Текст книги "Огненный цветок"

– Надеюсь, вы простите нас за небольшое опоздание, – щебетала Энни Сандей, подталкивая Улыбку Солнца в круг гостей. Мать Лиса гордо улыбалась. – По-моему, на наше опоздание надо смотреть сквозь пальцы! Ну разве Улыбка Солнца не выглядит просто прелестно? Над этим пришлось потрудиться, но я не из тех, кто легко сдается! Я знаю, что присутствие Улыбки Солнца здесь именно сегодня будет значить очень много не только для Дэниэла и Мадлен, которые привезли ее в Дидвуд в надежде приобщить к более цивилизованной жизни, но и для дорогого Стивена, так страстно желающего ей благополучия! – Энни Сандей ободряюще прижала к себе Улыбку Солнца, чтобы придать той мужества. – Я так горжусь ею, что едва могу сдержаться!

Наступила пауза, за которой последовали многочисленные кивки в ответ на речь Энни. Наконец Сьюзен сжалилась над девушкой и тепло улыбнулась ей;

– Мы рады, что ты сегодня с нами, Улыбка Солнца! Внимание всех с молодой вдовы лакота было переведено на жениха, когда тот появился из-за сосен и энергичными, быстрыми шагами направился навстречу собственной судьбе.

Он был одет весьма официально – безупречная серая визитка, брюки в тон, накрахмаленная белоснежная рубашка с отложным воротничком и галстуком в серую и белую полоску, голубино-серый жилет – все шло ему и создавало впечатление, что он только что побывал в Лондоне у Сэвила Роу. Выцветшие волосы и борода были аккуратно подстрижены. Весь он был воплощением волнения и тщательно сдерживаемой силы.

– Наконец! – рассеянно улыбнулся он гостям и взял проповедника Смита за руку: – Начнем?

Бенджамен отправился дать сигнал невесте и отцу, которые медленно вышли из двери дома и через двор прошли к небольшой группе, собравшейся перед садом Мэдди.

У Мэдди и бабушки Сьюзен было менее трех дней, чтобы сшить приличное свадебное платье, и они сделали все, что могли. Платье из белого викторианского батиста, отделанное бельгийским кружевом, с низким прямоугольным вырезом на груди и юбкой с пышными оборками и кружевными воланами не требовало никаких дополнительных украшений. На Мэдди и не было никаких драгоценностей, кроме золотого медальона с портретами родителей. Под газовой фатой ее лицо сияло, а блеск чудных волос не могла скрыть даже фата. Когда отец подвел ее к Лису, сердце Мэдди бешено заколотилось.

Стивен поцеловал ее, похлопал по руке и вложил ее пальчики в смуглые пальцы жениха. Достаточно странно, но Мэдди чувствовала, что очень близка Лису, даже если ему еще придется убеждать ее в своей любви и объяснять причину этой неожиданной свадьбы. Она так любила его, что приняла бы на любых условиях, но в глубине души верила, что Бог благословит их союз.

Проповедник Смит произносил обычные слова свадебной церемонии, сделав только паузу для оригинального замечания:

– Мистер Мэттьюз просил меня прочесть несколько строк, написанных любимым поэтом его и мисс Эвери!

Откашлявшись, он прочитал: «Любимая, я даю тебе мою землю! Я даю тебе мою любовь, более драгоценную, чем деньги. Я даю тебе себя перед Богом и Законом. Дашь ли ты мне себя? Отправишься ли ты со мной в путешествие? Будем ли мы держаться друг за друга, пока живы?» Проповедника Смита, казалось, потрясло прочтенное, но он добавил: – Это строки поэта Уолта Уитмена.

Сердце Мэдди переполнилось любовью, на глаза навернулись слезы, взгляд затуманился. Но сквозь слезы она видела Лиса, такого красивого, что от одного взгляда на него начинала кружиться голова. На мгновение он крепче сжал ее руку, и она поняла, что все у них будет именно так, как она мечтала.

Прозвучали слова клятвы, после чего проповедник Смит провозгласил:

– Объявляю вас мужем и женой, которых соединил Бог, чтобы никто вас никогда не разлучил!

Лис поднял фату Мэдди и заговорщически улыбнулся. Подняв ее подбородок, он поцеловал ее сладкие, нежные, как лепестки, губы и притянул ее к себе. Когда Сьюзен захлопала в ладоши, все присоединились к ней.

И только Улыбка Солнца стояла в стороне. В волнении никто и не заметил, как по ее напудренной щеке скатилась слеза.

Глава 25

19-20 августа 1876 года

После того, как был съеден свадебный торт и выпито несколько бутылок шампанского, открыты подарки и Сьюзен 0'Хара рассказала всем историю свадьбы своих родителей, замечательную тем, что посаженным отцом был Джордж Вашингтон, Лис сообщил, что ему и новой миссис Мэттьюз необходимо уйти. Последовали новые объятия и поздравления, и все толпой отправились к дверям кухни. Не было только Улыбки Солнца и Энни Сандей. Улыбка Солнца вернулась в фургон, как только гости принялись за торт, и Энни Сандей, заметив ее отсутствие, поспешно вышла из дома.

– Моя мать очень деятельна, – заметил Лис своему тестю. – Не бойтесь осадить ее, если почувствуете, что она суется не в свое дело в том, что касается Улыбки Солнца. Признаюсь, у меня есть сомнения, но, с другой стороны, можно еще многое исправить, и, может быть. Улыбку Солнца нужно слегка подтолкнуть в новый мир. – Он пожал плечами, добавив: – Мама – Великий крестоносец! Я предсказываю, что вскоре она отправится покорять «Бесплодные земли»!

Чарли Аттер засмеялся.

– Хотел бы я видеть Ола Свиринджена, когда твоя мама войдет в Жемчужный театр!

– Ради Бога, можно мне снять этот проклятый воротник? – в дюжинный раз спросил Бенджамен. Сьюзен зашикала на него и шепнула Мэдди:

– Дорогая, ты увидишь мой подарок в своем новом доме. И не беспокойся об ужине. Я поставлю его в семь часов возле вашей двери! – Она подмигнула внучке.

– Спасибо, бабушка! – Мэдди обняла ее и перешла в объятия Стивена.

– Ну, не надо меня так душить! – пробормотал Эвери. —Умоляю, Мэдди, ты же будешь рядом, за соседней дверью! – Он посмотрел на Лиса через голову дочери: – Мне не приходится говорить вам, что лучшего мужа я не мог бы пожелать для моей дорогой девочки! Я уже считаю вас своим сыном!

– Я ценю это, сэр!

Лис протянул руку проповеднику Смиту.

– Благодарю вас, что вы пришли сюда и устроили моей невесте настоящую свадьбу! Она привыкла к некоторым формальностям!

– Это доставило мне только удовольствие, миссис и мистер Мэттьюз, – улыбнулся Генри Уэстон Смит. – Я уверен, что впереди у вас долгая и счастливая жизнь.

– Аминь! – сказал Лис, выгнул бровь и озорно усмехнулся Мэдди. – Что касается меня, я готов всерьез начать нашу семейную жизнь!

Она покраснела, схватилась за его руку, и они под градом риса побежали из дома. Свободной рукой Мэдди подняла свои юбки, стараясь не споткнуться. Маленькая группа у них за спиной весело побадривала их, а Лис и Мэдди смеялись над своим свадебным путешествием на другую сторону сосен. Как только они скрылись из вида, он схватил ее в свои объятия.

– Наконец! – Прежде, чем его жена смогла ответить, он покрыл ее губы таким неистовым поцелуем, что они оба растерялись. Лис поднял голову, пристально посмотрел на нее и хрипло сказал: – Я хотел сделать это раньше, как только проповедник Смит объявил нас мужем и женой. Господи, как я тогда хотел тебя!

У Мэдди очаровательно покраснели щеки.

– Не думаю, что твоя мама одобрила бы это, не говоря уже о проповеднике Смите!

Лис шел к дому, легко держа Мэдди на руках.

– Могу вас заверить, миссис Мэттьюз, что меньше всего меня волнует одобрение моей матери.

Она прижалась к его груди и, сияя, обвила руками его шею. Вдруг ею овладела беспокойная мысль.

– Лис, мы не говорили с тех пор, как ты сделал мне это головокружительное предложение, и эта свадьба свершилась так быстро, что мне еще многое не вполне ясно…

– Что касается меня, то мне ясно лишь одно, – перебил ее Лис, – мы поженились, а это значит, что мы вместе ляжем в постель и не встанем до тех пор, пока…

– Лис, не пугай меня! – Мэдди изо всех сил хотела показаться встревоженной, хотя смех так и бурлил в ней.

– Скажи мне, Лис, что мы будем делать с твоей матушкой? Она будет жить с нами? Я имею в виду, что она должйв жить с нами после сегодняшнего вечера, и я понимаю…

Все еще неся свою молодую жену, Лис прошел мимо передней двери своего дома и завернул за угол. У Мэдди расширились глаза при виде миниатюрной копии его дома, расположенной всего в нескольких ярдах к северу. Он указал на дом и объяснил:

– Мама будет жить здесь. Ты безумна, если думала, что она будет жить в одном доме с нами!

Мэдди была потрясена.

– Я… ради Бога, когда ты выстроил эту хижину?

– Выстроили мы ее с Титусом, с некоторой помощью Чарли и Вон Чи за эти два дня. Вот почему вы не видели меня, Ваше Безумство! – Лис улыбался самому себе, довольный выражением удивления на ее лице. Неся ее обратно к входной двери своего дома, он сказал: – Ну, а теперь, миссис Мэттьюз, если вы удовлетворены, что вам не придется жить в одном доме с Вдовствующей Королевой, я бы котел войти и усадить вас. Не то чтобы у меня устали руки, но у меня действительно другие планы на сегодняшний день! – Озорно сверкая глазами, он добавил: – Не говоря уже о вечере, ночи и прекрасном часе рассвета…

Мэдди уткнулась лицом в накрахмаленный край его воротничка, вдыхая упоительный аромат его кожи за ухом.

– Я буду рада войти с вами в наш дом, мистер Мэттьюз! – Это имя все еще звучало для нее несколько странно, но еще более странным было то, что это теперь и ее имя!

Положив руку на дверную ручку, Лис поцеловал ее в ухо и прошептал:

– Ты, может быть, заметила, что я до сих пор не сделал тебе подарка. Он внутри, вместе с подарком твоей бабушки!!!

– Так вы вдвоем что-то замыслили за моей спиной? В уголках его глаз появились морщинки, когда он толкнул дверь, перенес Мэдди через порог и поставил на сосновый пол. После яркого солнечного света снаружи Мэдди потребовалось несколько мгновений, чтобы приспособиться к более затененному интерьеру дома Лиса.

Некоторое время Мэдди стояла смущенная. Неужели она все забыла с тех пор, как последний раз была здесь? Конечно, дом не был по-настоящему обставлен, но теперь по одну сторону открытой лестницы стоял сосновый стол и четыре стула со спинками из реек вместо прежних досок и бочек. Рядом с каменным камином стояла прекрасная новая плита и полки с кухонными принадлежностями, несколько оловянных тарелок и чашек и кое-какие продукты.

Лис следовал за нею, когда она обходила новое жилище.

– Я знал, что тебе захочется самой выбрать посуду, белье и обстановку для гостиной по своему вкусу, но я хотел, чтобы здесь были необходимые вещи для нашего удобства, пока ты будешь готова сделать остальные покупки. Я даже раздобыл нам собственную ванну. Мне пришло в голову, что тебе, может быть, не захочется ходить со мной в баню! – добавил он с кривой улыбкой.

Мэдди старалась обрести дар речи. Ее глубоко тронула нотка надежды в его голосе, что ей все понравится.

Сколько хлопот было у него за эти три коротких дня!

– О Лис, это замечательно. Превосходно! Здесь достаточно всего, чтобы я могла почувствовать себя хозяйкой в доме! С твоей стороны очень любезно позволить мне выбрать все остальное! – Она смахнула слезу и засмеялась дрожащим смехом. – Должна тебя предупредить, что в эти дни я стала очень надоедливой: плачу, если вижу, что что-нибудь не так!

Схватив ее в свои объятия. Лис вытащил шпильки из ее великолепных волос и прошептал:

– И почему же, Ваше Безумство?

– Потому что я безумно счастлива, – шепотом призналась она в крахмальную манишку его рубашки и обнаружила, что ее муж уже успел снять пиджак, жилет и галстук, пока она осматривала свою новую кухню. – Бессмысленно делать вид, что я выше всего этого. Я отчаянно тебя люблю! Если бы ты хотел, ты мог бы разбить мое сердце!

– Моя дорогая глупышка, зачем бы мне это делать? Ты со мной в безопасности до конца наших дней!

Его голос, низкий и невероятно пьянящий, вызвал новый прилив эмоций и новые слезы радости.

– Лис, зачем ты это сделал? Я имею в виду, женился на мне? Ты говорил лишь…

– Пожалуйста, не напоминай мне о каждой глупости, что я наговорил за последние недели, – произнес он с самоуничижающим смешком, крепче обнимая ее. – С того самого момента, как мы вернулись в Дидвуд, в наши разъединенные, но прижатые друг к другу дома, мне до боли не хватало тебя, и эта боль терзала меня и днем и ночью. Может быть, это не требовало немедленного радикального решения, если бы мама не ждала. – Он, улыбаясь, провел пальцами по ее шелковистым волосам: – Господи, она же свела меня с ума! Я не мог бы быть с тобой наедине, когда она была бы здесь. Мое решение подтолкнул ее проект. Она пошла в лавку Стара и Бьюллока за мебелью для этого дома в тот самый день, когда я сделал тебе предложение. Я понял, что должен что-то очень быстро предпринять, или она возьмет верх, и будет слишком поздно для этого дома, а может быть, и для нас. Если мама что-либо начинает, она превращается в снежный ком, перерастающий в лавину!

– Я все еще не могу поверить, что ты построил ей собственную хижину, и так быстро!

Он засмеялся:

– Я решил это в тот же вечер, когда мы вернулись домой. Да, я вспомнил… Я начал планировать и еще кое-что в тот вечер. Закрой глаза, и я покажу тебе мой свадебный подарок.

Она крепко зажмурила глаза, протестуя:

– Но у меня не было возможности приготовить подарок тебе!

– Ваше Безумство, вы самый лучший подарок для меня! – многозначительно ответил Лис. Он взял ее за руку и повел в другую часть дома за лестницей. – Ну ладно. Теперь можешь взглянуть!

Открыв глаза, Мэдди увидела сказочную кровать с пологом, стоящую перед ними. Широкий луч солнца врывался в окно и окутывал золотистым светом простое сооружение с высокими столбиками по углам, обструганными в форме карандаша. К столбикам был прикреплен белоснежный балдахин из нескольких ярдов белого батиста, красиво драпированного по сторонам и водопадом спадающего по углам кровати. На веревочном переплетении лежала соблазнительная перина с двумя пышными подушками, и все это венчало изысканное стеганое одеяло с двумя вышитыми обручальными кольцами.

Через несколько мгновений Лису пришлось вынуть носовой платок, чтобы нежно промокнуть свежий ливень слез Мэдди.

– Тебе нравится? – наконец со смехом спросил он. Когда она безмолвно кивнула, он обвил ее сзади руками и поцеловал в затылок: – Я знал, что тебе понравится! И ты, конечно, узнала подарок, который сделала нам твоя бабушка?

– Это стеганое одеяло было подарено на свадьбу бабушке Сьюзен и дедушке Патрику… шестьдесят лет тому назад. Бабушкина мать, Миген, сделала его сама в компании других жен сенаторов из Вашингтона. – Мэдди покачала головой, изумленная, растроганная.

– Как замечательно, что она подарила его нам… Лис, ты сделал эту кровать сам, как и этот маленький коттедж для твоей матери?

– Да, в свободное время, – лаконично признался он.

– И бабушка Сьюзен знала все, что здесь затевалось с самого начала? Да?

– Мммм… да. – Коснувшись губами ее затылка, он прошептал: – Господи, как ты волшебно пахнешь! О Мэдди…

До нее дошло, что его пальцы расстегивают пуговки платья на ее спине и делают это с такой ловкостью, что она даже не почувствовала, что происходит, пока ткань не упала и он не коснулся ребром ладони ее лопатки.

– Эта кровать – самый прекрасный подарок, который я когда-либо получала, – торжественно произнесла она. – Я хочу сказать тебе это!

– Ну, я должен кое в чем признаться. – Он опустил рукава ее платья и поцеловал каждое из ее кремовых плеч.

– Признаться? – по ее телу пробежала легкая дрожь удовольствия.

– Насчет кровати. Как подарка! – Схватив ее за бедра сильными руками, Лис притянул ее к себе так, что она почувствовала твердость его тела даже через одежду.

– Мои мотивы были не совсем сентиментальны! Делая эту кровать, я немного думал и о себе!

Она растаяла, щеки ее покраснели, тогда как под юбками разлилась предательская теплота.

– О чем ты думал? – собственный голос показался ей пьяным.

– Может быть, я лучше покажу вам, миссис Мэттыоз?

– Пожалуйста…

Внутреннее парение напомнило Мэдди о том дне, когда она, обнаженная, стояла под водопадом в ярком солнечном свете, и о той страсти, которой она позволила расцвести, когда они с Лисом занимались любовью на воздухе, возбужденные закатом в прериях. Как будто внутри нее всегда жило это чудесное существо, а Лис повернул ключ, освободивший его.

Трепеща от ожидания, Мэдди улыбалась его голубым глазам, когда он медленно раздевал ее. С нее слетела муслиновая нижняя юбка, затем корсет, развязывая который, Лис заставил ее задрожать от возбуждения. Наконец он обнажил ее грудь с торчащими уплотненными сосками, но Ляс предпочел прикоснуться к ним лишь взглядом.

Мэдди забыла, какой слабой она может стать, страстно желая Лиса, какой невероятно распутной он заставлял ее почувствовать себя. Он опустился перед ней на колени, спустил чулки и снял туфли. Мэдди лишь протянула руку и прикоснулась к его вьющимся волосам.

Когда он поднялся, Мэдди доверчиво стояла перед ним лишь с обручальным кольцом с бриллиантом на пальце.

– Ты слишком красива, чтобы выразить это словами! – прошептал Лис. Он улыбнулся и почувствовал порыв любви, увидев ее стройные плечи, прямую спину и поднятый подбородок.

Она стояла, греясь в лучах солнца и в одобрительном взгляде мужа. Медно-золотистая грива ее волос разлилась но ее бедрам, ошеломляя гораздо больше, чем любой драгоценный камень или дорогое платье. Казалось, прошли веха с тех пор, как он увидел ее красивые молочно-белые ноги, усыпанные веснушками, полную грудь с ярко-розовыми сосками, узкую талию и изящные темно-рыжие завитки волос на клинышке между ног. Его жена была гораздо более чем красивой, она была желанной, ее тело было более совершенно, чем любое другое, потому что он так любил ее.

– Мне это нравится! – с неотразимой улыбкой произнесла она.

– О? – Какое счастье, что он нашел эту блестящую, пленительную женщину!

Мэдди протянула руку и приподнялась на цыпочки.

– У меня такое чувство, словно я бабочка, хотя я никогда и не предполагала такого… – Она грациозно наклонила свое обнаженное тело, глаза ее сияли: – Жаль, что я не могу объяснить лучше…

– Не надо. Я понимаю.

– Да, полагаю. – Выражение ее лица смягчилось, и она стала расстегивать его накрахмаленную белую рубашку.

– Ты совершил со мной это… превращение. – Ее руки казались маленькими и бледными на фоне мускулистой, загорелой груди Лиса. Она обожала ощущение волос на его груди, одновременно жестких и ласкающих, когда своими пальцами зарывалась в них и разглаживала.

Лис ловко сбросил с себя одежду и стоял перед ней загорелый и сильный в туманном луче солнца. Он поднял Мэдди и покрыл ее рот своим, осознавая среди этого блаженства этого бесконечного, обжигающего поцелуя ее изысканную хрупкость, запах ее груди, прижатой к его сильному телу ее хрупкость, когда его руки ласкали ее. От нее исходил великолепный аромат, который он никогда бы не смог точно определить. Полевые цветы, ваниль, лаванда… нет, просто Мэдди.

Его руки обхватили ее ягодицы, и она выгнулась, прижавшись к нему, обвив ногами его талию. Оба испытали внезапный шок, когда ее раздвинутые бедра выдали ее возбуждение. Она была ярко-розовой и свежей, как роза, открывшаяся на рассвете.

Их губы разъединились, глаза встретились, расширившись, и оба они испытали мгновение восторженного смеха. Лис прошептал преувеличенно-злодейским тоном:

– Время в постель, дорогая моя миссис Мэттьюз, не бойтесь…

– Мои обязанности жены, – робко прошептала она, кивнув, – я знаю, я должна…

– Да, в самом деле!

Их добродушное подшучивание было забыто, когда он поднес ее к брачному ложу и опустил на роскошную перину.

– Как облако! – изумленно прошептала Мэдди.

– Хорошая постель важна для счастливого брака, – ответил Лис.

– Кто тебе это сказал?

– Твоя бабушка. А теперь тихо! – Он пристально посмотрел на нее, горя нетерпением, и все же желая сделать так, чтобы каждый благословенный миг запомнился им обоим. Он поднял ноги Мэдди и стал целовать кончики ее пальцев и их элегантные изгибы.

Когда его губы обжигающими поцелуями стали покрывать шелковистую кожу другой ноги, Мэдди начала тихонько постанывать от возбуждения.

Сквозь ресницы она наблюдала, как Лис целует внутреннюю сторону ее бедер, и сгорала от нетерпения, ожидая большего. Как в сладком сне, он оказался на ней, и их губы растворились. Она обняла его и прижалась, чтобы пропитаться его горячим сильным телом. Они неистово перекатывались метались, голодные, дающие и берущие. Потом Мэдди оказалась на груди Лиса и, широко расставив ноги, настойчиво терлась об него.

Лис массировал ее зад, пока они целовались, тихонько продвигаясь дальше, между ее ног. Она вздрогнула, затем продвинула пальцами его копье и поднялась на руки так, чтобы он мог целовать, массировать и сосать ее грудь. Ему нравилось видеть ее над собой с удивленно запрокинутой головой и наблюдать настойчивость, с которой она приближала кульминацию.

– О! – Глаза его открылись и увидели ее лицо. – О! – Судороги, казалось, сотрясали все ее тело, и соски ее сморщились и затвердели. Когда она благополучно перенесла эту бурю чувств, Лис нашел свой путь в нее, заполнив ее до конца.

– Это… бесстыдно, – удалось ей выдохнуть, и, поцеловав его, она легла на него, обессиленная. Лису любопытно было увидеть, что будет дальше, как она будет действовать в этом положении власти над ним; она же упивалась этим, двигаясь на нем медленно и терзая его. Удовольствие было мучительным, и Лису пришло в голову, что впереди их ждет много радостных мгновений, когда они изучат возможности каждого в физической любви.

– Ваше Сладостное Безумство, я люблю вас! – пробормотал он и перевернул ее на белоснежные подушки, не нарушая связи между двумя телами.

– Я люблю тебя! – вскрикнула Мэдди, поймав себя на том, что опять рыдает, встречая ритмичные рывки мужа.

Лиса переполняла нежность к ней, словно они действительно были частью друг друга, и он, наклонившись, поцеловал ее сладко-соленые слезы. Когда настал кульминационный момент, то, казалось, он вырвался из самых глубин его души, образовывая новую связь между ними. Мэдди прижала его к себе, пригладила его волосы я уловила предательский блеск его голубых глаз.

– О Лис, мы очень, очень счастливы, не так ли?

Он смог только кивнуть.

Мэдди проснулась в середине ночи и вспомнила, где она и почему. Она почувствовала горячий прилив радости, охватившей ее. Это их постель, их дом, и сегодня лишь начало десятилетий бесценного счастья.

На Холмах стояла мягкая ночь. Одеяло, подаренное им бабушкой Сьюзен, лежало аккуратно сложенное на спинке стула.

При льющемся в окно свете луны белые простыни выглядели светящимися, а тело Лиса очень темным по контрасту с ними.

Когда ее глаза привыкли к темноте, Мэдди увидела тарелки с остатками бабушкиной еды на них, стоящие на двух сдвинутых вместе стульях, придвинутых к постели в виде временного стола, так, чтобы супруги могли весь вечер провести в постели.

Так они и сделали.

Они болтали, рассказывали друг другу новые и новые истории о своем детстве, оживляли воспоминания о ранних неделях их собственных отношений и строили планы обустройства своего дома. Сидя в постели и опираясь обнаженными спинами о подушки, они ели ягоды, маисовый хлеб с медом, сочный ростбиф, запивая все персиковым соком. Они возвращались друг к другу, снова голодные и восторженные, и Лис причесывал волосы Мэдди, причесывал и ласкал, пока не село солнце и Мэдди начала дремать. Она заставила его лечь навзничь на простыни и при мерцающем свете лампы сделала ему полный массаж, рассматривая каждую деталь его тела, которое она обожала. В довершение всего она с восторгом обнаружила, что ее муж смешлив!

После полуночи Мэдди медленно проснулась и почувствовала, что Лис тихо касается ее губами, от этого она впала в беспричинный трепет. Каждый раз, когда они занимались любовью, казался новым, особенным и по-своему возбуждающим.

Часа через два Мэдди снова проснулась и поняла, что приближается рассвет. Лис тоже проснулся, но душа его покинула их брачное ложе. Лежа на спине, он пристально смотрел на сооруженный им балдахин, руки его были сцеплены над головой, и на щеке временами шевелился мускул.

– Лис? – очень тихо произнесла Мэдди. Всю ночь они спали, прижавшись друг к другу или, по крайней мере, держась за руки, но сейчас Мэдди поняла, что он забыл о ней.

– Что-то… Что-то не так?

Он не взглянул на нее.

– Меня беспокоит многое, что не в моей власти, – ответил он с легкой иронией. – У мужчин есть дурная привычка – думать о том, что может случиться худшее, и ничто не в силах предотвратить это.

– Не понимаю. О чем ты говоришь? – Мэдди оперлась на локоть и попыталась прочесть, что написано на его лице. Его точеные черты лишь увеличивали ее тревогу.

Лис вздохнул.

– Ну, если ты потрудишься обдумать наше положение, тебе станет понятно, что ничего не изменилось с тех пор, какя сказал тебе в Бир Батте, что я обречен, если в Дидвуде узнают, кто я, и станет известно о моем прошлом. Появилась здесь моя мама и разболтала всем мое имя, но я подумал – какого черта и даже женился на тебе… – Лис по-прежнему смотрел вверх. – Факт, что я могу втянуть тебя в эту неразбериху, если случится худшее. Тогда – конец маленькому миру наших грез.

Странное чувство ужаса украдкой подползло к сердцу Мэдди.

– Лис, не будем думать об этих неприятностях. Конечно, у нас есть проблемы, настоящие проблемы, но бесполезно лежать без сна в нашу брачную ночь, мучаясь из-за них…

– Мужчины не мучаются, если говорить правду, – перебил он не без удивления.

– Вот например, что мне делать с Улыбкой Солнца? Ты думаешь, что я не чувствую себя ответственной за нее, раз мы привезли ее сюда и она моя сводная сестра? Ты думаешь, что я не чувствую себя виноватой за свое отношение к ней? Я знаю, что должна была вытянуть ее оттуда и что-то сделать, чтобы помочь ей почувствовать себя любимой. Ты думаешь, что…

– О Боги! – смеясь, воскликнул Лис. – Не спрашивай меня, потому что ты ставишь очень много задач перед нами обоими! Мне явно придется прекратить свои предрассветные раздумья теперь, когда мы женаты! Как я могу лежать и размышлять, когда моя жена неспокойна?

Облако рассеялось. Теперь они оба смеялись, прижавшись друг к другу и неистово целуясь. Опьяненная радостью, Мэдди попыталась пощекотать ранее открытые ею его чувствительные точки, но Лис поймал ее запястья и «пригвоздил» ее на постели.

– Никогда за всю мою жизнь ни одна женщина не имела наглости щекотать меня! – заявил он глубоким, властным голосом.

– Подразумевается, что это меня отпугнет? – парировала Мэдди, прижимаясь к его груди.

– Я подумал, что мне следовало попытаться…

– Прости!

Лис отпустил ее, и они с возрожденным желанием стали целовать и ласкать друг друга.

Что бы ни принесло им будущее, пока они вместе, они выдержат все… Мэдди бы выразила это словами, но ее губы были заняты другим. Кроме того, она осознавала, что Лис, вероятно, понимает все это и без ее слов.