Текст книги "Книжный клуб в облаках"

Глава 5
Бесценные воздушные мили Дориана Торсби

Осколки прежних дней, задолго до первого нашего поцелуя и первой проведенной вместе ночи, вспоминаются мне с еще большей ясностью. Те мгновения, когда мы замерли в предвкушении поцелуя, когда обе осознавали, как жаждем его, но все же совершали противоположный выбор: отступить.

ИНГРИД БОДЕН (французская писательница)

Трепещущий на синих крышах свет

ТЕМА: ОПОВЕЩЕНИЕ О СПИСАНИИ ВОЗДУШНЫХ МИЛЬ

От: Автоматический сервер отдела персонала

Кому: Дориан Торсби (LHR – международный аэропорт Хитроу)

1 апреля, 00:00 (GMT – время по Гринвичу)

Уважаемый мистер Торсби!

Напоминаем, что начисленные Вам как действительному члену кабинного экипажа авиакомпании «Скайвинд» воздушные мили будут обнулены по истечении текущего месяца.

На «Странице персонала» Вы найдете актуальную информацию относительно возможности конвертировать накопленные мили в авиабилеты.

С наилучшими пожеланиями.

НАСТОЯЩЕЕ ЭЛЕКТРОННОЕ СООБЩЕНИЕ ОТПРАВЛЕНО АВТОМАТИЧЕСКИ. В СЛУЧАЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ВОПРОСОВ ПРОСИМ ОБРАТИТЬСЯ В СЛУЖБУ ПЕРСОНАЛА ВАШЕГО АЭРОПОРТА.

ТЕМА: У меня появилась (еще одна) гениальная идея

От: Дориан Торсби (LHR – международный аэропорт Хитроу)

Кому: Почтовый ящик: книжный клуб

1 апреля, 10:11 (GMT – время по Гринвичу)

Я уже почти на борту, но спешу сообщить: ждите на этой неделе весточки. У меня появилась гениальная идея по поводу нашего заседания в этом месяце.

Обзвоню всех по очереди, чтобы с помощью своего несомненного обаяния убедить каждого по отдельности.

Прошу об одном: будьте открыты к новым возможностям и помните, что работаете не в каком-то инвестиционном банке, а в гребаной авиакомпании!

С любовью —

Д.

Дориан Торсби

Бортпроводник кабинного экипажа

Аэропорт Лондона – Хитроу – Англия

КАРОЛИНА

Двумя годами ранее, в канун Нового года, когда Каролина летала к Дориану в Лондон

За пару лет до вступления в книжный клуб авиакомпании «Скайвинд» Дориан жил в живописнейшем районе Камден-таун, в студии над строением, когда-то служившим железнодорожным складом. Жил он там со своей теперь уже бывшей невестой, которая окончательно оставила его, как и студию, всего несколько недель назад. И все же это место до сих пор больше напоминало о ней, чем о нем. Студия оказалась заставлена живописными полотнами, образцами современного искусства, которые, как подозревала Каролина, подбирал не Дориан: столь тонким вкусом он не отличался. Каролина с этой девушкой почти не пересекалась, но знала, что та изучает изящные искусства. Кроме того, она была вегетарианкой, так что именно под ее влиянием стал вегетарианцем и Дориан. Роман Дориана и его бывшей, возможно, не был совершенством, однако в глазах Каролины он выглядел по меньшей мере красиво, потому что, и тут уже ничего не поделаешь, он бы все равно стал частью его жизни.

Дориан тоже собирался в скором времени покинуть эту студию. Для него было неприемлемо впустить в свое жилье чужака, если только это не была его возлюбленная, но, с другой стороны, арендная плата оказалась для него неподъемной, с его-то скромной зарплатой бортпроводника.

– С тебя берут кучу денег за квартиру без внутренних перегородок? – едва переступив порог, первым делом спросила Каролина, подняв бровь и внимательно оглядывая помещение.

Дориан не выглядел потрясенным ни своим разрывом с девушкой, ни необходимостью съехать с квартиры. Несмотря на все минусы, студия располагала обширной террасой, откуда открывался прекрасный вид на главный проспект района, так что Дориан предложил подруге прилететь в Лондон, встретить с ним Новый год и помочь достойно распрощаться со своим прошлым.

Каролина не раздумывая приняла это приглашение. Она уже полгода не видела своего лучшего друга и очень по нему скучала. Кроме того, следующим летом она заканчивала университет и только что подписалась на прохождение практики в «Скайвинд», той самой авиакомпании, в которой Дориан работал уже какое-то время. И вот теперь, когда они официально стали коллегами, Дориан смог перевести Каролине часть воздушных миль со своего счета члена кабинного экипажа, так что ей был обеспечен бесплатный перелет в Европу. То есть для нее это стало предложением, от которого трудно отказаться. К тому же если с практикой у нее все сложится успешно, то через несколько месяцев у Каролины появится постоянная работа. Это следовало отметить.

И они отметили. Отмечали три дня подряд: сходили в старый викторианский театр на дискотеку, в латиноамериканский клуб неподалеку от Берджесс-парка, а также прошлись по бессчетному множеству пабов в Сохо. На третий вечер, как раз в новогоднюю ночь, Дориан раздобыл ВИП-пропуска на концерт индийской группы в лондонском Брикстоне. Каролине было трудно понять, с каким количеством народу знаком ее друг. Куда бы они ни пришли, им неизменно встречался хоть один человек, который был счастлив его увидеть.

На выходе с концерта они пересеклись с парнем, их ровесником, и тот принялся звать их на частную вечеринку, по его словам, совсем недалеко. Дориан кинул взгляд на Каролину и, верно считав выражение ее лица, вежливо отказался. Каролина держалась из последних сил. Они праздновали уже три дня подряд без передышки, а следующим утром она уезжала: ей предстоял восьмичасовой перелет домой, в Америку.

– У тебя в Лондоне столько друзей, – сказала она по дороге к метро. И взяла его под руку, чтобы было на что опереться. На ногах у нее были новые туфли на высоком каблуке, купленные утром в бутике в Примроуз-Хилл, и теперь они ее окончательно добивали. – За тобой трудно поспеть. Извини, что из-за меня тебе пришлось отказаться от вечеринки.

– Да мне и самому не то чтобы очень хотелось, – с полнейшим безразличием ответил Дориан. – К тому же все эти люди мне не друзья. Никто из них. Это знакомые, с которыми я время от времени провожу время. Фамилии большинства из них я благополучно позабыл, а уж чем занимается каждый из них – не имею ни малейшего понятия. – Дориан, должно быть, заметил выражение лица Каролины и печально ей улыбнулся. – Что? Когда ты на меня так смотришь, это значит, что меня ждет выговор.

– Да нет, ничего, просто я немного устала.

Сил, чтобы давить на него, она не находила. Голова все еще кружилась вследствие двух выпитых на концерте мохито, к тому же они уже подошли к метро. Не самый лучший момент, чтобы читать нотации кому бы то ни было. И все же Каролину немало беспокоил образ жизни ее друга. Не то чтобы ее заботили его многочисленные тусовки, она ведь хорошо понимала, что, хотя ему и вправду нравится это делать, но эти три дня – не показатель, они исключение. Здоровье его тоже не внушало ей особых опасений. Она бы, конечно, предпочла, чтобы он не так много курил, но вот пил он не больше среднего. И все же у нее сложилось впечатление, что жизнь Дориан ведет скорее одинокую. Он сказал ей правду: ни одного из предполагаемых друзей, с которыми они в эти дни встретились, сам он, по-видимому, ни капли не интересовал. Дориан прожил в Лондоне уже немало лет, но был все так же одинок, как и в первый день после возвращения. Настоящих крепких связей он так и не создал. Девушка, с которой он прожил последние полгода, только что от него ушла, а его это, казалось, даже не слишком задевало.

– Я и сам устал, – признался он. – Как по мне, так в тысячу раз лучше провести остаток этой ночи с тобой вдвоем и посмотреть салют с террасы, чем пойти на какую-то дурацкую вечеринку. Кроме того, дома нас ждет вчерашняя пицца, ее можно разогреть, а в морозилке у меня припрятаны два нетронутых стакана Ben & Jerry's[24]24
  Ben & Jerry’s – марка мороженого, замороженного йогурта, шербета и продуктов на основе мороженого компании Ben & Jerry’s Homemade Holdings, Inc.


[Закрыть]. С мыслью о тебе покупал.

Каролина, услышав эти слова, немедленно отбросила все тревожные мысли и от радости подпрыгнула. О чем тут же пожалела – идиотские туфли напомнили о себе.

– А какое? С печеньем? – спросила она с затаенной надеждой.

Дориан криво улыбнулся, проводя пластиковой картой по считывающему устройству при входе в метро.

– И арахисовым маслом. Все самое лучшее и самое липкое для моей маленькой уроженки Нью-Йорка.

Каролина захохотала и скинула с ног туфли. Пол на станции метро оказался холодным, но ей это было до лампочки. Она испытала настоящее облегчение.

– Ты – самый лучший, Дориан Торсби, – сказала она по-испански. – Принц принцев и король королей.

После чего запрыгнула Дориану на спину. Друг жалобно ойкнул, но подхватил ее сзади руками

– Доиграешься до того, что мы на рельсы свалимся. И не увидим никакого Нового года – не доживем.

– Это будет очень печально, – прошептала Каролина, настроение которой внезапно прыгнуло к отметке «превосходно». Дориану в тысячу раз лучше провести остаток ночи с ней вдвоем, чем на какой-то дурацкой вечеринке. – Мы же с тобой в самом расцвете сил. Такие молодые…

– И такие красивые, – подхватил Дориан.

– И с многообещающим будущим в авиакомпании «Скайвинд».

Дориан разразился хохотом. Две девочки-подростка, ожидавшие того же поезда, смотрели на них с улыбкой до ушей. Каролина все еще сидела у него на закорках.

– Не говоря уже о пицце и мороженом, – напомнил он.

– Умереть прямо сейчас – плохая идея.

– Наихудшая, – подвел он итог.

Каролина подалась вперед, вытянув шею поверх плеча Дориана, и поцеловала его в щеку. Она не помнила, чтобы делала это раньше, и тут же задалась вопросом, не избегала ли этого намеренно. Если для него ее поцелуй и стал неожиданностью, то он этого не показал.

– Я же скучала по тебе, дурачок, – успела шепнуть ему на ухо Каролина, прежде чем из туннеля выкатился грохочущий поезд, вынудив ее спуститься на землю и отделиться от него.

МИНХО

Минхо стал первым, с кем связался по телефону Дориан. Позвонил он из Лос-Анджелеса через день после того, как Минхо получил от него письмо с известием, что тот собирается это сделать. Был вечер вторника, по крайней мере в Корее. Минхо не выспался, да и день на работе прошел нелегко, так что чувствовал он себя слишком уставшим, чтобы высчитывать, который там час на Западном побережье Соединенных Штатов. В любом случае явно не самый подходящий, чтобы бодрствовать. И все же голос Дориана звучал довольно бодро, несмотря на джетлаг.

– Ты как, из офиса уже вышел? Тебе сейчас удобно говорить или я не вовремя?

Минхо огляделся. Он стоял возле небольшого курятника, опустевшего много лет назад. Рядом с курятником – сарай для сельскохозяйственного инвентаря, а вокруг – сложенная из камней ограда и засеянные поля. И ни единой живой души. Только слышится пение птиц, шелест ветра, рокот прибоя, а также шум заходящих на посадку самолетов, совсем недалеко. Он все еще в аэропорту. В одном из немногих уголков территории, не преобразованных до сих пор под строительство отеля, спа-салона, парковки для автомашин или поля для гольфа.

– Не беспокойся, я совершенно спокойно могу говорить, – сказал он в ответ и присел на низкую каменную стену. – Я тут решил погулять, дошел до бывшей земли моего деда. Единственное, что здесь мне угрожает, так это если вдруг налетит чайка, схватит мой телефон и унесет.

– У твоего деда был земельный участок? – полюбопытствовал Дориан.

– Да, на том же острове, где сейчас аэропорт. Дед держал кур и гусей. – При этом воспоминании Минхо улыбнулся. – Когда мы с сестрой были маленькими, летом каждый день купались вот здесь, в канаве.

Дориан восхищенно присвистнул.

– Слушай, я просто умираю от зависти. Мой дед со стороны отца оставил после себя только титул и кучу долгов, зато другой дед, со стороны матери, был пожизненным членом доброй половины пабов Дублина. Когда я туда наведываюсь, то стоит мне назвать свое имя, так сразу наливают пинту «Гиннесса» – бесплатно.

Минхо рассмеялся.

– Тоже неплохое наследство.

Что-то в голосе Дориана навело Минхо на мысль, что тот тоже улыбается.

– Ясное дело, неплохое. – Тон Дориана смягчился. – Твой дедушка недавно умер?

– Год назад, сегодня как раз годовщина. Поэтому я сюда и пришел.

Почти вся семья Минхо исповедовала либо католичество, либо буддизм, и только дед упорно держался древних традиций мусока – корейского шаманизма. Прабабка Минхо вообще была весьма почитаемой шаманкой в родных ей местах, как и до нее – ее мать. А дед когда-то давно соорудил небольшой алтарь сразу за хижиной, возле огромной плоской скалы, чтобы снискать расположение природных сил. Минхо не считал себя человеком сколько-нибудь религиозным, он был слишком погружен в реальный мир и соответствующие обязанности, чтобы располагать свободным временем для исследования духовных материй, однако в то утро он проснулся с воспоминаниями о дедушке, с небывалым ранее чувством тоски и потребностью прийти сюда, на землю своего предка.

Именно здесь он решил, что хочет работать в аэропорту Инчхона, когда ему едва исполнилось десять лет, здесь он часами лежал в высокой траве, наблюдая за тем, как набирают высоту самолеты над головой. И здесь много-много лет спустя нашел он деда, лежащего без сознания на земле, но по-прежнему с мотыгой в руке: инсульт, от которого дед так никогда полностью и не оправился.

– Могу перезвонить тебе позже, – предложил Дориан. – Или в другой день. Не хочется мешать тебе в годовщину смерти деда. То, что я хотел сказать, может чуток подождать.

– Да нет, не стоит. Мне пойдет на пользу, если я с кем-нибудь поговорю, – глядишь, и отпустит. Это место полно разных воспоминаний – как хороших, так и печальных, и я еще не решил, каких больше. – Он устроился поудобнее на каменной ограде, поправив брючину. Когда вернется в город, придется отнести костюм в химчистку – добираясь сюда, Минхо умудрился перепачкать брюки песком и грязью. – Слушаю тебя, давай выкладывай: что ты там эдакое придумал для заседания этого месяца?

Дориан прочистил горло, как будто готовясь произнести речь, а когда заговорил, то Минхо сразу распознал этот тон – такой же использовала его подруга Инна. Таким тоном кто-то гораздо более решительный, чем ты, пытается убедить тебя участвовать в чем-то, хорошо зная, что ты, скорее всего, от этого откажешься.

– Дорогой Минхо, достопочтенный президент нашего расчудесного клуба, приходилось ли тебе когда-либо принимать участие в бале-маскараде?

Минхо, нахмурившись, немного смутился.

– Полагаю, что да.

– А бывал ли ты когда-нибудь в Лондоне?

– Два раза.

– Отлично. А доводилось ли тебе посещать бал-маскарад в Лондоне?

Возможно, в другой день, когда Минхо не чувствовал бы себя таким усталым или печальным, он отреагировал бы на этот вопрос по-другому. Тогда же он смог только нервно засмеяться и провести по лицу рукой, пытаясь проснуться. Дориан никак не может намекать на то, на что, ему показалось, он намекает.

КАРОЛИНА

Двумя годами ранее, в канун Нового года, когда Каролина летала к Дориану в Лондон

Давно уже Каролина не получала такого удовольствия от встречи Нового года! С Дорианом на двоих они умяли мороженое и пиццу. Облачились в пижамы, поверх которых были надеты пальто, а Каролина утеплилась еще и за счет шерстяной шапочки и перчаток. И вышли на террасу, чтобы слышать музыку с частных вечеринок, чередой протянувшихся вдоль главного проспекта Камден-тауна. Как раз под ними, в заведении на первом этаже, Новый год встречала тесная дружеская компания. Если склониться над перилами, то можно их увидеть, чем Каролина и воспользовалась. Дворик был украшен новогодними гирляндами, одна пара медленно кружилась в углу, несколько молодых людей сидели за складным столиком и разговаривали. Остатки еды в пластиковых тарелках, пустые бутылки из-под вина.

– Все это напоминает мне Квинс, – сказала Дориану Каролина, кивая на происходящее внизу. – У нас так, на задних дворах, дни рождения отмечали.

Дориан потушил сигарету о картонную коробку из-под пиццы и подошел к ней ближе, тоже заглядывая вниз.

– Точно! Бог ты мой, я до сих пор вспоминаю твой день рождения тем летом. Лили тогда просто из кожи вон вылезла…

– Мне исполнялось пятнадцать, чему же тут удивляться? – усмехнулась Каролина.

На самом деле праздник был не то чтобы очень роскошным, однако Лили действительно приложила к его организации кучу усилий: купила имениннице платье розового цвета в магазине секонд-хенд, развесила по всему дому цветочные гирлянды.

– Заставила нас танцевать вальс, – пожаловался Дориан, забавно сморщив нос – так же, как тогда, столько лет тому назад. – Перед всем кварталом!

– Не преувеличивай. Максимум там было человек пятьдесят, не больше.

– Вынудила двух пятнадцатилетних детишек станцевать парой вальс на глазах у полусотни зевак, – посетовал он. – Акт чистого садизма. С ее-то многолетним опытом обращения с тинейджерами Лили должна была лучше соображать, что такое подростковый возраст и с чем его едят.

– А мне понравилось, и очень, – вступилась за нее Каролина, улыбаясь. – Было классно.

Дориан закатил глаза, но тоже слегка улыбнулся.

– Я был ходячей катастрофой – то и дело наступал тебе на ноги. Ты заслуживала партнера получше для вальса твоего пятнадцатилетия.

– Ты что! Ты же был просто вылитый камергер!

Дориан засмеялся и после пары секунд колебаний протянул Каролине руку. Снизу доносились звуки музыки: «Есть ли жизнь на Марсе?» Дэвида Боуи[25]25
  «Life on Mars» – композиция 1971 года.


[Закрыть]. Во вкусе организаторам вечеринки не откажешь.

– А знаешь что? С тех пор, как мне было пятнадцать, я сильно в этом деле преуспел.

Каролина потянулась к нему и накрыла ладонью его руку.

– Серьезно? Хочешь потанцевать? Прямо здесь, в пижаме?

Дориан, не переставая улыбаться, пожал плечами и заставил ее покрутиться вокруг своей оси, а потом привлек к себе, прижав покрепче. У Каролины в желудке немедленно завязался узел, очень похожий на тот, что она ощущала во время кружения в вальсе на свой пятнадцатый день рождения.

В тот вечер, едва тур вальса закончился, Дориан отошел от нее и до самого конца праздника куда-то делся, словно стыдился только что произошедшего. Они были практически неразлучны с начала лета, и Каролина испугалась, что из-за треклятого вальса их дружбе пришел конец. Вскоре после этого на праздник явилась Мариен и, не выпуская из рук мичелады[26]26
  Мексиканский коктейль на основе пива. Пиво может смешиваться с соком лайма и других цитрусовых, томатным соком, острыми соусами и специями. Подается обычно в охлажденном стакане с ободком соли.


[Закрыть], принялась гадать Каролине на картах Таро в качестве подарка на день рождения. Гадание было чем-то вроде ритуала, через который проходили все девочки района Квинс, когда им исполнялось пятнадцать. Сеанс гадания не был строго интимным – большинство детей из дома Лили сгрудились тогда за спиной Каролины, чтобы послушать, что же нагадает ей предсказательница.

Тогда-то из уст Мариен впервые и прозвучало, что ее родственная душа (или зеркальная душа, как она выражалась) появилась на свет ровно через полгода после нее самой, 21 февраля, в день, противостоящий ее собственному дню рождения в календаре. Каролина точно застыла, охваченная странным чувством при виде разложенных на кухонном столе карт Таро. Маг, Солнце и Звезда. У нее есть родственная душа. Не у каждого такая была: немало пятнадцатилетних девчонок, которых Мариен так же одаривала гаданием в день рождения, в конце концов уходили разочарованными, услышав, что на всем белом свете нет никого, кто бы был предназначен исключительно для них.

Дориан, у которого день рождения приходился на апрель, а не на февраль, внимательно выслушал все, что сказала гадалка. Когда гадание закончилось, их дружба возобновилась.

– О чем думаешь? – прошептал Дориан на испанском.

Глубоко погруженной в мечты своей юности, Каролине было не так легко вернуться в Камден-таун. На террасу с видом на центральный проспект, в холод новогодней ночи. К песне Дэвида Боуи.

– О тебе, – призналась она ему на том же языке. Они были слишком близки друг к другу. Они танцевали. Тогда Дориан носил чуть более длинные, чем обычно, волосы и казался более уязвимым. Каролина не чувствовала в себе силы, чтобы вновь притворяться, чтобы делать вид, что это нравится ей не больше, чем должно было бы. – О нас и о том лете. О том, что оно для нас значило.

Она была уверена в том, что Дориан тут же уйдет в сторону, как он делал всегда, стоило им приблизиться к неизведанному пространству. Но он этого не сделал. Несколько секунд помолчал. А когда снова заговорил, то голос его прозвучал мягко, как будто он боялся ее испугать или же словно он сам был слегка напуган.

– Я тоже часто думаю о том лете. – Он немного отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза. – О тебе, о нас. – Последнее слово он произнес как-то странно, как будто не до конца его понимая. – О том, что все это значило.

Они больше не танцевали – песня кончилась. Просто стояли, не двигаясь, посредине террасы. Все еще очень близко друг к другу, не разъединяясь.

– Дориан… – начала Каролина.

Она и сама не знала, что хотела ему сказать. Не знала, что он надеялся от нее услышать. Она не хотела спугнуть его и не хотела упустить это мгновение. Со своих пятнадцати лет она упускала его снова и снова. В разных местах, при разных обстоятельствах, под разные песни, но всегда именно его, это мгновение.

Ей не пришлось долго об этом раздумывать, потому что, прежде чем она собралась что-то сказать, Дориан наклонился и поцеловал ее.

КАЯ

Следующей, кому позвонил Дориан, стала Кая. Едва закончив разговор, она тут же пожалела, что приняла его предложение. Вдруг сама идея показалась ей совершеннейшим безумием. Дориан хотел, чтобы они, все четверо, провели очное заседание клуба, потратив на возможность собраться в одном месте его воздушные мили, которые все равно скоро сгорят. И все они должны были прилететь не куда-нибудь, а в Лондон. Кая хорошо понимала, что по сравнению с Сеулом или Нью-Йорком расстояние, разделявшее Лондон и Париж, практически равнялось нулю. Оглянуться не успеешь, как самолет сядет в Хитроу. Кроме того, Минхо уже ответил согласием, и Дориан был уверен, что так же поступит и Каролина. В общем, даже смешно, что не кто-то другой, а именно Кая так разнервничалась из-за этого путешествия.

И ведь было бы из-за чего! Вот, например, Ализе, одна из ее новых подружек, на прошлых выходных тоже ездила, но в Берлин. Причем собралась как-то вдруг, в последнюю минуту, и вот уже шлет им с Селин по WhatsApp селфи: где возле Бранденбургских ворот откусывает кончик от сосиски карривурст[27]27
  Карривурст – немецкая культовая закуска из обжаренной сосиски под томатным соусом с карри.


[Закрыть] – в качестве объяснения, почему никак не сможет пойти с ними в кино в это воскресенье. Ализе просто получила на телефон рекламное предложение о скидках на несколько рейсов и, недолго думая, выбрала Берлин.

В глазах большинства план Каи даже и финансово рискованным не был. Дориан брался оплатить перелет. От нее требовалось раскошелиться только на одну ночевку в отеле. Да и должно было быть еще как весело: выходные будут посвящены не только второму заседанию книжного клуба авиакомпании «Скайвинд», но и празднованию двадцать четвертого дня рождения Дориана. Его соседи по квартире организуют домашнюю вечеринку. А точнее, бал-маскарад, причем на весьма специфическую тему: Британские острова. Дориан громко смеялся, растолковывая Кае саму идею.

– Знаю – это звучит ужасно и в высшей степени местечково, но они уперлись и стоят на своем, а поскольку люди уже сильно потратились на напитки и оформление, мне и возникнуть-то нельзя. Кроме всего прочего, никто не обратит внимания на шум, который мы поднимем, и на количество гостей – соседи звонить в полицию не станут. Мы уже несколько недель не живем дома из-за внезапного наводнения, так что они потерпят, переживут как-нибудь одну бессонную ночь в зачет того, что мы не будем чрезмерно придирчивы по части страховки коммунальных платежей.

Одна часть Каи (та самая, которая мечтала перебраться в Париж, завести новые знакомства и заново собрать себя) просто умирала от желания поехать. Умирала от желания первый раз в жизни подняться на борт самолета, погулять по Лондону, сходить на вечеринку, вживую увидеть Минхо и Каролину, выбрать себе маскарадный костюм.

А с другой стороны, ее так и тянуло написать Дориану, извиниться и сказать, что она согласилась не подумав и на самом деле никак не может отправиться в Лондон. Это была та ее часть, которая никогда не позволяла ей почувствовать себя до конца своей в их маленьком городке, всегда считала саму себя более скучной и застенчивой и менее решительной, чем все ее ровесники, и откладывала до последнего дня подачу заявления о приеме на обучение в Сорбонну (изучать литературу) из-за страха, что ей будет отказано.

На мгновение Кая задумалась о том, что сказала бы ей двоюродная бабушка, окажись та сейчас рядом с ней. Странно, что в этой ситуации первым делом пришла мысль именно о ней. Ведь Кая едва ее знала, и единственным, что их связывало, был непреложный факт: эта женщина написала «Трепещущий на синих крышах свет».

Каролина вдруг вспомнила о полученной несколько месяцев назад открытке, подписанной четким, красивым почерком, и тогда поняла, что обязательно взойдет на борт самолета, летящего в Лондон. О той самой открытке, которую она сама приколола кнопками на внутреннюю сторону квартирной двери, чтобы видеть написанное там каждый раз при выходе из дома.

«Теперь – твоя очередь».

Она сможет. Уже слишком далеко зашла, чтобы пятиться назад. Робкая девушка из Нормандии начала с нуля: купила себе в секонд-хенде классную куртку, научилась подводить карандашом глаза и обзавелась подругами в Париже. К тому же есть три человека, точно более интересные, чем она сама, с кем Кая никогда и не мечтала бы познакомиться при других обстоятельствах, и все они однозначно соглашались провести с ней выходные. Минхо, Дориан и Каролина. Теперь она – часть чего-то, член клуба. Единственное, чего ей недостает, – это маскарадный костюм.

КАРОЛИНА

Двумя годами ранее, в канун Нового года, когда Каролина летала к Дориану в Лондон

Дориан отделился на миг и вновь придвинулся – ровно настолько, чтобы преодолеть разделявшее их пространство, – и снова ее поцеловал. Еще и еще раз, чередуя поцелуи разной интенсивности: чуть более и чуть менее крепкие. Каролина, подняв руки, обвила ими его шею, и Дориан, как будто только этого и ждал, мягко подтолкнул ее к лежаку, уложил на него и наклонился над девушкой, ни на мгновение не прекращая покрывать ее поцелуями.

Каролина умела фиксировать начало новой зависимости, даже страсти. Как в тот раз, когда она впервые оказалась на Пятой авеню и глазам ее открылась череда роскошных бутиков, битком набитых одеждой ей не карману. Как в тот раз, когда, открыв список треков в «Спотифай», она ловила первые аккорды незнакомой песни, уже через считаные секунды значившей для нее почти все. Или как в тех случаях, когда Лили готовила свою бесподобную херикайю[28]28
  Херикайя, или чирикайя – мексиканский десерт, широко распространенный в мексиканском городе Гуадалаха, штат Халиско, и в ряде стран Центральной Америки. В рецепт входят такие ингредиенты, как молоко, яйца, ванилин и сахар.


[Закрыть]. Она позволила себе увлечься поцелуями Дориана, и чувством, будто она одна во всем мире, и тем приглушенным звуком, чем-то средним между рыком и стоном, что вырвался из ее горла, когда он еще крепче прижал ее к себе. Каролина была уверена, что ей никогда не надоест нечто подобное. Оно еще не закончилось, но она уже знала, что до конца жизни будет страстно желать, чтобы это с ней повторилось.

Когда они разъединились, Дориан дрожал. Мелкой дрожью. Такой легкой, что, не будь Каролина столь близко, она бы ее не заметила. Нос и щеки его покраснели от холода. В иных обстоятельствах она бы просто приложила к его лицу руки в перчатках, чтобы согреть. Но в ту ночь не осмелилась. Просто замерла. С закрытыми глазами Дориан коснулся своим лбом ее лба.

– Извини, – прошептал он, прижимаясь к ее губам, оставляя на них еще пару поцелуев, очень нежных, прежде чем окончательно отстраниться.

– Что ты чувствуешь? – спросила Каролина, не будучи до конца уверенной, что захочет услышать ответ. – Целуешься ты совсем неплохо, – она заставила себя это сказать, поднимая руку и осторожно заправляя Дориану за ухо светлую прядь.

У Каролины возникло искушение вновь привлечь его к себе как раз при этом последнем поцелуе. Ей совсем не хотелось, чтобы он отстранился так скоро, но она уже знала, что момент упущен. Пришла уверенность в том, что ему просто необходимо считать, что все случившееся не имеет большого значения для каждого из них.

Дориан чуть улыбнулся и спрятал лицо во впадинку между ключиц Каролины, словно то ли чего-то устыдился, то ли ощутил облегчение, то ли все еще думал о том, что только что с ними случилось. А потом приподнялся и улегся на спину рядом с ней, все еще очень близко. И ей сразу стало не хватать ощущения тяжести его тела на себе.

И они долго еще лежали, блуждая взглядом в лондонском небе, выравнивая сбившееся дыхание. Звезд было не разглядеть, но светлый ореол сквозь облака намекал на наличие луны. Снизу вдруг послышался ликующий крик и несколько человек захлопали в ладоши. Наступил Новый год. На проспекте зазвучала полицейская сирена и выстрелы салюта – где-то не очень далеко, но в другом районе. С трудом верилось, что на этой планете есть кто-то еще.

– Мне понравилось тебя целовать, – тихо проговорил Дориан спустя несколько минут. – Очень.

Взгляд его все еще был прикован к небу. Огни фейерверка расцвечивали его лицо разноцветным веером.

– Мне тоже понравилось, – сказала она, но так тихо, что на миг поверила, будто Дориан не мог ее слышать.

– Но я не хочу тебя потерять. – В его голосе слышались нотки поражения. – Меня просто с ума сводит мысль, что я только что все испортил. Ты – лучшее и единственное, что есть у меня.

Каролина нащупала его руку и сжала ее, переплетя свои и его пальцы. Рука его по-прежнему дрожала. И она подумала про себя: от холода ли?

– Но ты не можешь потерять меня из-за чего-то такого. Ничего страшного – всего лишь мгновение. Одно мгновение в череде всех этих лет, всей нашей жизни.

И они снова умолкли, на этот раз сплетя руки. Дориан казался намного более спокойным. Через какое-то время на вечеринке внизу зазвучала песня Элтона Джона. Дориан стал тихонько подпевать, скорее бессознательно, и Каролина ощутила, как больно кольнуло в груди.

It's a little bit funny

This feeling inside

I'm not one of those who can easily hide[29]29
  «Немного странное чувство во мне, а я не из тех, кому просто его утаить» (англ.) – первые строки песни Элтона Джона («Your Song»).


[Закрыть]

– Это моя любимая песня, – сказала она.

Каролина не хотела, чтобы ее слова прозвучали оборонительно, но Дориан умолк.

– Извини.

Каролина понарошку пихнула его в живот.

– Да перестань ты без конца извиняться!

Дориан снова рассмеялся, на этот раз с меньшим напряжением. Оба они знали, что теперь для Каролины эта мелодия навсегда будет связана именно с этим мгновением. Прекрасным мгновением наедине с мужчиной, с которым она сравнивала всех своих знакомых мужского пола. С тем, кто всегда подпускал ее к себе ближе, чем кого бы то ни было. И все же не до конца. И до конца никогда так и не подпустит.

По крайней мере они и дальше будут жить, разделенные океаном, до конца своих дней, в вечной зависимости от начисленных авиакомпанией воздушных миль. Завтра они вновь расстанутся, и кто знает, надолго ли.

I don't have much money, but boy if I did

I'd buy a big house where we both could live[30]30
  «И нет больших денег, но – боже мой – когда б они были, то я бы купил большой дом – для нас с тобой» (англ.) – следующие две строки той же песни.


[Закрыть]

– Мы могли бы попробовать, – дерзнула Каролина. – И если не купить дом на двоих, то хотя бы вместе снимать. Мне хочется избавиться от общаги, так что я уже стала присматривать квартиры в Гринвич-Виллидже. Мы можем подыскать квартирку с внутренними перегородками.