Текст книги "Огненный цветок"

Часть 3

Прижми крепче ночь с обнаженной душой, Прижми крепче магнетическую, питательную Ночь южных крыльев – ночь больших звезд/ Сумасшедшую, обнаженную летнюю ночь.

Уолт Уитмен

Глава 13

3 августа 1876 года

По брезенту повозки начали барабанить капли дождя. Открыв глаза, Мэдди сначала не поняла, где она, пока ее память медленно не восстановила события.

Где они? Повозка стояла, Уотсона отвязывали от задней доски. Отбросив стеганые одеяла, Мэдди подползла к задней части повозки и украдкой выглянула, боясь, как бы Лис, зашедший за угол, не застал бы ее врасплох.

Они стояли в сосновой роще. Луна сияла у них над головами. Иногда ее затеняли дождевые облака, несущиеся по летнему небу. Воздух был горячим, знойным, напоенным ароматом сосны. Мир, казалось, сократился и состоял только из сосновой рощи и повозки, заполненной ящиками, потрепанными стегаными одеялами и Мэдди. Она чувствовала себя захватывающе-оживленно, лежа сзади, слушая шум капель дождя и ожидая, что же случится дальше.

Снаружи раздавались какие-то шуршащие звуки, потом Мэдди услышала стук копыт Уотсона и тихие увещевания Лиса. Сам его голос действовал на нее как какое-то бешеное, возбуждающе-сладострастное средство. Она не думала о последствиях. Ее не тревожило, не выбросит ли он ее, отослав пешком домой, поклявшись никогда с ней не разговаривать. Если она будет близка с ним хоть один только раз, то остальное ее не волнует. Во всем мире не было мужчины, кроме Лиса, и сегодня ночью он будет принадлежать ей. Даже поиски Улыбки Солнца были забыты, когда Мэдди притворилась спящей, слушая, как Лис снова привязывает Уотсона к повозке. Должно быть, он водил коня на водопой к ближайшей бухте и привез воду, потому что Мэдди слышала звук наливаемой в посуду воды, а затем плеск и приглушенные вздохи. Лис мылся. Она открыла глаза и немного высунулась из повозки. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть его в свете луны, раздетого до пояса и приглаживающего рукой свои влажные волосы. Хрустальные капельки воды падали с его бороды на великолепную, атлетическую грудь. Лис приложился к фляге и залез в заднюю часть повозки.

У Мэдди учащенно забилось сердце, когда она поймала на себе его пристальный взгляд. Видит ли он, как краска заливает ей щеки? Она снова украдкой взглянула на него, как раз тогда, когда Лис стягивал с себя брюки. От нее не ускользнули его обнаженные, мускулистые бока, крутая дуга его ягодиц… и она почувствовала, что реагирует на это чувством голода, смешанного с паникой. Господи! Что же теперь?

Лис, разумеется, не разделял ее опасений в этой ситуации. Он так давно не имел женщины, и ему приходилось сдерживаться.

Литтл Бигхорн, Мэдди, Бешеный Билл… в его душе бут шевала буря эмоций, настоятельно требуя выхода наружу. Ну, Лорна будет рада успокоить его, не связывая ни одной ниточкой с собой. Она вызовет онемение его чувств, к счастью, ничего не прося для себя, потому что он мало что мог бы ей дать.

Вытянувшись рядом с ней на мятом стеганом одеяле Лис снова изумился сверхъестественным сходством Лорны с Мадлен. Будет так легко притворяться… от этой мысли в его жилах забурлила горячая волна желания. Он дотронулся до ее щеки тыльной стороной указательного пальца. Ее веки дрогнули, и он прошептал: «Здравствуйте!!»

Обняв ее, он ощутил крохотные пуговки на спине ее платья. Обнаружив, что пуговки застегнуты через одну, он улыбнулся:

– Не беспокойтесь, милая, это займет немного времени. Я просто хотел бы посмотреть на вас.

«Он все поймет, как только увидит мои глаза, – думала Мэдди, – а потом все будет иначе. Потом он будет со мной!»

Но Лис не был расположен к романтике. Он уткнулся лицом в ее взъерошенные апельсиновые волосы и позволил себе поверить, что вдыхает запах Мэдди.

Какая жаркая, душная ночь! Его губы жарко касались ее лба, виска и нежной выгнутой шеи. Он почти грубо стянул с нее выцветшее ситцевое платье и понял, что под ним ничего не надето. Это вызвало одобрение Лиса, разбудившее огонь опасений Мэдди.

Он мягко и нежно касался ее обнаженной груди, восхищаясь ее красотой. Его губы дразнили ее сморщенный затвердевший сосок, и он безумно захотел ее. С поспешностью, не оставлявшей места нежным чувствам, он сорвал с нее последние одежды и прижал к стеганым одеялам. Ее горячее, гибкое, соблазнительно изогнутое тело было всем, о чем он мечтал, и даже больше. От нее даже исходил такой же запах, как от Мадлен. В Жемчужном театре она бы источала тот же сильный, дешевый аромат, что и все проститутки, но сегодня ночью в туманном, омытом дождем и посеребренном луной лесу ее тело было чистым, незапятнанным и чуть заметно пахло цветами.

Ее талия была тоньше, чем захват его рук. Ее волосы напоминали прозрачный шелк. Ее рот был прелестным. Даже ее ушки, изысканные, как бутоны, были чистыми и нежными. У Лиса возникло чувство, словно какой-то волшебник заколдовал эту рощу, даруя ему исполнение самого заветного желания. С каждой секундой желание бушевало в нем все с большей яростью, и он наконец уступил своим фантазиям. Ловкими пальцами он нашел ее скрытые потаенные места, с каждым прикосновением к которым перед ним открывалась изысканная красота.

– Бог мой, – шептал он, – как ты прекрасна… Ответа не последовало, лишь тихий звук отозвался и поразил непонятной трагичностью. Целуя ее, он ощутил на губах соленую теплоту слез. Он бы оттолкнул ее, но она сама остановила его. Крошечной ручкой она провела вниз и дотронулась до него, приближая его к своему лону. А когда она, изогнув бедра, прижалась к нему и раздвинула ноги. Лис выпустил зверя, который сидел в нем так долго.

Ощущение вхождения в ее тело, мягкое, уютное, теплое и желанное, доставило ему блаженство, которого раньше он никогда не испытывал. Она ухватилась за его спину, тяжело дыша, когда он прорывался все глубже, обхватив ее ягодицы огрубевшими от работы руками. Он полностью растворил их тела, затем отодвинулся, повторяя движение, пока они вместе не нашли бьющийся ритм, такой примитивный, что все мысли куда-то улетучились.

– А, Мэдди, – дышал Лис ей в ухо. Мадлен, услышав свое имя, безумно обрадовалась. «Ему не наплевать на меня!» – торжествующе думала она. Отдавшись наконец любви, она нетерпеливо встречала его толчки, пробегая кончиками пальцев по плечам и точеным чертам лица Лиса. Когда он посмотрел на нее, она радостно улыбнулась и прошептала:

– Да, да, это я… Мэдди!

У Лиса на мгновение остановилось сердце. От шока кровь почти отлила от тела, но его мужское естество жило своей собственной жизнью. Так близко… он был так близко… а теперь, когда кульминационный момент достиг предела, он заставил себя перестать думать. Освобождение пришло во взрыве чистого экстаза, удовольствия столь сильного и нового, что он понял, никогда он не сможет вызвать его в памяти. Потом пришло отчаяние, стыд, недоверие… за которыми тотчас же последовал поток вопросов. Отодвинувшись от Мадлен, он взял одно из стеганых одеял и поспешно набросил на нее.

– Что, черт возьми, вы здесь делаете? Вы с ума сошли?

– Нет! – она встретила его гневный пристальный взгляд. Ее зеленые глаза блестели в лунном свете. – Я все тщательно спланировала с помощью бабушки Сьюзен. Я знала, на что иду!

Она молилась, чтобы он не увидел, как краска залила ее щеки, а слезы терзали глаза.

– Я хотела… я хотела этого…

Нежность в груди Лиса только усилила его гнев.

– Черт вас возьми! Вам когда-нибудь приходило в голову, что я могу не захотеть вас – особенно при этих обстоятельствах? Разве я не достаточно ясно сказал вам об этом в Дидвуде, когда предупредил вас держаться от меня подальше?

– Я не поверила вам, – пробормотала она.

– О, не поверили? – он впился глазами в ее глаза. – Вы провели меня. Я не хотел, чтобы вы были рядом со мной, дорогая моя мисс Эвери, и все же вы пошли против моего желания и…

– Но, Лис, – перебила она его. – Это было ваше желание. Вы произнесли мое имя во время любви.

Лис в ярости спрыгнул с повозки и натянул брюки.

– Черт вас подери! Я думал, вы леди! Как вы могли отдаться человеку, который вас не хотел… который принял вас за другую. Ради Бога, наденьте что-нибудь! Я пойду прогуляюсь.

– Но… что же мне делать?

– Отправиться пешком в Дидвуд, только и всего, – ответил Лис ледяным тоном.

Заря в лучистых оттенках золотистого и кораллового цвета взбиралась на усеянные соснами вершины холмов.

Приближаясь к повозке, Лис вдыхал воздух, посвежевший после короткого ливня, и жалел, что его ум и сердце не могут очиститься так же легко. Чем больше он думал, тем больше смущался, потому что в нем, осложняя все дело, поднимались одновременно и гнев, и страстное желание. Конечно, он понимал, что решения проблемы с Мадлен нет. Между ними невозможна глубокая взаимная привязанность – слишком много тайн он носил в себе, слишком много вины и это раздражающее чувство, что он не имеет права на любовь и глубокое счастье, которое она приносит. Такая женщина, как Мэдди, заслуживает лучшего. Лис же сейчас чувствовал себя разбитым и испорченным.

Когда он прислонился к повозке и уставился на спящую Мэдди, глаза его горели. Как этот маскарад не возбудил его подозрений? Он ведь не дурак! Теперь, несмотря на все свои усилия поступить правильно в том, что касалось Мэдди, он лишил ее девственности, а возможно одарил и ребенком, даже не зная, что соединился именно с ней!

Поверить же до конца, что в глубине души он все же подозревал обман, он решительно отказывался.

Что же теперь ему с ней делать? У него болело сердце от одного взгляда на нее, на ее великолепное тело в его рубашке, ноги, поджатые под стеганым одеялом, длинные локоны, выбившиеся наружу, как нимб пламени. Лицо Мэдди, одновременно сильное, изысканное и уязвимое, было теперь еще дороже. И это ужасало его. Если бы она могла превратиться в Лорну! Та открыла бы ему свои объятья, а затем, вернувшись в Дидвуд, пожала бы ему руку. Она прекрасно понимала, что от такого мужчины, как он, не стоит ничего ожидать.

Такой мужчина, как он…

«Ты прекрасно знаешь, – мягко бранил его голос Энни Сандей из дальнего уголка его души, – ты не похож на других… и Мадлен знает это. Не потому ли ты боишься ее?»

Он потер глаза сильными, загорелыми пальцами и подкачал головой. Одному Богу известно, что ему делать с Мэдди, но сейчас ему надо поспать, или остаток дня он будет невменяемым. Грустно улыбаясь, он залез в повозку, и расположился рядом с Мэдди на стеганых одеялах. На этот раз, однако, он не снял брюки.

Сердитый крик голубой сойки разбудил Мэдди при полном свете утра. Птица перелетела и взгромоздилась на задке повозки, рассматривая кусок яблока, который, по-видимому, уронил Уотсон. Конь заржал, увидев сойку, и та улетела.

Под брезентом повозки становилось жарко. Мэдди чувствовала себя вялой, но какой-то странно довольной. Вытянувшись, она повернулась на бок, и ее лицо коснулось лица Лиса. Она прижалась к нему грудью и неуверенно провела дрожащей рукой по его груди. Он глубоко дышал.

Ее глаза наполнились слезами. Ей очень хотелось оставить руку на жестких волосках, покрывающих грудь Лиса, удобно устроиться на ней и слушать биение его сердца. То, что произошло между ними ночью, не казалось ей реальным, несмотря на некоторую болезненность в низу ее тела. Конечно, ей хотелось удовлетворить свою страсть, и она была полна решимости открыть тайны соединения, но сейчас она поняла, что больше всего ей бы хотелось прикоснуться к душе этого человека, который дал ей почувствовать себя так пронзительно и волнующе живой. Ей хотелось узнать его тело, все его секреты и доверить ему свои.

Мэдди, вздохнув, неохотно села, и рукава рубашки Лиса скользнули по ее рукам. Мечты были хороши, но теперь им придется остаться мечтами. Лис держал свое сердце на замке, ревниво охраняя его, как будто зная, что оно обязательно откроется Мэдди, если он хоть на минутку ослабит свой контроль. Теперь для нее почти достаточно лишь удовольствия смотреть на него. Как он красив! Каждая черточка его безупречного лица отвечала всем ее фантазиям, которые с детства лелеяла она. Эти вызывающие глаза, безопасно закрытые, обычно отпугивали ее, так что сейчас ей был предоставлен счастливый случай хорошенько налюбоваться им.

Наконец, удовлетворенная, Мадлен осторожно, бесшумно заползла в глубь повозки, вытащила из угла свою сумку и вылезла из повозки на утреннее солнце. Уотсон наблюдал, как она, шагнув за дерево, порылась в сумке, вытащила и надела скромную батистовую рубашку и рыжевато-коричневое платьице с узорами в виде зеленых листьев. Ни одно из взятых ею в дорогу платьев не было нарядным, – она выбирала с собой наиболее прохладные. Мэдди застегнула платье на спине, расчесала волосы гребнем с серебряной окаемкой и завязала их лентой. Наконец, застегнув вышитые лайковые комнатные туфли, она оглянулась вокруг.

Повозка стояла посередине зеленой полянки, среди деревьев над дорогой, ведущей к востоку от Дидвуда. По одну сторону от дороги возвышалась гора, густо покрытая растительностью. Здесь были сосны, ели, дрожащие осинки, березки. По другую сторону склон холма вел к открытому лугу, омытому солнечным светом.

У подножья холма тек ручей, из которого спокойно пили две лани, размахивая на горячем ветерке хвостами с черными кисточками на концах. Вдали на лугу по росе скакали зайцы и луговые жаворонки пели в тонких, как будто бумажных, березах. На лугу росло множество голубых колокольчиков, пурпурных метеоров, оранжевых лесных лилий, тысячелистника, опунций с желтыми цветками и даже диких роз. Мэдди с открытыми от удивления глазами долго наблюдала за ланями, пока они, напившись, не скрылись в лесу.

Ручей, прорывающийся сквозь отшлифованные камни, манил ее. Она вынула из сумки оловянную чашку, кусок фланели, льняное полотенце и кусок пахнущего розой мыла, потом подошла к ручью, отыскала наиболее мелкое место, где можно набрать воды.

Вода была удивительно вкусной! Выпив две чашки, Мэдди почувствовала себя значительно бодрее, вялость словно рукой сняло. Несмотря на поведение Лиса, она понимала, что это путешествие необходимо им обоим, чем бы оно ни кончилось.

Встав на колени, намылив тряпку, Мэдди начала мыться, растирая лицо, шею, руки и ложбинку между грудями. Конечно, это не баня, но вполне славное и освежающее омовение. Она наклонилась к ручью, задрав юбки выше колен, и стала прополаскивать тряпку.

– Мне следовало знать, – заметил мужской голос у нее за спиной. – Только Мадлен Эвери догадалась бы принимать ванну на природе, точно все общество Филадельфии наблюдает за ней и только и ждет, когда она нарушит правила приличия!

Она прижала полотенце к лицу, распрямила плечи и неторопливо повернулась:

– Ну, если это и несомненно, очаровательный мистер… Как же ваша фамилия? О да, у вас же ее нет!

Обнаженный до пояса, с заспанными глазами. Лис спустился к ручью.

– Не то чтобы у меня ее не было, моя дорогая, но мне она просто не нужна. В этом прелесть жизни на Западе. Ты не связан множеством удушающих правил. – Он указал на кусок мыла и льняное полотенце, помеченное монограммой матери Мэдди.

– Вы считаете это баней?

– На теперешний момент придется довольствоваться этим, – осторожно ответила она. Лис кивнул.

– Вы имеете в виду, пока мы не остановимся в изысканном отеле, где есть расписанные от руки ванны и две горничные стремятся вымыть вам волосы и вытереть вас? По дороге отсюда к Вир Батту должен быть один такой!

– Не надо сарказма, – ответила она. – Я буду делать то, что нужно, когда в этом возникнет необходимость. На самом же деле, вас это совершенно не касается.

– Ну, если вы не возражаете, – сказал Лис, спускаясь к более глубокому месту ручья, – думаю, я тоже приму ванну. Ничто так не освежает, как вода в Холмах, особенно когда на вас плывет форель.

Мэдди безмолвно наблюдала, как Лис начал стягивать с себя брюки. Сначала она была уверена, что он лишь дразнит ее, но потом ей стало до неловкости ясно, что его намерения серьезны. В решающий момент она отвернулась и услышала его смех. Последовал звук всплеска. Украдкой взглянув сквозь пальцы, она увидела, что он стоит по пояс в воде. Она отвела руки.

– Почему вы смеетесь?

– Потому, что, Ваше Безумство, у вас, кажется, ум раздваивается! Ночью вы были бесстыдной соблазнительницей, беззастенчиво демонстрирующей порывы страсти. Утром же вы закрыты от шеи до кончиков ног, моясь, как старая дева, и в ужасе краснея, когда я решил скинуть брюки и как следует помыться! – Его голубые глаза плясали от смеха. Обеими руками он зачесал назад свои влажные волосы, давая ей возможность свободно рассматривать свою мускулистую грудь. Солнечный свет проникал сквозь листву берез и покрывал его золотистыми пятнами.

Мэдди легкомысленно возразила:

– Вы более искусны в этих словесных перепалках, чем я, и привыкли сами выпутываться из любовных затруднений. Если вы намерены смутить меня, то преуспели в этом. Я вам не пара в этой игре, сэр!

Лис улыбнулся.

– Скромность идет вам, но я слишком хорошо все понимаю, чтобы ловить вас на слове. Вы выиграли первый раунд вполне решительно прошедшей ночью, – даже прежде чем я понял, что соперничество становится ожесточеннее.

– Меня в это не вовлечете…

– По крайней мере, у вас есть выбор! – отпарировал он уже не с прежним добродушным выражением лица.

Мэдди сверкнула глазами, но продолжала молчать. То, что в словах Лиса о ее лицемерии было много истины, не прибавило доброты в ее отношение к нему. Ей хотелось убежать назад, к повозке, но она собрала все свое шаткое достоинство и, пройдя по берегу ручья, приблизилась к Лису, оказавшись всего лишь в нескольких футах от него.

– Да? – хладнокровно осведомился он, намыливая плечи и грудь белым куском мыла.

– Я подумала, мне следует сообщить вам, что я забралась в повозку не для того, чтобы навязаться вам… а так как, по-видимому, испытание было для вас слишком отталкивающим, уверяю вас, что впредь воздержусь от попыток убедить вас в ином. – Она заколебалась, неуверенная в себе и ненавидя Лиса за то, что он с ней сделал. – Я… признаюсь, что испытываю к вам чувства, но могу принять ваш отказ ответить на них взаимностью.

– Что ж, это очень любезно с вашей стороны, – протянул Лис. – Слишком плохо, что вы не поймали меня на слове до этой ночи, я предупреждал, чтобы вы держались от меня подальше. Добродетель – ценный товар для женщины вашего круга – даже в Дидвуде. Думаете, какой-нибудь джентльмен захочет жениться на вас, если узнает, что вы… товар с изъяном?

У нее задрожал подбородок.

– Это касается меня, а не вас. Хочу только сказать, что вы не должны отсылать меня назад. Знаю, что вы намерены это сделать, что для вас невыносимо мое присутствие, но я умоляю вас позволить мне поехать с вами в Бир Батт!

– Почему, черт подери? – спросил он, намыливая волосы.

– Потому что я хочу встретиться со своей сводной сестрой, – закричала Мэдди. – Я хотела ехать уже тогда, когда отец рассказал вам о Желтой Птичке и Улыбке Солнца. Я знала, что вы не возьмете меня, если я попрошу, знала, что и отец запретит, вот мы с бабушкой Сьюзен и устроили все сами!

– Так я и поверил!

– Протестую против вашего высокомерия, сэр! То, что вы мужчина и сильнее и более самостоятельны, чем я, не делает еще вас высшим человеческим существом! Наоборот…

К ее ужасу, Лис наклонился и начал полоскать волосы, выставив при этом напоказ свои ягодицы. Выпрямившись, он встряхнул своими влажными локонами и, воспользовавшись паузой в речи Мэдди, лишившейся дара слова, сказал:

– Восхищаюсь вашими убеждениями, Мэдди, но не могу стоять в воде все утро, пока вы разглагольствуете. Почему бы вам не вернуться к повозке и не рассортировать свои ленточки или что вы там еще делаете перед завтраком. Я скоро присоединюсь к вам. Высохнув и насытившись, я решу, что с вами делать.

Когда он увидел ее зардевшееся лицо, ему захотелось засмеяться, но он сдержался.

Мэдди повернулась, слепо бросилась прочь и почти споткнулась о свои юбки в высокой траве.

– Я… Я подожду вас, чтобы завершить нашу дискуссию, – стараясь казаться спокойной, сказала она.

– Не знал, что вы в состоянии устанавливать и здесь свои правила, – ответил Лис.

Когда она пошла вверх по холму, он улыбнулся и нырнул в воду, как рыба. «Рай», – подумал он и вынырнул из воды.

Мэдди в ожидании стояла у опушки леса.

– У меня вопрос!

– Гммм? – он искал мыло.

Заставив себя не краснеть, Мэдди ровным тоном спросила:

– Я была бы очень признательна, если бы вы сказали мне, где упакован ночной горшок?

Лис уставился на нее, уверенный, что она шутит. Затем взметнул брови и разразился смехом.

– Мисс Эвери, приготовьтесь к удару! – он замолчал, смакуя новость. – Здесь нет ночного горшка. Когда находишься в лесу, справляешь свою нужду …за ближайшим деревом!

Мэдди почти рыдала от неловкости и шока.

– Понятно, – приглушенным голосом ответила она и повернувшись, продолжила свой путь к повозке.

– Вы уверены, что не хотите домой? – крикнул вдогонку Лис, широко улыбаясь.

Мэдди с величественным лицом взглянула через плечо.

– Вполне, – ответила она, подняла выцветшую юбку и стала подниматься по лесистому холму.