Текст книги "Полуночный маскарад"

День был длинный и напряженный для обоих, и Мелисса обрадовалась, когда наконец показался домик. Сумерки сгущались, и она с удовольствием ощутила прохладу, сменявшую жар, дня. Мечтая о том, чтобы освежиться, и о постели, она, не подумав, сказала:

– О, как мне не терпится снять это платье и оказаться в постели!

Догадавшись, как могут быть истолкованы ее слова, девушка покраснела. Доминик искоса взглянул на жену и ласково проговорил:

– Могу себе представить. Я нанял тебе горничную, и она сделает все, что надо.

Мелисса приняла это сообщение молча. У нее никогда не было горничной, и она не знала – хотела она иметь ее или нет, но против воли была тронута вниманием мужа. Она вздохнула. Если он собирается быть заботливым и добрым, ее задача осложнится. «Возможно, – подумала она, – именно так он привязал к себе сестру Латимера».

Желая дать ему понять, что она вовсе не подпала под его влияние, девушка надменно кивнула головой и сказала:

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны. Доминик надеялся на большее, чем «спасибо», но не был разочарован тем, как она приняла его заботу. Мелисса ставила его в тупик: он никогда не знал, чего от нее ждать, и эта постоянная переменчивость очаровывала его и бесила. Иногда девушка глядела на него сияющими глазами, а иногда так смотрела в его сторону, что он готов был провалиться сквозь землю.

Он покачал головой, размышляя о ее противоречивой натуре. В какую игру она играет? «По крайней мере, сегодня, – подумал Доминик, ощутив желание в своем теле, – он получит некоторое вознаграждение за то, что так глупо позволил поймать себя в капкан!» Даже теперь он не мог понять, почему его рассудок так подвел его.

В голове Доминика толпились видения тех наслаждений, которые его ждали, и он не возражал, когда после легкого ужина в столовой Мелисса исчезла наверху, С задумчивой улыбкой на губах он потягивал бренди, представляя, как она переодевается у себя в спальне, облачаясь в тонкие одежды для его услады. Беспокойство и желание в нем нарастали, он нетерпеливо поставил рюмку и вышел из столовой.

В своей спальне Доминик быстро освободился от свадебного костюма, ополоснулся, тепловатой водой из фарфорового кувшина, что стоял на мраморном умывальнике, и облачился в вышитый халат, приготовленный его камердинером Бартоломью. Сердце его учащенно билось в предвкушении предстоящего наслаждения. Он двумя шагами пересек комнату, разделявшую их спальни, и, легонько побарабанив пальцами по двери, надавил на хрустальную ручку.

Когда он обставлял спальню Мелиссы, то все время держал в голове ее образ. И остался доволен. Просторная комната в желто-лиловой гамме была уютной; шкаф, изящный туалетный столик розового дерева, два кресла, обитые зеленоватым шелком. Кровать, которую он выбрал, была не столь роскошна, как та, которую должны были доставить в Тысячу Дубов, но и эта ему нравилась. Ее окружали кисейные занавеси, которые придавали высоким резным стойкам воздушность; сквозь прозрачную ткань виднелось темно-лиловое покрывало.

Мелисса не ждала его в постели. Доминик осмотрелся и увидел ее у окна.

Девушка не теряла зря времени, оставив мужа в столовой. Поняв, что муж еще посидит за рюмкой бренди, она успела принять освежающую ванну, напудрившись из сандаловых коробочек, купленных Домиником, и стала готовиться к встрече. Сильно удивив горничную Анну, нанятую мужем, она отпустила молодую женщину, твердо настояв, что сегодня ее помощь не нужна.

Как только Анна ушла. Мелисса разобрала привезенное из Уиллоуглена и начала готовиться к первой брачной ночи. Она слегка пожалела, что не выдержала искушения, приняла ванну и напудрилась. Кожа стала гладкой, шелковистой и приятно пахла, а она не хотела доставить Доминику лишнее удовольствие. Мелисса и сама не знала, что собиралась делать. Ей хотелось одного – возвести барьер между собой и им. Она не может покорно принять его присутствие в своей постели, его объятий, потому что это было бы признанием поражения и согласием, что на все времена она – его собственность, его рабыня. Душа Мелиссы восставала против этого. Она спасет хоть толику своей гордости, – у Мелиссы еще сохранились иллюзии, что она способна устоять перед чувственностью Доминика, пробуждающей в ней ответную страсть. А ведь если бы не это, разве не дала бы она Доминику пощечину и не выгнала бы его, едва он коснулся ее в гостинице?

Вспомнив, как растаяла от его поцелуев, Мелисса поморщилась. Проклятье! Самое большее, что она могла теперь сделать, – это оттянуть неизбежное. Если Доминик прикоснется к ней, обнимет и поцелует, он тотчас же пробудет в ней сладкий огонь, который она уже испытала в его объятиях. Мелисса печально вздохнула. Выше ее сил предотвратить то, что должно произойти.

Стоя у окна и не ложась, Мелисса рассчитывала вызвать раздражение у Доминика и получить повод для скандала. И действительно, когда он вошел и увидел, что жена не в постели, улыбка на его лице исчезла, а теплый свет в серых глазах погас. Мелиссе это понравилось. Ее сердце забилось от волнения, она ждала взрыва гнева, хотела, чтобы он рассердился. Но, к ее изумлению, медленная улыбка вдруг снова осветила лицо Доминика, и он удивленно протянул:

– Мисс Мелисса Сеймур, насколько я понимаю?

Да, это действительно была чопорная старая дева Мелисса Сеймур, какой он увидел ее впервые в Уиллоуглене. Но теперь он знал, какова эта девушка на самом деле. Даже при зачесанных волосах, собранных в пучок, красота ее лица была несомненна для любого, кто ее знал. Сердитое выражение лица портило, скрадывало красоту, но это уже не смущало Доминика. Он собирался получить наслаждение, открывая, слой за слоем, очарование, тепло, томление ее тела…

Обнаружив, что он не более чем удивлен, Мелисса приняла надменный вид и холодно сказала:

– Ты прекрасно знаешь, что теперь я миссис Мелисса Слэйд.

Ничуть не сбитый с толку ее холодным тоном, Доминик окинул взглядом ее изящную фигурку, словно оценивая, и медленно направился к ней.

– Ну как же я могу забыть, когда все последние часы я только об этом и думаю?

Пульс Мелиссы участился. Против воли ее взгляд был прикован к Доминику, хотя Мелисса старалась не смотреть ему прямо в глаза, в его серые глаза, обрамленные длинными ресницами. Взгляд ее на миг задержался на его губах. Не желая того, она вспомнила вкус их жарких поцелуев…

И только когда он встал перед ней. Мелисса смогла взять себя в руки, собраться с мыслями и поняла, что выбрала неудачное место. Нужно было встать посреди комнаты, а не у стены, к которой ее прижал Доминик.

– Боишься, Мелисса? – нежно спросил Доминик, и его легкое дыхание коснулось ее щеки.

– Конечно, нет, – решительно и упрямо заявила она, подняв на него холодный взгляд.

– Мне приятно слышать, что ты не из робких. Совращение невинных не в моем вкусе, и мне бы не хотелось силой тащить в постель робкую девственницу…

Смутившись, Мелисса уставилась на него: Доминик обеими руками оперся о стену возле ее головы, от его обманчиво расслабленного тела исходила сила.

– Ну, поскольку девственницы не в твоем вкусе, может быть, мы просто пренебрежем исполнением супружеских обязанностей?

Доминик покачал головой.

– Нет, – решительно сказал он. – Желание стать твоим первым мужчиной, твоим любовником мучило меня слишком много ночей. И теперь для этого уже нет препятствий.

Глава 14

Во рту Мелиссы пересохло. Она молча смотрела, как Доминик медленно склонился к ней и слегка коснулся губами ее губ; девушка отвернулась, пытаясь избежать поцелуя.

Напряженным голосом она спросила:

– А если я не хочу, чтобы ты стал моим любовником?

Она не смотрела на него, ей было гораздо легче не видеть его красивого лица. Но губы Доминика касались ее щеки, и она чувствовала, хотя и не видела, что он улыбается. Его дыхание сохранило аромат бренди, он ласково пробормотал:

– Ты захочешь, дорогая.

Пытаясь совладать с дрожью во всем теле, Мелисса отважилась посмотреть ему в лицо и тут же пожалела об этом. Насмешка в его серых глазах еще больше взволновала ее. Отчаянно пытаясь бороться с охватившим ее чувством, сдерживая дыхание, Мелисса проговорила:

– Ты слишком самонадеян.

– М-м-м. Может, и так, но разве ты забыла, что я уже целовал тебя и обнимал… По крайней мере, я это очень хорошо помню. И мне показалось, что ты не отвергала мои ласки, – насмешливо сказал Доминик.

– То было другое, – неуверенно проговорила она, – мы не были женаты! Он удивился.

– Понятно, – медленно сказал он. – Значит, тебе нравятся объятия тех, с кем ты не состоишь в браке.

Это не то, что я хотела сказать, ты знаешь!

– Так о чем же ты, моя радость? – сладко пропел он.

Мелисса глубоко вздохнула и с жаром начала:

– Я имею в виду, что мы на самом деле не собирались жениться. И… поэтому… – она помолчала, колеблясь, потом разом выпалила:

– И было бы ошибкой прямо сейчас вступать в брачные отношения!

С удивлением он спросил:

– А когда, считаешь ты, нам лучше это сделать?

Почувствовав себя увереннее, она заявила:

– О, может, через несколько недель, когда мы узнаем друг друга.

Доминик хмыкнул:

– Я не против того, чтобы баловать тебя, но поскольку именно наше взаимное желание друг друга привело к браку, я не собираюсь отказать себе воспользоваться правами мужа.

Сердце ее оборвалось, и она, испуганно посмотрев на него, трагически проговорила:

– Ну, если так, я не могу тебя остановить. – Она глубоко вздохнула:

– И мне остается послушно терпеть тебя в моей постели.

Она была готова к любой реакции – гневу, негодованию, разочарованию, но, к ее удивлению, он засмеялся.

– Хорошо, – сказал он спокойно. – Ты меня предупредила, и, поскольку у тебя нет намерений разделить со мной удовольствие, я постараюсь получить его один.

Прежде чем она поняла, что он имеет в виду, Доминик протянул руку и сорвал с нее очки. Удовлетворенно улыбнувшись, он заглянул в ее широко раскрытые глаза:

– Выявить твою красоту – это такое удовольствие для меня.

Доминик пренебрежительно двумя пальцами подержал очки, а потом открыл окно и выбросил их.

– Вот это, – сказал он, – я давно хотел сделать. – Он посмотрел на нее, прищурился, и сердце Мелиссы сжалось. – А теперь, – сказал Доминик, – все остальное.

Мелисса, точно испуганная лань, попыталась отпрянуть, но его руки крепко схватили ее за плечи, он прижал ее к себе и со смехом сказал:

– Ты не забыла, что обещала послушно терпеть, моя дорогая? Так что не дури.

В ярости, взволнованная. Мелисса подняла на него взгляд; пытаясь усмирить свою предательскую дрожь, она проговорила:

– Как ты посмел выбросить мои очки?

Он не двигался и, улыбаясь, смотрел на нее;

Мелисса упрямо заявила:

– Они мне нужны! Он покачал головой.

– Для того, что я намерен делать, – нисколько, – сказал он тихо, одной рукой вынимая заколки из ее волос.

Несмотря на все попытки Мелиссы увернуться, через несколько секунд чудесные локоны лежали на ее плечах. Руки Доминика снова держали ее. Он рассматривал результат своей работы. Ее щеки пылали в обрамлении волнистых шелковых волос, нежные губы были совсем близко от его, а янтарно-золотые глаза потемнели.

Что она испытывала? Страх? Желание? Гнев? Доминик не знал, сейчас его это не волновало. Ее тепло дразнило его. Доминик застонал и прижался к ней губами. Он хотел ласкать ее, вкусить сладость ее тела, но чувствовал, что не сможет совладать с собой долго. Она была так соблазнительна! И, потеряв контроль над собой, он все сильнее впивался в ее рот, раздвигая губы Мелиссы.

Оказавшись в ловушке ею рук и собственных чувств, Мелисса дрожала. Язык Доминика ласкал ее рот, руки гладили ее тело, и она чувствовала, что невольно отвечает на его ласки. Голова девушки закружилась, непонятная слабость охватила ее, и она потянулась ему навстречу, бессознательно предлагая себя. Ее губы беспомощно раскрывались все шире, требуя поцелуев.

Жадно Доминик брал то, что она отдавала, его поцелуи становились мучительно сладостными, возбуждая в ней безрассудную страсть. Она была без сил, не могла и подумать о том, чтобы сопротивляться. Ее мысли смешались. Мелисса чувствовала только одно – ей нужен Доминик. Его страсть передавалась ей, вызывая самые смелые желания тела.

Мелисса думала, что ничего более волнующего, чем поцелуй, не может быть. Но когда руки Доминика обхватили ее бедра и прижали к себе, заставив почувствовать через тонкий халат жар и силу его желания, она поняла, что ошибалась. Новое ощущение возбудило новые чувства. Девушка с гордостью сознавала, что это она привела его в такое состояние, это ее тела он так жаждет. Он быстро расстегнул халатик, и она почувствовала, как он соскользнул с нее.

Потрясенная тем, что так легко поддается соблазну, Мелисса оторвала свои губы от его и попыталась оттолкнуть Доминика. Сердито топнув ногой, она сказала:

– Не надо. Пожалуйста… Сквозь полузакрытые веки Доминик странно посмотрел на нее. Неужели она не понимает – то, о чем она просит, невозможно? Он хотел ее. Она его жена. Это их брачная ночь. И Мелисса намерена остановить его? Он покачал головой и прошептал:

– Не могу. Я хочу тебя. От моей воли уже ничего не зависит.

Его взгляд упал на белеющие плечи, на маленькие холмики грудей, и его рука обнажила их. Он почувствовал неодолимое желание целовать ее, сорвать все одежды, скрывающие тело жены. С усилием он отвел глаза от соблазнительной фигуры и посмотрел девушке прямо в глаза:

– Мелисса! Неважно, каковы причины нашего брака. Мы – муж и жена. На всю оставшуюся жизнь. Я действительно не собирался жениться, но, поскольку мы оба вынуждены были подчиниться условностям, я хочу, чтобы наш брак был настоящим. – Он улыбнулся. – Когда я думал о возможных трудностях нашей совместной жизни, я никогда не предполагал, что это будет постель. Она, – заключил он насмешливо, – единственное, что, я полагал, не станет для нас проблемой. /Его слова жалили ее. Но Мелисса вынуждена была признать их справедливость. Конечно, ее отношение к нему давало основание думать, что согласие они могли найти только в постели. Но ей так трудно было признаться, что ей хотелось стать его женой, и любимой женой. Именно так! Но было ясно, что он не любит ее, и она не хотела позволить ему догадаться, что подпала под силу его обаяния. Решительно тряхнув густыми волосами, Мелисса храбро заявила:

– Ну что ж, возможно, ты ошибся.

Он улыбнулся в ответ, и она почувствовала, как ее сердце заколотилось.

– Ошибся? – повторил он. – Ну нет, ничуть.

Я просто забыл, как ты переменчива.

К своему ужасу, вместо того чтобы рассердиться, Мелисса едва не засмеялась. Ее губы слегка дрогнули в ответной улыбке, но она поспешно сомкнула их.

Доминик успел заметить это легкое движение; рассмеявшись, он поднял ее сильными руками и с озорством в глазах прошептал на ухо:

– А теперь, дорогая, помолчим, если ты хочешь узнать, какой я любовник.

Разрываясь между желанием заткнуть уши, чтобы не слышать его слов, и засмеяться вместе с ним. Мелисса перестала сопротивляться. Он был неотразим, и она подозревала, что уже проиграла эту схватку. Но ведь он признался, что не хотел на ней жениться. Решив защититься от дальнейших обид, она прошептала:

– Я просто хочу, чтобы ты знал: я выполню обязанности жены, согласившись… Доминик, улыбаясь, нежно опустил ее на тонкое покрывало.

– А я, – тихо сказал он, – только исполню долг мужа.

Доминик посмотрел на нее. Шелк рубашки соскользнул, и сосок маленькой груди торчал над кружевом; его улыбка исчезла, он точно загипнотизированный смотрел, не отрываясь, на грудь Мелиссы, а потом прошептал:

– Да. Конечно, долг мужа.

Одним движением он сбросил с себя халат, и Мелисса увидела мускулистую, хорошо развитую грудь в черных завитках волос, а потом его лицо закрыло все – он целовал ее, и она отдалась его воле.

Мелисса так боялась, что он набросится на нее, как голодный зверь, но Доминик не спешил, он отдавался наслаждению от поцелуев, которыми осыпал ее тело. У нее кружилась голова, и последние мысли о сопротивлении исчезли. Но вскоре ему стало мало поцелуев, он языком пробовал на вкус ее кожу, его зубы покусывали тело девушки. Ощущение было неописуемым, и она замерла от наслаждения, когда он легонько прикусил мочку ее уха… Поцелуи Доминика сводили ее с ума, прикосновения вызывали трепет, а когда он спустил с плеч сорочку и дотронулся до соска, Мелисса едва не потеряла сознание. Едва дыша, она покорно лежала, не в силах двигаться или думать о чем-то, кроме того, что он с ней делает. Его теплые губы слегка касались ее груди, покрывая поцелуями. Желание охватило ее волной, а когда он, как ребенок, сосал ее грудь. Мелисса оказалась в таком чувственном водовороте, которому нельзя было противостоять.

Девушка наивно полагала, что будет бесстрастно принимать ласки мужа, механически подчиняться его требованиям. Но очень скоро она обнаружила, что не в силах совладать с собой; она запустила пальцы в его волосы, притягивая ближе к груди, выгибавшейся ему навстречу. Ее соблазнительные движения сделали свое дело – он еще сильнее сжал ее грудь, покусывая сосок, и она застонала, не сознавая, что этим разжигает его.

Снова и снова его губы возвращались к ее груди, а руки все быстрее двигались по телу. Мелисса сперва робко, а потом смелее отвечала на его ласки, обнимала его широкие плечи. Она ощущала напряжение его мускулов, когда гладила ею по спине. Какое это наслаждение – дотрагиваться до него! Она чувствовала, как сильно он реагирует на ее прикосновения, и, осмелев, медленно провела рукой по талии.

Тихо застонав, Доминик вдруг поднял голову, блестящими глазами страстно посмотрел на нее и снова припал к ее маленькой груди с возвышающимися коралловыми сосками. Ее одежда скрывала остальную часть тела от его жадных глаз, и, поцеловав ее между грудями, он прошептал:

– Я хочу увидеть тебя всю… так ли ты красива, как я рисовал в своих мечтах. – Доминик сорвал остатки ее одежды и бросил их на пол. В пляшущем пламени свечей, сияя серыми глазами, он рассматривал тело девушки. Ее кожа блестела на лиловом покрывале, как нагретый солнцем плод. Мелисса окаменела, внутри нее шла борьба между стыдливостью и страстью. Доминик смотрел на ее стройные щиколотки, длинные красивые ноги. Его взгляд на несколько секунд задержался на нежных кудряшках внизу живота, потом скользнул дальше. Да, он получил то, что хотел. И не в силах ограничиться созерцанием ее тела, он положил руку на ее плоский живот и медленно повел рукой от талии к упругой груди.

– Ты прекрасна. – прошептал он. – Гораздо прекраснее, чем я думал.

И Доминик снова страстно целовал ее, а его руки словно исследовали тело девушки. Жар и тяжесть его сильного тела пугали Мелиссу, но вот ногами он раздвинул ее ноги, а между ними…

А между ними…

Мелисса задрожала от возбуждения и страха, когда его руки двинулись к ее бедрам и он прижался к ней еще теснее, заставляя чувствовать всю силу своей страсти.

Растерявшись от нового приступа чувств, охвативших ее. Мелисса потерянно отвечала на пламенные поцелуи, руками обнимала его шею, а телом инстинктивно прижималась к нему. Ее грудь терлась о жесткие волосы на его груди, когда они сплелись в страстном объятии, и ощутила мучительное томление плоти. Прикосновение его рук, гладивших бедра и ягодицы, усиливали жажду того, что должно было случиться. Поцелуев и ласк уже было недостаточно. Она ждала чего-то большего, все теснее прижимаясь к Доминику. Ее бедра выгибались ему навстречу и требовали чего-то, а соски горели, вдавившись в его грудь огненными точками.

Доминик был опьянен ее возбуждением. Он хотел ее, хотел дать облегчение напряжению, охватившему его плоть, и его рука потянулась к нежным завиткам. При первом прикосновении его к сокровеннейшему месту на своем теле Мелиса напряглась, инстинкт подсказывал ей защитить его, и она попыталась увернуться, но Доминик был готов к этому и хрипло прошептал:

– О нет, моя прелесть. Не делай этого. Позволь мне… – Его руки скользили по ее груди, он шептал:

– Дай мне доставить тебе наслаждение, позволь мне научить тебя…

По телу Мелиссы пробежала дрожь, и, застонав от сладкой муки, она расслабилась. Его губы обхватили ее сосок, жажда и томление в чреслах обострились, девушка едва не вскрикнула от страсти, охватившей ее. Эта ласка Доминика разрушала все сдерживающие начала. Охваченная жарким приступом желания, она прильнула к нему, ее руки гладили широкую спину мужа.

– О, Доминик, – простонала она. – Я хочу…

О, пожалуйста… Пожалуйста…

Он чувствовал ее томление, жажду ее тела, и это сводило его с ума. Боясь, что утратит контроль над собой, если вовремя не прекратит эту сладкую муку, он сжал руки Мелиссы и накрыл ее своим телом. Она чувствовала, как он задрожал. Это ее муж и единственный человек, вызывающий ее страсть, единственный мужчина, который целовал и ласкал ее! Единственный мужчина, который доводил ее до головокружения своей близостью… Ее губы были совсем близко от его рта, и она, задыхаясь, прошептала:

– Возьми меня, Доминик… Сделай меня твоей настоящей женой…

Она чувствовала, как дрожь пробежала по его телу, но не знала, какое огромное наслаждение он испытал от ее слов. Не в силах больше думать и сдерживаться, помня лишь о томящем желании, охватившем его, Доминик жарко целовал ее, все крепче сжимая ее запястья, потом одним внезапным движением пронзил ее плоть.

Испуганная острой болью. Мелисса вскрикнула, а ее ногти впились в ладони Доминика, но его руки крепко держали ее запястья, точно распиная ее.

Какое-то время он не двигался, давая ей опомниться, нежно целовал ее щеки, губы.

– Извини, – выдохнул он хрипло. – Но иначе нельзя.

Лежа вот так и ощущая на себе его тело, слившееся с ее, она почувствовала непреодолимую нежность. Она жгла ее как огонь, пьянила как вино, доводя до экстаза. Не в силах больше совладать с собой, он разрешил своему телу ответить ее желанию и начал медленное движение.

Мелисса почувствовала, как боль отошла, и ее тело как бы расширилось, принимая его. Она стала женщиной, женщиной Доминика, и эта мысль затмила остатки боли. Позабыв обо всем на свете, она позволила ему вовлечь их обоих в вихрь наслаждения.

Ошеломленная новыми чувствами и ощущениями, которые Доминик пробудил в ней, она инстинктивно повторяла его движения, поднимаясь ему навстречу, угадывая его ритм. То, что делал муж, опьяняло Мелиссу, а его губы, прижавшиеся к ней, подчинили ее. Волны удовольствия захлестывали с нарастающей силой. Широко раскрыв глаза, она лежала под ним, не понимая, как такие простые движения способны приносить столь бесконечное наслаждение.

Доминик не знал, может ли он в первый же раз довести ее до высшей точки наслаждения, но чувствовал, как Мелисса дрожит, ликование охватило его, и вот, наконец, Доминика словно ослепила вспышка света, после которой его тело расслабилось.

Мелисса лежала рядом, оробев и смутившись. Что говорят в таких случаях? Что ей было хорошо? А может быть – «большое спасибо»? Она тихо засмеялась, уткнувшись головой в теплое плечо мужа, уже не думая о том, что они лежат рядом в постели, совершенно обнаженные. Ей казалось странным, что Доминик не в силах говорить, – он занимался любовь со столькими женщинами. Мелисса не могла знать, что их было не так много, как утверждали слухи, и он никогда не занимался любовью с девственницей, не был женат, поэтому Доминик тоже лежал и размышлял – что делать дальше? Обычно он целовал свою подругу в щеку и договаривался о следующей встрече, а потом тихо уходил. Но это его жена! Не может же он обращаться с ней, как – провались они пропадом! – с любовницами. Кроме того, Доминик с удивлением обнаружил, что ему вовсе не хочется покидать ее постель. Более того, ему так хотелось вновь возбудить желание в Мелиссе. Странное дело, даже в юности, когда кипела кровь, у него не возникало стремления сразу повторить наслаждение. Такова была его реакция на мисс Мелиссу Сеймур, ныне – миссис Слэйд.

В памяти Доминика всплыли события, связанные с историей его женитьбы. В глубине души он понимал – окажись женщина в гостинице обычной распутницей, а не Мелиссой, он не потерял бы голову, никакие разгневанные родственники не смогли бы заставить его жениться… Ладно, теперь это неважно. Важно то, что они женаты и ему надо постараться извлечь как можно больше хорошего из этого брака. Но ему следует быть настороже, иначе он до безумия влюбится в свою жену, превратится в такого же опьяненного любовью мужа, как его братец Морган. Вполне естественно, что молодая женщина его очаровала. Но полюбить ее – совершенно иное. Она вызывает в нем желание? Но он не был бы мужчиной, если бы его тело не отзывалось на ее теплую податливую плоть. Это его жена, и это их брачная ночь. У него давно не было женщины. И Доминик вновь обнял Мелиссу, жадно припав к ней губами.

Мелисса смело ответила на поцелуй Доминика, прикосновение его губ вновь возбудило ее. На этот раз он был не столь нежен, его движения были быстрее, но она не была этим смущена, ибо ее собственное желание заставляло спешить ему навстречу, и во второй раз она почувствовала, какое это чудо – быть в объятиях любимого человека!

Но когда все кончилось и страсть утихла, Мелиссу вновь охватило сомнение. Она подумала: ведь ничего не изменилось. Муж не любит ее, он не хотел на ней жениться. И как ей быть, если он станет разделять с ней постель, движимый лишь похотью, которую ему надо удовлетворить? Она почувствовала, как в глазах защипало от слез, и испугалась, что разрыдается. Кусая губы. Мелисса усиленно моргала, ругая себя за то, что оказалась такой дурой и позволила себе увлечься. Но теперь, после этой ночи, поздно протестовать. Губы Мелиссы задрожали. Да, она не сможет отказывать ему в постели, ее влечение к мужу слишком сильно, подумала она о себе с отвращением. Однако ни за что на свете она не позволит ему узнать о своих чувствах, не станет вздыхать и молить о любви. Она должна вести себя с ним спокойно, никаких печальных взглядов, тоскующих глаз. Она проиграла их первую схватку, но не позволит себе превратиться в послушную жену! И Мелисса начала думать, как дать понять мужу, что он вправе распоряжаться ее телом, но не сердцем или душой. «Если ему нужна жена-рабыня, пусть бы женился на Деборе», – со злостью подумала она. Но при мысли о Деборе ее сердце сжалось, она тихонько вздохнула, вдруг почувствовав жгучую тоску и печаль.

Доминик услышал этот вздох и подумал, что причинил ей боль. Он поцеловал. Мелиссу в лоб и тихо спросил:

– Мне уйти? Я надеюсь, тебе не было очень больно?

Мелисса отрицательно покачала головой, не в силах взглянуть на него. Ей показалось, что не это беспокоит Доминика. Но прежде чем она смогла что-то сказать, он приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел в ее напряженное лицо.

– Что значит это движение головой? «Нет» – чтобы я ушел, или «нет» – я не причинил тебе боль?

Глядя на него в мерцающем свете свечи. Мелисса очень хотела, чтобы этот человек не был таким красивым. Притворяясь равнодушной, она беззаботно улыбнулась и пожала плечами:

– Ну, думай как хочешь. Для меня это не имеет никакого значения.

Это было совсем не то, что Доминик хотел услышать; он надеялся, что жена попросит его остаться с ней. Однако, несмотря на ее не слишком радушное отношение, он не собирался уходить. Сдерживаясь, Доминик спросил:

– Значит, я должен понимать так: «нет» – на оба вопроса?

Стараясь, чтобы он не догадался, каких усилий ей это стоит, Мелисса вновь пожала плечами и деланно зевнула:

– Как хочешь. Я устала и с удовольствием бы поспала. – Широко раскрыв глаза, она невинно добавила:

– Я доказала, что могу быть послушной женой и выносить твои притязания. И думаю, мне будет позволено спать одной в собственной постели… Не так ли?