Текст книги "Эра Водолея"

Украинцы БАБа, вестимо, кинули, никак вложения бабла и сердца не компенсировав. Но дело было не в этом.

Милый друг Владимир не откликнулся.

Потому что господин президент:

• не принимает решений под давлением – людей ли, обстоятельств ли;

• не признает поражений, а раз не проиграл, о чем и договариваться?

Второй решающий момент – процесс против Романа Абрамовича (2007–2012) с требованием доплатить за все, что ранее было изъято, по рыночной стоимости на дату изъятия. Исход процесса известен, в детали не вдаемся за ненадобностью.

Последний шаг. Он пишет Путину покаянные письма с просьбой вернуть на Родину. Матч переходит в добавленное время.

Пожалуй, впервые с 2000-го он действительно привлек внимание контрагента. Так, что это невозможно было скрывать.

Пресс-секретарь Дмитрий Песков дал понять, что всё прочитано, ликовал частным образом без трех месяцев самоубийца.

Песков. Дал понять. Да-да.

Уже после гибели Борис Абрамыча Владимир Владимирович скажет на пресс-конференции: «Мои помощники предлагали мне предать эти письма огласке. Господь уберег меня от этого шага». По шатким свидетельствам очевидцев, в процессе чтения сумбурных посланий далекого друга ВВП даже прослезился.

Да, действительно, Господь уберег.

Путин не убивал Березовского. Березовский убил себя сам. Но не 23 марта 2013-го, а раньше.

Есть у венецианца Карло Гольдони такая пьеса, какая мне нравится, она называется «Один из последних вечеров карнавала». Я подробно сюжет не помню, давно не перелистывал, но смысл, что все в Венеции празднуют-празднуют финал карнавала, а один персонаж все время собирается почему-то в Россию. И когда карнавал завершается, путь в Россию становится неизбежным.

К чему бы это? – спрашивали меня даже изрядные филологи.

Да уж понятно к чему.

Я не думаю, что какие-то березовские легенды я только что сумел серьезно развенчать. Меня забудут – они останутся. И это единственно правильно.

Как говорил Оскар Уайльд, «истинны в жизни человека не его дела, а легенды, которые его окружают. Никогда не надо разрушать легенд, ибо только через них мы можем разглядеть подлинное лицо человека».

Я не держал свеч и не проводил независимого расследования. Потому я не могу знать точно, какая из версий верна:

А) Березовский покончил с собой;

Б) Березовского убили;

В) он инсценировал свою смерть, жив и скоро объявится на поверхности.

На сегодня лично я придерживаюсь версии А.

Против нее многие – от близких БАБу журналистов до президента Александра Лукашенко – говорят такое: он не мог покончить с собой, потому что был слишком жизнелюбив. По Лукашенко, жил бы и в пещере, лишь бы продолжать жизненную игру.

Я отвечу своими аргументами.

• За самоубийство свидетельствуют те очень немногие люди в ближнем кругу Березовского, кому действительно можно было, в моем представлении, доверять. Например, телохранитель Ави Навам.

• Борис отнюдь не был так безоговорочно жизнелюбив. Так думают те, кто видел его только в парадной версии, с фасада.

Он был типичный маниакально-депрессивный человек – это не попытка любительского диагноза, а просто бытовая констатация. В маниакальном состоянии мало спал, мог убедить кого угодно в чем угодно, заражал окружающих совершенным оптимизмом по самым, бывало, безумным поводам. Маниакальная версия и была парадно-фасадной. Перед фигурами высшего сорта он, как правило, представал таким.

Но были и фигурки невысшего сорта, типа меня. Не начальники и не источники особых надежд. Вот перед нами он не стеснялся своей задней стены – депрессивного состояния. Где были и безнадежность, и суицидальные разговоры. Пусть до поры до времени – с ворохом неточных слов и предположений.

Очевидцы говорят, что в последние месяцы жизни он приценивался к хорошо известному ему (там много лет подряд жили его деловые московские гости) лондонскому отелю Hilton Park Lane, высокому страшному дому на краю Гайд-парка – не выброситься ли с крыши вниз, к британскому подножию? Останавливало, что выход на крышу закрыт на ключ. Плюс лететь сравнительно долго, и передумать в полете уже нельзя.

Многим известно, что он принимал сильные антидепрессанты, а потом решил моментально слезть с них – стремительность, отличавшая его как ничто другое.

С каждым годом я становлюсь больше уверен, что человек умирает не от старости или болезней, а когда исчерпано его жизненное задание. Так, как оно сформулировано Кем-то и понято самим Человеком.

Задание – соединиться с Россией в последнем акте поздней и мучительной любви – исчерпалось за невозможностью. Он и сам говорил об этом в предгибельном интервью русскому «Форбсу», просто почему-то «внимания тогда не обратили» (с).

Я почти совсем не верю в версию Б. Именно под занавес у Березовского совсем не осталось врагов. А жить без врагов он не мог – об этом поговорим чуть позже, но и это тоже завязывало шарф.

А если верна версия В, буду счастлив. Особенно тому, что он научился, наконец, так технично вытворять совершенно тайные дела.

В марте 2015-го, на марше памяти Бориса Немцова, ко мне подошел миловидный нестарый россиянин.

– Станислав, – узнал он меня, – а что вы все время говорите, что Березовский убил себя сам?

– Я, – отвечаю, – действительно так думаю. Хотя не уверен, конечно. Откуда мне быть уверенным.

– Но это же неправда, – ожесточился россиянин. – Его же точно убили.

Я не стал продолжать полемику. Все-таки марш был памяти Немцова, а не Березовского.

Человек, который вовсе не знал ни жертвы, ни обстоятельств дела, оказался совершенно убежден. Эти люди всегда приспособлены, чтобы стать сырьем очередному тирану.

Принято считать, что Березовский катастрофически не разбирался в людях. Сам он в моменты самоиронии любил пошутить вроде: «Вот если захотите развалить какую корпорацию, сосватайте меня туда начальником отдела кадров».

Это так и не так. Борис очень неплохо разбирался в людях, но только по своим критериям, где важны были талант, авантюризм, отчасти мужество, но не было места морали.

Он сам был внеморален. Не «а», а именно «вне». Это значит, что мораль как кодекс правил поведения в определенной социальной среде существует, но мы не десять раз на свете живем, чтобы просто так руководствоваться подобными мелочами. Потому моральные приоритеты партнеров, соратников, сотрудников и попутчиков его волновали, но не очень.

К таланту БАБ относился совсем не так, как к морали. Он рекрутировал сотни ярких людей, не так ли? Замначальника отдела кадров по этому направлению он вполне мог бы стать. Да и многие таланты сделали блестящие карьеры благодаря Борису и никому больше. Мало кто, правда, нынче любит о том вспоминать.

Когда-то он сказал, что не ошибся с человеческим выбором дважды: Бадри (Аркадий) Патаркацишвили, его главный партнер по финансам и понтам, и няня-гувернантка младших детей (француженка). Вскоре после смерти Бадри П. он пересмотрел первую позицию. Заочно поняв, что за надежностью скрывалась кавказская бравада, а по причине «эффективного финансового менеджмента» твердый миллиардер – он сам – превращается в изящного банкрота. Многие активы, совместные и отдельно Борисовы, оказались оформлены на родных и близких покойного господина П. – и номинальные собственники тут же объявили себя реальными.

В маниакальном состоянии он больше любил людей и был готов проявить к ним щедрость. В депрессивном – опасался их и думал, что все хотят его обокрасть. В конечном счете многие и обокрали. После его смерти выяснилось, что коллекция картин наполовину фальшивая. Кто-то придумал, что полотна подменили после самоубийства, но очень уж забавно звучало – получается, быстренько написали копии, проникли в последний дом, перевесили? Нет, судя по всему, с самого начала впарили ему фальшак.

Помимо прочего, Б. А. на своей собственной практике научил меня важной части кадровой теории – принципиальной разнице между двумя типами советников.

Советник категории А думает, что его советы действительно кому-то нужны. И когда босс спрашивает: «Что бы мне сегодня заказать на ужин – свинину или телятину?» – пускается в рассуждения о преимуществах и недостатках каждого варианта. С высокой колокольни своих знаний о мясном предмете, ясное дело.

Советник категории Б так никогда не поступает. Получив вопрос, он забегает на кухню к шеф-повару и спрашивает, что уже заказано. Возвращается к боссу и подтверждает правильный вариант. К вящему удовольствию того, кто якобы просил совета. Советник категории Б отлично понимает, что его совет нужен не по-честному и не сам по себе, а для внешней легитимации принятого боссом решения.

Ведь если с тобой соглашаются умные люди, ты скорее прав, чем не прав, не так ли? – полагает босс.

Карьеру делают в основном советники категории Б. Консультанты категории А чаще попадают в историю, но это не приносит особого счастья ни им, ни их близким.

Березовский, конечно, классический разрушитель. Деструктор. В жертву своему эго он был готов принести мироздание. «На миру и смерть красна», что в последние годы зачем-то навязчиво повторяет Путин, вполне относится к нашему герою.

Я не употребляю слово «деструктор» в плохом смысле. «Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть» (с). Разрушение и созидание, по большому счету, суть одно. Их общий антоним – паразитизм, утилизация.

Нельзя ничего большого создать, предварительно не разрушив прежнего. Не расчистив строительную площадку. Потому деструктор так же необходим большим созидательным эпохам, как и конструктор.

Эпоха Путина – не созидательная, а паразитическая. Ничего серьезного не создается. Утилизируется то, что возникло прежде. Никогда не имел практического смысла вопрос: какое государство строит Путин. Да никакого! Он не строит, а обеспечивает процесс распределения и перераспределения уже существующего. И чем бесконечней процесс, тем успешней властный утилизатор.

Эпоха же Березовского была именно созидательной, а значит, и разрушительной. Где мощного деструктора невозможно переоценить.

Действует образцовый разрушитель так.

А) Выбирает объект или процесс, который надо разрушить.

Б) Персонифицирует критическую точку – врага, по которому надо нанести решительный и решающий удар.

Разумеется, всякое разрушение должно быть легитимным, т. е. внутренне оправданным. Я уничтожаю это, потому что это плохо: принадлежит прошлому, мешает движению в будущее, обмануло всех в лучших чувствах, особенно меня, и т. д. «Я стреляю, и нет справедливости справедливее пули моей» (с) – девиз деструктора.

Не надо спрашивать такого человека, а что случится в результате успешного разрушения и, особенно, будет ли новое лучше прежнего, уничтоженного. Что станет потом – не его епархия и стезя.

Например, убираем какое-нибудь правительство РФ. Силой нашего ума, а также аппаратного нажима, народных волнений и информационной войны. Приходит другое правительство, которое мы любим еще меньше. Из-за него мы даже вынуждены отвалить из России. Ну и что? Что плохого? Ведь теперь можно убирать уже новое правительство, а значит, жизнь продолжается и смысл не утрачен. «Ситуация динамичная, надо действовать». И чем сильнее враг, тем ярче расцветает душа деструктора.

 
«Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог». (с)
 

А вот, скажет въедливый читатель, Березовский же много всякого разного создал. «Сибнефть», например.

Ну нет. «Сибнефть» сама по себе не очень его интересовала. Важно было, во-первых, ударить по правительству Черномырдина, показав последнему, что все эти нефтяные активы не достанутся «Роснефти» (как хотел ЧВС). Ведь у меня за спиной целый Ельцин, а у тебя – только часть его. Во-вторых, источник финансирования для СМИ, готовых наотмашь замочить коммунистов. А что там в «Сибнефти» станет происходить, для БАБа был десятый вопрос.

Катастрофа деструктора, как и конструктора, – стабильность. Нединамичная ситуация, в которой действовать нельзя. Стабильность, с каким бы зна2ком она ни была, – смерть.

Разрушитель не может жить без врага. Если врагов временно нет, их надо теоретически выдумать и практически соорудить.

Например, подойти у здания парламента к какому-нибудь улыбчивому, ничего не подозревающему британскому лорду, плюнуть ему на бобровый воротник и, в присутствии всевидящих журналистов – иначе нет смысла, – показать пальцем: «Вот истинный изверг рода человеческого, создатель ИГИЛа, изобретатель лихорадки Эбола!»

Зачем ты это сделал? Дурацкий вопрос, ребята. Пришло время перейти к новому разрушению, а для того нужны предмет и повод.

Березовский задумался о самоубийстве, когда уже не мог привлечь внимания ни одного врага, действительного или возможного. Врагов просто не осталось. Они утратили к нему интерес.

Не поручайте деструктору строить. Он умеет разрушать и должен заниматься тем, что у него получается. Как всякое живое существо. И, несомненно, он лучше всех сможет разрушить самого себя, если дать ему волю. Что и случилось с БАБом.

Теперь совершенно понятно, что в путинское время Березовский был немыслим так же, как органичен в ельцинское. И выпадение его из России – не просто результат интриг, пусть и самых высокопоставленных, но логичное следствие мерной логики дней. Адепт стабильности Путин и БАБ могли вместе существовать за пиршественным столом, но не в политическом соработничестве.

Березовский, увы, не дружил со временем. Это основной друг, которого по жизни он упустил.

Известно, что Борис всегда опаздывал. На час-другой – это вообще не считалось. Зафиксированный рекорд опоздания был 18 часов. И на эту задержанную встречу он все же прибыл. Странно здесь не то, что он все еще считал встречу не отмененной, а что собеседник его дождался.

Чтобы БАБа было легче ждать, перед его кабинетом (Белым залом) Дома приемов на Новокузнецкой был оборудован бар. С хорошими напитками и пристойными бутербродами. В отдельных случаях подавали и горячее.

Занимаясь теорией вопроса, я попытался сформулировать несколько объяснений, почему человек ненормально, патологически опаздывает. Не в силу форс-мажора типа инфаркта или дорожной аварии, а в порядке вещей. Не на уважительные минуты, а на беспредельные временные отрезки.

А) Прокрастинация. Очень не хочется начинать неприятное дело. Прокрастинация – вообще гигантский пожиратель людского времени.

Б) Демонстративное пренебрежение к окружающим. Так у нас с вами отношения устроены, что будете ждать меня столько, сколько придется. Не уйдете все равно.

На мой взгляд, Путин опаздывает на публичные события по причинам 1 и 2, в разных комбинациях.

В) Бессознательное отрицание материальности времени.

Вот это уже подлинная причина страшных опозданий Березовского.

Б. А. не считал, что время существует отдельно от него. Оно было частью его организма, как футбольный мяч – частью тела Лионеля Месси (по определению Диего Марадоны).

Время не служило для него отдельной величиной. Оно должно было лежать в кармане, как платок, или подчиняться ему, как кельнер или батлер.

Не признавая материальности времени, он не верил и в его протяженность. Для него существовало настоящее, прошлое и будущее – побоку. Он мог делать деликатное предложение человеку, с которым месяц назад разругался до степени взаимного расстрельного заказа. А что? Это же было месяц назад, теперь другое.

Потому он и не мог представить себе сражения со временем, которое проиграл. Случилась драматическая недооценка соперника.

Время съело его, отомстив за пренебрежение к собственной безраздельной царственности.

Да, я тоже знаю, что оно боится пирамиды Хеопса и, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии. Только оно само так не думает.

Оно играет от начала до конца.

Не случайно, как учил нас блаженный Августин, в Боге времени нет. Оно началось с актом творения и закончится по его исчерпании.

Скорее бы уж, что ли.

В поздние годы жизни и после смерти Березовского только ленивый не спешил мне рассказать о его злодействах. О которых я ничего не мог знать, как не самое доверенное лицо.

Ну, вроде – от желания засунуть кандидата в президенты РФ И. П. Рыбкина вниз головой в Панкисское ущелье до проекта взорвать кого-нибудь важного у штаба В. А. Ющенко в предвыборную ночь.

Мой ответ обычно был: я ничего не знаю, кроме того, что этого не случилось.

И ведь правда не случилось. Березовскому было не разрешено совершать такие злодейства.

«Господь уберег меня от этого шага» (с), – мог бы он сказать себе в ванной перед концом.

Кто-то считал Бориса большим ребенком, по гамбургскому счету не желавшим зла. Зло было для него не смыслом и не эссенцией, но игрушкой, вроде детской железной дороги. В маниакальном исполнении он мог переживать, что оказался не слишком злодеем, в отличие от сотен сопоставимых с ним по деньгам современников.

Когда Березовскому предлагали отрепетировать очередную пресс-конференцию, он часто отбрыкивался так: «Я не могу говорить два раза».

В жизни важно не только не оглядываться, но и не повторяться.

Мы уже сказали, какой эпохи символом был Березовский и почему. И как перестал быть символом со сменой эпох, замеченной многими, но не им.

Кто бы что ни думал о покойном (если не верна вышеозначенная версия гибели В), от него останется масштаб. Он мыслил в основном большими и даже великими целями. Это многое оправдывает.

Когда он умер, я пытался многим объяснить, в чем, собственно, утрата. Поговорить мне теперь особенно не с кем.

А это бывает довольно важно, даже для маленького человека.

Апология Ходорковского

Если Россия когда-нибудь начнет становиться европейской, то не на мести и не на злобе обоснуется это становление. А на отказе от мыслительного тоталитаризма

Историю фотографии Михаила Ходорковского с певицей Валерией и ее мужем-продюсером Иосифом Пригожиным в культовом лондонском ресторане кантонской кухни Hakkasan знают почти все возможные читатели этого текста. Констатирующую часть повторять не буду.

Также мы знаем, что г-н Ходорковский подвергся достаточно жесткой критике со стороны прогрессивной общественности, включая его собственных сторонников, за внезапно избыточную лояльность к людям, тесно связанным с путинским режимом, обуянным «крымнашизмом» и не всегда знающим, что в России есть гонения на ЛГБТ.

Ходорковский, как и в прошлых российских судах, вины не признал и своим критикам внятно, мне представляется, ответил. Отдельно добавив, что и со своим судьей (Хамовнического суда) Данилкиным, законопатившим его на 13 лет, готов выпить рюмочку/чашечку после своего возвращения туда, куда просто так не возвращаются, – в чаемую Россию.

Надо сказать, что и Пригожин с женой удостоились нападок со стороны коллег-конкурентов по РФ-попсе: их обвинили в двурушничестве, а заодно сообщили об актуальном или потенциальном неудовольствии совести политической РФ-нации, главы Чечни Рамзана Кадырова. Муж-продюсер здесь повел себя вполне пристойно, не ссылался ни какие драматические случайности, которые могли привести к скандальному фотографированию, а публично объявил МБХ исторической фигурой и сильным человеком. Ну и слава богу.

Пересказывать общеизвестное – дело порой выгодное, но скучное. Я и не собираюсь.

У меня иные задачи.

А) Конечно, сказать, что я целиком за Ходорковского; он имел право фотографироваться с кем угодно и где угодно; с другой стороны, кто угодно и зачем угодно имеет право его за это ругать, разве нет?

Б) Объяснить, почему я в этом деле за Ходорковского – поверх очевидных доводов, что в 2003 году я посадил его в тюрьму, а за этот текст он мне, конечно, заплатил. (Без аванса я и с инвалидного возка не встану, поверьте мне.)

В) Деконструировать (да простится мне такое умное слово, каких, кстати, МБХ не любит) негодование всех русских людей, посчитавших фотографирование с Валерией морально и общественно – что, по большому счету, суть одно – неприемлемым.

Начнем с деконструкции.

Многим из нас, русских людей, присуще исторически сложившееся тотальное сознание (ТС). Означает это, по моей авторской версии, примерно следующее:

1. Полное всесмешение качественно разных критериев оценки кого бы и чего бы то ни было: моральных, идеологических, политических, правовых, профессиональных, эстетических и прочих, какие только бывают.

Притом у всякого носителя тотального сознания свои приоритеты, разумеется, не одинаковые для всех. Например, для одного важно, как кто относится к Владимиру Путину. И ясно, что только убежденный сторонник (или, наоборот, противник) Путина может быть умным, честным и красивым, особенно одновременно. Если не соответствуешь этому критерию – ты дурак, или жулик, или всё сразу. Для другого критично отношение к марке чайников. Все, кто выбирает Bosch, – правильные персонажи, с которыми можно иметь дело. Не Bosch – неправильные, не иметь. Для третьего тотально важно, еврей ты (русский, казах, крымский татарин) или нет. И т. д.

Но механизм работы такого сознания, независимо от конкретного первичного приоритета, один.

Тотальное сознание стремится к моральному отягощению всего. Грубо говоря, евреем быть морально, а не евреем – уже не очень или очень не.

Особенно выпукло это проявляется в политике. Чтобы лишний раз не трогать Путина, который уже затроган до дыр, вспомним что-нибудь более пикантное, например, Навального образца 2013 года, когда он баллотировался в мэры Москвы. Многие люди говорили мне в те дни, что голосовать не за Навального – аморально. Это слив и предательство, мерзость и подлость. Как же, как же, пытался блеять я, ведь у меня есть конституционное право, оно морально не нагружено. И я никому не обещал голосовать за единого безальтернативного лидера оппозиции, честное слово. Ну, ты давний наймит Путина, поцелуй в жопу своих хозяев – был мне из околонавального лагеря стандартный ответ.

А если вы посмотрели спектакль, поставленный членом «Единой России» (или, наоборот, партии «Парнас», с какого холма посмотреть), и он вам понравился, знайте: у вас исключительно плохой вкус.

2. Тотальное сознание вытесняет закон как самостоятельную величину, субстанцию и инстанцию.

Правильный человек (ну, возможно, еврей, любящий свеклу или бойкотирующий Сандуновские бани) не подвластен закону. Он не может совершать преступлений и даже проступков. Разве что ошибки, и то как посмотреть. Всякое дело против него, если заведется, злокозненное и заказное.

Неправильный человек подвержен закону втройне, даже несуществующему. Он не совершает ошибок, только преступления и проступки. Если его еще не посадили, то это чье-то злоупотребление.

3. Сознание на то и тотальное, что оно не может рассматривать одно и то же явление или объект с разных сторон. Оно не терпит нюансов и полутонов. Кто-то (что-то) может быть или совсем хорошим, или совсем плохим. Но не посередине, и не хорошим + плохим в одном флаконе.

4. В полемике важен не предмет, на котором такое сознание никак и никогда не может сконцентрироваться всерьез, а собственно оппонент. Каковой и не оппонент вовсе, а враг. Ибо нет смысла всерьез разбирать предмет в разговоре с глупой продажной тварью, которая еще, как написано в газете «СПИД Инфо», в 1985 году украла три мандарина в поезде Липецк – Сочи.

5. Тотальное сознание ищет не правду, а победу в споре любой ценой. Проиграть нельзя: играем всегда с нулевой суммой, поражение равно смерти. Потому поражения не признаём: это они считают, что мы провалились, а мы победили (хотя это пока не так заметно) или, на худой конец, пали жертвой бессовестных манипуляций, что обессмысливает оппозицию «победа – поражение».

Как итог: тотальное сознание не умеет извиняться. Разве что за других – начальство, соседи, предки, потомки, эпоха, судьба, – но ни в коем случае не за себя.

6. Для такого типа сознания люди и прилагаемые к ним важные вещи не могут принципиально меняться. Если кто-то когда-то был коммунистом (кагэбэшником, националистом, либералом), им и останется навсегда. Ну, или если закоренелый жулик – тогда может поменяться, но по факту продажи новому покупателю. Меняться могу только я сам, носитель тотального сознания. Но не в силу переосмысления моей жизни, покаяния и т. п. А потому, что меня плохие люди когда-то в чем-то зверски обманули – например, сказали, что коммунизм хороший, а он на поверку оказался плохой. Потом доблестный я раскрыл обман, и мне самосписано мое прошлое как не имеющий нового употребления токсичный актив.

7. Тотальное сознание питается, прежде всего, бессубъектным знанием. Типа на заборе написано «дрова» – значит, за забором дрова. Это все знают. Доказательный процесс невозможен, ибо не укладывается в такой модели сознания.

Тотальное сознание предполагает радикальные перевороты (см. п. 5) в момент смены вех на почве разоблачения внешнего обмана – единственного источника наших ошибок. Именно потому мы так любим шарахаться из крайности в крайность, поклоняться всему, что недавно сжигали, и наоборот. Мы не можем вежливо разлюбить – только перейти из состояния любви в фазу ненависти, без промежутков и остановок.

Для такого типа сознания существует, как правило, один главный источник всех без исключения проблем и неприятностей. Как для Гитлера – евреи, для российской оппозиции – Путин, для Путина – США. Могут быть еще мелкие подысточники и субисточники, но только пребывающие в зависимости от единственного главного.

Такой тип сознания – оптимальный приемник тотальной пропаганды. Которая, по сути, для того и есть, чтобы эксплуатировать все перечисленные выше стандарты этого каменного мышления. Любой важный сюжет в условной программе Дмитрия Киселева может быть разложен на составляющие, помянутые здесь выше.

Именно тотальное сознание, а не разные идеологии, корпорации типа спецслужб, олигархические касты и т. п., есть база и питательная среда всяческого тоталитаризма на российской почве. Который будет возрождаться столько раз, сколько это сознание ему разрешит и повелит. Хороший диктатор неизменно призывается на смену плохому – и «все было встарь, все повторится снова, и сладок нам лишь узнаванья миг» (с).

Ведь из всесмешения критериев вытекает и неразличение властей. Исполнительной, законодательной, судебной. Когда мы придем к власти, суд будет, конечно, независим, но будет обязан выполнять наши указания по утрамбовыванию врагов-оппонентов. Вон, Б. А. Березовский действительно считал, что выиграет роковой процесс у Р. А. Абрамовича, потому что политическая Британия не любит Путина. Значит, победить обязан тот, кто против российского президента. Никто так и не убедил несчастливого Бориса, что Высокому суду Лондона на эти сторонние обстоятельства искренне наплевать.

Сейчас «тоталы» круто уперлись в тему послепутинской люстрации. Путин еще пока здесь, с нами, но уже ясно, что после него всех плохих людей надо запретить и побатальонно посадить. А хороших – поставить на власть. И прежде, чем Валерия снова сфоткается с Ходорковским, а судья Данилкин выпьет с ним чаю, эти оба путинских изверга должны отведать тюрьмы.

Если спросить, к примеру, меня, хорошие или плохие люди Валерия с г-ном Пригожиным, я скажу так: не знаю. Хотя бы потому, что не знаком с ними лично. И вот только если познакомлюсь и съем потом с ними хотя бы треть пуда соли, тогда уж позволю себе рассуждать про хорошесть и плохость. И в какой пропорции, как на мой полностью субъективный взгляд, они в них намешаны.

А «крымнашизм» – это их идеологический выбор. Пусть будет. Я категорически против «крымнашизма», но не желаю никакого зла его адептам. Без них мир был бы недостаточно многообразен.

Я и с Данилкиным не знаком. И что я скажу про него как гармонически развитую личность? Ничего.

Ходорковский во всей этой истории нравится мне тем, что демонстрирует выход за пределы тотального сознания. Рационально или внерационально, неважно. Он, возможно, понимает, что нет совершенно плохих и совершенно хороших людей. Что граница между добром и злом проходит не между разными человеками, а в сердце всякого человека. И если Россия когда-нибудь начнет становиться европейской, то не на мести и не на злобе обоснуется это становление.

А на отказе от мыслительного тоталитаризма, столь же болезненном, сколь и добровольном.

Так мне кажется.

Дисклеймер 1: тотальное сознание бывает и во всем остальном мире, не только у нас. Но для целей этой статьи интересна именно повышенная его концентрация в пределах России. А остальной мир еще потом пообсуждаем.