Текст книги "Кант. К столетию со смерти Канта"

Но теория Канта была направлена не против картезианства в той форме, которую ему придал Декарт; она была направлена против теории, которую Лейбниц ранее вывел из нее и воздвиг на ее месте. Лейбниц построил Вселенную из бесчисленного множества картезианских res cogitantes, которые он называл монадами, отличающихся друг от друга по качеству, всех степеней квалификации и наделенности, и все они удерживаются вместе в гармонии, заранее установленной монадой монад, которую он называл Богом и представлял себе так же, как он представлял себе человеческую душу, а именно как самосознающую монаду, удерживающую вместе множество низших монад, составляющих ее живое тело или организм. Материя и пространство представлялись Лейбницу как смутные восприятия или мысли тех монад, которые были душами. Эта теория была идеализмом в силу отождествления активной силы или власти с сознанием, что сводило картезианскую res extensa к путаному восприятию со стороны монад или res cogitantes.

В этой теории Кант отрицал главным образом следующее: во-первых, что монады могут быть познаны как они есть сами по себе, и, во-вторых, что материя есть не что иное, как восприятие монад.

Таким образом, теория Канта была по сути критикой, критикой существующей позитивной или догматической теории; она рассматривала опыт как продукт факторов, которые в силу именно такой трактовки сами по себе представлялись непознаваемыми. Как умозрительная теория Вселенной она была, таким образом, заведомо и с необходимостью неполной. Своей основной концепцией она вводила во Вселенную Непознаваемое.

Но после столь мощного стимула к размышлениям, после предложения столь новой идеи нельзя было ожидать, что люди останутся довольны заведомой неполнотой теории, ее заведомой неспособностью познать конечную истину вещей, вещей, какими они были сами по себе, а также в их видимости для себя и других. Различие ощущалось как самообвинение, самообвинение. Должен быть какой-то смысл, который можно обнаружить, – так считалось, – в котором вещи-в-себе и их феномены были бы идентичны. Отсюда возникли различные абсолютистские и идеалистические философские системы, последовательно вытекающие из Кантовой, из которых наибольшую популярность получили системы Фихте, Шеллинга, Гегеля и Шопенгауэра, в особенности гегелевская, которая на какое-то время получила всеобщее признание и одобрение. К ним, пожалуй, следует отнести и теорию покойного профессора Сент-Эндрюсского университета Дж. Ф. Феррьера, основанную им на факте самосознания, предполагаемом как однозначный и неоспоримый, и изложенную в его хорошо известных и восхитительно написанных «Институтах метафизики» (второе издание, 1856, Blackwood and Sons).

Н

...

конец ознакомительного фрагмента