Текст книги "Собаки. Письма на заметку"

Шон Ашер
Собаки. Письма на заметку

© Shaun Usher, 2021

© Юрий Мачкасов, перевод на русский язык, 2021

© Livebook Publishing, оформление, 2021

Письмо – это мина с часовым механизмом, записка в бутылке, волшебное заклинание, роман, выражение участия, щепотка любви, прикосновение, выраженное словами. Простой и доступный всем, этот вид искусства остается незаменимым способом общения; какие бы технологические потрясения ни ожидали нас в будущем, письма переживут их – как и литература, письмо вечно.

Предисловие

Собака была первым животным, прирученным человеком. Мы приятельствуем с серым волком настолько давно, что ученые не могут установить в точности, сколько именно десятков тысячелетий продолжается наша дружба. Оценки сильно расходятся, но в среднем можно считать, что на планете сейчас живут около полумиллиарда собак. И благодаря тому, что человечество решительно отказывается перестать вмешиваться в дела природы, друзья человека теперь имеются на любой цвет и размер: согласно «Федерасьон Синоложик Интернасьональ», Международной федерации собаководов, эти полмиллиарда подразделяются на приблизительно 360 официально признанных пород, начиная от привычных незатейливых пуделей и лабрадоров и до известных в гораздо более узких кругах (по крайней мере с моей необразованной британской точки зрения) норвежских люндехундов и венгерских пули. И этих собак мы держим вовсе не только для удовольствия. Каждый день псы спасают жизнь людям – они служат поводырями для слепых, вынюхивают мины, ищут пропавших, определяют болезни. Сложно представить наше существование без собак.

Сейчас, когда я это пишу, стоит ноябрь – кажется, 6932 день этого ужасного 2020 года. Уже несколько часов оконную раму за мной сотрясает штормовой ветер, и он же погромыхивает черепицей на крыше, а монотонное гудение нагревающихся батарей напоминает, что и зима уже не за горами. О политическом климате лучше вообще не задумываться. Здесь, в Англии, идет десятый месяц пандемии, которая уже принесла с собой миллионы смертей по всему миру, разрушила экономику и заперла по домам значительную часть населения. Несмотря на все это, справа от меня дремлет Рэд, наш вечно нечесанный пес. Клубок шерсти, который самим своим присутствием действует на меня успокаивающе. Драгоценный член семьи, блаженно не ведающий ни о каких проблемах, кроме заключенных в наших четырех стенах, чье радостное расположение пробуждает в наших детях лучшие чувства и дает им представление о жизни и любви, которое нам вряд ли удалось бы им передать. Неудивительно, что во многих из моих самых драгоценных воспоминаний детства участвует по крайней мере одна из наших собак, и я всегда буду благодарен родителям, которые привели их в дом.

И все же, несмотря на вышеизложенное, насколько мне известно – а поверьте мне, я искал везде, даже под диваном, – до настоящего момента в мире не существовало книги, заполненной исключительно письмами, посвященными нашим верным спутникам. Что и приводит нас, наконец, к томику, который вы держите в руках, карманному собранию переписки знаменитых людей, пишущих о наших четвероногих друзьях – а иногда даже к ним или за них. Надеюсь, она заставит вас посмеяться, поплакать и задуматься о наших постоянно развивающихся отношениях с этими великолепными существами, а может быть, если какая-нибудь собака все еще не является вашим хозяином, убедит вас сделать наконец этот шаг.

Садитесь поудобнее и позвольте мне быть вашим проводником по сокровищнице собачьего эпистолярного наследия.

Шон Ашер,

2020 г.

Письма на заметку

01
Oна обычно не берет телефон

Американский писатель Элвин Брукс Уайт родился в городе Маунт-Вернон в штате Нью-Йорк и прожил 86 лет; по всеобщему мнению, ему не было равных в искусстве повествования. Среди его книг для детей – ставшие классикой повести «Отважный мышонок Стюарт Литтл», «Паутина Шарлотты» и «Трубный зов лебедя». Уайт обожал животных. По словам его внучки Марты, в разные периоды жизни он держал больше десятка собак – всевозможных пород, в том числе колли, лабрадоров, скотчтерьеров и такс. Его переписка тоже пестрит упоминаниями четвероногих друзей, и одно из самых очаровательных писем – вот это, написанное в ответ на обвинение, поступившее от общества защиты животных, в том, что он не уплатил налог за свою собаку и, следовательно, «укрывал» незарегистрированное животное.

Э. Б. Уайт – Американскому обществу защиты животных

12 апреля 1951 г.

12 апреля 1951 г.

Американское общество

защиты животных

Восточная 92-я улица,

28, угол Йорк-авеню

Нью-Йорк

Уважаемые господа!

Я получил ваше письмо, не датированное, в котором утверждается, будто я укрываю незарегистрированную собаку в нарушение закона. Если под «укрыванием» вы имеете в виду, что я каждую ночь встаю два-три раза, чтобы подтянуть Минни одеяло, то я собаку в самом деле укрываю. Одеяло постоянно сползает. Не удивлюсь, если у вас немедленно появился вопрос, почему я до сих пор не купил ей свитер. Вот тут-то вы и прокололись. У нее есть вязаный свитер, но она не любит надевать его на ночь; у нее коротенькие лапы, которые из-под него выбиваются, начинают цеплять когтями за вязку, и это беспокоит ее сон. А если сон у нее беспокойный, это на нее сразу действует. Да и на меня тоже. В общем, с моими еженощными вставаниями, потому что одеяло сползает и все такое, я толком не спал многие годы. Минни уже двенадцать.

В противоположность тому, что вам сообщил ваш инспектор, регистрация у нее есть. Она зарегистрирована в штате Мэн как «нетронутая сука». Свой металлический жетон с регистрационным номером она исправно носит, но вынужден признать, что лично я его не одобряю, поскольку он имеет форму пожарного гидранта, что мне представляется жалкой попыткой сострить, не говоря уж о том, что для животных ее пола это устройство не несет никакого смысла. Удивительно, что правительству одного из соединенных штатов могла прийти в голову мысль навязывать гражданам подобное остроумие за их же деньги, но Мэн всегда отличался изобретательностью. Например, тут ставят кресты вдоль дорог в тех местах, где люди погибли в автомобильных авариях, так что шоссе постепенно приобретают сходство с кладбищами, и передвижение вдоль них теперь весьма мрачное занятие, настойчиво навевающее мысли о смерти. Да вот недавно я проезжал мимо Киттери, размышляя о смерти, и вдруг услышал весенний свист квакшей. Мое настроение немедленно переменилось, и я стал размышлять о жизни. Очень приятное ощущение.

Вы интересуетесь именем Минни, ее полом, породой и номером телефона. Она обычно не берет телефон. Она такса, и до телефона не дотягивается, но даже если бы ей это не мешало, она все равно его не брала бы, поскольку звонки от незнакомых абонентов ее не интересуют. У меня была другая такса, самец, которого очень интересовал телефон и который брал его весьма часто, но Фред был собакой в высокой степени исключительной (его звали Фред), и я затрудняюсь назвать что-нибудь, чем бы он не интересовался. Телефон был всего лишь одним из тысячи примеров. Фред любил жизнь, если под словом «жизнь» понимать «безобразие», а грызть телефон – это практически беспримесное безобразие. Минни тоже любит жизнь, но в ее случае это означает теплую постель, желательно с электрической грелкой, дружескую компанию в той же самой постели и много сладкой дремы, как днем, так и ночью. Ей почти двенадцать лет. Кажется, я это уже упоминал. Получил я ее от доктора Кларенса Литтла, в 1939 году. Он использовал такс в своих исследованиях раковых опухолей (еще до того, как вся работа перешла под управление Александра Уинчелла), и у него оказалась парочка лишних щенков, так что я одного у него выпросил. Позже, по просьбе доктора Литтла, у нее были щенки от ее собственного отца. Представляете, какой скандал? Я точно знаю, что по этому поводу думал Фред. Его явно коробило.

Искренне ваш

Э. Б. Уайт

02
Найду товарищей себе я в верных псах

Фрэнсис Кобб – ирландская журналистка, феминистка и любительница собак, которая провела большую часть жизни в успешной борьбе за права как женщин, так и животных. В 1892 году, находясь под впечатлением от жутких рассказов об опытах, проводимых над животными, она основала первое в мире общество по борьбе с вивисекцией. Кобб была автором многочисленных заметок о собачьем народе и в 1867 году издала книгу «Исповедь блудного пса», написанную от имени своего любимого карликового шпица по имени Хаджин. В 1871 она отправила это письмо в редакцию журнала «Спектейтор», отзываясь на опубликованную там статью о скайтерьере, получившем прозвище «Бобби с Серых Братьев» – который, по легенде, в течение 14 лет охранял могилу своего хозяина на кладбище монастыря Серых Братьев в Эдинбурге.

Фрэнсис Пауэр Кобб – в редакцию «Спектейтор»

18 ноября 1871 г.

Господа!

В вашем последнем выпуске вы интересуетесь, «может ли кто-нибудь искренне сомневаться, что Бобби с Серых Братьев воссоединился со своим хозяином, коего любил беззаветно». Прошу вашего соизволения представить в подтверждение тому причину, которая едва ли получила внимание, ей подобающее, в надежде оное на нее обратить.

Будучи в согласии с тем, что многие из доказательств, приводимых в пользу бессмертности «духа сынов человеческих, восходящего вверх»[1]1
  Екклесиаст 3:21: «Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?»


[Закрыть], не относятся напрямую к духу животных, полагаю все же, что если бессмертие души человека принять за данное, то из него воспоследует убедительное свидетельство бессмертия душ и тех созданий, кои достигают того состояния духовности, за которым человек обращается в существо вечное. Что это за состояние, нам неведомо, но невозможно было бы, чтобы исполинское решение о предании забвению или же даровании бессмертия зависело от достижения случайного предела или же вещественного начала, каковые сопровождают смену эпох в истории или же сопутствуют моменту рождения. Необходимо признать, что обстоятельство это определяется поднятием на некую моральную или умственную ступень, которую можно обозначить словами «сознание», «осознание», «рассудок», «сила любви» и проч.; сиречь, развитием потаенного Нечто, возвышающегося над существованием растительным или животным и опирающегося на него словно на пьедестал. Итак, если (как мы самоочевидно принимаем) дитя шести или восемнадцати месяцев есть существо несомненно бессмертной душой наделенное, отсюда следует, что ступень развития души, означающая бессмертие, расположена в раннем возрасте. Из чего заключаем, что до таковой ступени пес, в честь которого госпожа Кутс воздвигает фонтан[2]2
  Баронесса Анджела Бердет-Кутс (1814–1906), унаследовавшая одно из крупнейших состояний в истории Англии, истратила его на многочисленные благотворительные нужды, в том числе основав британское общество защиты животных. Памятный фонтан в честь Бобби в Эдинбурге по ее заказу был закончен в 1873 году.


[Закрыть], несомненно досягнул. Ожидать от сердца и ума человеческих, пока обнаружат они разумение и самоотверженность, выказанную Бобби с Серых Братьев, прежде чем мы примем, что души детей бессмертны, означало бы, опасаюсь, весьма позднее производство в этот чин для значительного числа наших малюток.

Прошу также принять во внимание, что этот довод явно ограничен применением к высшим животным и обходит таким образом возражение, постоянно выдвигаемое против гипотезы о бессмертии души существ низших, а именно, что стоит нам сойти на одну ступень вниз от человека, ничто на этом пути не вправе остановить нас до самой устрицы. Я утверждаю лишь, что ровно поскольку некое животное очевидно превосходит обычного младенца в тех качествах, что мы полагаем связанными с существованием после смерти, постольку же и оправдано с точки зрения и логической, и богословской для нас ожидать, что Создатель, сотворивший равно и дитя, и зверя, столь же равно не выкажет в милости своей предпочтения гладкой коже перед грубой шерстью.

Разнообразные инстанции, как богословские, так и поэтические, обещают нам в небесах арфы, россыпи драгоценных камней, тенистые кущи, кусты роз и прочие радости из мира растительного и минерального – однако, насколько мне удалось установить, не говорят ничего о зверях, за исключением четырех ужасных животных[3]3
  Имеются в виду четыре предстоящих ангела, названные в тексте Библии «животными» с лицами льва, тельца, орла и человека (Апокалипсис 4:7, Иезекииль 1).


[Закрыть], лицезреть которых вряд ли возникнет желание у кого-либо из нас. Со своей стороны, пусть даже и разоблачая тем свой ум, «гордою наукой не прельщенный»[4]4
  Александр Поуп, «Опыт о человеке»:
«Индеец бедный Бога в облакахНаходит и в чуть слышных ветерках;Он гордою наукой не прельщен…» (пер. В. Микушевича).

[Закрыть], сознаюсь, что в мире, лишенном поющих птиц и любящих зверей, мне станет недоставать значительной части красоты и счастья, присущих земному бытию; и что нимб и арфу, к обладанию которыми не нахожу в себе никакого стремления, с благодарностью променяю на уверенность, что

 
«В единых справедливых небесах
Найду товарищей себе я в верных псах».
 

Засим остаюсь вашим покорным и проч.

Филозоолог

03
Никогда не заводи бульдога

Во время написания этого письма к своей матери Роальд Даль работал в посольстве Великобритании в Вашингтоне одним из сотен тайных агентов на службе британской военной разведки, в задачу которых входила слежка за Соединенными Штатами. Первая книга Даля, «Гремлины», была опубликована годом раньше, но пройдет еще 17 лет, прежде чем «Джеймс и гигантский персик» завоюет ему место среди самых любимых и изобретательных детских писателей мира. Из многочисленных писем домой во время Второй Мировой войны становится ясно, впрочем, что свой талант он начал оттачивать загодя.

Роальд Даль – своей матери

8 февраля 1944 г.

Дорогая мама, я тут простудился – первая простуда за много месяцев, думаю, с самой прошлой весны. Но ее описывать смысла нет, поскольку к тому времени, как ты получишь это письмо, она уже пройдет – по крайней мере, я так надеюсь.

На прошлой неделе один мой друг в посольстве по имени Пол Рэнкин отправился в отпуск. Уезжая, он поручил мне заботу о своем огромном рыжем бульдоге, которого зовут Уинстон. Я не возражал; пес выглядел пристойно. Но Уинстон – не просто старый пес. Он туп, похотлив, сварлив, постоянно кряхтит, похрюкивает и пускает слюни. Пол сказал, что если брать его на ночь к себе в комнату, то больше ему ничего не надо; он, конечно, храпит, но храп его благозвучен и навевает сны. Итак, в первую ночь Уинстон спал в моей комнате. Он храпел, кряхтел и производил множество других громких звуков, так что поспать мне не удалось.

Утром я взял его с собой в посольство и усадил у себя в кабинете. Там он принялся непрерывно и с похвальным рвением портить воздух. Один раз пришелся на тот момент, когда я диктовал секретарше, и мне пришлось немедленно выставить его, чтобы она не подумала, будто это я. Но он настойчиво скребся в дверь, поэтому пришлось его снова впустить и открыть все окна. Весь остаток дня он методично и умиротворенно пердел, а я мерз под открытым окном. Однажды, вернувшись в кабинет, я застал его сидящим у меня на столе, среди бумаг с грифом «секретно» и алых папок с буквами G.R.[5]5
  Вензель короля Британии Георга VI.


[Закрыть], вытисненными золотом.

Тем вечером я был зван на ужин к кронпринцу Улафу[6]6
  Будущий король Норвегии Улаф V; принцесса Марта Шведская – его жена.


[Закрыть] и его Марте в норвежском посольстве и оставил Уинстона в машине. Когда ужин закончился, я извинился и сказал, что должен пойти выгулять Уинстона и дать ему возможность вволю пописать. Они сказали: «Приводите его сюда». Я сказал: «Он пердит; кроме того, он нахал и лишен уважения к королевским особам». Они сказали: «Приводите его сюда». Я его привел, и в продолжение вечера он слонялся по залу, бросая непристойные взгляды в сторону кронпринцессы, и украдкой рыгал. Воздух испортил он, впрочем, всего однажды, и все подумали на норвежского посла. Посол был сконфужен.

Приехав домой, я запер его на кухне. Посреди ночи он вышиб дверь, предварительно сделав лужу на полу, помчался по лестнице на второй этаж и обильно и решительно опростался прямо на мой розовый коврик в ванной. В эту ночь я тоже не спал.

Следующий день в посольстве прошел так же, как и предыдущий. Вечером я ужинал с Карлушем и Марией Мартинш, бразильским послом и его женой, и взял пса с собой. Карлуш – известный ценитель еды и вина, но Уинстон, лежащий под столом, отбил у него способность чувствовать как букет вин, так и аромат блюд. Единственное, что он мог обонять – это вонь, которую непрестанно производила эта дрянная собака. После ужина Карлуш заметил: «Уинстон делает много плохого запаха, да?» Я сказал, что да, несомненно, потому что у пса запор. Следующим утром, в полном отчаянии, я отвез его в роскошный и очень дорогой приют и велел им заботиться о нем до приезда хозяина. Никогда не заводи бульдога.

Работы много, как всегда.

Всех очень люблю

Роальд

04
Она не ливер

Александра Китчин по прозвищу Экси родилась в 1864 году в семье настоятеля Дарэмского собора преподобного Александра Китчина и его жены Элис. С раннего возраста Экси, и немного реже ее братья Герберт, Хью и Брук, и сестра Дороти Мод Мэри, позировали для фотографических портретов старинному другу их отца Чарльзу Доджсону, лучше известному под псевдонимом Льюис Кэрролл. Кэрролл снимал всех Китчинов, но именно Экси разделяла его чувство юмора, как видно из этого письма, полученного ею в девятилетнем возрасте.

Льюис Кэрролл – Александре Китчин

21 августа 1873 г.

Крайстчерч-колледж, Оксфорд

21 августа 1873 г.

Моя милая Экси!

Бедные, бедные Хью и Брук! Или ты забыла, что у тебя трое братьев? Почему же им не позволено выбрать для себя снимки? Я, между прочим, сказал «детям», а не «ребенку». Впрочем, допускаю, что с твоей точки зрения они больше не дети, а дети только вы с Гербертом – а они два маленьких старичка. Что ж, может быть, так оно и есть, и в таком случае фотографии им ни к чему; но выглядят они, признаюсь, очень молодо.

На следующий день после твоего отъезда я шел мимо твоего сада и увидел в нем маленького мопса, который поглядел на меня, задрав нос. Я подошел к нему и сказал:

– Смотреть на других, задрав нос, не очень-то вежливо!

Тогда его глаза наполнились слезами, и он ответил:

– Я задираю нос не на ваш счет, сэр! Я делаю это лишь для того, чтобы не расплакаться!

– Но почему же ты плачешь, маленький мопс? – спросил я.

Бедный пес утер глаза лапой и сказал:

– Потому что эк…

– Ты, стало быть, не выдержал экзамен?

– Нет, – сказал пес. – Потому что экс…

– Ах, значит, экстравагантность твоя тебя погубила? Пусть это будет тебе уроком. Расходы необходимо ограничивать половиной пенни в год!

– Нет, – сказал пес. – Дайте же мне договорить. Потому что Экси, моя дорогая Экси, больше не со мной!

– И что же с того? – сказал я. – Она же девочка. Она не ливер, который всегда подают тебе на обед!

– Нет, – сказал мопс, – она не ливер.

– Отвечай мне честно, – потребовал я. – Экси тебе дороже или же ливер?

Пес подумал минутку, а потом сказал:

– Она, как я и упоминал, моя «либер Экси»; вам ведь известно, что lieber значит «дорогой» по-немецки. Но ливер мне все-таки дороже!

Вот такой интересный у нас вышел разговор! Дай мне знать, какие снимки выбрали себе Хью и Брукс, и передай мой привет им и Герберту; но ма-аленький кусочек привета можешь оставить себе.

Твой

Ч. Л. Доджсон

05
Так посылайте в следующий раз в бой армию щенков

Бультерьер Стабби был официальным талисманом 102-го пехотного полка армии США и прослужил почти два года на западном фронте, охраняя своих двуногих товарищей по оружию, а однажды сумел захватить и удержать немецкого солдата до тех пор, пока не подоспела помощь. Стабби остается единственной собакой в истории, произведенной в чин сержанта за боевые заслуги. Но несмотря на все его подвиги, не все испытывали к нему восхищение. Это письмо, написанное обиженным ветераном, было выслано в адрес армейской газеты «Звезды и полосы» и напечатано в ней.

Ричард Ричардсон – в редакцию газеты «Звезды и полосы»

Август 1921 г.

Редактору, «Звезды и полосы».

Я в одной газете прочел длинную заметку про пса, который за свою службу во время [Первой] Мировой войны получил много орденов и почестей. Для меня что-то здесь не так, и потому я посылаю вам это письмо для печати, чтобы пояснить, что про все это думает бывший солдат.

Для собаки естественно слушаться хозяина, это всем известно. Не сомневаюсь, что Стабби пошел за своим хозяином на фронт добровольно. Но понимал ли он хоть немного, куда именно он следует за хозяином. Нет; и скажу больше, если бы понимал, то перекусал бы и хозяина, и весь взвод.

Но ведь Стабби сопровождал хозяина в бою скажут некоторые. Ну разумеется, а что еще он мог делать? Ползал с поджатым хвостом, все хотел сбежать, да только не знал, в какую сторону. За хозяином он увязался в ожидании, что тот его вытащит. И вот за это Стабби получает медали и все его называют «настоящим героем».

А тысячи настоящих героев, полных жизни американских парней, которые оставляли на поле боя галлоны своей крови, а иногда и руки-ноги, им эти почести не достались. Они же ничего не сделали, за что же им медали и звания «настоящих героев». Это все собака.

Если этот бультерьер сделал так много, а наши парни – ничего, ну так посылайте в следующий раз в бой армию щенков и тогда увидите, кому положены почести. Вся эта история – позор для нашей армии. Меня она оскорбляет, и если кто-то из американских солдат не думает как я, то хотел бы я знать, что у него за вкусы такие.

Может есть в мире парочка таких (а на самом деле и больше), кто решит будто я нечестно отношусь к псу и что я неправильно смотрю на вещи. Если они найдутся прошу их написать мне письмо и объяснить, в каком месте я неправ.

Ричард Л. Ричардсон,

п/я 239, Сан Анджело, Техас.