Текст книги "Любовник из фантазий"

Глава 15

Однако что бы ни пыталась сделать Грейс, чтобы достучаться до Юлиана, все без толку. Казалось, он окружил себя непроницаемой стеной и даже не просил почитать ему.

В понедельник Грейс пошла на работу с тяжелым сердцем и никак не могла заставить себя сосредоточиться на пациентах. Она думала лишь о небесно-голубых глазах, когда вдруг услышала:

– Мисс Александер?

Грейс подняла взгляд и увидела перед собой удивительно красивую блондинку чуть старше двадцати – она стояла в дверном проеме и выглядела так, словно только что сошла с европейского подиума. На ней был красный шелковый костюм от Армани, чулки в тон и туфли.

– Прошу прощения, – извинилась Грейс, – но я уже закончила прием. Если хотите, можете прийти завтра…

– Я что, похожа на человека, которому нужен сексопатолог?

На такого человека посетительница явно не походила, но Грейс давно усвоила, что нельзя судить о проблемах людей по первому впечатлению.

Тем временем женщина вошла в кабинет, не дожидаясь приглашения и с надменной грацией, которая показалась Грейс удивительно знакомой. Первым делом она подошла к стене, на которой висели сертификаты и дипломы Грейс.

– Впечатляет. – Она повернулась к Грейс, бросила на нее оценивающий взгляд и, судя по мине на ее лице, сделала нелестные выводы о хозяйке. – Ты недостаточно хороша для него, а? Может, тебе стоит задуматься об этом? И… где ты нашла это ужасное платье?

Грейс помимо воли задели слова незнакомки.

– Что вы имеете в виду?

Но женщина даже не обратила внимания на ее вопрос.

– Скажи, каково находиться рядом с таким мужчиной, как Юлиан, зная, что, будь у него выбор, он никогда бы не остался с тобой? Такой высокий, красивый, сильный и неудержимый – у тебя никогда не было такого мужчины, правда?

Грейс на мгновение лишилась дара речи. Впрочем, это не имело никакого значения, поскольку женщина продолжала тараторить без умолку.

– Его отец был таким же. Представь себе Юлиана с черными волосами, немного ниже и плотнее, и, конечно, не таким утонченным. Зато у него были удивительные руки, которыми он такое вытворял… – Афродита улыбнулась своим воспоминаниям. – Диоклия, правда, немного портили боевые шрамы – у него была страшная отметина, тянувшаяся через все лицо. Никогда не забуду тот день, когда он поднес кинжал к лицу Юлиана и попытался оставить ему такой же шрам. Сперва я хотела заставить его всю жизнь жалеть об этом поступке, но потом сделала иначе. Юлиан обладает физическим совершенством, и я никому не позволю портить красоту, которую подарила ему.

Грейс обдало холодом, когда женщина посмотрела на нее.

– Точно так же я не стану делить своего сына с тобой.

Афродита говорила о Юлиане как о собственности, и это вывело Грейс из себя. Да как она смеет заявлять такие вещи!

– Если Юлиан так много значит для вас, почему вы бросили его?

Гостья обдала Грейс гневным взглядом:

– Ты думаешь, у меня был выбор? Зевс отказался дать ему напиток богов, а смертный не может жить на Олимпе. Я не успела ничего сказать, а Гермес уже вырвал его из моих рук и вернул отцу. Мое горе от его потери не сможет понять ни один смертный. Безутешная, я заперлась ото всех, а когда нашла в себе силы выйти из заточения, по земным меркам минуло уже четырнадцать лет, и я едва узнала ребенка, которого вскормила. Неудивительно, что он возненавидел меня. – Глаза Афродиты увлажнились, она едва сдерживала слезы. – Ты и понятия не имеешь, что это такое – быть матерью, проклятой своим чадом.

Грейс, конечно, сочувствовала ее горю, но боль Юлиана заботила ее куда больше.

– А вы пытались хоть раз сказать ему о своих чувствах?

– Конечно, пыталась. – Афродита вздохнула. – Я послала к нему Эроса с дарами, а он отправил все обратно со словами, которые сын не смеет говорить о матери.

– Ему было плохо.

– Мне тоже. – Афродита затряслась от гнева, и Грейс оставалось только гадать, что богиня может сделать с ней.

Внезапно Афродита закрыла глаза, вздохнула и расслабилась, а когда заговорила снова, голос ее звучал напряженно и резко.

– Я снова отправила Эроса к Юлиану с дарами, но он опять отверг все. В результате я вынуждена была молча смотреть, как мой сын присягает на верность Афине. – Афродита с таким презрением произнесла это имя, что Грейс невольно вздрогнула. – Это с ее именем на устах он завоевывал города. Но разве не я наградила его силой Ареса, трезвостью Аполлона и благословениями Муз? Я даже окунула его в священные воды Стикса,[9]9
  Река в царстве мертвых.


[Закрыть] чтобы оружие смертного не могло; ни ранить его, ни причинить вред, причем чтобы Юлиан не повторил судьбу Ахиллеса, я удостоверилась, не осталось ли каких-либо уязвимых мест. – Афродита покачала головой, словно до сих пор не могла понять, как сын мог так поступить с ней. – Я сделала для этого мальчика все, что было в моих силах, а он ни разу не выказал благодарности ко мне, ни разу не проявил уважения. В конце концов я оставила попытки. Раз он отказался принимать мою любовь, я позаботилась о том, чтобы никто и никогда не полюбил его.

Сердце Грейс замерло.

– Боже, что вы наделали!

Афродита усмехнулась:

– Я прокляла его так же, как он проклял меня. Теперь ни одна смертная не полюбит его и будет желать только его тело. Точно так же ни один смертный не сможет находиться рядом с ним, не испытывая зависти.

Грейс не верила своим ушам. Неужели мать может быть такой жестокой?

– Это вы сделали так, чтобы погибла Пенелопа, верно?

– Нет, в этом Юлиан повинен сам. Я была вне себя, когда узнала от Эроса, что он сделал для брата. А все из-за того, что Юлиан пошел с бедой к нему, а не ко мне. Поскольку я не могла развеять чары стрелы Эроса, то решила притупить ее действие. В отношениях Юлиана и Пенелопы была лишь пустота, и он это знал. – Афродита подошла к окну и бросила взгляд на город. – Если бы Юлиан пришел ко мне, я бы сделала все иначе, но увы. Я смотрела, как он ночь за ночью приходит к Пенелопе и раз за разом пытается пробудить то, чего нет и не может быть. Пенелопа так и не полюбила его, и он лишь еще сильнее ожесточился против меня. А потом мои слезы настроили Приапа против него. Приап всегда был самым преданным из моих сыновей, и когда я поняла, что он жаждет крови Юлиана, мне следовало остановить его, но я все еще надеялась, что Юлиан испугается и обратится ко мне за помощью. К несчастью, он так этого и не сделал.

Грейс было по-своему жаль Афродиту, но она не могла простить ее.

– Как Юлиана прокляли?

Афродита помрачнела.

– Все началось в ночь, когда Афина сказала Приапу, что не знает мужчины отважнее и сильнее Юлиана. Она посмела предложить Приапу выставить его лучшего полководца против ее любимчика. Двумя днями позже я видела, как Юлиан отправляется на битву, и знала, что он не проиграет. Когда римляне отступили, Приап пришел в бешенство. Затем Эрос рассказал Приапу, что он сделал для Юлиана, и Приап тут же отправился к Ясону. Я и представить себе не могла последствий всего этого и, конечно, никогда не позволила бы детям умереть. Ты даже не представляешь себе, как часто я оплакиваю их.

– А разве вы не могли помешать тому, что случилось?

Афродита печально покачала головой:

– Даже моя власть ограничена. Мойрам никто не указ. Когда после смерти детей Юлиан направился к моему храму, я затаила дыхание в надежде, что наконец-то он обратится ко мне. Но по дороге он увидел эту девку в одеждах Приапа – она просила лишить ее девственности перед церемонией, где Приап призовет ее к себе. Юлиан пытался пройти мимо, но она не давала ему проходу. Я знаю, что если бы не его состояние, он не притронулся бы к ней. – Лицо Афродиты помрачнело от гнева. – Если бы не Александрия, я бы в тот день снова обрела сына. Я знаю, он хотел позвать меня. Однако в тот момент, когда он излился в нее, все было решено.

– Вы отказались помочь Юлиану?

– Как я могу выбирать между сыновьями?

Грейс всплеснула руками:

– Но разве вы не сделали этот выбор, когда позволили поместить Юлиана в свиток?

Глаза Афродиты вспыхнули такой ненавистью, что Грейс испугалась не на шутку.

– Это Юлиан отверг меня. Все, что он должен был сделать, – это попросить меня о помощи. Тогда я готова была дать ему все.

Грейс покачала головой:

– Неужели все эти трагедии только из-за того, что вы отказались протянуть друг другу руки? Как вы могли, наделив Юлиана силой, потом за эту силу и наказать его? Неужели вам ни разу не пришло в голову явиться к нему самой?

Афродита одарила Грейс надменным взглядом.

– Хочешь, чтобы я ползала перед ним на коленях? А ты хоть представляешь, как мне неловко от того, что меня ненавидит собственный сын?

– Вас же и так все любят, а у Юлиана нет никого…

Афродита шагнула к ней.

– Держись от него подальше и помни – я тебя предупредила.

– Почему? Почему вы предупреждаете меня, а Пенелопу не предупредили?

– Потому что ее он не любил.

Грейс замерла в недоумении.

– Вы хотите сказать… – Она подняла глаза, но Афродита уже исчезла.

– Постойте, куда же вы! – закричала Грейс. – Нельзя же вот так взять и исчезнуть посреди разговора!

– Что-то случилось? – Грейс вздрогнула, услышав голос Бет. – С кем это ты здесь разговариваешь?

– Так, сама с собой.

Бет скептически посмотрела на нее:

– И ты всегда кричишь на себя?

– Иногда бывает.

– Похоже, нам стоит встретиться и профессионально обсудить это, – озабоченно сказала Бет и вышла из кабинета, а Грейс, собрав вещи, поспешила домой, к Юлиану.

Войдя в дом, Грейс сразу поняла: что-то не так. Никто не вышел встречать ее.

– Юлиан? – позвала она.

– Я наверху.

Она бросила ключи и письма на полку у двери и кинулась наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

– Ты не поверишь, если я скажу, кто заглянул ко мне… – Она умолкла, когда увидела Юлиана. Он лежал на кровати, без рубашки, пристегнутый наручником к перекладине кровати в спальне; над бровями его блестели капельки пота.

– Что ты делаешь? – спросила она в ужасе.

– Я больше не могу бороться, Грейс.

– Но ты должен.

Он покачал головой.

– Пристегни другую руку, я не могу дотянуться.

– Но, Юлиан…

Он прервал ее коротким горьким смешком.

– Какая ирония. Я должен просить приковать себя, в то время как другие делали это сами едва ли не сразу после моего появления. Сделай это, Грейс. Я не смогу жить дальше, если причиню тебе вред.

Грейс обошла кровать, и Юлиан, притянув к себе, поцеловал ее так страстно, что она готова была умереть от одного поцелуя.

Это был поцелуй, полный страдания… и обещаний.

С трудом оторвавшись от ее губ, Юлиан повторил:

– Сделай это.

Грейс пристегнула второй серебряный наручник к перекладине кровати. Только теперь она поняла, сколь напряженной была для него вся последняя неделя.

– Я могу что-нибудь сделать для тебя?

– Нет.

Вздохнув, Грейс подошла к комоду и начала раздеваться, но, когда она расстегнула пуговицы на блузке, Юлиан остановил ее:

– Прошу, не делай этого здесь… – Он в изнеможении откинул голову на подушки.

– Прости. – Грейс прошла в ванную, чтобы переодеться и сделать холодный компресс для Юлиана, а потом вернулась в комнату и смочила его горячечный лоб.

– Ты весь горишь.

– Знаю. У меня такое чувство, будто я лежу на углях. Может, расскажешь мне, как провела день?

Грейс почувствовала, что любовь переполняет ее.

Каждый день Юлиан задавал ей этот вопрос, каждый день она с нетерпением ждала этого момента.

Что она будет делать, когда он уйдет?

Отбросив грустные мысли, Грейс с усердием принялась ухаживать за Юлианом.

– Мне нечего рассказывать, – прошептала она, не желая вываливать на Юлиана все, что узнала от его матери. Ему достаточно досталось в жизни, и она не хотела причинять бедняге лишние страдания.

– Ты проголодался?

– Нет.

– Тогда мы займемся кое-чем другим. – Грейс села рядом с ним и всю ночь читала ему, меняя холодное полотенце на лбу.

Чувствуя близость Грейс, ее запах, Юлиан так и не смог заснуть. Она вторгалась в его сознание, и он ничего не мог с этим поделать; каждый нерв его тела взывал к ней. Не желая сдаваться, он скрежетал зубами и боролся как мог с тьмой, наваливающейся на него.

Если тьма поглотит его, он не сможет вернуться больше в прежнее состояние и очнется лишь в книге.

– Я не хочу потерять ее, – шептал он, и эта мысль жестоко терзала его сердце.

Часы в прихожей пробили три ночи. Грейс уснула совсем недавно, ее дыхание ласкало кожу Юлиана. Рядом с ней ему было тепло, спокойно, и он позволил себе помечтать о том, как будет проводить с ней ночи и дни, как они будут смеяться и радоваться каждому мигу близости. Тогда он сможет любить ее так, как она того заслуживает. Но больше всего Юлиан мечтал о детях, о счастливых сероглазых карапузах с лукавыми улыбками.

Он все еще предавался мечтам, когда в окно ударили первые лучи солнца, а часы пробили шесть.

Грейс проснулась и потерлась щекой о его грудь.

– Доброе утро, – сказала она, улыбаясь.

– Доброе утро.

Посмотрев на него, Грейс прикусила губу.

– Ты уверен, что мы все время должны держать тебя на цепи? Может, лучше отпустим тебя ненадолго?

– Нет.

Взяв телефон, Грейс набрала номер Бет.

– Послушай, меня не будет несколько дней. Не могла бы ты взять часть моих клиентов?

Юлиан нахмурился:

– Ты не собираешься идти на работу?

– Конечно. Не могу же я оставить тебя здесь в таком состоянии!

– Не беспокойся, со мной все будет в порядке.

Грейс посмотрела на него так, словно он потерял рассудок.

– А если что-нибудь случится?

– Например?

– Дом может сгореть, или вдруг зайдет кто-нибудь и сделает с тобой все, что угодно, а ты даже сопротивляться не сможешь.

Юлиан вздохнул, но остался непреклонен, и в итоге Грейс пришлось сделать вид, что она смирилась.

К полудню Грейс заметила, что действие проклятия усилилось: все тело Юлиана покрылось бисеринками пота. Мышцы его были напряжены, он почти не разговаривал.

И все же он еще мог ей улыбаться, а его глаза излучали тепло.

Грейс продолжала обтирать его смоченным в холодной воде полотенцем, но оно слишком быстро нагревалось.

Когда на землю опустилась ночь, Юлиан впал в бредовое состояние. Не в силах помочь ему, Грейс смотрела, как он мечется на постели, как будто кто-то невидимый разрывает его на части. Прежде она ничего подобного не видела и боялась, как бы он не сломал кровать.

– Я не вынесу этого. – Прошептав эти слова, Грейс сбежала вниз и позвонила Селене.

Час спустя Грейс впустила в дом Селену и ее сестру, Тайану. Тайана совсем не походила на Селену, у нее были абсолютно черные волосы и голубые глаза. Она являлась одной из немногих белых жриц вуду и владела магазинчиком, где торговала сувенирами, а по пятницам водила ночью экскурсии на местное кладбище.

– Не знаю, как и благодарить вас за то, что пришли, – сказала Грейс, закрывая за ними дверь.

– Никак, – отозвалась Селена. – Нам это ничего не стоило.

Тайана была одета в простое коричневое платье и держала под мышкой барабан.

– Где он?

Грейс повела женщин наверх. Войдя в комнату и увидев, как Юлиан мечется на кровати, Тайана побледнела.

– Я ничего не смогу для него сделать.

– По крайней мере, ты должна попытаться, – подбодрила ее сестра.

Глаза Тайаны расширились от ужаса, и она покачала головой.

– Хотите совет? Заприте комнату и не входите, пока он не вернется туда, откуда пришел. Этим человеком владеет такое зло, с которым я не смею соперничать. – Она посмотрела на сестру: – Разве ты не чувствуешь зло?

Грейс задрожала.

– Селена, сделай же что-нибудь!

– Прости, я не могу.

Грейс едва не закричала от отчаяния. Не бросать же его в таком состоянии. Она с жалостью смотрела на Юлиана.

– Может, позвонить кому-нибудь?

– Нет, – ответила Тайана. – Даже мне опасно здесь оставаться.

Грейс беспомощно посмотрела на Селену, словно ища поддержки.

– Прости. – Селена погладила ее по руке. – Я покопаюсь в архивах и, возможно, найду что-нибудь, а пока…

Поняв, что ничего другого она не добьется, Грейс с тяжелым сердцем проводила гостей к выходу.

Что ей теперь делать, размышляла она, оставшись наедине с Юлианом. Должно же быть какое-нибудь средство, чтобы унять его боль. Что-то, до чего она никак не может додуматься.

Поднявшись наверх, она подошла к Юлиану.

– Грейс?

– Я здесь. – Она склонилась над ним, и в тот же миг он бросился на нее, словно зверь, пойманный в капкан.

Грейс отшатнулась. На трясущихся ногах она подошла к комнате, где стояли книги, и нашла «Одиссею». Пододвинув любимое кресло-качалку к кровати, она устроилась в нем поудобнее и принялась читать.

Слушая ее, Юлиан постепенно затих и вскоре уснул.

Шло время, и с каждым днем надежда Грейс слабела. Похоже, Юлиан был прав – он не мог победить проклятие, не потеряв рассудок. Ей было больно смотреть, как он мучается час за часом, не успокаиваясь ни на минуту. Неудивительно, что он так ненавидел мать. А Афродита? Как могла она позволить ему так страдать?

– Как вы могли! – крикнула Грейс в потолок. – Эрос, ты меня слышишь? Афина? Кто-нибудь? Вам не стыдно смотреть на его страдания и ничего не делать? Если вы хоть немного любите Юлиана, прошу вас, помогите ему.

Как и ожидала Грейс, никто ей не ответил. Тогда она подперла голову руками и задумалась. Должен же быть какой-то выход!

Внезапно в комнате вспыхнул яркий свет, и рядом с кроватью появилась Афродита. Лицо ее выглядело озабоченным, однако по-прежнему хранило надменное выражение.

Афродита протянула руку к Юлиану, но тут же резко отдернула. Только после этого она посмотрела на Грейс.

– Я действительно люблю его.

– Я тоже.

Афродита опустила взгляд.

– Если я освобожу Юлиана, ты заберешь его себе; если не освобожу, мы обе потеряем его навсегда. Я думала о твоих словах и поняла, что ты права – сделав моего мальчика сильным, я не имела права наказывать его за это. Все, чего я от него хотела, – это чтобы он называл меня мамой. – Афродита посмотрела на сына: – Я просто хотела, чтобы ты любил меня, Юлиан, любил хоть немного. – С трудом оторвав взгляд от сына, Афродита повернулась к Грейс: – Пообещай мне, что будешь заботиться о нем.

– Обещаю.

Афродита кивнула, затем положила руку на лоб Юлиана и, нагнувшись, прикоснулась губами к его губам.

В ту же секунду тело Юлиана обмякло, наручники спали, и он затих.

Поняв, что он не дышит, Грейс в ужасе протянула к нему руку.

И тут он вздохнул.

Переведя взгляд на Афродиту, Грейс увидела в ее глазах ту же тоску, которую она так часто видела в глазах Юлиана. Как могут два человека, так нуждающихся друг в друге, не суметь наладить отношения, с болью подумала она.

Афродита исчезла в тот самый миг, когда Юлиан открыл глаза. Он так дрожал, что у него стучали зубы. Сейчас, когда жар спал, его кожа стала холодной, как лед.

Грейс поспешно накрыла его одеялами, и Юлиан благодарно вздохнул.

– Что случилось? – спросил он едва слышно.

– Твоя мать освободила тебя.

Юлиан недоверчиво посмотрел на нее:

– Мать? Разве она была здесь?

Грейс кивнула.

– Она беспокоится о тебе.

Сначала Юлиан отрицательно покачал головой, потом задумался. Почему мать помогла ему после того, как столько лет от нее не было никаких известий? Все это никак не укладывалось в его голове.

– Мне просто нужно в туалет, – внезапно сказал он, и Грейс поспешила помочь ему подняться с постели.

Юлиан так ослаб, что ему пришлось опереться на нее.

Они медленно спустились вниз и прошли в холл мимо старинных часов.

Милая Грейс. Как он сможет оставить ее одну? Когда Юлиан облегчился, Грейс налила ему горячую ванну и помогла забраться в нее. Он не сводил с нее глаз, пока она мыла его. У него не осталось воспоминаний о последних днях, но он отчетливо слышал ее голос во тьме. Она звала его, а иногда прикасалась к нему рукой. Ее прикосновения стали его спасением.

Закрыв глаза, Юлиан наслаждался прикосновением рук Грейс к своему телу. Они спускались от груди ниже, к животу, к ногам…

Боже, как он хотел ее!

– Поцелуй меня, – прошептал Юлиан.

– А это не опасно?

Юлиан улыбнулся:

– Если бы я мог пошевелиться, то, уверяю тебя, ты уже была бы в ванне. Увы, я беспомощен, как младенец.

Грейс облизнула губы и нерешительно погладила его по руке. Ее прикосновение было теплым и нежным.

Потом она наклонилась, поцеловала его и оторвалась от него только для того, чтобы скинуть с себя одежду.

Шагнув в ванну, Грейс прижалась губами к губам Юлиана, он тут же попытался обнять ее, но руки его не слушались.

Почувствовав его отчаяние, Грейс сказала с улыбкой:

– Не бойся, я позабочусь о тебе.

Потом она принялась целовать его.

– Как бы я хотел заняться с тобой любовью, – прошептал Юлиан.

– Ты и занимаешься каждый раз, когда дотрагиваешься до меня.

Он наконец нашел в себе силы обнять ее и прижать к груди.

Грейс ногой выбила затычку в ванне, и вода стала постепенно выходить, и когда ванна опустела, она сделала то, что не делала для него ни одна женщина. Первый раз Юлиан получил от нее что-то существенное и лежал, наслаждаясь каждый нежным прикосновением ее губ к его плоти.

Спустя какое-то время Грейс помогла ему выбраться из ванной, уложила его в постель и накрыла всеми одеялами, какие только нашлись в доме.

– Ты, наверное, проголодался?

Юлиан кивнул, и Грейс отправилась на кухню разогревать суп, а когда она вернулась, Юлиан уже спал.

Поставив тарелку на ночной столик, Грейс забралась под одеяло, крепко, прижалась к, нему и вскоре тоже уснула.

Силы вернулись к Юлиану только на третий день. Все это время Грейс была с ним и помогала ему.

Ему оставалась только, удивляться, откуда в ней столько силы и преданности. Он ждал такую, как она, всю жизнь и па прошествии этих дней окончательно понял, как сильно любит ее.

– Я должен сказать ей, – признался, он самому себе, обтираясь полотенцем. Он не мог прожить больше ни одного дня, не сказав Грейс, как сильно любит ее.

Выйдя из ванной, Юлиан вошел в спальню, где Грейс разговаривала с Селеной по телефону.

– Конечно, я не сказала, ему, что мне наговорила его мать.

Юлиан замер и прислушался к разговору.

– Что я должна, была ему сказать? «Кстати, дорогой, тут твоя мать заходила и угрожала мне»?

Юлиан почувствовал себя так, словно получил, сильнейший удар в область солнечного сплетения. В глазах потемнело.

– Когда ты разговаривала с моей, матерью? – прорычал он, входа в спальню.

Грейс удивленно посмотрела на него.

– Лейни, прости, мне пора. Пока. – Она быстро повесила трубку.

– О чем ты говорила с ней? – снова спросил он.

Грейс робко пожала плечами:

– Ну, это была не то чтобы угроза; она просто сказала, что не станет делить тебя со мной.

Юлиан был вне себя от ярости. Как она посмела появляться в его жизни и в жизни Грейс!

– Знаешь, Юлиан, – Грейс встала, – я думаю, все не так плохо. Она пришла, чтобы освободить тебя…

– Нет, Грейс, – прервал ее Юлиан. – Я знаю мать лучше, чем ты.

Не мог же он рассказать Грейс обо всем, что тяжелым грузом лежало у него на душе! Кроме того, ему все равно не удастся остаться с ней. Если он и понял что-то за свою жизнь, так это то, что боги никогда не дадут ему покоя, если Грейс будет с ним, – рано или поздно они все равно причинят ей вред. Приап найдет способ, как добраться до нее, или его мать обратит свой гнев на них обоих, он не сомневался в этом. А допустить, чтобы Грейс пострадала, он не мог.

Дни шли, и они проводили друг с другом все время, каким располагали.

Юлиан знакомил Грейс с классической греческой культурой, а Грейс учила его играть в «Монополию» и читать по-английски. Для нее самое печальное заключалось в том, что как раз за день до последней ночи она поняла: Юлиан – это тот человек, без которого она не сможет жить. Однако с этим она уже ничего не могла поделать – выбор оставался за ним, и только за ним.

– Прошу тебя, Юлиан, – прошептала она как-то, когда он спал, – не бросай меня. Пожалуйста.