Текст книги "Зерои"

Ощущение единства, взаимосвязанности, дружной команды ушло. О, Жулик являлся настоящим специалистом по части разобщения – даже когда не старался нарочно быть подлецом. Возможно, оттого, что его дар сильно отличался от способностей других зероев. Он был направлен не на группы людей, а на отдельных личностей. Узкий, эгоистичный – испорченная версия того, чем владели остальные.

– А сумку будут искать, – подытожил Нэт, опускаясь в кресло. – А грабители – опасные ребята.

– Возможно, – отозвался незнакомый голос. – Но деньги – пока не первостепенный вопрос.

Нэт вскинул голову: в заднем ряду сидел черноволосый парень. Нэту потребовалось некоторое время для узнавания, а затем – немалые усилия, чтобы не давать своему взгляду уйти в сторону.

Интересно, давно ли этот парень сидит в домашнем кинотеатре?

И вдруг он вспомнил, что надо делать! Нэт всегда заставлял всех присутствующих смотреть на незнакомца, и тогда мерцающие нити внимания помогали ему сосредоточиться.

– А, вот и ты! – воскликнул он. – Ребята, давайте поприветствуем Анонимуса?

22
Клип

Теперь, когда Анонимус сидел прямо напротив, Клип его вспомнила.

Она помнила его глаза, голубые и пронзительные. И длинную темную челку. Тонкие бледные пальцы, сложенные домиком сейчас, когда он удобно развалился в кожаном кресле. Худощавое лицо, умное и сдержанное.

Люди с такой внешностью предпочитают помалкивать, наблюдая за остальными из угла комнаты.

Ее вечно удивляло, какой, оказывается, Анонимус красивый. Даже хорошенький – если данное слово применимо к парню, который выглядит донельзя измотанным.

А может, он просто стесняется! Наверное, не привык, чтобы на него пялились другие люди.

А Великий Вождь вообще сверлит его сосредоточенным, целеустремленным взглядом, как будто хочет собрать полные сведения о…

– Тибó! – выпалила она.

Забавно, но у Клип в голове всплыло настоящее имя парня! Оно было французское и писалось «Thibault». Запомнить это было столь же трудно, как и удержать в памяти черты лица Тибо.

Он встрепенулся и обвел взглядом остальных.

Интересно, а на нее Тибо смотрит? Клип попыталась взглянуть на себя его глазами, но вспомнила еще одну вещь, которую постоянно забывала.

Она не могла смотреть на мир глазами Тибо. У нее не получалось. Она могла с тем же успехом сверлить взглядом пустоту.

А это было действительно жутковато.

Клип перенеслась в глаза Чизары, чтобы посмотреть под другим углом. Смазливый мальчишка явно таращился на Клип. Она внезапно смутилась и пригладила свои всклокоченные волосы. Она целое утро таскалась по городу, наверное, у нее ужасная прическа, как будто она приехала к Нэту на велосипеде!

– На что ты намекаешь, Тибо? – спросил Нэт. – Ты хочешь чем-то с нами поделиться?

– Произошел побег, – проговорил парень хрипловатым, каким-то простуженным голосом.

«Возможно, он просто редко общается с людьми», – подумала Клип.

– В момент аварии нескольким арестантам удалось вырваться на свободу из ЦПУ.

Клип продолжала использовать зрение Чизары – и теперь темная пара глаз устремилась на Нэта. Зрачки Чизары слегка расширились. Конечно же, Нэт забыл предупредить Анона, чтобы тот не упоминал об этом при Чизаре.

– Господи! – Чизара стиснула руки. – Я видела замки камер! Я старалась сохранить их в рабочем состоянии!

Нэт прищурился.

– Нам пока неизвестно в деталях, что стряслось в ЦПУ.

– Нет, Нэт, ты ошибаешься! – возразила Чизара. – Я разнесла вдребезги всю систему ЦПУ!

Зерои уставились на Чизару, и Клип захотелось сказать ей хоть что-то ободряющее. Однако она почувствовала, что постепенно забывает об Анонимусе – ведь сейчас он ускользнул из поля зрения Чизары.

Клип охватило неприятное, но знакомое желание: иметь собственные глаза, чтобы смотреть туда, куда она хочет.

– А в ЦПУ никто не пострадал, а, Тибо? – спросила она, каким-то чудом вспомнив его имя.

Сработало. Зерои снова обернулись к нему.

Анон откашлялся – он и вправду стеснялся.

– Я не курсе всех подробностей, которые произошли в участке, но за сбежавшими заключенными я следил несколько минут. Они не пытались никого ограбить и мигом сбежали из здания. Через два квартала они разделились и растворились в толпе.

– Вроде не так уж и страшно, – произнес Нэт. – А о чем ты беспокоишься?

– Один из них хромал, – ответил Анон. – Это был грабитель из банка – его как раз показывали в новостях. Он на свободе.

– Джерри… – вполголоса произнес Итан, и глаза зероев устремились на него. – Голос разговаривал с ним в банке и испортил все ограбление! Значит, за мной охотится Сам Крейг, его дружки-наркоторговцы, а еще копы и в придачу – психованный грабитель!

Клип перенеслась к Нэту – он осматривал комнату. Наведенная Аварией эйфория Чизары развеялась, и Авария сникла. Еще бы – ведь она поняла, что выпустила на волю кучу заключенных. Чизара сидела выпрямившись как струна и не шевелилась – только нервно ломала руки. Жулик вообще напоминал загнанную в угол крысу и почему-то сжимал в кулаке куколку борца с синей головой. Тибо ерошил свои черные волосы, и из-под них выглянул бледный полумесяц уха. Он сообразил, что не стоило упоминать о побеге при Чизаре, но было поздно.

– Вместе мы с этим разберемся! – объявил Нэт внушительным тоном Великого Вождя. – Мы, зерои, умеем защищать своих!

– Ага, тебе легко говорить! – буркнул Итан. – И вовсе не тебя копы и бандиты разыскивают! Мне, пожалуй, лучше свалить из города. Взять деньги и уехать.

Клип позволила себе помечтать о том, насколько же тогда им всем было бы проще. Без Жулика, который устраивает очередную кошмарную историю всякий раз, как откроет рот.

– Ничего, мы поможем, – твердо сказал Нэт.

И Клип воодушевилась.

Они зерои, а зерои держатся вместе.

Всегда.

Они неразлучны на веки вечные.

Естественно, Великий Вождь пустил в ход свой дар, заставляя друзей ощутить себя единым целым. Он бы никогда не позволил никому из них уехать из Кембрии. Но это было настолько чудесно – чувство, что она здесь своя, заодно с другими зероями. Что у нее есть союзники, которые разделяют ее сокровенные тайны.

Поистине, талант Нэта великолепен, если позволить ему беспрепятственно на тебя воздействовать.

Хотя то, что с ними был Жулик, казалось немного странным.

– Мы используем сумку с деньгами для исправления ситуации, – вещал Нэт. – Вернем ее на место, и это все загладит.

Итан сопротивлялся и ерзал в кресле.

– Ага, но проблему с копами деньги не решат! И с моей мамой тоже! И я, между прочим, их честно заработал! Я не собираюсь просто отдать их тебе!

Нэт написал в блокноте: «Клип, скажи что-нибудь. Он тебе доверяет».

– Деньги только втравят тебя в череду неприятностей, – заявила Клип. – Пусть они хранятся у меня. Ты сможешь их взять, когда они тебе понадобятся.

Итан уставился на нее с такой надеждой, что прямо сердце разрывалось. Нэт вперил взор в блокнот.

«Не может ли Тибо его спрятать?»

Имя сперва показалось незнакомым, пока Нэт не посмотрел в угол комнаты.

Ой, как же Клип могла забыть того красавчика? Что с ней происходит?

– Анон, – обратилась к нему Клип. – Ты ведь сможешь позаботиться об Итане? Спрячь его где-нибудь, пока шум не стихнет.

– Хорошая мысль, – поддержал Нэт, как будто это была не его идея. – До тех пор, пока мы все не уладим. С тобой он будет в безопасности.

Нэт не сводил глаз с Анонимуса. Тот медленно выдохнул.

– Пожалуй, мне есть куда его приткнуть. Но вряд ли я смогу его контролировать. Большую часть времени он даже не будет помнить, что я нахожусь рядом.

Клип прыгнула в зрение Жулика, гадая, что он думает по этому поводу. Жулик таращился на куколку борца с синей головой. Глаза и рот фигурки были обведены серебряной краской.

– Главное, чтобы Итан был в безопасности, – резюмировал Нэт. – А мы что-нибудь обязательно придумаем.

– Мы же такие мастера улаживать чужие проблемы, – буркнула Чизара. Она усердно потирала пальцами линии на ладонях, как будто пыталась их уничтожить.

– Натаниэль! – раздался звонкий, как колокольчик, голос.

Зерои обернулись и увидели, что в дверях стоит Габби, сестренка Натаниэля, в синем полотенце, повязанном на манер плаща.

– Мама говорит, обед готов! – воскликнула она, сделала пируэт на одной ножке и ускакала.

Зерои, как по команде, посмотрели на Нэта. Он добродушно ухмыльнулся.

– Вы наверняка умираете с голоду. Утро выдалось нелегкое…

Спорить никто не стал. Теперь, когда остатки адреналина выветрились, Клип осознала, что она и впрямь страшно проголодалась.

«Использование сотен пар глаз даром не проходит», – подумала она.

Иногда Нэта делали великим именно такие мелочи, хотя обед готовила его мама.

Зерои потянулись прочь из домашнего кинотеатра. Нэт остался в одиночестве. Клип добрела до порога и на мгновение перенеслась в его зрение. Он строчил заметки: фиксировал реплики Тибо, описывал его одежду и даже позу.

Клип разглядела, что блокнот Нэта лежит поверх стопки бумаг, и насторожилась.

Оказывается, у Нэта была припасена куча материала про всех зероев, дополненная их цветными фотографиями.

Теперь понятно, почему Тибо не улетучился у Нэта из головы! Про человека-то он забывает, но рукописная информация не дает Нэту сбить себя с толку.

И Клип осенило.

Она терпеливо ждала, когда остальные покинут комнату.

Нэт продолжал писать, но, наконец, спрятал папку под кресло и встал.

– Идем, Клип?

Она кивнула и взяла его под руку, позволив довести ее до середины коридора.

– Постой-ка! А деньги-то – они же еще в комнате! – произнесла она.

Нэт пожал плечами.

– Ну и пусть.

Ясно. Великий Вождь – золотой ребенок, любимец семьи. Его вещей без разрешения никто не трогает.

– Но я хочу, чтобы Итан видел, как я о них забочусь.

– Верно. Ты умница, – сказал Нэт. – Я за ними схожу.

Клип схватила его за локоть.

– Не надо привлекать ко мне внимание, Нэт. Ступай, прочитай молитву, пока зерои не шокировали твою маму, принявшись за трапезу без благословения.

Она разложила тросточку и улыбнулась.

Нэт потоптался на месте и кивнул.

– Ладно, – проговорил он. – Ты извини, Клип, что я заставил тебя взять на себя такую обузу. Но у копов есть мой номер. Что, если они сюда наведаются?

– Не волнуйся! – отмахнулась она. – Мы же не хотим, чтобы твоя политическая карьера оборвалась не начавшись.

– Но мне жаль, что пришлось навязать деньги именно тебе. Чизара сейчас слишком уязвима, а Итан… он же Итан. Ну, а Тибо… мы про него фактически ничего не знаем.

Клип выгнула бровь.

Так ведь в этом наверняка и есть суть Анонимуса?

Она приобняла Нэта, но не стала чмокать его в щеку, как делала раньше. Она не могла себе этого позволить – ведь Жулик брякнул кое-что лишнее почти год тому назад, хотя она с Нэтом по-другому вообще не целовалась.

Нэт развернулся в сторону прихожей, а Клип вернулась в кинотеатр. Найти спортивную сумку оказалось несложно. От нее несло пивом и потными ладонями Итана.

Клип на ощупь обшаривала комнату, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги в коридоре. Тут, что ли, кресло, в котором сидел Нэт? Клип сунула под него руку и обнаружила стопку бумаг.

Она спрятала их в спортивную сумку, тщательно застегнула молнию и вскинула свою ношу на плечо. Интересно, сильно ли расстроится Нэт, когда обнаружит, что его заметки пропали, или быстро забудет о них? В любом случае, она позаимствовала их ненадолго.

Сперва сестра прочтет ей их вслух, опишет фотографии и сделает Анонимуса настоящим, как и любую другую историю.

Возможно, именно тогда благодаря ее голосу этот красивый мальчик запечатлеется в памяти Клип навсегда.

23
Банда

Папа сказал, что встретится с ней на стадионе.

Он обожал спортивные игры, и Келси часто сопровождала его, потому что любила толпу. Но сегодня никаких матчей не намечалось, и стадион пустовал, если не считать газонокосильщика, который медленно выписывал идеально ровные дуги.

Келси различила одинокого «зрителя», который сидел на самом верху, в предпоследнем ряду. Мужчина в кепке сгорбился среди разноцветных пластиковых кресел, совершенно незаметный, если не искать нарочно.

Келси стала подниматься по бетонной лестнице, раскаленной и ослепительно-белой под послеполуденным солнцем. Ее отчаянно клонило в сон, и одновременно с этим она ощущала тягостную тревогу. Даже многолюдные улицы, полные копов и встревоженных горожан, и то были лучше, чем простор и безлюдье стадиона.

Когда Келси поднялась наверх, она увидела, что отец выглядит так же, как она себя чувствует: на тысячу лет старше, чем вчера. Седые бакенбарды выделялись на его ввалившихся щеках, на рубашке выступили пятна пота, а сама рубашка – черная, с длинными рукавами, чересчур плотная для летней жары.

– Пап, ну как же так? – вырвалось у Келси.

Он встал и обвил ее руками.

– О чем ты думал? – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.

– Прости, Келс.

Она отстранилась, изо всех сил стараясь рассердиться. Но изнеможение и облегчение взяли верх.

– Это не ответ! – выдавила она.

Отец пожал плечами и отвернулся.

– Деньги были нужны.

– И поэтому ты ограбил банк? Зачем тебе столько денег-то?

Папа, шаркая ногами, прошел вдоль ряда и плюхнулся на кресло.

Келси села рядом.

– Мне долг надо вернуть.

– Чего?

Разум лихорадочно метался, пытаясь вместить все новости и как-то их утрамбовать.

– Пап, ты только что разнес полицейский участок!

– Мы ничего не трогали. Поверь мне, Келс.

– Ага, двери сами взяли и открылись!

Она покачала головой.

– Бред какой-то!

Отец развел руками.

– Ты считаешь, мне следовало остаться? Когда копы метались в кромешной темноте? Рядом с камерами находился полицейский – он был в кабинете, набитом мониторами! Ему крепко досталось. Я не мог там оставаться. Кто бы ни явился нас разыскивать, он, конечно, был бы очень-очень зол!

– А когда они тебя разыщут, они сгребут тебя в объятия?

Папа бросил на нее тот взгляд, каким он обычно смотрел, когда Келси приносила домой свои школьные оценки. Обиженный и разочарованный.

– Это был мой единственный шанс. Ты думаешь, что в тюрьме, где я буду видеть свою дочурку только через пластиковую перегородку, мне будет лучше?

Келси окаменела. Папа, в общем-то, никогда не понимал, как влияет на нее толпа. Он считал, что Келси «чувствительная». Но целое здание, полное отчаявшихся, агрессивных людей, загнанных за высокие стены из камня и колючей проволоки, их ярость, сдерживаемая дубинками, пистолетами и перцовыми баллончиками, – это настоящий кошмар.

Она бы даже не осмелилась подойти к тюрьме!

А значит, она бы никогда не увидела папу.

– Чья была идея насчет ограбления? Твоя?

– Того мужика, которому я задолжал. Ника Гаргарина.

Келси нахмурилась. Многих папиных друзей она знала – хотя бы по имени. Никакого Ника среди них не было.

– Он приехал в Кембрию в начале года, – пояснил отец. – Со своим дядей по имени Алексей Багров. Они хотели здесь обосноваться. И предложили мне работенку.

– И как получилось, что ты им задолжал?

– А это такая работа. Мне дали несколько тысяч вперед, чтобы начать собственное дело…

– Дело? – переспросила Келси.

Он не проронил ни слова.

– Пап! – окликнула его Келси и сделала паузу.

Он молчал.

– Ты опять взялся за торговлю наркотиками? И не пытайся отрицать!

Он и раньше приторговывал этой гадостью. В основном сбывал товар в ночных клубах. Но он всегда чурался людей, которые торгуют по-крупному. Ее отец не заглядывал в будущее и за крупными барышами не гонялся.

– Сколько ты им должен? – спросила она.

– Тринадцать кусков.

– Господи!

Она уставилась на поле: дядька слез с газонокосилки и теперь стоял на коленях, ковыряясь в моторе.

– Товар не пошел. Я застрял и задолжал ребятам.

Келси прикусила губу.

Дело было не в деньгах.

– Из банка вынесли мешок с трупом, пап. Что там случилось? Не ври мне!

Отец не ответил. Он смотрел на линию горизонта, тянущуюся поверх ограждения.

– Хэнка убили.

Изнеможение окатило ее, как внезапный летний ливень. Хэнка она знала. Хороший мужик.

– Ты его убил?

– Нет конечно! – На глаза папы навернулись слезы. – Но это я виноват. Он прикрывал мне спину.

Келси старалась выровнять дыхание.

– А что произошло?

– Ник нам сказал, что сейф будет открыт, но он оказался заперт. У нас имелся запасной план: мы решили выгрести наличные из касс и ограбить посетителей. Но в банке оказался этот пацан…

Папа умолк.

– Пацан? – повторила она.

– Твой ровесник примерно. Он принялся говорить всякое. Странные вещи.

Отец выглядел напуганным до смерти. Не просто постаревшим и разбитым, а как будто ему действительно стало очень страшно. Келси хотелось избавить его от всех невзгод – так, как она умела спасать толпу от тревоги. Но один на один у нее никогда не получалось.

– Какие, пап?

– Он знал наши имена. Он говорил про арест Ника. Он вообще был в курсе всего!

Келси стиснула руки на коленях и ждала, когда, наконец, ситуация прояснится.

И вдруг в голове что-то щелкнуло.

– Коротко стриженный? Как из армии?

Папа вытаращил глаза.

– Да…

– Я его видела в кафешке напротив. И когда все закончилось, его из банка вывели двое копов. Как будто он чем-то важен.

– То есть ты с ним знакома, Келс!

– Чего ты несешь?! – Она уставилась на отца.

– Он тебя знал, Келси. Он упомянул твое имя.

24
Банда

– Нет! – Келси откинулась на гладкий пластик стадионного кресла. – Разве это имеет ко мне какое-то отношение?

Отец медленно кивал, будто сам пытался разобраться в жутковатой истории.

– Про дело знали лишь мы с Хэнком и Ником, и мы были в масках. И тут этот пацан лежит на полу, смотрит в дуло моей пушки и болтает со мной, как закадычный приятель, Келс! Надеюсь, ты никому из своих друзей про меня не рассказывала?

– Ничего такого, о чем бы они и сами не догадались! А про банк я вообще ни сном ни духом!

– Ага, – отец устало потер лицо. – И ты бы никогда своего старика не выдала, верно?

Келси испугалась, что он сейчас упадет в обморок.

– Папа, – произнесла Келси строгим и резким тоном, какой она использовала, чтобы образумить отца, – что еще говорил пацан в банке?

– Что ты до сих пор тоскуешь по маме.

Келси уставилась на отца. Эта фраза как будто эхом разлетелась в гулкой пустоте стадиона.

Они никогда не говорили о ее матери. Келси могла в этом поклясться.

И прямо сейчас, после всего случившегося, наступил не самый удачный момент для обсуждения их семейных тайн.

– Что еще? – прошептала Келси минуту спустя.

– Он заявил, что Ник нас подставил. Мол, Ник хотел снять с себя обвинение в торговле наркотиками, которое на него повесили несколько месяцев назад. Копы его тогда отпустили, никто не мог понять, почему. А Ник-то в город приехал совсем недавно! И ему с его командой никто пока особо не доверяет.

– И ты, значит, решил с ним грабить банк, да?!

– Я им денег задолжал.

Папа выглядел опустошенным, растоптанным.

– Но когда пацан заговорил, все сошлось. И то, что я ни капли не доверяю Нику, и что работа пошла насмарку. А потом завыли сирены, Келс, и я понял, что нас точно подставили.

Келси покачала головой. Как будто и не ее папа говорит. Он ведь – беззаботный и совершенно не склонен к паранойе, даже когда его действительно несколько раз угораздило попасть под арест…

– И ты его застрелил?

– Нет! Но я принялся орать на Ника, и произнес его имя вслух – там в банке. Он навел на меня свою пушку. Но Хэнк меня прикрыл…

Келси не сразу сообразила, что к чему, но тут по ее позвоночнику побежали мурашки мрачного облегчения.

– Они застрелили друг друга.

Папа встрепенулся.

– Ага! Ты ж не думаешь, что я в кого-то стрелял, дочка? Господи, Келс!

Она почувствовала у себя на губах слабую улыбку.

– Кстати, пап, о том, что тебе взбредет в голову ограбить местный банк, я тоже не думала!

– Да я и сам не думал, – вздохнул он. – И теперь то, что наболтал пацан, кажется полной ерундой. Вроде того, что копы нарочно подстроили ограбление банка – чтобы поймать именно меня и упечь за решетку…

Келси кивнула. Если кембрийская полиция и знала о существовании ее отца, он, вероятно, стоял последним в списке тех, кого надо посадить в тюрьму.

– То есть Ник – тот мужик, которому ты должен денег?

– Нет, его дядя, Алексей Багров.

Отец окинул взглядом огромный стадион.

– Он меня убьет. Найдет и убьет, – забубнил он.

– Не убьет, если получится отправить тебя в другой город, – заявила Келси, но ее слова прозвучали неубедительно.

Папа-то и в своей родной Кембрии, где ему, в принципе, не досаждали, еле держался на плаву. А в чужом городе, преследуемый сразу и копами, и бандитами, он просто не выживет.

Келси окинула взглядом стадион. Теперь здесь уже не было никого, кроме них двоих. Газонокосилка одиноко стояла посреди поля, мотор был открыт всем ветрам.

Келси погрузилась в раздумья. А если они с папой в последний раз видятся вот так… на свободе?

Она сунула руку в его ладонь, сцепила пальцы и крепко сжала. Отец ответил на ее рукопожатие.

– Сделай одолжение, Келс. Слетай к Фиггу. Он мне три куска должен.

– Конечно! Их ведь хватит, чтобы уехать отсюда?

Отец отвел глаза.

– Ты, главное, к Фиггу сходи.

Келси кивнула и понурилась. Любовь и гнев боролись в ней, не находя выхода: вокруг не было толпы, чтобы выплеснуть все ее чувства.

– Ладно, – пробормотала она. – А как с тобой связаться?

– Я позвоню.

Он обнял ее за плечи, попытался улыбнуться.

– Ты пока поживи у друзей, Келс. Дома меня полиция будет искать. И Багров.

Келси похолодела, несмотря на то, что бетонные трибуны дышали летним зноем.

Понятно. Если гангстеры будут искать папу, значит, и ее тоже… Ей сделалось дурно, к горлу подступила тошнота.

– Пап, но где ты жить-то будешь?

– Ну, есть у меня парочка норок, где можно затаиться.

Он снова улыбнулся. С каждым разом его улыбка выглядела все менее задорно.

– Обещай, что не вернешься домой, пока я не найду способ решить эту проблему, дочка!

В груди Келси шевельнулась надежда. Может, у папы в кои-то веки есть какой-то план?

– Обещаю. Только ты будь поосторожней!

– Ничего, я как-нибудь выкручусь.

Папа легонько ткнул ее кулаком в плечо, как всегда, когда был вынужден на некоторое время уходить из дома.

И теперь он вел себя так, словно просто собирался в покер поиграть.

Когда папа поднялся на ноги, Келси осознала, что не хочет его отпускать. Ей хотелось посидеть на пустынном стадионе, делая вид, будто на поле давным-давно начался бейсбольный матч.

– А тот пацан… его ведь кто-то научил, что нужно говорить, – произнес отец, глядя в пространство перед собой. – Кто-то решил меня подставить, Келс.

Она не стала возражать. Даже папины друзья, и те на него постоянно сердились…

Ничего не поделаешь! Значит, копами и бандитами, которым папа должен денег, их проблемы не исчерпываются. За ними охотится кто-то еще.

Какой-то парень, играющий их жизнями.

– Я сегодня поговорю с Фиггом, – заявила она. – Спрошу, вдруг кто-нибудь в курсе.

Отец усмехнулся, опустил ей на плечо тяжелую руку.

– Спасибо, Келс. Ты извини, что твой старик такой раздолбай.

Она заставила себя улыбнуться. Спорить не было сил.