Текст книги "Тайная история Marvel Comics. Как группа изгоев создала супергероев"

Чутье Томаса на таланты очень помогало. Но Ли де-факто оставался художественным руководителем, и поддержание марки качества Marvel ложилось только на его плечи.

Ближе к концу 1965 года Ли попросил Джона Ромиту изобразить Человека-Паука в двухсерийной истории о Сорвиголове. В то время Ромита не понимал, что это было прослушивание, чтобы заменить Стива Дитко в «Удивительном Человеке-Пауке».

Когда наконец произошел неизбежный уход Дитко, новая команда с ходу взялась за дело. В их первом выпуске произошло шокирующее откровение, что за тайной личностью Зеленого Гоблина скрывался Норман Осборн, богатый промышленник, отец одноклассника Питера Паркера Гарри Осборна. (Ходили слухи о том, что отказ Дитко сделать этот драматический сюжетный поворот стал последней каплей в споре между ним и Ли.)

Ромита предпочитал работать над «Сорвиголовой». Несмотря на то что он был командным игроком, непревзойденным профессионалом, радостно заходящим в офис, всегда одетым в белоснежную рубашку и галстук, Джон полагал, что ограничение было временным. «Я не мог поверить, что парень откажется от успешного комикса, который был вторым по величине продаж в Marvel, – объяснял Ромита Томасу годы спустя. – Я не знал Дитко. Я предполагал, что он сделает то, что сделал бы я, – подумает о том, что бросил главного героя, и вернется. И как я, подсчитывал бы дни, пока не сможет вернуться к Сорвиголове». Ромита старался сделать плавный переход, копируя стиль Дитко как можно лучше, даже используя чертежную ручку для максимально точной мимикрии.

Ему не удавалось воспроизводить стиль Дитко. Но опыт Ромиты с романтическими комиксами имел свои преимущества. Челюсть Питера Паркера стала выразительнее, волосы легли как надо, и он слегка подкачался. Его ближайшая соседка Мэри Джейн Уотсон, которую Ли и Дитко скрывали в тени в течение полутора лет, наконец-то показала свое лицо, и она была великолепной, нахальной тусовщицей с рыжими волосами. Гвен Стейси стала еще красивее; они с Мэри Джейн начали бороться за внимание Питера, словно Бетти и Вероника. И все, даже Флэш Томпсон, стали больше улыбаться. По словам Ромиты, сначала Ли был недоволен его гламурными персонажами за то, что они приглушили угрюмый стиль Дитко. Но вскоре сам Ли просил сделать образ Питера Паркера помягче: более длинные волосы, более плавные линии, джинсы, ботинки, девушки в мини-юбках вокруг него. Он начал приносить номера журналов Women Wear Daily на чертежный стол Ромиты, инструктируя его привнести последние модные веяния. Любые временные опасения, которые у него были, должны были смягчиться отчетами о продажах – «Человек-Паук» продавался лучше, чем когда-либо.

«Сорвиголова» теперь принадлежал выходцу из Atlas Джину Колану, беспокойному светловолосому любителю кино, которого Ли переманил с удушающей работы – съемок образовательных кинолент. Меланхоличная визуализация в стиле кьяроскуро придавала персонажу вес, которого не было у Вуда или Ромиты, и, что более важно, окончательно дистанцировала Сорвиголову от Человека-Паука. Верстка макетов была не самой сильной стороной Колана – у него была опасная привычка рисовать захватывающие дух сцены на огромных разворотах только для того, чтобы после понять, что ему нужно втиснуть вторую половину истории в последние несколько страниц. Но для Ли выигрыш в драматическом диапазоне перевесил головные боли из-за логистики. В «Тревожных историях» (Tales of Suspense) Колану даже удалось изобразить Железного Человека более эмоциональным, изменив угол отверстий для рта и глаз и создав из металлического шлема нечто более или менее напоминающее выражение эмоций.

Другим ветераном Altas, воссоединившимся с Marvel, был Джон Бушема, грубый, сорокалетний, напоминавший Роберта Митчема. Так же как Колан и Ромита, Бушема страшно ненавидел работу на Мэдисон-авеню, которой посвятил последние годы. Он не мог удержаться, чтобы не выразить свое безразличие к супергероям, иногда в довольно комичной манере. Его больше заботили очертания человеческих фигур и открытые пейзажи, нежели цветные костюмы и гаджеты. Он хотел транслировать древнее и фантастическое и ненавидел «проклятые автомобили и небоскребы», конечно же, неотъемлемые в Marvel Comics.

Рой Томас, который работал с ним над «Мстителями», был настолько увлечен богатым художественным стилем Бушемы, что подгонял под него свои сценарии, что привело к череде мифологических приключений Алой Ведьмы, Ртути, Соколиного Глаза и Голиафа.

К сожалению, теперь Колан работал над «Железным Человеком», а Бушема над «Мстителями», которые когда-то принадлежали Дону Хеку, одному из главных художников первых комиксов про супергероев. Постепенно Хек был освобожден от работы над обоими комиксами и превратился в среднестатистического сотрудника, продающего «Людей Икс». Работа была работой, но ни один персонаж уже не вызывал сильных эмоций, и он чувствовал, что что-то поменялось. Хек, старейший профессионал, нарисовавший самых красивых женщин Marvel, теперь смущенно стучался в дверь дома Джека Кирби с просьбой дать ему творческий совет[44]44
  В 1967 г. Сид Шорс, художник, работающий над «Капитаном Америкой», должен был освободить Кирби от работы над комиксом, после того как непродолжительное время раскрашивал карандашные наброски Кирби. Но Ли не был удовлетворен попытками Шорса следовать Методу Marvel, и Кирби снова вернулся на роль вдохновителя и наставника для своих коллег.


[Закрыть]. С этого момента стало ясно, что Marvel Comics движется вперед независимо от личности художника.

Тем временем Джим Стеранко наслаждался роскошью, которую Хек (и если уж на то пошло, и Кирби, и Дитко, и Вуд, и все остальные в Marvel) не мог себе позволить: он уже хорошо получал на высокооплачиваемой работе на полную ставку, не связанной с комиксами. Создание комиксов было его хобби, что, соответственно, означало невысокий уровень финансовой компенсации. Но ему не нужно было содержать семью и проводить время с детьми. Работа и романтические представления о жизни художника заменяли ему все. «Я верю, что счастье – ничто, – сказал он в одном интервью. – Я не думаю, что люди были помещены сюда, чтобы быть счастливыми. Я думаю, что, если вы решили стать художником или писателем, вы автоматически принимаете на себя ответственность быть одиноким. Однако когда вам исполнится 50 или 60 лет, вы сможете оглянуться назад и увидеть результат своего труда, который останется еще надолго после того, как вы уйдете, и будет продолжать занимать умы миллионов людей».

Итак, сначала постепенно, затем набирая обороты, Стеранко начал экспериментировать с формой. Он подхватил идею Кирби с коллажами, которые он дополнил стробирующими и мерцающими эффектами в стиле новаторского Op Art. Он подходил к созданию страниц больше как дизайнер, нежели иллюстратор, уделяя особое внимание раскадровке и пространству. Концентрические круги, плоскостные диаграммы, перспективы и другие геометрические хитрости объединились вместе, чтобы превратить «Ника Фьюри» в самый психоделический комикс со времен «Доктора Стрэнджа» Стива Дитко. Стеранко черпал вдохновение в хоррор-комиксах Уилла Айснера и Джонни Крэйга из EC Comics, а футуристическая изюминка этой истории позволяла на каждой странице создавать высокотехнологичные игрушки, детально прорисовывая их в стиле Кирби. Если Кирби делал полностраничные рисунки, то у Стеранко были развороты на две, а затем и на четыре страницы, и если вы хотели получить полную картинку, то нужно было купить две копии журнала и сложить их вместе. Также в его работах можно было найти отсылки к Сальвадору Дали, Эдварду Мейбриджу, Ричарду Аведону и фильмам Роберта Сиодмака и Майкла Кертиза, а также современным коммерческим художникам, таким, как Ричард М. Пауэрс и Боб Пик. Это был позитивный постмодернизм в стиле Merry Marvel.

Казалось, комбинация всяческих уловок и поражающего воображение, математически совершенного произведения искусства может вызвать определенную эмоциональную отстраненность, но работы Стеранко никогда не стояли особняком. Однако не было при этом и грандиозных продаж. Для преданных читателей – техногиков, любителей травки, студентов творческих профессий – «Ник Фьюри: агент ЩИТа» был вершиной искусства. И, несмотря на появление в первых выпусках гостей из «Капитана Америки», мир, придуманный Стеранко, существовал сам по себе, независимо от других персонажей.

Все чаще Джек Кирби чувствовал себя «героем-одиночкой», хотя никто не мог его в этом заподозрить. Каждую неделю он с наслаждением приходил в офис, где его приветствовали как героя, общался с новыми «аквариумными» сотрудниками – Хербом Тримпом, Стю Шварцбергом, Линдой Файт, которые им восхищались. В «Веселом Вестнике Marvel» (Merry Marvel Messenger) он рассказывал, что ему и этому «негодяю» Стэну Ли нравится «обмениваться идеями, шутками и коротенькими сигарами». «Все в Marvel очень добры ко мне, и мне нравятся эти люди, – поведал он в своем выступлении на Нью-Йоркской конвенции комиксов в 1966 году. – Я работаю там семь лет и очень счастлив этому».

Но в частном порядке он все больше раздражался, когда Ли проводил много времени в турне по колледжам, в то время как Кирби семь дней в неделю проводил дома за письменным столом, стоявшем в подвале с единственным окном, который он прозвал «Подземельем».

Когда в Marvel приходили новые художники, им вручали стопку комиксов Кирби или, еще лучше, стопку макетов с его набросками. По сути, он обучал других, чтобы не стать слишком ценным для компании. Кирби ждал, когда Гудман предложит часть прибыли, которую приносили его творения. Но Ли разводил руками и говорил, что не может принимать подобные решения. Гудман тянул время.

«В умах и сердцах тех из нас, кто достиг своего интеллектуального совершеннолетия в психоделических шестидесятых, – воспевали Уильям Дэвид Шерман и Леон Льюис в своем обзоре “Пейзаж современного кино 1967 года”, – Студенческий ненасильственный координационный комитет (SNCC – Student Non-Violent Coordinating Committee) сменяет Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения (NAACP – The National Association for the Advancement of Colored People), журнал Ramparts сменяет The New Republic, Sun Ra занимает место Дюка Эллингтона, и все формы экспрессии от комиксов Стэна Ли и Джека Кирби до выступлений The Fugs становятся доступными произведениями искусства». Ли и Кирби продолжали выпускать потрясающие творческие работы, расширяя размах Вселенной Marvel и резонируя духу времени с помощью набора либеральных установок и умения быстро реагировать. Незадолго до того, как пятьдесят второй выпуск «Фантастической Четверки» был запущен в производство, New-York Times опубликовала статью об «Организации за Свободу округа Лоундес» (LCFO – Lowndes County Freedom Organization), политической партии, выступающей за свободу, организованной в Алабаме под руководством Стокели Кармайкла и Студенческого ненасильственного координационного комитета (SNCC). Логотип LCFO, черная пантера, был настолько необычным, что вскоре репортеры стали называть организацию партией Черной Пантеры. Когда на витринах появился пятьдесят второй выпуск «Фантастической Четверки», у Угольного Тигра, африканского искателя приключений, которого Ли и Кирби несколько месяцев придерживали на полке, появилось новое имя[45]45
  Возможно, из-за Черной Пантеры происходили и некоторые внутренние разногласия. На первой версии обложки виднелась черная кожа Пантеры, а в опубликованной версии – нет. По другим изданиям этого месяца видно, что в Marvel не могли решить, как его показать и охарактеризовать. «Не пропустите тайного злодея месяца!» – гласила реклама во всю обложку. Однако после того, как в Marvel пришли к единой политике по изображению чернокожих персонажей, ситуация быстро изменилась. Уже в следующем месяце на обложке романтического комикса «Модели Милли» с гордостью сообщалось о появлении в составе чернокожей британской модели по имени Джилл Джерольд.


[Закрыть]. Даже с задержкой Черная Пантера все же сумел войти в историю как первый чернокожий супергерой, достигший широкой аудитории.

Как и с другими идолами контркультуры конца 1960-х, Marvel делала продажи за счет потрясающей научной грандиозности. Вне костюма Черная Пантера был африканским принцем по имени Т’Чалла, который руководил вымышленной страной Вакандой, но он был не благородным дикарем Темного Континента, а ученым-гением, который впечатлил даже Рида Ричардса из «Фантастической Четверки». Забудьте гамма-всплески и радиоактивных пауков, творения Marvel отражают растущий интерес к столкновению древних цивилизаций и футуристических технологий. «В качестве первого шага для понимания настоящего нужно уметь проецировать свой интеллект далеко в прошлое и в будущее», – писал Жак Бержье в «Утре магов» (The Morning of the Magicians), псевдонаучном издании с миллионным тиражом, которое в 1960-х годах положило начало невероятной увлеченности теорией о пришельцах, посетивших нашу планету и даровавших людям передовые технологии. Учитывая дальнейший интерес Кирби к этой теме, вполне вероятно, что именно он был ответственным за ее распространение в приключениях Marvel в середине и конце 1960-х годов. Тор прибыл в старомодную восточноевропейскую страну Вундагор и встретил Высшего Эволюционера (High Evolutionary), ученого-генетика с фаустовским комплексом, который пытался создать свою собственную расу (позже он клонировал жизнь в большем масштабе, сотворив целую планету, похожую на Землю). Фантастическая Четверка обнаружила инопланетную расу воинов, известную как Крии, которая общалась с инками в Перу точно так же, как древние астронавты в «Утре магов», и столкнулась с подобным золотому Голему существом по имени «Он» (Him), искусственно созданным таинственным анклавом в Цитадели Науки. Негативная Зона продолжала открываться, чтобы обнаруживать новые психоделические ужасы, созданные Кирби, – с радужными призмами, гексагональными шарами и массами черных точек, иногда сопровождающих его все более экспериментальную работу над коллажами. Казалось, каждый раз, когда герой Marvel переворачивал камень, его ждала новая, потрескивающая энергией мифология.

Несмотря на то что прометеевские идеи Кирби развивались во всех направлениях, к лету 1967 года он почти покончил с созданием новых героев для Marvel. «Я не собираюсь давать им еще одного Серебряного Серфера», – часто повторял он своим друзьям. Когда Гудман решил бросить вызов торговой марке «Капитан Марвел» Мирона Фасса, выпустив персонажа с таким же именем, Джин Колан нарисовал его, но история происхождения этого нового Капитана Марвела опиралась на мифологию «Крии», созданную Кирби в «Фантастической Четверке». Marvel быстро врезали эту историю о Капитане Марвел в следующий выпуск «Шедевров Фэнтези» (Fantasy Masterpieces) вместе с обычными перепечатками «Капитана Америки», «Человека-Факела» и «Подводника». На всякий случай Гудман переименовал комикс в «Супергероев Marvel» (Marvel Super Heroes), и, более того, если кто-то упустил это из виду, обложка гласила: «“Супергерои Marvel” с участием Капитана Марвел, опубликованные Marvel Comics Group». Позже под этим заголовком засветились и другие персонажи – потенциальные звезды спин-офф историй. Но Кирби не привлекали к работе, даже когда появлялись такие персонажи, как созданные им Доктор Дум и Медуза. Работа доставалась Колану, или Джорджу Таске, или Ларри Либеру, или «аквариумному» сотруднику Хербу Тримпу, который перерос рядовую работу корректором и начинал вносить свой вклад в качестве художника.

Единственное новое издание, к которому Кирби действительно приложил руку, был юмористический комикс «Not Brand Echh», в котором Marvel показывала свою крутость, высмеивая собственных персонажей. В пяти из первых семи выпусков «Not Brand Echh» было продемонстрировано редкое и безумное чувство юмора Кирби. Однако к концу 1967 года он сделал последний из своих юмористических комиксов для Marvel. Может быть, все уже не казалось ему таким смешным.

В то время никто не мог знать, что расцвет первой эпохи Marvel подходит к концу. Той зимой, покидая рождественскую вечеринку, Стэн Ли подпрыгнул, щелкнул каблуками в воздухе, а затем упал, сломав лодыжку. Последние недели 1967 года он провел в постели.

Популярность телешоу «Бэтмен» сошла на нет, а вместе с этим идея о том, что издатели могут заработать на повальном увлечении комиксами. Серия ужасов Harvey Comics и Mighty Comics от Archie Comics отошла на второй план. Полностью прекратила свое существование The American Comics Group. Большинство лучших талантов Charlton Comics последовало за редактором Диком Джордано, когда он получил работу в DC Comics. Tower Comics постепенно исчезла, страдая от плохой дистрибуции, которая, по словам Уолли Вуда, была результатом запугивающей тактики Independent News по отношению к оптовым покупателям. (На обложке фанатского журнала Вуд ознаменует крах компании, изобразив Сорвиголову из Marvel, сбрасывающего с крыши Динамо из Tower.) Мирон Фасс, который в прошлом году так гордо отказался от предложения в шесть тысяч долларов, теперь согласился расстаться с костюмом Капитана Марвел за четыре с половиной тысячи. Но это все еще была хорошая сделка.

«В любом случае он паршиво продавался», – сказал Фасс.

DC Comics также претерпевала изменения. Летом 1967 года президент компании Джек Либовиц начал переговоры о слиянии с Национальным конгломератом Кинни (Kinney National conglomerate), бизнес-гигантом, который приглядывался не только к «Супермену» и «Бэтмену», но и к принадлежавшей DC прибыльной дистрибьюторской компании Independent News, которая распространяла журналы Playboy и Family Circle. В течение года с момента завершения сделки состав редакции DC полностью поменялся. В то время как в сорока восьми изданиях DC ежемесячный суммарный тираж составлял семь миллионов экземпляров, Marvel, сократившаяся до одной трети от своего объема, набирала по шесть миллионов. Перед DC стояла задача конкурировать с Marvel за каждый потраченный молодежью доллар. Начал сокращаться объем работы для старожилов, писателей и художников, работавших над комиксами. И этот процесс ускорился, когда группа писателей-ветеранов заговорила о получении части прибыли и медицинской страховки. (По иронии судьбы, один из тех авторов, уходя в отставку, написал семистраничную записку, в которой подверг суровой критике устаревшие комиксы DC и предупреждал, что Стэн Ли «в итоге нас опередит».) Кармайн Инфантино, художник, проводивший тренинги по «оживлению» обложек для сотрудников DC, стал шеф-редактором и заменил большинство подчиненных. Теперь многие из их комиксов достались Денни О’Нилу и Стиву Скитсу – оба были уволены Стэном Ли. Скитсу удалось тайком упомянуть наркотики в «Аквамене» и недолго поработать со Стивом Дитко (он теперь тоже работал в DC) над «Ястребом и Голубем» (Hawk & Dove), пока их политические убеждения не стали непримиримыми.

Наиболее выдающимся приобретением DC стал Нил Адамс, чьи детализированные рисунки наиболее точно приблизились к фотореализму за всю историю комиксов. Как и Джим Стеранко (еще один из немногих художников комиксов в возрасте до сорока лет), Адамс был уверенным молодым человеком, который использовал свой опыт в коммерческой иллюстрации для создания инновационных макетов. Внимание Адамса к гиперартикулированной анатомии и выражению лица – нахмуренным бровям, презрительно искривленным губам, замершим на полуслове, указывающим пальцам в крупном ракурсе – было оборотной стороной обтекаемого стиля Стеранко[46]46
  В одном из выпусков «Странных Приключений» Адамс подшутил над своим напарником: он изобразил чересчур яркие волнистые линии, которые при повороте журнала складывались в фразу: «Эй! Эффект Джима Стеранко!»


[Закрыть]. Адамс совершил прорыв, отойдя от традиций DC, и его влияние наряду с распоряжениями Инфантино вскоре изменило вид почти всех творческих работ в компании. Ярые фанаты – завсегдатаи колонки «Письма читателей», авторы фэнзинов, подрастающие участники конвенций комиксов – были в восторге.

Хотя эта шумиха не оказала большого влияния на ситуацию в DC, она не осталась незамеченной в Marvel, где с этих пор обсуждению дизайна обложек уделялось больше времени. Если DC все еще была самой большой рыбой, то Marvel – самой быстрорастущей, но в пруду не хватало воды, и каждый всплеск имел критическое значение. Несмотря на то что продажи Marvel превосходили DC и продолжали приносить прибыль, темпы их роста замедлялись.

Мартин Гудман внимательно следил за всеми тенденциями. Он видел, как лопались пузыри. Когда телекомпания ABC готовила премьеру утренних субботних мультфильмов «Человек-Паук» и «Фантастическая Четверка», Гудман дал объявление в новостной ленте дилерских торгов, расхваливая Marvel и не скупясь на восклицания:

++

Independent News под управлением Кинни осознала прибыльность и наконец разрешила Marvel приступить к расширению ассортимента. Годами пребывая в заложниках ограничений дистрибьютора, супергерои по-прежнему жили в десятистраничных главах «Тревожных историй» (Tales of Suspence), «Странных историй» (Strange Tales) и «Поразительных историй» (Tales to Astonish). Теперь они наконец-то обрели свои собственные полноценные издания. «Капитан Америка», «Железный Человек», «Доктор Стрэндж», «Ник Фьюри – агент ЩИТа», «Невероятный Халк» и «Принц Нэмор – Подводник» начали появляться на витринах в первые месяцы 1968 года, позже к ним присоединились «Капитан Марвел» и даже претерпевший значительные изменения военный комикс «Капитан Сэведж и его морские пехотинцы» (Captain Savage and His Leatherneck Raider). Также было анонсировано скорое появление «Серебряного Серфера», «Ка-Зара» и «Доктора Дума».

Из всего множества журналов Ли писал сценарии только для «Капитана Америки» и «Серебряного Серфера». Рой Томас и Гэри Фридрих получили ответственные посты шеф-редактора и заместителя редактора. Хотя Ли как босс держал руку на пульсе, но три дня в неделю его больше увлекали роли шоумена и лица компании. Он занялся написанием полусерьезных редакционных статей на страницах «Заметок из Аквариума» (Bullpen Bulletins) и назвал их «Трибуной Стэна». Помимо ответов на вопросы поклонников, его рубрика в основном служила еще одной платформой для рекламы товаров. «Думаю, я воспринимал это как большую рекламную кампанию, – рассказывал он позже. – Я хотел придать товару, которым была Marvel Comics и я в некотором роде, определенную характеристику». Ли отрастил бороду, чтобы дополнить парик, который он недавно начал носить. Он устроил в своем кабинете фотосессию; его глянцевые фотографии восемь на десять, внизу которых стояла подпись «Эксельсиор!», были напечатаны и выставлены на продажу в рекламной рубрике на обороте журнала. «Соберите всю серию аквариумных хитов, – гласило объявление. – Следите за следующими безумными выходками!» Но больше фотографии из «аквариума» не публиковались. Ли начал работать над «Серебряным Серфером». Они с Кирби уже как-то пытались отправить персонажа в самостоятельное путешествие – сначала задумывался отдельный комикс, но затем он превратился в ежегодник «Фантастическая Четверка». У них были разногласия относительно характера персонажа. Теперь вместо того, чтобы нанять Джека Кирби, который и создал Серфера, Ли пошел к Джону Бушеме и предложил лишить героя первоначальной холодности, какой обладал Спок. Истосковавшийся по космическим путям, но заточенный на нашей планете Галактусом, Серфер безрезультатно боролся с земной атмосферой. Сизиф превратился в падшего ангела. Он стал гиперэмпатичным странником и, сталкиваясь с людскими слабостями, проповедовал с невинными щенячьими глазами. (Подобно Людям Икс и Человеку-Пауку, люди неправильно понимали и боялись его, а он, в свою очередь, страдал из-за этого.) Образы Бушемы были грандиозными и внушительными, с монументальными иллюстрациями, которые занимали четверть или треть каждой страницы, но была и непростая нудная работа, связанная с постоянной необходимостью изображать Серфера в духе сгорбленного «Мыслителя» Родена.

Ли не знал того, что Кирби, предвкушая работу над «Серебряным Серфером», придумал собственную историю происхождения персонажа, которую даже начал рисовать.

В итоге разочарованный Кирби отложил в сторону рисунки и задумался над вариантами развития своей карьеры. Джек Шифф, редактор DC, который был причиной ухода (и продолжительного отсутствия) Кирби от главного конкурента Marvel, больше не работал в компании. С Кирби связался новый редактор DC Кармайн Инфантино, знавший его много лет. Возможно, у них могло бы что-то получиться. Или, может быть, подумал Кирби, он мог бы наконец заставить Гудмана улучшить условия его работы в Marvel.

Другими словами, он не хотел в конечном итоге остаться шестидесятитрехлетним корректором, тихо работавшим за угловым столом в офисе Marvel, лишившимся работы, потому что Ли не мог видеть его таким подавленным и выплюнутым индустрией, которую он сам помог построить. Хотя Джерри Сигел не говорил об этом, но, когда он входил и выходил из офиса DC, его сопровождал шепот: этот парень создал Супермена. Теперь его больше не пускали в офис DC Comics. Кирби не хотел, чтобы его постигла такая же участь.

В июне 1968 года к адвокату Мартина Гудмана обратился высокий целеустремленный юрист с сигаретой в зубах. Его звали Мартин Аккерман, он руководил концерном под названием Perfect Film & Chemical Corporation в местечке Манхассет на Лонг-Айленде. Аккерман принадлежал к низшей лиге молодых магнатов, которые в 1960-х годах начали поглощать бизнесы, таких, как Чарли Блудорн из Gulf + Western, Гарольд Дженин из ITT и Стив Росс из Kinney National. Несмотря на свое происхождение, этот конгломерат низшей лиги обладал внушительными размерами: Perfect Film сам по себе был снежным комом, слепленным из магазинов, аптек и других небольших компаний. Особенность Аккермана состояла в том, что он покупал имущество, разбирал его, поглощал то, что ему нравилось, и продавал все остальное. (В докладе Галлахера, подчеркивающем, что он когда-то был крупным акционером сети канзасских кладбищ, его прозвали Марти-гробовщик.) В апреле, когда издательство Curtis Publishing еле держалось на плаву, Perfect поглотила его за ссуду в пять миллионов долларов при условии, что Аккерман станет президентом Curtis. «Добрый вечер, – сказал он сотрудникам Curtis на своей первой встрече с ними, – я Марти Аккерман. Мне 36 лет, и я очень богат». Став президентом, он отделил Curtis Circulation, дистрибьюторское подразделение издательской компании, и объединил его с Perfect Film. Конечно, не было лучшего способа максимизировать прибыль дистрибьютора журналов, чем приобрести еще несколько изданий, чтобы работать с ними, и вот тут-то и подвернулась Magazine Management Гудмана. И если комиксы могли стать частью сделки, что ж, это тоже неплохо.

По словам Идена, сына Гудмана, отец испытывал противоречивые чувства по поводу продажи компании. «Это было трудным делом для моего отца. Я думаю, что он чувствовал себя, с одной стороны, чрезвычайно гордым, что создал такую вещь, которая приносит ему столько денег. И действительно был рад, что он мог бы обеспечить пару поколений Гудманов за счет этой продажи. Бизнес, гольф и семья – это была его жизнь. Он построил эту компанию, которая оплачивала счета многих людей». Как только Гудман принял решение, осуществилась сделка. Он хотел получить всю сумму наличными. Аккерман вернулся с предложением на сумму чуть менее пятнадцати миллионов долларов, примерно ту сумму, которую компания ежегодно получала от продаж, и добавил несколько облигаций Perfect Film. Гудман подписал соглашение, в котором говорилось, что он останется на борту в качестве издателя Marvel. Его младший сын, Чип, подписал контракт на должность редакционного директора с перспективой, что в конечном итоге он заменит своего отца в качестве издателя. «Единственное, – сказал Аккерман, – нам нужно быть уверенными, что Стэн Ли, публичное лицо Marvel Comics, тоже останется». Итак, Гудман составил для своего звездного редактора пятилетний контракт, предусматривавший повышение. По словам члена юридической команды Гудмана, Ли был разочарован: «Все сотрудники, включая Стэна Ли, не понимали, почему они не получают проценты от продаж. Мартин очень быстро разубедил их в этой несправедливости. Я был шокирован – Мартин взял на себя весь риск публикации, они же не взяли на себя никакого риска, и теперь они думали, что должны получать прибыль от продаж». Но что Ли оставалось делать? Он подписал контракт в июле. На следующую ночь, после ужина в своем доме, Гудман обнял двоюродного брата своей жены. «Стэн, – сказал он, – я позабочусь о том, чтобы ты и Джоан ни в чем не нуждались до конца жизни».

«Мы разбогатеем на издательском деле», – предсказывал Аккерман. Он потратил полтора миллиона долларов на корпоративный самолет и переместил свой офис в роскошный особняк на Парк-авеню, который он назвал «таунхаусом» и где он вел дела, сидя за отполированным антикварным столом. В фойе висел портрет Аккермана, написанный маслом, на нем он держал Wall Street Journal.

В то время разрыв между сотрудниками, ютившимися в тесных офисных помещениях Marvel, разбросанных по всему городу, где потрепанные страницы были пришпилены к желтым стенам, и управлением казался еще больше, чем когда-либо.

Фло Стайнберг ушла весной, когда Гудманы отказались повысить ее почасовую заработную плату. «Они не собирались повышать зарплаты людям на определенных должностях, – рассказывала она, – потому что их можно было легко заменить». В мае вместо контракта или авторских отчислений Джек Кирби получил от Magazine Management кредит с шестипроцентной ставкой. Когда Рой Томас добавил к своему отпуску еще один день, чтобы отдохнуть со своей подругой, вернувшись, он прослушал лекцию от Ли и Бродского и узнал, что у него забрали «Доктора Стрэнджа» и отдали Арчи Гудвину.

Несоответствие между свободолюбивым имиджем Marvel и рабочей реальностью проявлялось по-разному. После кропотливого взращивания студенческой, даже интеллектуальной аудитории Ли столкнулся с растущим разрывом между поколениями. Его бороды и бакенбард Сола Бродского не хватало, чтобы замаскировать это. Телефонные звонки от фанатов «Доктора Стрэнджа», одурманенных наркотиками, уступили место странным визитам, как, например, появление на Мэдисон-авеню, 635 двух членов Церкви Процесса. Как обычно, Ли вел себя дружелюбно, и если он и почувствовал какой-то дискомфорт, когда узнал, что его гости восхваляли и Иисуса Христа, и сатану, он хорошо это замаскировал. «Он, как и ожидалось, был в восторге от нашей одежды, – вспоминал Тимоти Уайли из Церкви Процесса, – и, если я правильно помню, внимательно выслушал наш рассказ о примирении противоположностей. Он был умным и забавным и любезно согласился на то, чтобы мы использовали материал Marvel для стилизации в одном из выпусков нашего журнала».

Между тем всех писавших в редакцию можно было почти поровну разделить на тех, кто поддерживал, и тех, кто осуждал войну во Вьетнаме. В финансовом плане Marvel было бы целесообразнее уклоняться от этой темы, но полное игнорирование социальных проблем вызывало резкую критику. Умеренный либерализм Стэна Ли был непоколебим. Он с радостью проповедовал бы толерантность, но не хотел получить обвинения в непопулярной позиции. «Не думаю, что мы отправим его во Вьетнам, – сказал Ли радиоинтервьюеру, когда его спросили о планах Капитана Америки, – мы относимся к этим персонажам с иронией, для нас они – источник смеха, нам очень весело с ними. Я не знаю, насколько это уместно взять что-то столь серьезное, как ситуация во Вьетнаме, и такого персонажа, как Капитан Америка… нам пришлось бы начать относиться к нему по-другому, а ко всему более серьезно, что мы не готовы делать»[47]47
  Фактически вопрос о Капитане Америке во Вьетнаме был задан Кирби во время совместного интервью с Майком Ходелом 3 марта 1967 г. на нью-йоркской радиостанции WBAI. «Этим занимается отдел Стэна Ли, и он может ответить на это, – ушел от ответа Кирби. – Последнее слово всегда за редактором».


[Закрыть]. Когда на его стол попали готовые листы первого готового номера Not Brand Echh, он заметил рисунок, на котором был изображен персонаж со значком «Все Вперед с LBJ!»[48]48
  Линдон Бэйн Джонсон, 36-й президент США с 22 ноября 1963 г. по 20 января 1969 г. – Прим. перевод.


[Закрыть] и виднелся ядерный гриб. Ли закричал, чтобы Томас вошел в его кабинет, указал на иллюстрацию и обвинил его в том, что он в последний момент подсунул пропаганду. «Но это было на черно-белых пробах, – сказал Томас, – это уже было там, когда ты их видел». Но Ли настаивал, что их там не было. «Если ты обвиняешь меня во лжи, я ухожу», – сказал Томас.