Текст книги "Памяти солёная волна"

На румбах Красного Моря

Прогулка по минам

Август 1984 года. Танкер вспомогательного флота ТОФ «Владимир Колечицкий», поблёскивая свежей краской после капитального ремонта в Югославии, швартовался левым бортом к пирсу арсенала севастопольской военно-морской базы в Сухарной Балке. Экипаж уже знал, что скоро ему предстоит выход в составе отряда кораблей Черноморского флота на разминирование Красного моря, и был настроен серьёзно. Предстоял поход на реальную боевую операцию, и все, от капитана до матроса, прекрасно понимали, что это значит. Это была далеко не первая боевая служба экипажа танкера.

Отряд кораблей состоял из флагманского крейсера-вертолётоносца «Ленинград», большого противолодочного корабля «Красный Крым», двух средних десантных кораблей и дивизиона морских тральщиков. На крейсере, кроме штатных Ка-25, должны были базироваться вертолёты-амфибии Ми-14БТ с электромагнитными тралами, позволявшими обнаруживать и уничтожать все типы морских мин. На десантных кораблях было размещено запасное тральное оборудование.

БМТ «Владимир Колечицкий» должен был обеспечивать корабли топливом, пресной водой и продовольствием – и сейчас закачивал в танки горючее и пять тысяч тонн дефицитной в Севастополе пресной воды, оставив на несколько суток без водоснабжения целый посёлок Инкерман. Одновременно пополнялся до полного штата сокращённый ремонтный экипаж.

Капитан Колесников до предела сократил увольнения в город, и весь экипаж аврально трудился на погрузке продовольствия, подвозимого грузовиками и судами-рефрижераторами. Предстояло поить и кормить моряков отряда минимум месяца три, плюс свои запасы на полную автономность.

Танкеры Черноморского флота «Иван Бубнов» и «Борис Чиликин» (систер-шипы «Колечицкого») находились в ремонте и быстро выйти в море не могли. Вся нагрузка по обеспечению отряда на время экспедиции ложилась на наш танкер.

Правда, некоторый опыт у нас уже был – осенью 1983 года два месяца мы обеспечивали поиск и подъём остатков сбитого корейского «Боинга» в проливе Лаперуза у Сахалина, где были задействованы все тральщики Тихоокеанского флота и даже рыболовные и научные суда. «Пахали» тогда сутками, донкерманы иногда даже ели у насосов.

Время поджимало, на кораблях всё время шли учения и совещания, суетилось флотское и высокое московское начальство. Наконец все приготовления были закончены, и отряд, оставив за кормой воспетые в песнях огни Инкерманского створа, вышел из Севастополя курсом на Босфор.

При подходе к Порт-Саиду отряд рассредоточился, и в Суэцкий канал первым вошёл танкер. На период ремонта с него были сняты артиллерийские установки, по судовым документам на это время он числился за Дальневосточным морским пароходством и нёс обычный для советских торговых судов красный флаг. Маскировка эта, разумеется, была весьма условной, поскольку во всех корабельных справочниках флотов мира он числился универсальным судном снабжения ВМФ СССР, а мачты траверзных передач, увешанные шлангами, и барбеты от снятых артиллерийских башен это только подтверждали.

«Колечицкий» шёл шестым в утреннем караване, четвёртым был итальянский контейнеровоз из Генуи. По выходе из канала танкер отдал якорь на внешнем рейде Суэца, ожидая корабли отряда, – дальше всем предстояло идти в походном ордере, пустив вперёд тральщики. По пути корабли отряда прошли через мазутное пятно и подобрали несколько плававших контейнеров с коврами – всё, что осталось от того «итальянца». Людей до нас уже подобрали подоспевшие голландские буксиры-спасатели.

Минировали Красное море арабские террористы, они вывозили небольшие речные мины на быстроходных шхунах и катерах и хаотично разбрасывали на фарватерах Красного моря и Персидского залива. Мины можно было найти где угодно, к нашему приходу там уже подорвалось около десятка торговых судов. Обычно оживлённые морские пути были непривычно пустынны, торговля на побережье замерла, мировая общественность со страхом ждала новых взрывов. Террористов искали все разведки мира.

В Красное море была направлена английская эскадра во главе с вертолётоносцем «Инвинсибл», несущим тяжёлые вертолёты-тральщики «Си Стэллион», несколько фрегатов, в том числе новейший «Бэттлэкс», морские тральщики и радиоуправляемые катера. Кроме того, в операции были задействованы французские корабли, базировавшиеся в порту Джибути на постоянной основе.

Несколько месяцев наши и англичане ходили по Красному морю, причём они интенсивно использовали свои тяжёлые вертолёты, взлетавшие с берега, и радиоуправляемые катера с новейшими электромагнитными тралами. Наши же тяжёлые вертолёты, в связи с отказом Северного Йемена предоставить береговые аэродромы, летали редко – взлёт Ми-14 «по-вертолётному» с палубы «Ленинграда» с тралами был затруднен. Лишь иногда работали с аэродрома «Эль-Анад» возле Адена. Тем не менее вертолёты, в том числе и корабельные Ка-25, действовали активно. Но основная тяжесть опасной работы всё же легла на морские тральщики, которые галсами постоянно ходили по квадратам и фарватерам у побережья Южного и Северного Йемена и Эфиопии. Найденные мины расстреливались или уничтожались подрывными зарядами.

Мы обычно стояли на якорях или дрейфовали вблизи работавших кораблей. Заправка водой и топливом велась в любое время суток, и люди просто выматывались. Я помню здоровенного донкермана Андрея Нагорного, который от усталости буквально засыпал на шлангах вместе с товарищами во время перекачки. Доставалось и штурманам и механикам. Капитан Колесников, бывало, не спал сутками.

Конечно, мы не ходили по минам, как тральщики, – на морской войне у каждого своя задача. Да и сложно представить 140-метровый танкер, водоизмещением в 22 тысячи тонн, с тысячами тонн горючего на борту, идущим по морю, нашпигованному минами впереди отряда тральщиков. Мы просто делали своё дело.

За время от начала минирования и до конца операции в ноябре 1984 года на минах подорвалось 18 судов всех стран мира. Торговое судоходство в Красном море было на этот период практически парализовано. На целых три месяца.

Во время операции всего было вытралено и уничтожено 10 мин и взрывоопасных предметов. Приобретён боевой опыт.

После окончания операции боевые корабли Черноморского флота отправились в Севастополь, где были с почётом встречены, как герои, вернувшиеся с войны (да, собственно, так и было) и вполне заслуженно осыпаны почестями и наградами.

Тихоокеанский танкер «Владимир Колечицкий», официально не входивший в корабельный состав Черноморского флота, нигде как участник операции отмечен не был.

По приказу он был оставлен для продолжения боевой службы в составе 8-й оперативной эскадры в Красном море, где принял активное участие в обеспечении горючим «воздушного моста» для военно-транспортной авиации стран Варшавского договора, спасавшей в то время от голода социалистическую Эфиопию.

Мы ещё дважды в том году заходили в Севастополь за авиационным горючим, однако о нашем участии в той операции там уже никто и не вспоминал. «Владимир Колечицкий» вернулся во Владивосток в марте 1985 года, пробыв в плавании рекордных 16 месяцев.

Операция по разминированию Красного моря вначале была внесена в перечень военных конфликтов СССР, однако потом (как я узнал в военкомате) из этого перечня была тихо исключена. Так, прогулялись себе морячки, воздухом африканским подышали, размялись, – в общем, ничего особенного. Об участии в ней танкера «Владимир Колечицкий» ни в газетах того времени, ни в вездесущем интернете нет ни строчки. Обидно, конечно…

Огненный рейс капитана Киреева

Почти каждый приезжающий поездом во Владивосток, взглянув на гавань, невольно останавливает свой взгляд на красивом белоснежном судне с красными крестами, застывшем в одном ряду с грозными серыми силуэтами боевых кораблей.

Это госпитальное судно 31-й бригады судов обеспечения Тихоокеанского флота «Иртыш», которым командует самый заслуженный капитан ТОФ Геннадий Иванович Киреев. Морскую службу он начал в пятнадцатилетием возрасте, на капитанский мостик кабельного судна КС-7 встал в двадцать семь лет, на его счету множество дальних походов и участие в боевых действиях.

Капитан Геннадий Иванович Киреев (справа) и начальник радиостанции Владимир Николаевич Анищенко. Госпитальное судно «Иртыш», 2009 г.

Капитаном танкера «Алатырь» он участвовал в обеспечении действий советского боевого флота во время эфиопско-сомалийской войны в 1977–1978 годах. Тогда транспортные суда ходили конвоями, соблюдая светомаскировку. Почти всегда под обстрелом они эвакуировали жителей из окружённых эфиопских портов Ассаб и Массауа, маневрируя между разрывами снарядов. Это требовало от капитанов напряжения всех сил, незаурядной воли и мужества. И Киреев всегда справлялся.

Но наиболее драматический из эпизодов службы Геннадия Ивановича связан с танкером «Владимир Колечицкий», капитаном которого он стал в 1985 году.

В ноябре 1985-го танкер вышел из Владивостока на боевую службу в Красное море. 13 января 1986 года судно, в соответствии с приказом, стало «на бочку» [14]14
  «Бочка» – плавучее приспособление в виде большого полого резервуара, закреплённого цепью за дно, служащее для швартования к нему кораблей, находящихся на рейде


[Закрыть] на рейде порта Аден, столицы Южного Йемена, с десятью тысячами тонн горючего в танках и тридцатью тоннами бензина в трюме и на верхней палубе. Никто из моряков и в страшном сне не мог увидеть, что случится потом.

А в Адене в это время произошёл военный переворот и развернулись настоящие боевые действия между армией и флотом, стоящими на разных политических позициях. Причиной послужило то, что по приказу генсека Йеменской социалистической партии и президента Южного Йемена Али Насера Мухаммеда его охрана прямо на заседании политбюро убила нескольких своих политических оппонентов.

Танкер «Владимир Колечицкий». Суэцкий залив, 1984 г.

В городе и на подступах к нему шли ожесточённые бои – ракетные катера обстреливали президентский дворец, им отвечали танки и артиллерия, в воздухе носились боевые самолёты, свистели снаряды, рвались ракеты. Город горел, снаряды катеров попадали в здание правительства и башню «Литтл Бен», остановив башенные часы.

В городе и окрестностях действовали две танковые дивизии. Мотопехотные бригады на автомашинах и бронетранспортёрах подходили к городу из разных гарнизонов и с ходу ступали в бой. Этими частями командовал Фаттах Исмаил [15]15
  Секретарь Йеменской социалистической партии, выступал за объединение с Северным Йеменом. Погиб, когда был сожжён гранатомётами бронетранспортёр, на котором его, тяжело раненного, пытались вывезти из боя.


[Закрыть].

Флот и береговые части под командованием Насера Мухаммеда сражались на другой стороне. А йеменский флот в то время представлял немалую силу – 22 корабля, дивизион ракетных катеров, две танковые роты и бригада морской пехоты. Крупнокалиберные береговые батареи, установленные ещё англичанами, развернув башни, били своими тяжёлыми снарядами по танкам. Аэродром Адена, полуразрушенный и горящий, переходил из рук в руки. По низко летящим самолётам били зенитная артиллерия кораблей и передвижные зенитные ракетные комплексы «Стрела», небо было покрыто чёрными шапками разрывов и трассами автоматических пушек. В первый же день было сбито три самолёта.

Стоявший неподалеку от «Колечицкого» йеменский средний десантный корабль с бортовым номером 138 вёл интенсивный огонь по самолётам и подбил один. В ответ этот корабль был атакован штурмовиками Су-7Б и потоплен ракетами.

«Колечицкий», пришвартованный к «бочке» в узкой аденской бухте, попал под перекрёстный огонь с обоих берегов. Правда, обе враждующие стороны опасались попасть в танкер, прекрасно понимая, что его взрыв снёс бы половину аденского порта, а горящее топливо уничтожило бы корабли в бухте и на рейде.

Однако это не мешало танкам стрелять по противнику почти между мачт «Колечицкого». В один из танков попал ответный крупнокалиберный снаряд береговой батареи. В танке взорвался боекомплект, и башня, кувыркаясь, пролетела над мостиком танкера и упала в море. В бухте перекрещивались огненные трассы зенитных «шилок», вставали разрывы реактивных снарядов установок «Град», горели и взрывались суда, совсем рядом с танкером тонул йеменский десантный корабль. На улицах горели десятки танков и бронетранспортёров. Это был настоящий ад.

В бой были вынужденно втянуты даже советские специалисты по ремонту орудий с владивостокского завода «Звезда». Двое рабочих и мичман под обстрелом выкатили из мастерских в районе таможни на прямую наводку противотанковую пушку и подбили шесть танков и четыре бронетранспортёра. Может быть, и не тех, кого надо, подбили, но разбираться было некогда, иначе погибли бы сами – танки и БТР шли и стреляли по ним.

В городе во время переворота, только по официальным данным, погибли двадцать две тысячи человек. Больницы были переполнены ранеными, морги – убитыми. Тысячи людей, бросив всё, уходили из горящего города. Беженцы скопились на таможенном терминале, пытаясь покинуть город на мелких судах – и гибли там от огня. Боевые корабли советской и английской эскадр стояли на дальнем рейде, пока не вмешиваясь в ситуацию. На рейде стояли и советские торговые суда «Павел Антокольский» и «Зоя Космодемьянская». В черноморский ролкер «Смоленск» попал снаряд и ранил второго механика.

Вспоминает С. А. Трунин (Благовещенск):

«Начало переворота застало меня на работе – мы монтировали системы вентиляции в госпитале Адена. В 12 часов мы поехали по домам на обед, а уже в 15 часов, выходя из дома, я увидел идущие по улицам танки и бронетранспортёры с пехотой. Нам объяснили, что в стране происходит военный переворот. А дальше начался кошмар. Моя семья жила в доме на первом этаже. А война у мусульман имеет такую особенность, что если где-то выстрелят – то начинают стрелять все. Метров за сто от нашего дома кумулятивный снаряд пробил броню у танка, и тот взорвался со всем экипажем. Танковый огонь вывел из строя электроснабжение, перестал работать водопровод. Жизнь в городе замерла. Никакой информации от посольства по поводу событий мы тогда не имели, «Красный Крест» тоже никаких мер не предпринимал. И тут, совершенно неожиданно, подошёл автобус, чтобы забрать женщин и детей для отправки в Союз. Жены и дети плакали, расставаясь с нами. А когда я зашёл в опустевшую квартиру, то даже стало страшно. Стояла ночь, не было электричества и воды, не работали холодильники (а жара 35 градусов). Мы с мужиками посоветовались и решили всё сварить и съесть, пока не испортилось, а там видно будет…

Тут вдруг снова подошёл автобус, тот же, что увозил семьи. Оказалось, что его на обратном пути обстреляли, – к счастью, никто не пострадал. На автобусе нас доставили в городок советских специалистов, где было наше руководство. Там же скрывалась и часть руководства Южного Йемена с семьями. Городок тоже обстреливали.

Приказ на эвакуацию пришёл только через сутки. Нас вывезли в район ТЭЦ, там началась погрузка на корабли, стоящие на рейде. На руки разрешалось брать не больше 20 кг. Мы выходили на мыс, там уже стояли спасательные боты и шлюпки с кораблей. Погрузились на бот, который доставил нас на контейнеровоз. Мы кое-как разместились прямо на палубе, так и шли до самого Джибути. Все обгорели на солнце. По приходе в Джибути нас сразу в автобусах привезли в аэропорт и посадили в наш Ил-86, срочно снятый с внутренних рейсов. На борту не было ни воды, ни продуктов. На нём добрались до Ташкента, в Благовещенск мы попали где-то 25 января 1986 года».

Три долгих дня танкер «Владимир Колечицкий» находился в центре боя, осуществляя радиосвязь с посольством (посол СССР в Адене без санкции Москвы не давал разрешения на выход, а санкции не было потому, что правительство СССР пыталось разобраться в политической ситуации в Южном Йемене и определиться, какую из сторон поддержать). И тогда капитан на свой страх и риск принял решение самостоятельно уходить из порта – 30 тонн бензина на верхней палубе могли взорваться в любой момент от случайной пули или осколка.

Но как это сделать?

Под бортом судна от огня танков прятались йеменские ракетные катера, командиры которых предупредили, что будут стрелять по танкеру, если он уйдёт, лишив их прикрытия. Кроме того, 160-метровый танкер ограничен в самостоятельном, без буксиров, маневрировании в портах в силу своих конструктивных особенностей. Развернуть в тесной бухте судно такой длины с одним винтом – это во всех флотах мира считается практически невозможным (многие опытные капитаны потом не могли даже поверить в случившееся).

Но капитан Киреев, спасая судно и экипаж, ушёл из бухты ночью, обрубив швартовы и невероятным манёвром, буквально «на пятке», развернувшись без буксиров. Второй помощник Вячеслав Чуприн и матрос Юрий Голубчук, укрываясь за фальшбортом от пуль, ползком подобрались к кнехту и разрезали толстые швартовные тросы. Моряки смертельно рисковали. Спасло от огня снайперов и то, что танкер был построен по военному проекту, с частично бронированной рубкой и бронестёклами, а огонь вёлся в основном по капитанскому мостику и с большого расстояния. Но что чувствовал экипаж, находясь под огнём в состоянии полной неопределённости, – догадаться нетрудно.

Маневрируя реверсом машины в свете пожаров (маяки были подбиты), капитан Киреев с трудом вывел танкер в море.

После выхода в море начальник радиостанции Владимир Анищенко восстановил связь с эскадрой и Москвой (антенны были перебиты пулями). На запрос Москвы, что же происходит в Адене, капитан Киреев просто выставил трубку в иллюминатор радиорубки – грохот боя говорил сам за себя.

Лично министр обороны СССР по прямой связи поставил капитану Кирееву задачу: найти дрейфовавшие в море без горючего катера с нашими военными советниками, покинувшими свои части, и вернуть советников на берег.

Киреев нашёл катера и потом высадил военных советников обратно на берег – выполнять свой воинский долг, как надлежит советским офицерам. Они попали в гражданскую междоусобицу, где брат шёл на брата, а недавние сослуживцы безжалостно истребляли друг друга, – это была не их война, но они воевали и гибли на ней.

Ещё одна группа советников во главе с капитаном первого ранга А. С. Мироновым и йеменских офицеров, вынужденная выбираться на свой страх и риск, захватила лоцманский катер и вышла в море под огнём и практически без горючего. Они были близки к гибели, когда их катер был обнаружен советским военным кораблём.

Затем танкер «Владимир Колечицкий» ещё неделю (так и не разгрузившись) спасал беженцев и раненых, забирая их из района нефтезавода. В эвакуации участвовали гражданские суда, боевые корабли советской 8-й оперативной эскадры и английские корабли – эсминец «Ньюкасл», фрегат «Юпитер», океанографическое судно «Гидра» и королевская яхта «Британия». Геннадий Иванович после вспоминал, как на его глазах одна из шлюпок с «Британии» взлетела на воздух от прямого попадания снаряда, как погибли английские моряки и беженцы. Потом погибла ещё одна шлюпка с королевской яхты. Боевые советские и английские корабли вели редкий ответный артиллерийский огонь по берегу.

Моряки под пулями и танковыми снарядами на спасательных шлюпках и рабочих катерах перевезли на корабли и суда почти шесть тысяч человек. На танкере были задействованы все шлюпки и два катера. Людей, в основном женщин и детей, увозили на другую сторону Аденского пролива – в порт Джибути, находящийся в десяти часах хода. Оттуда советских граждан самолётами отправляли в Ташкент. Спасли также и персонал болгарского посольства.

Начальник радиостанции «Колечицкого» Владимир Анищенко, установив по радио наличие советских специалистов-нефтяников, забытых в районе Мукаллы, информировал об этом капитана, и ещё около ста человек было спасено моряками танкера.

Второй рейс за беженцами был немного спокойнее первого – обошлось без стрельбы, но из-за мелководья люди в шлюпки и катера добирались с берега по пояс в воде. Детей моряки несли на себе. Танкер ещё несколько раз участвовал в эвакуации, пока не вывезли всех.

Капитану Кирееву не впервой пришлось побывать под огнём. В конце семидесятых на танкере «Алатырь» он в схожих обстоятельствах эвакуировал жителей эфиопского порта Массауа и ходил в конвоях по побережью. Да и «Владимир Колечицкий» в ту эфиопско-сомалийскую войну, тогда под командованием Владимира Ивановича Колесникова, тоже не раз был под обстрелом, доставлял воду и продукты в окружённые города и вывозил беженцев. До аденского инцидента танкер в составе отряда кораблей Черноморского флота участвовал в операции международных сил по разминированию Красного моря в августе-сентябре 1984 года. Тогда вертолётами противолодочного крейсера «Ленинград» и тральщиками было обнаружено и уничтожено 10 мин, расчищены фарватеры близ Адена и восстановлено судоходство в Баб-эль-Мандебском проливе.

Хотя руководство эскадры представляло моряков к наградам за эвакуацию беженцев из Адена, представления затерялись где-то в дебрях канцелярий. В результате никаких наград и поощрений Геннадий Иванович и другие моряки танкера не получили (хотя 16 человек были им представлены к орденам и 22 – к медалям). И участниками боевых действий они (как, впрочем, и все моряки вспомогательного флота) до сих пор так и не считаются. Только йеменское правительство наградило капитана медалью «За боевые заслуги».

Да и, наверное, не из-за наград капитан Киреев ходит в море. Это его призвание, его жизнь, вся без остатка отданная родному флоту. Хотя орденов и медалей на его кителе вполне достаточно. Ведь одних только рейсов продолжительностью больше года у него за двадцать. Он командовал и крупнейшим на российском флоте океанским буксиром-спасателем «Фотий Крылов» – снимал с рифов и мелей суда в Атлантике и Средиземном море, тушил пожары.

Сорок шесть лет Геннадий Иванович на капитанском мостике – это говорит само за себя лучше всяких слов. Его высочайший профессионализм, честность и ответственность востребованы на Тихоокеанском флоте – он до сих пор командует судном, выходит в море капитаном-наставником на ответственные задания.

Боевые действия в Адене. Январь 1986 года

Рабочий катер танкера «Владимир Колечицкий» перевозит эвакуированных из Адена

Ракетный катер йеменских ВМС под прикрытием борта танкера «Владимир Колечицкий» (справа) ведёт огонь по президентскому дворцу

Большой морской танкер «Владимир Колечицкий» также ещё находится в строю Тихоокеанского флота и базируется в бухте Артур. Но в море уже не ходит. Возраст для судна пенсионный, но порядок на нём поддерживается флотский. Я сам три года прослужил на этом танкере и ушёл с флота как раз перед тем самым рейсом. Но там, в огне Адена, были мои друзья, люди, которых я отлично знал, с кем вместе были пройдены тысячи миль на боевой службе. Многие из них до сих пор служат в Военно-морском флоте, и я считаю своим долгом рассказывать, как могу, об их нелёгкой и опасной службе.

2009 г.