Текст книги "Спастись от опасных мужчин"

10

– Вы должны понимать, – сказала я, – что застали меня как раз в тот момент, когда я уже собиралась уходить.

– Я почти не отниму времени, – сказал гость и, не ожидая приглашения, сел.

Первое, что бросилось мне в глаза, – это его энергия. Он постоянно чем-то двигал – руками, ногами. На нем были винтажные джинсы, черные кроссовки «Нью Бэлэнс» и голубая рубашка с пристегивающимися концами воротника. Возраст – под пятьдесят, атлетическое сложение, вьющиеся рыжеватые волосы, гладко выбритое лицо. Давным-давно кто-то сказал, что лучший способ оценить, сколько у мужчины денег, – это посмотреть на его обувь и его часы. Многие богачи любят одеваться в повседневном стиле. Да и деловой костюм, даже качественный, теперь уже мало о чем может сказать. Особенно если речь идет об обитателях Кремниевой долины. В кроссовках Ганна не было ничего особенного. То же самое можно было бы сказать о джинсах, а также о рубашках с воротниками на пуговицах или теннисках, в которых в Кремниевой долине щеголяют все: от руководителей компаний до стажеров. Из-под манжеты выглядывали часы Ганна. Тускло-золотой циферблат, кожаный ремешок.

Я пригляделась внимательнее. «Патек Филипп». А значит, они, вероятно, стоят столько же, сколько его машина. Стажеру такие часы были бы определенно не по карману.

– Вы не любите много говорить, верно? – Он поднял палец: – Подождите. Дайте мне угадать самому. ISTP[18]18
  Психологический тип личности по системе Майерс-Бриггс, называемый также «мастер», «ремесленник»; предполагается, что люди этого типа характеризуются совокупностью таких черт, как независимый характер, аналитическое мышление и постоянное желание докопаться до сути, стремление к новым знаниям, умениям и впечатлениям, острая необходимость держать свою жизнь в строгом порядке согласно собственным правилам.


[Закрыть], верно?

– Что? – Я смотрела на Ганна в замешательстве.

– ISTP, – с гордостью повторил он. – Вы наверняка принадлежите именно к нему.

– IS… Что вы хотите этим сказать?

Он посмотрел на меня как-то странно, словно ему казалось, что я нарочно его дразню.

– Только не говорите, что не знаете свой тип, ладно?

– Мой тип? Что-то вроде высокая, темноволосая и красивая?

Он рассмеялся.

– Я в восторге! Вы действительно неотшлифованный алмаз. Почитайте что-нибудь о типах личности по системе Майерс-Бриггс, Никки. Вы принадлежите к типу ISTP, гарантирую.

Он с благожелательным видом огляделся по сторонам.

– Не могу припомнить, когда я в последний раз заходил в книжный магазин. Неужели люди все еще приходят в такие места? Чтобы купить книги?

– Как ни странно, да. Итак, чем я могу вам помочь?

Его колено задергалось вверх-вниз, словно отбойный молоток.

– Правильно ли я понимаю, что иногда вы занимаетесь кое-какой… деликатной работой?

– Пожалуй, о «деликатном» я знаю только одно: есть такой режим сушки в моей стиральной машине.

– У вас репутация человека, умеющего держать язык за зубами.

– В этом роде деятельности далеко не продвинешься, если будешь всем трубить, что ты съела на завтрак.

Он начал дергать другим коленом. С того самого момента, как Грег вошел в мой кабинет, он ни секунды не посидел спокойно.

– Когда обращаешься к адвокату, то, разумеется, существует такое понятие, как адвокатская тайна.

Я кивнула. Это было распространенное мнение. Люди приходили ко мне со своими личными проблемами. Они хотели, чтобы эти проблемы были решены. И хотели также, чтобы эти проблемы так и остались в тайне.

– Но вы не адвокат.

Я развела руками:

– Извините, что разочаровала вас. Но если вам нужен адвокат, то Сан-Франциско совсем рядом. Уверена, вы сможете найти там одного-двух.

Ганн рассмеялся. Теперь у него опять начало дергаться первое колено, совсем как неисправный метроном.

– Мне вовсе не нужен юрист. У меня их и так слишком много. Мне просто нужно выяснить, как именно вы обращаетесь с информацией, носящей сугубо конфиденциальный характер.

Я откинулась на спинку стула.

– Вы явились в мой кабинет. Если вам что-то нужно, просто скажите мне, что именно. Может, смогу помочь. А может, и нет.

Я взмахнула рукой, показывая на голые белые стены, домашние растения и подержанную офисную мебель.

– Здесь нет ни мегафонов, ни микрофонов. Что будет, если по вашему делу меня вызовут свидетелем в суд? Предупреждаю сразу: лжесвидетельство – не мой профиль. Ни за какие деньги. Так что если у вас на руках труп и вы ищете, где бы его спрятать, то не теряйте времени понапрасну и обращайтесь к кому-нибудь еще. Мне еще в начальной школе надоело откладывать решение проблем в долгий ящик. Вы либо говорите мне, в чем дело, мистер Ганн, либо нет. Как хотите.

Он обдумал это.

– Хорошо, я вам доверяю. Но сначала я должен попросить вас подписать вот это.

Он открыл свой дипломат, достал из него пачку бумаг и вручил ее мне. Я взяла бумаги и бегло просмотрела их. Договор о неразглашении. В десять раз более объемистое, чем обычно. Я не стала утруждать себя внимательным чтением, а просто отложила документ в сторону.

– Вы не станете его подписывать?

– Возможно, я его и подпишу, – сказала я. – А возможно, и нет. Это зависит от нескольких вещей. Включая и то, что именно вы расскажете мне о вашем деле.

Я подозревала, что он стал жертвой шантажа. Он выглядел подходящим кандидатом на эту роль. Проститутка-женщина или проститутка-мужчина, имеющие на руках тайно снятое компрометирующее его видео, а может быть, какой-нибудь торговец кокаином, решивший срубить легкие бабки, поставлявший ему свой товар, – в общем, некто предприимчивый и аморальный, решивший, что в лице Ганна они наткнулись на золотую жилу.

Он вскочил.

– Хорошо, – сказал он. – Но вначале мне нужно будет обрисовать вам ситуацию.

Я кивнула, борясь с желанием посмотреть на часы.

– Я руковожу компанией, базирующейся в Саннивейле и называющейся «Care4»[19]19
  Игра слов, основанная на их сходном звучании в английском языке; по-русски можно примерно передать как «Забóта».


[Закрыть], и наша компания планирует совершить революцию в уходе за детьми. Мы производим мониторы и датчики, способные транслировать каждое движение ребенка и каждый издаваемый им звук родителю на гаджет, работающий на базе облачных технологий[20]20
  Технологии, благодаря которым данные физически размещаются на удаленных онлайн-сервисах, а не на устройствах пользователей.


[Закрыть].

Он опять сунул руку в свой дипломат и на сей раз достал из него маленький белый предмет, напоминающий шарик для игры в гольф. На одной из его сторон имелось небольшое углубление, так что его можно было поместить на какую-то поверхность, и он бы не покатился.

– Эта штука активируется движением или голосом, у нее самое длительное время автономной работы на рынке, HD-видео, множество микрофонов, улавливающих стереофонический звук, и широкоформатный объектив с цифровым зумом. – Он говорил обо всем этом с такой гордостью, словно речь шла не о гаджете, а о живом ребенке.

– Выглядит неплохо. Когда у меня появятся дети, я вас разыщу, – сказала я, вертя миниатюрный шарик в руках.

В сфере имелось крошечное, едва видимое отверстие. Объектив. Я подбросила шарик в воздух, поймала его. Похоже, он был сделан из какого-то полимерного материала, очень легкого.

Я протянула его обратно Ганну, но он покачал головой:

– Считайте это сувениром. У меня их много.

Он непринужденно рассмеялся.

– Раздаю людям эти устройства, как визитные карточки.

Я пожала плечами и положила гаджет на ближайшую книжную полку.

– Выходит, вы продаете видеокамеры?

– Можно сказать и так. Мы предпочитаем рассматривать себя как телекоммуникационную компанию, работающую в сфере информационных технологий. Продаем оборудование, обеспечивающее комплексную передачу данных. Именно это и желают получить нынешние занятые работой матери и отцы – постоянную передачу данных о своем ребенке и обеспечение бесперебойного доступа. Только в нашей стране каждый год рождается примерно четыре миллиона детей. В США объем рынка услуг по уходу за детьми составляет пятьдесят миллиардов долларов. «Care4» предлагает оборудование, которое совмещает в себе высокие технологии и лежащее в основе человеческой природы стремление неусыпно присматривать за своими детьми…

Я чувствовала, что тону в потоке его слов.

– Хватит, – перебила его я. – Дальше можете не распинаться. Я точно не собираюсь выписывать вам чек.

Он ошарашенно осекся, а потом засмеялся.

– Вы правы. То, чем именно занимается наша компания, не так уж и важно, верно? Суть в том, что на кону стоят огромные деньги. И, к сожалению, бороться с корпоративным шпионажем никогда еще не было так сложно, как теперь.

Я посмотрела на свои часы. Поужинать уже не успею. Можно будет заправиться попкорном в кино.

– В этом плане больше всего проблем от китайцев и русских, – продолжал между тем Ганн. – Но в наши дни этим занимаются все кому не лень. Банды преступников по всему миру начинают понимать, что совершать киберпреступления куда проще, чем пытаться переправить через государственную границу героин.

Он принялся стучать пальцами по колену.

– Это настоящая клоака, Никки. Каждый готов красть, мошенничать и давать взятки.

Теперь уже можно было бы начинать строить догадки. Но я не стала этого делать. Суть моей задачи заключалась не в том, чтобы убедить клиента, что я умею хорошо соображать, а в том, чтобы помалкивать и выяснить, что именно ему надо.

– Недавно, – продолжал Ганн, – у нас был украден особо важный объект интеллектуальной собственности. Мы подозреваем, что воровством занимается одна из наших сотрудниц.

– И тут в дело вступаю я.

– Вот именно, тут в дело вступаете вы.

– Один вопрос.

Я не стала ждать, когда он поинтересуется, какой именно.

– Вы руководите крупной компанией в Кремниевой долине, но почему-то обращаетесь с вашей проблемой ко мне. Почему вы не обратились в одну из серьезных фирм, расследующих подобные дела?

– Хороший вопрос. – Сейчас он впервые за все время сидел неподвижно. – Я мог бы обратиться в одну из этих фирм, но все они работают в том же мире, что и я, – мы вращаемся в одних и тех же кругах. Я не могу рисковать, позволяя кому-то увидеть, как я являюсь в одну из них, иначе у людей могут возникнуть подозрения, что у моей компании какая-то проблема. И этого будет достаточно для того, чтобы начал распространяться слух о том, что у нас неприятности. В нашем мире полно акул, они плавают вокруг, высматривая слабые места защиты. Видите ли, Никки, наша компания уже прошла через несколько этапов финансирования, и мы находимся на пороге получения последних из необходимых нам частных инвестиций перед тем, как превратить нашу частную лавочку в публичную, выйдя на биржу. Если инвесторы почуют, что у нас что-то неладно, это станет катастрофой.

– А чего вы хотите от меня?

– Чтобы вы последили за этой сотрудницей. Нам нужно узнать, что именно она крадет и кому передает украденные данные.

– Почему бы вам ее просто не уволить?

Ганн кивнул, как будто ожидал этого вопроса.

– К сожалению, все не так просто. Если мы уволим ее, то те, на кого она работает, продолжат искать в нашей компании какое-нибудь другое слабое место и не остановятся, пока не выйдут на кого-то еще. Нам необходимо узнать, кто именно пытается воровать наши наработки.

Работы в этом месяце немного, и у меня достаточно времени. Я пожала плечами:

– Согласна.

Ганн улыбнулся:

– Прекрасно. Как именно мы должны производить оплату ваших услуг?

– Сначала предварительный гонорар, – сказала я. – Затем пойдет оплата по суточным или по часовым ставкам. Их размер будет зависеть от того, что именно я должна буду делать и насколько далеко от дома мне придется при этом уезжать.

Он в третий раз полез в свой дипломат и вручил мне большой пухлый конверт из оберточной бумаги. Я открыла его и увидела пачки зеленых купюр. Извлекла одну из этих пачек и увидела на уголке верхней купюры цифру «100».

– Здесь двадцать тысяч. Этого достаточно для начала?

Обычно мой предварительный гонорар составлял несколько сотен. Плакал поход в кино.

– Может, чего-нибудь выпить? Воды? Шотландского виски? Или кофе?

Ганн покачал головой.

– То, что я пью, у меня с собой.

Он достал из дипломата бутылку с мутной зеленой жидкостью.

– Сок холодного отжима. Все овощи для него были выращены на экологической ферме в Гилрое.

– Мне никогда еще не доводилось пить свой ужин. Как бы то ни было, скажите хотя бы, за кем именно мне надо будет следить.

Он сделал большой глоток своего сока холодного отжима.

– Разумеется. Но сначала вы все-таки должны будете подписать вон тот документ.

Все ли он мне рассказал? Конечно же нет. Но обычно так и бывает. Если мне повезет, смогу завершить эту работу достаточно быстро и оставить свою карьеру в сфере корпоративного шпионажа.

Я взяла предложенную им ручку и протянула руку к пачке бумаг.

11

Следить одновременно и просто, и невероятно сложно. Просто, поскольку слежка – это довольно примитивный набор действий. Особенно если человек не подозревает, что за ним следят. Если он ведет машину, езжай за ним. Если идет пешком, иди следом. Садись в тот же автобус. Сиди в том же ресторане. А сложно это бывает потому, что люди могут вести себя непредсказуемо, а мир велик, и по нему становится все легче и легче передвигаться. Человек, за которым ты следишь, может поймать такси, отправиться на автовокзал или сесть в междугородный автобус. А может махнуть в аэропорт и за считаные часы пролететь расстояние в несколько тысяч миль.

Если увязался «хвост», остается только этот шанс.

Я прожила в Калифорнии всю жизнь, но так и не смогла как следует изучить Кремниевую долину: беспорядочное скопление городков, примерно в центре которого находится Сан-Хосе. Саннивейл, Санта-Клара, Купертино, Маунтин-Вью, Менлоу-Парк. И в каждом из них есть безликий маленький участок, занятый магазинами и ресторанами. Невозможно сказать, где именно кончается один такой городок и начинается другой. Все заасфальтировано, кругом бесконечные бесплатные скоростные автострады. Едешь и видишь одно здание за другим, огромные, кажущиеся стеклянными скопления построек и бесплодные холмы. Здесь ты часто проезжаешь мимо вывесок с названиями и эмблемами компаний, названия которых известны всем: «Яху», «И-Бэй», «Эппл». Но чаще мелькают названия фирм, не говорящие тебе ничего. Глядишь, когда-нибудь станут известными и они. Или нет.

Штаб-квартира «Care4» находилась в Саннивейле: большое здание на краю бизнес-парка, на территории которого, должно быть, располагался еще десяток компаний. Казалось, что все это здание выстроено из темного тонированного стекла. Его парковка была заполнена автомобилями последних моделей. Информационные технологии явно приносили немалый доход. Здесь было жарче, чем в Беркли, поскольку Саннивейл находится дальше от холодных ветров и переменчивой погоды Залива.

Я начала объезжать парковку. Мне были известны марка нужной мне машины и ее номер, к тому же мою задачу облегчало еще и то, что у сотрудницы, за которой я должна была начать слежку, был весьма приметный автомобиль – красный кабриолет «Порше Бокстер». Номерной знак 5LA7340. Я ездила вдоль рядов припаркованных машин. Парковка была пусть и немаленькой, но все же не огромной. Ведь она, в конце концов, не находилась рядом с каким-нибудь аэропортом. Я увидела какой-то красный кабриолет, но оказалось, что это «Мустанг». Я проехала еще мимо нескольких рядов и наконец нашла его. Двухместный, с мягким откидным верхом, стильный; такой приятно водить. По крайней мере, настолько, насколько вообще может быть приятно водить то, у чего четыре колеса. Автомобили вообще не в моем вкусе. Я остановилась неподалеку и огляделась по сторонам. Вокруг никого не было, все сотрудники фирмы усердно трудились внутри здания.

Я с непринужденным видом направилась к «Бокстеру» и, проходя мимо него, уронила авторучку, которую держала в руке. Авторучка подкатилась к его заднему колесу. Я опустилась на корточки возле заднего бампера и, шаря одной рукой в поисках ручки, другую запустила под шасси. И почувствовала, как к днищу машины прилипает мощный магнит.

Минуту спустя меня на парковке уже не было. По дороге туда я заметила рядом небольшой торговый центр. Маникюрный салон, «Старбакс», несколько фаст-фудов. Я зашла в «Старбакс», заказала кофе глясе, купила газету и, удобно усевшись, начала ждать.

Когда-то нельзя было заниматься слежкой в одиночку, приходилось время от времени сменять людей, в наши же дни любой человек может купить такие устройства, одна мысль о которых заставила бы агента «Штази»[21]21
  Неофициальное наименование Министерства госбезопасности ГДР.


[Закрыть] позеленеть от зависти. Онлайн-диктофоны, скрытые видеокамеры, регистраторы работы клавиатуры компьютера, записывающие и передающие каждое набранное на нем письмо. И GPS-маячки. Я никогда не испытывала потребности иметь большое количество устройств, в которых используются современные технологии. И дело тут вовсе не в каких-то глубоких философских воззрениях – просто я не понимаю, каким таким образом фитнес-браслет или подключенный к Интернету тостер может сделать мою жизнь счастливее. Но и от современных технологий может быть польза. Благодаря им я сейчас не стояла на восьмидесятиградусной[22]22
  По Фаренегейту; ок. 26,7⁰ по Цельсию.


[Закрыть] жаре с биноклем в руках, а сидела в кафе с кондиционером, попивая свою вторую порцию кофе глясе. Устройство, которое я прикрепила к днищу машины, было чуть крупнее спичечного коробка и имело устойчивый к атмосферным воздействиям магнитный корпус. Ресурса его батареек должно было хватить на месяц, и оно передавало сигнал на старенький айпэд, который отдала мне Джесс. На дисплей была выведена карта, а на карте виднелась точка.

Эта точка на карте означала: куда бы Карен Ли ни отправилась на своем автомобиле, я всегда буду точно знать, где она находится.

Я прождала около трех часов. Начался обеденный перерыв, и расположенные в торговом центре заведения, где можно было поесть, начали заполняться людьми. Почти все они были мужчинами, самым молодым из которых было за двадцать, а самым старым под шестьдесят. Почти все были либо белыми, либо китайцами, либо индийцами – в джинсах и теннисках с небольшими ламинированными бейджиками, либо прикрепленными к ремням, либо висящими на специальных шнурках. В Кремниевой долине таких, как они, десятки тысяч, и все они строят какой-то новый мир, который должен вот-вот возникнуть.

С окончанием обеденного перерыва людская волна схлынула, и в торговом центре опять стало тихо. Я пила уже третью чашку кофе глясе.

Айпэд издал прерывистый писк. Точка на его дисплее задвигалась.

Я быстро встала.

Когда «Бокстер» проезжал мимо торгового центра, я уже сидела на своем мотоцикле, следя за дорогой.

Потом тронулась с места и двинулась за маленькой красной машиной.

Ли ехала быстро, направляясь на север по автотрассе 101. Мы проехали мимо обширного Научно-исследовательского центра НАСА имени Эймса, миновали огромные самолетные ангары, словно вышедшие из научной фантастики Герберта Уэллса, затем Стэнфорд, после него международный аэропорт Сан-Франциско, подъезжая все ближе и ближе к самому городу. Надпись на билборде гласила: «ПИШИТЕ ПРОГРАММЫ. СПАСАЙТЕ ЖИЗНИ». На другом билборде рекламировалось некое новое фотоприложение, которое, по-видимому, было лучше других фотоприложений. Я ехала так, чтобы от «Бокстера» меня отделяли пара машин и одна полоса. Время было послеполуденное, и движение не затруднено. Это облегчало мою задачу. Когда люди едут, они фокусируют внимание на дороге. Когда же их машины стоят в пробке бампер к бамперу, они начинают нервничать и оглядываться по сторонам, пытаясь определить, когда рассосется затор. Скучающие водители волей-неволей становятся наблюдательными.

Когда мы подъехали к Сан-Франциско, «Бокстер» съехал с трассы и поехал по дороге, проходящей мимо бейсбольного стадиона «Эй-ти-энд-ти-парк». Мы проехали мимо огромных флагов бейсбольной команды «Сан-Франциско джайентс», потом мимо самой громады их домашнего стадиона. Вокруг слышался шум, доносящийся по меньшей мере с сотни строек, а в небе было больше башенных кранов, чем облаков.

На Кинг-стрит «Бокстер» вдруг резко замедлил ход и начал искать, где бы припарковаться. Я была уже слишком близко, чтобы затормозить. Справа имелось платное парковочное место, туда она и поставит свою машину, а я проехала до конца квартала и втиснула мотоцикл между двух автофургонов, затем не торопясь двинулась назад.

Я впервые увидела Ли, когда она выходила из своей машины. На вид ей было примерно столько же лет, сколько и мне, хорошенькая китаянка чуть за тридцать, с блестящими черными волосами и в больших солнечных очках. Одета она была с шиком: обтягивающие джинсы, кожаная куртка, черная кожаная сумочка, висящая на плече. Она с целеустремленным видом вошла в находящуюся неподалеку кофейню.

Я перешла на другую сторону улицы и прождала не менее пяти минут, наблюдая за противоположным тротуаром на тот случай, если она выйдет. Если эта женщина крадет секреты компании, в которой работает, то она должна быть постоянно настороже. Зайдя наконец в кофейню, я сразу же направилась к кассе, заказала кофе с бубликом и купила экземпляр той же самой газеты, которую читала утром.

Карен сидела за столиком в задней части зала лицом к двери.

Я постаралась сесть как можно дальше от нее, заняв столик в переднем углу.

Вокруг меня сидело человек десять-двенадцать. Мужчина средних лет, читающий газету, девушка, по виду студентка, с открытым учебником, несколько парочек, старик, решающий кроссворд. По идее, Ли должна была бы здесь выглядеть естественно, но что-то мешало этому, что-то, отличающее ее от остальных. Она не читала, не решала кроссворды и ничего не ела. Перед ней стояла чашка кофе и лежал черничный кекс, но и то и другое оставалось нетронутым. Она определенно была напряжена, ее пальцы постукивали по столу. Одна рука лежала на сумочке, едва касаясь ее. Вот она посмотрела на свои часы и опять тревожно забарабанила пальцами.

Прошло двадцать минут, и в кофейню вошли двое мужчин. Один был одет в синие джинсы и черную кожаную куртку, второй – в бежевую куртку свободного покроя, из-под которой выглядывала красная тенниска. Оба ростом превышали шесть футов, но мужчина в кожаной куртке гладко брился и имел мощное телосложение, а мужчина в тенниске был тощ, и его лицо украшали бородка клинышком и треугольный нос, острый, как у ледокола. Заказывая кофе, они огляделись по сторонам. Глаза у них были внимательные, зоркие – такие явно ничего не упустят. Я почувствовала, как взгляды скользнули по мне, и продолжала сидеть, закрывая лицо газетой.

Они заплатили за кофе и сели за столик Ли, напротив нее.

Та нервничала. Но она их знала – это было очевидно.

Между ними тремя сразу же завязался напряженный, сосредоточенный разговор. Я даже не рассматривала возможность сделать фотографии этой троицы. Мужчины явно очень отличались от Карен. Они определенно были не из мира высоких технологий, а откуда-то еще. В них чувствовалось что-то опасное. Глядя на них, я подумала, что, кем бы ни была Ли и что бы она ни сделала, она однозначно не рассчитала свои силы и ввязалась в то, что было ей не по плечу. Если бы у меня имелась возможность дать ей совет, я бы сказала, чтобы она оставила мысль о краже корпоративных секретов и уехала куда-нибудь подальше. В другой город. А может быть, даже в другую страну.

Проговорив полчаса, двое мужчин встали, а Карен осталась сидеть на своем месте. Мужчина в кожаной куртке наклонился и шепнул ей что-то на ухо, будто прощаясь. Затем оба прошли мимо меня к двери. Вполне нормальное зрелище. Кофе, трое друзей, непринужденное прощание.

Если не считать одной странной детали.

Уходя, мужчина в кожаной куртке держал в руке ее сумочку.

Ли просидела за столиком еще несколько минут, потом отодвинула от себя чашку с кофе и озадаченно посмотрела на кекс, словно не понимая, как он здесь оказался. Когда она выходила, я хорошо рассмотрела ее лицо. Она была очень хорошенькой. Миндалевидные карие глаза, изящная линия подбородка, высокие скулы, маленький нос. Она была худощава, но в ней чувствовалась физическая сила и энергия, словно она проводила выходные, занимаясь греблей или катаясь на горных лыжах. Я подождала еще несколько минут, затем тоже вышла. В общем-то, было неважно, куда поедет отсюда Карен – я все равно буду знать, где ее найти. Я думала о другом. О человеческих лицах и их выражениях.

В силу характера своей работы я часто, даже слишком часто наблюдала проявления сильных эмоций. Я видела на лицах людей горе, смятение, гнев, потрясение, похоть. Обычно выражение лица человека соответствовало ситуации. Ловишь кого-то на обмане и видишь на его лице стыд. А поймав вора, видишь страх. Лица отражают чувства, которые люди испытывают в тот или иной момент.

Так что нервозность Ли нисколько бы меня не удивила. Для человека, занимающегося кражей важнейших корпоративных секретов, это было бы нормально. Для того, кто в чем-то виноват. Тут поневоле будешь вести себя нервозно. Но выражение ее лица было иным. Карен отнюдь не выглядела как человек, который что-то крадет. Она выглядела как человек, которого ведут на расстрел. На ее лице было написано только одно чувство – животный страх.