Текст книги "Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив"

Глава 12

…Когда человек привыкает к определенному распорядку, то никакие житейские превратности, бытовые неурядицы или капризы погоды не помешают ему воплотить в жизнь бессмысленный, но привычный ритуал. Впрочем, ритуал в принципе не может быть бессмысленным занятием, так как выполнение его поддерживает в человеке состояние спокойствия и комфорта. А что еще требуется для счастья?

Под вечер Ван Фу выбрался в сад. Утопая в глубоких сугробах и отмахиваясь от метели, забивавшей глаза, будто рой белых назойливых ос, он зажег газовые фонари.

Толку от них не было никакого. Гулять в саду было невозможно, а снежная мгла проглатывала огонь и оставляла от фонарного света лишь слабое свечение. Лед гасил пламя, но Ван Фу не выказывал недовольства.

– Традиции есть традиции, и не нам их нарушать, – сказал он.

«Да, погода с утра знатно испортилась», – подумала Мари. Прояснилось лишь на время их лыжной прогулки, и сейчас небо, наверняка полное звезд, было вновь сокрыто седой снежной мглой.

Морозные рисунки – звериные лапы, детские каракули, завитки ландышей, роз и иных неведомых цветов – горели на окнах ледяным кружевом.

Снег все валил и валил. Он укрыл белой глазурью лыжный домик, ворота и ряды кустов в саду, а сугробы намело такой высоты, что они уже почти заглядывали в окна.

Управляющий обеспокоенно пощупал свои бакенбарды.

– Метет, ох и метет… Давно уже не было такой суровой зимы! Слава богу, продуктов у нас достаточно. Если все будет так продолжаться, то еще немного – и до деревни сам черт не доберется…

– Отвратительный климат! – сказала Мелисса. – Неужели вы ничего не можете с этим поделать?

– Ну, как говорил американский посол в «Кентервильском привидении», Англия перенаселена, и хорошей погоды на всех не хватает, – сказала Мари. – Мы, конечно, не в Англии, но история все та же…

Повар принес укутанную в шерстяной шарф кастрюлю, и в холле запахло корицей, гвоздикой и кардамоном. Гости потянулись к креслам и круглым пуфам возле потрескивавшего поленьями камина, придвинули поближе невысокий кофейный столик. Разлили глинтвейн и какао. Ван Фу поставил поднос с сахарными рогаликами и имбирным печеньем.

Мари сидела за столиком у окна на стуле со спинкой в форме расходящихся пальмовых листьев и поглядывала на гостей.

Кто-то включил радио, и веселая музыка заструилась по холлу горным ручьем.

Феликс подошел к камину и вынул из кармана новенькие блестящие карты.

В холл вошли Елена и Алексей, мрачный, как туча, бледный и молчаливый.

– Прошу прощения за несдержанность за обедом,  – хмуро сказал он и присел на пуф.

– Ладно вам, голубчик, что было – то прошло, – мирно проворковала мадам Бриль. – Доктор Коста был сегодня тоже не ангел.

– Кто-нибудь играет в бридж? – спросил летчик.

– Я, правда, не блестяще, – отозвался Мюллер.

– Ох, давайте лучше в дурака… Бридж требует концентрации, а у меня после обеда голова раскалывается. Да и поболтаем немного… – предложила Елена. – Мари, а вы?

Мари подвинула свое кресло ближе к огню, Амадей прыгнул на мягкий подлокотник, свернулся уютным клубком и громко замурлыкал.

Феликс, посвистывая, достал из кармана коробок, вынул из него спичку и положил ее в рот. Потом неспешно сдал карты.

– О, парижский шаблон! French Pattern!3535
  French Pattern, парижский шаблон – один из самых старых карточных шаблонов. В отличие от многих колод, здесь изображены не абстрактные дамы и короли, а известные исторические и мифические персонажи. Например, Юлий Цезарь, библейская Рахиль, Александр Македонский и рыцарь Круглого стола Ланселот.


[Закрыть] – воскликнула мадам Бриль. – Какая прелесть!

Управляющий подошел к гостям, присел рядом, взял карты.

– Ну-с, давно я не брал в руки карт… Карл Великий! – довольно сказал он, кидая на стол червового короля, потом встал и длинной кочергой пошевелил дрова в камине. – А ведь завтра Святой вечер, Сочельник… – задумчиво пробормотал он.

– Да, завтра будет елка… – улыбнулась Мари.

– О, я не об этом, – загадочно протянул Йозеф. – Что-то тихо сегодня. А, как известно, в Святой вечер призраки всегда устраивают свой собственный праздник… В это время ослабевает граница между миром видимым и невидимым, и существа из иного мира проникают в мир реальный… Видимо, наше привидение набирается сил для ночного представления.

– А раньше на Сочельник оно показывалось? – поинтересовался Алексей.

– Хм, еще как. В прошлом году оно вылило на гостей ведро ледяной воды. Прямо там, у лестницы. – Он неопределенно махнул рукой в темноту залы. – А на само Рождество всю ночь пело сонеты, хохотало и орало хриплым голосом, так что на утро у всех болела голова.

– Все дело в нервном возбуждении… – глубокомысленно заметил Мюллер, глотая бренди из запотевшего бокала. – У призрака, видимо, слабая нервная система. Истерия. Не выдерживает напряжения приготовлений к Рождеству. Такое часто случается перед праздниками… Привидения нынче с расшатанными нервами… Недостаток магния и витамина D пагубно влияют на нервную систему. Все-таки зима, нехватка солнца…

– А музыкального слуха у него, надо вам сказать, ни на грош… – вздохнул управляющий. – Уже до Сочельника оно всех так замучило, что в гостинице осталась лишь пара самых стойких. А тут и они не выдержали. Собрали свои чемоданы – и уехали прочь.

– Хм, странно, некоторым людям привидения действуют на нервы… А я вот ничего не имею против них, – весело сказала мадам Бриль. – Чем больше привидений, тем лучше! Я бы с удовольствием поглядела на представление.

– О, не шутите с потусторонним миром… – изрек управляющий поучительным тоном. – Духи имеют склонность материализовываться и жестоко мстить тем, кто не выказывает им должного уважения! Если бы кто-то знал… – Он замолчал.

– Знал что?

– Если бы кто-то знал, что у привидения на уме… – Он покачал головой. – Говорят, это призрак одного еврея, который владел этим домом много лет назад… Его выселили из семейного гнезда, и он поклялся отомстить. Я бы не стал шутить с его призраком!

Елена всплеснула руками.

– Как интересно! Расскажите еще!

– Ну, делать нам больше нечего, – фыркнул Феликс. – Давайте лучше поговорим о том, куда инвестировать ваши деньги. И о моих картинах… В ваши байки, Йозеф, никто не верит…

– О, мой молодой наивный друг, – мрачно изрек управляющий, – то, что я вам рассказываю, не менее достоверно, чем мои брови!

– Феликс не отличается повышенной чувствительностью и склонен к материалистическому трактованию реальности, – иронично произнесла Фаина. – Правда ведь, Феликс?

Тот лишь презрительно фыркнул.

– Да, увы, не все способны оценить явления чувственного характера и естественного мира высшего порядка! А вот Амадей наш даже загадочнее призрака будет. – Управляющий почесал кота за ушком. – Он, знаете ли, умеет проходить сквозь стены.

– Да что вы говорите?.. – воскликнула Елена. – Семь крести…

– Да, вот так вот… Помнится, сижу я как-то в библиотеке. И Амадей, как полагается, со мной. Холод на улице страшный. Понятное дело, все окна закрыты, все двери заперты, чтобы их сквозняком не открыло. На ключ и даже на затвор. Через пять минут оглядываюсь – а Амедея нет. Зову, ищу – нет его нигде. Как сквозь землю провалился! Совсем, думаю, я с ума сошел, куда же ему из закрытой комнаты деться. Искал я его, искал, уже вконец отчаялся. Спускаюсь – а он сидит себе на диване, как ни в чем не бывало. Умывается… Как он вниз попал – ума не приложу. И не раз я такие штуки за ним замечал…

Амедей прищурил зеленые глаза и заурчал еще громче, чем прежде.

– Да, я о вас рассказываю, хитрец вы эдакий, о вас…

– О, коты – это отдельная история! – оживилась Фаина. – Они видят то, чего мы не видим, слышат то, чего не слышим мы, и знают то, чего мы не знаем! И спокойно гуляют по другим измерениям…

…Пахло мандаринами. В камине жарко пылали дрова, и колеблющиеся тени плясали на каменных стенах, картинах и лицах игравших.

Управляющий окинул взглядом гостей, пошевелил бровями и растроганно сказал:

– Чудесный вечер! Как же все это напоминает мне старые добрые времена моего детства, когда в доме не было отбоя от гостей! Ни один день не проходил без бриджа, танцев или карт… – Он ласково погладил мягкую обивку старого кресла.

– А вы ведь совсем недавно здесь, если я не ошибаюсь? – приподняла брови Мари. – Пару лет, вы говорили?

– М-м, да-да, все верно… Я, знаете ли, просто хорошо чувствую этот дом… Anschauung3636
  Anschauung – умственное созерцание или умственное воззрение (нем. Intellectuelle Anschauung) – предполагаемая некоторыми мыслителями способность познавать сверхчувственное не только дискурсивно, в понятиях, но интуитивно, через непосредственное его восприятие. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. URL: https://ru.wikisource.org/wiki/ЭСБЕ/Умственное_созерцание. (Дата обращения 23.10.2023.)


[Закрыть], интуитивное познание… Иначе – инсайт, непосредственное постижение… – Йозеф смутился и взъерошил волосы. – М-м, ну, Платон там, эпикурейцы3737
  Эпикурейцы – сторонники философского учения, исходящего из идей Эпикура и его последователей. Эпикуреизм был одним из наиболее влиятельных философских течений в Античности.


[Закрыть], может, читали, нет?.. Пойду-ка я пораньше спать, завтра нам предстоит долгий день!

Он поспешно поднялся, взял на руки Амадея и удалился, тяжело ступая. Мари проводила его задумчивым взглядом.

Остальные были единодушны в том, что идти спать еще рано, и продолжили игру.

Феликс, в который раз воздав по справедливости отменному глинтвейну, повернулся к Алексею.

– Ну, великий изобретатель дьявольской машины, а вы что же помалкиваете? Придумали уже, как заткнуть доктору рот и скрыть ваши просчеты?

Алексей побледнел и сжал кулаки.

– Да как вы смеете…

– Ну-ну, полегче, – замахал на него руками Феликс. – Я лишь констатирую понятные для каждого здравомыслящего человека факты! Прекрасный глинтвейн, между прочим… – Он поднял стакан и осушил его до дна. – Ясное дело, вам нужно сейчас пораскинуть мозгами, как убрать этого параноика с дороги и расчистить путь для современной науки. А на очевидные вещи не обижаются, так ведь?

– Не понимаю, что вы хотите этим сказать, – тихо сказал Алексей, медленно наливаясь краской.

Жена погладила его по колену и прошептала:

– Тиши, тише, дорогой… Молчи. Просто не обращай внимания.

Она холодно взглянула на Феликса, зрачки ее сузились. «Как кошка, готовая бросится на обидчика, – подумала Мари. – Собранная, губы сжаты в тонкую решительную нить».

Алексей сжал кулаки сильнее, и костяшки пальцев его побелели. Секунда – и он снова взял себя в руки, расслабил кисти, откинулся на спинку стула.

– О, что вы, ну что вы! Дочка, Алексей, ну зачем же быть такими серьезными… – воскликнула мадам Бриль. – Серьезность за картами вообще редко когда приводит к чему-то хорошему. Да и вообще, в жизни так мало вещей, которые стоит принимать близко к сердцу!

– Ну, не скажите, – вмешался Евгений. – Допустим, кусок хорошо прожаренной буженины…

Феликс рассмеялся.

– Мадам Бриль, а тут вы правы, черт возьми! Жизнь – это игра, а не воскресная проповедь, и играть в нее надо уметь красиво и легко!

Он откинул голову назад и усмехнулся. В красном отсвете витражных стекол черты лица его резко выступали из полумрака.

Часы пробили одиннадцать.

Мелисса бросила карты на стол и сердито пнула острой шпилькой пуф.

– Ерунда, а не карты.

Она встала, потянулась, как дикая кошка, прошлась за спинками кресел, заглядывая в карты играющих, и прихватила плед, лежащий на кресле Мари.

– Ничего интересного! – зевнула она. – Чао, скучные люди. Я иду спать.

Мари посмотрела ей вслед.

Она привычно потянулась к кулону на груди, но пальцы ее сжали пустоту. Сердце пропустило удар.

Мари вновь провела ладонью по груди. Да, пусто.

– Проклятье! – прошептала она. – Мой медальон исчез!

Глава 13

Дракона часто изображают с висящей на шее жемчужиной, эмблемой солнца.

В этой жемчужине – его сила.

Если ее отнять, он – безвреден.

Хорхе Луис Борхес

…Древние греки пытаются запечатлеть ускользающую красоту в застывшем на века мраморе. Маленький Плутос держит в руках рог изобилия. Праматерь Ева покушается на яблоко из Эдемского сада. Богиня раздора подбрасывает на пиршественный стол золотое яблоко. Синдри выковывает золотое кольцо Драупнир, а мудрая змея Гарафена и птица Гагана охраняют Алатырь-камень.

А простые смертные собирают милые сердцу безделушки – кулоны, фотографии, статуэтки – и берегут их, как зеницу ока.

Испокон веков люди дорожат такими предметами-артефактами, придавая им особое, порой даже волшебное значение. Вещи эти – слепки, метафоры. Слепки остановившегося мгновения, метафоры силы, сосуды чуда. Функция у них не всегда созидательная, а скорее охранительная, оберегающая. Они – связь прошлого с настоящим, связь настоящего с будущим. И дорожим мы, собственно, не предметами, а тем, с чем они нас связывают.

Нет, медальон, конечно, не бог весть какой важный артефакт. Это вовсе не меч короля Артура или, скажем, волшебная чаша царя Джамшида. Так, безделушка, работающая на самовнушении. И все же – это ее безделушка. И таинственный некто только что вновь подобрался чуть ближе лично к ней, Мари.

Ну что же, дорогое привидение, вызов брошен!

Сегодня кулон найти не удалось, хоть они и заглянули в каждый угол дома.

Завтра она будет начеку.

А сейчас – время раздать социальные долги.

Мари переоделась в плюшевую пижаму, проверила, что дверь надежно заперта на ключ, села к столу и открыла крышку серебристого ноутбука. Полоска интернета мерцала где-то на грани возможного между быть или не быть. Связь с цивилизацией здесь, на высоте пары тысяч метров, была слабой: горы и снежная буря надежно охраняли дом от копошащегося внизу муравейника современности.

Мари развернула страницу своего блога, мысленно макнула перо в чернила и напечатала:

«Дорогие друзья, пишу я вам из поднебесного царства снегов и морозов: с вершин величественных гор Монтафона.

Сегодня мой рассказ короче обыкновенного, ибо у меня весьма напряженный график: я порядком умаялась после охоты за привидениями, затем меня попытались убить, и ныне я, как раненый пират, могу гордиться своим пострадавшим в бою коленом. Напоследок мне бросили в лицо перчатку, лишив дорогого сердцу предмета. Знаю, звучит неправдоподобно. Тем не менее ни слова лжи!

Как видите, у меня все хорошо, и скучать не приходится, клянусь бородой Мерлина!

Пишу вам, глядя через окно на теряющиеся за пеленой метели горные вершины. За стеклом почти нет света: сплошная кромешная мгла, за которой прячутся крупные, как новогодние шары, звезды, морозные черные чащи, сосны, по пояс укутанные в снега, и бескрайние ледяные пространства.

Нас заметает.

Похоже, наступает Великанская зима, Фимбулвинтер, и близится Рагнарек. А может, Белая Колдунья вновь захватила власть в Нарнии, и к нам из здешних платяных шкафов пробирается вечная зима. Впрочем, Нарнии в шкафах все же нет: мы проверяли.

Если погода не одумается, совсем скоро я окажусь замурована в одном доме с компанией весьма эксцентричных личностей, людей оригинальных и не лишенных некоторой доли сумасшествия (зачеркнуто) своеобразия. Очаровательные чудаки!..

Впрочем, мне ли рассуждать о чудаковатости. Сама грешна.

Между прочим, у меня есть все основания предполагать, что на меня объявлена охота: меня осторожно, но настойчиво пытаются вернуть домой… Кому-то очень не нравится мое присутствие здесь!

Если меня не похоронят в снегах, не утопят в проруби и не сожгут на костре здешнего даровитого повара, то в ближайшее время ждите свежих новостей.

А как проходит ваше предпраздничное время? Как развлекаетесь вы?

Лили, уже прочитала все мои книги?

Ловите напоследок открытку: на ней наше веселое общество за непозволительно роскошным обедом.

Ваша Мари».

Она прикрепила к тексту фотографию, которую сделал Евгений днем, опубликовала пост и захлопнула крышку ноутбука. Потом легла в постель на благоухающие свежестью простыни, улыбнулась, плотнее укуталась в теплое пуховое одеяло и закрыла глаза.

Глава 14

…Не прошло и пары часов, как ночную тишину прорезал громкий протяжный вой, сменившийся уханьем филина. Мари резко поднялась на кровати и дернула за шнур светильника, стоявшего на ночном столике.

Она подошла к двери, но шум тут же прекратился. Девушка вернулась в теплую кровать, но стоило ей прикрыть глаза, как какофония началась снова.

Мари накинула на пижаму махровый халат и спустилась в залу.

Никого!

В доме было совсем пусто, и ничто не напоминало о недавнем концерте.

Она вернулась в кровать и, немного поворочавшись, снова уснула.

Вновь проснулась оттого, что кто-то играл одним пальцем на рояле, фальшиво и нескладно. Мари поморщилась. Ноты множились гулким эхом по комнатам замка, били по голове, будто тяжелые капли в китайской пытке. Неуклюжая мелодия сменялась траурным маршем.

«Ну вот сейчас ты и попадешься, – подумала Мари. – Сейчас мы тебя поймаем, уважаемое привидение!»

В коридоре было темно, и эхо металось стайкой летучих мышей по пустому замку. Было сложно понять, откуда раздавалась музыка. Казалось, она лилась отовсюду: из ниш стен, с потолка, с картин… Духи чьих-то предков иронично щурились с припыленных полотен.

Сонное воображение рисовало Мари, что в холле в призрачном свете луны она увидит какого-нибудь Кентервильского старика в лохмотьях и кандалах, с длинными седыми волосами и горящими углями глаз.

Или таинственную трагическую даму в белом, скорбящую о неверном женихе.

Да хоть какую-то мало-мальски приличную, прилежно нагоняющую ужас нематериальную субстанцию. Скажем, вероломного элементаля, коварного полтергейста или своенравного джинна.

Но едва она ступила на лестницу, как шум прекратился.

Это не успокоило, а, напротив, взволновало ее. Казалось, призрак заметил ее присутствие и притаился, готовясь к роковому прыжку.

«Мой утомленный бессонницей разум сдал бразды правления, – подумала Мари. – Я уже готова встретиться со зрелищем, которое попирает все законы логики и здравомыслия!»

Она спустилась в холл.

Вздохнула, зажмурилась, чтобы привыкнуть к темноте, и распахнула глаза.

В зале было тихо.

Мари огляделась по сторонам.

В пустом холле не было ни единой души – ни старой доброй человеческой, овеществленной в плоти и крови, ни какой-нибудь, пусть даже и завалящей, астральной братии.

На крышке рояля с невинным видом сидел Амадей и загадочно усмехался в длинные усы.

Мари вздохнула. Эх, герр Моцарт, безголосое вы создание, умели бы вы говорить!

Безуспешно поискав под диванами какого-нибудь Каспера или уснувшего в обнимку с бутылкой саке одноглазого Ёкая, японского демона, она снова вздохнула и вернулась в комнату. Ничего не поделаешь. Похоже, нервный призрак, столкнувшись с суровой реальностью в ее лице, примятом после сна, с взъерошенными кудрями, спадающими на разноцветные глаза, не выдержал сего душераздирающего зрелища и растворился в воздухе. Эх, все мужчины одинаково пугливы! Хоть живые, хоть развеществленные.

Мари поправила одеяло и вновь приготовилась крепко уснуть. Но как только голова ее коснулась подушки, звуковая какофония началась снова.

Следующие часы были заняты новыми попытками подстеречь привидение, уснуть или заглушить громкие звуки, спрятав голову под подушку.

Но вот, наконец, забрезжил рассвет, и привидение, призрачное дитя тьмы, повинуясь нерушимому на протяжении веков расписанию – утреннему крику шантеклера3838
  Шантеклер (устар., шутл.) – то же, что «петух».


[Закрыть], – оставило мир простых смертных в покое. Мари положила руку под щеку, глубоко вздохнула и наконец-то уснула.

Глава 15

Потеряли котятки

На дороге перчатки

И в слезах прибежали домой:

– Мама, мама, прости,

Мы не можем найти,

Мы не можем найти

Перчатки!

Самуил Маршак

24 декабря

…На потолке, крепко вцепившись ножками в каменные плиты, стояла большая двуспальная кровать. Платяной шкаф, который вчера с трудом вернули в его законный угол, свисал с потолка рядом с кроватью, скромно прикрыв дверцы. Тапочки устроились неподалеку.

Мари закончила делать стойку на голове и легла в шавасану3939
  Шавасана – асана из йоги, представляет собой положение лежа на спине со слегка разведенными ногами и руками, свободно направленными вдоль тела ладонями вверх.


[Закрыть]. Небесная твердь потолка и земная твердь пола вернулись на свое привычное место.

Утренний свет никак не мог пробиться сквозь снежную мглу, и за окном было темным-темно.

Мари надела светлое длинное шерстяное платье, натянула чулки и собрала волосы в высокий хвост. Посмотрелась в зеркало: скулы остро выделялись на осунувшемся за ночь лице, но в глазах плясали задорные искорки.

Ночная охота, конечно, не удалась, но все только начинается!

Мари потерла все еще ноющее колено, перекинула через плечо сумочку.

Внезапно дом сотрясся от грозных воплей.

– Где моя обувь? Где моя обувь, спрашиваю я вас? – чей-то густой тяжелый бас проник сквозь двери комнаты. – Где это чертово привидение?..

– А кому понадобились мои ботинки? – присоединился к первому голосу второй.

– И я не могу найти свои туфли! – к хору примкнул растерянный женский голос.

Мари наморщила нос. «Прав Диккенс, утро слишком прекрасно, чтобы длиться», – подумала она4040
  «Утро слишком прекрасно, чтобы длиться» – цитата из произведения Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба».


[Закрыть].

– Это не ваши, случайно? – в игру вступил новый участник. – Под моей дверью стоят какие-то крошечные синие башмаки, кажется, женские, посмотрите… А мои у кого?

– А мне в кроссовки налили клей!

Мари приоткрыла дверь. Летчик, Рон, Алексей и Елена стояли в коридоре и, хмурясь, обменивались туфлями и ботинками.

– Вы только представьте себе, Мари, кто-то покушался на нашу обувь! – воскликнул Симон.

– Хм, может, принц ищет свою Золушку? – хмыкнула Мари.

– А этот ужасный балаган всю ночь! Сущее безобразие! А еще у меня пропали носки!

– Да уж, кто бы ни играл в ночное привидение, доброй славы отелю он точно не прибавляет… – задумчиво проговорила Мари.

– Ладно уж, разговорами сыт не будешь! Пойдемте лучше завтракать, – сказала Елена.

Они спустились в холл.

Похоже, сегодня все проснулись довольно рано – то ли в предвкушении Рождества, то ли отчаявшись уснуть после ночного концерта.

На диване в шелковой пижаме возлежал Феликс, шевелил пальцами на ногах и пил шампанское из горлышка бутылки.

Управляющий готовил кофе, тер покрасневшие глаза и широко зевал.

– О, а вот и вы… Ну что, задало привидение нам сегодня ночью жару? – весело подмигнул он вошедшим. – Я же говорил, к Сочельнику оно себе в таком удовольствии не откажет! – Он оглянулся на лестницу и приложил палец к губам. – Только хозяину ни слова! Он обычно ничего не слышит, спит, как мертвый, с заглушками в ушах… Так что молчите. У него, знаете ли, слишком нежная, возбудимая нервная система… – обеспокоенно добавил он. – А мы с Ван Фу и поваром на рассвете уже успели хорошо потрудиться! – Он кивнул на дальний угол залы.

Там, устремляясь вершиной к далекому потолку, стояла роскошная пушистая елка.

– Еле дотащили… Хорошо, что она прямо у дома была, иначе бы ни за что не донесли, все дороги замело! Погодка – ух!.. – Он покачал головой. – Красавица, не правда ли?

Елка умопомрачительно пахла смолой, хвоей и морозом. Около нее уже стоял деревянный сундук с откинутой крышкой, и в его глубине блестели игрушки: лошадки и золоторогие олени, хлопушки из гофрированной бумаги и разноцветные флажки, пряничные домики и ангелы, фонарики и звезды.

– Вы не умилостивите нас вашей елкой! – возмущенно сказала Мелисса и широко зевнула. – Я хочу спать! Ноги моей больше никогда не будет в вашем отеле!

– А она не так уж и не права… – пробормотал Мюллер. – Не очень комфортные условия у вас здесь, Йозеф, я не рассчитывал на парк аттракционов. Не в моем зрелом возрасте…

– Да ладно вам дуться! – воскликнула Елена, роясь в сундуке. – Смотрите, здесь есть даже яблоки из ваты и фигурки из песочного теста! В детстве у нас были совершенно такие же…

Управляющий включил музыку, и Фрэнк Синатра запел свою «White Christmas»4141
  White Christmas» (с англ. – «Белое Рождество») – американская эстрадная рождественская песня, написанная Ирвингом Берлином и впервые исполненная Бингом Кросби в 1941 году. Запись «White Christmas» Кросби стала одной из самых популярных песен XX века: согласно Книге рекордов Гиннесса, во всем мире было продано более 50 миллионов синглов с записью песни.


[Закрыть]. Хорошее настроение сразу же вернулось к Мари, и усталость после бессонной ночи растаяла без следа.

Она вытащила из сундука большой, присыпанный искрящейся пудрой шар и повесила его на мохнатую ветку.

– Главное, чтобы дети не проснулись слишком рано, – услышала она тихий голос Елены с другой стороны дерева. – Давай положим подарки под елку уже ближе к вечеру, чтобы они не сразу их нашли! А то ведь от них ничего не скроешь!

– Да, конечно, – отозвался Алексей.

– А ты почему такой хмурый? – в голосе жены слышалось явное беспокойство. – Все еще переживаешь из-за вчерашнего?

Мари притаилась за ветками, стараясь не дышать.

Алексей промолчал.

– Ну же, не молчи.

– Собственными руками задушил бы этого доктора! – вдруг горячо зашептал Алексей. – Такой грандиозный проект испортил… Ты понимаешь? Это же было все наше будущее! Мое, твое, детей…

– Эй, Мари, – вдруг крикнул Женька. – Иди к нам! Ты же еще не завтракала?

Алексей тут же замолчал.

Мари выглянула из-за елки. Леонид и Женька заняли круглый столик у окна и махали ей рукой. Девушка кивнула и поспешила к ним.

– Чувствую себя лентяем без утренней пробежки, – огорченно проговорил спортсмен. – Лыжи мне сегодня не светят! Погода будто с цепи сорвалась – больше пяти минут на улице не выдержать.

Женька снисходительно похлопал его по плечу.

– Ну хоть раз проведешь утро по-человечески! Позавтракаешь, а не проглотишь что-то на ходу, как обычно. Я должен тебе сказать, ты совершенно неосновательно относишься к еде. – Он неодобрительно покачал головой. – Для желудка аппетит – как любовь для сердца. И это сказал не я, заметь, а сам Джоаккино Россини4242
  Джоаккино Россини – знаменитый итальянский композитор.


[Закрыть]! А завтрак – это вообще прелюдия каждого дня. Первая нота великой симфонии. Краеугольный камень существования! Загубишь священный завтрак – загубишь весь день! Люди, которые так безответственно относятся к завтраку, потом пожинают плоды дурного расположения духа и отсутствия сил…

Тут к столику подошел Ван Фу, и Женьке пришлось закончить свой вдохновенный монолог.

Он вновь сверился с меню, написанным на немецком, и решительно огласил заказ:

– Мне, пожалуйста, горячие булочки. И кофе Franziskaner4343
  Кофе Franziskaner – венский меланж со взбитыми сливками. Для приготовления в чашку с эспрессо добавляется теплое молоко, затем сверху кладут горкой взбитые сливки.


[Закрыть]. Еще Vorarlberger Omelette4444
  Vorarlberger Omelette – омлет с сыром и грибами, который готовят в регионе Форарльберг в Австрии.


[Закрыть], с сыром и белыми грибами. Так… Нет, куда же вы, стойте, так я останусь совсем голодным! Сегодня у меня особенно пустой желудок… – Женька задумчиво погладил себя по животу. – Нужно что-нибудь основательное. Вот, принесите нам вот это, никак не выговорить… И что у вас за названия! Курочку. Back-hendl4545
  Backhendl – цыпленок по-венски.


[Закрыть]! – прочитал он по слогам немецкое название блюда.

– На завтрак? – озадаченно спросил Ван Фу.

– Конечно! Когда я нахожусь вне зоны комфорта, то стараюсь есть заранее, на будущее! Только приготовьте мне не просто голени, то есть не Unterschenkel4646
  Unterschenkel (с нем.) – голень.


[Закрыть], а целого цыпленка! Или хотя бы целые куриные бедра! – Он развел руками в стороны, пытаясь показать желаемую величину куриных ног. – Ganze Hähnchenschenkel, bitte!4747
  «Ganze Hähnchenschenkel, bitte!» (с нем. – «Целую куриную ножку, пожалуйста»).


[Закрыть]

Ван Фу вопросительно приподнял брови, помотал головой и похлопал себя по голени.

Женька замотал головой.

– Нет, не из голеней, там же совсем нечего есть! Куриные бедра, бедра!

Он вскочил и похлопал себя по бедру.

Ван Фу снова покачал головой.

– Женька, – шепнула ему Мари. – Ты что? Ван Фу прекрасно понимает и английский, и немецкий. Ты его вводишь в замешательство не своей речью, а выбором блюд к завтраку.

Женька глубоко вздохнул.

– Ладно. Тогда просто номер zweiundsiebzig. Нет, siebenundzwanzig…4848
  Zweiundsiebzig, siebenundzwanzig (с нем. – «семьдесят два», «двадцать семь»). Цифры по-немецки читаются не с начала, а с конца.


[Закрыть] – он ткнул пальцем в меню. – И кто только придумал читать цифры справа налево? До сих пор никак не научусь! – проворчал он.

– В Германии и Австрии это умеют даже дети, – улыбнулся Леонид.

Ван Фу величественно кивнул и что-то черкнул в своем блокноте.

– Вы лучше продолжайте говорить со мной по-английски, Евгений. У вас, увы, нет природной склонности к изучению иностранных языков.

Он захлопнул блокнот и удалился.

– Как это нет природной склонности? Я знаю английский, русский и французский! – возмутился Женька.

– Слава богу, что все в отеле владеют английским. Иначе бы у нас началось вавилонское столпотворение, – сказала Мари. – Немецким хорошо владеют только Ван Фу, хозяин, Йозеф и Мюллер, остальные – в лучшем случае на уровне школьной программы. Мадам Бриль, Елена, Алексей и дети знают русский. Мелисса, кажется, итальянка…

– Кстати, Мари, а что с твоим медальоном? – спросил Леонид. – Так и не нашла?

– Увы. С утра снова все в комнате вверх дном перевернула. Нигде нет, – расстроенно ответила Мари. – Не нравится мне эта история…

– Не нагнетай краски, подруга. Всюду тебе преступления мерещатся, – пробормотал Женька, вытягивая шею в ожидании тарелки с омлетом. – Ты могла обронить свой медальон, когда каталась на лыжах…

Мари задумалась.

– Цепочка очень крепкая. А потом, я совершенно точно помню, что он был на мне, когда я переодевалась в платье к обеду. Значит, он пропал уже после лыжной прогулки.

Тут в холл вошел доктор Коста и растерянно огляделся по сторонам.

– Эй, старина, вы снова не утруждаете свою голову недостойным делом – запомнить расположение комнат? – ухмыльнулся Феликс, который уже переместился с дивана поближе к камину и положил ноги на большое кресло, в котором имел обыкновение сидеть летчик.

– Да, вот именно, недостойное дело… – доктор Коста важно кивнул и подбоченился. – В моей голове хранятся гораздо более полезные сведения.

Журналистка помахала доктору рукой.

– Вы не против, если он к нам присоединится? – спросила она Леонида и Женьку. – Доктор, конечно, не сахар. Но мне кажется, ему тут очень не по себе. Пусть уж лучше с нами посидит, чем снова попадет в дикие джунгли социальных перипетий…

– Не такая уж он и нежная фиалка! – сказал Женька. – Вон как вчера с Алексеем сцепился, прямо пар из ушей шел!

– Да, – задумчиво кивнула Мари, – здорово его вчера проняло. Хотела бы я знать, почему…

Доктор Коста подошел к их столику.

– Мари, я сейчас не настроен на праздную болтовню. Я присоединюсь лучше к Феликсу. Я позитивно оцениваю этого молодого человека. Он весьма смел в суждениях и ценит мой ум, в отличие от большинства. Вы же знаете, мне нужно налаживать социальные связи.

Они переглянулись.

– Да, конечно, – растерянно пожала плечами Мари.

Доктор подошел к камину. Феликс воззрился на него, удивленно приподняв брови.

– И что же вы тут забыли, профессор Балбесси?

В залу вошла Мелисса и тоже тотчас же бросилась к Феликсу.

– О, Феликс, – воскликнула она, – какой же ты милый в этой пижаме!

– Дорогуша, что-то вы слишком балуете своего кузена, – строго сказал летчик. – Скажите ему, чтобы он убрал свои босые ножищи с моего кресла!

Феликс рассмеялся и почесал пятку.

– Не учите меня жить! Я, к вашему сведению, художник и нонконформист, мне нужно быть ближе к природе, чтобы черпать вдохновение! И потом, я ненавижу ботинки. И вообще, это не ваше дело, куда я кладу свои ноги!

Мелисса откинула назад волосы.

– Ах, Феликс, давай прогуляемся по дому? Здесь есть прекрасный зимний сад! Можно взять шампанское с собой…

– Мелисса, оставь меня хоть ненадолго в покое!

– Ну уж нет! Хватит лежать, пошли!

Мелисса потянула Феликса за руку.

Он неохотно поднялся с кресла и вышел из залы следом за ней.

Тут залу снова сотряс густой бас Симона.

– Часы, мои часы! – вскричал он. – Кто, черт возьми, украл мои часы?

Женька, Леонид и Мари переглянулись.

– Все страньше и страньше4949
  «Все страньше и страньше» – цитата из «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэролла.


[Закрыть]… – пробормотала журналистка. – Кажется, у нас в доме завелось не привидение, а настоящий злодей.

– Верните мне сейчас же обратно мои часы! – продолжал бушевать летчик. – Это памятные часы! Проклятье, почему все сидят так, будто ничего не происходит? Сегодня я, а завтра и до вас доберутся! – накинулся он на сидящего рядом Мюллера.

– Что-то вы сегодня явно не в духе, старина. Дать вам валерьянки? У меня есть бутылочка… – лениво отозвался сыщик. – Я, между прочим, в отпуске и хочу прожить спокойно эти драгоценные дни. Не сотрясайте так громко воздух. А часы ваши непременно найдутся. Нужно лишь поискать. Вспоминайте, когда вы их видели в последний раз?