Текст книги "Река надежды"

Внезапная перемена в настроении молодой женщины лишила Александера остатков уверенности, и, чтобы совладать с внезапной слабостью, он решил размять ноги. Вот так, кружась вокруг нее, словно волк вокруг добычи, он ходил какое-то время, неотрывно наблюдая за ней, ища в ее «броне» слабинку, место для удара. Господи, но какая же это мука – просто смотреть на нее! Годами он принуждал себя принять случившееся, боролся с душевной болью, как вдруг несколько секунд – и рана открылась снова! Гнев постепенно вскипал в душе, и направлен он был против женщины, которая навлекла на него эту страшную муку.

Изабель казалась ему еще более прелестной, чем раньше, и более желанной. Она сохранила свою свежесть, а красота ее расцвела, словно цветок. Этот округлый рот, эта грудь, поднимающаяся и опускающаяся в ритме учащенного дыхания, эта бархатистая кожа… В ней было столько волнующей чувственности! Может, причина этого расцвета – счастливая супружеская жизнь?

Ее локоны трепетали на ветру, отсвечивая красным золотом в лучах заходящего солнца, к нежному и сладковатому аромату духов примешивалась нотка речной свежести. Он закрыл глаза, чтобы получше запомнить этот запах.

Картины из прошлого, казалось бы навсегда погребенные в недрах памяти, снова возникли перед глазами. Он поморщился, выдав тем самым свои истинные переживания, но тут же овладел собой. Нельзя открывать перед ней свои чувства! Она предала, и ему плевать, что стало тому причиной… Она позвала его только для того, чтобы пробудить страдание, которое он так долго убаюкивал. Разве может быть другая причина? Но нет, он не даст ее расчетам сбыться. Сказанного слова, поступка – ничего этого нам не дано изменить. Ничего! Перед ним мадам Ларю, в то время как Изабель Лакруа умерла и он до сих пор оплакивает ее…

– Что вам угодно? Не представляю, какое дело может требовать такой спешки и… такой секретности? Неужели ваш супруг желает, чтобы мы внесли какие-либо изменения в контракт?

– Я хотела… хотела объяснить тебе причины, чтобы ты понял, почему я…

– Причины чего?

Он остановился напротив молодой женщины.

– Почему я вышла за него замуж. Алекс, поверь, они не оставили мне выбора! Я не хотела, клянусь тебе!

Дрожащим пальцем она прикоснулась к украшению у себя на шее – жемчужине, оплетенной тончайшей золотой нитью и закрепленной на изящной ленте. Он бросил взгляд на подвеску, оценивая ее стоимость и мастерство ювелира, и расхохотался, чтобы скрыть свое волнение.

– Ну конечно! Деньги для вас ничего не значат! Какое кощунство – заподозрить вас в алчности! И, несмотря ни на что, ваш супруг, мадам Ларю, видный мужчина, и он знает… как подчеркнуть вашу красоту. Она ни одного мужчину не может оставить равнодушным…

– Украшения и наряды мне не нужны, Алекс, и ты это знаешь.

– Конечно, если это украшения из бронзы или слоновой кости!

– Алекс, к чему этот сарказм! Ты говоришь сейчас совсем не то, что думаешь, я в этом уверена. Я понимаю, ты хочешь меня уязвить, но это несправедливо!

Бледная как мел, Изабель смотрела на него с изумлением и… страхом.

– Несправедливо? Ха! Ха! Ха! Тогда что есть справедливость? Может, вы мне расскажете еще, что такое верность?

Одно упоминание слова «верность» выводило его из себя. Протянув руку, он с такой силой сжал запястье молодой женщины, что она вскрикнула и попыталась высвободиться. Но он не спешил отпускать и придвинулся к ней так близко, что ощутил ее дыхание у себя на шее. Он вдохнул запах ее волос, выбившихся из-под кружевного чепца и надетой поверх него соломенной шляпки, скользнул взглядом по шее и груди, перламутровую белизну которых подчеркивало розовое платье. Мысленно провел по ним пальцами… А потом, пытаясь вернуть самообладание, закрыл глаза.

Источавшие аромат духов завитки скользнули по лицу, и его губы прильнули к гладкому девичьему лбу. Прикосновение потрясло его, словно удар молнии, и он почувствовал, как волнение заполняет душу, отнимает силу у тела. Она всхлипнула и опустила голову. Обхватив пальцами ее талию, он ощутил, как она дрожит. Вот же дрянь! Она его провоцирует! Но у нее нет права навязывать ему эти муки! Его взгляд внезапно снова стал ледяным, в нем появилось гордое презрение.

– Что вам нужно от меня? – спросил он едва слышно. – Чего вы хотите теперь, после всего, что вы сделали? Неужели не наигрались? Вы сделали все, чтобы я потерял голову от любви, а потом отшвырнули, как собачонку! Но время лечит даже такие раны… Теперь моя жизнь течет по иному руслу, и вспоминать прошлое я не хочу. Или, быть может, вы думаете, что вы – единственная женщина, с которой я делил свои удовольствия?

– Алекс, перестань, прошу! Я не хочу верить, что ты никогда не любил меня по-настоящему! Мои чувства к тебе до сих пор так глубоки…

Абсурд! Но что же все-таки эта предательница задумала? Люди часто путают любовь с вожделением, однако по сути это совершенно разные чувства. Любовь – это когда даришь себя, это самоотрицание, нежелание видеть в любимом недостатки, всепрощение, приятие. А вожделение – это страсть, плотская потребность, желание обладать, страдание.

Он прижался к ней, пробежал пальцами вдоль ее позвоночника. Изабель запрокинула голову и со вздохом вцепилась в его куртку. Сладострастие, желание плоти… Вот оно что! Может, ей не хватает супруга? Может, поэтому маленькая хитрюга решила побаловать себя интрижкой с представителем низшего класса? Оттолкнуть ее, бежать со всех ног – вот что ему надо сделать! Но, потерявшись в вихре эмоций, он не мог пошевелить и пальцем.

– Алекс, я люблю тебя… Я до сих пор тебя люблю!

Хитрость? Или правда? Он не знал, что и думать. Она предала. Она вышла за другого, хотя они поклялись друг другу в верности. Конечно же, только ради богатства, которого он никогда бы не смог ей дать! Цветочный аромат ее духов пьянил его, затмевая запах влажной земли и протухшей рыбы. Господи, может, она и правда до сих пор его любит?

Он желал ее, как в самый первый день, как желал бы и через три года, и через десять… Поцеловав ее в веки, он позволил губам спуститься по ее нежной шее к груди. С коротким стоном она обмякла в его объятиях. Он мог бы взять ее прямо сейчас, у этой вот стены. В том, что она отдастся, не было и тени сомнения. Вот только… Зачем она устроила эту встречу? Что ей нужно, ведь у него по-прежнему нет ни громкого имени, ни денег? Подозрение, что она просто решила с ним развлечься, не покидало его с того самого момента, как он получил ее записку. Но если не считать радостей плоти, что это могло ему дать?

Изабель обняла его, прижалась всем телом. Он увлек ее в темное местечко, где только что прятался, и прижал спиной к поросшей мхом каменной стене. Просунув колено ей между ног, он приподнял юбку и стал жадно гладить обнажившиеся бедра молодой женщины. Она изогнулась, впилась пальцами ему в плечи. Когда же рука Александера устремилась к ее интимному месту, по ее телу прошла дрожь желания, а низ живота словно бы обдало пламенем. Боже, как она соскучилась…

– Алекс! О Алекс…

Она отыскала его губы, страстно прикусила нижнюю, еще сильнее обхватила его руками. Разомлев от жары и его ласк, она совсем забыла о благоразумии. Александер рядом, он обнимает и целует ее, а остальное не имеет значения! Как и прежде, она дрожит от наслаждения, и руки возлюбленного ласкают ее, сводят с ума…

Внезапно Александер схватил ее руку и прижал к своему сердцу, которое громко стучало в груди.

– Скажите, это ли вам нужно или что-то другое?

Он даже не попытался скрыть сарказм. После недолгой паузы он снова стал ее целовать, но теперь уже грубо, стал ласкать, но – порывисто, будто бы в спешке.

– А так вам нравится, мадам?

Дернув за корсаж, он высвободил одну грудь и осторожно прикусил сосок. Она вскрикнула от сладкой, смешанной с удовольствием боли. Губы и пальцы снова заскользили по ее коже – ревнивые, властные.

– Вам нравится то, что я с вами делаю? Вам это по вкусу?

Грубость и холодный оскорбительный тон не оставили Изабель равнодушной. Нет! Он просто не понял! Им нужно поговорить, объясниться… К несчастью, она не могла пока еще рассказать ему о Габриеле. Что, если он потребует встреч с мальчиком – из искренних побуждений или чтобы манипулировать ею? Ради душевного спокойствия сына она не могла этого допустить. Пока еще слишком рано… Да, слишком рано! Сперва надо убедиться в его чувствах к мальчику…

Она попыталась его оттолкнуть. Проклятье! Она чуть было не отдалась человеку, который, возможно, ее уже не любит и, скорее всего, просто решил над ней надругаться! Надо же быть такой дурой! Но Александера так просто было не остановить. Он крепко удерживал ее у стены, а сам уже начал расстегивать ширинку.

– Нет, Алекс, не надо! Только не так! Ты не понимаешь! Нам нужно поговорить!

– Ах, ну конечно, вы боитесь зачать бастарда! Но эту неприятность можно уладить: позовите сегодня мужа к себе в спальню, и он ничего не заподозрит!

Пощечина застала его врасплох. Ощутив острую боль, он отпустил молодую женщину, отодвинулся и поднес руку к щеке.

– Александер Макдональд! – прошипела Изабель сквозь зубы. – Я думала, ты выслушаешь меня, но теперь вижу, что ты – варвар, грязная скотина, которая только и ждет, как бы воспользоваться моей слабостью! Может, только это и было тебе нужно? Может, я попросту показалась тебе чище тех вшивых продажных девок, которых ты мог купить себе в Квебеке? Я ошиблась в тебе, Александер! Если кто-то из нас и воспользовался другим, то это ты! Я отдала тебе самое дорогое, что у меня было, а теперь я вижу, что… Неужели это все, что тебе было от меня нужно? Значит, мой отец был прав, когда говорил, что для победителя отнять честь у дочери побежденного – это еще один способ закрепить свою победу!

Резкие слова Изабель и ее искаженное злостью лицо заставили Александера задуматься. А что, если она и вправду до сих пор его любит? А он взял и все испортил? Но нет, так даже лучше. Будущего у них все равно нет. И пусть все остается как есть.

Изабель задыхалась от ярости. Сдерживая слезы, стиснув кулачки, она продолжала:

– Я не узнаю́ тебя, Александер Макдональд! Ты стал циничным, вульгарным! Эти твои «мадам» и обращение на «вы»! Жалкий фарс! Я понимаю, ты чувствуешь себя обиженным, но это не дает тебе права так со мной обращаться. Меня принудили к этому браку, слышишь? Я не хотела, клянусь тебе в этом!

– Принудили? Да неужели? – вскричал он, чувствуя, как в душе снова закипает гнев. – Но ведь ты могла сбежать, God damn![31]31
  Черт побери! (скотс)


[Закрыть] Я бы вернулся, нашел тебя и…

– И куда бы я пошла, скажи на милость? Я была одна и без средств… В стране все еще была война, и я… я просто не могла! Алекс, моя мать… Она знала о нас с тобой и пригрозила, что упечет меня в монастырь и… Господи, да она нашла бы меня всюду, где бы я ни спряталась! А еще она сказала, что выставит тебя насильником!

– Насильником? Mo chreach![32]32
  Восклицание изумления и досады (гэльск.).


[Закрыть] – вскричал он в изумлении, а потом захохотал. – И какие бы она предоставила доказательства? Неужели ты бы согласилась против меня свидетельствовать?

– Перестань говорить глупости! Она бы обошлась и без моего свидетельства. Алекс, дело могло кончиться виселицей…

– Виселицей?

При упоминании о виселице к нему вернулась серьезность. Он грустно посмотрел на молодую женщину и кивнул. Он все еще прекрасно помнил, как это – чувствовать, что веревка перетянула шею и тебе нечем дышать… Он сглотнул. Да, он знает, каково это – болтаться в петле! Но ей об этом знать не следует…

– Алекс, мать организовала все у меня за спиной: встречи с Пьером, брачный контракт, который мне оставалось только подписать…

– У тебя за спиной? Ты надо мной издеваешься? Я видел, как твой «суженый» выходил из вашего дома. Тогда ты сказала, что это «друг, который пришел разобрать бумаги отца». Что ж, у тебя странные представления о дружбе… Ты солгала мне, Изабель!

– Нет, это была правда! Пьер был для меня знакомым, не более! Он меня совсем не интересовал, но потом выяснилось, что… Алекс, пойми, я не предполагала, что мать пойдет на такое! Они все устроили, не спросив моего согласия, причем за несколько дней! Я ничего не могла поделать: по закону у меня даже не было права воспротивиться этому браку.

– Значит, желание твоей матери оказалось для тебя важнее, чем твои чувства? Но почему ты не попыталась увидеться со мной потом и все мне объяснить? Если бы ты нарушила молчание, которое для меня было доказательством вины, я бы получил представление о случившемся. Мы бы убежали с тобой подальше – в английские колонии или даже в Шотландию!

По правде говоря, эта идея приходила Изабель в голову, но ради сына от нее пришлось отказаться. К тому же в то время ненависть к Александеру возобладала над другими чувствами… Изабель с грустью посмотрела на своего шотландца.

– А зачем мне было его нарушать? Алекс, ты ведь тоже молчал! Я надеялась, что ты придешь… особенно когда увидела тебя на том балу…

– На балу?

– Да, на весеннем балу у губернатора! Я знаю, что ты был там, Алекс, я тебя видела!

Александер нахмурился. Как могла она увидеть его на балу, если он там не присутствовал? Хотя… Может, это был Джон? Может, его брат-близнец до сих пор в Монреале?

– Алекс, ну почему ты не дал о себе знать? Ты мог бы узнать, где я живу, и…

– Зачем мне было искать встречи с тобой, Изабель? Ведь это не я нарушил обет… Хотя ты права: что это за клятва, если она не закреплена подписями на бумаге?

– Что бы ты ни думал, Александер, я свою клятву не нарушила! Я до сих пор верю в то, что тогда сказала!

Александер иронически усмехнулся.

– Правда? Но как можно было ее не нарушить, когда ты ложилась к другому в постель? – спросил он зло. – Объясни мне, я не понимаю!

– Я всегда любила только тебя! Ты один живешь в моем сердце! И это навсегда!

– О, звучит утешительно! Но скажи мне, Изабель, что мне делать с такой любовью?

– Я…

По правде говоря, она не знала, что ответить, и только пожала плечами. Наверное, все это глупо и им не нужно было встречаться. К чему все эти объяснения? Она уже собралась уйти, когда он схватил ее за руку и резко притянул к себе.

– Изабель, ты не ответила на мой вопрос! – громыхнул Александер. – Ты так и не сказала, чего от меня хочешь, зачем позвала сюда!

С трудом переводя дыхание, она прижалась спиной к стене и закрыла глаза.

– Я не знаю, что ответить, Александер. Правда, не знаю… Ты, конечно, прав. Мне не надо было искать с тобою встреч…

Его пальцы нежно коснулись ее щеки, очертили контур губ, по шее опустились к груди, и уже в следующее мгновение она почувствовала там же деликатное прикосновение его губ. Прижав руку к бешено бьющемуся сердцу, она погладила то, что осталось от ампутированного пальца.

Недалеко от них проехала повозка, послышались детские голоса. Заметив их, дети стали смеяться, потом убежали. Александер вздохнул и подумал с грустью: «Вот к чему приводят высокие чувства! Вот чем заканчиваются все мои попытки переломить судьбу! Колл ведь предупреждал, что эта маленькая богачка никогда не будет моей! Но, ослепленный любовью, я не стал его слушать!» Он не заметил тогда, из какого тонкого шелка на ней платье; не заметил сияния золота и серебра у нее в ушах и на шее; не обратил внимания на аромат дорогих духов… Глухой и слепой ко всему, он очертя голову кинулся в бездну.

– Изабель, у нас все равно ничего не получилось бы… – шепотом произнес он. – Все против нас, неужели ты не видишь? Мы из разных миров, у нас все разное! Ты привыкла жить в достатке, а мне приходится довольствоваться малым. Знаешь ли ты по-настоящему, что такое голод? Вряд ли! А я знаю это с детства. Ты и представить не можешь, что мне пришлось пережить… И сейчас мы живем по-разному. О Изабель! Что осталось сегодня от нас, от нашей любви? Одни воспоминания! Но со временем они померкнут…

«Нет, Алекс! Осталось намного больше, чем воспоминания! – пронеслось в голове у Изабель. – У нас есть наш сын!» Но вслух она это произнести не решилась. Нет, пока еще слишком рано… Она схватила Александера за лацкан.

– Если так, то будь моим любовником! Люби меня! Мне нужно… Ты мне нужен! Останься в Монреале, мы сможем встречаться! Ты расскажешь мне о своей жизни, потому что я хочу лучше узнать тебя, хочу любить тебя еще крепче!

Она прижалась к сильному мужскому телу, о котором мечтала столько ночей напролет. Александеру же вдруг почудилось, что этих четырех лет разлуки никогда и не было. Смежив веки, он представил себя на берегу реки Сен-Шарль. Мягко плещет о песчаный берег вода, сердце Изабель бьется у него под рукой… Огонь желания снова вспыхнул и ожег его изнутри. «Будь моим любовником!»

Любовником? Ему – стать любовником мадам Ларю? У него сжалось сердце. Разумеется, он мог бы… Но доставило ли бы это ему удовольствие? Смог бы он встречаться с ней, когда позволяют обстоятельства и когда у нее появится желание? Удовольствовалась бы его душа страстными, но короткими объятиями? Нет! Он не сможет вдыхать запах ее кожи, ласкать ее и не думать при этом, что другой мужчина несколько часов назад делал то же самое. С другой женщиной – возможно, но не с Изабель. Осторожно взяв руку молодой женщины, он отвел ее от своей куртки. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно, пожалуй, даже слишком спокойно:

– Нет, Изабель, никогда! Я не привык ни с кем делить свою женщину. Все или ничего – вот мой принцип. И в душе я понимаю, что лучшее, что ты можешь сделать, – это меня забыть!

Взгляд его сапфирово-синих глаз, казалось, проник в самую глубину ее истерзанной души. Нет, она не хочет терять его снова! Она не переживет это новое расставание! Ноги Изабель подкосились, и она ухватилась за него, прижалась щекой к его рубашке. В складках материи мелькнуло что-то блестящее. Она расстегнула пуговицу и ощупью нашла предмет, который привлек ее внимание. «Мой нательный серебряный крестик! Он до сих пор носит его!» Она разрыдалась.

– Скажи, что больше не любишь меня, Алекс! Скажи, иначе я никогда не смогу тебя забыть!

– Я…

– Нет! – вскричала она, зажимая ему ладошкой рот. – Ничего не говори…

Он закрыл глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.

– Ты – жена другого, Изабель! Это факт, и с этим ничего не поделаешь. Я… я любил тебя всей душой. Но теперь…

– Теперь ты меня уже не любишь, да?

Она почти кричала. Ужас охватил Изабель при мысли, что она может потерять любимого навсегда, а ведь она так мечтала об этом дне, об этой встрече!

– Будь моей любовью, моим возлюбленным, умоляю!

– Ты предлагаешь мне легкую интрижку? Нет, Изабель, мне нужно больше. Я хочу тебя всю, чтобы ты была только моя! Впрочем, нет… я хотел тебя всю…

– Пьер ничего не узнает! Он не сможет помешать…

– Изабель, ты пытаешься убедить меня, что твой супруг благословит нашу связь? Это смешно!

Она открыла было рот, чтобы рассказать об унижении, которое пережила недавно по вине мужа, и о соглашении, которое они заключили, но передумала. Тогда пришлось бы рассказать и о Габриеле, ведь сохранение семьи ради ребенка стало главным условием этого соглашения. Имеет ли она право жертвовать благополучием сына ради любовной интрижки? Александер прав – это будет любовная интрижка, не более. Но этого ли она хочет? Не заставит ли ее адюльтер чувствовать себя еще более несчастной? И согласится ли Александер видеть, как его сын растет, окруженный заботами другого мужчины?

Он отодвинулся и одернул на себе рубашку и куртку.

– Мне еще нужно собрать вещи. Я уезжаю… завтра!

– Но ведь осенью ты вернешься? Алекс, может…

– Нет! Я не вернусь, Изабель. И не надо меня ждать. Желаю тебе… огромного счастья.

– Алекс! – позвала она, протягивая к нему руки.

Александер посмотрел на молодую женщину. Господи, как она красива! Но их связь ни к чему хорошему все равно не привела бы. Со временем они с Изабель либо возненавидели бы друг друга, либо стали бы друг другу безразличны. Так что лучше позволить каждому и дальше жить своей жизнью… Лучше сохранить прекрасные воспоминания о любви, даже если сейчас это представляется трудным. Их любовная сказка – в прошлом…

Он осторожно взял ее руку, поднес к губам, потом поклонился, чиркнув треуголкой о траву, повернулся и пошел прочь. Когда она позвала его, Александер подумал: «Боже, зачем я согласился с ней увидеться?» Эта встреча принесла ему одни лишь страдания. К тому же она могла подумать, что он нарочно разыграл эту карту с отъездом, чтобы уязвить ее побольнее… Отдавшись во власть эмоций, на этот раз он не смог сдержать слез – они потекли по щекам, закапали на рубашку. Влажная галька скрипела под ногами, словно плохо смазанные петли двери, которую он закрыл, оставив позади часть своей жизни.

– Beannachd leibh, mo chridh’ àghmhor…[33]33
  Прощай, моя радость… (гэльск.)


[Закрыть]

Он снова оказался один в настигшей его тишине блужданий.

* * *

В ушах шумело. Изабель сжала руками голову, чтобы унять боль, но от этого она только усилилась. С губ молодой женщины сорвался стон. Чья-то ласковая рука коснулась ее лба, потом отвела ее руки и уложила поверх одеяла на уровне груди. Изабель с трудом открыла глаза. Пьер стоял, склонившись у ее изголовья, и грустно смотрел на нее.

– Что?..

– Тише! Ангел мой, отдыхайте…

Нотариус прижал палец к бледным губам жены, призывая ее к молчанию. Она устремила на него растерянный взгляд своих золотисто-зеленых глаз. До несчастья оставался шаг, один только шаг…

Накануне Изабель вернулась домой в состоянии крайнего возбуждения и сразу же заперлась у себя в спальне. Она не захотела открыть даже маленькому Габриелю, и мальчик целый вечер проплакал, потому что мама не пожелала ему доброй ночи. Уложив наконец сына, Пьер подошел к двери и потребовал, чтобы Изабель открыла ему. Супруга ответила отказом и попросила оставить ее в покое. Он услышал звон стекла и звук открываемой дверцы шкафа. Тогда он позвал Мари и спросил, что так взволновало ее госпожу. Но служанка лишь пожала плечами и не проронила ни слова. Что ж, оставалось только ждать, когда Изабель успокоится… Встревоженный, он удалился в кабинет, чтобы закончить срочный документ.

В дом незаметно прокралась ночь. Нотариусу стоило большого труда сосредоточиться на работе. Тишина, казавшаяся ему чересчур тяжелой, пугала его. Составляя опись имущества семьи Лефрансуа, он параллельно строил предположения относительно необычного, даже странного поведения жены. Изабель ненадолго уходила из дома, и за это время что-то произошло… Внезапно его осенило: что, если она назначила свидание своему бывшему возлюбленному?

Обезумев от тревоги, он бросился к спальне Изабель. Дверь была заперта на ключ. Пьер прислушался. Тишина… Желая убедиться, что она все еще там и с ней все в порядке, он решил воспользоваться отмычкой.

– Изабель!

В комнате пахло алкоголем и еще чем-то назойливо-приторным. Он осмотрелся. Где же Изабель? Одежда разбросана, туалетный столик перевернут, баночки с кремами и румянами и прочие женские безделушки рассыпаны по полу… В носу защипало от крепкого запаха разлившихся духов. «Все это так не похоже на Изабель…» Пьеру стало страшно.

Жену он нашел в комнатушке, смежной со спальней. Растрепанная, в одной ночной сорочке, она сидела, прислонившись спиной к медной ванне. Рядом валялась пустая бутылка из-под виноградной водки. Сорочка ее была испачкана кровью. В ужасе подхватив жену на руки, он понес ее к постели.

Мокрая ткань прилипла к телу, и ему стоило немалых усилий, чтобы ощупать ее с головы до ног в поисках раны, которую Изабель сама себе нанесла. Оказалось, что кровь течет из пореза на ладони. Судя по всему, стакан, из которого молодая женщина пила, разбился у нее в руке. С трудом сдерживая слезы, Пьер перевязал рану. Когда с этим было покончено, он крепко обнял Изабель и заплакал от облегчения. «Изабель, ненаглядная моя!»

На мгновение ему в голову закралась мысль, что она пыталась совершить непростительное. Совершить поступок, обрекавший ее на вечные муки ада… Этого он не смог бы пережить. Проклятый шотландец! Это он, этот Макдональд, во всем виноват! Сначала бросил Изабель, а теперь вернулся, чтобы ее мучить! Ну ничего, он за все заплатит!

– Спите, ангел мой! – прошептал Пьер, целуя жену в щеку.

Изабель вдруг открыла глаза и, вскрикнув, села на постели. Он поспешно обнял ее, чтобы успокоить. Прошло несколько томительных минут, прежде чем напряжение спало и она снова смогла нормально дышать.

Вцепившись в рубашку мужа, Изабель поморщилась от боли и уронила левую руку на одеяло. Во рту стоял противный привкус желчи. Женщина посмотрела на перевязанную руку и закусила губу, потому что вспомнила: она потеряла равновесие, упала и стакан, который в это время был в ее руке, разбился. Осколки глубоко врезались в плоть… И тогда к ней пришла ужасная мысль.

Она взяла осколок и долго водила им по нежной коже запястья, собираясь с силами. «Лучшее, что ты можешь сделать, – это меня забыть…» Но как ей забыть Александера, если каждый день она видит его черты в своем сыне? Как забыть? Как?.. Единственный способ – это…

И вдруг она услышала, как Габриель плачет и стучит в ее дверь. Это сын помешал ей, впавшей в безумие, отчаявшейся, осуществить свой мрачный замысел. Господи, что она наделала! Какой ужас!

– Все будет хорошо, любовь моя! – нашептывал своим тихим бархатным голосом Пьер. – Я вам помогу! Вы справитесь, рана заживет, и никто больше не причинит вам вреда! Я люблю вас, Изабель, поверьте! Зачем же отталкивать меня и мою любовь?

Слушая мужа, она прижалась к его груди и тихонько заплакала. Он говорит, что любит ее, а она? Она едва не взяла на душу грех! Она прогнала его из своей постели… Мужчина, которого она любит по-настоящему, вычеркнул ее из своей жизни, а тот, который не мил ей самой, утешает, раскрывает ей свои объятия! Александер больше не любит ее, а она не любит Пьера… Но ведь у нее есть Габриель, ее сын, ее единственная любовь! Он один удерживает ее на этой земле… И ради него она будет жить.

– Простите меня! – едва слышно прошептала Изабель.