Текст книги "Борьба за обед: Ещё 50 баек из грота"

7. МАКАПАНСГАТ
КАМЕННОЕ ЗЕРКАЛО
(ЮЖНАЯ АФРИКА; 3 МЛН Л.Н.)

Зелёные кроны покрыли бесконечные холмы. По широким долинам медленно струились искрящиеся на ярком солнце реки. На пляж одного из таких потоков из чащи вышла группа австралопитеков. Самцы уверенно подошли к берегу и стали пить, самки с детёнышами некоторое время жались позади, но скоро тоже вошли по щиколотку в воду. Группа не торопилась, но и путь предстоял неблизкий – в более богатую область в дне пути, где деревья наверняка ещё были усыпаны спелыми фруктами, тогда как в этой местности австралопитеки, павианы и колобусы общими усилиями ободрали уже весь урожай.

Напившись, австралопитеки вольготно расположились на пляже. Открытость места их не слишком смущала: из мелкой воды появиться было некому, по пустому пространству ни гиена, ни кошка не смогли бы подкрасться незаметно, спасительные деревья росли совсем неподалёку, а весь берег был усыпан крупными гальками – самого подходящего для бросания размера.

Один из подростков как раз и занялся перебиранием камушков. Особенно красивы были валунчики, погружённые в воду: бликующие в мелкой волнующейся воде, все на первый взгляд похожие, но одновременно такие разные. Они живо напоминали подростку спелые фрукты – круглые, с виду сочные, некоторые желтоватые, иные оранжевые и красные. Взгляд молодого австралопитека упал на один из камушков: даже на фоне прочих красавцев тот выделялся особой спелостью. Австралопитек протянул руку и вытащил шар из воды. Вблизи тот оказался ещё лучше: на его так удачно повернувшемся боку зияли пара круглых выбоин и одна поперечная щель. Что-то заставило австралопитека присмотреться к этой комбинации внимательнее. Что-то тут было смутно знакомо. Уже не собираясь бросать булыжник, подросток вышел на берег, сел и стал задумчиво смотреть на камень. И тут его осенило: вместо камня на него смотрел какой-то незнакомый, но столь легко узнаваемый родственник. Камень был лицом! Это озарение поразило подростка до глубины души! Теперь он уж точно не собирался расставаться с таким необычным приобретением.

Подросток так увлечённо разглядывал свою драгоценность, что привлёк внимание родственников. Из-за плеча протянулась длинная рука отца. Противиться ему было нельзя. Крупный самец взял камень, повертел, но, не найдя в нём ничего интересного, небрежно бросил тут же, развернулся и ушёл. Подросток, подождав безопасного момента, подхватил камень, прижал его к груди и скорее удалился в сторонку, чтобы не привлекать лишнего внимания и не остаться без такой чудной вещицы.

Отдохнув, австралопитеки поднялись и отправились дальше. Подросток отставал. Он иногда останавливался и всё снова и снова заглядывался на чудо, что бережно нёс в руках: лицо в камне.

Улики

О строении скелета австралопитеков мы знаем достаточно хорошо, а вот о поведении большей частью приходится лишь гадать по косвенным признакам. Мало когда удаётся схватить момент, увидеть движение тела и мысли в костях и камнях. Именно такой редкостный миг удалось уловить в пещере Макапансгат в Южной Африке. Костеносные брекчии тут накапливались примерно между 3 и 2 миллионами лет назад, а останки в них принадлежат южноафриканским грацильным австралопитекам, первоначально описанным как Australopithecus prometheus, а после отнесённым к ранее известному виду Australopithecus africanus.

Между прочим, название «австралопитек Прометей» само по себе замечательно. Раймонд Дарт обнаружил рядом с останками австралопитеков кости, зубы и рога антилоп, некоторые из которых были характерно обломаны и зашлифованы, а другие имели тёмный цвет. Обработанных камней, что характерно, не было. Р. Дарт сделал вывод, что австралопитеки ещё не умели делать каменные орудия, зато использовали кости в этом качестве. Исследователь назвал культуру «остеодонтокератической», то есть «костнозубороговой». Вторым выводом было, что австралопитеки уже умели использовать огонь. Выходит, они и вправду были истинными Прометеями! В последующем, правда, оказалось, что повреждения на костях и рогах были оставлены зубами гиен, потемнения вызваны окислами марганца, а морфологически австралопитеки Макапансгата не отличаются от других грацильных австралопитеков Южной Африки, так что облик прогрессивных гоминид заметно потускнел и свёлся к двуногим обезьянам без какой-либо культуры. Но одна яркая страница в их истории всё же имелась!

Длиннорогий конгони Alcelaphus helmei

В отложениях Макапансгата была найдена круглая красная галька размером с кулачок австралопитека. На ней нет никаких следов обработки или использования, зато есть выбоинки естественного происхождения, случайно, но удивительно точно напоминающие рожицу – глаза, нос и рот. Забавно, что такие выбоинки есть на обеих сторонах, причём на одной «лицо» больше похоже на человеческое, а на другой – скорее на австралопитековое – с большими челюстями и очень низким лбом. Ясно, что такая игра природы может быть встречена где угодно, но есть одно важнейшее обстоятельство: подобная порода залегает большей частью в 32 км, а минимум – в 4,8 км от Макапансгата! Очевидно, что это не окаменевший колобок, который от бабушки ушёл и прокатился вверх по склону много километров. Галька была целенаправленно принесена сюда человеческими руками, хотя и не руками человека. При этом залегание в ископаемой брекчии достаточно хорошо гарантирует от позднейшего заноса. Учитывая отсутствие следов применения в качестве орудия, а также красный цвет и подобие лица, вывод напрашивается сам собой: камень заинтересовал австралопитека именно как «портрет».

Выходит, какой-то австралопитек фактически прошёл зеркальный тест – узнавание лица. Для его проведения надо тестируемому существу намазать лоб краской и показать в зеркале: если зверюшка пытается стереть пятно, значит, узнаёт в изображении себя. Большинство тварей начинают фырчать и скалиться, считая, что встретили кого-то незнакомого. Зеркальный тест проходят – и то, как правило, не с первого раза – лишь самые одарённые: человекообразные обезьяны, дельфины, слоны (только для них зеркало нужно очень большое), вороны, некоторые собаки, очень редко – кошки. Даже не все люди справляются с задачей! И речь даже не о папуасах, впервые соприкоснувшихся с цивилизацией. Достаточно пройтись ночью к холодильнику по тёмному коридору мимо зеркала – ощущения бывают незабываемыми!

Конечно, камень не совсем зеркало, но принцип тут примерно тот же – узнавание лица там, где его вроде бы быть не должно. Крайне важно, что у австралопитека хватило занудства тащить бесполезную каменюку фактически целый день! Вряд ли он бежал, торопясь и спотыкаясь, с воплями: «Глянь, что покажу!» Скорее, он шёл не спеша вместе с сородичами, а от пяти до тридцати километров – это всё же от часа до дня пути. Между прочим, и сказать-то он ничего толком не мог, так как у австралопитеков морфологических признаков речи ещё не было (справедливости ради, надо упомянуть, что именно в Макапансгате найден единственный череп австралопитека с развитым шиловидным отростком – тем самым признаком речи).

Антилопа-прыгун Oreotragus oreotragus

Орикс Oryx gazella

Из наблюдений над обезьянами и людьми мы знаем, что наиболее любопытны обычно детишки и подростки, тогда как взрослые намного серьёзнее и практичнее, так что можно предположить, что и макапансгатским камушком заинтересовался кто-то молодой.

Ни в одной из ископаемых фаун австралопитековых времён Южной Африки нет крокодилов, так что ходить по берегу было достаточно безопасно. Открытые пляжи могли привлекать именно тем, что хищникам там негде спрятаться. Правда, отсутствие крокодилов в отложениях может быть следствием специфики накопления материала: в основном находки сделаны в брекчиях пещер, куда водным рептилиям было нереально попасть.

Фауна Макапансгата в целом аналогична стеркфонтейнской, но несколько богаче. Небольшие павианы Parapapio jonesi, умеренные P. broomi и большие P. whitei, страшные гелады Theropithecus darti, широколицые колобусы Cercopithecoides williamsi – все они в той или иной степени были конкурентами австралопитекам. По каменным склонам пробирались овцебыки Makapania broomi и антилопы-прыгуны Oreotragus oreotragus, шмыгали даманы Procavia transvaalensis, P. antiqua и Gigantohyrax maguirei, у подножия гор в зарослях скрывались редунки Redunca darti и R. fulvorufula. Имелись и островки леса, судя по халикотериям Ancylotherium hennigi и огромным короткошеим жирафам Libytherium olduvaiensis; среди лесного подроста по ночам крались очень большие дукеры Raphicerus paralius и очень мелкие голубые дукеры Cephalophus monticola. Разнообразны были свиньи – сравнительно скромные Potamochoeroides hypsodon и клыкастые Notochoerus euilus, примитивны – быки Simatherium kohllarseni. На опушках паслись трёхпалые гиппарионы Eurygnathohippus cornelianus, винторогие лесные антилопы Tragelaphus strepsiceros и T. pricei, огромные саблерогие антилопы Hippotragus gigas, тяжеловесные канны Taurotragus oryx и красивые ориксы Oryx gazella. Там и сям в зарослях буша желтели стада импал Aepyceros melampus. Открытых мест держались продвинутые однопалые зебры Equus capensis, крупные газели Gazella vanhoepeni, бубалы – огромные Parmularius braini, лиророгие Damaliscus gentryi, длиннорогие Alcelaphus helmei и короткорогие Wellsiana torticornuta. На них охотились саблезубые кошки Dinofelis darti и Homotherium problematicum, а остатки подъедали гиены – полосатые Hyaena makapani и гигантские пятнистые Pachycrocuta brevirostris.

Гигантская гиена Pachycrocuta brevirostris

؂

Литература

Bednarik R. G. The 'Australopithecine' cobble from Makapansgat, South Africa // The South African Archaeological Bulletin, 1998, V. 53, pp. 4–8.

Dart R. The osteodontoceratic culture of Australopithecus prometheus // Transvaal Museum Memoir, Pretoria, 1957, № 10.

Dart R. The waterworn Australopithecine pebble of many faces from Makapansgat // South African Journal of Science, 1974, V. 70, pp. 167–169.

8. KNM-ER 1805
СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ
(КЕНИЯ; 1,75 МЛН Л.Н.)

Полоса густых кустов протянулась вдоль берега озера. По одну их сторону простирались полузатопленные заросли камышей с редкими деревьями, по другую – открытая саванна. С одной стороны мир бегемотов, буйволов, водяных козлов, выдр и крокодилов, с другой – жирафов, ориксов, газелей, гну, бубалов, зебр, павианов, шакалов, гиен, львов и гепардов. Лишь огромные слоны не обращали внимания на подобные условности и беспрепятственно гуляли, где им вздумается. Посреди же, между водой и саванной, расположился свой особый мир густых приречных джунглей. Это было самое тихое место, где трудно было кого-то увидеть. Лишь изредка ветки шевелились, когда там скрытно проходили носороги, кистеухие свиньи и винторогие куду. Одни мартышки и колобусы не стеснялись показываться на ветвях, но и они вели себя обычно тихо, распевая только по утрам.

В этом-то скрытом мире и жили парантропы. Они очень хорошо устроились в богатых зарослях. Можно было выходить к воде, чтобы попить и пожевать осоку, можно было залезать на деревья, чтобы собирать там фрукты и спать в уютных гнёздах. А чаще всего они просто отдыхали в прохладной тени, подолгу переваривая стебли и листья в своих круглых животах.

Лишь одному самцу было тут неуютно. Он был большой и умный, так что мог бы занять высокое место в иерархии своей группы. Но он резко выделялся среди сородичей: его лицо было намного меньше и сильно выдавалось вперёд, а маленькие зубы не позволяли наедаться так же быстро, как это делали родственники. Он чаще ловил мелких зверей и ел их – ему нравился вкус мяса.

А ещё иногда его тянуло в саванну. Там было опасно, там ходили страшные незнакомые звери. Но иногда на равнине появлялись чем-то похожие на него двуногие. Они были не такие коренастые и мускулистые, как жители зарослей, у них были аккуратные лица, и они вели себя совсем иначе – кричали, суетились, постоянно общались и были заняты чем-то загадочным и таким интересным.

Самец смотрел на них, но не решался покинуть родные заросли. Лишь смутная тоска по проходящей мимо столь богатой жизни порой одолевала его душу…

Улики

Систематика ископаемых существ – поиск определённости и порядка в туманном океане неопределённости и хаоса. В теории построенная система должна отражать эволюцию и родство, а также быть удобной в использовании. На практике всё делается через пень-колоду, так как разные учёные придерживаются отличающихся концепций, которые стремятся отразить в системе. Да и ископаемых материалов для работы бывает не то чтобы много. А отдельные находки надолго остаются загадками, которые никто не знает, куда бы приткнуть.

Именно такой «вещью в себе» стал разбитый череп KNM-ER 1805 из Кооби-Фора на севере Кении. Недаром другое его название – «загадочный череп». Датировка находки – 1,75 млн л.н. – время существования в Восточной Африке нескольких видов гоминид. Как минимум их было два: массивные австралопитеки-парантропы Paranthropus boisei и эогоминины, они же «ранние Homo», они же преархантропы, чаще всего обозначаемые как Homo habilis. Однако некоторые исследователи считают, что в это время ещё доживали свой век последние Homo rudolfensis, а притом уже появились первые Homo ergaster, а может быть, даже и куда более продвинутые Homo erectus. Некоторые же антропологи умудряются выделять и ещё пару-другую видов. И при всём этом великолепии «загадочный череп» остаётся абсолютно уникальным.

Его особенность – в сочетании совершенно разных черт от разных видов. Мозг – 582 см³ – очень большой для австралопитеков, но невелик для людей, а к тому же ещё и примитивен: с огромным «лобным клювом» и короткой затылочной долей, едва закрывающей мозжечок. Сам череп вытянут и приплюснут, с резко выступающим затылком, из-за рельефа даже крупнее, чем у Homo habilis, так что немало похож на черепа Homo ergaster. Однако на его макушке имеется сагиттальный гребень для крепления мощнейших жевательных мышц, а ведь это – черта австралопитеков и парантропов; у людей сагиттальный гребень не встречается и не встречался никогда, это один из надёжнейших родоспецифических признаков. На височных костях рельеф тоже очень силён, а боковые стенки черепной коробки вертикальны, как у людей. Лицо KNM-ER 1805 не уплощено в поперечном направлении, в отличие от парантропов, да к тому же резко выступает вперёд, тогда как у парантропов оно было вертикальным; одновременно челюсти огромные, вогнутые в вертикальной плоскости. Альвеолярный отросток, несущий передние зубы, сильно выступает вперёд, выпуклый во всех направлениях, он плавно переходит в дно носовой полости, что очень примитивно. А вот зубы – весьма скромные. Сочетание больших челюстей и сильных мышц с маленькими зубами противоречиво. Форма носовых костей у KNM-ER 1805 такая же, как у других «ранних Homo», но отступает от австралопитековых стандартов. И уж совсем ни к селу, ни к городу на лобной кости имеется метопический шов. Этот шов у детей расположен между двумя половинами лобной кости, но и у людей, и у обезьян обычно зарастает годам к двум или около того. В принципе, у современных людей он не так уж редко остаётся незаращённым на всю жизнь, однако у обезьян и австралопитеков зарастал всегда, и гиперразвитие жевательной мускулатуры тем более должно было бы способствовать его закрытию.

Разбитый череп KNM-ER 1805

Не странно, что разные исследователи относили KNM-ER 1805 ко всем возможным видам: Paranthropus boisei, Homo rudolfensis, H. habilis, H. ergaster и неопределённому Homo sp. indet.

Как объяснить подобную кашу признаков? В теории «загадочный череп» мог бы принадлежать особому виду. Однако в этом случае закономерен простой вопрос: где же останки других его представителей? В Кооби-Фора найдены зубы и кости десятков парантропов и древних людей, в большинстве своём они хорошо классифицируются, так что на малочисленность находок списать отсутствие других представителей гипотетического вида не получится. Кстати, даже удивительно, но ещё ни один антрополог не предложил особого видового названия для KNM-ER 1805. Далее, череп мог принадлежать патологическому индивиду со специфическими отклонениями. Но результаты болезней обычно хорошо видны, тут же череп в целом гармоничен, нет асимметрии, деформаций, уродливых выростов и искажений костей. Наконец, самая интригующая версия: череп мог принадлежать метису двух видов – парантропа и «раннего Homo».

Казалось бы, как такое может быть? Ведь парантропы и люди относятся к разным родам! Но, во-первых, это мы их называем по-разному, так как видим большие внешние различия. В генетике отличия могли быть гораздо скромнее; даже небольшие мутации могут вызывать существенные внешние изменения, но никак не мешать скрещиваться. Во-вторых, из практики известно множество случаев скрещивания разных видов и родов приматов, например разных видов тонкотелов, павианов, макак, мартышек или даже мандрилов с мангобеями – тоже представителей разных родов. И для человекообразных гиббонов метисация видов – обычное дело. В-третьих, на момент жизни KNM-ER 1805 парантропы с людьми разошлись ещё не так уж сильно, прошёл лишь один миллион лет, так что способность к созданию общего потомства могла быть не утеряна, хотя и затруднена. Миллиона лет хватило на возникновение заметных отличий во внешности и поведении: парантропы были мордастыми вегетарианцами густых прибрежных зарослей, а люди – головастыми собирателями сухих открытых пространств. Надо думать, гибрид чувствовал себя не на своём месте и там, и там.

Череп KNM-ER 1813 – Homo microcranous

Косвенным подтверждением метисности «загадочного черепа» являются другие столь же одинокие находки с мозаичным сочетанием черт: нижняя челюсть Ураха из Малави с древностью 2,3–2,5 млн л.н.; череп SK 80/846/847 из Южной Африки, обладатель которого жил 1,65 млн л.н.; KNM-ER 1813 из той же Кооби-Фора с возрастом около 1,8 млн л.н. Как и KNM-ER 1805, их определяли всеми возможными способами, а KNM-ER 1813 даже удостоился собственного названия – Homo microcranous. Важно, что сочетание признаков на этих находках не повторяется: размеры и форма зубов, челюстей и мозговых коробок у них разные, что логично именно при метисации.

Литература

Bromage T. G., Schrenk F. et Zonneveld F. W. Paleoanthropology of the Malawi Rift: an early hominid mandible from the Chiwondo Beds, northern Malawi // Journal of Human Evolution, 1995, V. 28, № 1, pp. 71–108.

Day M. H., Leakey R. E.F., Walker A. C. et Wood B. A. New hominids from East Turkana, Kenya // American Journal of Physical Anthropology, 1976, V. 45, № 3, pp. 369–435.

Ferguson W. W. A new species of the genus Homo (Primates: Hominidae) from the Plio/Pleistocene of Koobi Fora, in Kenya // Primates, 1995, V. 36, № 1, pp. 69–89.

Wolpoff M. H. «Telanthropus» and the single species hypothesis // American Anthropologist, 1968, V. 70, № 3, pp. 477–493.

Wolpoff M. The evidence for multiple hominid taxa at Swartkrans // American Anthropologist, 1970, V. 72, № 4, pp. 576–607.

9. КООБИ-ФОРА
НЕЛЁГКАЯ ЭТО РАБОТА
(КЕНИЯ; 1,7 МЛН Л.Н.)

Жаркий ветер с равнины проносился над сухой травой и докатывался до берега озера, разбиваясь о его прохладу. Правда, за последнее время озеро сильно обмелело, и там, где ещё совсем недавно стояли воды, ныне трескалась серая грязь. Некоторым обитателям водоёма не повезло. Если водяные козлы ещё могли держаться своих любимых участков, пока там высилась трава, а при крайности, хотя и нехотя, покинуть их, то бегемотам деться было некуда. Они сгрудились на стремнине в тесную кучу; их спины торчали над водой, периодически слышались тяжкие вздохи.

Одному из их сородичей пришлось совсем плохо: ночью он отправился на поиски лучшей жизни вдоль дельты впадавшей в озеро реки, но завяз в загустевшей грязи прямо посреди русла. Тут-то его и нашёл львиный прайд. Теперь обглоданная туша лежала у кромки воды, а сытые кошки довольно дремали под соседними кустами. Пара грифов уже кружила над побоищем, правда ещё не рискуя спускаться вниз и ожидая своей очереди.

Впрочем, покой счастливого семейства был недолгим. Группа людей, привлечённая парящими птицами, спешила с равнины. Их план был точен и давно отработан. Они деловито запаслись большими кусками лавы и длинными палками – всем тем, чего так не любят конкуренты от шакала до саблезубого гомотерия. Они спешили – надо было поспеть вперёд гиен, которые могли нагрянуть в любой момент. Они были сплоченны и решительны, а близость богатой добычи подстёгивала их. Они подбадривали друг друга криками, махали палками и изображали броски, хотя на самом деле ничего не швыряли – не надо лишний раз провоцировать хищников, а камни ещё пригодятся.

Львы уже не раз сталкивались с подобными беспокойными созданиями. Они не хотели неприятностей, они были уже сыты и не собирались спорить. Конечно, просто встать и уйти не позволяла гордость царя зверей: львы щерились и топорщили усы, шипели и делали угрожающие выпады. Но люди прекрасно знали, что это был лишь необходимый спектакль. Ещё не успели последние кошки раствориться в кустах, как самые нетерпеливые и голодные уже кололи куски лавы, наспех делая острые чопперы и отскабливая оставшиеся на костях куски мяса.

Сегодня удача повернулась к ним улыбчивой стороной, а потому на душе у них было хорошо!

Улики

Первые люди начали есть мясо. Но самое большое мясо – слишком большое, а потому опасное. Не всегда его можно убить напрямую, иногда проще найти в уже готовом виде. Косвенные свидетельства этого найдены во многих местонахождениях, в том числе HAS, или FxJj3, в кенийской Кооби-Фора с древностью 1,6–1,8 млн л.н. Тут, в русле дельты реки, всё случилось строго по К. И. Чуковскому: бегемот застрял в трясине. Сам ли он погиб, или ему помогли – не вполне очевидно, но следы львиных зубов на костях отпечатались очень хорошо. А вот уже поверх этих отметин наложились царапины от каменных орудий. Чтобы сомнений не оставалось, древние люди бросили тут же 119 олдуванских артефактов, в большинстве – мелкие острые осколки, но также 31 орудие. Показательно, что куски лавы были принесены со стороны, а орудия были изготовлены и выброшены прямо тут, на месте. Оно и логично: карманов и сумок ещё не было, таскать с собой готовые орудия смысла мало, а делать их в срочном порядке где-то в стороне – рискованно, ведь гиены и грифы тоже хотят есть.

Чёрные носороги Diceros

Гиппарион Eurygnathohippus

Мы точно не знаем, дождались ли люди ухода львов или прогнали их, но второй вариант вовсе не кажется невозможным. Превосходные примеры подобного отъёма добычи демонстрируют современные бушмены и масаи, выпроваживающие гепардов и даже львов от мяса иногда с копьями, а иногда и с простыми ветками в руках. С одной стороны, кажется, что огромная кошка слишком сурова, чтобы испугаться маленького человечка, однако в реальности, если лев хоть сколько-то сыт, ему проще уйти, а не драться. У людей есть копья и камни, их можно швырять с расстояния. А сломанная лапа, вышибленный глаз или выбитый зуб для хищника практически равноценны смерти от голода, причём долгой и мучительной. Охота – дело энергозатратное, ответственное и далеко не гарантированное, даже здоровый лев чаще охотится безуспешно, а уж повреждения, хотя бы и небольшие, делают его совсем несчастным. Есть даже гипотеза, что именно подобное «паразитическое» поведение наших предков свело в могилу всех саблезубых кошек, ведь они в большинстве своём были крупнее льва, а стало быть – ещё уязвимее (согласно иной версии, вымирание саблезубов было вызвано экологическими перестройками и вымиранием их крупнокалиберной добычи, а уже исчезновение хищников освободило дорогу нашим предкам).

Похожая история развернулась 700 тысяч лет назад в Эфиопии, в местонахождении Гомборе II-2. Тут на берегу древнего озера обнаружен уникальный ансамбль: остатки скелета бегемота со следами разделки, обсидиановые и базальтовые орудия, а также одиннадцать следов стоп взрослого и четырёх детей. Удивительно, но, судя по размерам, детишкам было всего от полугода до года, год, два и три. Понятно, что в этом возрасте они мало чего могли, однако, судя по расположению следов, деятельно пытались участвовать в разделке туши! Детство в каменном веке было весёлым, родители могли не беспокоиться, что дети сутками сидят с телефонами в руках.

Водяной козёл Kobus kob

Винторогая лесная антилопа Tragelaphus strepsiceros

Не стоит комплексовать по поводу того, что предки иногда занимались падальничеством, ведь в жаркой (а в прошлом – ещё и влажной) Африке мясо – всегда первый сорт. Шансов пролежать дольше пары часов и протухнуть у него совсем немного, слишком уж много желающих кругом. Так что в любом современном холодильнике мясо менее свежее, чем в доисторической саванне.

Карманов и сумок ещё не было, таскать с собой готовые орудия смысла мало, а делать их в срочном порядке где-то в стороне – рискованно

А уж сколько было сортов мяса! Ко времени 1,7 млн лет назад саванна приобрела уже почти совсем современный облик. Заросли буша всё быстрее редели и превращались в почти открытую саванну. На широких равнинах Кооби-Фора паслись гиппарионы Eurygnathohippus, настоящие зебры Equus и газели Gazella. Учились кочевать на большие расстояния длиннотонкорогие гну Connochaetes gentryi, а бубалы Beatragus antiquus и Damaliscus eppsi оставались домоседами. Осваивали открытые пространства первые длинношеие жирафы Giraffa jumae и G. pygmaea, а их короткошеие родичи Sivatherium maurusium продолжали держаться зарослей. По колючим кустам бродили чёрные носороги Diceros, а под ветвями неподвижно стояли лесные винторогие антилопы – большие куду Tragelaphus strepsiceros. Хрюкали многочисленные свиньи – Kolpochoerus limnetes, Metridiochoerus compactus, M. andrewsi и M. hopwoodi. Чутко настораживали пятнистые уши импалы Aepyceros melampus. Возле озёр ворочали огромнейшими рогами буйволы Pelorovis oldowayensis и P. turkanensis, а рядом охраняли свои участки водяные козлы Menelikia lyrocera, Kobus kob и K. sigmoidalis. В заводях толпились бегемоты Hippopotamus gorgops и H. aethiopicus, а от болот до рощ через саванну бродили слоны Elephas recki. Всё это изобилие скрадывали львы Panthera leo и саблезубые Homotherium. Конкуренцию людям-падальщикам составляли пятнистые гиены Crocuta. Имелись и более близкие наши родственники: гигантские гелады Theropithecus oswaldi в саванне, гривистые мангабеи Lophocebus albigena на высоких деревьях и массивные австралопитеки Paranthropus boisei в прибрежных зарослях.

Литература

Altamura F., Bennett M. R., D'Août K., Gaudzinski-Windheuser S., Melis R. T., Reynolds S. C. et Mussi M. Archaeology and ichnology at Gombore II-2, Melka Kunture, Ethiopia: everyday life of a mixed-age hominin group 700,000 years ago // Scientific Reports, 2018, V. 8, № 2815, pp. 1–11.

Isaac G. L. et Harris J. W.K. Archaeology // Koobi Fora Research Project. Volume 1. The fossil hominids and an introduction to their context, 1968–1974. Eds.: Leakey M. G. et Leakey R. E. Oxford, Clarendon Press, 1978, pp. 64–85.