Текст книги "Памяти солёная волна"

Расстрелянный остров

В смутные годы развала СССР, когда от великой империи отваливались кусками целые государства, мало кто обращал внимание на потерю военных и военно-морских баз на территориях стран Африки, Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока и Латинской Америки, некогда с таким трудом создававшихся. Было не до них. А ведь с этих баз советский флот контролировал ситуацию в Мировом океане, особенно в районе Африканского Рога, оказывая сдерживающее влияние на политическую ситуацию в мире уже одним фактом своего существования. Нынешней России базы почему-то уже не нужны. Уходят в прошлое и драматические истории их возникновения и их ликвидации. Это большой исторический пласт, ещё требующий своего изучения. Это и люди, рисковавшие своей жизнью, многие из которых сегодня незаслуженно забыты в суматохе перестройки и развала страны.

Ниже повествуется о судьбе военно-морской базы на острове Нокра архипелага Дахлак в Красном море, у берегов Эфиопии.

Я, в середине восьмидесятых судовой врач 31-й бригады судов обеспечения ТОФ, не один раз бывал там в составе экипажей танкеров «Илим» и «Владимир Колечицкий» и видел многое из этого своими глазами.

Современные Сомали, Эритрея и архипелаг Дахлак в Средневековье были одними из перевалочных пунктов работорговли и местом базирования пиратов. В конце XIX века Эритрея уже была итальянской колонией, а Сомали находилась под властью Британии. Соседняя Эфиопия (Абиссиния) была разгромлена и оккупирована фашистской Италией в результате войны 1935 года.

В ходе Второй мировой войны итальянские войска в Эфиопии в ожесточённых боях были разбиты британскими и южноафриканскими частями, британские «Бленхеймы» и «Уэллсли» из баз в Сомали бомбили эритрейские города и архипелаг Дахлак.

В декабре 1941-го Эритрея стала британским протекторатом и оставалась им до 1952 года, когда была присоединена к Эфиопии в федеративном статусе. Но в 1962 году император Эфиопии Хайле Селассие I упразднил федерацию, превратив Эритрею в провинцию. Однако народ Эритреи с этим не смирился и начал партизанскую войну, которая с переменным успехом длилась почти 30 лет и закончилась победой эритрейцев. При этом, пока Эфиопия была империей, национально-освободительное движение Эритреи поддерживал Советский Союз. Затем ситуация радикально переменилась.

Предыстория возникновения базы уходит корнями в эфиопско-сомалийскую войну 1977 года. Сомалийские войска, в своё время обученные советскими инструкторами и хорошо оснащённые советским оружием, вторглись в мятежную эфиопскую провинцию Огаден, жители которой постоянно восставали против центрального эфиопского правления. Тогдашний президент Сомали Сиад Барре попытался заручиться в этом политической поддержкой Кремля, но получил решительный отказ и прекращение военного сотрудничества. Уже в июне-июле 1977 года СССР начал поставки в Эфиопию военной техники морским путём – только за три месяца этого года около пятидесяти судов Советского Союза и стран Варшавского договора прошли через Суэцкий канал в порт Ассаб, доставив в общей сложности 60 тысяч тонн грузов. Транспортные суда после выхода из Суэцкого канала конвоировались военными кораблями. В дальнейшем советский флот активно участвовал в переброске контингента кубинских войск, которые под руководством советских военных советников разгромили вторгшиеся сомалийские части.

Сомалийцы, по недавнему примеру Египта, быстро переориентировались на США, денонсировали договор с Советским Союзом и дали трёхдневный срок для эвакуации советских и кубинских специалистов. К тому времени в Сомали насчитывалось (вместе с семьями) свыше двух тысяч советских граждан.

В порт Бербера (где находилась тогда совсем недавно образованная наша база) 13 ноября 1977 года пришли большой десантный корабль «Крымский комсомолец» с батальоном морской пехоты, другие боевые корабли и вспомогательные суда. Местные власти попытались воспрепятствовать эвакуации с целью захвата военного имущества, но артиллерийский огонь советских кораблей и высадка десанта с танками мгновенно нейтрализовали эту попытку.

То же самое произошло и в порту Могадишо, куда пришёл большой десантный корабль «50 лет шефства ВЛКСМ» – огонь и десант быстро отрезвили сомалийцев, жаждавших захватить склады с имуществом и оборудованием.

Морякам и десантникам удалось вывести из окружённой Берберы плавучий док «ПД-66», плавбазу, суда обеспечения, часть оборудования и складов вооружения, но портовые сооружения, узел связи, станция слежения, огромный топливный терминал и две авиабазы достались сомалийцам.

Новым местом для базы выбрали небольшой остров Нокра в эфиопском архипелаге Дахлак в Красном море. Архипелаг этот насчитывает свыше сотни островов, многие из них необитаемые.

Вывезенные из Сомали плавучий док, плавбаза и оборудование стали основой пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) на Дахлаке. Эта новая база, основательно засекреченная, была практически неизвестна широкой общественности нашей страны до самого её закрытия в 1991 году. Конечно, советские военные и торговые моряки, ходившие в этих широтах, знали о ней, но предпочитали в Союзе особо не распространяться.

База на архипелаге Дахлак сыграла немаловажную роль в сдерживании действий флотов западных стран во время эфиопско-сомалийской войны и боевых действий в провинции Эритрея. А война на суше была страшной. По свидетельству генерал-лейтенанта Н. Забелого – одного из наших военных советников, – от воюющей эфиопской дивизии (12 тысяч человек) за неделю боёв оставалось не более двух-трёх тысяч. Тела убитых не успевали убирать. Гибли и советские военные специалисты – в бою сложно быть только советником.

Советские боевые корабли и суда обеспечения оказали существенную помощь правительственным эфиопским войскам в сдерживании наступления эритрейских сепаратистов, пока шла война. Они защищали морские перевозки в порты Ассаб и Массауа, в случае необходимости поддерживали правительственные войска огнём корабельной артиллерии и участвовали в эвакуации беженцев.

Так, в декабре 1977 – январе 1978 года эсминец «Веский» оказывал артиллерийскую поддержку в боях с сепаратистами у порта Массауа (16 членов экипажа были награждены), там же участвовали в боях сторожевик «СКР-23», средние десантные корабли «СДК-109» и «СДК-82», большой десантный корабль «Крымский комсомолец» и суда обеспечения 8-й оперативной эскадры. Морские перевозки транспортов и судов обеспечения проходили как конвойные операции – под постоянной угрозой нападения.

Морские тральщики Тихоокеанского флота «Контр-адмирал Першин» и «Контр-адмирал Хорошкин» обеспечивали безопасность наших судов в районе Баб-эль-Мандебского пролива, периодически вступая в морские бои с боевыми катерами и вооружёнными шхунами сепаратистов.

Официально пункт материально-технического обеспечения (ПМТО) на Дахлаке (остров Нокра, бухта Губбет-мус-Нефит) был образован в результате Договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и Эфиопией 1978 года. На острове Нокра были оборудованы причалы, хранилища топлива и воды, склады, судоремонтная база, жилые помещения и казармы, медпункт, баня и вертолётная площадка. Был плавучий док «ПД-66», стоявший в самом начале бухты Губбет-мус-Нефит, плавмастерская «ПМ-129» из Петропавловска-Камчатского. Основной задачей базы были ремонт и обеспечение подводных лодок и кораблей 8-й оперативной эскадры, действующих в зоне Индийского океана. Кроме того, на базе ремонтировались боевые корабли и катера эфиопского флота, получившие повреждения в боях с «москитным» (состоявшим из небольших катеров) флотом сепаратистов. Там же, на торговом судне, находился плавучий склад боеприпасов эфиопских ВМС.

Дахлак во времена итальянской оккупации Эфиопии в 1936–1941 годах был знаменит своей каторжной тюрьмой. Из неё никому не удалось убежать: земля, выжженная солнцем, кишела ядовитыми змеями, а море и коралловые рифы вокруг – акулами, которым, по преданию, скармливали заключённых.

Правда, от тюрьмы оставалось немного – кусок стены с гордой надписью «Слава морской пехоте ВМФ СССР!», складское здание, да в проливе Урания на двадцатиметровой глубине лежал потопленный в войну итальянский транспорт. На островах архипелага жили и местные аборигены из племени афаров. Несмотря на суровые условия жизни, это было место отдыха экипажей советских боевых кораблей, судов обеспечения, атомных и дизельных подводных лодок.

Здесь можно было после дальних морских переходов ощутить под ногами твёрдую землю, снять психологическое напряжение, искупаться, запастись нехитрыми сувенирами – кораллами и ракушками. Разумеется, о каких-либо роскошных условиях жизни речи не шло: хронически не хватало кондиционеров, вода, привозимая танкерами из Адена, имела неприятный вкус, а от удушающей жары негде было спрятаться – на каменистом острове, кроме чахлых пальм и верблюжьей колючки, ничего не росло. И только в сезон дождей на короткое время остров бушевал зеленью. Жизнь и служба на Дахлаке были гораздо тяжелее, чем на советских базах в Анголе и Вьетнаме, где наши специалисты размещались в благоустроенных военных городках, оставленных португальцами и американцами.

В начале 1980 года возникла угроза деятельности нашего ПМТО на Дахлаке со стороны Сомали и эритрейских сепаратистов из Народного фронта освобождения Эритреи (НФОЭ). Необходимо было принимать меры по защите.

В марте 1980 года на остров Нокра прибыл на большом десантном корабле батальон морской пехоты Тихоокеанского флота, высадивший на берег взвод охраны (15 человек), две зенитные самоходные установки (ЗСУ «Шилка») и взвод переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК «Стрела»). После года службы тихоокеанцев сменили морские пехотинцы Черноморского флота. Была оборудована взлётно-посадочная полоса, на которую периодически садились вертолёты из Асмары, где была база противолодочной и военно-транспортной авиации. Аэродром в шутку прозвали «Шереметьево-3».

Тем временем военно-политическая обстановка вокруг ПМТО продолжала ухудшаться. В марте 1984 года сепаратисты НФОЭ захватили порт Мерса-Фатма, разгромили крупнейшую эфиопскую базу снабжения в Афабете, произошёл военный путч в Аддис-Абебе, мятеж эфиопских войск в Асмаре. Это немедленно отразилось и на положении советских военных моряков.

31 мая 1988 года в проливе Массауа-Северный катерами эритрейских сепаратистов впервые был обстрелян танкер Балтийского флота «Олёкма», где был убит начальник радиостанции. Катера сепаратистов совершали ракетные обстрелы архипелага Дахлак, обстреливали и захватывали иностранные суда, идущие в порты Эфиопии. В связи с чем с июня 1988 года на острове Нокра стали постоянно базироваться наши артиллерийские катера охранения, патрулировавшие архипелаг и периодически вступавшие в бой с катерами сепаратистов.

Катера эритрейцев, несмотря на малые размеры, представляли собой серьёзную силу – манёвренные, скоростные, вооружённые 107-миллиметровыми безоткатными орудиями, крупнокалиберными пулемётами «Браунинг» и установками «Град-ПИ», они контролировали проливы, нападали на конвои и обстреливали базу.

Немало вреда доставляли и «джонки[16]16
  Джонка – жаргонное название малых эритрейских катеров


[Закрыть]» с пластиковыми корпусами, дизелями «Ямаха» и экипажами из трёх человек, внезапно появлявшиеся из-за многочисленных островов и, обстреляв корабли из крупнокалиберных пулемётов и безоткатных орудий, так же внезапно исчезавшие. Они были особо опасны, так как имели стеклопластиковые корпуса и почти не давали «засветки» на экранах радаров, и только очень опытный глаз мог их различить на фоне островов архипелага.

В феврале 1990 года сепаратисты Народного фронта освобождения Эритреи (НФОЭ) захватили главную базу эфиопского флота – порт Массауа. Была захвачена и матчасть бригады береговой артиллерии, в том числе 130-миллиметровые орудия СМ-4-1 с дальностью стрельбы 28 километров, что позволило сепаратистам беспрепятственно обстреливать острова архипелага.

Сначала стреляли бесприцельно, но постепенно огонь стал корректироваться разведывательно-диверсионными группами, высаженными на необитаемые острова, и местной агентурой. Снаряды всё чаще стали попадать в цель – район ПМТО, огневые позиции и места дислокации эфиопских частей на соседних островах.

Корабли военно-морских сил Эфиопии и остатки её разбитых воинских частей были перебазированы в порт Асаб и – с согласия советского правительства – на остров Нокра, что сразу перенесло боевые действия на архипелаг Дахлак. Туда же срочно эвакуировались и лётчики советской авиагруппы из Асмары, оставив технику, имущество и запасы. Их противолодочные самолёты Ил-38, транспортные Ан-26 и вертолёты Ми-8 были уничтожены в результате нападения диверсантов.

Война вплотную подошла к базе.

12 февраля остров Нокра и архипелаг начала систематически обстреливать дальнобойная артиллерия с полуострова Бури. К тому времени на ПМТО находились тральщик, большой десантный корабль Тихоокеанского флота и ряд судов обеспечения. Возникла и угроза высадки десанта эритрейцев на архипелаг, к чему остров не был готов – никаких серьёзных фортификационных сооружений и запасов боеприпасов, кроме штатного боекомплекта, там просто не было предусмотрено. Для усиления наземной обороны с десантного корабля была высажена десантно-штурмовая рота морской пехоты капитана А. Семыкина.

Эфиопская армия и флот также активно оборонялись. Эфиопской авиацией было проведено несколько бомбардировок позиций береговой артиллерии, нанесены удары крылатыми ракетами «П-15» с ракетных катеров. Сторожевики и патрульные катера постоянно вступали в схватки с эритрейским «москитным» флотом.

В войне участвовали даже местные жители – представители племени афаров, доведённые до отчаяния постоянными обстрелами. Однажды ночью афары на своих лодках подошли к береговой батарее эритрейцев и, сняв часовых, вырезали всех, взорвав орудия. Но все эти меры уже не могли повлиять на ситуацию.

А в Красном море тем временем начались настоящие сражения. При конвоировании танкера «Иман» Черноморского флота, доставлявшего горючее и пресную воду из Адена, морской тральщик «Разведчик» и артиллерийский катер «АК-312» ответным огнём уничтожили три из четырёх атаковавших катеров сепаратистов. За тридцать рейсов, совершённых СМТ «Иман» в составе конвоев, только один прошёл без обстрела реактивными снарядами с островов и без боя с катерами.

В феврале 1990 года на танкере «Иман», несмотря на его неприспособленность к перевозкам людей, были эвакуированы члены семей военнослужащих ПМТО (21 женщина и 17 детей), так как обстановка вокруг базы ухудшалась с каждым днём. Все понимали, что попадание в танкер хотя бы одного реактивного снаряда вызвало бы немедленный взрыв и гибель всех. Но другого выхода не было. На этот раз обошлось, хотя вся база жила «на нервах», пока из Адена не пришло подтверждение о прибытии танкера.

Капитан первого ранга Геннадий Алексеевич Агеенко, заместитель командира 933-го ПМТО по политчасти, вспоминает:

«Когда начались массированные обстрелы островов архипелага Дахлак и снаряды стали попадать на Нокру, близко к нашему городку, когда начались перебои с доставкой воды и продовольствия, командование ПМТО стало запрашивать Главный штаб ВМФ о возможности эвакуации женщин и детей, находящихся с нами на острове. Мы считали преступлением подвергать опасности родных и близких людей.

Ив конце концов такое разрешение было получено: «Отправляйте!» – «А на чём?» – «На танкере!» – На этой «пороховой бочке», которую только недавно, перед заходом к нам, обстреляли реактивными снарядами…

Как на грех, при посещении судна одна из женщин нашла на палубе осколок снаряда и принесла в городок. Реакция других женщин была вполне предсказуемой. До этого мы просили, чтобы эвакуация семей с ПМТО проводилась пассажирским судном, но нам было отказано. Позже мы узнали, что гражданские экипажи просто не соглашались идти на Дахлак из-за постоянных обстрелов. Их можно было понять.

Женщины категорически отказались эвакуироваться на танкере и выдвинули своё требование – уйти только вместе с мужьями. Это поставило бы под угрозу весь план эвакуации базы. Три дня мы уговаривали женщин. В промежутках между работой с семьями мы выходили на связь с Москвой, чтобы обеспечить достойную встречу женщинам и детям по прилёте. Это ведь у нас была жара за сорок, а в Москве – морозы под тридцать. Там пообещали, что будут автобусы, тёплые вещи и, главное, финансист с деньгами.

Не знаю, как другие проводили эту последнюю на Дахлаке ночь. Я лично сидел как опустошённый, не было сил ни думать, ни спать.

В 5.30 встретились на пирсе. Посадка женщин и детей прошла организованно, и танкер, сопровождаемый артиллерийским катером АК-312, вышел в Красное море. Эфиопские ВВС обеспечили воздушное прикрытие. Мы долго смотрели с берега на удаляющийся танкер, увозивший самых дорогих людей».

14 мая 1990 года четырьмя катерами у острова Шума был атакован танкер Приморского пароходства «Интернационал», шедший в охранении морского тральщика «Разведчик». Тральщик прикрыл танкер своим бортом и выставил дым-завесу.

Катера эритрейцев открыли огонь из крупнокалиберных пулемётов и безоткатных 106-миллиметровых орудий. Командир «Разведчика» передал на эскадру сигнал: «Подвергся нападению. Вступил в бой». Тральщик дал полный ход и открыл огонь из кормовой арт-установки, зениток и двух пулемётов ДШК, установленных на мостике, – из них вели огонь штурман лейтенант Дмитрий Самохвалов и старшина второй статьи Игорь Швец. В бой вступили и автоматчики из минной команды мичмана Николая Ледовских. Тральщик развил небывалую скорость в шестнадцать узлов, из трубы сыпались искры, во все стороны летели трассы огня. Старшина-радиометрист Александр Невзрачный поймал в прицел маневрирующий головной катер и вовремя нажал на гашетку орудийной установки.

Залп кормового орудия был точен – за кормой раздался мощный взрыв. Минуту спустя радиометрист доложил, что на экране остались только три уходящие цели. Бой продолжался восемь минут. На тральщике был ранен гидроакустик, стоявший за пулемётом. Корабль получил многочисленные мелкие повреждения и пробоины, на нём были перебиты некоторые кабель-трассы, посечена мачта. Несколько пуль попали в центральный пост радиолокационной станции (РЛС), не нанеся особого вреда.

Капитан первого ранга Г. А. Агеенко. Владивосток, 2000 г.

Об интенсивности огня говорит то, что за время боя тральщик израсходовал четыре с половиной тонны боезапаса из шести штатно имевшихся на борту. Стреляли из всех стволов, включая личное оружие. Двадцать человек из экипажа тральщика были представлены к наградам.

Настоящий подвиг совершил артиллерийский катер АК-312 Керченско-Феодосийской базы Черноморского флота, на котором с острова Нокра перевозили в Аден уволенных в запас матросов и старшин срочной службы для отправки в Севастополь на госпитальном судне «Енисей». Окружённый катерами сепаратистов, он, маневрируя на большой скорости и ведя ответный огонь, прорвал смыкающееся кольцо катеров и неожиданно для сепаратистов начал сбрасывать глубинные бомбы с взрывателями, поставленными на малую глубину. Взрывы бомб разнесли в щепки флагманский катер и подняли столбы воды перед другими. Остальные катера сразу отвернули и отстали, огрызаясь пулемётными очередями.

На обратном пути АК-312 в проливе Массауа-Восточный снова был перехвачен тремя уцелевшими катерами; отважный экипаж капитан-лейтенанта Н. Белого орудийным огнём уничтожил два из них, третий на большой скорости бежал.

Рассказывает матрос АК-312 Николай Заброцкий:

«Мы часто ходили в конвоях и, так как были быстроходнее тральщиков, то носились вдоль конвоя, сбрасывая дымовые шашки.

27 мая в 21.45 мы вышли на встречу с госпитальным судном «Енисей», взяв на борт 67 морпехов. Их разместили в кубриках личного состава, по 3–4 человека на койку, и в столовой. При выходе в море кондиционер вышел из строя, и внутри было очень душно.

Катер, помимо своих двух 30-миллиметровых пушек АК-230, имел два станковых пулемёта «Утёс» (один на баке, один на спардеке) и четыре ручных пулемёта ПК. Ранее была получена информация, что у сепаратистов появились самолёты. Поэтому на треногу одного «Утёса» наварили вертикальный кусок трубы для стрельбы по воздушным целям. Пулемётчиком на нём был командир отделения акустиков старшина второй статьи В. Круминыи.

Было очень темно. В 23.15 справа по курсу на траверзе острова Шума радиометрист засёк цель.

В 23.30 цель приблизилась на семь кабельтовых и обстреляла нас из «безоткатки» и пулемётов. Открыв огонь из пушки и пулемётов, мы эту цель уничтожили.

Во время боя труба, наваренная на треногу «Утёса», отломилась. Пулемёт Круминыиа упал на мешки с песком, которыми была обложена пулемётная точка. «Утёс» сам по себе громоздкий и тяжёлый, а когда раскалён от стрельбы, его вообще нереально установить одному. Но Круминыи, уперев приклад в плечо, продолжал стрелять из лежащего пулемёта.

Из-за острова Шума вышли ещё четыре катера, которые на расстоянии пяти кабельтовых преследовали нас, не открывая огня. И тогда командир решил сбросить глубинные бомбы… Они-то и рванули перед головным катером…»

Всего катер АК-312 с ноября 1989 по май 1990 года выполнил 47 выходов на боевое патрулирование, осуществил проводку и конвоирование 60 кораблей и судов, 12 раз вступал в боевые столкновения с катерами противника.

В 1990 году охранявшая базу десантная группа черноморцев капитана второго ранга Горбачёва была сменена тихоокеанским десантным кораблём БДК-101 с десантной группой морской пехоты подполковника Филонюка, которой и предстояло впоследствии оборонять и эвакуировать базу.

В августе 1990 года тральщик «Разведчик» был сменён малым противолодочным кораблём-тральщиком «Параван». Всего «Разведчик» осуществил 29 проводок за тралом и конвоирование 52 судов. Одиннадцать раз конвои проходили под огнём.

19 октября конвой из двух больших десантных кораблей, тральщика «Параван», МПК «Комсомолец Молдавии» и танкера «Шексна» был обстрелян береговыми батареями с острова Асарка-Северная и мыса Кароли. В ответ 76-миллиметровая артиллерия прямыми попаданиями уничтожила батареи. На их месте поднялся столб огня от взрыва склада боеприпасов. Командир корабля капитан третьего ранга С. В. Старый был награждён боевым орденом Красного Знамени. И в последующем комендоры «Комсомольца Молдавии» отличались точными попаданиями, за что корабль прозвали «злым молдаваном».

Пришедший на замену ему в декабре 1990 года черноморский тральщик «Дизелист» уже 19 декабря при конвоировании танкера «Шексна» (единственного источника воды и топлива для базы) уничтожил два из шести атаковавших конвой катеров.

Так вот и воевали.

По полученным разведданным, сепаратисты НФОЭ стали готовиться к десантной операции по захвату архипелага. Подобрав подходящий остров, они начали тренировки. Это было очень опасно: эритрейские войска имели большой боевой опыт и абсолютное превосходство в численности.

Командование базы приняло срочные меры по строительству дополнительных бомбоубежищ, запасного командного пункта и системы огневых позиций для круговой обороны, дополнив ранее имевшиеся.

Опорный пункт в срочном порядке был оборудован дополнительными траншеями, блиндажами и железобетонными огневыми точками, бомбоубежищами. Командный пункт базы был перенесён в подземелье. Использовали для полевых укреплений даже подручные материалы – металлические бочки, залитые бетоном. Известняк, из которого состоял остров, был очень твёрдый, и окапываться в нём было тяжело. Даже снаряды делали в нём только небольшие углубления. Капониры для боевой техники (танков и БМП) и пулемётные гнезда были обложены мешками с песком и камнями. Из личного состава базы были созданы нештатные подразделения для наземной и воздушной обороны – пулемётный и стрелковые взводы, по боевой тревоге занимавшие окопы и дзоты, и зенитчики с ПЗРК «Стрела-2» и «Шилками».

Были определены секторы ведения огня, проведена пристрелка личного оружия, огневые точки укомплектованы боезапасом. Спланировали различные варианты отражения десанта, провели учения с личным составом базы, отработали взаимодействие с эфиопскими союзниками.

Каждый матрос, мичман и офицер базы знали своё место по боевой тревоге, в «оружейках» стояли заряженные автоматы и пулемёты, подсумки с запасными магазинами, гранатомёты. Офицеры хранили оружие дома.

К ведению огня по суше были готовы и немногочисленные боевые корабли, включённые в систему обороны базы.

Положение в январе ещё более ухудшилось: к артиллерийским обстрелам добавились штурмовые и бомбовые авиаудары с самолётов МиГ-23, появившихся у сепаратистов, и ночные ракетные и пулемётные обстрелы с катеров. Участились демонстративные попытки высадок десантных групп под прикрытием ночных обстрелов.

С попытками высадки десанта боролись экипажи врытых в землю взводов танков ПТ-76 и Т-55 и шести БТР. Они открывали заградительный огонь по данным радиометристов с БДК, которые обнаруживали катера противника ещё далеко в море. Все нападения успешно отбивались. Но от снарядов береговых батарей спасения не было – они разбивали склады и жилые помещения, падали по всей территории базы и на соседние острова. Надо сказать, что эритрейцы старались сохранить для себя основные сооружения базы, поэтому огонь вёлся больше по позициям эфиопских войск и пирсам с эфиопскими катерами.

От потерь советских моряков спасал высочайший профессионализм офицеров морской пехоты, руководивших сухопутной обороной, дисциплина и организованность личного состава и командования базы. Не было ни одного случая паники и неподчинения приказам. Но эфиопские части прикрытия базы несли тяжёлые потери, было много раненых, которым оказывали помощь врачи ПМТО во главе с начальником медслужбы майором Я. А. Демеевым. Достаточно сказать, что врачи базы под его руководством провели более трёхсот операций.

Командиры ПМТО капитан первого ранга Б. Пленков, а затем и капитан первого ранга А. Вялов неоднократно докладывали в Москву о дальнейшей нецелесообразности пребывания советского флота на Дахлаке, фактически вынужденного принимать участие в чужой гражданской войне, на базе, не рассчитанной на длительное ведение наземной обороны, уязвимой со всех сторон для десантов.

Кроме того, личный состав базы состоял из экипажей кораблей и вспомогательных судов, мастеров-ремонтников и снабженцев, не обученных тактике боёв на суше и не имевших боевого опыта. Вряд ли удалось бы долго удержаться нескольким сотням моряков и морских пехотинцев, сражаясь в полном окружении, имея ограниченный объём боеприпасов, тем более что противником выступали закалённые в боях эритрейские части, только недавно наголову разгромившие регулярную эфиопскую армию.

Но ответы Москвы на рапорты были отрицательными. Более того, моряков даже обвиняли в перестраховке и паникёрстве. Из Москвы-то оно, конечно, виднее…