Текст книги "Навсегда с ним"

Глава 29

– Похоже, мы имеем дело с сильным внутренним кровотечением.

– Оно вызвало прогрессирующий шок. Необходимо переливание крови. Согласно нашим тестам, у тебя первая группа, универсальная для переливания. Значит, быть тебе донором. Миссис де Варенн?

– Дай мне, пожалуйста, иглу, Тиболт.

– Миссис де Варенн?

Странные голоса входили в сон Селины… громкие… мешающие. Она старалась не обращать на них внимание, снова вернуться в уютную тьму забытья, к мерцающему впереди, зовущему к себе свету. Простое белое пятно, влекущее к себе, как объятия любимого, место, откуда доносились нежные голоса…

– Просыпайтесь, миссис де Варенн.

В ноздри проник острый запах, будоражащий, отрывающий от мерцающего божественного света. Она застонала от боли, не желая выбираться из обволакивающей ее тьмы. Запах заставлял вернуться в сознание. Она открыла глаза, и в них ударил яркий, слепящий свет. Но это был не тот свет, что мгновения назад неудержимо тянул к себе. Свет, показалось ей, исходит от ламп.

Стеклянных ламп!

Кто-то обращался к ней с вопросами. Люди. Трое. Она видела только тени, но скоро глаза привыкли, контуры стали четче и превратились во…

Врачей.

Их лица закрывали хирургические маски, на головах белели шапочки. Фартуки. Тонкие перчатки. Слышался звон металлических инструментов о поднос.

Галлюцинация?.. Или, может, она уже умерла и находится на том свете?

Но почему тогда не прекратилась боль в спине? Такая сильная, что хотелось кричать. Нет, она не умерла… Она находится в той же комнате, куда принес ее на руках Гастон. Только теперь лежит не на кровати. На столе, покрытом белой простыней.

Где же тогда Гастон?

– Миссис де Варенн, мы хотим помочь вам. – К ней приблизил лицо человек, чей голос только что обращался к ней.

Он говорил по-английски, с американским акцентом. – К сожалению, у нас нет действующей рентгеновской установки, мэм, поэтому нам нужно, чтобы вы сами рассказали нам кое-что. Осколок пули находится возле радикулярной артерии или поясничной? Не помните, говорили ли вам об этом доктора?

У него определенно техасский акцент. Значит, это сон. Они говорили о рентгеновской установке. Значит, галлюцинация. Другого просто не может быть. Она почувствовала в левой руке укол – игла для инъекций! Откуда? Мимо ее затуманенного болью мозга проскользнуло имя. Но лицо…

Это же лицо лекаря, который был с Гастоном после дуэли!

– Миссис де Варенн, – настойчиво продолжал обращаться к ней техасец. – Это очень важно, а времени у нас почти нет. Я гораздо быстрее смогу обнаружить осколок, если вы поможете мне.

Она попыталась заговорить. Спросить их. Голова плохо работала от боли. Кто они? Как здесь оказались?

Или она как-то оказалась у них? Вернулась в свое время?

Она помнила, как прощалась с Гастоном, говорила, что любит его. А потом…

– Доктор Рэмзи, пульс участился.

– Это была радикулярная артерия или поясничная? – снова спросил техасец. – Они говорили вам?

Да, конечно, говорили. Доктора после ранения бесконечно долго обсуждали ее состояние, и ей уже хотелось просто заткнуть уши.

– Радикулярная, – прошептала она, чтобы только он отстал от нее. – Где… к-когда…

– Все будет отлично, мадам! – Техасец перешел на французский. – Тиболт, приготовьтесь отсасывать жидкость – у нас есть стеклянная пипетка с кожаным мешком на конце. Одрик, давайте наркоз.

Ей на лицо положили салфетку, смоченную жидкостью с сильным запахом.

– Начинайте считать вместе со мной, миледи, – попросил молодой лекарь, встав слева от нее. – Сто, девяносто девять, девяносто восемь…

О нет! Она не хочет! Не хочет погружаться в небытие, не зная, сможет ли выйти из него. Не зная, было ли их свидание с Гастоном последним в ее жизни. Было ли…

– Девяносто семь, девяносто шесть… Мягкий черный туман поглотил ее.

Храп.

Она, несомненно, слышит храп.

Резкие звуки вторгались в ее медленно текущее сновидение. Выйдя из забытья, она обрадовалась, что узнала этот звук, и попыталась уцепиться за него как за якорь.

Она была как в дурмане. Словно выпила слишком много шампанского или находилась на верхней точке американских горок, как раз перед тем как тележка ринется вниз.

Она бы не сказала, что ощущение было неприятным. Во всяком случае, это лучше, чем мрак, в котором она пребывала последнее время. Будто ее несло теплое океанское течение, и ей было все равно, куда плыть.

Кто-то просит ее открыть глаза. Мужской голос, глубокий, знакомый, требующий и просящий. Она не могла ответить, хотя и хотела.

Она не знала, сколько времени проспала. Не сознавая, где находится, что с ней происходит, она упорно двигалась навстречу храпу, помогающему ей сбросить черное покрывало, окутывающее мозг.

Она наконец начала что-то чувствовать. Во рту было сухо, очень хотелось пить. Инстинктивно она напряглась, ожидая привычной боли… Но ее не было. Хотя ощущалось некоторое неудобство в области спины. Она приоткрыла один глаз. Чуть-чуть.

Она лежала на животе на кровати. И чувствовала себя настолько слабой, что если бы не укрывавшее ее тяжелое одеяло, она бы унеслась с первым порывом ветра. Откуда такая слабость?

Она открыла второй глаз и заморгала. В глаза ударил поток солнечного света, от которого растрепанная темноволосая голова в нескольких дюймах от ее лица казалась окруженной нимбом.

Гастон!

Селина улыбнулась, хотя ей для этого потребовались все силы. Так вот кто храпел!

Почему-то он сидел на стуле. Лишь руки и голова лежали на кровати. Одна рука подложена под заросшую щеку, а в другой зажат угол ее подушки. Поза неестественная и неудобная. Он же отлежит себе шею!

Селина протянула руку, и небольшое движение тоже далось с огромным трудом. Ей удалось преодолеть разделявшее их расстояние и легонько коснуться его головы.

Он выглядел очень утомленным, и ей не хотелось будить его.

Через мгновение Гастон пошевелился и ладонью накрыл ее руку, сжал пальцы и что-то пробормотал во сне. Потом снова успокоился, хотя и не отпустил ее руки.

Вдруг он поднял голову. Медленно, как будто даже неосознанно. Темные волосы упали на глаза. О, эти влекущие глаза!

– С добрым утром, – прошептала Селина, попытавшись приподняться, чтобы поцеловать его, и очень расстроилась, когда ей это не удалось.

Он молчал, словно не верил в происходящее. Он казался совершенно измученным: смятая одежда, спутанные волосы и глубокие складки, появившиеся у рта и глаз.

Она моргнула, все еще чувствуя в голове непрекращающийся звон.

– Ты… ужасно… выглядишь.

Его губы тронула чуть заметная усмешка. И тут же лицо расплылось в широкой, радостной улыбке.

– Ох, Руссетт, я в этом нисколько не сомневаюсь! – Взяв ее руку, он поцеловал ее, продолжая смеяться так громко и весело, что у него на глазах выступили слезы. – Двенадцать часов скачки до Ажинкура и столько же обратно, потом еще три дня без сна. Вряд ли после этого можно остаться красивым.

– Ты… храпел, – сонно пожаловалась она.

– Значит, я тебя разбудил? – Он закрыл глаза, прижимая ее ладонь к своей щеке. – Но должен был это предусмотреть. – Он смеялся и плакал – она чувствовала горячую влагу на своей ладони. – Слава Богу!

Она еще не вполне пришла в себя и не поинтересовалась, при чем тут Ажинкур и почему он сидит на стуле.

– Тебе больно, Руссетт? – вдруг спросил он. – Как ты себя чувствуешь после операции?

Вопрос развеял облака, закрывавшие ее разум. Мгновенно все всплыло в памяти. Пуля. Темнота. Манящий яркий свет впереди. Другой свет – от лампы…

– Нет… – Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы разобраться в своем самочувствии: есть неприятные ощущения, но это не боль, похоже, будто мышцы свела судорога. – Со мной… все в порядке, – проговорила она с облегчением. – Гастон, у меня… были странные видения. Как будто здесь оказались… хирурги.

– Это не видения, Руссетт. – Он встал, все еще не выпуская ее руки, словно боялся, что она исчезнет. – Только не двигайся!..

– Но я… и не собираюсь.

Он на секунду отпустил ее руку, добежал до двери и крикнул в глубь коридора:

– Рэмзи! Одрик! Тиболт! Она проснулась!

Селина не успела понять, что произошло, как оказалась в окружении тех самых трех человек, которых видела в свете ярких ламп.

Новым было лишь то, что теперь они смеялись и радостно хлопали друг друга по спине, хотя выглядели почти такими же утомленными, как и Гастон. Кроме того, сейчас они были в обычных нарядах средневековья, без масок и фартуков.

– Ну, моя упрямая пациентка, как приятно снова видеть ваши прекрасные серо-голубые глаза! – весело произнес один из них.

Она узнала в нем техасца, хотя сейчас он говорил по-французски и был одет, как Гастон, в камзол и трико.

– Одно время все висело на волоске, – он взял ее за руку, – но в вас оказалось больше жизненной энергии, чем мы могли предполагать.

– Лишь герцог был уверен, что вы выкарабкаетесь, – вступил в разговор другой, улыбаясь Гастону.

– Спокойный и хорошего наполнения. – Техасец, нащупав пульс, одобрительно кивнул. – Как вы себя чувствуете? Вы знаете, какой сейчас год?

– Сейчас… тысяча трехсотый.

– Отлично! – Он наклонился и, подняв ей веко большим пальцем, исследовал зрачок. – В других обстоятельствах я бы спросил вас, кто является президентом Соединенных Штатов, но в данном случае это, пожалуй, не совсем уместно. Ответьте тогда: кто этот человек? – И он указал на Гастона.

– Мой муж, – произнесла она с мечтательным вздохом, вызвавшим смех у окружающих.

– Правильно. Мне попалась способная ученица, отвечает без ошибок. – Техасец потрогал ее лоб. – Температура нормальная. – Он приподнял одеяло и провел чем-то – ей показалось, деревянной палочкой – по голой пятке. – Чувствуете что-нибудь?

– Щ-щекотку, – ответила она, дергая ногой.

– Хорошо. – Он еще поводил ей по пятке. – Очень хорошо! – Опустив одеяло, врач вернулся на место и, погладив ее по голове, улыбнулся: – Прекрасно, что все обошлось, миссис де Варенн. Боль сейчас вас не беспокоит? Микстура, которую составил Одрик, должна была избавить вас от лишних страданий. Но все же это экспериментальный состав. И кроме того, у нас не было хорошей центрифуги, и мы очень долго готовили ее.

Селина в недоумении посмотрела на него, но в то же время у нее мелькнула догадка.

– Кто вы?

Гастон вышел из-за спины незнакомца и сел на стул около кровати.

– Боюсь, тут потребуются долгие объяснения, – устало сказал он, мягко пожимая ей руку.

Мужчины придвинули стулья и расселись вокруг.

– Простите, у нас не было времени представиться. Я доктор Картер Рэмзи. Из Далласа…

– Из Далласа? – тупо повторила она, опасаясь, не грезит ли.

– Совершенно верно. Даллас, затем Бостон. Медицинский факультет Гарвардского университета. Выпуск одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Моих помощников можно назвать «местными». С Одриком, я полагаю, вы уже встречались. – Доктор Рэмзи кивком указал на молодого человека. – А это Тиболт, один из моих студентов в Ажинкуре.

– Вы из тысяча девятьсот восемьдесят второго года? – изумленно спросила Селина.

– Вернее сказать, из тысяча девятьсот восемьдесят девятого; – поправил Рэмэи. – Но думаю, стоит все рассказать с самого начала. Видите ли, мадам, ваш муж блестяще сопоставил кое-какие детали, известные ему о путешествиях во времени, и вывел из этого некую теорию…

– О том, что не, все люди из будущего смогли вернуться, – объяснил Гастон. – А раз так, то, как упоминал отец Бринны, они должны находиться среди нас. Они оказались в ловушке времени.

– Но как ты догадался, где найти доктора Рэмзи? – У Селины от волнения закружилась голова.

– По правде сказать, миледи, – вмешался Одрик, – сначала сэр Гастон разыскал меня. Обрабатывая его раны после дуэли, я продезинфицировал их вином. Он заметил это, но я не обратил внимания на его вопросы. Я поклялся хранить доверенную мне тайну, но не мог предположить, что вы тоже из будущего. А четыре дня назад герцог ворвался в мое жилище и потребовал правды.

– Ваш муж решил, что именно бедняга Одрик – человек из будущего, – добавил Тиболт.

– И мне едва удалось убедить его, что это не так. – Одрик бросил на Гастона осторожный взгляд.

– Прошу прощения за то, что сломал вам дверь, – смущенно извинился Гастон. – И за свое грубое обращение, когда… бросил вас на стену.

– Это вполне объяснимо, милорд, – засмеялся Одрик, – когда сражаешься за жизнь жены.

– Я поехал к замку Туреля, чтобы найти Одрика, – Гастон снова посмотрел на Селину, – ибо был уверен, что знаю, где он научился способам врачевания. Но все оказалось не так. Когда же я объяснил, что ты из будущего и что ты умираешь… – Его голос прервался, и он вынужден был на минуту замолчать. – После того как я рассказал о полученной тобой в Чикаго ране, он нарушил клятву молчания и признался, где об этом узнал – у лекаря в Ажинкуре. У лекаря из тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

– Как вы понимаете, мэм, мне приходится быть очень осторожным, – продолжил свой рассказ Рэмзи. – Иначе не избежать мне смерти на костре как еретику кстати, мне стало это ясно после нескольких глупых ошибок, которые я по своей самонадеянности совершил в самом начале.

Глядя на него и вспоминая свое недавнее прошлое, Селина очень хорошо понимала, в каком положении оказался сидящий перед ней широкоплечий мужчина с густыми светлыми волосами и голубыми глазами. Кажется, он хорошо усвоил преподанный урок: он выглядел подлинным человеком средневековья, ничем не отличаясь от остальных присутствующих.

– Но как… как вы… попали сюда?

– Вы имеете в виду: что человеку вроде меня делать в тринадцатом веке? – Он грустно улыбнулся. – В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году я находился в научной командировке в Сорбонне. Однажды я остался поработать ночью в университетской библиотеке и заснул, сидя прямо перед окном, с научным журналом в руках. Когда я проснулся… то находился там же, в Сорбонне, но на дворе был тысяча двести девяносто шестой год.

Он глубже сел в кресло и устало потер глаза.

– Прошло немного времени, и я понял, что к чему, а потом подумал о грандиозных вещах, которые смог бы здесь сделать, представил людей, исцеленных мною. Но здешние ученые провезли меня по городу как настоящего еретика – вымазанного дегтем и обвалянного в перьях. Они оказались неготовыми к слишком резким переменам. К счастью, мне удалось ускользнуть, и я понял, что надо действовать осмотрительнее. Ажинкур показался мне подходящим местом. Тихий, небольшой городок. И вот уже три года у меня там небольшая практика. Кроме того, наставляю нескольких тщательно отобранных студентов. – Он улыбнулся, взглянув на Одрика и Тиболта. – Ужасно все время конспирироваться, но, к счастью, иногда мне удается поработать, ничем себя не ограничивая.

– А вы… не пробовали вернуться? – спросила Селина.

– Я думал об этом с самого начала. Но, переговорив с вашим мужем, вашей подругой Бринной, я понял, что причиной моих неудач оказался медицинский журнал, с которым я заснул. Он оказался со мной, а, как я уже говорил, мне первое время не хватало осмотрительности. Мне казалось, я легко совершу переворот в средневековой медицине. Я показал журнал членам гильдии лекарей, пытался убедить их, что я из будущего. Но они не поверили и конфисковали журнал. Больше я его не видел. – Он пожал плечами. – Получается, мне суждено остаться здесь навсегда.

– А есть ли еще люди? – еле слышно проговорила Селина. – Такие, как мы?

– Их много, если верить колдунье. Но вы первая, с кем я познакомился. Разумеется, многие смогли вернуться. Другие – те, кто оказался сообразительным и смог выжить, – поняли, что им лучше скрывать свое происхождение. У нас же нет какого-то особого секретного знака, пароля или чего-либо подобного…

– Но если кто-то снова оказался в двадцатом веке, почему мы никогда прежде не слышали о… путешествиях во времени?

– Может быть, и слышали, – пожал плечами Рэмзи, – но не поверили. Разве кто-нибудь в нашем веке циников и скептиков отнесся бы серьезно к человеку, заявившему, что он попал в прошлое и вернулся обратно? В лучшем случае это стало бы байкой где-нибудь в желтой прессе. – Он наклонился и уперся локтями в колени. – Зато вспомните о происходящих каждый год исчезновениях людей. А сюжеты из телевизионного цикла «Неразгаданные тайны»? О людях, пропавших в Бермудском треугольнике. Возможно, не все они стали жертвами преступлений или несчастных случаев. Видимо, многие провалились в прошлое. Как мы.

Селину уже утомил разговор, и в ответ она только кивнула.

– Вам следует поспать, мэм, – сказал Рэмзи, заметив ее состояние. Он и его помощники встали. – Мы останемся здесь на несколько дней и присмотрим за вами. Как только будет можно, проведем небольшой курс физиотерапии, укрепим мышцы спины. Но в любом случае мой прогноз весьма благоприятен – вы полностью выздоровеете.

– Я в долгу перед вами, Рэмзи. – Гастон встал и взял врача за локоть. – Не смогу расплатиться даже всем богатством мира. Если вам что-нибудь понадобится, только попросите, и я достану для вас все хоть из-под земли.

– Сейчас мне пока ничего в голову не приходит, – ответил Рэмзи после минутного раздумья. – Но буду иметь в виду. Доброе знакомство с герцогом никогда не повредит. А пока… – Он улыбнулся. – Выражение вашего лица, милорд, когда вы смотрите на жену, будет для меня вполне достаточной платой.

– Если вам понадобится помощь…

– Я тут же постучусь в вашу дверь.

Одрик и Тиболт, попрощавшись, вышли, а Рэмзи задержался ненадолго у двери.

– Чуть не забыл. – Он вытащил из кармана камзола какой-то предмет, вернулся и передал его Селине. – Не потеряйте. Вдруг когда-нибудь пригодится.

Она с удивлением взглянула на подарок врача: закрытый пробкой маленький флакон из прозрачного стекла, внутри которого… темный кусочек металла. Не больше спичечной головки.

– Это… осколок пули? – с трудом выдавила Селина, не в силах поверить, что такая мелочь принесла ей столько боли и так изменила ее жизнь.

– Совершенно верно. И если Бринна права, то он пригодится вам, когда вы соберетесь домой во время следующего затмения… – Он с неловкостью посмотрел на Гастона. – Ну, не знаю…

– Благодарю вас за все, что вы сделали. – Гастон проводил врача.

Когда дверь закрылась и они остались одни, Гастон постоял несколько секунд и, подойдя к кровати, опустился на стул.

– Следующее затмение? – тихо спросила она.

– Да, – также еле слышно ответил он. – Руссетт, ты пропустила затмение. Оно произошло два дня назад, пока ты была без сознания.

Селина будто не слышала его слов. Странно, затмение, с которым они так долго связывали все свои надежды, к которому так долго готовились, прошло, а она… радуется…

– Все в порядке, – успокоила она Гастона.

– Пока еще нет. – Он не спускал глаз с флакона. – Бринна сказала, что летом будет еще одна черная луна. Руссетт… – Он проглотил комок в горле. – Как-то я просил тебя, чтобы ты вернулась ко мне. Но совсем другое дело, если я попрошу тебя навсегда остаться со мной. Ведь ты никогда больше не увидишь родных, не увидишь дома.

Селина устремила на него взгляд, полный любви и обожания:

– Я здесь дома.

– Ты устала. – Гастон отвернулся. – И все еще одурманена зельем, которым напоил тебя Рэмзи. Я не прошу сейчас о каком-либо решении. Ты не представляешь себе, чего лишишься. Все эти чудесные…

– Я здесь дома, – твердо повторила она, вспоминая, как однажды говорила ему, что любовь – это единственное, с помощью чего можно строить будущее. Не земли, не власть, не богатство.

Не электричество, не автомобили, не центральное отопление.

Любовь.

Селина взяла его руку, и их пальцы переплелись.

– Мой дом здесь, с тобой. Сейчас… завтра… Всегда.

Гастон улыбнулся и сразу показался ей невероятно привлекательным. Он отодвинул флакон в сторону и, наклонившись, нежно поцеловал жену.

Эпилог

Селина решила оставить себе бейсболку. Она надела ее забрав под шапочку длинные густые локоны. Сквозь окно верхней гостевой комнаты лился лунный свет; от него, несмотря на теплый июльский вечер, в помещении казалось прохладно. Бейсболка ей нравилась, да и летняя пора всегда напоминала о любимой игре.

Другие вещи не вызывали у нее таких сентиментальных чувств. Селина без сожаления, с легким сердцем в последний раз перебирала их. До затмения оставались считанные минуты.

– Вот мой бумажник, в нем водительское удостоверение, кредитные карточки – мама никогда не разрешала мне выходить в город без них. Это пара тысяч франков наличными, и ты их можешь потратить, если возникнет необходимость. А это письмо к моим родным, в нем я все объяснила. Я уверена: они горюют. Поэтому я пишу, что со мной все в порядке.

Она положила к остальным вещам свернутый в трубку пергамент, запечатанный личной печатью Гастона с изображением льва – его герба.

– Они узнают мой почерк, – продолжала она. – Но если у них возникнут сомнения, пусть отдадут на графологическую экспертизу и сравнят с образцами, оставшимися у них. Знакомства моей сестры в университете позволят сделать анализ пергамента и чернил на радиоактивный углерод и установить дату, когда оно написано. Вот путеводитель. Ты вряд ли сможешь извлечь что-либо полезное из текста, но обрати внимание на карты – по ним легко найти дорогу, если паче чаяния заблудишься. Но уверена: ты не заблудишься.

– Я все сделаю как надо, миледи, – сказала Бринна с улыбкой, аккуратно складывая вещи в вышитую сумочку.

– Мы с доктором Рэмзи выяснили, что местоположения окон и временные интервалы скорее всего совпадают, – добавила Селина. – Он явился сюда из тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, а я – из тысяча девятьсот девяносто третьего. Он попал в тысяча двести девяносто шестой год, а я – в одна тысяча трехсотый. В обоих случаях разница четыре года. Значит, ты должна оказаться в замке Лафонтен примерно через семь месяцев после моего исчезновения.

Она почувствовала, что кто-то дергает ее за подол юбки, и посмотрела вниз.

– Леди Селина, – спросила Фиара, широко раскрыв свои васильковые глаза. – А это не больно?

– Совсем не больно, Фиара. – Селина присела, обняла девочку и поправила ей косичку. – Это похоже на сон. Ты мгновенно засыпаешь, а просыпаешься совсем в другом месте. Незнакомом и удивительном. Ты почувствуешь необычные ощущения, но это совсем не больно.

– И я стану настоящей лунной леди, как вы?

– Да, малышка.

Фиара посветлела и, взглянув на мать, взяла ее за руку:

– Пора, мамочка?

– Уже скоро, – сообщил Гастон от окна. – Затмение началось.

Селина отдала Бринне последний предмет – ролик фотопленки. Первые кадры были сделаны еще на праздновании Рождества в 1993 году. Остальное нащелкали уже сейчас: в замке и его окрестностях и на настоящей средневековой свадебной церемонии Гастона и Селины.

Она была очень скромной и прошла в часовне замка весной, когда Селина поправилась. Они с Гастоном повторили свои обеты; шафером был Ройс, а подружкой невесты – Бринна.

– Отдай это Джекки вместе с письмом. – Селина улыбалась, вкладывая ролик в руку Бринны. – Она отдаст пленку проявить. Там, в будущем, говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Если твои слова не убедят мою семью, что в средневековье я цела и невредима, да еще и без памяти влюблена, то карточки станут неопровержимым доказательством.

– Пора. – Гастон подошел к жене, обнял за талию и привлек к себе.

– Ты все запомнила, Бринна?

– Да, миледи, – кивнула Бринна, украдкой бросая на них взгляд, что всегда делала, когда они оказывались вместе. – Сначала я отправлюсь к вашей сестре и передам ей письмо и ваши вещи и поговорю с вашими родными. Затем постараюсь разыскать леди Кристиану и, если мне это удастся, объясню ей, что произошло.

– Возможно, она тоже встретила свою любовь. – Селина всем телом прильнула к Гастону – так славно было ощущать его силу, слышать, как вместе бьются их сердца, чувствовать бегущие по спине мурашки от его легких поцелуев в шею. – Так же как я здесь встретила свою.

– Возможно, – от души желая этого, согласилась Бринна. – Я все сделаю, чтобы помочь ей. И еще постараюсь не иметь дело с прессом.

– С прессой! – со смехом поправила Селина. – Действительно, будет лучше, если все останется в пределах семьи. Мне жутко представить тебя, окруженную толпой папарацци и телерепортеров с камерами. Или в роли звезды какого-нибудь идиотского ток-шоу. – Она вздохнула: – Я тебя уже предупреждала: не все покажется тебе в будущем привлекательным.

– Но ведь это такое приключение! – с жаром воскликнула Фиара.

– Да уж, – согласилась Бринна, ласково погладив девочку по голове. – Настоящее приключение. У нас появится дом, где можно будет наслаждаться свободой и не испытывать постоянного страха. А драгоценные камни и другие вещи, подаренные герцогом, дадут возможность жить с удобствами. – Она улыбнулась Гастону: – Еще раз спасибо вам, милорд, за вашу щедрость.

– Это ничто по сравнению с твоей помощью, Бринна. Да поможет вам обеим Бог. – Гастон посмотрел в окно и повел Селину в глубь комнаты. – Пойдем, Руссетт.

– Прощай, Бринна! Желаю вам удачи! – Селина живо представила все чудесные вещи, с которыми встретятся мать и дочь по другую сторону окна, и тоже почувствовала радостное волнение. Ей хотелось, чтобы они в двадцатом веке нашли любовь и счастье, которыми одарил ее саму лучик лунного света.

– Прощайте, миледи! Благодарю вас, милорд! Прощайте! – Бринна схватила девочку в охапку и встала напротив окна.

Гастон и Селина видели, что от волнения она слегка дрожит.

Селина крепко держалась за руку Гастона, который отвел ее подальше, к двери, словно боялся, как бы лунный луч не утащил и ее.

– Жалко, что, кроме нас, никто этого не видит.

– Мне кажется, лучше не делиться этой тайной с первым встречным. Вообще ни с кем. Вспомни рассказ Рэмзи.

– Да, – согласилась Селина. – Чем меньше об этом знают, тем лучше.

Замок опустел, лишь горстка слуг и стражников не покинула его. Ройс отправился на летние турниры, решив еще раз испытать судьбу. Этьен – сэр Этьен – отправился в Париж искать счастье.

На особой церемонии, последовавшей сразу за их свадьбой, Гастон произвел своего оруженосца в рыцари, таким образом наградив его за верность: юноша, рискуя жизнью, спасал Селину. И вскоре тот надел новые шпоры и поскакал к королю за разрешением стать претендентом на руку прекрасной дамы по имени Розалинда.

– Ты прав. – Селина подняла голову и поцеловала Гастона в щеку. – Пусть все думают, будто я действительно была подопечной Туреля, обитательницей Арагонского монастыря. Немного странной, но определенно средневековой девочкой. Правда, будет ужасно трудно сохранить тайну от близких. Ты ведь знаешь, какая я болтушка.

– Ну что ж, – он грустно усмехнулся, – придется отвезти тебя к Аврил, чтобы ты с ней досыта наболталась.

Узнав о предстоящем путешествии, Селина в восторге сжала руки мужа. Завтра же они поедут в свой главный замок на севере и обязательно по дороге навестят Аврил и ее полуторамесячную дочь. И Грушо, оставленного на попечение невестки.

– Я уверена, Аврил обрадуется гостям. Судя по ее письму, маленькая Жизель – сущая бестия…

В комнате вдруг заметно посветлело.

– Смотри, Гастон! – У Селины перехватило дыхание, когда она увидела, как контуры тел Бринны и Фиары замерцали, как в фантастических фильмах. Они словно попали в водоворот из серебристого потока света. Из-за плеча матери Фиара улыбнулась им и махнула рукой на прощание.

Потом все застыло, и… они исчезли.

Растворились, оставив за собой окно, луч лунного света и пустую комнату. Гастон с Селиной остались одни.

Несколько секунд они не могли не только двинуться, но даже вздохнуть.

– Святые угодники! – наконец выдохнул герцог, крепче сжимая ее руку.

– Все хорошо, дорогой, – успокоила она его, не в состоянии унять дрожь. – Я ведь осталась здесь.

– Ты простишь меня, Руссетт, – проговорил он, не выпуская ее из своих объятий, – если во время затмений я близко не подпущу тебя ни к одному окну?

– Но почти все вещи, с которыми я оказалась здесь, отправились обратно! – засмеялась она. – Теперь они за семь веков от нас. А без них я никуда от тебя не денусь. Ты приковал меня к себе, Черный Лев. Навечно.

– Моя! Навечно… – В его радостном голосе легко улавливались нотки собственника. Сняв с ее головы бейсболку, он забросил ее в угол комнаты. Кудри Селины рассыпались по плечам. – Я не упущу случая, чтобы похитить тебя. – Он поднял ее на руки и вышел за дверь.

– Наша последняя ночь среди звериных шкур? – В радостном ожидании она обхватила его за шею, запуская пальцы в густые черные волосы.

– Я ничего не говорил о шкурах, – хитро улыбнулся он и вынес ее из замка, где у ворот стоял оседланный Фараон. Гастон пулей взлетел в седло, посадив Селину перед собой. – Только таким образом можно сделать отважного сына, – внезапно охрипшим голосом сказал он.

Де Варенн тронул шпорами жеребца, и тут Селина обратила внимание, что на нем новые штаны. С застежкой на пуговицах спереди.

– Да, – пробормотала она, поворачивая к нему лицо. – Сегодня же.

Гастон пустил коня галопом через подвесной мост в душную летнюю ночь, унося жену к дальним холмам, серебрившимся в лунном свете…