Текст книги "Огненный цветок"

Глава 19

8-9 августа 1876 года

Утро было прекрасным. Лис встал рано, несмотря яа свои ночные протесты против разговоров. Он шепнул сонной Мэдди, что собирается поплавать с Голодным Медведем, а может быть, и поохотиться на другой стороне Бир Батта. Она с закрытыми глазами сонно поцеловала его и сноза погрузилась в сон.

У племени лакота был обычай: вождь на рассвете подходил к каждому типи и криком «Ко-о-о!» давал знать, что начался новый день. Когда племя кочевало, люди проворно поднимались, но в такое время, как сейчас, можно было и не столь рьяно подчиняться взывающему. Мэдди дважды услышала зов за затвором своего типи и все же продолжала дремать, и с улыбкой думала об имени, которым назвал ее Лис. Огненный Цветок! Имя было настолько красиво, что она боялась надеяться, что лакоты действительно сделали ей такой прелестный подарок.

Наконец к типи подошла Сильная и позвала свою новую подругу:

– Огненный Цветок! Ты больна?

Мэдди приподнялась на корточки и отодвинула затвор типи.

– Так это правда? У меня новое имя!

Сильная улыбнулась:

– Тебе оно нравится?

– Это самое замечательное имя, которое я когда-либо в жизни слышала!

– Все восхищаются твоими волосами. Люди не могли не дать тебе имя в честь твоих волос, прекрасного лица и фигуры, все говорят, что ты красива, как цветок, а волосы у тебя похожи на огонь. Лучше я объяснить не могу. – Вдруг она встревожилась: – А может быть, ты хотела бы имя, которое прославляло бы твой ум? Ты не обиделась?

– Конечно же нет! Я никогда и не мечтала, что буду принята твоим народом и даже заслужу имя. Я высоко ценю это. Я польщена.

Сильная вежливо кивнула и замолчала. Она явно не понимала, почему Мэдди находится все еще в типи, хотя пришло время войти, но хорошие манеры удерживали ее от прямых расспросов.

– На берегу ручья выросла новая земляника, – сообщила она. – Обычно в такие жаркие дни ее много. Женщины только что заметили ее, она краснеет в траве после дождя. Мы идем собирать ее.

– Если я потороплюсь и оденусь, можно мне пойти с вами?

– А почему я здесь, – посмеиваясь, ответила Сильная. – Не торопись, не нужно. Ягоды растут для всех нас.

Накинув рубашку и с трудом влезая в потрепанное красное ситцевое платьишко, Мэдди поинтересовалась:

– А как на вашем языке будет «земляника»?

– Вазустека, – ответила Сильная, наблюдая с интересом, как подруга пытается одеться без посторонней помощи.

– Ва-зу-сте-ка! – медленно повторила Мэдди. – Мило!

– Ух!.. – не вытерпела Сильная. – Ты никогда не думала, что твоя одежда…

– Нелепа? – весело докончила Мэдди. – Когда я жила в городе, где все одевались так же, я не думала об этом, но после того как мы приехали на Запад, мне стало все труднее и труднее носить мои платья. Я не понимаю, почему они сделаны так, что женщина не может одеться сама. Ты поможешь мне? – Она повернулась спиной и умоляюще взглянула через плечо.

Сильная в замешательстве смотрела на застежку. И, правда, только белые могли придумать такую глупость! Мэдди подлила масла в огонь, весело описав корсет – эту муку белых женщин, на которую они пошли добровольно, и закончила кратким описанием полной фривольности – шелковых чулок!

К тому времени, когда она закончила, Сильная справилась с застежкой на спине Мэдди, и обе они задыхались от смеха.

– По крайней мере, у меня теперь есть это, – сказала Мэдди, взяв мокасины, которые подарил ей Голодный Медведь. – Я никогда не смогу больше втиснуться в мои туфли на высоких каблуках и с острыми носами!

– Ты сегодня очень веселая, – заметила Сильная, выбираясь из типи.

– Удивительный день!!! – Она подняла лицо к утреннему небу и сразу же заметила яркую радугу. Ее чистые краски казались покрытыми дымкой, и она протянулась дугой от восточного горизонта до Вир Ватта.

– Смотри! Радуга! – Мэдди с детской радостью подняла руку и показала.

– Нет! – закричала Сильная. Она оттянула вниз руку Мэдди, пока та не успела вытянуть палец. – Ты не должна!

– Что ты имеешь в виду? Я ничего не сделала плохого!

Уязвленная и удивленная, она хотела освободить руку и снова показать Сильной радугу.

– Это викмунке, – распекала ее Сильная, – то есть ловушка. Она окружает землю и держит ее. Великий Дух нарисовал ее на небе, чтобы поймать в ловушку дождь и принести его нам!

– Это? – чуть надувшись, спросила Мэдди. Она впервые удивилась тому, что умные люди могут верить в такую чепуху.

Многие из их историй, объясняющих существование различных животных и явлений природы, напоминали басни, увлекательные, но, тем не менее, слишком примитивные, чтобы в них мог поверить человек, обладающий знаниями. Мэдди покровительственно посмотрела на Сильную.

– А почему, скажи, я не могу показать на твою драгоценную ловушку-радугу?

– Потому, что мой народ считает это опасным. Викмунке так сильна, что, если ты покажешь на нее, твои пальцы могут покрыться язвами и распухнуть.

Увидев, что Сильная говорит совершенно серьезно, Мэдди устыдилась своего снисходительного поведения. Даже если объяснения лакота несколько детские, они более увлекательные, чем уроки, преподанные ей в детстве. Они знали столько, сколько им нужно, чтобы жить своей идиллической жизнью…, но что с ними будет, если им придется жить в мире белых?

От этой мысли по спине Мэдди пробежала дрожь дурного предчувствия.

Увидев над Бир Баттом дугу радуги, Лис благодарил судьбу за свою жизнь. Прохладная, приятная вода поддерживала его на плаву, она ласкала его обнаженное тело. Он поднял руку, поднес ко рту сливу и откусил половину. Сок брызнул ему на бороду и в воду. Лис почувствовал, как рыбка скользнула по его ягодицам, но был слишком расслаблен, чтобы уклониться. Он лежал на воде, прищурившись, улыбаясь и думая, как далеко простирается Бир Батт.

– Мне бы хотелось, – услышал он голос поблизости от устья ручья, – чтобы время остановилось и моя жизнь навсегда осталась такой, как сейчас!

– Ты не это имеешь в виду, Голодный Медведь, – ответил Лис, удивленный и довольный. – Ты можешь пропустить много удовольствий, если проведешь всю жизнь, лежа на спине в прохладной воде!

Воцарилось долгое молчание. Легкий ветерок обдувал их мокрые тела, и настроение изменилось.

– Вероятно. Я знаю, что должен прямо смотреть в лицо трудностям, которые ждут впереди, но трудно чувствовать себя отважным, как я обычно чувствую себя перед битвами, когда я могу ясно увидеть свое… как вы это называете?

– Будущее?

– Да. – Голодный Медведь легко подплыл к Лису и дотронулся рукой до щеки друга.

– Я знаю, что ты тоже можешь видеть наше будущее, поэтому и отказался ответить на вопрос Безумного Коня.

– Если бы я был уверен, что мои знания помогут народу лакота, я бы передал ему их, – сказал Лис. – Но мне неизвестны планы Синих курток, а то, о чем я могу догадываться, только еще больше опечалит Безумного Коня и ваш народ. Тяжело видеть, как все изменилось с тех пор, как я жил среди вас. Вы столько потеряли.

Голодный Медведь резко поднялся на ноги. Вода доходила ему до груди, и он, быстро рассекая ее, двинулся к берегу, говоря:

– Ты находишь эти изменения печальными, но жизнь в агентстве была бы гораздо печальнее! Она, – Голодный Медведь обернулся к Лису, сверкнув глазами, – просто жалкая!

Оба мужчины сидели вместе на берегу, под кружевом солнечного света, пробивающегося сквозь листву деревьев, нагишом, с мокрыми волосами. У Лиса они, высыхая, завивались у основания шеи, волосы Голодного Медведя, как чернильные струйки, стекали по смуглой спине.

– Я помню, как твое тело покраснело от солнца, когда ты пришел к нам в первый раз, – вспомнил Голодный Медведь, широко ухмыльнувшись. – Кажется, это было очень давно. Мы были совсем молодыми.

– Ты моложе меня.

Лис заметил, что его друг рассматривает не только его более светлую кожу, но и волосы на груди, руках и ногах. Голодный Медведь никогда бы этого не показал, но Лис знал, что к его любопытству примешивается определенная доля неприязни. Как и «пятнистый буйвол», человек с волосами на теле считался нечистым по сравнению с индейцем, кожа которого была гладкой. Они фыркали и подсмеивались над волосатыми белыми с их нечесаными бородами и курчавыми волосами на груди, к тому же ходившими немытыми в течение нескольких дней. Лакота мылись полностью каждый день, даже тогда, когда для этого им приходилось прорубать проруби во льду. Захари Мэттьюз рассказывал Лису об обычаях индейцев, поэтому Лис, впервые отправившись на Запад, сбрил с лица всю растительность. Сейчас, если бы он не был полон желания отрешиться от Мэттьюза и обрести свое новое «я», не имеющее ничего общего с чисто выбритым советником обреченного Седьмого Кавалерийского полка, он бы, не задумываясь, расстался со своей бородой, чтобы еще крепче утвердиться среди лакота.

– Безумный Конь вернулся в Паха Сапа, – сообщил наконец Голодный Медведь. – На противоположном берегу ручья показался заяц и стал щипать сочную траву. – Касающийся Облаков приехал в поселок, пока мы спали, и они с Безумным Конем поехали посмотреть город, где белые роются на склонах холмов. С ними пошли Короткий Буйвол и Черный Лис, а Пес отказался.

– Я бы хотел снова увидеть Касающегося Облаков, – с ностальгической улыбкой произнес Лис, вызывая в памяти образ военного вождя отряда миниконджу племени лакота. Его внушительный рост в семь футов и присущее ему достоинство внушали страх, но Лис знал, что он очень милый человек. – Приятно слышать, что возле Безумного Коня все еще находятся такие верные друзья. Голодный Медведь пожал плечами.

– Многих вождей уже нет. Некоторых ослепили обещания белых. Некоторые ревнуют к Безумному Коню. Боюсь, его могут убить собственные люди так же легко, как и ваши. – Замолчав, он повернулся к Лису и уставился на него спокойным взглядом: – Мне надоел этот разговор о других людях и проблемах, причиняющих нам боль. Решить их мы не можем. Поговорим лучше о тебе, Голубоглазый Лис.

От неожиданности Лису показалось, что ветер сдувает его с ног. Он попытался небрежно улыбнуться, чтобы избежать пронзительного взгляда друга.

– Что ты хочешь узнать?

– А, вижу мое чувство не обмануло меня! С тех пор как ты и Огненный Цветок приехали в наш поселок, я чувствую, что над тобой нависает какая-то тень, даже когда ты смеешься и работаешь, как друг, которого я отлично знал. Что-то не так.

Несмотря на легкую панику, охватившую Лиса, он испытывал облегчение. Слова застряли у него в горле. Его тайна делала его предателем по отношению ко всем. Ни белые, ни индейцы не смогут простить его.

Так как Лис молчал. Голодный Медведь мягко постарался помочь ему.

– Вероятно, мне будет легче понять это, если ты расскажешь, как попал в город, который вы называете Дидвудом?

Лис резко вздохнул и покачал головой.

– Я не хочу лгать тебе, друг, но сказать правду не могу.

– Я рад слышать, что ты достаточно уважаешь меня, чтобы не обманывать. Это уважение и к себе!

Он сидел молча, взвешивая ситуацию, потом добавил:

– То же самое мне говорил отец, прежде чем я ложился спать, каждую ночь, когда он был в нашем типи: Лакота может солгать один раз, но потом ему уже никогда никто не поверит». Я думал, что это только мой отец был таким мудрым, но, оказывается, все хорошие отцы говорят это своим сыновьям! – Голодный Медведь тихо засмеялся при этом воспоминании.

Немного успокоенный тем, что между ними возникла атмосфера веселой непринужденности, Лис обрадовался:

– Невероятно! Мой отец повторял мне это тысячу раз, когда я был ребенком!

Голодный Медведь похлопал Лиса по согревшейся на солнце спине.

– Считаю, что они были мудрыми людьми, наши отцы, и нам надо помнить этотурок. – Он снова посмотрел в лицо Лиса и спросил: – Ты знаешь эту поговорку лакота: Вови-каке хе йотан вова саке?

Медленно, слыша стук своего сердца, Лис перевел: «Правда – это сила». Он откинулся на пышную траву.

– Я знаю, что правда – это сила, но в моем случае, кажется, все иначе. Несколько минут назад ты сказал, что я не солгу тебе из уважения к себе, но у меня есть некий секрет, который так мучает меня, что я больше не уверен, уважаю ли сам себя…

– Ты находиться в плену этого секрета, – решил Голодный Медведь. – Правда разрушит его, и ты будешь свободным.

Лис приоткрыл один глаз и изогнул бровь.

– Хотел бы я, чтобы это было так просто.

– Это может быть просто, друг! – Голодный Медведь улыбнулся своей ясной улыбкой: – Подожди. Я достану трубку, и мы покурим! А потом ты должен будешь ответить на некоторые мои вопросы.

Лис опять закрыл глаза.

– Моя голова забита вопросами, а не ответами. – Он молча лежал и слушал, как Голодный Медведь готовит трубку и высекает искры, чтобы зажечь сухой табак. Когда до него донесся ароматный дымок, он неохотно приподнялся, подперся локтем и повторил: – Это будет не так просто. – В его тоне звучало упрямство: – Ваш народ считает, что трубкой можно решить все проблемы, но если бы все дело было только в табаке, я бы давно распутал эту неразбериху!

Голодный Медведь протянул Лису трубку.

– Ты знаешь, что говоришь чепуху. Табак, конечно, не даст решения. Голубоглазый Лис. То, что тебе нужно знать, уже внутри твоего сердца. Тебе надо лишь поверить в себя, доверять себе, и пусть Великий Дух руководит тобой.

Лис почувствовал боль в груди, но, когда он взял трубку, слезы надежды навернулись ему на глаза.

С удовлетворением глядя на курящего друга. Голодный Медведь прошептал:

– Слушай свой внутренний голос. Если человеку суждено совершить что-то сверхчеловеческое, он должен обладать и сверхчеловеческой силой.

Лис старался следовать советам друга, хотя это было не просто. Голодный Медведь посоветовал ему молиться Великому Духу, который приведет его к свободе. Да, чтобы вымолить прощение, вероятно, придется молиться не один год, и крепко молиться. Хотя Лис отнесся к этому предложению несколько скептически, оно, тем не менее, затронуло его душу, поскольку в течение многих лет Энни Сандей внушала ему, что страдание – это способ искупления грехов. Как взрослый человек Лис предпочитал рассматривать будущее как возможность бороться с событиями, заставившими его ощущать эту вину, шанс прийти к миру с самим собой. Могло ли в этом заключаться решение? При всем своем восхищении культурой лакота, некоторые их верования он просто не мог принять. Например, вера в то, что сны переносят человека в реальный мир, казалась ему столь же неестественной, как и уверенность в том, что неполная луна, в три четверти, бывает такой, потому что кто-то откусил оу нее кусок, как весело заметил один из мужчин лакота.

Сегодня, сидя в одиночестве под ущербной луной над Бир Баттом, Лис поймал себя на том, что его мысли снова возвращаются в привычное русло.

«Я не принадлежу ни к одному из этих миров, – думал он. – Я получил слишком хорошее образование в мире белых, чтобы принять все обычаи лакота, и был очень хорошо просвещен индейцами, чтобы уважать свою собственную расу».

Он потер виски. Это была почва, которую он пахал уже множество раз, и каждая попытка выбраться из этой путаницы расстраивала его все больше и больше. Вероятно, пора попробовать способ Голодного Медведя.

«Что я потеряю?»

Лис снял с себя одежду, сложил ее и вступил в почти неподвижную воду, сверкающую серебром и черную при свете звезд.

«Я напуган, – думал он, и это открытие дало ему некоторое облегчение. – Напуган чем? Самим собой? Может быть. Правдой? Пора, действительно, набраться мужества. Духовного мужества, а не позерства и безрассудства, которые многие выдают за мужество».

Лис глубоко вздохнул и погрузился в воду, остро ощущая, как прохладная и чистая вода струится по его телу. Он лег на спину, расслабившись, и позволил постепенно всплыть верхней части тела. Немного прогнувшись в спине, он заставил всплыть все тело. Течение подхватило его и понесло, и он почувствовал невероятную легкость во всех своих членах. Его густые волосы мягко струились у него за головой, лаская затылок и плечи.

Чем больше он расслаблялся, тем более сильное магическое чувство охватывало его. Так лежал он, плывя по ручью, плывя в себя. Он приказывал себе прекратить борьбу. Наконец стремление к борьбе и даже мысли о ней покинули его. Тогда он открыл глаза и сквозь кружево листвы увидел над собой небо, усыпанное удивительно белыми звездами. Ему казалось, что такое чудо он видит впервые в жизни. Слеза скатилась по щеке Лиса и растаяла в прохладной воде.

И тут он понял. Он почти увидел протянувшуюся к нему руку. Ему ничего не оставалось, как принять ее. Он подумал об Энни Сандей, всегда так уверенной в жизни и в Боге. Иногда, в юности, ее непоколебимая уверенность в том, что правильно, а что нет, раздражала его, но ему всегда приходилось признать, что в ее суждениях присутствовал здравый смысл, а ее собственная жизнь лишь подтверждала ее мудрость.

– Бог никогда не оставит тебя, – говорила она. – Он терпеливо ждет, даже если ты считаешь, что не нуждаешься в посторонней помощи. Но придет день, когда тебя прижмет спиной к стене, и тут вмешается Божья милость. Ты лишь должен покориться, – объясняла Энни Сандей. – Когда ты постигнешь это, тогда ты действительно станешь мужчиной.

«Забавно… Голодный Медведь сказал почти то же самое. Вероятно, Энни Сандей и Безумный Конь, молясь, достигали одной и той же цели…»

По всему телу Лиса успокаивающе пробежала волна полного покоя. Закрыв глаза, он медленно поднял руку к звездному небу. Продолжая плыть по течению. Лис про себя молился: «Боже, прошу тебя, помоги мне. Направь меня к ответам, которые принесут мир в мою душу. Помоги мне твоей милостью открыть мудрость в собственном сердце. Прошу тебя, подними меня своею силой».

Словно вытянутый невидимой рукой, Лис вышел из воды. Со спокойным чувством найденного ответа он оделся и направился обратно в поселок.

– Ты изменился, – одобрительно заметил Голодный Медведь. – Это хорошо.

Откинув затвор типи, где он жил. Голодный Медведь произнес традиционное приветствие лакота:

– Хохане, Голубоглазый Лис!

Войдя в типи. Лис увидел, что женщина Голодного Медведя вместе с собакой спят в другой стороне типи. Горел свежий костер – по-видимому. Голодный Медведь не ложился, так как ожидал своего друга.

– Рад, что ты не спишь, – сказал Лис.

– Я не мог сомкнуть глаз в такое время. Входи. Посидим, покурим… Потом я дам тебе кое-что, сделанное для тебя сегодня ночью.

Он провел друга в заднюю часть типи, сел на хозяйское место и жестом указал Лису на сиденье справа от себя, сев на которое, гость оказывался лицом к востоку.

– Надеюсь, ты скажешь мне, что произошло… Я вижу по твоим глазам, что рассказ о твоем приключении будетважным.

Белозубая улыбка Лиса сверкнула в янтарном свете костра.

Ему хотелось быстрее выложить все Голодному Медведю, но чувство покоя придало ему терпения. Они долго курили вместе, ни одному из них не хотелось спать. Наконец Голодный Медведь отложил трубку в сторону и засунул руку за постель, в мягкий мешок из оленьей кожи, в котором хранил свое имущество. Он вынул оттуда тонкое ожерелье. Протягивая его Лису, Голодный Медведь гордо произнес:

– Я дарю тебе подарок, сделанный специально для тебя в честь нашего братства и путешествия, которое ты совершил этой ночью под луной.

Ожерелье, достаточно длинное, чтобы окружить шею Лиса, было сделано из крошечных голубых бусинок с тонким, острым зубом посередине.

– Я долго искал и торговался здесь, в поселке, пока не набрал нужного количества бусинок этого цвета. Кажется, они подходят к цвету твоих глаз. – А это, – Голодный Медведь показал на зуб в центре, – это зуб лиса! Я долго хранил его и всегда вспоминал о тебе, когда вынимал его из мешочка, в котором храню особые вещи.

Лис был очень тронут. Он посмотрел в темные глаза друга и многозначительно произнес

– Я всегда буду носить этот подарок. Благодарю тебя! – Лис с минуту подержал ожерелье в руне, тронутый вниманием в восхищаясь смыслом, вложенным Голодным Медведем в его подарок. Бусинки и полированный зуб были нанизаны на тонкую жилку буйвола. На обоих концах бус оставались свободные от бусинок дюймы жилки. Лис поднял за них ожерелье я завязал их сзади на шее: – Прекрасно подошло!

– Да! – Голодный Медведь поискал у себя в мешочке зеркало, давно приобретенное им у белых, и дал Лису полюбоваться собой.

Зуб точно улегся в волосах, вьющихся за ямкой на шее, а голубые бусинки действительно подчеркивали цвет его глаз.

Это был больше чем просто привлекательный подарок. Это был символ дружбы, который всегда будет ему напоминанием о народе лаваота и который он унесет с собой в мир белых.

– Я очень счастлив иметь такого друга, Голодный Медведь!

– Надеюсь, ты поделишься со мной своей историей, хотя бы частью ее. Некоторые вещи нельзя объяснить. Они принадлежат тебе одному. – Он зажег трубку, затянулся, и оба откинулись на подушки.

– Великий Дух, которого я называю Богом, снял тяжесть с моего сердца. – Сказав это. Лис почувствовал еще большее облегчение. – Я знал многое, о чем ты говорил мне на заре. Помню, ту же самую мудрость я слышал от собственной матери. Я понял, что не могу позволять другим указывать мне, что правильно, а что нет. Это понимание пришло ко мне и сняло груз с моей души. Я должен слушать только голос собственной совести и следовать ему без колебаний. – Лис принял трубку, какое-то время покурил и добавил: – Это было нелегко для меня, так как, с одной стороны, я представитель своего народа, а с другой – испытываю большую привязанность к народу лакота.

– А, – Голодный Медведь кивнул в знак понимания. – Ты чувствуешь, что попался в ловушку из-за этого?

– Более чем ты себе представляешь. – У Лиса стали разгораться глаза. – Попался до такой степени, что чувствую невыносимую боль и вину, куда бы ни повернулся. Хотя сегодня вечером, открыв себя и попросив у Бога помощи, я понял, что мне нечего выбирать. Я должен делать то, что подсказывает мне мое сердце.

– Я тоже так считаю, – серьезно ответил Голодный Медведь. – Не твоя вина, что ты предан и тем и другим, это твоя судьба. Ты любишь свою расу, но тебя приводит в гнев многое, что делают белые. Как это… должно быть… тяжело для тебя, друг!

– Я достаточно долго мучил себя, пытаясь найти здравый смысл в происходящем, но, видимо, безуспешно. Я не могу причислить себя ни к одной из сторон, так что должен искать свой собственный путь. Я понимаю, что жить в прошлом бесполезно. Иногда я следовал велению своей совести, не раздумывая, что же впереди, а потом из-за недостойных поступков других часами сожалел, что бывал втянут в их дела. Если бы я мог предвидеть будущее, я, может быть, и поступал бы иначе, но это подвластно только Богу.

– Не знаю, о каких поступках ты сожалеешь, но я знаю, что сегодня ночью ты приобщился к мудрости. Ты что-нибудь видел во сне?

Лис знал, что индейцы безмерно ценят видения, сопровождающие их сны-путешествия.

– Я? Ну да… Я видел звезды. Яркие звезды.

Голодный Медведь был в восторге:

– Это важный день, мой друг! По-моему, ты нуждаешься в имени, которое отразит мечту, изменившую тебя. Когда ты приходил к нам раньше, мы назвали тебя детским именем, отражавшим твою внешность. Но, когда мальчики лакота видят сны, делающие их мужчинами, они получают новые имена. Безумного Коня в детстве звали Кудрявым, не так ли? – Голодный Медведь выразительно кивнул. – Думаю, у тебя тоже будет новое имя. Ты будешь Увидевшим Звезды!

Лиса пронзила радость.

– Мне это очень нравится. Я буду гордиться таким именем.

Внезапно он почувствовал прежний, знакомый приступ муки, глубоко сидевшей в нем с того самого дня в конце июня. Теперь Лис понимал, что пора открыть свой секрет-вину, избавить себя от бремени.

– Увидевший Звезды, – удовлетворенно пробормотал Голодный Медведь. Он немного покурил, улыбнулся и повторил: – Увидевший Звезды! Прекрасное имя. Завтра мы будем праздновать и танцевать, чтобы отметить начало новой жизни Увидевшего Звезды и конец твоим тревогам!

– Подожди, – Лис поднял руку, когда Голодный Медведь хотел передать ему трубку. – Здесь нечто большее. Я должен рассказать тебе секрет. Надеюсь только, что, услышав его, ты не убьешь меня.

– Никогда! – насмешливо произнес Голодный Медведь.

– Я… – Лис глубоко вздохнул, – в тот день, когда лакота. и чейенны сражались с Длинным Волосом и его Синими куртками на берегах Реки Жирной Травы…

Голодный Медведь нахмурился:

– Да? И что же дальше?

– Я тоже был там. Я скакал верхом с Кастером!