Текст книги "Основы гуманной педагогики. Книга 5. Учитель"

Он не знает, как быть, а девочку видит впервые.

«Не бойся… Я одна дома, мне скучно… Поиграй со мной».

Девочка выходит на площадку, берёт его за руку и уводит с собой.

Двери закрываются.

Они в комнате.

«Во что будем играть?»

«Я сперва угощу тебя».

На столе стоит бутылка с лимонадом. Она открыта.

Девочка наполняет стакан.

«Выпей».

Он неохотно берёт стакан. Лимонад сладкий, ароматный. Выпивает до конца.

«Во что будем играть?»

«Ты садись, – девочка усаживает его в кресле, – и смотри на меня».

Она включает музыку и начинает совершать танцевальные движения.

Потом снимает туфельки и продолжает танцевать босиком.

Потом снимает кофточку и танцует…

Потом снимает юбочку…

Глаза его затуманиваются, тело жужжит, ему хорошо.

Теперь девочка танцует совсем голая.

Откуда-то слышен хриплый мужской голос: «Подойди ближе… ещё ближе… молодчина…»

Потом он приходит в себя.

Нарядно одетая девочка улыбается ему, угощает шоколадкой.

«Я тебя ещё позову, хочешь?»

Он не знает, хочет или нет поиграть ещё с девочкой.

Но знает другое: об этом говорить маме нельзя.

Ночью его лихорадит. Мама плачет. Утром здоров.

Опять понедельник.

«Мам, пойду, поиграю во дворе».

«Будь осторожен».

А на втором этаже двери уже открыты, и на площадке ждёт девочка.

Он останавливается – пробежать мимо неё или вернуться обратно домой?

Но девочка ловко берёт его за руку и заводит в комнату.

Там мужчина.

«Вы играйте, не стесняйтесь меня».

Девочка угощает лимонадом.

Ему хорошо…

А ночью опять лихорадит. Мама опять плачет: что за болезнь у сына?

И так по понедельникам.

Ему уже хочется пить лимонад и сидеть в кресле.

«Мам, пойду поиграть».

«Я с тобой, – говорит мама, – прогуляемся вместе».

На площадке второго этажа стоят три милиционера.

Двери квартиры открыты.

И оттуда выходят милиционеры: двое ведут мужчину в наручниках.

Третий ведёт за руку девочку, она плачет.

«Что случилось?» – робко спрашивает мама у одного милиционера.

Тот отвечает: «Он извращенец и наркоман. Вы не замечали чего-нибудь подозрительного?»

«Нет», – говорит мама дрожащим голосом, крепко берёт за руку мальчика и ведёт обратно на четвёртый этаж.

Автобус резко останавливается, и он приходит в себя: маленький Лёшенька возвращается в Алексея Александровича.

«Это же моя остановка! Зачем я возвращаюсь домой?! Ах да, нужно спасти мальчика… Надо успеть!»

Алексей Александрович спрыгивает с автобуса и бежит через улицу к четырёхэтажному дому.

Врывается в подъезд и мигом оказывается перед подозрительными дверями на втором этаже.

– Лёша… Лёшенька! – кричит он и кулаками барабанит в дверь.

Бьёт ногами.

– Откройте… Лёша… Лёшенька, я здесь…

Делает несколько шагов назад, насколько позволяет узкая площадка, и всем телом наваливается на дверь.

– Откройте…

Двери не выдерживают и ломаются.

Его встречает насмерть перепуганный мужчина.

– Что вам надо?!

Он отталкивает его.

Вбегает в комнату.

Испуганная девочка прячется под столом.

Мальчик стоит; у него стакан с лимонадом.

– Не смей пить! – кричит Алексей Александрович.

Стакан вдребезги разбивается.

Он хватает мальчика.

Взбегает вместе с ним на четвёртый этаж.

Запирает двери своей квартиры.

Ключ прячет в карман и… отключается.

Потом он приходит в себя.

У изголовья сидит мальчик, гладит его по голове, улыбается и шепчет:

– Спасибо тебе…

***

Воскресным утром Алексей Александрович встал раньше обычного. В десять часов придёт мальчик, а до этого ему нужно подготовиться к встрече с ним.

Алексей Александрович оказался в очень затруднительном положении. Не помогли ему ни чтение методических книг, ни консультации учёных – мальчик просто знает и умеет то, что считается подготовкой к школе. Он знает гораздо больше. Он свободно читает весьма серьёзные книги, размышляет и философствует о прочитанном. Сочиняет стихи, сказки, рассказы. А по математике проявляет изумительные способности: возводит в степень многозначные числа и извлекает из них корни, любит решать уравнения, выводит формулы.

– Откуда ты всё это знаешь?! – спрашивал поражённый Алексей Александрович.

А он отвечал просто и искренне:

– Не знаю.

Алексею Александровичу нужно готовиться для встречи с мальчиком не в том смысле, чтобы учить его чему-либо. А в том, как самому учиться у него.

Навязчивая идея о том, что он сам есть этот мальчик, не покидает его. Напротив, он всё больше и больше убеждается, что жизнь его связана с мальчиком. После того как он похитил его из детского сада и забрал из квартиры со второго этажа, ему как-то легче стало. Правда, его философские мытарства и мучения в поиске Пути не прекратились, но чувство ненужности отступает. Книги о космическом сознании, которые он корректировал и обсуждал с молодой красивой женщиной при участии мальчика, благотворно повлияли на него. Во всяком случае, он уже знает определённо: хотя свой Путь он не нашёл, но поиск Пути уже есть Путь. И это приносит ему успокоение.

Но перед ним возникает другая загадка. Время от времени он вдруг переходит в состояние «изменённого сознания» (это понятие он вычитал из разных психологических книг). Тогда в нём оживают такие события отдалённого детства, о которых он ничего не помнил или от которых остались в нём только смутные и тревожные ощущения. Когда он заполнял тетрадь из двухсот страниц, иногда у него начинала дрожать рука и память отказывалась служить ему. Потому на чистых страницах оставались сумбур слов, каракули и кляксы.

Но главное не в том, что ему вспоминаются ужасные события. Это не просто воспоминания, которые можно созерцать спокойно или без особой тревоги. Нет! В это время происходит то, что и является для него загадкой. Он заново переживает прошлый ужас как маленький, но уже с сознанием взрослого, и в то же самое время какая-то сила принуждает его спешить, чтобы спасти мальчика от тех же самых ужасов.

Что это такое?

Это уже нельзя объяснить случайным совпадением обстоятельств.

Тогда как объяснить?

Мысль о том, что он есть этот мальчик, вроде бы даёт ответы на некоторые вопросы, но не на главные.

Допустим, если он есть этот мальчик, в чём смысл такого явления? И почему он так привязан к мальчику? Не получается ли так, что скорее этот маленький мальчик является его наставником и путеводителем, нежели он – взрослый – является его воспитателем?

Рука ведущая!

Алексей Александрович берёт мальчика за руку и переводит на другую сторону улицы. А мальчик берёт его за руку и вытаскивает из тьмы прошлого, выравнивает его тропинку жизни.

Так ли это?

В общем, это странное обстоятельство требует ясности.

К кому он может обратиться за помощью?

Заговорить об этих вещах с мамой мальчика, молодой красивой женщиной, он не осмеливается, ибо слишком запутано всё, и, кроме того, всё это за гранью невероятного. Единственный, кто может хотя бы выслушать его, есть сам мальчик. И Алексей Александрович решил поговорить с ним.

К этому разговору ему и нужно готовиться: какие вопросы задавать, в какой последовательности? Может быть, стоит перечитать свои записи?

Размышляя таким образом, он привёл в порядок свою холостяцкую комнату, побрился, выпил кофе, сел за рабочий столик, посмотрел на часы – было восемь, открыл ящик и собрался было достать тетрадь, как в дверь зазвонили.

Неожиданность и грубые звуки звонка заставили его вскочить. Левая рука сбросила со стола настольную лампу – она разбилась. А правая вывалила на пол груду методических книг.

Звонок зазвенел ещё, а за дверью послышался голос мальчика:

– Это я, открой!

Он стоял в дверях с красочным конвертом в руках и улыбался.

– Доброе утро! – сказал мальчик весело. – Я напугал тебя? Ты такой бледный!

– Я же не ждал тебя в это время, – попытался оправдаться Алексей Александрович.

– Вот тебе мой совет, – произнёс мальчик, – привыкни к тому, что всегда всё случается. Неожиданность – это зверь, который может напасть на тебя и растерзать. Отгоняй этого зверя от себя.

– Хорошо сказано. Где ты это вычитал?

Алексей Александрович был рад приходу мальчика.

– Обязательно надо вычитать такие мудрости у других? Ты же отредактировал книгу о сердце!

– В ней ничего такого я не помню.

– Опять! – возмутился мальчик. – Научись впитывать чужие мысли в себя, чтобы одна мудрость порождала в тебе другие мудрости. Так сам станешь мудрецом.

Алексей Александрович стоял перед мальчиком как ученик перед учителем. «Он с другой планеты, он пришелец», – подумал он.

– Ну входи, раз пришёл так рано. Что-то изменилось в нашем расписании?

– Да, – сказал мальчик, – мы должны поработать с тобой до одиннадцати часов. Потом мы с мамой пойдём по магазинам. А в три часа мы приглашаем тебя, – и он протянул ему красочный конверт.

Они уселись на диван.

Алексей Александрович достал из конверта приглашение, оно было обрисовано рукой мальчика. Там он писал, что приглашает своего друга на свой день рождения: «Мне уже шесть лет».

– Ты родился двадцатого августа?!

– Значит, ты тоже. Только ты не удивляйся, всегда всё случается.

Зазвенел телефон, который обычно звонил раз в месяц, когда ему сообщали, что пора платить за телефон, за газ, за квартиру.

Он опять вскочил от неожиданности, и приглашение выпало из рук.

Мальчик засмеялся.

– Видишь, что творит с тобой неожиданность? Бери трубку и не удивляйся ничему.

Алексей Александрович тоже развеселился: действительно, смешно пугаться неожиданностей.

– Слушаю вас?

В трубке зазвучал голос поэта – директора школы.

– Алексей Александрович, я ещё не наложил резолюцию на ваше заявление об уходе.

– А вы наложите.

– Вы нашли хорошую работу?

– Работа мне нравится.

– А работа в школе не нравится?

– Она никогда не нравилась мне.

– А я увидел в вас талант педагога.

– Нет у меня никакого педагогического таланта.

– Вы недооцениваете себя… А мои стихи вам нравились?

– Вы прекрасный поэт.

– Мой сборник уже готов. Вы обещали быть редактором. Можно переслать вам рукопись?

– Завтра зайду к вам и заберу.

– Буду ждать вас… Может быть, всё-таки передумаете и останетесь в школе? Кстати, с понедельника, то есть завтра, учителя возвращаются из отпуска.

– Нет-нет, об этом не может быть и речи.

– Ну что же, до свидания.

– Всего вам хорошего.

Алексей Александрович положил трубку и вернулся к мальчику. Тот испытующе посмотрел ему в глаза.

– Зря ты читаешь мудрые книги, – сказал мальчик.

– Это почему?

– Это потому, что недавно, когда вы с мамой философствовали по поводу прочитанного, тебе нравилась мудрость: отрицающий беден, утверждающий богат. Помнишь?

– Мне и сейчас нравится эта мудрость.

– Тебе нравится сама мудрость – как красиво сказано, – или дела, которым она требует следовать?

– А что? – спросил Алексей Александрович. – В чём ты меня упрекаешь?

– Как я понял, тебе звонил директор той школы, где ты раньше работал.

– Верно.

– Он не хочет тебя увольнять.

– Верно.

– Он видит в тебе педагогический талант.

– Откуда ты знаешь, что он обо мне думает?

– Ты же ответил ему: «Нет у меня никакого педагогического таланта».

– Нет у меня такого таланта.

– Значит, ты отрицающий, потому станешь бедным.

– Да нет у меня таланта педагогического, пойми! – воскликнул Алексей Александрович.

– Откуда тебе знать, что нет у тебя педагогического таланта? Ты же ищешь Путь? Мудрый видит в тебе талант, а ты отрицаешь.

– Ты о директоре – мудрый?

– Конечно. Это твои слова: «Вы прекрасный поэт». Какой он прекрасный поэт, если не мудрый?

Алексей Александрович покраснел и опустил голову, как провинившийся перед учителем ученик. Но всё же попытался оправдать себя:

– Что мне делать, если действительно нет у меня никакой тяги к учительской жизни?

– Когда научишься быть утверждающим, тогда и поймёшь, к чему у тебя тяга, – сказал мальчик наставнически. – А теперь скажи, твой день рождения тоже двадцатого августа?

– С чего ты взял?!

– Ты же удивился, узнав, что я родился в этот день?

Оба весело рассмеялись.

– Я не помнил о своём дне рождения, – сказал Алексей Александрович.

Мальчик встал, походил по комнате, выглянул из окна. Потом опять сел рядом с ним на диване и прервал его мысли:

– Давай поговорим.

– Давай, о чём?

– О чём хочешь. Думаю, ты всё время хочешь о чём-то спросить меня.

Алексей Александрович почесал затылок. Задумался. С чего начать? Он слегка разволновался, потерял смелость.

Мальчик успокоил его:

– Что ты мучаешь себя? Будь открытым. Начни с того, что самое важное для тебя.

– Боюсь, что ты сочтёшь меня помешанным…

– Не бойся, не думай об этом.

Тем не менее Алексей Александрович ещё минут пять взвешивал возможные реакции мальчика на свои вопросы и наконец рискнул.

– Скажи мне, мальчик, не ты ли есть воплощение моего детства?

Мальчик улыбнулся.

– Я не знаю, – сказал он искренне, – может быть.

– А ты не чувствуешь этого?

– Я чувствую только одно: я тебе нужен.

– В чём ты мне нужен? Пока я только спасаю тебя.

– А себя не спасаешь? Спасая меня, ты спасаешь себя.

Алексей Александрович задумался.

Как он может спасать себя, если спасает мальчика от того, что с ним – Алексеем Александровичем – произошло когда-то давно. Об этом у него не осталось ясных воспоминаний, и он переживает их лишь тогда, когда с его сознанием что-то происходит. И сомневается, действительно ли он отгораживает мальчика от событий, которые могли бы его потрясти.

– Спасаю ли я себя, не знаю, – ответил он на вопрос мальчика.

Повисла пауза.

Мальчик как будто давал ему возможность подумать, разобраться. Потом придвинулся к нему, посмотрел в глаза, улыбнулся и сказал:

– Ты же хочешь меня воспитывать? Если я – это ты, то будешь воспитывать во мне своё детство, будешь воспитывать самого себя.

И пока он осмысливал ответ, мальчик добавил:

– Мама просила тебя узнать, в какую школу меня лучше определить. Но я уже знаю, в какую.

– В какую? – спросил Алексей Александрович.

– Я и учителя себе выбрал.

– Кто он?

– Завтра возьми меня в школу, где директор – поэт, и скажи, чтобы он зачислил меня в первый класс, а тебя назначил моим учителем.

– Но я не учитель… у меня нет…

Мальчик своей ладонью прикрыл ему рот.

– Когда же ты научишься тому, что утверждающий богат? По-другому тебе скажу: утверждающий идёт по Пути, а отрицающий отходит от Пути.

Мальчик не давал ему говорить, смеялся и повторял:

– Ты понял? Ты понял? Моргни три раза, если понял.

***

Увидев Алексея Александровича, директор воскликнул:

– Как хорошо, что вы пришли, как хорошо!

Он крепко пожал ему руку и даже обнял.

– А этот прекрасный мальчуган ваш сын? А мы думали, что вы холостяк.

– Нет, он не мой сын… – смутился Алексей Александрович. – Он… он…

– Я ученик Алексея Александровича, – сказал мальчик.

– Всё понял. Присаживайтесь! – пригласил директор и сам занял своё место. Достал из ящика папку, раскрыл. – Вот сборник стихов, редактором которого вы согласились быть. Хотите, прочитаю вам (он обратился также и к мальчику) свои последние стихи? Кстати, если вы не против, я посвящаю их вам!

Он поднял правую руку для выведения эмоционально значимых нюансов и прочёл с листка:

 
Надо в жизни найти
Настоящее дело,
Да такое, чтоб тело
От дела гудело.
 
 
Надо в жизни найти
Любимое дело,
Да такое, чтоб сердце
К делу летело.
 
 
Надо в жизни найти
Долгое дело,
Да такое, чтоб не было
Делу предела.
 
 
Надо в жизни найти
Веселое дело,
Да такое, чтоб дело
Смеялось и пело.
 
 
Надо в жизни найти
Благородное дело…
– Что молчишь? Что тебя
Так внезапно задело?
 

Как только он произнёс последние слова, мальчик зааплодировал.

– Тебе понравились мои стихи? – спросил директор.

– Вы – необычный поэт, – ответил мальчик. В его голосе звучали детская искренность и понимание взрослого. – Вы – как Есенин.

– Что ты сказал?! Есенин – мой любимый поэт! Ты читал Есенина?!

– Читал, и он мне понравился.

Директор сел рядом с мальчиком.

– Сколько тебе лет?

– Вчера исполнилось шесть.

– И ты читаешь Есенина?!

– Я и других поэтов читаю.

– Ты умеешь так читать?!

Мальчик пожал плечами.

– А что здесь такого?

– Пятилетние дети Есенина не читают! – директор обернулся к Алексею Александровичу. – Это вы научили его читать?

– Нет, – ответил тот, – он сам научился.

– Книги Есенина дали вы?

– Тоже нет.

– Мальчик, что ты ещё читал?

– Пушкина, Тютчева, Льва Толстого…

– Почему вы его привели ко мне? – спросил директор у Алексея Александровича.

– Это я попросил Алексея Александровича, чтобы он взял меня с собой, – вмешался мальчик.

– Хотел прогуляться? – директор посмотрел мальчику в глаза. – У тебя небесные глаза, ты это знаешь?

– Спасибо, – сказал мальчик с улыбкой. – Хочу, чтобы вы приняли меня в школу. Мне пора поступить в школу.

– Такого, как ты, обязательно приму.

– Дело в том, – произнёс Алексей Александрович, – что мальчик знает всю программу первого класса.

– Да? Мы это сейчас проверим. Ты не боишься проверки? – спросил директор у мальчика.

– Нет, – ответил тот.

Директор вызвал секретаршу и велел позвать трёх учителей начальных классов, завуча и психолога. «А также словесника», – добавил он.

Члены экспертной комиссии собрались быстро. Увидев Алексея Александровича, они (кроме словесника) не проявили особой радости, но улыбнулись ему и поздоровались. Словесник же пожал ему руку и сказал, что бывший четвёртый класс Алексея Александровича, ныне пятый, у него – он назначен классным руководителем.

Директор взял на себя роль председателя экспертной комиссии. Всех усадил за стол и объявил:

– Мы проверяем этого мальчика в объёме всех требований программы первого класса.

Спустя десять минут все члены комиссии единодушно заявили, что нет смысла дальше задавать вопросы и задания – мальчик всё знает и умеет.

Директор развеселился.

– Думаю, он и второй класс выдержит, – пошутил он.

– Я тоже так думаю, – сказал мальчик, – проверьте, пожалуйста.

Члены экспертной комиссии засмеялись.

– Это уж слишком… – произнёс кто-то.

– А что! Давайте проверим, раз мальчик сам просит! – предложил директор.

Срочно достали программы и учебники, раскрыли их и начали задавать мальчику вопросы и задания.

Члены комиссии стали посерьёзнее. Они опять пришли к выводу: мальчик знает всю программу второго класса.

Директор вошёл в азарт.

– Можно проверять тебя дальше? – спросил он у мальчика.

– Можно, – ответил тот спокойно.

– Проверяем! – дал распоряжение директор. – Перед нами феноменальный ребёнок!

На этот раз члены комиссии проявили большую придирчивость. Мальчик был невозмутим, он охотно, с лёгкостью и уверенно решал задания и отвечал на вопросы.

– Да, – признались члены комиссии, – мальчик знает всё в объёме третьего и четвёртого классов!

Словесник пошёл дальше проверять его по программам языка и литературы пятого, шестого, седьмого классов, а потом развёл руками:

– Он знает всё, но главное – мыслит необыкновенно! Такой анализ литературных произведений слышу впервые! Его хоть в восьмой, хоть в десятый класс сажай!

Члены комиссии были возбуждены.

– …но такого!.. – говорили они.

Директор с изумлением смотрел на мальчика.

– Феномен современного детства! – произнёс он для членов экспертной комиссии и обратился к мальчику. – Как с математикой?

– Я люблю математику, – ответил мальчик.

– Может быть, вызвать математика, чтобы он проверил тебя?

Мальчик улыбнулся:

– Хорошо.

Вызвали математика старших классов.

Пожилой учитель выслушал директора и скептически посмотрел на мальчика. Он неохотно подсел к нему и спросил:

– Ну, математик, с чего начнём?

– Я не математик, – ответил мальчик.

– Ну хорошо. Давай начнём с этого простого уравнения, – и он написал на листке бумаги алгебраические символы.

– Это не слишком? – забеспокоился директор, чувствуя, что учитель недоброжелателен к мальчику.

– А тогда зачем вы меня звали? – отпарировал математик и обратился к мальчику. – Бери карандаш и решай!

– Я уже решил, – сказал мальчик.

– Решил устно?!

Мальчик выдал решение.

– Ну как, правильно он сказал? – поинтересовался директор.

Но математик медлил. Он сам взял карандаш и на том же листке сделал расчёты. Потом как бы нехотя произнёс:

– Да, правильно.

Он молча взял другой лист бумаги и записал на нём другое уравнение на извлечение корня и возведение в степень.

– Решай! – сказал он сухо.

Мальчик не взял карандаша. Он смотрел на лист бумаги и думал, но всего полминуты, после чего сказал решение.

Математик занервничал. Он сделал расчёты карандашом, на что ушло минут десять, и сказал, сам не веря сказанному:

– Правильно…

Он уже забыл, что имеет дело с шестилетним ребёнком и что он сам есть член экспертной комиссии. В мальчике он увидел соперника и начал с ним состязаться. Оба увлеклись и зашли очень далеко.

– Не хватит ли? – встревожился директор. Ему пришлось ещё раза три повторить, что пора кончать.

Математик очнулся. Некоторое время он сидел молча.

– Ну как? Скажите, наконец!

Математик развёл руками.

– Не понимаю! – сказал он.

– Чего вы не понимаете? – спросил директор.

– По математике его хоть в восьмой, хоть в десятый класс сажай… Всё видел в жизни, но такого!.. – и пожилой учитель с явным почтением посмотрел на мальчика. – Такой феномен встречаю впервые!

Директор велел составить протокол и всем подписать.

Озадаченные члены экспертной комиссии удалились.

Алексей Александрович за всё это время сидел в углу и следил за происходящим. Вначале он просто радовался и тоже удивлялся успехам мальчика. Потом он стал нервничать и напрягся, хотел прекратить этот спектакль и увести мальчика. Но всё усиливающееся чувство тревоги перекрыло его сознание, и он отключился от всего внешнего.

«Сынок, пойдём гулять», – слышит он мамин голос. Он в коротких штанишках и белой рубашке, в сандалиях, причёсан. «Пойдём гулять, а потом в школу на собеседование», – говорит мама.

Они выходят на улицу. Тёплый августовский день встречает их ласково.

Парк недалеко.

Мама садится на скамейку, где уже сидит худощавый мужчина в очках и читает книгу.

«Играй, – говорит мама, – у нас пока есть время».

Но не с кем играть и не во что.

Он стоит рядом с мамой и озирается – на клумбах цветут тюльпаны, на деревьях щебечут птички.

Он любуется красотой.

Худощавый мужчина обращается к маме: «У вашего ребёнка умное лицо».

Мама застенчиво улыбается.

«Сколько ему лет?»

«Сам скажет».

«Сколько тебе лет?»

«Вчера исполнилось шесть», – говорит он.

«Значит, двадцатое августа твой день рождения?»

«Да».

«Ты уже взрослый, в школу пойдёшь. Сейчас шестилеток в школу принимают».

«Да, у нас сегодня собеседование», – говорит мама.

«А вы готовили его к школе?»

«Он сам себя готовил».

«Сам?! – удивился худощавый мужчина. – Сейчас проверим. Ну как, ты знаешь буквы?»

«Я люблю читать», – отвечает он.

«Ты уже читаешь? Садись рядом со мной», – говорит он ласково. Достаёт из портфеля букварь, раскрывает.

«Читай».

Он читает одну, затем вторую, затем другие страницы и говорит дяде: «Мне скучно это читать».

«А что ты любишь читать?»

«Стихи».

Худощавый мужчина достаёт из портфеля книгу для детей.

«Почитаем стихи».

«Эту книгу я уже читал».

Тогда худощавый мужчина протягивает книгу, которую сам читал.

«Можешь прочитать стихи?»

Он начинает читать стихи вслух, но не для дяди, а для себя. Потом продолжает читать молча.

«Ну как?» – спрашивает дядя.

«Хорошие стихи».

«Ещё бы, Есенин».

«Я сейчас Тютчева читаю».

Худощавый мужчина долго и сосредоточенно смотрит на него.

«Он у вас очень способный», – говорит он маме.

Мама улыбается, она довольна.

«А как по математике?»

«Не знаю».

«Сейчас проверим. Ты умеешь считать до десяти?»

«Могу считать до бесконечности».

Худощавый мужчина дает примеры. Мальчик их решает. Тот кивает головой.

«У вас необычный мальчик, просто феномен. С такими знаниями его можно и в четвёртый класс посадить».

Худощавый мужчина делает на книге дарственную надпись.

«Это тебе в подарок на день рождения».

Представляется маме: автор букваря и других учебников, профессор. Целует ей ручку и уходит.

«Пойдём в школу, уже время», – говорит мама.

В приёмной директора много мам с детьми, все они ждут собеседования.

Одна мама плачет и возмущается: «Это не школа, а душегубка для детей».

Плачет и девочка, потому что мама плачет и потому что её не приняли в школу.

Его мама хочет что-то сказать маме девочки, но та сквозь слёзы всё видит туманно.

«Не плачь, Машенька, я найду тебе другую школу», – говорит мама девочке.

А он говорит Машеньке: «Здравствуй».

Но она не смотрит в его сторону.

Мама с Машенькой уходят.

Из кабинета директора выходит тихо плачущая бабушка и ведёт за собой надутого мальчика.

Потом выходит гордый отец со своим сыном. Сын тоже гордо оглядывается вокруг.

Вызывают его с мамой.

За длинным столом сидят те, кто тестирует; идет собеседование.

Один сразу зовёт его к себе. Складывает на столе фишки.

«Где больше? Где меньше?»

Качает головой и направляет его ко второму.

Другой спрашивает, как отчество папы, как отчество мамы.

Качает головой и направляет к третьему.

Тот тоже качает головой и направляет к четвёртому…

Наконец, директор собирает оценки от всех членов приёмной комиссии, на калькуляторе выводит средний арифметический балл и объявляет маме: «Ваш ребёнок не готов для нашей школы, не потянет программу».

У мамы сдают нервы, она плачет, говорит директору о муже, об афганской войне.

Директор неумолим.

Говорит мама о профессоре, который только что похвалил мальчика.

Директор не признаёт профессора.

Сын смотрит, как плачет мама. У него сжимается сердце. Он тоже начинает плакать.

Какие у всех этих людей звериные лица. Они показывают ему свои клыки.

Он пугается и уже орёт.

Мама берёт его за руку и ведёт к дверям.

Там он оборачивается, набирается храбрости и кричит: «Волки, хищники, хищники…»

Все члены приёмной комиссии раскрывают пасти, чтобы проглотить его. Кто-то из них рычит: «Вам нужно всерьёз заняться воспитанием ребёнка…»

– Алексей Александрович, миленький, что с вами? Почему вы плачете? Очнитесь… Всё прошло прекрасно… Алексей Александрович, не плачьте. Пожалуйста, выпейте воды…

Он открыл глаза и первое, что увидел, – картину на стене: с картины ему улыбалась одинокая лилия; он успокоился. Вытер глаза.

Директор протягивает ему стакан с водой.

Мальчик стоит рядом и ласково гладит его по голове.

Он сконфузился, покраснел, застенчиво улыбнулся.

– Вот теперь лучше… Поздравьте мальчика с победой!

Алексей Александрович обнимает мальчика.

– А теперь разберёмся, как нам быть. Я в весьма затруднительном положении, не знаю, в какой класс его сажать. Шестилетнего ребёнка, если он развит и знает программу, я как директор имею право определить во второй класс. Но в третий и четвёртый не имею права, это решает департамент или министерство. А мальчик заслуживает находиться в восьмом или девятом классе. Вы вообразите себе – шестилетний ребёнок поступает в школу не в первый, а прямо в девятый класс! История образования не знает подобного случая… Ей Богу, не знаю, как быть…

Директор крайне озадачен.

– А вы не беспокойтесь, – сказал мальчик, – посадите меня в первый класс.

– Как?! – воскликнул директор, – на это я не имею морального права!

– Почему? Мне это будет очень полезно, я не спешу взрослеть. Только у меня к вам большая просьба.

– Какая просьба? – отозвался директор.

– Определите меня в класс Алексея Александровича.

Лицо директора засияло.

– Значит, вы всё-таки решили вернуться в школу? У вас же педагогический талант! Вы же феномен, как этот мальчик! Значит, вы согласны?

– Утверждающий богат, – проговорил мальчик как бы про себя.

– Да… – нехотя произнёс Алексей Александрович и укоризненно посмотрел на мальчика.

Тот улыбался и шептал:

– Утверждающий богат… Утверждающий уже на Пути…

Директор вызвал завуча.

– Алексей Александрович не уходит из школы. Дайте ему первый «А» класс и зачислите этого мальчика тоже в первый «А»!

Завучу это распоряжение директора не понравилось, на лице появилась кислая мина, и она сухо произнесла:

– Хо-ро-шо…

Стоило ей скрыться за дверью, директор преобразился в поэта и, уже не предупредив своих слушателей, начал читать стихи с многозначительными движениями правой руки. Рука напоминала мальчику плавное движение хвоста персидского кота, когда тот, чем-то очень довольный, разгуливает по комнатам.

Стихи были прекрасны. Мальчик и Алексей Александрович наградили поэта заслуженными аплодисментами.

Они попрощались с директором и собирались уходить, но он остановил их у дверей.

– Алексей Александрович, вы не ответили мне… Стихи, которые я хочу посвятить вам, вы принимаете?

Алексей Александрович смутился, чуть покраснел. Сразу не нашел, что сказать. И пока он соображал, мальчик произнес вместо него:

– Эти стихи ему очень нужны. Как вы прекрасно в них говорите:

 
Надо в жизни найти
Долгое дело,
Да такое, чтоб не было
Делу предела…
 

– Ты даже запомнил мои стихи? – порадовался директор. А Алексей Александрович застенчиво произнес: «Спасибо вам».

***

Прошло три дня, как начались занятия в школе. Вечером, когда Алексей Александрович собрался готовить конспекты завтрашних уроков, к нему нагрянул мальчик.

Он был чем-то недоволен, стоял у порога, подбоченившись и насупившись.

– Что ты с нами творишь? – сказал он строго.

– В чём дело?! – не понял причину упрёка Алексей Александрович. – Входи…

Мальчик остановился посередине комнаты.

– Разве не понимаешь, что ты отупляешь детей своими уроками?

– Как?

– Как-как! – передразнил мальчик. – Садись! – и он указал Алексею Александровичу на кресло.

Тот повиновался.

– А теперь делай, что я тебе скажу. Произнеси слово «мама»… Ну, делай… Сколько раз открыл рот? Отвечай! Значит, сколько в слове «мама» слогов? Скажи!

– Зачем ты заставляешь меня это делать?

– А ты зачем заставляешь всех нас это делать.

– Я же должен научить вас читать?

– Чтобы потом мы возненавидели чтение? Ты знаешь, какой сейчас век? Скажи!

– Двадцать первый… Сам не знаешь, что ли?

– Но так, как ты нас учишь, учили двести, триста, пятьсот, тысячу лет тому назад. Тебе это понятно?

Мальчик достал из кармана палочки.

– Держи! – и протянул Алексею Александровичу три палочки. – Сосчитай, сколько у тебя палочек?

– Три…

– Дай мне полный ответ: «У меня в руке три палочки». Повтори!

– Слушай, не надо со мной играть…

– Отними одну палочку… Сколько осталось?

– Что тебе от меня нужно?

– Чтобы ты понял: нельзя дурачить детей.

– Видишь, сколько методических пособий я накупил! Я делаю всё, как надо, как в них написано, от них не отхожу!

– Потому и вредишь нам. Что значит, надо? Кому надо – тебе или детям, или твоему завучу?

– В этих книгах же опыт…

– В них опыт учителей, а не детей. Взрослые, которые пишут эти шпаргалки, больше заботятся о самих себе, чем о жизни детей! А ты другой, тебе надо делать всё наоборот, всё по-другому. Твои бывшие ученики до сих пор восхищаются тобой!

– Я же не могу каждый раз ломать программу? Я обязан нести детям то, что положено…

– Разве ты сам не лучшая, живая, творческая программа? Неси детям самого себя, чтобы они безмерно полюбили тебя; тогда полюбят они и знания. Это есть мудрость, но написано ли о ней в твоих пособиях?