнаннец. – Фоавры могут неосторожно завалить вход.

Лишь через несколько ярдов путники остановились. Диармид обессилено прислонился к стене.

– Фоавры? – уныло переспросил он. – Да уж, от этих исполинов не отговоришься. У них же мозги гранитные, ума ни крошки, а языки из базальта, если и вымолвят два-три слова, все равно ничего не разберешь. Думаете, кто-нибудь из людей хоть раз говорил с каменюками?

– Думаешь, каменюки знают, кто такие люди? – в тон эрту спросил дайнаннец. – Фоавры столько веков борются в этой долине, что уже забыли зачем. Но с каждой грозой сражение возобновляется.

Стены задрожали от нового удара так, что посыпалась мелкая галька.

– Значит, когда буря утихнет, все прекратится?

– Надеюсь. Фоавры очень своенравны.

Холод подземелий, сырые стены которых не ведали солнца, начал закрадываться в жилы Имриен. Девушка посмотрела на петушка: тот казался полумертвым. Имриен спасла птицу не думая, повинуясь нежданному порыву, но теперь ощутила страстное желание сохранить ей жизнь. Она вытащила пленника из клетки и прижала к себе; тот побрыкался ледяными чешуйчатыми лапками, вскоре согрелся и успокоился. Торн укутал Имриен своим плащом; одна из складок завернулась вокруг петуха.

– У Певунчика нынче самая роскошная постель! – пошутил дайнаннец. Его мимолетная улыбка заставила девушку напрячься, словно тетива лука.

От птицы исходил уютный запах курятника. Имриен держала петуха исцарапанными руками и гадала о том, как ужасно смотрится в своем оборванном платье, с нечесаными космами и грязью на лице. Диармид находился в таком же плачевном состоянии: в последний раз друзья мылись в Мирриноре, поливаясь холодной водой на берегу. Однако Торн выглядел чистоплотно, как при Королевском дворе. Дайнаннский трюк или магия – но только это прибавляло таинственности его и так уже загадочному образу.

– Отпей. – Дайнаннец предложил девушке склянку из розового кристалла. – Согреешься.

Имриен попробовала содержимое склянки и передала ее эрту.

– Да! – восхищенно причмокнул тот. – Такой жар по телу, аж до самых складочек сердца! Что это? Ручаюсь, не медовуха! И не эль, не херес, даже не мальвазия…

– Натрач деирге, — пояснил Торн. – Особый эликсир из трав, его зовут еще Драконьей кровью.

– На каком языке ты иногда говоришь?

– Это очень древнее наречие.

– Да, я знаю, что в Братстве изучают множество языков…

Имриен потеряла счет времени во мраке; согретая изнутри и снаружи, она легко заскользила в объятия глубокого черного сна, не допускающего никаких видений.

Глаза девушки широко распахнулись.

Долгий клич, мгновенно пробудивший ее разум, затих вдали. И снова повторился. Пронзительные трели отдавались от стен штольни, перекрывая друг друга.

Петушок приветствовал утро.

Имриен зажала уши. А Диармид застонал:

– Ну, проклятые петухи! Поспать по-человечески не дадут!

Девушка попыталась утихомирить птицу. Певун вырвался из рук и вскочил ей на голову; там запутался в волосах, проорал в третий раз и, прочистив горло, умолк. Имриен в отчаянии ударила петушка ладонью, и тот неуклюже соскочил на пол. Острая шпора задела скальп девушки; струйка крови со лба потекла в глаз. В бледном мерцании грибов кружилось несколько перышек.

– Что он себе вообразил? – жаловался эрт. – Еще только полночь!

Ветер донес в туннель дымок костра и пряный аромат. Имриен обернулась, однако Торна не увидела. Поднявшись на затекшие ноги, девушка побрела к выходу вместе с эртом. Она хотела было поймать петуха, но тот не давался в руки, и тогда его решили оставить в покое. Он сам последовал за людьми – на расстоянии.

Солнце еще не встало над окоемом. В долине Эммин разливался бледный предутренний свет. Над миром в который раз встала ухта – безмолвное, бездыханное время на границе меж мраком и зарей. Ночные существа прекращали свои дела и оборачивали взгляды к востоку, настораживая уши. Птицы полусонно возились в гнездах и тихонько попискивали, словно готовясь встретить рассвет. Неявные твари и чудовища из кошмаров крадучись пробирались в тайные убежища – прятаться от солнечного света и ожидать своего часа.

Битва фоавров оставила внушительные следы: расщепленные деревья, спутанные кусты, свежие зияющие раны на склонах холмов, блестящие грани обезглавленных скал… В холмах и под валунами чернели входы в мириады пещер, изрезавших всю эту землю. Штольня, где ночью скрывались люди, выводила из-под зеленого холма. При виде норы, уходящей под землю, Имриен стало не по себе. Какая-то смесь ужаса и восторженного волнения защемила ей сердце.

На каменистой прогалине среди вересковых зарослей расцвел красной лилией костер. Дайнаннец молча вышел из сумрака древесных крон с ястребом на плече и связкой кедровых шишек в руках. Торн опустился на колени у огня и принялся разделывать убитого кролика.

– Скажем спасибо фоаврам, – улыбнулся он. – Это же надо, повалить для нас кедр; шишки валялись прямо на траве – только собирай.

Петушок яростно копался в земле, забрасывая грязью ботинки Диармида.

– Вот ощиплю тебя! Ишь, распетушился! – пригрозил эрт, не замечая собственной игры слов.

– Эти птички очень полезны, – возразил дайнаннец. – Они чуют приход утра даже в глубоких беспросветных пещерах. А ведь большинство неявных боится солнца, и фоавры тоже. Стоит им услышать кукареканье – спасаются, кто как может.

Сидя у теплого костра, Имриен вспоминала свой прежний тилгал – деревянного петушка с трещинкой. Прибрежные отобрали его, хотя он не представлял никакой ценности, – потом, наверное, бросили в печь. Интересно, сколько сокровищ они уже успели разграбить? И как поступит Король-Император, узнав об их существовании? И главное, где покоится тело Сианада? Едва ли разбойникам хватило совести, чтобы достойно схоронить убитого. Значит, дикие твари пируют останками Большого Медведя…

Девушку давно разбирало желание поведать дайнаннцу о своем поручении. Торн мог бы устроить ей личную встречу с Его Величеством. Без его поддержки увечной оборванке нечего и рассчитывать на благосклонный прием. В лучшем случае вельможи передадут Королю-Императору ее слова по длинной цепочке. Хотя что от этого изменится? Ведь как только он все узнает, цель Имриен будет достигнута. Остальное – дело Рыцарей Герцога Роксбургского.

Девушке припомнился серьезный взгляд Этлин: «Не доверяй никому, – сказала тогда ведунья. – Никто не должен знать, зачем ты идешь в Королевский город. Даже при дворе не делись ни с кем – говори с Его Величеством, при крайней необходимости с его самым надежным слугой».

Имриен ответила знаком, означающим согласие. И обещание. Жест, конечно, не слово, но и его следует держать верно.

Нежным оттенком орхидей зарделся восточный горизонт за горной цепью, но первые лучи еще не касались небес, когда путникам послышалось из-за холма нечто вроде хрюканья. На вершине появился исполин – получеловек с черною свиною головой и огромными клыками дикого кабана. Чудище фыркнуло, принюхалось и поспешило вниз по темному склону. Неуклюжие ноги с толстыми ляжками двигались на удивление споро. Когда страшная тварь скрылась за пригорком, Торн равнодушно бросил:

– Он нас не заметил.

Ястреб невозмутимо пощипывал прядь волос хозяина.

– Джимми Тупоног может носить личину кабана, – продолжал дайнаннец. – Фоавры обожают разъезжать на таких по морю и по суше; в нынешнем своем виде он тоже не слишком опасен. Однако Джимми припозднился: если с первым лучом солнца неявный не спрячется…

Торн оборвал речь на полуслове и подскочил, как ужаленный. Эррантри взлетел, громко захлопав крыльями. Имриен с Диармидом встревожено подняли головы.

– Длинный Лук, что… – начал эрт.

Дайнаннец жестом велел ему помолчать. Уши странников с трудом уловили едва различимый шум. Торн поднял к губам чеканный медный рог и протяжно затрубил. Потом обратился к товарищам:

— Северный ветер принес звук дайнаннского рога. Один из братьев в беде. Я должен помочь. – Видно было, что слова даются ему с трудом. – Зов прилетел из далеких мест. Придется спешить, поэтому я не возьму вас с собой. Несколько дней меня не будет. Оставаться здесь опасно – продолжайте путешествие. Лучше спуститься под землю: уж слишком много нежити шастает в этих краях поверху. А в штольнях водятся почти одни лишь явные. Следуйте нашим прежним коридором. Там уйма изгибов и поворотов, так вы всегда придерживайтесь левой руки и лишь на третьем и седьмом перепутье сворачивайте вправо. Будьте внимательны, иначе заплутаете в подземельях навеки. Пейте только ту воду, которая течет, к стоячей даже не прикасайтесь. Запаситесь в дорогу едой. И никаких костров, упаси вас Звезда! Вот, возьмите. – Он протянул друзьям розовую склянку, свой плащ и еще кое-какие вещи.

Дайнаннец положил руку на плечо Диармида и серьезно взглянул на товарища.

– Капитан, поручаю эту леди твоему попечению – там, где нужна сильная рука. Если же для спасения потребуется врожденная смекалка, девушка сама защитит любого. Заклинаю вас обоих дойти целыми и невредимыми.

Эрт открыл рот, собираясь возразить, но Торн остановил его.

– Пора. Возможно, я уже опоздал.

«Но мы еще встретимся?» – Имриен беспомощно уронила руки раскрытыми ладонями вперед.

Дайнаннец шагнул так близко, что у девушки закружилась голова от терпкого аромата кедра. Взгляд мужчины пронзал ей сердце с невыносимой нежностью, словно пика, обернутая в бархат.

– Да не затянется наша разлука надолго, Златовласка.

Эррантри взмыл вверх со свистом стремительного ветра. Торн запрокинул голову, провожая птицу глазами – четко прорисованный профиль на фоне занимающейся зари.

Еще мгновение, и дайнаннец покинул товарищей.

Над развороченной в сражении долиной вставало солнце. Диармид и девушка завтракали в угрюмой тишине. Имриен почуяла первые признаки приближения бродячей бури. Петушок расшагивал вокруг с надутым от гордости видом – ведь ястреба рядом не было! Эрт вызывал у птицы особое благоволение и теперь молча отбивался от новоявленного приятеля локтем, старательно воздерживаясь от громких проклятий в присутствии леди.

Имриен едва замечала, что происходит вокруг. Казалось, она проглотила ночью тяжелый острый камень, и вот он застрял в груди, прямо над сердцем, но девушка обнаружила это лишь с уходом Торна.

Где-то вдали раздавались одинокие крики птиц. Промозглый ветер рыскал в неприветливой долине. Друзья принялись собирать шишки поваленного кедра и набивать ими походные мешочки. И вдруг словно тысячи подснежников на лугу затенькали невесомыми язычками. Удивительные тучи шанга скрыли солнце, и ветерки ласково затрепали одежды путников сразу во всех направлениях. Имриен сгорала от желания взбежать на вершину холма и броситься в объятия шальной бури – та поднимет ее в небеса и унесет далеко-далеко, туда, где не знают горечи потерь. Диармид, конечно, не одобрил бы подобных мыслей – ну и пусть.

Девушка с тоской накинула капюшон и крепче подвязала его.

Скалы замерцали серебряными искрами. В долине разворачивалось кровавое побоище. Прозрачные воины в древних доспехах жестоко рубились друг с другом. Видимо, за многие века уровень земли здесь поднялся, потому что солдаты уходили в дерн по колени. По склону карабкалась юная пара. Девица была совсем измучена, юноше приходилось тянуть ее за руку. Беглецы то и дело оборачивались; лица их искажал неописуемый ужас. Вот только мир давно позабыл и этих несчастных, и тех, кто их преследовал.

Когда бродячая буря утихла, друзья были готовы продолжать путешествие.

– Ну и где же наша…

Диармид обернулся и присвистнул: почти к каждому холму бежала глубокая колея, уводящая в штольню или в темную пещеру. Путники судорожно взялись за поиски.

– Каких-нибудь полчаса без него – и уже заблудились! – негодовал на себя эрт. – А может, без разницы, в какое подземелье спускаться? Они же все связаны… мне кажется.

Имриен покачала головой. Что за безумная идея! Торн давал им точные указания – а он знал, о чем говорит.

Вконец умаявшись и потеряв надежду, путники присели на траву.

— Если до ночи не отыщем вход, нам придется туго, – мрачно изрек Диармид. – Джимми Тупоног не мог уйти далеко. А кто скажет, что еще за твари тут водятся?

Девушка вскочила и принялась озираться с отчаянным видом.

– Погоди, тревожиться рано, – посоветовал эрт.

«Да нет же. Где петух?»

– Не знаю. И знать не хочу.

Имриен отправилась на поиски. Беглец ждал ее на вершине холма. Стоило девушке приблизиться, птица неуклюже упорхнула вниз по противоположному склону. Имриен пошла следом – и оказалась перед входом в ту самую штольню! Девушка узнала огромный камень, торчащий из стены, будто нос зарытого великана. Петух уже радостно гонял мошкару в туннеле. Имриен скорее взобралась на пригорок и замахала товарищу. Тот вмиг очутился рядом.

– Хоть какая-то польза от безмозглого горлопана, – хмыкнул Диармид, спускаясь в туннель. Но не в силах эрта было скрыть широченную улыбку облегчения!

Имриен в последний раз обернулась к северу – попрощаться с небесами и солнцем. И вот уже тьма поглотила путников.

Постепенно глаза людей привыкли к бледному свечению грибов. Лишь несчастный петушок беспомощно шарахался из стороны в сторону, ежеминутно врезаясь в стены. Диармид неохотно поймал его и, поморщившись, усадил к себе на плечо. Птица благодарно ущипнула спасителя за ухо.

Имриен потянула эрта за рукав: «Нам следует опасаться ям и внимательно считать повороты».

Диармид прищурился.

– Я почти не вижу твоих рук. Ты о том, что здесь могут быть шахты, ведущие вниз? Согласен, пойдем очень осторожно. И не будем пропускать развилок. Что он там говорил – третья и седьмая?

Девушка кивнула.

Но развилок не было. А между тем путники шагали уже целый час. Штольня по-прежнему шла под уклон. В отдалении раздавалось беспрестанное постукивание. В этой беспросветной норе времени как бы не существовало, поэтому друзья сделали привал, когда им обоим показалось, что уже пора. С трудом отыскав сухое местечко среди сырых стен, покрытых извилистыми дорожками ручейков, люди присели и порылись в дорожных мешочках. Решено было отобедать сморщенными ягодами земляничного дерева, переспелым виноградом и раскрошенными грибами. Орехи, разумеется, очень питательны, но кто знает, как быстро они приедятся?

– Что это за стук? – ворчал Диармид. – Так и с ума сойти недолго!

Петушок брезгливо клевал крошки орехов. Вдруг он заорал во все горло и бросился вниз по туннелю. Люди вскочили на ноги.

«Крошки исчезли», – заметила Имриен.

– Верно! А ведь ты насыпала целую кучу, и птица только начала… – Голос эрта вдруг снизился до шепота. – Мы не одни?

Друзья долго вглядывались, но не заметили ни малейшего движения.

«По-моему, кроме нас тут никого…»

Диармид вскрикнул и сгреб мешочки с пола.

– Вон там лежала кучка орехов! Где они? Не клади больше еду на камень! Это живая скала, уходим отсюда!

Петух с воплем налетел на людей из темноты. Имриен изловила его и прижала к себе. Негодующие глаза птицы округлились пуще прежнего.

Минуты через две путники для пробы положили пару орехов на каменный пол. Ничего не произошло. Однако стоило обоим на миг отвернуться, послышался тихий скрежет, и еда исчезла. Под ногами глухо заиграла волынка.

«Под этим полом кто-то живет, – уверилась Имриен. – Не удивлюсь, если каждый камень здесь переворачивается, открывая тайный ход».

– Что ж, надеюсь, что этих тварей интересуют одни лишь орешки.

Путникам посчитали благоразумным есть прямо на ходу.

Волынка гудела все ближе. Девушка не обращала внимания: она привыкла к подобному еще в лесах у Жильварис Тарв. Звуки нарастали, заставляя тела смертных чуть подрагивать в такт мотиву. Неожиданно все смолкло. Даже стук. Тяжелая, давящая тишь навалилась на людей.

Коридор впереди раздваивался.

– Вот оно! – воскликнул Диармид. Путники свернули налево.

Каменный пол спускался все круче. Так легко оступиться, потерять равновесие на скользкой неровной поверхности!.. Путники ступали с огромной опаской, зная, что здесь, под землей, никто не придет на помощь, и даже вывихнутая нога может означать ужасную смерть. Туннель петлял до тех пор, пока друзья совершенно не утратили чувство направления. Прошли часы – по крайней мере так представлялось людям, – прежде чем штольня раздвоилась вновь. Тут Имриен и Диармид остановились на привал. Где-то далеко над ними первые звездочки, должно быть, уже проклевывались в небесах.

Стук возобновился, только теперь казалось, что его издают не двое, а великое множество существ – кем бы те ни оказались. Понять, где на самом деле находятся эти твари, было невозможно. В горах звуки разносятся порой по пустым шахтам за многие мили. Удары долетали буквально отовсюду, даже сверху. Путники присели на теплый плащ и лишь сейчас осознали, как измучились за день.

– Если что-нибудь и способно защитить нас ночью от воров, то только эта дайнаннская штуковина, – бормотал эрт. – Что-то в ней есть заговоренное. Может, пряжу спряла нежить?

Крошек больше не роняли. Петух ни в какую не соглашался прыгать на пол; за ужином он сидел у девушки на коленях, и она кормила его с руки.

– Рудникам Дон-Дел-Динг невесть сколько веков, – распространялся Диармид. – Сейчас тут ничего не добывают. А земля до сих пор изрезана пересекающимися штольнями. А сколько здесь природных пещер – сплошное решето! Еще в казармах Тарва Сержант Вотерхауз много рассказывал нам об этих краях.

Без сомнения, эрт сильно изменился со времени знакомства с дайнаннцем – стал гораздо общительнее и дружелюбнее. Однако веки девушки отяжелели, и она с трудом улавливала нить разговора.

– Спи, – сказал наконец Диармид. – Первая стража за мной.

Когда пришел ее черед сторожить, эрт еле добудился девушку. Петушок чопорно перескочил с Имриен на Диармида, спрятал голову в перья на грудке и опять сомкнул глаза.

Девушка изо всех сил заставляла себя не спать. Вокруг царил все тот же полумрак. Имриен расхаживала, прислушиваясь к назойливому стуку – то громкому и близкому, то затихающему вдали. Как же она мечтала дождаться конца этой серой ночи!

Мили и мили известняка отделяли путников от света солнца и звезд. Здесь у людей имелось лишь одно безошибочное средство узнать о закате и восходе. В конце концов петушок распахнул вечно обиженные глаза, вытянул шею, встрепенулся, осмотрелся кругом и по обычаю раздул грудку. Распахнув крылья, он обратился к потолку и разразился громогласной песней. Где-нибудь на поле или в деревне его звонкое кукареку перебудило бы на всю округу. Здесь же и стены задрожали от прокатившегося эха.

Когда затих третий крик, птица распушила перышки и бодро встряхнулась.

Теперь у людей не только туманилось в глазах, но и заложило уши. Позавтракав, путники тронулись дальше.

Тропка продолжала вести их под землю, освещаемая однообразным мерцанием грибов на слякотных стенах. Время от времени путь круто заворачивал куда-нибудь, сужался или, наоборот, расширялся, выводя смертных в просторную пещеру со стройными колоннами из живого камня; потолок то нависал над головами, то пропадал в вышине; порой известняк покрывали слои какой-то краски; несколько раз люди отчетливо слышали близкое журчание воды.

Третья развилка. Путники поворотили направо. Пол больше не опускался. Прямой и ровный коридор протянулся на несколько миль. Друзья пообедали на ходу, не желая присаживаться на вероломный камень. К тому же им не терпелось выбраться на свет.

В этой части подземного пути люди чувствовали себя особенно уязвимыми: в случае опасности бежать некуда. В мощных стенах нет даже ни одной ниши, чтобы укрыться. Смертные все чаще оборачивались: им поминутно мерещились шаги за спиной.

– Теперь каждой твари известно, где мы находимся, – бурчал Диармид. – Спасибо нашему скромному приятелю!

Однако эрт по-прежнему не сгонял петушка с плеча. Настало время, когда путники отчаялись найти еще одну развилку. Как вдруг им попалось сразу две.

– Пять, шесть! – считал Диармид. – Я вот гадаю, сколько дней останется идти после седьмой?

Дорога снова повела под уклон, вконец обескуражив измученных людей.

Шестая развилка. Путники свернули налево. Все шло как надо, но неожиданно путники заметили по правую руку небольшое отверстие в стене. Едва различимое в подземных сумерках, оно к тому же было полускрыто за выступом скалы. При желании человек мог бы протиснуться туда. Не обычная лесенка, а пара грубо высеченных ступеней поднималась к темному ходу. Эрт остановился в недоумении и почесал подбородок, на котором пробивалась свежая щетина. Имриен потянула рукав товарища и указала на отверстие: «Вот седьмая развилка!»

– Не уверен. Она не такая, как все. Это просто тупичок, прорубленный рабочими для разведки почвы.

Имриен пылко замотала головой: «Торн предупредил бы нас!»

– А я думаю, он решил бы, что мы сами догадаемся. Коридор идет дальше, прямой, как стрела.