Текст книги "Дневник влюбленной во всех десятиклассницы. 1996—1997"

27 сентября 1996. Моя первая поездка к мальчику. Пятница

Сегодня очень счастливая пятница! Сразу все то, что делает меня счастливой и довольной. И письма, и поход в гости к подруге… и…

Что надо для счастья? Надо уметь принимать решение. И с утра приняла решение – после уроков поеду к Алексу.

День начался хмуро, но сухо – без дождя.

На занятии «Я и мой мир» сидела с Наташей: Лина сегодня на уроки опоздала, и Наташа попросилась сесть со мною за первую парту. Этот урок обещает быть полезным, интересным и веселым. Вернувшись со школы, первым делом выполнила задание по этому уроку, настрочила «Письмо незнакомому человеку о себе».

Решила с утра, после школы снова решалась, надо ли ехать к Алексу? Увидела, что надо перебрать помидоры. Перебирала их, вспоминала милое лето, думала о том, насколько сильно я хотела бы увидеть Алекса. Всё, бесстрашно решилась в этот же день сесть на автобус и поехать к нему. У меня было большое желание увидеть друга, пока он еще не позабыл, кто я.

Пришлось постоять на остановке минут двадцать… под снегом! Да, под настоящим снегом! Снегом, – да, в сентябре месяце!

Пока стояла на остановке, познакомилась с мальчиком. Его зовут Руслан. Он ехал на тренировку по каратэ после учебы. Мы сели на один автобус. Позади нас сидели девочки лет девяти, похоже, ехавшие на рисование, они воодушевленно обсуждали дела сердечные, шептались и смеялись.

– …Вот. Такова была моя первая любовь, – подытожила, самая высокая из девочек. Вероятно, самая старшая и авторитетная из них.

Я еле удержалась, чтобы не засмеяться! Если бы не этот Руслан, то я бы, возможно, даже прыснула от смеха… Но при нем это было бы совсем непедагогично. Не смеяться! Чему там учила Эвелина, когда мы стояли с факелом знаний? «Видела на дороге раздавленную насмерть кошку? Представь эту кошку и подумай о ней! Сразу перестанешь улыбаться»…

Хотя то, что мы впереди них вместе сидели и подслушивали – это тоже было не совсем правильно. Да, чуть не забыла сказать… Этому мальчику Руслану всего десять-одиннадцать лет.

Как красиво вокруг дома Алекса! Перед домом солнечные липы все желтые-желтые, а во дворе – красные деревья. У него никого не было дома. Постояла у его квартиры, потом у подъезда. Прошлась по двору два раза.

Мне все казалось, что вот-вот Алекс придет, и я встречу его. Пошла обратно на остановку. И тут возник вопрос: «А сколько времени? Если еще нет четырех часов, то вернусь, пойду и поднимусь еще раз на его этаж и снова позвоню в дверь. Если уже больше четырех часов – сразу домой!» Спросила прохожего, сколько времени. У него были электронные часы, и он четко и точно ответил:

– 15:57!

На этот раз застала дома маму Алекса, Полину Петровну, – видела её, только не знала, что это она. Не знала, как она выглядит. Отдала ей фотографии сына. Со дня рождения его друга Булата в деревне – с того дня Алекс заходил ко мне раз пять в августе, но фотографии распечатали с папой лишь в сентябре. Полина Петровна поблагодарила меня, сказала, что обязательно передаст. Приятная женщина, молодо выглядит – не скажешь, что уже бабушка. Это сыну семнадцать – а дочь уже замужем с двумя детьми. Возвращалась, укутавшись в капюшон пальто лицом, от холода ли, от радости ли – скрывая свою счастливую улыбку от прохожих. Я была счастлива. После этой поездки чувствовала себя иначе. Свободной и смелой!

С остановки посмотрела на дом моей бывшей одноклассницы Асии и увидела свет в её окне. У меня в сумке остались еще фотографии со Дня Рождения Булата. Решила по пути навестить подругу. В комнате Асии мы с ней поболтали об учебе, об уроках, обо всем странном и смешном, что происходит в наших гимназиях. Еще Асия сказала, что Булат очень расстроился после дня рождения, и что он сожалеет о том, что напугал меня ужом. Хорошо, что она напомнила мне про Булата – чуть не забыла, зачем пришла! Вспомнила про фотографии и отдала их.

– О, я вижу, фотографии были напечатаны с большой любовью и заботой! Очень хорошие фотографии! – улыбнулась Асиюшка… и мне показалось, что она дразнила меня. Или нет? Или серьезно?

– Конечно, папа мне помогал, – ответила ей, и Асия кивнула. Вряд ли бы сама смогла так напечатать черно-белые снимки одна в ванной.

Вернулась домой уже в восемь; сообщила родителям, что ходила к Асие…

Между тем, у меня двойная радость: что смогла пересилить свою стеснительность, и съездить к Алексу, и вторая – что Булат чувствовал вину за происшедшее в деревне… В начале августа мне показалось, что не расстроился. Булат такой человек, по которому не видно никаких переживаний.

28 сентября 1996. Письма!

Ура! Сразу три счастья для меня! Три письма! Итак, получила:

Раз! Письмо с семейными новостями от двоюродной сестры Светы из Воркуты… Света дочь моей крестной матери, Анны. Она мне рассказала секрет, который ее просили не говорить. Бабушка Наталья вяжет мне голубой свитер на зиму с кельтскими косами и аранами.

Два! Поэтически-прекрасное осеннее письмо от двоюродной сестры Маши (Марьям) из Казани, она дочь папиной сестры.

Три! Красивое, идеальное лаконичное, но местами совершенно непонятное письмо от Паши из Елабуги, написанное идеальным каллиграфическим почерком. Он поблагодарил за оказанное доверие, что я приняла его в джедаи. Паша «согласен быть джедаем, тренироваться и исповедовать их джедайскую философию». Без меня «никогда бы в жизни не поверил в то, что он сможет быть джедаем»… Не совсем поняла при чем тут его признательность, это все его личные успехи. Письмо доброе, веселое, радостное, местами подозрительно загадочное. Зачем-то стал называть меня «сестрица Лея» и написал какой-то бред, что прилетит ко мне заберет меня со Звезды… Вроде как в начале октября собрался приехать в Челны.

Все письма пришли в один день!!!

29 сентября 1996. «Ты сочинила песню? Ты что, влюбилась?»

Проснулась в девять: папа зашел ко мне посмотреть, нет ли с западной стороны туч. Он раскрыл немного штору, из-за которой сверкнуло лазурно-синее небо. Словно папа включил свет, – и я проснулась. Дыхание и очарование «бабьего лета», утренняя свежесть и солнце, радостно пронизывающие лучезарной синевой настроившуюся на осенний лад душу, хлынули в комнату из-за занавески…

– Едем копать картошку! – сказал папа.

Прозаично. Я и забыла про картошку! Сколько планов было у меня на этот воскресный день… Просто-таки мечталось выполнить все домашние задания и работы по дому, спокойно и беспрекословно, как зомби… Попросила родителей оставить меня дома, обещала приготовить вкусный ужин к их возвращению. К моему удивлению, родители разрешили мне остаться.

Холодильник был абсолютно пустой… то есть, в нем было несколько долек чеснока и старая начатая горчица, начатая банка домашнего лечо и куча крошек. Папа оставил мне немного денег, чтобы купить продукты.

В магазинах в нашем и соседнем комплексе не было яиц. В одном из магазинов меня нагнала Асия. Ее родители тоже отправили ее за продуктами, Алсу-апы узнала, что яйца есть только на «Московском». Если там нет, то хорошо хоть ее брат в деревне неподалеку живет, там достать можно. Мы на автобусе вместе поехали на «Московский рынок». Желтеющие и краснеющие деревья, яркий солнечный свет, теплые краски… И такой холод! Прозрачные лужи притянули к себе сердечки желтых березовых листов.

Цены поднялись. Смогла купить только два лимона, десять яиц, два килограмма пшеничной муки второго сорта и три дешевых рыбы для Джина на все оставленные папой деньги, и оставила немного чтобы заплатить за обратный путь.

Вернулась и испекла яблочный пирог шарлотку с нашими садовыми яблоками. Пришел Рафаэль, десятилетний сын дяди Нурбулата. Он мой друг со времени его рождения. Сыграла ему свою первую песню на пианино, там припев «Что же делать без тепла – на дворе уже зима, что же делать когда грустно? Нужно просто улыбнуться». И в строчке: «Что же делать без тепла» он заменил слова на «Что же делать без ТЕБЯ».

Смысл песни совершенно изменился, как будто песня не про осень, а о тоске по любимому… Будто бы я влюбилась! Рафаэль даже напрямую спросил:

– Ты сочинила песню?! Ты что, влюбилась?

– Нет, конечно! Я это… не влюбилась я… – начала оправдываться, прямо стыдно стало. Обидно.

Чего это он решил, что я влюбилась, позор какой… Даже и не подумаю! Словно мне тоже десять лет, а не пятнадцать. Слово «влюбилась» – оно носит негативный оттенок, да уж лучше было сказать «с ума сошла», чем «влюбилась»! Чуть не поссорились!

Разогрела и очистила большую чугунную сковородку солью, отполировала ее солью до идеальной гладкости. Терла сковороду тщательно, думая думу грустную: «Вполне вероятно, что Рафаэль угадал. Наверное, влюбилась. Только пока не решила – в кого именно. И всё-таки такие вопросы девушкам задавать нельзя!». Смешала пшеничную муку, воду и щепоточку соли, и мы с Рафаэлем стали выпекать на ней тонкие-тонкие блинчики без масла.

Рафаэль попробовал первый блинчик и восхитился:

– Ух ты, какой вкусный блинчик! Даже не знал, что можно сделать блины без масла, и чтобы они были такие вкусные.

Он попросил меня разрешить ему выпекать блины, и он сам был поражен, что их так легко переворачивать… Хорошо, что не поссорилась с ним из-за уличения в позорной влюбленности. Рафаэль пек блины, а я конспектировала параграф по истории. Приехали родители c дачи, с дядей Нурбулатом и его женой Ириной Петровной, и с картошкой. Открыла дверь, вернулась на кухню. И тут еще сразу еще звонок в дверь!

Из кухни услышала, мама кому-то говорит: «Вот, только что с огорода приехали», а папа: «Вчера Лейсан специально приезжала к тебе – звать картошку копать… Опоздал!»

Прислушалась к этому разговору, скорее свернула свои книжки, тетради и конспекты. Неужто он? Да…

Приехали все друзья нашей семьи – две семьи, первая – родители Рафаэля – Нурбулат-абый и Ирина Петровна, вторая – Наиль-абый и Нина Александровна с детьми: восьмилетним сыном Тимуром и трехлетним Данилом. Был небольшой праздник, застолье. Наиль-абый и Нина Александровна уехали в семь часов: Данила пора было укладывать спать. Алекс остался. Мы с Рафаэлем и Алексом стали играть в «шарики». «Шарики» – это вариация «китайских шашек», начали с классической игры в «китайские шашки», но затем поставили дополнительные преграды из других шариков, придумали еще другие правила, которые делали игру веселее… и что-то я всё выигрывала, как ни старалась поменьше думать. Рафаэль хотел выиграть, а мне давно выигрывать расхотелось: надо младшим уступать. Пыталась ему поддаваться, но только лучше играла от этого… Расстроенный, что не удалось ни разу в «шарики» выиграть, Рафаэль с родителями уехал в восемь.

Ну и смешно же было на последней игре… Стало ясно, что Алекс-то с самого начала мне поддавался! Жаль, что время так быстро летит… Было 10 часов, и тут пришла к нам сонная мама… И все-таки мы так засиделись. Все время чувствовала, что у меня горели щеки.

30 сентября 1996. Удачный день под крыльями ангела моего…

Мне было так стыдно, что Алекс ко мне пришел, что была красная весь вечер. И оттого, что мы так долго сидели с ним у меня рядом, позабыв о времени, мне стало еще более стыдно. Мне было так плохо от стыда, что я не могла ни есть, ни спать… Одно дело – зашел на десять минут, а другое – парень пришел и остался на четыре часа. Легла и думала о нем, как мы увлеклись игрой в «шарики», как хорошо провели вечер. Как сделать, чтобы щеки не горели, если он еще раз придет…

Понедельник – день тяжелый, и, не выспавшись, плохо себя чувствовала. Понедельник, снова понедельник – а хотелось бы, чтобы это было в воскресенье… А еще лучше – суббота… Ладно хоть был везучий день!

– Что хорошего было в школе? – спросила мама. Она была дома и занималась засолкой помидоров. У неё был дополнительный выходной за то, что она весь год не брала больничных.

– Было, да. То, что учителя меня не спрашивали. А кого спрашивали – «проштрафились», у них незавидное положение… А меня словно Ангел-Хранитель защищал.

– Правда?! Точно, Ангел-Хранитель! У тебя сегодня же именины… Сегодня и завтра!

Меня зовут Лейсан. Моя бабушка Наталья из Воркуты в 6 лет тайно от моего отца крестила меня под именем София. Мало кто знает об этом, даже родители отца в Бугульме не знают. Таким образом у меня появились и второе – секретное! – имя. И даже именины. А крестик не ношу, он меня только дома охраняет. Говорят, у меня Ангел-Хранитель еще есть.

1 октября 1996. «Секретные именины» – Нежданные гости

– Что такое «обломовщина»? – спросила меня Каролина на уроке литературы, пока Венера Петровна вышла на пять минут…

– Хорошо, Лина, слушай: Обломов так говорил о собственном образе жизни. Когда ничего не надо и ничего не хочется, застой такой в жизни, от которого грусть и апатия. «Обломовщина» – это ничегонеделание, ленность, которую олицетворяет собою главный герой, Обломов. Из штампов литературы: «обломовщина» – неотъемлемая часть русского «авось», и «Смерть Обломова – это результат „обломовщины“».

Венера Петровна вернулась, и вызвала Каролину.

– Так, начнем. Каролина, ты можешь нам рассказать, что такое «обломовщина»?

– Это неотъемлемая часть русского «авось». Это апатия, когда человек ничего не хочет… (и так далее).

– Молодец, Каролина! Ты сегодня отлично подготовилась. Садись, пять!

Мы с Каролиной сегодня обе были рады. Восторг и счастье, даже не подозревала, как приятно может быть оказаться полезной, помочь…

– Спасибо, дорогая! – сказала мне довольная Каролина после урока. – Хорошо, что ты мне успела пересказать. Думала, что обломовщина – это как-то связано со словом «облом».

– Нет, «обломовщина» – это не от «облома», как сейчас говорят… Сейчас бы «обломовщиной» назвали бы другое – это когда во всем неудача. Тебе везет сегодня. А у меня сегодня как раз явно «обломовщина» от слова «облом»… Целый день, сама знаешь…

Не стоило мне и сегодня надеяться на своего Ангела-Хранителя… Надеялась, что раз именины у меня сразу два дня подряд – то это замечательно: за меня Ангел-Хранитель вступится, и меня сегодня спрашивать не будут… Как и вчера. Уроки я делала, да основательно не готовилась… На истории не знала про рантье, на английском текст правильно прочесть не могла (не проработала транскрипцию слов, а сделала только перевод), на алгебре все хоть и поняла, да знаки “+” и “-” в уравнении напутала. Про проверку нашей добросовестности на геометрии и говорить не стоит… Попалась с учебником под партой, за списыванием доказательства теоремы. Как мне было стыдно… просто какой-то позор!

– Видишь, мне сегодня не везет… Сплошной облом! Облом за обломом! «Обломовщина» по твоей изначальной версии…

Каролина закивала головой.

– У тебя сегодня день Ангела, – именины, да? – спросила она.

– А откуда ты знаешь? Какие именины?! Меня же Лейсан зовут!

– Ну ты даешь, ты же мне рассказывала, что тебя крестили как Софию. Три года как дружим, странно не знать…

В этот вечер у меня дома случился неожиданный праздник. Ко мне неожиданно пришли друзья. И Каролина, и Алекс пришли, и Асия с Булатом. Булат к Асие заходил, а Асия собиралась ко мне – вот они и пришли вместе. Даже Паша в этот вечер случайно и неожиданно нагрянул к нам из Елабуги. Он говорит, что не знал, что мы все тут решили собраться, что за повод? Мы «пошутили»: именины у Лейсан. Да это все само собой получилось, спонтанно.

Паше просто по делу надо было в Челны, в клуб на собеседование по работе – вот он и надумал к «названой сестренке» заскочить на пару часов.

Так нас шестеро человек и собралось. Никто вроде и не собирался прийти на это незапланированное спонтанное собрание, никого не звали. Первый раз как отмечаю именины. Здорово, теперь могу дважды в год отмечать свой «день рождения» – весной и осенью! К чаю у нас дома ничего не было. Испекла пирожки картофельным пюре – больше ничего на стол подать не было. Алекс принес пакет с пряниками (они были черствыми, но все равно вкусными). Паша привез шоколад, сразу три плитки… Когда родители пришли с работы, они увидели всю нашу шумную веселую, но трезвую (разумеется, и слава Богу!) компанию. Папа попросил поесть, дала ему пирожков с картошкой. Ужиная, он по привычке включил наш черно-белый телевизор на новостном канале.

Тогда мы переместились в мою комнату, где у стены стоит фортепиано. Булат удивился, что у меня дома такой инструмент, и спросил:

– А кто играет…?

– Моя мама закончила музыкальную школу по фортепиано. Но она вообще не играет. Зато, музыкальной школы школы не окончив, играю я. Моя бабушка из Воркуты в юности играла на фортепиано, моя мама играла… теперь я играю – это у нас семейная традиция…

– Сыграешь что-нибудь? – спросил Булат.

Хорошо хоть, не все успела забыть. Сыграла «Адажио» и «Менуэт» из книги – пару несложных классических произведений.

– Вы еще не уснули?

В памяти всплыла реминисценция22
  Реминисценция – это использование отдельных элементов или мотивов ранее известных произведений при создании нового произведения.


[Закрыть], как мы с Лизой, одаренной девочкой с музыкальной школы экспериментировали с сочетаниями известных мелодий и пытались разработать систему создания музыкальной композиции из «хитов» прошлого. Лиза перемешала мотивы «Просто Марии» и «Лунной сонаты», а я объединила «Шергбургские зонтики» с «Историей любви».

– Интересно! Вроде что-то знакомое чувствуется, кажется, слышал похожее, а сразу не угадаешь… – засомневался Паша. Ты, стало быть ты, Лейсан, тоже джедай33
  Павел сказал «диджей»…


[Закрыть]…

Паша и Булат попросили сыграть это все с самого начала раза три. Мне неловко было – так много за весь вечер ко мне внимания…

– А «Лунную сонату» можешь? – спросил Паша. Наверное, это самое известное произведение.

– Только начало, первую четверть произведения.

Сыграла начало… После этого шикарного начала такое ощущение, что все оборвалось на полуслове, и гостям хотелось дослушать…

– А еще что можешь сыграть? У тебя какая-нибудь любимая мелодия или песня… – спросил Паша, как стало ясно, что четверть произведения закончилась.

– Есть любимая мелодия. Могу её сыграть к сожалению, лишь кусками – пока не всё подобрала. Попробуете угадать?

– Это как в телешоу «Угадай мелодию»? – спросил Паша.

– Хорошо, слушайте. Лина, не подсказывай… – вспомнила, что играла ей… Сыграла им, что помнила, те пару первых минут, что успела переписать после «Сольфеджио» у девушки, которая заканчивала музыкальную школу.

«Остальное не важно», (фрагмент мелодии, 4/4)

С окончанием последних аккордов на этом месте Булат кивнул и сказал: «Остальное не важно».

– Почему не важно, Булат? В смысле, не важно?.. Не хочешь угадывать – не угадывай! – возмутилась Асия…

Она-то много мелодий слышала, надеялась угадать.

– Асия, Булат угадал, – сказала я. – Если дословно перевести название – «Остальное не важно».

– Точно, «Nothing else matters»!? – удивился Паша. – Не думал, Лейсан, что тебе нравится «Металлика»!

– Сама не думала, что мне может нравиться «Металлика». Только пара песен, – я закрыла крышку фортепиано.

Мы шестеро стали обсуждать, какие сейчас песни популярны, кому какие нравятся, а Паша даже записывал к себе в карманный блокнот названия наших любимых «величайших хитов современности».

– Осторожно, за нами следят! Возможно, работает человек из КГБ, он постоянно что-то записывает! – пошутила Асия про Пашу.

– Настоящий работник не станет при всех записывать, это привлекает внимание. Вряд ли это Пашка, не верю, – запротестовала я. – Про Алекса – тоже сомневаюсь. Я бы сказала, что единственный человек из нас, который может работать в КГБ – это вот, Булат!

И мы с Асией, девчата, те кто всю сознательную жизнь над ним прикалывались, привычно как по команде прыснули от смеха. Как обычно, Булат не смутился. И вовсе не казался расстроенным, даже немного улыбнулся.

– Почему я? – спокойно и невозмутимо отреагировал Булат, пожав плечами.

– Вот видите, он даже не удивился! – пояснила Асия, проявляя солидарность.

– Зачем КГБ? Лучше, может, я стану юристом? – переспросил Булат.

– Ну, сначала можно и юристом… – «снисходительно» махнула ему рукой: – Даю разрешение… Можно и так начать, так и начинают…

Паша интересовался, какие песни, какие музыкальные хиты сейчас считаются популярными. Он же джедай, ему важно знать… или диджей, как правильно-то?.. Ему к 8-ми вечера надо было идти вести вечер в ночном клубе. Он извинился, что ему пора выходить и придется покинуть наш «светлый дом». Перед уходом сообщил к сведению, что может взять с собой в ночной клуб бесплатно максимум двоих, но нужно, чтобы уже было 16 лет. Никому из нас-девочек, как нарочно… то есть, мне надо сказать, к счастью… нет шестнадцати. Всем нам по 15. Паспортов ни у кого нет, паспорта лишь в следующем году получим… А разрешения от родителей – и подавно! Нет-нет, спасибо!